Шишков Александр Семенович

Александр Семёнович Шишков
Портрет А.С. Шишкова работы Джорджа Доу[1]. Военная галерея Зимнего Дворца, Государственный Эрмитаж (Санкт-Петербург)'
государственный секретарь
9 апреля 1812 года — август 1814 года
Предшественник:	Сперанский, Михаил Михайлович
4-й министр народного просвещения Российской империи
15 мая 1824 года — 25 апреля 1828 года
Предшественник:	Голицын, Александр Николаевич
Преемник:	Ливен, Карл Андреевич
Рождение:	9 (20) марта 1754(17540320)
Смерть:	9 (21) апреля 1841 (87 лет)
Военная служба
Годы службы:	1771—1828
Принадлежность:	Россия
Род войск:	Флот
Звание:	адмирал (1823 год), генерал-адъютант
Командовал:	Фрегат «Св. Николай»
Сражения:	Красногорское сражение 1790 года
Награды:	Золотое оружие «За храбрость»

Алекса́ндр Семёнович Шишко́в (9(20) марта 1754 — 9(21) апреля 1841, Санкт-Петербург) — русский писатель, военный и государственный деятель. Государственный секретарь и министр народного просвещения. Один из ведущих российских идеологов времён Отечественной войны 1812 года, известный консерватор, инициатор издания охранительного цензурного устава 1826 года. Президент Российской академии, филолог и литературовед. Адмирал.

Биография

Детство

А. С. Шишков родился в семье инженера-поручика Семёна Никифоровича Шишкова и его супруги Прасковьи Николаевны. Кроме Александра в семье было еще четверо сыновей. Его род вел свое начало от Микулы Васильевича по прозвищу Шишко или Шишка, правнука Юрия Лозинича, прибывшего в 1425 году на службу к великому князю тверскому Ивану Михайловичу из западнорусских земель. Шишковы были мелкопоместными землевладельцами, владея небольшой деревней неподалеку от города Кашина. К 1780 году за семейством Шишковых было записано 15 душ крестьян мужского пола в Кашинском уезде.

Сведения о детстве Шишкова скудны, но известно, что он получил домашнее образование и был воспитан в духе русской патриархальности, а его мировоззрение сложилось под влинянием чтения православной литературы^[2]. Такое воспитание было характерно в то время для лиц его круга.

В них развивались религиозное чувство и мысль под влиянием чтения церковных книг, священной истории и Четьи Минеи, а с этим вместе и ухо роднилось с церковным языком; развивалась и любовь к природе под влиянием близких отношений к ней, развивалась любовь к человеку под впечатлениями любящей родной семьи, развивалась любовь к родине под впечатлением рассказов о славных и громких прошедших временах Петра, под впечатлением народных песен, а, может быть, и звучных од Ломоносова и других стихотворцев^[3].

Служба на флоте

Получив домашнюю подготовку, Шишков поступил в 1767 году Морской кадетский корпус, где был директором его свойственник И. Л. Голенищев-Кутузов. В 1769 году Шишков произведен в гардемарины, а в 1871 был вместе с товарищами отправлен в Архангельск, откуда совершил своё первое морское плавание. Корабль шел из Архангельска в Петербург, но потерпел крушение у острова Борнхольм. Спасшиеся моряки некоторое время жили в Швеции, пока не нашлась возможность вернуться в Россию.

8 (19) марта 1772 года Шишков был произведен в мичманы. Окончив Морской кадетский корпус, он получил предложение остаться в нем в качестве преподавателя, благодаря чему его служба два следующих десятилетия была разделена между плаванием по морям в качестве сначала офицера, а потом командира боевых кораблей и педагогической деятельностью в Морском корпусе.

