Семейство ужеобразные

Семейство ужеобразные

        Линней соединял всех известных ему змей в три семейства, именно: исполинских, ужеподобных и гремучниковых. Под уже- образными мы, следуя Буланже, подразумеваем приблизительно всех тех змей, которых соединял под этим названием Линней, а следовательно, относим к одному этому большому семейству значительное большинство змей, как неядовитых, так и ядовитых*.
* В семейство Colubridae входит около 60% всех современных змей.

        Понадобилось целое столетие для того, чтобы естествоиспытатели убедились в том, что основное деление змей на безвредных и ядовитых неестественно и ненаучно. Главная причина, почему нельзя провести это, по-видимому, столь резкое деление, заключается в существовании переходных форм змей, относительно которых никто не может сказать, ядовиты они или нет. Целый ряд бороздчатозубых, к которому мы должны еще будем возвратиться, включает животных совершенно ужеобразного строения и образа жизни, но строение их зубов и, в частности, действие укусов приближают их к настоящим ядовитым змеям. Их укусы решительно смертельны для мелких животных, каковы ящерицы, веретеницы и воробьиные птицы, но неопасны для людей и более крупных млекопитающих. Должны ли мы причислять бороздчатозубых змей к неядовитым змеям, с которыми они сходны по общему строению тела, или к ядовитым, с которыми они до известной степени сходны по действию их укусов? Мы знаем теперь ядовитое действие на мелких животных укусов ящеричного ужа и травянисто-зеленой плетевидки, которых относили прежде к безвредным змеям, и можем заключать отсюда, что и другие роды, подобным же образом вооруженные бороздчатыми зубами, каковы кошачья змея, бойги и остроголовые змеи, отравляют своими укусами. Об отделении от безвредных ужей здесь тем менее можно думать, что бороздки на зубах остаются часто почти единственным признаком, по которому можно различать два близкородственных вида.
        С другой стороны, переход между бороздчатыми зубами и полыми, какими обладают виды, ядовитые и для человека, совершенно постепенный и оба рода зубов вообще различны лишь по степени развития, а укусы различаются лишь по степени действия. Что такое полый зуб, как не бороздчатый, у которого загнутые края желобка слились, срослись между собою? У зубов обоего рода основная форма сходная, развитие зуба одинаковое, деятельность тоже. Оба зуба снабжены желобкообразной выемкой на переднем крае, а края выемки завернуты, чтобы ядовитая жидкость при укусе могла вернее попадать в рану; если оба края сближаются, образуется бороздчатый зуб, если они соприкасаются и сливаются посередине, мы имеем перед собой полый или ядовитый зуб. Не следует забывать, что при основании и на конце полые зубы остаются настоящими бороздчатыми. В самой ядовитой железе мы тоже не находим различий между ядовитыми и безвредными змеями с тех пор, как Рейхель показал, что ядовитая железа гадюки и ее задняя верхнегубная железа ужа соответствуют друг другу по положению и строению.
        От остальных семейств ужеобразные отличаются отсутствием остатков таза и задних конечностей, присутствием верхневисочной кости, а также тем, что передние лобные кости всегда отделены от носовых промежутков. Зубы находятся в обеих челюстях; верхняя челюсть расположена горизонтально и не способна совершать движения в вертикальном направлении; в нижней челюсти нет венечной кости.
        Мы делим это большое семейство, к которому относится большинство всех известных змей, на три параллельных ряда, из которых гладкозубые ужовые змеи (Aglypha) имеют лишь один род зубов: сплошные, не имеющие ни бороздок, ни внутренних каналов. Второй ряд обнимает бороздчатозубых ужовых змей (Opisthoglypha). У них, по крайней мере, один из задних зубов верхней челюсти имеет на передней стороне продольный желобок. Они считаются подозрительными змеями и отчасти известны уже как в легкой степени ядовитые. У третьего ряда, переднебороздчатых змей (Proteroglypha), передние зубы верхней челюсти снабжены бороздкой или каналом. Все эти змеи ядовиты, и укусы их по большей части опасны и для человека.
        К первый ряду, гладкозубых, относится громадное большинство родов, представители которых более или менее приспособлены к жизни на суше и покрыты чешуйками, черепицеобразно налегающими друг на друга.
        Ужи отличаются тем, что тело их тонко и одинаково гибко во все стороны; маленькая, продолговатая, стройная голова более или менее явственно отделена от тела; хвост оканчивается острием; тело одето гладкими или килеватыми черепитчатыми чешуйками, а на нижней стороне - большими щитками, и, наконец, щитки на подбородке обыкновенно разделены бороздкой, а щитки хвостовой части расположены в один или два ряда. Многочисленные одинаковые зубы сидят на челюстях и на нёбе; лишь редко некоторые из них отличаются своей величиной. Таким образом, можно сказать, что ужи - те безвредные змеи, которые обладают наиболее правильной формой тела и строением отдельных частей и не отличаются никаким выдающимся признаком. Но среди многих других змеи они выделяются своей подвижностью, бодростью и относительною понятливостью, так что их можно в известном смысле назвать выше всего стоящими змеями, по крайней мере, они едва ли уступают в этом отношении исполинским змеям.
        Ужи, которых различают не менее 1000 видов*, распределены по всей Земле, так как они, хотя и в малом числе, доходят до полярного круга и несколько видов их встречаются также в Австралии и на островах Великого океана.
* Ужеобразные до сих пор самое многочисленное семейство змей; оно насчитывает более 2000 видов более чем из 300 родов.

        Местопребывание их очень различно. Многие виды любят сырые места и воду, другие ищут, напротив, более сухую местность. Большинство их, как заставляет предполагать уже круглый зрачок, - преимущественно дневные животные, которые с наступлением ночи удаляются в свои убежища. Однако есть немало видов, как, например, живущие в Индии волкозубы (Lycodon), которые деятельны в сумерки или благодаря своему вертикальному зрачку отыскивают добычу, состоящую из ящериц и особенно сцинковых, днем в их убежищах. По образу жизни разные виды различаются довольно существенно, так как значительное влияние на это оказывает местопребывание их, но, с другой стороны, между ними много общего. Это быстрые и подвижные животные; они относительно быстро ползают извиваясь по земле, некоторые изумительно ловко плавают, лазают также более или менее хорошо, а некоторые превосходно.
        Пища их состоит главным образом из мелких позвоночных всех классов, особенно пресмыкающихся и земноводных, однако некоторые ревностно преследуют также мелких млекопитающих, другие - мелких птиц, а плавающие - рыб соответственной величины. Некоторые из более мелких видов довольствуются червями, насекомыми и их личинками. Если в смешанное общество ужей, живущих в одной клетке, бросить различных животных, соответствующих привычкам и вкусам пестрого общества, то можно наблюдать, как один вид ужей намечает одну, другой - другую добычу, преследует, овладевает ею и поедает ее. Ни один известный мне уж не подстерегает проходящую мимо жертву, а каждый охотится за замеченным животным, подкрадывается к нему или торопливо преследует его, пока не схватит. При этом можно заметить, что виды, поедающие лягушек и рыб, глотают их без особых приготовлений - лягушек, часто начиная с задних ног, рыб всегда головой вперед; напротив, те, которые охотятся за млекопитающими, птицами или ящерицами, всегда сначала душат добычу и лишь затем поедают ее. Со змеями, не исключая и ближайших родичей, ужи поступают так же, как и с рыбами, - глотают так быстро, что их можно спасти, лишь вовремя схватив за хвост и вытащив из пищевода или желудка врага. Один лазающий уж, проглоченный североамериканским черным ужом до кончика хвоста, был мною возвращен таким образом на свет и прожил после своего спасения из глотки опасного родственника еще несколько лет. Крупнейшие виды этого семейства оказываются настолько же энергичными, насколько и предприимчивыми хищниками.
