Плеоназм

Плеоназм (греч. pleonasmoV, от pleonaxw - излишествую) - терминстилистики, означающий употребление в предложении излишних слов, ничегоне прибавляющих к тому, что в нем уже выражено: по определениюКвинтилиана, "abundans super necessitatem oratio"; напр. : "Но им назадне воротиться" (Жуковский); "отдельные части науки взаимно объясняютдруг друга". В нашей школьной "теории словесности" П. рассматривается,как один из видов нарушения точности слога; но П. далеко не всегдапрепятствует точности речи, иногда делая ее даже более определительной.Бэн в своей "Стилистике" вполне правильно видит в П. погрешность противдругого свойства литературной речи - краткости. В разговорной речиобычны П., происходящие от незнания этимологии слова ("понтонный мост".,"непромокаемый ватерпруф"). Кажущиеся П. имеют место там, где к слову спотерянной для живой речи "внутренней формой" присоединяется эпитет,повторяющий его первичное значение: белое белье (в противоположностьцветному), красная краска; П. здесь на самом деле нет. Уже в древностипод плеоназмом иногда понимали слова лишь с виду излишние, но на самомдеде служащие для усиления или уяснения смысла речи. По определениюДоната, "pleonasmus est adjectio verbi supervacui ad plenamsignificationem". Такие П. весьма разнообразны; к ним относятсяриторические повторения и аггрегаты синонимов (Cic. : "abiit, excessit,evadit, erupit", "я видел, видел своими глазами"), обороты народногопоэтического языка (хожу да похаживаю; думу думать; знать не знаю,ведать не ведаю), удвоение подлежащего ("La rose, elle a vecu ce quevivent les roses", "Die Tugend, sie ist kein leerer Schall" - Шиллер),двойные отрицания, вопреки духу соответственного языка не ставшиеутверждением (Гете: "Keine Luft, von keiner Seite") и т. п. Крайнимвыражением П. является тавтология. Отдельно от П. стоит так наз.параплерома (Felckwort, cheville) - частица, вставляемая для благозвучияили стиха, но не отражающаяся на смысле речи: русское "то", немецкий"traun", латин. "equidem", греч. "gar" и т. д. Ар. Г. Плеяда - французская литературная школа XVI ст. Главою и однимиз наиболее деятельных членов школы (первоначально названной "laBrigade") был Пьер Ронсар; затем в состав ее входили учитель РонсараДора, Баиф, Дюбеллэ, Жоделль, де Тиар и Рэми Белло. Всех их объединиложелание произвести реформу в языке и развить на французской почве чуждыеей прежде виды литературного творчества. Требуя коренных преобразованийпрозаического и стихотворного слога, отмечая несовершенства современнойсловесности, П. должна была показать, хотя бы в прошлом, образцы,достойные подражания - и она стала их искать в классическом мире.Классицизм является одною из наиболее характерных черт всей деятельностиП.; ее члены были хорошо знакомы с античною литературою. Только понедоразумению Малерб, Буало и другие писатели позднейшей эпохиигнорировали Ронсара и его сподвижников, не признавали их значения; насамом деле они были многим обязаны поэтам и теоретикам XVI в. Научноеобоснование учение П. получило в трактате Дюбеллэ - "Defense etillustration dela langue francaise" (1549); это было чтото в родеманифеста всей школы, имевшего громадное историко-литературное значение.Дополнением к трактату явилось разсуждение самого Ронсара: "Abrege d'artpoetique" (1565), разбиравшее вопросы стихосложения, рифмы, поэтическихоборотов и т. д. Художественная деятельность П. и достигнутые еюрезультаты до сих пор оцениваются различно: одни отрицают сколько-нибудьвыдающееся значение трудов П., подчеркивая ее отрицательные, пороюсмешные стороны: другие отмечают несомненные заслуги Ронсара, Дюбеллэ иих товарищей. Несомненно, что члены П. во многом ошибались; у нихпроявлялись иногда педантизм и ученое доктринерство, вера в существенноезначение и эрудиции даже в области поэтического творчества; слог ихчасто слишком высокопарен или вычурен; поклоняясь Классикам, они слишкомхолодно и пренебрежительно относились ко всей средневековой литературе;они сочиняли новые слова чисто механическим путем, иногда совершенновопреки духу французского языка; они были твердо уверены, что кореннойпереворот в литературе можно произвести в несколько лет, и хотелипоказать это на опыте. Но у них были и несомненные заслуги: они искреннопринимали к сердцу интересы французской литературы, скорбели, видя, чтоона не может сравниться с греческою и латинскою, и хотели поднять ее доантичного уровня; и