Средиземноморский поход (1876—1879)

В 1776 году Шишков был назначен на фрегат «Северный орёл», который сопровождал в плавании с Балтийского на Черное море вокруг Европы три других фрегата («Павел», «Григорий» и «Наталья»), замаскированные под купеческие корабли и шедшие под торговым флагом. Отряд вышел из Кронштадта 15 (26) июня 1776 года и 11 (22) ноября прибыл в Эгейское море. Здесь эскортируемые корабли в течение года дожидались результатов переговоров о пропуске судов через проливы в Черное море (пропущены они так и не были и вернулись на Балтику), а «Северный орёл» в это время базировался в Мессине. В 1877 году Шишков на купеческом судне прибыл в Азов с секретными бумагами, затем сухопутным путем вернулся в Кронштадт. В 1878—1879 годах он вновь совершил путешествие с дипломатическими бумагами в Неаполь и обратно в Россию.

Во время длительного похода и выполнения секретных поручений Шишков познакомился с положением в Италии, Греции и Турции. Характерно, что одно из этих путевых впечатлений было первым импульсом враждебного отношения к французам, которое впоследствии окрасило почти всю литературную деятельность Шишкова — он увидел, как несколько новейших греческих часовен были обезображены надписями безбожных французов, при том, что даже турки не обезобразили этих часовен.

Служба в Морском кадетском корпусе

По возвращении на Балтику Шишков был произведён 21 апреля (2 мая) 1777 года в лейтенанты и вновь назначен в Морской кадетский корпус для преподавания гардемаринам морской тактики. В это время он начинает работать над переводом с французского книги Ш. Ромма «Морское искусство, или Главные начала и правила научающие искусству строения, вооружения, правления и вождения кораблей», а также составляет «Треязычный морской словарь на Английском, Французском и Российском языках в трех частях», где была собрана специальная морская терминология. Предисловие к словарю стало первой работой Шишкова в области филологии.

В 1886 году Шишков командовал 35-пушечным фрегатом «Ярославец», совершившим практические плавания по Балтийскому морю с кадетами и гардамаринами на борту.

Участие в русско-шведской войне 1788—1790 годов

Педагогические труды Шишкова были прерваны войной со Швецией. Он был участником Гогландского (июль 1788) и Эландского (июль 1789) сражений. За участие в последнем Шишков был произведен в чин капитана 2-го ранга.

Весной 1790 года Шишков был назначен командиром 38-пушечного гребного фрегата «Святой Николай», спущенного на воду в апреле 1790 года и уже 20 (30) мая 1790 года вышедшего в составе отряда гребных фрегатов из Кронштадта с тем, чтобы присоединиться к эскадре вице-адмирала А. И. фон Круза, крейсеровавшей у мыса Стирсуден. В составе эскадры А.И. Круза «Николай» под командованием Шишкова участвовал в Красногорском сражении 23—24 мая (3—4 июня) 1790 года против шведской эскадры герцога Зюдерманландского. Сражение закончилось отступлением шведской эскадры в глубь Выборгского залива. Что же касается А. С. Шишкова, то он уже 30 мая (10 июня) 1790 года сдал командование фрегатом, став флаг-офицером командующего флотом адмирала В. Я. Чичагова.

В качестве флаг-офицера Чичагова Шишков участвовал в Выборгском сражении 22 июня (3 июля) 1790 года. Отличившись в сражении, он был послан 26 июня (7 июля) к императирице Екатерине II с сообщением об успехе, достигнутом над шведами. За такое донесение и отличие в храбрости императрица наградила Шишкова золотой саблей с надписью «За храбрость» и золотой, осыпанной бриллиантами табакеркой.

Служба в 1791—1796 годах

После окончания русско-шведской войны Шишков вернулся к научным занятиям по морскому делу и службе в Морском кадетском корпусе. В 1791 году он командовал 64-пушечным кораблем «Ретвизан», взятым в плен у шведов во время Выборгского сражения и введенным в состав российского флота. Под его комадованием «Ретвизан» совершил практическое плавание по Финскому заливу. Это была последняя строевая должность Шишкова, впоследствии ему приходилось служить только на суше, в штабах и канцеляриях.

В 1793 году был издан выполненный Шишковым перевод «Морского искусства». Шишков поднёс эту книгу великому князю Павлу Петровичу, занимавшему тогда должность генерал-адмирала, и приобрёл расположение цесаревича. В 1796 году Шишков был переведен на Черноморский флот и был назначен правителем канцелярии начальника черноморского флота и портов князя П. А. Зубова. Он согласился принять эту должность только после личного разрешения Павла Петровича, что еще более укрепило благорасположение последнего.