        В более холодных странах ужи прячутся поздней осенью в зимние убежища, впадают здесь в состояние оцепенения и появляются снова лишь с наступлением настоящей весны, линяют и приступают затем к размножению, которое замечательным образом возбуждает некоторые виды и, как говорят, делает их склонными к нападениям на более крупных животных. Несколько недель спустя самка кладет свои 10-30 яиц в теплых и влажных местах, предоставляя их действию солнечного тепла, или вынашивает их так долго, что детеныши разрывают оболочку яйца непосредственно перед кладкой или после нее и, следовательно, рождаются живыми. Детеныши питаются сначала мелкими беспозвоночными животными различных классов, но скоро начинают вести образ жизни родителей.
        Ужи не приносят человеку никакой пользы, скорее вред; поэтому тот, кто желает, чтобы ужей щадили, должен не забывать, что для такой пощады необходимо точное знание охраняемых животных. В неволе многие виды выдерживают целые годы, так как без колебания принимаются за пищу, постепенно привыкают к хозяину и действительно могут быть в известной степени приручены.
        По их малой величине и сходству с щитохвостками по общей форме тела мы рассмотрим здесь первым род карликовых змей, или каламарий (Calamaria). Под этим названием объединяют приблизительно 30 видов, распространенных по Индокитаю, Бирме, южному Китаю, Малайскому архипелагу и особенно на Яве, Суматре и Калимантане. Признаки рода следующие: тело круглое и негибкое, голова очень короткая, не отделена от шеи, хвост более или менее короткий, но заострен. Круглые, гладкие, более или менее черепицеобразно налегающие друг на друга чешуйки, расположенные в 13 продольных рядов, покрывают тело и хвост; на брюхе щитки хорошо развиты, а нижнюю сторону хвоста покрывают два ряда щитков. Напротив, число головных щитков очень уменьшено, так как всегда нет уздечных, передних лобных и височных. Глаза, с круглым зрачком, малы; ноздри лежат сбоку в очень маленьком носовом щитке. Зубы не представляют ничего особенного: верхне- челюстные - приблизительно равны между собой по величине; рядом с ними располагаются нёбные зубы; передние зубы нижней челюсти всегда несколько длиннее задних.
        Карликовые змеи заслуживают свое имя: ни одна из них не превышает в длину 51 см; большинство не достигает и половины этой длины, а некоторые - едва одной трети. Они живут, почти как червеобразные змеи и сверташки, под упавшими деревьями, камнями и в других подобных убежищах исключительно на земле, частью под землей и питаются, подобно им, насекомыми и червями; в свою очередь, они очень часто становятся жертвами других змей, особенно более мелких аспидов, которые живут в тех же местах.
        Достаточно рассмотреть здесь подробно один вид этого красивого пестроокрашенного рода, к которому примыкают многочисленные родственные ему группы, живущие во всех тропических странах. Я выбираю для этого один из наиболее известны к видов.
        Каламария Линнея (Calamaria Unnaei) достигает в длину 33 см, имеет четыре верхнегубных щитка и отличается также тем, что первая пара нижнегубных щитков позади подбородочного щитка не соприкасается, как обыкновенно у громадного большинства змей, а передние щитки желобка прилегают к заднему краю подбородочного щитка. Цвет и еще более рисунок чрезвычайно разнообразны. Голова и тело более светлого или темного бурого цвета с великолепным голубым отливом, то одноцветные, то с черными пятнами, продольными или поперечными полосками; брюхо карминно- красное и украшено большими черными четырехугольными пятнами. Отечество этой змеи - остров Ява.
Каламария Линнея (Calamaria li/maeij
Каламария Линнея (Calamaria li/maeij
        Названная карликовая змея и все виды этого рода живут на земле, движутся лишь днем и питаются мелкими беспозвоночными животными. Они предпочитают гористые местности равнинам. По наблюдениям Кантора, эти змеи не встречаются в большом числе. Они вялы, движутся медленно и даже в случае преследования никогда не уползают далеко, а, напротив, предпочитают лежать неподвижно и, по-видимому, притворяться мертвыми. От врагов они не защищаются, не пытаются кусаться и едва уползают. Из всех известных змей они наименее выносливы, так как не могут ни долго голодать, ни выносить какое-либо причиненное им насилие. В неволе они не принимают пищи и потому скоро погибают; их также едва можно трогать, так как легкого движения достаточно, чтобы умертвить их. Кантор в желудке исследованных им видов нашел останки насекомых и немного песка.
        На втором месте мы поставим род медянок, или гладких полозов (Coronella). Это относительно маленькие или средней величины ужи с сильным, слегка укороченным, вальковатым, не сжатым посредине телом, короткой, довольно плоской, мало отделенной от шеи головой с круглой мордой и умеренно длинным хвостом. Они характеризуются: довольно маленькими глазами с круглым зрачком; ноздрями, открывающимися наружу между двумя щитками; двумя парами лобных, одним уздечным и 4-7 височными щитками; гладкими, расположенными в 19-25 рядов чешуйками, которые имеют перед концом по тонкой ямке, так называемой концевой поре; двурядными подхвостными щитками. В верхней челюсти у них 12-16 зубов, которые равномерно увеличиваются в длину спереди назад, в нижней - гладкие, небороздчатые зубы равной величины. Брюшные щитки закруглены на боках и не загнуты вверх в виде выступающего края.
        Во всей Европе, от северной Норвегии до юга, живет на удобных местах, иногда в большом числе обыкновенная медянка (Coronella austriaca) - одна их самых изящных, подвижных и живых змей нашего отечества, длина которой не превышает 65 см, причем около 10 см приходится на хвост. Основной цвет верхней стороны обыкновенно бурый; рисунок состоит из большого темного пятна на зашейке, которое часто продолжается назад широкими полосами, и двух рядов темно-бурых, иногда соединенных попарно пятен, которые пробегают вдоль спины; другая темно-бурая полоса тянется через глаза вниз по бокам шеи; нижняя сторона тела бывает или стале-голубого или красно-желтоватого и беловатого цвета и часто испещрена более темными пятнами. Как и у большинства змей, цвет и рисунок представляют большое разнообразие. Попадаются разновидности от серого до красно-бурого цвета во всех промежуточных оттенках.
Обыкновенная медянка (Coronella austriaca)
Обыкновенная медянка (Coronella austriaca)
        От гадюки, с которой несведущие люди так часто путают медянку, она отличается с первого взгляда: совершенно гладкими чешуйками, на которых нет ни следа срединного киля; головой, покрытой щитками; двойным, расщепленным посредине заднепроходным щитком и круглым, а не вертикально-щелевидным зрачком. Очень существенно отличается, наконец, и строением зубов о чем будет сказано ниже. В Норвегии и Швеции медянка встречается, подобно всем представителям того же разряда, лишь в особенно удобных местах и всюду редко; в южной Англии ее можно встретить, по словам Вуда, лишь на известковых горах, на которых часто попадаются ящерицы; в Германии ее нередко встречают на Гарце и в Тюрингенском Лесу, а к югу отсюда - на всех горах средней Германии, также в Австрии, особенно в альпийских странах, следовательно, по всей Штирии, Тиролю, Каринтии, Крайне и в Далмации. В северной Греции, Италии, северной Франции, северной Испании и Португалии она тоже живет; в России она, как доказано, населяет, начиная с Курляндии, Лифляндии и Польши, все средние и южные губернии до Каспийского моря. В германских Альпах она восходит до 1200 м, в кантоне Ваадт - до 1240, на Кавказе - до 2000 м.