вот они, с лихорадочною поспешностью, стараютсясоздать образцы французской оды, элегии, эпиграммы, идиллии эклоги,эпоса (напр. "Franciade" Ронсара), драмы (Жоделль). Они многозаимствовали у древних авторов, но они же горячо отстаивали правародного языка, восставали против обычая писать по латыни и мечтали опышном расцвете родной словесности, для чего, по их взгляду, ейследовало перенять и основательно усвоить лучшее, что есть вклассических литературах, но не копировать их рабски (это прямовысказано в "Defense"; на практике члены П. не вполне следовали этомупринципу). Они, правда, часто писали деланным, искусственным слогом, нобыли способны создавать образцы изящного поэтического стиля (напр.некоторые мелкие вещи Ронсара); они свысока смотрели на средневековыхписателей и их язык, но допускали, в интересах богатства литературнойречи, включение в нее оборотов и слов, взятых из отдельныхпровинциальных диалектов Франции. Известный приговор Буало, сказавшего,что муза Ронсара говорила на французском языке по-гречески и по-латыни,может быть, поэтому, принять только с значительными оговорками. Слава П.была в свое время очень велика; почти ни одного существенного возраженияне раздавалось против ее теории; еще в XVII в. многие писатели - напр.сатирик Матюрэн Ренье - были решительными ее сторонниками. ТоркватоТассо ставил Ронсара очень высоко; в Германии Мартин Опиц былпочитателем и последователем П.; следы влияния ее сказываются и впольской литературе, в ближайшую к ней по времени эпоху. Впоследствиидля П. наступила пора забвения, которое было столь же несправедливо, каки прежнее безусловное поклонение. Ср. Sainte-Beuve, "Tableau historiqueet critique de la poesie francaise au XVI-e siecle" (П., 1828; второеизд., 1842); A. Darmesteter et A. Hatzfeld, "Le XVI-e siecle en France"(П., 1878); Marty Laveaux, "La langue de la P. ". Ю. Beceлoвcкий. Плиний Старший. - Под этим именем известен Гай П.Секунд (С. Plinius Secundus), знаменитый своею разнообразною ученостьюримский писатель. Старшим он называется в отличие от своего племянника,П. Младшего . Родился в 23 г. по Р. Хр. в Комо (Comum), цветущей римскойколонии в Верхней Италии (по тогдашнему - Цизальпинской Галлии).Образование получил, по-видимому, в Риме; но об этом не сообщают никакихсведений ни краткая его биография, написанная Светонием, ни письма егоплемянника, составляющие главный источник биографических данных о П. Вюности он ревностно служил в коннице, участвуя в разных походах, междупрочим против Хавков - германск, народа, жившего у Северного моря междуреками Эмсом и Эльбой, и описанного им в начале XVI книги его"Естественной истории". Побывал он и на Дунае (XXXI, 19, 25), и вБельгии (VII, 17, 76), где тогда был прокуратором римский всадникКорнелий Тацит, отец или дядя знаменитого историка. Продолжительноепребывание в заальпийских странах дало ему возможность собрать о них немало сведений и написать большое сочинение о войнах римлян с германцами("Bellorum Germaniae lib. XX). послужившее главным источником Тациту дляего "Германии". Впоследствии он был прокуратором в Нарбонской Галлии и вИспании. Близость его к Веспасиану, с сыном которого, Титом, он вместеслужил в Германии, выдвинула его на один из важнейших постовгосударственной службы: он был назначен начальником мизенского флота. Вовремя его пребывания в этой должности произошло в 79 г. по Р. Хр.известное извержение Везувия. Подъехав на судне слишком близко к местукатастрофы, чтобы лучше наблюдать грозное явление природы, он погибжертвою своей любознательности. Подробности этого события изложены егоплемянником, П. Младшим, в длинном письме к Тациту (Epist. VI, 16). П.был человек необыкновенного трудолюбия. Не было такого места, которое быон считал неудобным для ученых занятий; не было такого времени, которымбы он не воспользовался для того, чтобы читать и делать заметки. Ончитал или ему читали в дороге, в бане, за обедом, после обеда, при чемотнималось время и у сна, насколько это было возможно, так как он считалпотерянным всякий час, не посвященный умственным занятиям. Читалисьвсякие книги, даже и плохие, так как, по мнению П., нет столь дурнойкниги, из которой нельзя было бы извлечь какойлибо пользы. Подробностиоб этом изумительном трудолюбии сообщает Плиний Младший, в одном изсвоих писем (Epist. Ill, 5), в котором перечисляет и ряд сочинений дяди:"De jaculatione equestri" (0 кавалерийском метании), "De