Карьера в правление Павла I

По вступлении на престол император Павел немедленно вернул Шишкова в Петребург и 17 (28) ноября 1796 года произвел в капитаны 1-го ранга, а позже пожаловал ему 250 душ крестьян в Кашинском уезде. 9 (20) января 1797 года Шишков получил назначение состять при особе императора в качестве эскадр-майора. В этой должности он служил во время морской кампании, организованной Павлом в 1797 году с целью собственнолично проверить в деле Балтийский флот. Шишков находился вместе с императором на борту фрегата «Эммануил» и после похода издал «Журнал кампании 1797 года». 10 (21) июля 1797 года последовало его производство в капитан-командоры и пожалование званием генерал-адъютанта.

В конце 1797 года Шишков по заданию императора отправляется в заграничную командировку с целью вербовки матросов и офицеров в русский флот, результаты которой были малоудовлетворительны. Несмотря на это, по возвращении в Россию он был произведен 26 октября (6 ноября) 1798 года в контр-адмиралы. Вскоре, 9 (20) мая 1799 года Шишков стал вице-адмиралом с назначением на почетную должность историографа флота, которую он занял ввиду довольно большого количества написанных к тому моменту трудов по истории русского военно-морского искусства. Внешне карьера адмирала складывалась удачно. Однако переменчивая натура Павла I делала успехи неустойчивыми, и Шишков, формально сохраняя свое положение, оказался в опале. Он был удален от двора и все больше удалялся от службы и морской науки в филологические изыскания, отдаваясь деятельности в Российской академии, членом которой он был избран в декабре 1796 года.

Смерть Павла и начало правления Александра Александра I пробудили у Шишкова надежду на перемены. В 1801 году он приветствовал нового императора радостной одой, но вскоре оказалось, что люди его воззрений уже устарели и не подходили требованиям Александра. После учреждения министерств и назначения морским министром Чичагова, Шишков явно выражает свое несочувствие некоторым новым распоряжениям, за что опять подвергается опале.

Общественная деятельность

В годы опалы Шишков находит себя в творчестве и общественной деятельности. Будучи с 1796 года членом литературной Российской Академии, он посвящает себя лингвистическим трудам. Российская Академия по инициативе Шишкова издаёт с 1805 года «Сочинения и переводы», в которых он помещает свои оригинальные и переводные статьи, свой перевод «Слова о полку Игореве» и обширнейший его разбор.

Но всё это казалось Шишкову недостаточным, и он решается образовать новую академию для подготовки молодых писателей. Один из его младших современников, Жихарев, сообщает об этом следующее:

Шишков очень долго толковал о пользе, какую бы принесли русской словесности собрания, в которые бы допускались и приглашались молодые литераторы для чтения своих произведений, и предлагал Г.Р. Державину назначить вместе с ним попеременно, хотя по одному разу в неделю, литературные вечера, обещая склонить к тому же А.С. Хвостова и сенатора И.С. Захарова, которых дома и образ жизни представляли наиболее к тому удобств^[3].

Так начались в 1807 году частные собрания литераторов партии Шишкова, а в 1810 году эти собрания стали публичными, под именем «Беседы любителей русского слова». Целью «Бесед» было укрепление в русском обществе патриотического чувства при помощи русского языка и словесности. Чтобы влиять на публику, было предпринято издание «Чтений в Беседе любителей русского слова», причём материал для «Чтений» доставлялся главным образом Шишковым.