        Своим местопребыванием медянка избирает сухую почву, солнечные каменистые склоны, покинутые каменоломни, горные откосы, густо поросшие кустарником обрывы, но в виде исключения встречается и в низменности на болотистой почве. По наблюдениям Ленца, она гораздо чаще заползает под гладкие камни, чем гадюка и обыкновенный уж, прячется также под мох, так что над ним выглядывает лишь головка. Вполне вероятно, что она делает это, чтобы укрыться от своих бесчисленных врагов. Медянка гораздо подвижнее и живее ужа, что особенно обнаруживается, если ее поднять за конец хвоста или на палке, вокруг которой она обвилась. В первом случае она может, если здорова и не слишком отягощена пищей, быстро поднять голову до руки. Во втором, по письменному сообщению Стерки, - она обвивается, делая оживленные движения, кольцами вокруг палки и старается достать до земли или прочной опоры, а если ей это не удается, то продолжает держаться на палке и не сваливается с нее, как делает в таких случаях более неуклюжий уж.
        Несмотря на такую ловкость, насколько мне известно, никогда не видели, чтобы она лазала. Точно так же она не идет добровольно в воду, а если ее бросить туда, то плавает быстро и ловко, но всегда старается как можно скорее выбраться на берег.
        О характере медянки различные наблюдатели высказываются неодинаково. Некоторые называют ее смирным, добродушным животным, между тем как большинство утверждает прямо противоположное. "Она, - говорит Ленц, - вспыльчивое, злобное животное, которое не только бешено кусается тотчас после поимки, но даже и в комнате продолжает кусаться еще несколько недель, а иногда и целые месяцы. Если ей подставить перчатку или полу сюртука, то она обыкновенно вцепляется так крепко, что иногда висит по 8 минут и больше. Ее зубы, правда, так малы и так мало выдаются из десен, что едва видны; но они так остры, что все-таки тотчас вонзаются. Хотя эта змея легко озлобляется до того, что кусает саму себя, подобных ей, других змей и т. д., но неохотно пробует зубы о камни, железо и т. п. Если ее задразнить, то она принимает почти такое же положение, как гадюка: свертывается, втягивает шею, расширяет затылок и при укусе часто раскрывает пасть, насколько может. Медянки очень часто сражаются между собой и при этом кусаются очень сильно. Если они случайно схватят друг друга за голову, то иногда случается, по словам Дерси, что они сцепляются своими загнутыми назад зубами и не могут расцепиться. В таком случае битва становится продолжительной, обе змеи тянут назад в противоположных направлениях и более слабая вынуждена следовать за более сильной. Такие битвы можно провоцировать, если взять в обе руки по медянке, схватив их около головы, и, держа одну против другой, просто дразнить или вдруг обрызнуть водою. Особенно в последнем случае они, разгневанные, ползают в разных направлениях, в слепой ярости хватают друг друга. Этот злобный характер создал медянке дурную славу, и ее очень боятся, так как считают ядовитой; и действительно, в то мгновение, когда она злобно хватает все вокруг себя, ее легко спутать с самкой гадюки. "Со мною случалось, - замечает Шинц, - что я принимал такую змею за виперу, пока не исследовал ее точнее. Конечно, если можно вблизи увидеть ее голову, то ошибка скоро становится ясной для всякого знатока; большие щитки на голове, более тонкое блестящее тело, отливающее на солнце разными цветами, позволяют легко отличить ее; но ошибиться в этом случае слишком опасно, и потому надо смотреть хорошенько".
        Вероятно, эти различные мнения легко примирить между собою. У медянки бывает хорошее и дурное расположение духа. "Иногда, - продолжает Ленц, - особенно если погода мокрая и холодная, она без сопротивления позволяет поймать себя; но по большей части она старается быстро ускользнуть и, действительно, бывает очень проворна, хотя ее и легко догнать на ровном месте; во всяком случае, она гораздо быстрее гадюки и ужа. Если ее держать за конец хвоста, она очень легко поднимает голову вверх до руки".
        Иногда она живет вместе с другими змеями, например с ужами, реже с гадюками, уживается с ними долгое время и в неволе, но лишь до тех пор, пока ей это нравится и она неголодна. "Только если к ней посадить живую мышь, - говорит Ленц, - она тотчас приходит в возбужденное состояние и шипит, но лишь отрывисто и тихо. Иначе нелегко услышать ее шипение, кроме разве тех случаев, когда ее дразнят в то время, когда она вполне бодра". Она, как уже упомянуто, предпочитает добычу известного рода всякой другой, именно горных ящериц, но нередко нападает также на других ящериц и маленьких змей и поедает, по наблюдениям Эрбера, даже молодых гадюк, несмотря на их ядовитые зубы. Видер, по-видимому, первый обнародовал свои наблюдения относительно того, каким способом медянка овладевает своей добычей; но позднейшим исследователям мы обязаны более подробными описаниями, лучшее из которых, по моему мнению, принадлежит Дерси. Если, так приблизительно рассказывает он, посадить несколько живых ящериц в помещение, в котором находятся медянки, то они тотчас понимают грозящую им опасность и стараются спастись, бешено бегая по всем направлениям. Все общество приходит в величайшее возбуждение, и после первого замешательства медянки тоже стараются спешно выбраться из суматохи. При этом они часто так сильно кусают кругом, что вступают в драки и иногда хватают даже собственное тело. "За этим шумным началом следует мучительная пауза. Быстро двигая языком и подняв голову, змеи обдумывают план нападения, а оцепеневшие от ужаса ящерицы собирают с полуоткрытым ртом свои силы для отчаянной защиты. Вдруг одна из змей бросается на свою добычу, вытягивает предварительно согнутую назад и в сторону шею и, быстро скользя, хватает широко раскрытой пастью убегающую ящерицу. Бешено крутясь, обвивается она тесными кольцами вокруг тела опрокинутой на спину ящерицы, так что только голова и хвост последней выдаются из плотного клубка.
        Теперь наступает тяжелая работа. Ящерица должна быть проглочена целиком, и притом головой вперед; на это уходит много времени и труда. Поэтому наша медянка не особенно торопится, облизывает свою жертву и по-кошачьи виляет хвостом. Но затем она высоко поднимается, описывает шеей вертикальную дугу и, широко раскрыв пасть, схватывает голову жертвы. Постепенно кольца змеи распускаются; голова ящерицы исчезает; медленно следует за ней тело; печально кивает еще на прощание хвост, но лишь по прошествии получаса или даже позднее ящерица проходить через широко растянутый пищевод в желудок медянки. Не всегда все проходит так гладко; обвитая до шеи ящерица еще жива и, раскрыв пасть, готовится к отчаянной обороне. Если медянка схватит не так, как следует, то ящерица хватает ее за верхнюю или нижнюю челюсть и, судорожно сжав рот, может своими плотными и крепкими зубами целые часы держать схваченную часть своего врага. Тщетно старается змея освободиться. Оба животных, судорожно сжав челюсти, как бульдоги, вцепляются друг в друга; бешено извивается змея, стараясь оторваться от добычи, но тщетно. Наконец ящерица выпускает змею, конечно, тотчас же удирает, и змея, из ран которой подчас выступает кровь, смотрит ей вслед".
