- Польская кампания РККА 1939 года
-
Польский поход РККА (1939) Дата 17 сентября —
6 октября 1939Место Польша Итог Появление германо-советской границы Территориальные
измененияПрисоединение Зап. Украины к УССР,
Зап. Белоруссии к БССР,
Виленского края к ЛитвеПротивники 
Польша
СССРКомандующие Э. Рыдз-Смиглы М. П. Ковалёв (Белорусский фронт)
С. К. Тимошенко (Украинский фронт)Силы сторон 20 тысяч человек
700 тысяч человек
6 000 орудий
4 500 танков
4 000 самолётов[1]Военные потери см. #Потери сторон см. #Потери сторон Вторжение в Польшу 1939 года
германо-словацкое вторжение
советское вторжение
военные преступленияВестерплатте • Гданьск • Граница • Кроянты • Мокра • Пщина • Млава • Боры Тухольские • Венгерская горка • Визна • Ружан • Перемышль • Илжа • Бзур • Варшава • Вильно • Гродно • Брест • Модлин • Ярослав • Калушин • Томашов-Любельски • Вулка-Венглова • Пальмиры • Ломянки • Красноброд • Шацк • Побережье • Вытычно • Коцк По́льский похо́д РККА (17 сентября — 5 октября 1939 года) — военная операция рабоче-крестьянской Красной Армии по установлению контроля над восточными территориями Польши: Западной Белоруссией, Западной Украиной и районом Белостока; официальное название в советской историографии — Освободительный поход в Западную Украину и Западную Белоруссию 1939 года.
По мнению ряда историков, операция была осуществлена в соответствии с разграничением сфер интересов по секретному дополнительному протоколу к Договору о ненападении между Германией и Советским Союзом[2][3][4]. Историк Ю. В. Рубцов полагает, что
Тогдашним советским руководством эта операция неофициально называлась «четвёртым разделом Польши»[6][7]; такое наименование иногда употребляется в её отношении и в современной историографии[3][8].
Согласно заявлениям советского руководства, целью операции являлась защита украинского и белорусского населения восточных районов польского государства в условиях его распада, произошедшего в результате германского вторжения. У международного сообщества не возникло на тот момент сомнений в том, что СССР потерял свой нейтралитет в данном военном конфликте в результате ввода войск на территорию западной Украины, западной Белорусии и Виленского края. СССР сохранял нейтралитет вплоть до нападения Германии 22 июня 1941 года[9], однако фактически сотрудничал с Германией, по мнению некоторых историков, фактически вступив во Вторую мировую войну на стороне Германии[2][10][11][12][13].
В результате операции СССР взял под свой контроль восточные территории Польши, в которых из 13 млн населения большинство населения составляли украинцы и белорусы, а поляки, по разным источникам, составляли от 1 млн [14] до 5 млн [15] населения. Эти земли были заняты Польшей в ходе советско-польской войны 1919—1921 годов и находились в её составе с 1921 года согласно Рижскому мирному договору, подписанному Советской Россией и Польшей. Граница, установленная этим договором, проходила значительно восточнее «линии Керзона», рекомендованной Антантой в качестве восточной границы Польши в соответствии с этническим принципом преобладания населения: к западу от неё — поляки, к востоку — украинцы, белорусы, литовцы и др.
После присоединения Западной Украины к УССР и Западной Белоруссии к БССР советское руководство передало часть исторической литовской территории (Вильно и Виленский край) Литве[16], которая в соответствии с секретными протоколами к договору о дружбе и границе между СССР и Германией вошла в советскую сферу интересов. Германия взамен получила под свой контроль Варшавское и Люблинское воеводства Польши. Это соглашение получило в историографии название «обмен территориями»[16].
Хронологически военная кампания длилась с 17 сентября до полного прекращения сопротивления польских сил в начале октября (называются даты 7 и 12 октября) 1939 года.
Территориальные приобретения СССР в результате раздела Польши были подтверждены послевоенным польским правительством в советско-польском договоре о границе 1945 года. Линия польско-советской границы стала таким образом в основном соответствовать линии Керзона, с отступлениями в ряде районов в пользу польской стороны .
Содержание
О названии
Советский плакат на украинском языкеВ советской историографии эти события получили название «Освободительный поход Красной Армии». В Польше и вообще на Западе они именуются «Советским вторжением в Польшу» (польск. Radziecki atak na Polskę; англ. Soviet invasion of Poland) или «Четвёртым разделом Польши» (что встречается также и в российских источниках[17]).
Предыстория
История региона, в котором проводилась военная операция
Территории, на которых развернулся конфликт, входили в состав единого древнерусского государства, а после его распада относились к различным древнерусским княжествам: Галицкому, Волынскому, Киевскому, Полоцкому, Луцкому, Теребовльскому, Турово-Пинскому и т. д. После татаро-монгольского нашествия эти территории становятся объектом экспансии польского королевства и литовского княжества. В 1569 году, согласно Люблинской унии между Польшей и Великим Княжеством Литовским, западно-русские земли, до того находившиеся в составе последнего, переходят под власть польской короны[18]. На этих землях распространяется крепостное право, происходит насаждение католичества. Местная аристократия в массе своей полонизируется, возникает культурный, языковой и религиозный разрыв между высшими и низшими слоями общества. Сочетание социального гнета с языковым, религиозным и культурным разрывом приводит к разрушительным народным восстаниям середины XVII века и кровавым мятежам 1760-х гг., от которых Польско-литовское государство так и не смогло оправиться. В 1772—1795 гг., в результате трёх разделов Польско-литовского государства, Западная Белоруссия и большая часть Западной Украины переходит под власть российской короны, однако галицкие территории попадают в состав Австрии[19]. В 1919—1921 гг. восстановившая свою независимость Польша в результате польско-советской и польско-украинской войн захватывает территории Западной Украины и Западной Белоруссии с преобладающим непольским населением. На этих территориях не соблюдаются принципы равноправия этнических групп, что усиливается с установлением в Польше авторитарного режима «санации»[20].
События второй половины 1930-х гг.