vita PomponiiSecundi" (Биография Помпония Секунда), три книги риторических сочинений(Studiosi III), восемь книг грамматического содержания ( DubiiSermonis", VIII), тридцать одна книга истории, начинавшейся с тогопункта, где кончил свою историю Ауфидий Басс "А fine Aufidii BassiXXXI), вышеупомянутое сочинение о Германии и, наконец, тридцать семькниг "Естественной Истории" ("Naturalis Historiae" XXXVII). Кроме тогопосле смерти его осталось сто шестьдесят книг, мельчайшего письма, свыписками или заметками,. какие он делал при чтении. Из всех сочиненийП. дошла до нас только "Естественная История", представляющая собойэнциклопедию всевозможных знаний, накопленвых древним миром о природе иее произведениях. Тут перед нами развертывается все мироздание, как егопонимали греческие и римские ученые. Прежде всего идут сведенияастрономические и физические (2-я кн.), затем сведения о земли, еегеографическом разделении и устройстве ее поверхности, с указаниемнародов, ее населяющих, городов и гаваней (3 - 6 кн.). Далее следуетсобственно естественная история, начинающаяся с животного царства ипрежде всего с человека (8 - 11 кн.); в отделе о растительном царстве(12 - 32 кн.) говорится не только об уходе за деревьями, но и обупотреблении растений с лечебною целью, а затем и о лечебных средствах,извлекаемых из царства животных. В остальных книгах ( 33 - 37) речь идето неорганической природе и ее приспособлении к потребностям человека - окамнях и металлах, об извлечении лечебных средств из металлов, о краскахдля живописи и о самой живописи, о пользовании земляными породами дляпластических произведений, кстати о художниках и их произведениях, обупотреблении камней в искусстве и медицине и, наконец, о драгоценныхкамнях и о том, где их находят и как их обделывают. Сочинение это, пословам его автора (Praef., 17), потребовало от него прочтенияприблизительно двух тысяч томов, из которых им было извлечено додвадцати тысяч заметок; П. прибавил к ним множество данных илинеизвестных его предшественникам, или открытых впоследствии. Сочинениепосвящено и передано в 77 г. по Р. Хр. Титу и состояло первоначально из36 книг, к которым после смерти автора была прибавлена еще книга,заключающая в себе перечень содержания и указание источников для каждойкниги. Этою книгой в изданиях и начинается сочинение П.. Значение трудаП. в римской литературе огромно. Оно долго служило источником, изкоторого черпались сведения о мире и делались извлечения для составленияруководств по разным предметам (географии, медицине и др.). Как многооно читалось не только в древности, но и в средние века, видно из того,что оно дошло до нас почти в двухстах рукописях. Особенная важность егодля нашего времени вытекает из того, что огромная масса сочинений,которыми пользовался автор, теперь потеряна. П. делает ссылки на 327греческих и 146 римских писателей. Поэтому в числе источников изучениядревнего мира "Естественная История" П. играет для нас роль, нередконичем не заменимую. Что в массе сообщаемых П. сведений не все точно и невсе складно передано - это, при подобном характере труда, вполнеестественно, и мы не имеем права быть чересчур придирчивыми к автору,вообще очень добросовестному и осторожному. Нельзя не заметить только,что его стиль отличается замечательною неровностью и в разных частяхсочинения различен: то риторичен, то сух, то просто неряшлив. Лучшевсего слог П. во вступлениях, где у него нередко является ивоодушевление, и сжатость, и сила выражения. Везде в его сочинении веетдух человека, не только страстно любящего науку и преклоняющегося передвеличием природы, но и вообще проникнутого высоким нравственныммиросозерцанием и чувствами доброго гражданина. И по учености, и понравственному достоинству "Естественная История" может быть названаукрашением римской литературы. Какую важность этому труду придавали ипридают в новое время, это видно из того, что над примечаниями кпереводу его на франц. язык, сделанному Ажассоном де-Грансан (Париж,1829), работал целый ряд выдающихся натуралистов и филологов, каковыКювье, Дану, Летронь и др. В 1896 г. в Лондоне вышел перевод глав,относящихся к истории искусства, сделанный К. Jex Blake, с комментариямиSellers'a и добавочными примечаниями Urlichs'a. Из новейших,обработанных критически изданий лучшее - Людвига Яна (Лпц., 1854 -1860), в настоящее время переиздаваемое Майгофом (в 1897 г. вышел 4-йт.). В. Модестов.