        Если надо еще дополнить это живое описание, то я могу прибавить, что медянка обыкновенно образует вокруг своей жертвы три кольца и так тесно стягивает их, что они, не повреждая кожи, врезаются до костей и делают почти невозможным никакое движение тела добычи, даже биение сердца. Схватив веретеницу, которая после ящериц является самой любимой добычей медянки, она образует кольца на большем расстоянии одно от другого, но всегда так, что голова добычи направлена вперед. Одна ручная медянка, которую держал Гюнтер, ела лишь ящериц, но никогда не ела мышей или лягушек, хотя кусала и их, как и всяких животных. После того как хозяин долгое время кормил ее ящерицами обыкновенной величины, он дал ей, чтобы испытать ее силу, необыкновенно большую и сильную ящерицу. Она тотчас схватила ее, но после долгой битвы, во время которой ящерица не раз казалась задушенной кольцами змеи, но снова вырывала из челюстей врага свою голову, схваченную уже для глотания, она переменила способ нападения и схватила ящерицу за хвост. Хвост обломался и был съеден. С тех пор змея всегда довольствовалась тем, что обламывала у ящериц хвосты и не продолжала преследование бесхвостых; если изуродованных таким образом животных сажали в ее клетку, она не обращала на них внимания. Шлегель говорит, что находил в желудках исследованных им ужей этого вида также мышей, а Эрбер наблюдал их в то время, как они ели мышей; тем не менее мы можем принять, что, пока у них есть ящерицы и веретеницы, они питаются лишь ими*. Соответственно можно считать, что Ленц совершенно прав, называя и этого ужа вредным, так как не подлежит никакому сомнению, что ящерицы и веретеницы, которых он уничтожает, нам полезны.
* У медянок известны случаи каннибализма (поедание себе подобных).

        Линк утверждает, что медянка чувствует отвращение к сырости: брошенная в воду, она, напрягая все силы, легко и проворно скользить по поверхности, но только к берегу; в клетке, если при поливке дерна на нее попадет хотя бы немного ненавистной жидкости, она настойчиво ищет сухое местечко; "питье для нее страшилище", и она старается преградить доступ внутрь тела даже влажному воздуху. Линк говорит даже, что наблюдал, как одна из его пленниц, которой не удалось достаточно быстро защитить себя от поднимавшихся испарений воды, схватила в пасть оставшееся сухим тело другой змеи, чтобы таким образом вполне закрыть доступ влажного воздуха внутрь своего тела. Этим заявлениям решительно противоречат наблюдения других исследователей. Мартин наблюдал, что одна медянка, которую он держал и намеревался кормить лягушками и мышами, не трогала их и как будто для того, чтобы утолить голод, жадно слизывала капли воды с влажного мха или стеклянной крышки. Дерси говорит прямо, что пойманная медянка, если поставить ей в клетку блюдце с водой, иногда пьет, причем погружает в воду переднюю часть головы и делает явственные глотательные движения. Те же наблюдения произведены недавно и другими, так что этот вопрос можно в настоящее время считать совершенно исчерпанным.
        Видер первый заметил, что медянка принадлежит к числу живородящих змей, т. е. так долго вынашивает свои яйца, что тотчас после кладки детеныши разрывают оболочку яйца и выходят*.
* Медянку правильнее называть яйцеживородящим видом, так как яйца задерживаются в теле самки почти до полного развития зародышей.

        Ленц в середине мая находил у крупных экземпляров яйца длиной 15 мм, толщиной 6 мм; во второй половине июня яйца достигали более 25 мм в длину и около 12 мм в ширину; затем он находил в них белых свернувшихся зародышей длиной 6 см с толстыми головами и большими черными глазами. Яйца откладываются в конце августа или начале сентября, и из них тотчас выползают детеныши длиной 15 см и толщиной с карандаш, числом от 3 до 13, которые при хорошей погоде стараются еще добыть немного пищи, а позднее прячутся в удобное убежище, чтобы укрыться здесь от суровой зимы. Эфеле, который мог подробно наблюдать процесс рождения, видел, как пойманная 10 сентября самка родила в течение 4 дней 9 детенышей длиной 5 см, шириной 3 см, которые освобождались от оболочек. Каждому отдельному рождению предшествовала пауза, похожая на родовые схватки; она была тем продолжительнее, чем больше времени прошло с предшествовавших родов. "Более хорошенькие создания, чем эти маленькие ужи, - восклицает Линк, - едва ли могут существовать! Пятна спины тянутся блестящими изящными рядами до тонкого, как иголка, кончика хвоста; цветные украшения несколько широкого черепа выступают явственно и резко, и глаз с удовольствием смотрит на постоянную смену арабесок, которые украшают тело этих бесконечно гибких маленьких животных, когда они скользят между пальцами или по низкому кустарнику".
        Тот же наблюдатель предполагает, что медянка, вопреки общему правилу, рождает иногда детенышей лишь весной. "Я находил молодых медянок, - говорит Линк, - во всякое время теплой части года и даже получил 3 апреля 1854 года, в конце долгой, суровой зимы, немного дней спустя после наступления теплой погоды, одну, которая, по-видимому, едва за неделю до того вышла из яйца! Родилась ли она уже прошлой осенью и, прожив несколько дней, погрузилась в зимнюю спячку? Но ее окраска была слишком свежа и блестяща для выветрившейся зимней одежды, а для второй линьки животное было еще слишком юно. Может быть, мороз принудил мать, тело которой было наполнено зрелыми яйцами, искать убежища в лоне земли, а вместе с матерью ускользнули от влияния сурового времени года и детеныши? Трудно сделать выбор из этих предположений; но, во всяком случае, сам факт сильно говорит в пользу предположения, что границы половой деятельности у этой змеи по времени очень растяжимы"*.
* Французские исследователи установили факт осеннего спаривания медянок, причем сперматозоиды долгое время остаются жизнеспособными и хранятся в семяприемниках самки до весны, когда и происходит оплодотворение яиц. Однако это не исключает у медянок возможности весенней копуляции.

        В высшей степени странное сообщение обнародовал Гредлер. Сеттари, известный ему ревностный наблюдатель и содержатель змей, державший в неволе целые годы и медянок и не раз получавший от них и воспитывавший детенышей, пишет следующее: "В течение первых двух-трех недель детенышей кормит мать; она сначала проглатывает мучных червей, мелких ящериц и т. п., затем через час или два выбрасывает их обратно и всовывает детенышам в рот". До сих пор неизвестно ничего подобного относительно какого-либо пресмыкающегося, поэтому к этому сообщению должно относиться с решительным сомнением.
        В неволе медянка обыкновенно уже по прошествии немногих дней приручается настолько, что не кусает более хозяина, если он берет ее в руки или сует себе за пазуху, чтобы согреть. Однако, как уже замечено, попадаются экземпляры, которые долго упрямятся, прежде чем решаться вступить в дружеские отношения с хозяином. Сначала все кусаются, и хотя давление, которое могут производить их челюсти, крайне слабо, но острые зубки все же легко проникают сквозь кожу, и так глубоко, что течет кровь**.
* * Для медянки характерно специфическое оборонительное поведение: она сворачивается в плотный клубок, внутри которого прячет голову, совершая из такого положения броски в сторону неприятеля.