Молотов подписывает Договор о ненападении. За ним Риббентроп, справа СталинНачиная с 1935 Германия перестаёт соблюдать военные статьи Версальского мирного договора[21]. В стране вводится всеобщая воинская повинность и начинается перевооружение армии, что не встречает противодействия со стороны западных держав, гарантов Версальского мира. Германия и союзные ей по «Антикоминтерновскому пакту» державы проводят всё более агрессивную политику. В частности, Германия и Италия оказывают военную поддержку фашистскому путчу в Испании, Германия аннексирует Австрию, Италия захватывает Эфиопию и Албанию, Япония оккупирует северный Китай и совершает агрессию против СССР в районе озера Хасан[3].[22]
В результате Мюнхенского соглашения 1938 правительства Великобритании и Франции соглашаются на передачу чешской Судетской области нацистской Германии. По мнению советских историков, германскому руководству тем самым даётся «зеленый свет» для агрессии на Восток[23]. В произошедшем вскоре разделе Чехословакии участвует и Польша, которая аннексирует угледобывающий регион Тешин[24].
24 октября 1938 г. Германия впервые предъявляет претензии к Польше: министр иностранных дел Германии Риббентроп требует от польского посла, чтобы Польша присоединилась к Антикоминтерновскому пакту (то есть отказалась от обязательств перед СССР), вернула Германии Данциг (Гданьск) и согласилась на экстерриториальность шоссейной и железной дороги из Бранденбурга в Восточную Пруссию[4][7]. Поляки отвечают категорическим отказом[25] и со своей стороны пытаются улучшить отношения с СССР: пакт о ненападении 1932 года был продлён до 1945 г., были улажены пограничные проблемы и подписан торговый договор[7].
Что касается позиции СССР, то большинство историков полагает, что следует делать различие между позицией НКИД (который возглавлялся Литвиновым — твёрдым сторонником системы коллективной безопасности) — и личной позицией Сталина, стремившегося, по мнению многих историков, к соглашению с Германией. Заместитель наркома иностранных дел Потёмкин еще в октябре 1938 г. заявлял французскому послу:
«Для нас я не вижу иного выхода, как четвёртый раздел Польши»По мнению исследователей А. Рида и Д. Фишера, из высказываний Потёмкина явствует, что Сталин
«рассматривал раздел Польши как подкуп Гитлера с целью отвлечь его внимание от СССР и как средство установления дружественных отношений с Германией»Гитлер же надеялся использовать поляков для завоевания Украины, а затем покончить и с самой Польшей, однако решительный отказ Польши от отведённой ей роли заставил его изменить планы[26].
В январе 1939 г. немцы возобновляют нажим на поляков, ещё более расширив свои требования. Поляки вновь отказывают, причём министр иностранных дел Польши Юзеф Бек подчеркивает, что Польша трактует Пакт о ненападении с СССР серьёзно. В Польше начинаются антигерманские демонстрации.
10 марта 1939 года Сталин, выступая на XVIII съезде ВКП (б), обвиняет «англо-французов» в провокации войны и заявляет о готовности к «политике мира» в отношении Германии и нежелании Советского Союза дать втянуть себя в конфликты «провокаторам, привыкшим загребать жар чужими руками» [4] (на Западе эта речь получила название «речи о жареных каштанах»). В Берлине воспринимают это как сигнал, что СССР не будет противиться германской агрессии[5]. 21 марта Риббентроп предъявляет Беку решительный ультиматум и вновь получает отказ[4]. 31 марта Чемберлен объявляет от имени Англии и Франции о предоставлении гарантий Польше на случай агрессии. 6 апреля эти гарантии оформляются в польско-британскую военную конвенцию.
В речи в рейхстаге от 28 апреля Гитлер объявляет о разрыве германо-польского пакта о ненападении от 26 января 1934 года и англо-германской морской конвенции. Наблюдатели особо отмечают, что Гитлер в своей речи «избежал традиционных нападок на Советский Союз»[4].
В начале апреля Литвинов в беседе с польским послом Гжибовским от имени СССР предлагает Польше помощь и военный союз против Германии; Гжибовский отказывает на том основании, что Польша не желает участвовать в многосторонних комбинациях, направленных против одного из своих соседей[7][27]. Однако затем позиция Варшавы меняется. 10 мая Бек приглашает на беседу проезжавшего через Варшаву заместителя наркома иностранных дел В. П. Потёмкина и констатирует «необходимость для Польши опереться на СССР в случае нападения на неё Германии». В Москве это расценено как доказательство, что Польше не удастся договориться с Германией.
В июне Бек и премьер-министр Ф. Славой-Складовский в беседах с советским полпредом констатируют полное отсутствие каких-либо противоречий[7]. Однако к этому моменту в самом НКИД произошли важные перемены. 3 мая Литвинов — этнический еврей и последовательный сторонник «коллективной безопасности» — был отправлен в отставку и заменён Вячеславом Молотовым. В Берлине это восприняли как обнадёживающий знак. Немецким газетам были запрещены всякие нападки на СССР[13]; уже 9 мая в Берлине распространился слух, что Германия «сделала или собирается сделать России предложения, направленные на раздел Польши»[4].
Тем временем на Дальнем Востоке, пограничный вооружённый конфликт у реки Халхин-Гол, развязанный Японией в мае 1939, разрастается 2 июля до необъявленной войны. Япония – военный союзник Германии по Антикоминтерновскому пакту и перед СССР возникает угроза войны на два фронта[28].
Новое руководство НКИД сразу же делает «заходы» в сторону Берлина, намекая на необходимость достижения политического соглашения[26][29][6].
26 июня в переговорах советского представителя Астахова с сотрудником германского МИД Шнурре впервые делается намёк на раздел Польши. Шнурре заявил буквально:
«Ещё легче было бы договориться относительно Польши…»,а Астахов, со своей стороны, отметил, что
«Данциг так или иначе отойдёт к рейху и что вопрос о коридоре как-то должен быть решен в пользу рейха».8 августа Астахов сообщает Молотову, что немцы готовы договориться с СССР по всем вопросам, связанным с пограничными странами «от Балтийского до Чёрного моря»; в отношении Польши они создают впечатление, что не заинтересованы в судьбе «русской Польши» (с изменениями в пользу немцев), а также стремятся «отмежеваться от аспирации на Украину. За это они желали бы иметь от нас подтверждение нашей незаинтересованности к судьбе Данцига, а также бывш[ей] германской Польши (быть может, с прибавкой по линии Варты или даже Вислы) и (в порядке дискуссии) Галиции».
