Кисаню

[Кисаню] (1):

Всю нощь съ вечера бусови врани възграяху у Плѣсньска, на болони бѣша дебрьски сани (...на болони, бѣша дебрь Кисаню), и несошася къ синему морю. 23—24.

Ср. И. М. Снегирев (Поведание и сказание о побоище вел. князя Дмитрия Ивановича. Русск. истор. сборн., т. III, кн. I, М., 1838, стр. 117, примечание 57): „Место очевидно испорченное. Сл. Кисань не слито ли из къ и Саню? На реке Сане стоит Перемышль... Вместо прежнего бѣша мы поставили бѣ та, а вм. сошлю — сошли“. М. А. Максимович („Украинец,“, кн. 1. М., 1859, стр. 94): „Всю ночь съ вечера Бусови врани възграяху. У Плѣсньска на болони бѣша дебри; кыяне же сошли к синему морю“. Комментарий В. В. Макушева (1867 г.) см. при слове дебрьскъ. Ом. Партыцкий (Темни местця в „Сл. о п. Иг.“. У Львове, 1883, стр. 57): „Наведене местце я читаю так: бѣша дебрь Исканю — значит: були в дебри Исканьской. ...назвы Кисань нѣгде на целой Руси нема, а Искань враз з Плеснеском в Галичине нашой находится“. Е. В. Барсов („Сл. о п. Иг.“ как художественный памятник Киевской дружинной Руси, т. II. — ЧОИДР, 1886, кн. 3, 220—221): „Полагаем, что в основе этого чтения скрывается часто упоминаемая в летописях Сань, протекавшая в Галицком княжении. Ввиду этого соображения предполагаем, что в рукописи выражение это имело следующее написание: дебрь^ски ̀ ̀ санѥ. Дебрьская Сань, быть может, именно низкое побережье Сана, зарослое мелкой чащей; это такая же болонь, что у Плесньска, но лишь на берегах Сана. ...Саню явилось вм. Санѥ вследствие того, что ... начертание ѥ в рукописях XIV и XV веков сбивалось на ю. Тем легче мог принять это ѥ за ю писец XVI в. Выпадение надстрочных букв и знаков также обычно в рукописях XVI века. Первые издатели, неправильно разделив слова и напечатав дебрь «Кисаню» с заглавной буквы, как собственное имя вм. дебрь^ски ̀ ̀ санѥ сбили тем с толку всех последующих комментаторов“. С. К. Шамбинаго („Сл. о п. Иг.“. Ред., перев. и объяснения прив.-доц. С. К. Шамбинаго. М., 1912, стр. 18, 35, 62—63): „Всю нощь съ вечера бусови врани възграяху у Плѣсньска на болони, бѣша дебри Кисани и несошась къ синему морю“. ...Перевод: „Всю ночь с вечера Бусовы вороны каркали у Плесньска, на предместьи; были из дебри Кисановой и неслися к синему морю“. ...Оставляю чтение первого издания, но вношу необходимые поправки: 1) „бусови“ вм. „босуви“, потому что в 74-м стихе вновь упоминается какое-то Бусово время; 2) „несошася“ вм. „не сошлю“, что явно искажено в печатном издании. „Плѣсенскъ“ находился на болони близ Киева (Ср. нынешнее Оболонь). Объяснить Кисанову дебрь — не могу, но здесь вороны символизируют половцев, может быть, живших, как пленники, и понесшихся к Азовскому лукоморью. (Может быть, „куманя“ — кумане, половцы?). Н. В. Шарлемань (Заметки натуралиста к „Сл. о п. Иг.“. — ТОДРЛ, т. VIII, 1951, стр. 60—61, 63 [Ср. его же „Дебрь Кисаню“ — „дебръ Киянь“ в кн.: „Сл. о п. Иг.“. — Сб. исслед. и статей. М. — Л., 1950, стр. 209—211]): „дебрь Кисаню — искажение дебри Кияни, находившейся в овраге, по которому протекал ручей Киянь, бравший свое начало в недрах Киевской Горы в северо-западной части Старого города. Дебрь была расположена вблизи Плесенска, называвшегося Плоским или Плеским, и подходившая с востока к р. Глубочице. В середине XIX в. Плоское было переименовано в Плоскую часть. Болонью, впоследствии Оболонью, когда-то называлось пространство между валами — защитными сооружениями по обеим сторонам нижнего течения р. Глубочицы. ...конец Сна Святослава должен быть переведен так: «Всю ночь с вечера серые вороны (половцы) граяли (кричали) у Плесенска на болони, в дебри Кияни (а я не мог) сослать их к Синему морю»“.