        Эта злость рано или поздно непременно пропадает и потому эта столь же красивая, как изящная и привлекательная змея весьма удобна для содержания в неволе, тем более что она очень хорошо выживает, если только обратить должное внимание на ее жизненные потребности.
        "Одно время, - рассказывает Ленц, - по совету одного теперь умершего венгерского врача употребляли желчь медянки против падучей. Тогда многие врачи обращались ко мне за этой желчью, и, чтобы удовлетворить их желание, я постепенно умертвил множество своих медянок. Сначала я для этой цели погружал их в воду, но в таком случае они мучились перед смертью несколько часов. Поэтому позднее я всегда смазывал им ротовую полость табачным соком, после чего они сильно раздували голову и горло, выпускали из ноздрей пузыри, вертелись и по прошествии нескольких минут или четверти часа умирали в судорогах". Целебного действия змеиная желчь, понятно, не имеет.
        Чаще всего встречающийся в Европе уж имеет две постоянные разновидности, которых прежние исследователи принимали за отдельные виды. Одна из них - балканский полоз (Coluber gemonensis) отличается от других представителей семейства правильными щитками на верхней стороне головы, двумя передними глазными щитками, из которых нижний мал и отодвинут в ряд губных, и длиною хвоста, которая едва составляет четверть общей длины. Кроме того, два верхнегубных щитка всегда касаются глазного яблока. Гладкие чешуйки расположены в 17-19 продольных рядов. Подробное описание главных и промежуточных разновидностей потребовало бы нескольких страниц, поэтому для различения двух важнейших форм мы ограничимся приведенным ниже.
        Балканский полоз, по-видимому, не превышает в длину 1,9 м, а обыкновенно бывает меньше этих размеров. Голова и зашеек покрыты на серо-желтом, а спина и хвост на зеленоватом фоне неправильными черными поперечными полосками, на желтой нижней стороне полоски эти более правильные; пятнистый рисунок переходит на задней части тела в тонкие продольные полоски, которые тянутся параллельно до конца хвоста. У других экземпляров на верхней стороне преобладает вместо зеленого красивый зелено-желтый цвет, а нижняя сторона в таком случае канареечно- желтая.
        Балканский полоз распространен, начиная с Венгрии, на западе по всем средиземноморским странам, но лишь во Франции проникает на север, за Альпы. Он обыкновенен в Кроации, Крайне, южной Каринтии и южном Тироле; здесь, по словам Гредлера, он встречается даже чаще, чем всякие другие представители ужеобразных, тем более что он дерзко приближается к домам; в южной части Швейцарии, а именно в Тессине и Валлисе, он, напротив, редок и так как держится в некоторых курортах, то, по мнению Фацио, был ввезен сюда лишь римлянами; во многих местностях южной Франции он представляет обыкновенное явление на север до 50° с. ш. В Италии он распространен повсюду, очень обыкновенен в окрестностях Рима, встречается около самого города и нередко проникает даже в сады внутри города. В Далмации он, по словам Эрбера, встречается чаще всякой другой змеи. Начиная от Венгрии на восток, его заменяет другая разновидность - желтобрюхий полоз; он распространен, начиная отсюда, по всей южной России, а также от Греции по Малой Азии, Сирии и Персии. Он известен, начиная от Офена, на юге Венгрии, Славонии, на Кикладских островах, в Малой Азии, на Кавказе, в местностях по нижней Волге, Тереку и Уралу, вообще по всей южной России, от Днепра до Каспийского моря, и его можно назвать в южнорусских степях самой обыкновенной из водящихся там змей. Таким образом, область распространения балканского полоза прости- рается, по крайней мере, от Пиренеев до западного берега Каспийского моря и от 32 до 50 градуса северной широты.
Балканский полоз (Coluber geinonensts)
Балканский полоз (Coluber geinonensts)
        Балканский полоз избирает себе местопребывание в зависимости от местных условий. В русских степях он живет на самых жарких и сухих равнинах, напротив, в Далмации и Тироле - на солнечных, но на бесплодных местностях возделанных стран - в кустарниках или вдоль изгородей и дорог, в старых постройках и кучах камней, как на равнинах, так и на холмистой местности; он влезает и на деревья; по крайней мере, Гредлер уверяет, что ему случалось стряхивать с деревьев вместе с насекомыми и полозов.
        Пища состоит, по словам Эрбера, из ящериц и мышей, но, вероятно, и из других змей, так как в неволе наблюдали, что эти полозы нападали на змей. Во всяком случае, балканский полоз, по-видимому, предпочитает пресмыкающихся мышам. Эрбер и Метакса убедились, что он поедает и змей. Метакса держал в клетке балканского полоза вместе с другими, но должен был, к своему неудовольствию, убедиться, что он съел двух из своих товарищей, в том числе одного представителя того же вида. Его застали, когда он уже наполовину проглотил вторую жертву; ему, понятно, помешали и заставили выбросить добычу обратно. Последняя вышла живой и неповрежденной; но и первая из съеденных змей, которую вытащили из желудка полоза, умертвив его, оказалась лишь полумертвой. У Эрбера, к его огорчению, один из этих полозов съел редкую кошачью змею; он наблюдал, что храбрый балканский полоз не боялся и ядовитых змей и без колебаний напал на песчаную гадюку и съел ее. По наблюдениям Эффельдта, любимую пищу его составляют зеленые ящерицы, но, несомненно, и змеи едва ли менее любимая их добыча, причем балканский полоз одинаково пожирает и змей того же вида, и других. Однажды наш автор подоспел как раз вовремя, чтобы видеть, как полоз длиной более метра хотел проглотить другую змею того же вида почти такой же длины, но, несмотря на все усилия, не мог добиться, чтобы она поместилась в желудке, так что Эффельдт должен был прийти на помощь и отрезать часть, висевшую изо рта; в другой раз он застал полоза, который проглотил наполовину другую змею того же вида чуть-чуть меньше его; он надеялся, что ее еще можно спасти, и стал мешать глотанию, пока змея не выбросила свою добычу, хотя еще живую, но очень ослабевшую. Это привело к тому, что на следующий день обе змеи были мертвы.
        Второй европейский вид этого рода - подковчатый полоз (Coluber hippocrepis). От других злых ужей он отличается венцом мелких подглазных чешуек, которые вполне отделяют глаз от лежащих под ним верхнегубных щитков, разделенным заднепроходным щитком, гладкими чешуйками тела, расположенными в 25-29 продольных рядов, и очень мало изменчивым цветом и рисунком. Длина этой красивой змеи достигает 1,75 м. Основной цвет верхней стороны представляет переходы от зелено-желтого или серовато-желтого красновато-бурого, обыкновенно темнс через Голова евыи до разрисована глазами, далее кзади второй поперечной полоской, выгнутой кпереди и продолжающейся вниз до боков шеи, и пятном, лежащим между обеими половинами задней полоски, так что между пятном и полоской выступает светлая подковообразная фигура. На спине выступают в виде продольного ряда ромбоидальные или яйцевидные темные пятна, окаймленные желтым цветом; они далее кзади сливаются обычно в продольную полосу и заключают между собою с каждой стороны по ряду других, более мелких пятен; к этому примыкает третий ряд расположенных более вертикально крапин, доходящих вниз до брюшных щитков. Так как средние пятна по большей части очень велики, то основной цвет образует вокруг них лишь узкие кольца, и благодаря этому образуется очень правильный и красивый рисунок в виде цепочки. Нижняя сторона испещрена на желтом или оранжево-красном фоне черными пятнами.