10 августа происходит новая встреча Астахова с Шнурре, заявившим, что интересы Германии в Польше «строго ограничены» и не сталкиваются с советскими интересами и что если Германии пришлось бы разрешить польскую проблему силой оружия, то она предпочла бы крупномасштабное соглашение с Москвой, которое учитывало бы взаимные интересы сторон.
На заседании Политбюро вечером 11 августа Молотов отмечает, что Гитлер не скрывает своих планов в отношении нового раздела Польши, что даёт возможность СССР возвратить украинские и белорусские территории и создать буферное государство между Германией и СССР. Сталин спрашивает, можно ли как-то «связать» немцев в этом вопросе, если он согласится на их предложение заключить политическое соглашение. Молотов отвечает утвердительно, так как «немцы очень торопятся». После этого Сталин заявляет о «ненадёжности» западных партнёров, а Молотов — о признаках подготовки нового «Мюнхена». Определённого решения на заседании не принято[7][26], однако фактически Молотов получает карт-бланш на начало «торговли» с немцами: в тот же день он направляет Астахову телеграмму, в которой предлагает повести разговор о разделе Восточной Европы:
«Перечень объектов, указанных в Вашем письме от 8 августа, нас интересует…».Астахов передаёт её содержание Шнурре; к этим объектам он причислил и Польшу, но не смог дать ответ на дополнительные вопросы относительно неё[7].
Раздел сфер интересов в Восточной Европе по секретному дополнительному протоколу к Договору о ненападении между Германией и Советским Союзом. Слева — предполагаемый по протоколу от 23 августа, справа — фактический. Оранжево-коричневым цветом изображены территории, отходящие и отошедшие к СССР, голубым — территории, отошедшие к Германии, фиолетовым — терртории, оккупированные Германией (Варшавское генерал-губернаторство и протекторат Богемия и Моравия)Тем временем 12 августа открываются советско-англо-французские переговоры, быстро заходящие в тупик. По мнению ряда западных и современных российских исследователей, советский представитель Ворошилов сознательно вёл к такому результату в соответствии с рукописной инструкцией Сталина[7][30][31], сведя вопрос к требованию пропуска советских войск через Польшу и Румынию — требованию, откровенно неприемлемому для этих стран (опасавшихся советизации больше, чем немецкого вторжения, реальные последствия которого были тогда непредставимы).
«С немцами нам грозит потерять свою свободу, с русскими — свою душу»— заявил Бек[32]. По версии западных и ряда современных российских историков, основной причиной провала переговоров было опасение, что за требованием советской стороны предоставить ей право вступить на территории Польши и государств Прибалтики в случае возникновения угрозы Советскому Союзу скрывается стремление к советизации этих стран[13][29]. Советские же историки утверждали, что переговоры провалились из-за того, что СССР предоставил план развёртывания своих сил против возможного агрессора (согласно которому должно было быть задействовано до 136 дивизий), однако представители Великобритании и Франции не предоставили подобных планов и не обеспечили согласия Польши на проход через её территорию советских войск в случае конфликта с Германией[33].
Одновременно с московскими переговорами английское правительство ведёт в Лондоне переговоры с германскими представителями о заключении соглашения, которое признавало бы особые германские интересы в Восточной и Юго-Восточной Европе[34].
23 августа 1939 года народный комиссар иностранных дел СССР Вячеслав Молотов и министр иностранных дел нацистской Германии Иоахим фон Риббентроп подписывают в Москве Договор о ненападении. В ходе переговоров Сталин выражает желание со всей ясностью определить сферы интересов двух стран в Восточной Европе. Риббентроп отвечает, что, поскольку между Германией и Польшей в любой момент может вспыхнуть война, желательно согласовать демаркационную линию во избежание столкновения германских и русских интересов. [26] В результате появляется статья 2 Секретного дополнительного протокола, непосредственно касающаяся Польши и гласящая:
В случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав Польского Государства, граница сфер интересов Германии и СССР будет приблизительно проходить по линии рек Нарева, Вислы и Сана. Вопрос, является ли в обоюдных интересах желательным сохранение независимого Польского Государства и каковы будут границы этого государства, может быть окончательно выяснен только в течение дальнейшего политического развития. Во всяком случае, оба Правительства будут решать этот вопрос в порядке дружественного обоюдного согласия.[35]В ноте об объявлении войны СССР в июне 1941 года, косвенно упоминаются устные договоренности между Германией и СССР, якобы касающиеся отказа СССР от оккупации Прибалтики (но не Польши):
В Москве во время разграничения сфер влияния правительство Советской России заявило министру иностранных дел рейха, что оно не намеревается занимать, большевизировать или аннексировать входящие в сферу его влияния государства, за исключением находящихся в состоянии разложения областей бывшего Польского государства.[36]Однако это утверждение не находит подтверждение в других источниках.
Одновременно достигнута договорённость, что Литва отходит к немецкой, а Латвия и Эстония — к советской сферам интересов[37].
В Викитеке есть полный текст Договора о ненападении между Германией и Советским Союзом
Однако вскоре Сталин уточняет демаркационную линию в пользу СССР: 27 августа Молотов вызывает германского посла Шуленбурга и заявляет, что линия раздела принята поспешно и требует уточнения: её необходимо передвинуть к реке Писа, с включением в советскую сферу Белостока. Гитлер немедленно соглашается[7].
Подготовка советского вторжения
1 сентября 1939 года Германия напала на Польшу. Франция и Англия, связанные с Польшей военным договором, 3 сентября объявили Германии войну, но англо-французские войска, стоявшие на западной границе Германии, не предприняли никаких активных действий.
В 11 часов утра 1 сентября советник германского посольства в Москве Г. Хильгер сообщил Молотову о начале войны с Польшей и передал просьбу начальника генштаба германских ВВС о дозволении использовать радиостанцию в Минске в качестве радиомаяка для лётчиков: в свободное от передач время она должна была передавать непрерывную линию с вкрапленными позывными «Рихард Вильгельм 1.0», а кроме того, во время передач — по возможности часто слово «Минск». Сталин согласился передавать только слово «Минск», увеличив для этого время передач на 2 часа. [38][39]
3 сентября Риббентроп поручил Шуленбургу подтвердить советскому руководству, что германская армия намеревается разгромить польскую в течение нескольких недель.
«Затем мы удержим под военной оккупацией районы, которые, как было установлено в Москве, входят в германскую сферу влияния».
