"Он был рожден для счастья, для надежд"

«ОН БЫЛ РОЖДЕН ДЛЯ СЧАСТЬЯ, ДЛЯ НАДЕЖД», стих. Л. (1832), одно из наиболее значит. произв. ранней лирики поэта, отразивших глубокие раздумья о себе и людях своего поколения. Стих. интересно соединением двух «сквозных» мотивов лирики Л., на первый взгляд контрастирующих между собою. Его начальные строки («Он был рожден для счастья, для надежд, / И вдохновений мирных! — но безумный / Из детских рано вырвался одежд / И сердце бросил в море жизни шумной») рисуют образ, созвучный незадолго перед тем написанному «Парусу». Этот образ мятежного романтич. героя вместе с поэтич. формулой его противостояния враждебному миру («И мир не пощадил — и бог не спас!») был впоследствии целиком перенесен Л. в стих. «Памяти А. И. Одоевского» (1839). Содержанием остальной, большей части стих. становится др. тема — «сочный плод, до времени созрелый», — метафора, к-рая, будучи отнесена поэтом к самому себе, войдет в стих. «Мое грядущее в тумане» (ок. 1837) и «Гляжу на будущность с боязнью» (1838?), а затем, в наиболее лапидарной и отточенной форме, как характеристика целого «поколения», — в «Думу» (1838). В этом отношении стих. «Он был рожден...» представляет собой одно из ранних воплощений лермонт. темы «старика без седин», преждевременно увядающего, влачащего одинокое и бесплодное существование. Объединяя оба эти мотива, связывая их с образом одного и того же героя, стих. обнаруживает и внутр. логику такого сближения: именно те лучшие, наиболее возвышенные чувства лирич. героя, к-рым он обязан своим «безумством», — они-то и делают его впоследствии «лишним человеком», одиноким, чуждым «толпе». При этом строки: «Он равных не находит; за толпою / Идет, хоть с ней не делится душою» — знаменательная реминисценция из «Евгения Онегина» (гл. VIII, строфа XI), где Пушкин дает наиболее обобщенную и сочувств. характеристику своему герою в его взаимоотношениях с обществом: «Но грустно думать, что напрасно / Была нам молодость дана...И вслед за чинною толпою / Идти, не разделяя с ней / Ни общих мнений, ни страстей». Стих. включено Л. в письмо к М. А. Лопухиной (окт. 1832), где предваряется словами: «...Я жил, я слишком рано созрел, и грядущие дни не принесут мне новых впечатлений» (VI, 420), подчеркивающими его «исповедальный» характер. Это сочетание личной темы с обобщенным образом современника характерно для лермонт. лирики 1832, когда наметился отход от субъективно-романтич. изображения лирич. героя. Автографы — ИРЛИ («Казанская тетрадь») и ГПБ, Собр. рукописей Л., № 19 (письмо к М. А. Лопухиной). Впервые — «РА», 1863, № 4, стлб. 293. Датируется по положению в «Казанской тетради» и по письму к Лопухиной.

Лит.: Бем, с. 277, 286, 287; Пейсахович (1), с. 480.