        Подковчатый полоз тоже принадлежит средиземноморским странам. В Европе распространение его ограничивается Пире- нейским полуостровом и Сардинией; в Северной Африке, где он очень обыкновенен и достигает большей величины, чем в Испании, он распространен, насколько известно до настоящего времени, от Марокко до Туниса.
1 -Европейский лазающий полоз (Etaphe scalaris) 2 - Подковчатый полоз (Coluber hippocrepis)
1 -Европейский лазающий полоз (Etaphe scalaris) 2 - Подковчатый полоз (Coluber hippocrepis)
        Для жительства он выбирает, по словам Кантрэна, сухие и каменистые почвы. По уверению этого путешественника он, в противоположность балканскому полозу и несмотря на свою живость, смирен и безобиден и никогда не пытается кусаться. Бетхер сделал такие же наблюдения на содержащихся в неволе экземплярах средней величины, родом из Марокко; Фишер, напротив, уверяет, что подковчатый полоз из Алжира так же зол и смел, как и балканский.
        Подковчатый полоз питается на свободе мышами и воробьиными птицами.
        Аргентинский пантеровый уж (Mastigodryas biffossatus) легко отличается по 15 продольным рядам чешуек тела, отсутствию маленького нижнего предглазного щитка и по цвету и рисунку. Это змея длиной приблизительно 2 м, окраска которой, по исследованиям принца фон Вида, очень постоянна, т. е. не изменяется значительно ни по полу, ни по возрасту. Основной цвет бледный чало-желтовато-серый, на передней части головы находятся три темные поперечные полоски, на затылке и зашейке - две широкие продольные полоски. Рисунок спины состоит их ряда больших серо-бурых пятен, окаймленных черным цветом; которые на шее пятна ромбоидальной формы, на остальном теле - неправильной и соединены каждое с двумя боковыми пятнами; желтовато-белые щитки краев челюстей с черной каймой; позади каждого глаза тянется к углу рта черно-бурая продольная полоска. У молодых животных пятна более сближены и соединения между ними шире, а потому и общая окраска темнее.
Аргентинский пантеровый уж (Mastigodiyas biffossatus)
Аргентинский пантеровый уж (Mastigodiyas biffossatus)
        Пантеровый уж распространен по Гвиане и тропической и умеренной части восточной Бразилии до Рио-Гранде-де-Сул. Принц фон Вид видел его у Рио-де-Жанейро на поросших кустарником высотах позади Санто-Христованто и позднее находил его на севере в Парахибе и до Эспирито-Санто; Вухерер наблюдал его у Бахии, Гензель в Рио-Гранде-де-Сул. У Эспирито-Санто он не редок, у Бахии это самая обыкновенная из встречающихся там змей. Он, по-видимому, предпочитает болота и болотистые пастбища, поросшие кустарником. Движения его умеренно быстры, и по проворству он далеко уступает другим видам. Поэтому можно без труда подойти к нему довольно близко, и он даже и тогда едва обнаруживает какой-либо признак тревоги. Жабы и лягушки составляют его пищу, а следовательно, он ведет, по-видимому, и образ жизни нашего обыкновенного ужа. В Рио-Гранде-де-Сул его, по словам Гензеля, часто путают с шараракой и потому боятся, считая крайне ядовитым.
        Один из красивейших известных мне видов ужеобразных, напоминающий во многих отношениях медянок, - обыкновенная, или цепная, королевская змея (Lampropeltis getuhts), длиной в 1,35 м, очень красивого цвета и привлекательного рисунка. Темный фон, который может изменяться от красновато-бурого до черно-бурого и даже черного, разрисован на верхней стороне узкими желтыми поперечными полосками, отстоящими друг от друга приблизительно на 4-5 см, которые с каждой стороны соединяются на границе брюшных щитков с продольными полосками и образуют таким образом цепь, продолжающуюся до конца хвоста. Щитки на верхней стороне головы шоколадно-бурого цвета с различ ной форм ы желтыми пятнами, губные щитки грязно- или желтовато-белые с черно-бурыми краями, брюшные щитки испещрены грязно- желто-белыми и бурыми четырехугольными пятнами. Хвост средней длины и несколько сжат с боков, гладкие чешуйки расположены в 21 продольный ряд, заднепроходный щиток не разделен. Обыкновенно с каждой стороны можно насчитать 7 верхнегубных щитков.
        Обыкновенная королевская змея распро- странена по значительной части Соединенных Штатов, встречается уже в непосредственной близости от Нью-Йорка и избирает для жительства богатые кустарником равнины и леса. Проворство ее движений очень велико; в клетке она принадлежит к числу самых живых, бодрых и подвижных змей, каких я когда-либо видел. На свободе она, по-видимому, охотится почти исключительно за ящерицами, в неволе предпочитает их всякой другой пище, однако привыкает со временем и к мышам и даже к тонко нарезанным кускам сырого мяса. Она часто попадает живой в Европу и при надлежащем уходе выживает в клетке несколько лет, становится с течением времени очень ручной, может быть приучена брать из рук даваемую ей пищу и вообще очень выгодно отличается от других змей тем, что не кусается. Поведение ее гораздо более похоже на поведение эскулапового полоза, чем медянки. По наблюдению Вернера, она во время пищеварения распространяет крайне сильный запах.
Обыкновенная, или цепная, королевская змея (Lampropeltis getulus)
Обыкновенная, или цепная, королевская змея (Lampropeltis getulus)
        Асклепий, бог врачебной науки, носит, как известно, в качестве знака своего могущества в руке жезл, вокруг которого обвивается змея. Какой вид отряда подразумевали при этом древние греки и римляне, в настоящее время нельзя решить; общепринято считать, что змея эта принадлежала к числу ужей и была распространена лишь римлянами. Когда при консулах Фабии и Бруте в Риме свирепствовала чума, эту змею, как было уже сообщено выше, привезли из Эпидавра и затем поклонялись ей на одном из островов Тибра, чтобы укротить эпидемию, и теперь еще, говорят, можно видеть там ее изображение в садах одного монастыря, посвященного св. Варфоломею. Но Бетхер доказал, что эскулапов полоз не мог водиться в Эпидавре, что ближайший к нему пункт, где этот уж водится, лежит гораздо далее на северо-запад у Превезы в Эпире и что поэтому сказочная змея храмов относилась, вероятно, к другому виду и была или четырехполосным, или балканским полозом. Из Рима, говорят, эта змея постепенно распространилась далее и особенно развелась в курорте Шлангенбад. Верно одно, что змея, которую мы теперь называем эскулаповым полозом, еще и теперь попадается поблизости от курортов в таких странах, где он вообще не водится. Так, его находят в Германии у Шлангенбада, в Австрии у Бадена около Вены, в Швейцарии в нижнем Тессине и в Валлисе, где, по мнению Фацио, его первоначально тоже не было, почти исключительно на развалинах римских построек около целебных источников.
        Эскулапов полоз (Elaphe longissima)* легко отличается по маленькой, мало отделенной от шеи голове с закругленной мордой, плотному телу и длинному тонкому хвосту, а также по строению покрова и простой окраске.
* Эскулапов полоз назван по имени римского бога врачевания Эскулапа (в греческой мифологии Асклепий), который изображался со змеей, а его дочь Гигиею (от ее имени произошло слово "гигиена") обычно представляли с чашей, обвитой змеей. Позднее чаша, обвитая змеей, стала эмблемой медиков.