Однако, поскольку по военным соображениям, Германии придется действовать и в советской зоне, то следует предложить Молотову,
Ответ Молотова показал немцам, что Москва не намерена спешить:
«Мы согласны с вами, что в подходящее время нам будет совершенно необходимо начать конкретные действия. Мы считаем, однако, что это время ещё не наступило».
Вместе с тем он подчеркнул, что
«пересечение одной из сторон демаркационной линии не должно помешать непосредственной реализации намеченного плана»[40].
В то же время в СССР шла массированная пропагандистская кампания по подготовке населения к будущему вторжению. Как сообщал Шуленбург,
«Советское правительство делает всё возможное, чтобы изменить отношение населения к Германии. Прессу как подменили. Не только прекратились все выпады против Германии, но и преподносимые теперь события внешней политики основаны в подавляющем большинстве на германских сообщениях, а антигерманская литература изымается из книжной продажи и т. п.»[40].
В соответствующем смысле Сталину надлежало сориентировать и мировое коммунистическое движение, которое восприняло войну как антифашистскую борьбу. 7 сентября он заявил главе Коминтерна Димитрову:
«Война идёт между двумя группами капиталистических стран — (бедные и богатые в отношении колоний, сырья, и т. д.) за передел мира, за господство над миром! Но мы не прочь, чтобы они подрались хорошенько и ослабили друг друга. […] Коммунисты капиталистических стран должны выступать решительно против своих правительств, против войны. […] Уничтожение этого государства [Польши] в нынешних условиях означало бы одним буржуазным фашистским государством меньше! Что плохого было бы, если в результате разгрома Польши мы распространили социалистич(ескую) систему на новые территории и население»[41].
По поручению Сталина была подготовлена директива Секретариата Исполкома Коминтерна (ИККИ) от 9 сентября, в которой было сказано:
«Международный пролетариат не может ни в коем случае защищать фашистскую Польшу, отвергнувшую помощь Советского Союза, угнетающую другие национальности».
Многие рядовые коммунисты европейских стран, не освоившись с поворотом советской политики, стремились в Польшу, чтобы принять участие в борьбе с фашизмом; однако Секретариат ИККИ в своём решении от 15 сентября отрицательно отозвалось об этой инициативе, изобразив ситуацию как попытку англо-французского империализма в очередной раз использовать национальные интересы малых народов Европы в качестве разменной монеты в борьбе с германским империализмом[7].
В это время в СССР уже начинались мобилизационные мероприятия. 4 сентября было принято решение о мобилизации четырёх возрастов призывников. 5 сентября было объявлено, что очередное увольнение из рядов РККА задерживается на месяц[7]; 6 сентября в шесть военных округов была направлена директива о проведении «Больших учебных сборов» (БУС) — фактически частичной мобилизации[38].
5 сентября польский посол В. Гжибовский просил Молотова о снабжении военными материалами и транзите военных грузов через СССР в Польшу; Молотов отказал в транзите, заявив, что в сложившейся международной обстановке Советский Союз не хочет быть втянутым в войну[7]. На следующий день германский МИД сообщил в Москву: «Мы намереваемся и далее направлять немецкие торговые суда в Мурманск и ожидаем, что советское правительство облегчит разгрузку, погрузку и транспортировку грузов по железной дороге в Ленинград, куда будут заходить для погрузки немецкие суда». Москва ответила положительно на обе просьбы[38]. Следует заметить, что к тому моменту сохранял формальное действие советско-польский Пакт о ненападении, 2 статья которого гласила, что в случае агрессии другая договаривающаяся сторона обязуется не оказывать ни прямо, ни косвенно помощи и поддержки нападающему государству[7].[39]
Уже 9 сентября передовые немецкие танковые дивизии оказались у Варшавы, но были там остановлены. Варшавяне встали на защиту столицы; часть войск польских армий «Модлин» и «Познань» прорвалась к Варшаве, усилив её гарнизон. Поначалу было объявлено о взятии Варшавы; германское официальное коммюнике передавало слова генерала фон Браухича, что Польша полностью разгромлена и в военных действиях на восточном фронте нет необходимости. Это было воспринято в Москве как определённый сигнал[7]. Молотов немедленно передал «свои поздравления и приветствия правительству Германской империи»[2]. В тот же день были подготовлены директивы наркома обороны Ворошилова и начальника генштаба РККА Шапошникова военсоветам Белорусского и Киевского военных округов, предписывавшие
«к исходу 11 сентября 1939 г. скрытно сосредоточить и быть готовым к решительному наступлению с целью молниеносным ударом разгромить противостоящие войска противника».[38]
Поскольку поляки отступали к румынской границе, где планировалось создание плацдарма для контрнаступления, то для предотвращения этого директива предписывала
«нанести мощный и молниеносный удар по польским войскам, надёжно прикрывая свой левый фланг и отрезая польские войска от румынской границы…»
Предполагался широкий фланговый обход поляков и заход в тыл, имея в виду широкомасштабное пленение живой силы одновременно с массированным наступлением под прикрытием сильной истребительной авиации во взаимодействии с бомбардировочной, штурмовой авиацией, а также артиллерией[7]. Одновременно был подготовлен и приказ Берии № 00931, определявший порядок оформления арестов военнопленных (этот порядок был отработан ещё в августе)[7].
Главное, что тревожило Москву в тот момент, — это заявление Браухича, провозгласившего окончание войны за полным разгромом противника и намекавшего на возможность переговоров с поляками о перемирии[7]. Между тем Риббентроп телеграфировал в Москву, что Германия собирается бить польскую армию «везде, где её встретит», однако при этом заверил, что Московские соглашения остаются в полной силе; ввиду чего, Шуленбургу следовало неотложно возобновить беседы с Молотовым «относительно советской военной интервенции». Молотов, со своей стороны, пообещал, что РККА выступит в течение ближайших дней[38][40] Однако на следующий день, когда выяснилось, что Варшава сопротивляется, а мобилизация и развёртывание РККА занимают много времени, он взял назад своё обещание. Одновременно он упрекнул Шуленбурга за коммюнике об окончании войны:
«советское правительство намеревалось воспользоваться дальнейшим продвижением германских войск и заявить, что Польша разваливается на куски и что вследствие этого Советский Союз должен прийти на помощь украинцам и белорусам, которым „угрожает“ Германия. Этот предлог представит интервенцию Советского Союза благовидной в глазах масс и даст Советскому Союзу возможность не выглядеть агрессором. Этот путь был Советскому Союзу перекрыт вчерашним сообщением ДНБ (Германского Информационного Агентства) о том, что, согласно заявлению генерал-полковника Браухича, ведение военных действий на германском восточном фронте уже не является необходимым. Сообщение создавало впечатление, что германо-польское перемирие неизбежно. Если, однако, Германия заключит перемирие, Советский Союз не может начинать „новую войну“».