Насколько это было актуально, можно судить по словам англичанки М. Уилмот, посетившей Санкт-Петербург и Москву в 1805 году:

Русские переносят вас во Францию, не осознавая нимало, сколь это унизительно для их страны и для них самих; национальная музыка, национальные танцы и отечественный язык — всё это упало, и в употреблении только между крепостными.[4]

В 1811 году в «Беседе» было прочитано «Рассуждение о любви к отечеству» Шишкова, в которой утверждалось:

Воспитание должно быть отечественное, а не чужеземное. Учёный чужестранец может преподать нам, когда нужно, некоторые знания свои в науках, но не может вложить в душу нашу огня народной гордости, огня любви к отечеству, точно так же, как я не могу вложить в него чувствований моих к моей матери… Народное воспитание есть весьма важное дело, требующее великой прозорливости и предусмотрения. Оно не действует в настоящее время, но приготовляет счастие или несчастие предбудущих времен, и призывает на главу нашу или благословение, или клятву потомков^[3].

Подробнее см. также: Беседа любителей русского слова

Государственная служба

Приближалась тяжелая година Отечественной войны 1812 года, и император Александр, прочитав «Рассуждение о любви к отечеству», решил снова призвать Шишкова к делам, хотя и не был вообще расположен к нему за его резкие речи и действия в прежнее время. «Я читал рассуждение ваше о любви к отечеству, — сказал Александр I. — Имея таковые чувства, Вы можете быть ему полезны. Кажется, у нас не обойдется без войны с французами, нужно сделать рекрутский набор; я бы желал, чтобы вы написали о том манифест».

Государственный секретарь

Поручение императора о написании манифеста было соединено с назначением Шишкова 9 апреля 1812 года на должность государственного секретаря на место удалённого Сперанского. С этого момента наступает для Шишкова кипучая деятельность: император берёт его с собой в Вильно и, находясь при армии, Шишков пишет все важнейшие приказы и рескрипты. Так, им написаны знаменитые приказ армиям и рескрипт графу Салтыкову о вступлении неприятеля в Россию. Слова из них произвели глубокое впечатление на всю Россию, и те же чувства вызывались дальнейшими распоряжениями, редактированными Шишковым: это были воззвание и манифест о всеобщем ополчении, манифесты и рескрипты по ополчениям, известие об оставлении Москвы русскими войсками. Патриотическое увлечение Шишкова выражалось в гневных обличительных речах против французов, которых он уподоблял даже «слиянию тигра с обезьяной». Когда началось отступление французов, в декабре Шишков последовал за императором в Вильно, где был пожалован орденом Александра Невского, причём в Высочайшем рескрипте было сказано: «за примерную любовь к отечеству».

О том периоде деятельности Шишкова остались строки Пушкина:

Сей старец дорог нам: друг чести и народа,

Он славен славою двенадцатого года.

В 1813 году Шишков сопровождал армию в заграничном походе. В августе 1814 года император освободил Шишкова от должности государственного секретаря по состоянию здоровья. Одновременно Шишков был назначен членом Государственного Совета. В новом качестве Шишков резко проводил свои убеждения консервативно-патриотического характера: он представлял план нового устройства цензуры, критиковал составленный М. Сперанским проект Гражданского уложения, защищал крепостное право.

Министр просвещения

Одновременно Шишков активно выступал против деятельности учреждённого в 1817 году Министерства духовных дел и народного просвещения во главе с князем А.Н. Голицыным, а также созданного последним Российского библейского общества. Голицын назывался одним из виновников упадка нравственности, «разгула свободомыслия» и антиправославного мистицизма в России: «кажется, как будто все училища превратились в школы разврата, и кто оттуда ни выйдет, тотчас покажет, что он совращён с истинного пути и голова у него набита пустотой, а сердце самолюбием, первым врагом благоразумия». В 20-е XIX века Шишков стал одним из главных идеологов «русской православной партии», которая начала борьбу с Голицыным и в которую также входили А.А. Аракчеев, митр. Серафим (Глаголевский), архимандрит Фотий (Спасский), М.Л. Магницкий и ряд других менее известных фигур.

