Теория основного мифа

Тео́рия «основно́го ми́фа» — теория в области индоевропейской мифологии, суть которой заключается в выделении основного её мифологического сюжета — сюжета борьбы Громовержца со Змеем.

Суть теории

Теория «основного мифа» была создана лингвистами В. Н. Топоровым и Вяч. Вс. Ивановым в 60-е — 70-е годы XX века. В отечественной гуманитарной науке того времени она отличалась новаторским подходом — сведением к нулю использования марксистской методологии и использованием в качестве основного структурного метода французского антрополога Клода Леви-Стросса, а также исследований американского лингвиста Р. О. Якобсона. Большое значение в формировании теории сыграла индоевропеистика. Заметно также влияние старой «мифологической» школы (А. Н. Афанасьев и др.).

Авторами был привлечён огромный источниковый материал — фольклор (сказки, мифы, легенды, пословицы, приметы), эпос, ведийские гимны, летописи, топонимия и т. д.

«Основной миф», предлагаемый авторами, вообще говоря, представляет собой реконструкцию, созданную на основе мифологических реконструкций. Он представляет собой сюжет змееборчества, противопоставление, оппозицию двух антагонистов — антропоморфного божества-Громовержа и его противника — хтонического Змея. С этой оппозицией соотносятся все прочие — светлое-тёмное, верх-низ и т. п.

«Основной миф» был сконструирован на основе сопоставления ведийского мифа о поединке Индры с Вритрой и сюжетов балтийской мифологии о Перкунасе и Вельнясе. Змей-демон Вритра, скрывающий воды, авторами прямо отождествляется с Валой, названием олицетворённой скалы, скрывающей коров. Корень этих теонимов, *uel-, становится для авторов универсальным показателем связи с антагонистом Громовержца, они находят его абсолютно везде — в именах древнерусских языческих Волоса и Велеса, балтийского Вельняса, в топонимах типа Волосово, Велетово, Волынь, Вавель и т. д., в словах Валькирия, Вальхалла, Вёлунд и т. п.

Авторы теории считают, что «основной миф» стал основой для формирования мифологических систем всех индоевропейских народов. В частности, он нашёл своё отражение в восточнославянских сказках о борьбе богатыря со змеем — авторы проводят параллель между Ильёй Муромцем, Ильёй-пророком и Перуном и между Змеем Горынычем и Велесом-Волосом.

Сторонницами «основного мифа» являются последовательницы В. Н. Топорова и Вяч. Вс. Иванова Т. Н. Судник и Т. В. Цивьян. Они продолжили развивать теорию и изложили даже детали и содержание реконструируемого мифа, такие как свадьба Громовержца, измена его жены с его противником и её изгнание к нему, наказание — поражение детей молнией, воскрешение младшего сына, который оказался «настоящим» и получает власть над временами года^[1]. Поддерживает теорию и Б. А. Успенский, который развивает её в направлении более позднего времени у славянских народов^[2]. В настоящее время теория «основного мифа» всё ещё довольно популярна в научной среде, не говоря уже об околонаучной и обывательской. Ею часто пользуются и некоторые неоязычники для своих реконструкций.

Критика

Нет никаких оснований для реконструкции «основного мифа» у славян — об отношениях Перуна и Волоса/Велеса ничего не известно из источников. Известно только, что ими клянутся одновременно, а при их оппозиции это выглядело бы как клятва одновременно Богом и дьяволом, как отмечает Л. С. Клейн^[3]. Кроме того, ни Велес, ни Волос нигде, прямо или косвенно, не связываются со змеями, как считают авторы теории^[4].

Как отмечает М. Фасмер, имена Волоса и Велеса нельзя отождествлять лингвистически, так как в древнерусском языке, как и в русском, не было вариативности -оло-/-еле-. С этим соглашается и Л. С. Клейн. Поводов для отождествления не даёт, кажется, и семантика этих божеств — Волоса, скотьего бога, и Велеса, чей внук — «вещий» Боян из «Слова о полку Игореве».

Общеиндоевропейского имени божества с корнем *uel- не существует, семантика этого корня — «равнина, долина», с переходом к мифологеме «потустороннего, подземного мира мёртвых» (так как у индоевропейцев мир иной отождествлялся с пастбищем).

Л. С. Клейна, помимо этого, интересует вопрос, почему именно миф о змееборчестве был объявлен авторами основным^[5].