Риббентроп велел ответить, что заявление Браухича — «недоразумение»[40].
11 сентября на базе Белорусского и Киевского военных округов было создано два фронта — Белорусский (командующий — командарм 2-го ранга М. П. Ковалев) и Украинский (командующий — командарм 1-го ранга С. К. Тимошенко)[38]. У немцев были запрошены разведданные о польской армии[40].
14 сентября Молотов заявил Шуленбургу, что
«Красная Армия достигла состояния готовности скорее, чем это ожидалось. Советские действия поэтому могут начаться раньше указанного им во время последней беседы срока. Учитывая политическую мотивировку советской акции (падение Польши и защита русских „меньшинств“), было бы крайне важно не начинать действовать до того, как падёт административный центр Польши — Варшава».
Он поинтересовался, когда это произойдёт, ибо, пока Варшава защищается, советское правительство не может обосновать ввод своих войск «распадом польского государства». Будучи озабочен прежде всего пропагандистским обоснованием вторжения, Молотов предлагал Шуленбургу следующую формулу:
«Польша развалилась, и вследствие этого у Советского Союза возникла необходимость прийти на помощь украинцам и белорусам, которым „угрожала“ Германия. Этот довод, утверждал Молотов, необходим для того, чтобы Советский Союз смог оправдать свое вмешательство в глазах широких масс и не предстал агрессором».
Риббентроп велел ответить Молотову, что
«Варшава будет занята в ближайшие дни […] Германия приветствовала бы начало советских военных операций именно теперь».
СССР должен освободить Германию от ликвидации польской армии на всём протяжении до советских границ, иначе в советской «сфере интересов» может возникнуть «политический вакуум». Для координации военных операций предлагается встреча делегаций сторон в Белостоке. С другой стороны, он выразил протест против предполагаемого обоснования вторжения:
В тот же день, 14 сентября, в войска был передан приказ о наступлении. В 4.20 15 сентября Военный совет Белорусского фронта издал боевой приказ № 01, в котором говорилось, что
«белорусский, украинский и польский народы истекают кровью в войне, затеянной правящей помещичье-капиталистической кликой Польши с Германией. Рабочие и крестьяне Белоруссии, Украины и Польши восстали на борьбу со своими вековечными врагами помещиками и капиталистами. Главным силам польской армии германскими войсками нанесено тяжёлое поражение. Армии Белорусского фронта с рассветом 17 сентября 1939 г. переходят в наступление с задачей — содействовать восставшим рабочим и крестьянам Белоруссии и Польши в свержении ига помещиков и капиталистов и не допустить захвата территории Западной Белоруссии Германией»[38].
Пытаясь втянуть СССР в военные действия против Польши, германское руководство делало намёки относительно возможного образования на территории Польши, не занятой германской армией, независимого украинского государства. В дневнике начальника штаба ОКХ Гальдера есть такая заметка:
Главнокомандующий прибыл с совещания у фюрера. Возможно, русские не будут ни во что вмешиваться. Фюрер хочет создать государство Украина[43].
15 сентября Риббентроп попросил германского посла в СССР Шуленбурга передать советскому руководству следующее предостережение:
Если не будет начата русская интервенция, неизбежно встанет вопрос о том, не создастся ли в районе, лежащем к востоку от германской зоны влияния, политический вакуум. Поскольку мы, со своей стороны, не намерены предпринимать в этих районах какие-либо действия политического или административного характера, стоящие обособленно от необходимых военных операций, без такой интервенции со стороны Советского Союза [в восточной Польше] могут возникнуть условия для формирования новых государств.[44]
16 сентября в 6 часов вечера Молотов заявил Шуленбургу, что
«военная интервенция Советского Союза произойдёт, вероятно, завтра или послезавтра. Сталин в настоящее время консультируется с военными руководителями, и этим вечером он, в присутствии Молотова, укажет мне [Молотову] день и час советского наступления».
Он повторил проект пропагандистского обоснования вторжения; при этом он
«согласился с тем, что планируемый советским правительством предлог содержал в себе ноту, обидную для чувств немцев, но просил, принимая во внимание сложную для советского правительства ситуацию, не позволять подобным пустякам вставать на нашем пути. Советское правительство, к сожалению, не видело какого-либо другого предлога, поскольку до сих пор Советский Союз не беспокоился о своих меньшинствах в Польше и должен был так или иначе оправдать за границей свое теперешнее вмешательство».[40][42].
К этому времени в частях уже начали читать приказ о выступлении Красной Армии в «освободительный поход»; проводились митинги и собрания, посвящённые этому событию:
Начало
К 16 сентября немецкие войска заняли Брестскую крепость и вышли на линию Осовец — Белосток — Бельск — Каменец-Литовск — Влодава — Владимир-Волынский — Замосць — Львов — Самбор, на расстояние 150—200 км от советской границы. Варшава была окружена, польское правительство и ставка верховного главнокомандующего маршала Эдварда Рыдз-Смиглы были перенесены в Коломыю, близ польско-румынской границы. Польские дивизии, находившиеся на границе с СССР (см. План Восток (Всход)), были переброшены на запад, для усиления польско-германского фронта.
В 2 часа ночи c 16 на 17 сентября Сталин вызвал Шуленбурга и сообщил ему, что «Красная Армия пересечёт советскую границу в 6 утра… Советские самолёты сегодня начнут бомбить районы к востоку от Львова»[45] В 3 часа ночи замнаркома иностранных дел В. П. Потёмкин зачитал польскому послу в Москве В. Гжибовскому ноту, в которой было заявлено, что война выявила внутреннюю несостоятельность Польши и что к настоящему времени польское правительство бежало, войска не оказывают сопротивления, а это означает прекращение действия договоров между Польшей и СССР. Гжибовский отказался принять ноту: «Ни один из аргументов, использованных для оправдания превращения польско-советских договоров в пустые бумажки, не выдерживает критики. По моей информации, глава государства и правительство находятся на польской территории […]. Суверенность государства существует, пока солдаты регулярной армии сражаются […]. То, что нота говорит о положении меньшинств, является бессмыслицей. Все меньшинства доказывают действием свою полную солидарность с Польшей в борьбе с германщиной. […] Наполеон вошел в Москву, но, пока существовали армии Кутузова, считалось, что Россия также существует»[7].