Им удалось добиться отставки Голицына. 15 мая 1824 года Шишков был назначен на пост министра народного просвещения и главнокомандующего делами иностранных вероисповеданий. В первом же заседании Главного правления училищ Шишков сказал, что министерство должно прежде всего оберегать юношество от заразы «лжемудрыми умствованиями, ветротленными мечтаниями, пухлой гордостью и пагубным самолюбием вовлекающим человека в опасное заблуждение думать, что он в юности старик, и через то делающим его в старости юношею». Министр говорил:

Науки, изощряющие ум, не составят без веры и без нравственности благоденствия народного… Сверх того, науки полезны только тогда, когда, как соль, употребляются и преподаются в меру, смотря по состоянию людей и по надобности, какую всякое звание в них имеет. Излишество их, равно как и недостаток, противны истинному просвещению. Обучать грамоте весь народ или несоразмерное числу оного количество людей принесло бы более вреда, чем пользы. Наставлять земледельческого сына в риторике было бы приуготовлять его быть худым и бесполезным или еще вредным гражданином^[3].

Осенью 1824 года Шишков представил императору несколько записок, обосновывавших необходимость закрытия Библейского общества. Министр возражал против переводов Свящ. Писания с церковнославянского на современный литературный язык, видя в этом кощунственный перевод сакральных текстов с «языка церкви» на «язык театра». Он смог добиться запрета катехизиса митрополита Филарета, поскольку тот был написан на литературном, а не на церковнославянском языке. Шишков также доказывал необходимость изъятия из обращения и уничтожения книг, изданных Библейским обществом. Стараниями Шишкова и его единомышленников к концу 1824 года практически прекратили свою работу «Известия» общества, остановился перевод Библии, а в 1825 году было прервано издание Библии на русском языке.

Окончательно деятельность Библейского общества была ликвидирована в царствование Николая I после событий 14 декабря 1825 года. Шишков был членом Верховного уголовного суда над декабристами и, будучи человеком милосердным, выступил за некоторое смягчение наказаний для них, что, однако, во внимание принято не было.

Последствием восстания декабристов стало также то, что, будучи явно под впечатлением от восстания, Шишков добился принятия 10 июня 1826 года нового Устава о цензуре, который за свою охранительность был прозван в либеральной среде «чугунным». Согласно этому уставу, запрещались все исторические сочинения, если в них оказывалось неблагоприятное расположение к монархическому правлению, запрещались любые попытки прямого или косвенного оправдания каких-либо государственных возмущений, специально оговаривалось запрещение сочинений Руссо, Дидро, Монтескьё, Гельвеция и других французских «просветителей». Авторам вменялось в обязанность выводить «спасительные поучения» из рассказов о революции и обнаруживать благоприятное расположение к монархическому правлению.

Охранительность шишковского устава, направленная прежде всего против распространения революционных и мистических идей, вызвала столь сильное недовольство в либеральных и масонских кругах, что уже в следующем году император согласился на создание комиссии по выработке очередного, более мягкого цензурного устава (Шишкова в комиссию не включили). Новый Устав о цензуре был утверждён 22 апреля 1828 года, за 3 дня до ухода Шишкова с поста министра просвещения.

Подробнее см. также: Цензура в Российской империи

Одним из главных плодов шишковского министерства считался Устав гимназий и училищ уездных и приходских, окончательно утверждённый 8 декабря 1828 года. В отличие от либерального Устава 1804 года, в основе нового устава лежала идея сословного образования. Правда, устав был утверждён уже без Шишкова, потому как 25 апреля 1828 года он был освобождён от должности министра «по преклонности лет и по расстроенному здоровью» (адмиралу было уже 74 года), сохранив звание члена Государственного Совета и президента Российской Академии.

Президент Российской Академии

На эту должность Шишков был назначен в 1813 году и занимал её до самой смерти. На этом посту он ратовал за то, чтобы Российская Академия в противовес Императорской академии наук стала базой для развития отечественных наук и просвещения, центром русской духовности и патриотизма. Кадровая политика Шишкова в Академии состояла в том, чтобы собрать в неё всех национально мыслящих русских ученых. В 1818 году по его предложению членом Академии был избран Н.М. Карамзин, политические взгляды и литературные вкусы которого к тому времени существенно сблизились с шишковскими под влиянием занятий русской историей. Кроме того, Шишков уделял большое внимание развитию филологической науки. Шишков одним из первых осуществил попытку организовать кафедры славяноведения при российских университетах, создать славянскую библиотеку, в которой были бы собраны памятники литературы на всех славянских языках и все книги по славяноведению.