        Что касается головных щитков, то маленького нижнего предглазного щитка, которым отличаются многие из родичей этой змеи, нет, из 8 верхнегубных щитков четвертый и пятый входят в состав кольца, окружающего глаз. На теле находится 21-23 ряда гладких чешуи; заднепроходный щиток разделен. Верхняя сторона тела и головы обыкновенно буровато-серо-желтого цвета, нижняя сторона беловатая; на затылке находится с каждой стороны по желтоватому пятну, а на спине и на боках заметны мелкие беловатые крапинки, которые у некоторых экземпляров очень чисты, явственны и имеют форму буквы X. Впрочем, цвет представляет разнообразные изменения: встречаются очень светлые и почти черные эскулаповы полозы. Ленц справедливо указывает еще на одну особенность этой змеи, что брюшные щитки на обеих сторонах как бы согнуты коленчато, а потому плоское брюхо имеет с каждой стороны по краю, который может становиться острым, когда уж прижимает к нему ребра. Длина равна 1,5 м; такой значительной величины достигают, впрочем, лишь те особи этого вида, которые живут в южной Европе.
        Все наблюдатели, которые видели эскулапова полоза на свободе или держали его в неволе, единогласно хвалят его. "Форма его тела и его движения, - говорит Линк, - имеют что-то чрезвычайно привлекательное, изящное, утонченное. На всей поверхности его кожи нет ничего шероховатого, оборванного, не видно ничего угловатого, резкого в изменении формы: все гладко, изящно, мягко". Характер змеи соответствует ее внешности: она привлекательна во всех отношениях.
        В южной Европе эскулапов полоз держится предпочтительно на скалистой или, по крайней мере, каменистой почве, скудно поросшей кустарником, а потому здесь его часто вовсе не бывает в местностях другого характера. У Шлангенбада, по Гейзенгейнеру, единственного места, где этот вид встречается в Германии и даже обыкновенен, он живет охотно в развалинах.
Эскулапов полоз (Elaphe longissima)
Эскулапов полоз (Elaphe longissima)
        В упомянутом поселении графа Гертца они тоже часто лазают по решетчатой стене, поднимаются на теплый чердак низкой, ветхой, поросшей плющом пекарни и являются иногда на куче разлагающихся растительных веществ, набросанной нарочно для них, где развивается и их потомство. Они мирно живут вместе с шершневыми осами в отверстиях стены, а также в дупле старого дуба, куда проникают через отверстие на высоте около 3 м над землей. В воду эскулапов полоз не входит добровольно, а брошенный в нее, очень быстро и ловко плывет к берегу. Движения его по ровному месту не особенно быстры и вообще не представляют ничего особенного; в быстроте ползания он, может быть, даже уступает другим ужеобразным, но тем лучше умеет он лазать. В этом отношении он превосходит всех остальных германских змей и почти равняется настоящим древесным змеям, которые проводят на ветвях большую часть своей жизни. Наблюдая его во время лазания, можно ясно видеть, как он пускает в дело свои ребра. "Когда я, стоя, прикладывал ручного эскулапова полоза, длиной в метр, - рассказывает Ленц, - к своей груди, застегнув пуговицы сюртука, он умел все-таки удержаться на ней, так крепко прижимаясь к тому месту, где была пришита пуговица, что тело его образовывало острый край; этот край он так плотно вдвигал под пуговицу, что мог висеть на одной или двух пуговицах, хотя и был очень тяжел. Если он хотел лезть выше, то втискивал тело под следующие пуговицы. Таким образом, эти животные могут подниматься даже по толстым вертикальным стволам сосен; они втискивают при этом выступающие края своего тела в щели коры". Впрочем, обыкновенно эскулапов полоз старается подниматься вверх по тонким стволам деревьев, вокруг которых он может обвиваться, пока не достигнет ветвей, по которым он может лезть далее. В густом лесу он перелезает с дерева на дерево и передвигается таким образом на большие расстояния. По стене он взбирается вверх с почти непостижимой ловкостью, так как каждый, даже самый незначительный, выступ служит ему достаточной опорой, и он действительно искусно умеет пользоваться всякой неровностью камней.
        Пища его состоит, по-видимому, преимущественно из мышей; но, между прочим, он охотится и за ящерицами, а если представится случай, то не упустит и птицу или ограбит гнездо. Тем не менее его друзья, которые за охоту на мышей причисляют его к самым полезным представителям отряда, правы.
        Образ жизни выпущенных графом Гертцем поселенцев можно было хорошо наблюдать. Если спокойно сесть на одну из удобных скамеек парка и удерживаться от всякого движения, говора и крика, то змеи считают наблюдателя за чурбан или что-нибудь подобное и часто подползают совсем близко; но если сделать самое незначительное движение, они поспешно обращаются в бегство. Если они думают, что за ними не наблюдают, то ползают взад и вперед, лазают вверх и вниз, греются на солнце и занимаются охотой, как обыкновенно. До упомянутого отверстия в ветви дуба они добираются без затруднения, втискивая при лазании края тела в щели коры. Так же спускаются они и вниз по деревьям и охотно прицепляются, греясь на солнце, к вертикальному стволу дуба. Еще не видели, чтобы они поднимались вверх до вершины; но они греются на солнце также на верхушках густых кустов или стен. Не видали также еще ни разу, чтобы они плавали, пили, ели, но часто замечали, как они, обвившись по две одна вокруг другой, так быстро катались по земле, что глаз зрителя не мог уследить за их движениями.
        "Из всех германских змей, - говорит Линк, - эскулапов полоз производит наименее многочисленное потомство. Совокупление их совершается обыкновенным образом, но поздно, так как они гораздо чувствительнее к морозу, чем все другие водящиеся здесь виды, и редко оставляют свои зимние убежища раньше начала июня, а следовательно, смотря по обстоя- тельствам, на I или 2 месяца позднее остальных. Это единственная, кроме настоящих ужей, змея Германии, яйца которой должны дозревать в течение нескольких недель после кладки, прежде чем детеныш разовьется настолько, что сможет выйти из яйца. Обыкновенно эскулапов полоз кладет лишь около 5 яиц, и именно в рыхлую землю, а также в глубокий сухой мох, и оставляет их на произвол судьбы. Яйца продолговаты, но менее выпуклы, чем голубиные, и похожи на увеличенные муравьиные куколки".
        Ни одну германскую змею не ловят так часто, как эскулапова полоза. В Шлангенбаде охота за ними представляет предмет промысла для бедных людей. Их отыскивают после их пробуждения от зимнего сна, приручают и забавляют затем посетителей курорта, а также продают экземпляр-другой любителям. По окончании купального сезона пленников выпускают на свободу, так как в клетке они редко принимают пищу, и по крайней мере в Шлангенбаде все думают, что это не случается никогда. С этим согласуются и рассказы Ленца и Линка. "Я никогда не мог, - говорит первый, - заставить их есть в неволе и тем не менее держал их живыми почти год. Раз 1 августа у меня ускользнул полоз длиной в метр, который прожил у меня с предыдущей осени и от голода и скуки ослабел и исхудал. По прошествии месяца однажды в саду раздался громкий крик поденщика, звавшего на помощь: он увидел ползущую змею и быстро прижал ее лейкой. Когда я подоспел к нему, то с большой радостью увидел ускользнувшего от меня полоза. Он выглядел очень бодрым и упитанным. Его схватили и снова возвратили в неволю". Линк уверяет, что эти полозы вовсе не принимают в неволе пищу и потому, хотя и могут выдержать несколько месяцев, перед весной жалким образом погибают.