17 сентября советские войска двинулись навстречу немецкому наступлению. 21 стрелковая и 13 кавалерийских дивизий, 16 танковых и 2 мотострелковые бригады Красной Армии перешли границу. В наступлении участвовало 700 тысяч человек, 6000 орудий, 4500 танков, 4000 самолётов. Как заявил в тот же день по радио Молотов, [46], их цель состоит в том, чтобы «взять под свою защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и Западной Белоруссии». Ночью 18 сентября польское правительство бежало из страны и приказало польским военным не вступать в вооружённый конфликт с РККА. Главнокомандующий польской армией Рыдз-Смиглы отдал приказ следующего содержания:
|
|
20 сентября в своём донесении Сталину начальник Политуправления РККА Мехлис пишет, что польские офицеры
«как огня боятся украинских крестьян и населения, которые активизировались с приходом Красной Армии и расправляются с польскими офицерами. Дошло до того, что в Бурштыне польские офицеры, отправленные корпусом в школу и охраняемые незначительным караулом, просили увеличить число охраняющих их, как пленных, бойцов, чтобы избежать возможной расправы с ними населения»[48].
(ТАСС) Во избежание всякого рода необоснованных слухов насчет задач советских и германских войск, действующих в Польше, правительство СССР и правительство Германии заявляют, что действия этих войск не преследуют какой-либо цели, идущей вразрез интересов Германии или Советского Союза и противоречащей духу и букве пакта о ненападении, заключенного между Германией и СССР. Задача этих войск, наоборот, состоит в том, чтобы восстановить в Польше порядок и спокойствие, нарушенные распадом польского государства, и помочь населению Польши переустроить условия своего государственного существования.[49]— Газета "Правда". 19 сентября 1939
Германия. Берлин, 19 сентября (ТАСС). Германское население единодушно приветствует решение советского правительства взять под защиту родственное советскому народу белорусское и украинское население Польши, оставленное на произвол судьбы бежавшим польским правительством. Берлин в эти дни принял особенно оживленный вид. На улицах около витрин и специальных щитов, где вывешены карты Польши, весь день толпятся люди. Они оживленно обсуждают успешные операции Красной армии. Продвижение частей Красной армии обозначается на карте красными советскими флажками.[49]— Газета "Правда". 19 сентября 1939
«Немецкая армия приветствует Рабоче-Крестьянскую Красную Армию! Мы солдаты желаем войти с солдатами Р. К. К. А. в хорошее солдатское отношение.
Русский солдат пользовался у нас всегда глубоким уваженіем.
Что и в будущем должно остаться так!»
|
Директива наркома обороны К. Ворошилова от 22 сентября 1939 г. предусматривала:
При обращении германских представителей к командованию Красной Армии об оказании помощи в деле уничтожения польских частей или банд, стоящих на пути движения мелких частей германских войск, командование Красной Армии, начальники колонн, в случае необходимости, выделяют необходимые силы, обеспечивающие уничтожение препятствий, лежащих на их пути движения....[50]
23 сентября во Львов прибыла делегация из четырех германских офицеров, сообщивших, что западнее г. Грубешова собираются крупные силы поляков (до 3-х пехотных, 4-х кавалерийских дивизий, а также артиллерия). Было сказано, что германское командование собирается нанести удар во фланг танками в северном направлении по грубешовской группировке. «Одновременно предлагают, — указывал комдив Иванов в донесении командующему КОВО, — чтобы мы участвовали в совместном уничтожении данной группировки. Штаб немецких войск находится в Грудек-Ягельонский, куда просим выслать нашу делегацию». После этого советский 8-й стрелковый корпус был направлен в район Грубешова, где вступил в бой с польскими частями.[51]
В городе Берёза-Картузская были освобождены коммунисты, евреи, поляки, белорусы, а также пленные немецкие военнослужащие, содержавшиеся в концентрационном лагере. Наступление Красной Армии в тылу польской армии сорвало последние попытки польского командования организовать оборону в районе Львова. Остаткам польской армии оставалось лишь прорываться в Румынию через польско-румынскую границу. Владислав Андерс впоследствии утверждал, что Советский Союз, верный своим договорам с Германией, пытался пресечь все попытки прорыва и даже ухода отдельных польских солдат через границу[52].
28 сентября немецкие войска захватили Варшаву, а полностью польская армия прекратила сопротивление 5 октября, когда последнее регулярное польское соединение Отдельная оперативная группа «Полесье» генерала Клэберга, преследуемая одновременно немецкими и советскими войсками, сдалась немцам.
В конце сентября советские и германские войска встретились у Львова, Люблина и Белостока. У Львова между ними произошло небольшое столкновение, в ходе которого обе стороны имели небольшие потери. [53] По утверждениям ряда историков, вермахт и Красная армия провели совместные парады[54][55]. В Гродно парад принимал комкор В. И. Чуйков и германский генерал, а в Бресте — генерал Гейнц Гудериан и комбриг Семён Кривошеин[2][54][55][56][57]. Некоторые русские исследователи отрицают отрицают, что советские части принимали участие в параде в Бресте[58][59]. Военные парады проводились в рамках церемоний, посвящённых выводу немецких войск и передаче городов под контроль советской администрации (хронику брестского парада см. здесь).
Гейнц Гудериан в своих мемуарах так описывает вывод немецких войск из Бреста:
|
Кривошеин в своих воспоминаниях пишет, что он настоял на следующей схеме:
|
Население восточных воеводств Польши — украинцы, белорусы, евреи — в основном дружелюбно встречало советские войска.[63]
31 октября 1939 года, подводя итоги операции, Вячеслав Молотов заявил: «Оказалось достаточно короткого удара по Польше со стороны сперва германской армии, а затем — Красной Армии, чтобы ничего не осталось от этого уродливого детища Версальского договора, жившего за счёт угнетения непольских национальностей»[64]. Молотов таким образом перефразировал высказывание Пилсудского насчёт «искусственно и уродливо созданной Чехословацкой республики»[65]. Он заявил также, что понятия «агрессия» и «агрессор» «приобрели новый смысл», так что теперь нацистская Германия является миролюбивой стороной, а её противники — агрессивными[64].