Ещё во время заграничного похода в 1813 году он познакомился в Праге со знаменитым славистом аббатом Добровским и другими западнославянскими учёными, с которыми впоследствии вёл переписку. При своем наивном этимологическом направлении в изучении языка Шишков не смог оценить по достоинству этих новых знакомых, его отношение к ним отличалось покровительственным характером, он рекомендовал им свою корнесловную теорию. Те как бы соглашались с ним, но с их стороны была видна ирония по отношению к филологии Шишкова.

После смерти Шишкова в 1841 году Российская Академия вошла в состав Императорской Санкт-Петербургской Академии Наук на правах отделения.

Подробнее см. также: Академия Российская

Творчество

Начало литературных занятий Шишкова относится к концу 1770-х годов. Частично эти занятия были связаны с педагогической службой Шишкова, когда он переводил французскую «Морскую тактику» и составлял трёхъязычный англо-французско-русский морской словарь.

В то же время у Шишкова пробудился самостоятельный интерес к литературе. Начало этому интересу послужил выполненный Шишковым перевод французской мелодрамы «Благодеяния приобретают сердца» и немецкой «Детской библиотеки» И.К. Кампе. «Детская библиотека», состоявшая из нравоучительных рассказов для детей, имела большой успех, переиздававшись вплоть до 1830-х годов (то есть на протяжении 50 лет). По ней ещё долго обучали дворянских детей грамоте. К начальному периоду литературной деятельности Шишкова относится также небольшая самостоятельная пьеса «Невольничество», написанная им в 1780 году для прославления императрицы Екатерины, пожертвовавшей значительную сумму денег для выкупа в Алжире христианских невольников.

Будучи удалён от двора, Шишков вновь перешёл к литературным занятиям, которые приобрели несколько иной характер. Он углубился в изучение церковно-славянского языка, причём руководился господствовавшим в то время этимологическим направлением. Под влиянием подобных занятий Шишков очень скоро стал смотреть на себя как на авторитетнейшего представителя филологии. Как бы то ни было, в 1800 году Шишков стал почётным членом Императорской академии наук^[5].

После удаления от государственных дел лингвистические занятия превратились для него в орудие своеобразной националистической публицистики. Он был недоволен всякими нововведениями, заботясь, как член Российской Академии, о сохранении чистоты русского языка. Шишков решился выступить против литературных новшеств, а вместе с тем и против источника этих новшеств, против подражания французам.

Литературная деятельность Шишкова сыграла известную роль в создании высокого гражданственного стиля декабристской поэзии (Ф.Н. Глинка, В.К. Кюхельбекер и др.), а его лингвистические идеи оказали некоторое влияние на творчество А.С. Грибоедова и И.А. Крылова^[6].

«Рассуждение о старом и новом слоге»

В своём знаменитом «Рассуждении о старом и новом слоге российского языка» (СПб., 1803) Шишков пишет:

Какое знание можем мы иметь в природном языке своем, когда дети знатнейших бояр и дворян наших от самых юных ногтей своих находятся на руках у французов, прилепляются к их нравам, научаются презирать свои обычаи, нечувствительно получают весь образ мыслей их и понятий, говорят языком их свободнее, нежели своим, и даже до того заражаются к ним пристрастием, что не токмо в языке своем никогда не упражняются, не токмо не стыдятся не знать оного, но еще многие из них с им постыднейшим из всех невежеством, как бы некоторым украшающим их достоинством хвастают и величаются. Будучи таким образом воспитываемы, едва силой необходимой наслышки научаются они объясняться тем всенародным языком, который в общих разговорах употребителен; но каким образом могут они почерпнуть искусство и сведение в книжном или ученом языке, столь далеко отстоящем от сего простого мыслей своих сообщения? Для познания богатства, обилия, силы и красоты языка своего нужно читать изданные на оном книги, а наипаче превосходными писателями сочиненные^[3].