Академик Б. А. Рыбаков отмечает, что реконструкция Вяч. Вс. Иванова и В. Н. Топорова сделана «недостаточно солидно». Их книга, по его мнению, «не является целостным исследованием», а больше похожа на частично систематизированную подробную картотеку. Авторы, как считает Рыбаков, связывают с именем Волоса-Велеса «материалы, совершенно не относящиеся к делу»^[6].

Касаясь более общих методологических вопросов, И. М. Дьяконов пишет:

наше возражение против структуралистского подхода к мифологии заключается в том, что конкретные и в то же время недефинированные, эмоциональные, часто алогичные построения, по-своему кодирующие (и тропически обобщающие) наблюдаемые феномены мира по метонимически-ассоциативным рядам, структурализм дополнительно кодирует в свойственных ему категориях, абстрагирует их и сверх меры геометризует и логизирует^[7].

Таким образом, полученная мифологическая модель (каковой и является «основной миф») будет результатом вторичного, научного осмысления и современного обобощения. Структуралисты «не декодируют миф, раскрывая его социально-психологические (и в конечном счете психолого-физиологические) основы, а дополнительно кодируют его в терминах структурного анализа»^[7].

Примечания

1. ↑ Судник и Цивьян 1978, с. 124—131.
2. ↑ Успенский Б. А. Филологические разыскания в области славянских древностей
3. ↑ Клейн 2004, с. 65.
4. ↑ Клейн 2004, с. 64.
5. ↑ Клейн 2004, с. 59.
6. ↑ Рыбаков Б. А. Язычество древних славян. М.: Наука, 1981. С. 421.
7. ↑ ^{1 2} Дьяконов И. М. Архаические мифы Востока и Запада

Литература

Основатели теории «основного мифа»

• Иванов Вяч. Вс., Топоров В. Н. Исследования в области славянских древностей. М.: Наука, 1974.
• Иванов Вяч. Вс., Топоров В. Н. Балтийская мифология в свете сравнительно-исторических реконструкций индоевропейских древностей // Zeitschrift für Slavistik (Berlin). 1974. Bd. XIX, 2. S. 144—157.
• Иванов Вяч. Вс., Топоров В. Н. К реконструкции Мокоши как женского персонажа в славянской версии основного мифа // Балто-славянские исследования. 1982. М., 1983. С. 175—197.
• Топоров В. Н. Балтийские и славянские названия божьей коровки (Cocinella septenpuctata) в связи с реконструкцией Основного мифа // Конференция «Этнолингвистические балто-славянские контакты в настоящем и прошлом». М.: Наука, 1978. С. 135—140.
• Топоров В. Н. Ещё раз о Велесе-Волосе в контексте «основного мифа» // Балто-славянские языковые отношения в историческом и ареальном плане: Тезисы докладов Второй Балто-славянской конференции. М.: Наука, 1983. С. 50-56.
• Топоров В. Н. Заметки о растительном коде Основного мифа (перец, петрушка и т. п.) // Балканский лингвистический сборник. М.: Наука, 1977. С. 196—207.
• Топоров В. Н. К реконструкции одного цикла архаичных мифопоэтических представлений в свете «Latvju dainas» (к 150-летию со дня рождения Кр. Барона) // Балто-славянские исследования. 1984. М., 1986. С. 29-58.
• Топоров В. Н. Vilnus, Wilno, Вильна: город и миф // Балто-славянские этноязыковые контакты. М.: Наука, 1980. С. 3-71.
• Ivanov V., Toporov V. Le mythe indo-europeen du dieu de i’orage poursuivant le srpent: reconstruction de schema // Echanges et communications. Melangés offerts a C. Lévi-Strauss a l’occasion de son 60eme anniversaire. Tome II. The Hague — Paris: Mouton, 1970. P. 1180—1206.

Сторонники теории

• Судник Т. М., Цивьян Т. В. К реконструкции сюжета основного мифа в балто-балканской перспективе (фрагмент «Жена и дети Громовержца») // Конференция «Этнолингвистические балто-славянские контакты в настоящем и прошлом» (1978). Предварительные материалы. М.: Наука, 1978. С. 124—131.
• Цивьян Т. В. Балканские дополнения к последним исследованиям индоевропейского мифа о Громовержце // Балканский лингвистический сборник. М.: Наука, 1977. С. 172—195.

Критика

• Клейн Л. С. Воскрешение Перуна. К реконструкции восточнославянского язычества. СПб.: Евразия, 2004. C. 58-65.