Встреча советских и немецких войск в районе Люблина
3 октября 1939 года Совет Народных Комиссаров СССР принял «Постановление о военнопленных» № 1626—390сс, в соответствии с которым военнопленные рядового состава — украинцы, белорусы и представители других национальностей, родиной которых являлись территории Западной Украины и Западной Белоруссии, — были отпущены из лагерей и приёмных пунктов домой.
Бой с венгерскими войсками
К 26 сентября передовой отряд 16-й советской кавалерийской дивизии прибыл на станцию Бескид, которая, как оказалось, была 23 сентября занята венгерскими войсками. Попытка установить с ними контакт вызвала обстрел с их стороны. Советские войска открыли ответный артиллерийский огонь из бронемашин. Это привело к прекращению стрельбы с венгерской стороны и отходу венгерских войск в железнодорожный тоннель на границе. По сообщениям местных жителей, тоннель был заминирован. Ситуация на данном участке границы была нормализована после советско-венгерских переговоров.[66][67]
Раздел Польши
Гитлер собирался создать из остатков Польши сателлитное государство, однако Сталин резко воспротивился планам сохранения польской государственности в какой бы то ни было форме. Кроме того, он предложил коррекцию планов 23 августа: Советский Союз теперь претендовал лишь на территории восточнее линии Керзона, а в компенсацию должен был получить Литву (ранее отходившую к германской сфере влияния). 19 сентября Молотов в переговорах с Шуленбургом «намекнул, что первоначальное соображение, которое сводилось к существованию Польши на остальной территории, привело к идее раздела Польши по линии Писса-Нарев-Висла-Сан. Советское правительство желает немедленно начать переговоры по данному вопросу». 25 сентября Сталин лично провел переговоры с Шуленбургом. Согласно отчету Шуленбурга, он заявил, что «считает ошибочным сохранить независимость Польши (на тех землях, которые останутся после изъятия части земель в пользу Германии и России. Он предложил территории к востоку от демаркационной линии, всю Варшавскую провинцию (…) добавить к нашей доле. За это мы должны отказаться от притязаний на Литву». Кроме того, Сталин выразил намерение «немедленно взяться за решение проблемы Прибалтийских государств».
27 сентября в Москву вновь прибыл Риббентроп. Переговоры, начавшиеся в 10 часов вечера, шли до поздней ночи. В 5 часов утра 28 сентября был подписан Договор о дружбе и границе, закреплявший раздел Польши на условиях Сталина. К нему прилагалось два секретных дополнительных протокола: первый[68] закреплял изменения в границах сфер влияния, второй[69] гласил:
|
Реакция западных держав
Гитлер: «Отбросы человечества, если не ошибаюсь?»
Сталин: «Кровавые убийцы рабочих, я полагаю?»
Реакция Франции и Великобритании на вторжение СССР в Польшу была сдержанной. По условиям британско-польского пакта о военном союзе от 25 августа 1939, Великобритания обещала военную помощь Польше в случае нападения любой европейской державы[71]. Однако, когда польский посол Рачинский напомнил об этом министру иностранных дел Великобритании Вуду, последний без обиняков ответил, что это дело Великобритании, кому объявлять войну, а кому — нет[72]. Премьер-министр Великобритании Невилл Чемберлен ограничился лишь заявлением с общим осуждением действий СССР[73].
После ввода советских войск в Польшу Франция и Великобритания решили, что быстро помочь Польше они уже ничем не смогут и вместо этого начали планирование долгосрочной войны[74]. В начале сентября Франция нерешительно двинула свои войска в Саарскую область, но 4 октября, после поражения Польши, вновь отвела их за линию Мажино.
Уинстон Черчилль, занимавший в это время пост Первого Лорда Адмиралтейства, в своём выступлении по радио 1 октября 1939 года сказал[75][76][77]:
|
Итоги
Польское государство временно прекратило своё существование[78]. Несмотря на поражение армии, часть народа Польши не прекратила сопротивления. В Лондоне было создано польское правительство в изгнании, военнослужащие польской армии влились в ряды армий ряда государств, была создана разветвлённая сеть подпольных ячеек сопротивления Армии Крайовой.
СССР передвинул свою границу на запад, объединив почти все этнические белорусские и украинские территории. Советская историография оправдывала действия СССР тем, что перенос границы на запад впоследствии сыграл значительную роль в ходе Великой Отечественной войны, помешав германским войскам завершить наступление на Москву до наступления холодов и привело к поражению немцев в сражении под Москвой. В Большой Советской энциклопедии излагается следующая точка зрения:
Поход на Запад был необходим и для приостановки распространения гитлеровской агрессии на восток. Советское правительство, уверенное в неизбежности в недалёком будущем германской агрессии против СССР, стремилось отдалить исходный рубеж будущего развёртывания войск потенциального врага, что было в интересах не только Советского Союза, но и всех народов, которым угрожала фашистская агрессия.
Территориальные изменения
Установление линии раздела Польши между СССР и Германией. Подписанный в Москве 28 сентября 1939 «Договор о дружбе и границе между СССР и Германией» устанавливал границу по линии Тисса—Нарев—Висла—Сан, к середине октября 1939 была осуществлена её демаркация.
Литва. По подписанному в Москве 10 октября 1939 «Договору о передаче Литовской Республике города Вильно и Виленской области и о взаимопомощи между Советским Союзом и Литвой» Литовской Республике был передан ранее принадлежавший Польше Виленский край с Вильнюсом. Впоследствии, после присоединения Литвы к СССР, ей в октябре 1940 дополнительно были переданы Друскеники (Друскининкай), Свенцяны (Швенчионис), Адутишкис и окрестности. Эта передача была причиной объявления польским эмигрантским правительством войны СССР, которая формально продолжалась до лета 1941.