Пренебрежительно относясь к церковно-славянскому языку, который, по мнению Шишкова, тождественен с русским, новые писатели целиком переносят французские слова, составляют новые слова и изречения по образцу французских, придают словам, уже прежде существовавшим, новое, не свойственное им значение.

Между тем как мы занимаемся сим юродливым переводом и выдумкой слов и речей, ни мало нам несвойственных, многие коренные и весьма знаменательные российские слова иные пришли совсем в забвение; другие, невзирая на богатство смысла своего, сделались для непривыкших к ним ушей странны и дики; третьи переменили совсем ознаменование и употребляются не в тех смыслах, в каких с начала употреблялись. Итак, с одной стороны в язык наш вводятся нелепые новости, а с другой — истребляются и забываются издревле принятые и многими веками утвержденные понятия: таким-то образом процветает словесность наша и образуется приятность слога, называемая французами élégance!^[3]

В то же время в научном отношении сочинение Шишкова было весьма слабо, и для многих современников была ясна несостоятельность нападок Шишкова на новое литературное направление, тем более что в подкрепление этих нападок Шишков выставлял сомнительную мысль о тождестве русского и церковно-славянского языков. Тем не менее, указав в «Прибавлении к рассуждению о старом и новом слоге российского языка» (СПб., 1804) разные промахи карамзинистов Макарова и Мартынова, Шишков издал в 1810 г. рассуждение «О красноречии Св. Писания» и в этом сочинении упорно отстаивал тождество старого и нового языков.

Отколе, — спрашивал он, — родилась неосновательная мысль сия, что славенский и русский язык различны между собой? Ежели мы слово «язык» возьмем в смысле наречия или слога, то, конечно, можем утверждать сию разность; но таковых разностей мы найдем не одну, многие: во всяком веке или полувеке примечаются некоторые перемены в наречиях… Что такое русский язык отдельно от славенского? Мечта, загадка. Не странно ли утверждать существование языка, в котором нет ни одного слова? Между тем, однако ж, невзирая на сию несообразную странность, многие новейшие писатели на сем точно мнимом разделении основывают словесность нашу^[3].

Славянский язык Шишков считает языком книг духовных, а русский — находит в книгах светских; в этом и состоит вся разница двух языков, а поэтому нельзя их так разделять, как это делают новые писатели.

Своё «Рассуждение о старом и новом слоге» Шишков через министра народного просвещения поднёс государю и получил его одобрение.

Труд Шишкова стал основой для формирования литературного направления, представители которого впоследствии были названы архаистами.

«Славянорусский корнеслов»

Наиболее радикальным лингвистическим произведением Шишкова можно назвать «Славянорусский корнеслов», носящий недвусмысленный авторский подзаголовок «Язык наш — древо жизни на земле и отец наречий иных». Как явствует из подзаголовка, книга посвящена обоснованию приоритета русского языка перед иностранными. Следующая цитата из книги не должна оставлять в этом никаких сомнений:

Иностранным словотолкователям, для отыскания первоначальной мысли в употребляемых ими словах, следует прибегать к нашему языку: в нем ключ к обьяснению и разрешению многих сомнений, который тщетно в своих языках искать будут. Мы сами, во многих употребляемых нами словах, почитаемых за иностранные, увидели бы, что они только по окончанию чужеязычные, а по корню наши собственные.

Любопытна гипотеза А. С. Шишкова о происхождении русских слов. Он считает, что все слова произошли от основных первоначальных корней, поэтому главы книги часто носят такие названия: «Дерево слов, стоящее на корне КР, ГР, ХР: крест, корень, скорбь, гордость, грех» или «Дерево слов, стоящее на корне ТР: страсть, труд, страна, прост». Все слова, происходящие из одного корня, объединены близким лексическим значением.

Адреса в Санкт-Петербурге

• 1822 год — Фурштатская улица, 14;
• 1824 год — Фурштатская улица, 14;
• 1824—1828 — дом Почтового ведомства — Почтамтская улица, 5;
• 1829 — 09.04.1841 года — Фурштатская улица, 14.

Литература

Сочинения и переводы А.С. Шишкова

• Шишков А.С. Невольничество: Драма в одном действии. — [СПб.: Тип. Мор. кадет. корпуса, 1780]. — 55 с.
• Кампе И.Г. Детская библиотека. / Пер. с нем. А.С. Шишкова. — СПб.: Иждивением Имп. Акад. наук, 1783-1785.
• Геснер С. Дафнис. / Пер. с нем. А.С. Шишкова. — [СПб.]: Тип. Морск. шляхет. кад. корпуса, 1785. — [8], 168 с.
• Ромм Ш. Морское искусство, или Главные начала и правила научающие искусству строения, вооружения, правления и вождения кораблей. / Пер. с фр. А.С. Шишкова. — [СПб.]: Тип. Мор. шляхет. кадет. корпуса, 1793—1795.
• Шишков А.С. Треязычный морской словарь на английском, французском и российском языках. В трех частях. — [СПб.]: Тип. Мор. шляхет. кадет. корпуса, 1795. — [6], VIII, 84, 169, 41 с.
• Шишков А.С. Список кораблям и прочим судам всего российского флота от начала заведения оного до нынешних времен. — [СПб.]: Тип. Мор. шляхет. кадет. корпуса, 1799.
• Собрание Высочайших манифестов, грамот, указов и прочего 1812 — 1816 годов. Издал А. С. Шишков. — СПб., 1816.
• Собрание сочинений и переводов А. С. Шишкова. Чч. 1—17. — СПб., 1818—1839.
• Записки, мнения и переписка адмирала Шишкова. / Изд. Н. ​Киселева и Ю. Самарина. Тт. 1—2. — Берлин—Прага​, 1870.

Литература о А.С. Шишкове

• Стоюнин В. Я. Александр Семенович Шишков. — СПб., 1880.
• Аксаков С. T. Воспоминание об Александре Семеновиче Шишкове // Собр. соч.: В 5 т. — М., 1966. — Т. 2. С. 258-303.
• Жихарев С. П. Дневник чиновника.
• Кочубинский А. А. Начальные годы русского славяноведения.
• Сухомлинов М. И. История Российской академии. В 8 т. — СПб., 1874 - 1888. — Т. VII.
• Шильдер Н. К. Император Александр I. — СПб., 1899.
• Рождественский С. В. Исторический обзор деятельности Министерства народного просвещения, 1802-1902. — СПб., 1902.
• Чернета В., Яковлев Б. Предтеча: (Адм. А. С. Шишков - человек, ученый, министр // Высш. образование в России. — 1999. № 9. — С. 137-151.

Примечания

1. ↑ Государственный Эрмитаж. Западноевропейская живопись. Каталог / под ред. В.Ф. Левинсона-Лессинга; ред. А.Е. Кроль, К.М. Семенова. — 2-е издание, переработанное и дополненное. — Л.: Искусство, 1981. — Т. 2. — С. 250, кат.№ 2842. — 360 с.
2. ↑ Минаков А. Шишков Александр Семенович
3. ↑ ^{1 2 3 4 5 6 7} Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона
4. ↑ Бобылев Б.Г. О любви к отечеству и родному языку: уроки адмирала А.С. Шишкова
5. ↑ Статья о А.С. Шишкове в Энциклопедии «Санкт-Петербург»
6. ↑ "Русские писатели". Биобиблиографический словарь. Том 2. М--Я. Под редакцией П.А. Николаева. — М., "Просвещение", 1990

Источник

• Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: В 86 томах (82 т. и 4 доп.). — Санкт-Петербург: 1890—1907.
• Стоюнин В.Я. Александр Семёнович Шишков. — СПб., 1880.
• Шишков Александр Семёнович в Большой энциклопедии русского народа

Ссылки

• Словарь русских генералов, участников боевых действий против армии Наполеона Бонапарта в 1812-1815 гг. // Российский архив : Сб. — М.: студия «ТРИТЭ» Н.Михалкова, 1996. — Т. VII. — С. 615-616.
• Шишков Александр Семенович: Собрание сочинений
• Александр Семенович Шишков «Рассуждение о Красноречии Священного писания»
• Портреты А. С. Шишкова