Украина и Белоруссия. Уже 4 сентября, то есть задолго до вторжения, Политбюро ЦК ВКП(б) начало обсуждать вопросы послевоенного устройства Восточной Польши. Решение Политбюро, датированное 4 сентября — 3 октября 1939 г., было оформлено единым Протоколом N 7113. В нём предписывалось:
|
Советскими оккупационными властями была создана Коммунистическая партия, которая единственная и имела право выдвинуть своих кандидатов на выборах.
(ЦФА (ИТЦ) #727; Скотт #770)
22 октября 1939 года состоялись выборы депутатов в Народное собрание Западной Украины, что в СССР официально толковалось как референдум о воссоединении с Украиной. По официальным данным, в голосовании приняло участие 4 433 тыс. (92,83 %) избирателей, из которых «за кандидатов блока рабочих, крестьян и интеллигенции» проголосовало 90,93 %.[79] Народное собрание начало работу 26 октября и 27 октября приняло Декларацию о вхождении Западной Украины в состав УССР. 1-2 ноября 1939 Верховный Совет СССР удовлетворил просьбы о принятии Западной Украины и Западной Белоруссии в состав Советского Союза. 14 ноября Закон о принятии Западной Украины в состав Украинской ССР был утверждён Верховным Советом УССР.
По оценке публициста А. Гогуна результаты выборов были «явно сфальсифицированными»[80], однако конкретных фактов, на основании которых был сделан вывод, автор не приводит. По утверждению студента[7] А. А. Пронина «какое бы то ни было реальное народное представительство на выборах исключалось монополией Компартии»[81]. Однако целесообразность фальсификаций в условиях заявленной монополии — сомнительна. По мнению доктора исторических наук М. И. Семиряги, «итоги выборов показали, что подавляющее большинство населения этих регионов согласилось с установлением советской власти и присоединением к Советскому Союзу»[2]. Доктор исторических наук М. И. Мельтюхов полагает, что «трудно не согласиться» с этим мнением М. И. Семиряги.[82]
Присоединение восточных регионов Польши к СССР не было, однако, признано международным правом, с точки зрения которого Польша являлась оккупированной страной, то есть оставалась в ситуации in status quo ante bellum (в довоенном положении); соответственно, и территории Восточной Польши продолжали считаться польскими, а их жители — польскими гражданами[83] Однако СССР провозглашал, что ввиду падения Польского государства в результате «короткого удара со стороны сперва германской армии, а затем — Красной Армии», «о восстановлении старой Польши (…) не может быть и речи»[84].
После нападения Германии на СССР, 30 июля 1941, посол СССР в Великобритании И. М. Майский и премьер-министр польского правительства в эмиграции Владислав Сикорский подписали соглашение, в котором правительство СССР признало советско-германские договоры 1939 года, касающиеся территориальных перемен в Польше, утратившими силу.
Позднее решениями союзников по антигитлеровской коалиции — США, Великобритании и СССР — была закреплена принадлежность Западной Украины и Западной Белоруссии Советскому Союзу. Польское население этих территорий после войны было в основном переселено в Польшу. Польша в качестве компенсации получила часть территории побеждённой Германии (Силезский бассейн, Вроцлав, Гданьск).
16 августа 1945 в Москве был подписан договор между СССР и Польшей, закрепивший территориальные изменения. Два региона, с городами Белосток и Перемышль, были возвращены Польше. Новая граница СССР стала в основном совпадать с «линией Керзона» c некоторыми отступлениями в пользу польской стороны[8].
Потери сторон
Боевые потери РККА во время польской кампании 1939 года, по советским архивным данным, впервые опубликованых историком Мельтюховым, составили 1 173 человека убитыми, 2 002 ранеными и 302 пропавшими без вести. В результате боевых действий потеряно также 17 танков, 6 самолётов, 6 орудий и миномётов, 36 автомашин. По данным польских историков, Красная Армия потеряла убитыми около 2,5 тыс. солдат, 150 бронеавтомобилей и 20 самолётов[85].
Согласно исследованиям Осьмачко С.Г. СССР потерял всего 882 человека и 97 пропавшими без вести [86]
Потери польской стороны в действиях против советских войск составили 3 500 человек убитыми, 20 000 пропавшими без вести и 454 700 пленными. Из 900 орудий и миномётов и 300 самолётов подавляющее большинство досталось РККА в качестве трофеев.
Пленные
После вступления советских войск на территорию Западной Украины и Западной Белоруссии и раздела Польши между Германией и СССР на занятой советскими войсками территории оказались десятки тысяч польских граждан, захваченных в плен Красной Армией и интернированных — военнослужащих польской армии и чиновников местных органов государственной власти, «осадников» (военных колонистов), полицейских.
В конце 1939 было создано Управление по военнопленным и интернированным во главе с Петром Сопруненко, в ведении которого находились заключённые лагерей Центральной России, тюрем Западной Белоруссии и Западной Украины.
Всего в ходе боевых действий Красная Армия захватила в плен до четверти миллиона солдат и офицеров польской армии. Рядовых и унтер-офицеров, уроженцев территорий Польши, отошедших к СССР, распустили по домам, более 40 тысяч жителей западной и центральной Польши передали Германии (при этом ещё примерно 20—25 тысяч человек были направлены на работу на шахты Кривого Рога и Донбасса).
По постановлению Политбюро ЦК ВКП(б) от 3 октября 1939 года, 6 тысяч полицейских и жандармов содержались в Осташковском лагере (Калининская область), 4,5 тысячи кадровых и призванных из запаса офицеров — в Козельском, и ещё около 4 тысяч — в Старобельском (под Луганском).
Впоследствии часть военнопленных и интернированных была расстреляна (по данным КГБ (1959), всего было казнено 21 857 человек) (см. Катынский расстрел).
В начале ноября 1940 г. у Берии и Сталина возникла идея создания в РККА дивизии из польских военнопленных, которую можно было бы использовать на случай войны с Германией; однако эта идея была оставлена[87].
30 июня 1941 года в Лондоне между польским правительством в эмиграции и представителями СССР было подписано «Соглашение о взаимной помощи в войне против Германии и создании на территории СССР польских воинских формирований». 12 августа последовал указ об амнистии для поляков. Всего было амнистировано 389 тыс. человек. Значительная часть из них вступила в польскую армию, формировавшуюся на территории СССР генералом Владиславом Андерсом, и в её составе покинула СССР в 1942 году. Другая часть в 1943 г. вступила в дивизию им. Тадеуша Костюшко.