        Что оба наблюдателя не правы, хотя и сообщают результаты собственных наблюдений, следует из рассказа Эрбера, который удивляется добровольному голоданию пленников, так как он наблюдал на двух эскулаповых полозах, которых он долгое время держал в клетке, что они в течение одного лета съели вдвоем 108 мышей и 2 ящерицы. Один полоз, который не принимал пищи 14 месяцев, но правильно линял в течение этого времени и, несмотря на это лечение голодом, видимо, не исхудал, тоже решился, наконец, приняться за еду, но вскоре после этого лежал в клетке мертвый. "Первое животное этого вида, которое погибло у меня".
        Эффельдт заставлял эскулаповых полозов, которых он держал иногда дюжинами, ради опыта голодать целые месяцы и затем давал им птичьи яйца, ящериц, веретениц, жаб, лягушек и других земноводных, а также насекомых и червей разного рода. Но ни один из полозов не трогал этих животных. Однако названный исследователь, обладавший чрезвычайной опытностью и удивительной ловкостью в уходе за змеями, скоро приучил их есть мышей и птиц и нашел, что они нуждаются в очень большом количестве пищи. "Если в клетку, - пишет он Ленцу, - посадить живую мышь или птицу, то, будет ли это днем или ночью, головки змей тотчас выглядывают из нор. Начинается горячая охота, и счастливый охотник хватает добычу зубами за какую попало часть тела и с быстротой молнии обвивается вокруг нее шестью тесно прилегающими друг к другу кольцами, так что она пропадает с глаз наблюдателя. Если обвитое животное особенно живуче и сопротивляется, то часто случается, что полоз начинает с бешеной быстротой кататься по клетке, пока ему не покажется, что добыча наверняка задушена. Но и теперь алчный полоз не выпускает ее. Он расслабляет свои кольца, отыскивает голову жертвы, хватает ее зубами и начинает затем обыкновенным образом глотать добычу. Иногда случается, что два эскулаповых полоза одновременно обхватят одну и ту же добычу, обовьются вокруг нее и в борьбе из-за желанной еды начинают с такой быстротой кататься по земле, что зритель не может хорошенько различить, из каких частей состоит катающийся клубок". Эффельдт достиг того, что живущие у него эскулаповы полозы ели также мертвых млекопитающих и птиц, а под конец даже нарезанную сырую конину.
        В начале неволи эскулапов полоз очень зол и бешено пытается укусить руку ловца или мышей, которых посадят к нему в клетку. "При этом, - говорит Ленц, - он чрезвычайно расширяет голову, так что получается совершенно иной внешний вид и голова его становится треугольной, втягивает шею и затем чрезвычайно быстро выбрасывает ее вперед, чтобы укусить. Даже если его глаза затемнены предстоящим линянием, он целится хорошо, гораздо лучше гадюки. Прежде чем укусить, он, подобно ей, быстро движет языком; но при самом укусе язык втянут. Иногда он быстро кусает, не раскрывая предварительно пасти; иногда же предварительно широко раскрывает рот. Если два полоза очень разозлены, то иногда кусают друг друга; вообще же они очень хорошо уживаются в неволе между собой и с другими пресмыкающимися. Злость полоза продолжается иногда долго и прорывается снова, если его потревожат, когда он нежится, или после продолжительного пребывания на свободе посадят снова в клетку. Но через несколько недель пойманный полоз, если им много заниматься, становится настолько ручным и добродушным, что действительно вступает в дружбу с хозяином, никогда не пытается более кусать его, даже из каприза или если его дразнят; попав на свободу, он, как уверяет Эрбер, снова возвращается в свою тюрьму. Как быстро эта змея привыкает к людям, следует из наблюдения, произведенного Эрбером, когда он поймал одного эскулапова полоза поблизости от каменоломни. "Это животное, - рассказывает он, - было настолько ручным, что я предполагал, что оно уже раньше жило в неволе; но от работавших там людей я узнал, что они уже давно заметили полоза, но не убивали его потому, что видели, как он ел и истреблял мышей. Этим объяснялось отсутствие страха при приближении человека". Так как все попытки заставить этого полоза есть не удались, то он был высажен обратно, но не оправдал ожиданий хозяина. "Полученная свобода, по-видимому, мало радовала его; он свернулся и продолжал спокойно лежать около меня на солнечном месте; удаление мое мало тревожило его. Когда я спустя долгое время возвратился на то же место, он лежал не изменив позы и не двигался; только когда я погладил его, он, как делал обыкновенно в клетке, медленно вполз вверх по моей руке и улегся у меня на плече. Я всячески тревожил его, но он не уползал, а очень тихо пополз вверх по моей ноге и старался спрятаться ко мне под жилет; поэтому я оставил свое намерение и снова взял его с собой домой". Один полоз, которого держал Ленц, так привык к нему, что змее не приходило более в голову укусить хозяина. "Только когда я, - рассказывает он, - как часто случалось, брал его с собою в рощу из вишневых деревьев, где он скоро поднимался вверх по стволу, затем переходил с ветви на ветвь и с дерева на дерево, он кусал меня, если я влезал за ним и хотел снять его. Там наверху он снова чувствовал себя свободным, пытался отстоять свою свободу и всегда крепко обвивался снова, когда я делал попытку отцепить его от ветви. Поэтому мне не оставалось ничего иного, как брать каждый раз с собою наверх пилу и отпиливать ветвь, на которой он висел; когда я спускался вниз, он все-таки не выпускал ветви, и потому я должен был каждый раз совать его под воду. Тогда он оставлял ветвь, поспешно плыл к берегу, и здесь я без затруднения снова ловил его".
        О его искусстве лазать, гибкости и стремлении уклониться от опеки хозяина Ленц и Линк приводят интересные рассказы. Линк получил в начале июня красивую пару этих полозов из Шлангенбада, вынул обоих из хорошо выстланного мхом и травою ящика и, занятый делами, предоставил их самим себе в большой, хорошо запертой комнате. По прошествии часа он возвратился, чтобы поздороваться с гостями, но они исчезли. Он искал во всех углах, перерыл все возможные укромные уголки: тщетно! Наконец он заметил самца на высоте 3 м на карнизе занавески, по складкам которой он, наверное, взобрался наверх; полоз лежал вытянувшись вдоль палки и спокойно посматривал на то, что происходило под ним. Стал продолжать искать, чтобы найти самку, и опять поиски долго были безуспешными, пока наконец наш наблюдатель не услыхал легкое движение в подушке обитого стула. Перевернув стул, он с радостью увидел беглеца, который тесно перепутался с пружинами сиденья и, как доказывали попытки кусаться, решился защищать против всякого свое убежище.
        Лишь с величайшим трудом удалось вынуть оттуда животное.
        Склонной к бродяжничеству паре предоставили теперь более надежное помещение: ящик, заплетенный сверху частой проволочной сеткой. Один раз крышку закрыли недостаточно тщательно, змеям удалось несколько сдвинуть ее в сторону, и тюрьма снова оказалась пустой. Отверстие, через которое оба полоза ускользнули, возбуждало своими малыми размерами справедливое изумление; казалось непости- жимым, как такое большое животное могло протиснуться через такую щель. На этот раз очень долго искали напрасно, выдвигали ящики, самым тщательным образом осматривали каждую подушку, даже поднимали пол; все комнаты, все уголки были осмотрены, но змеи, казалось, пропали. "Приблизительно через три недели, - рассказывает наш автор, - я собирался пройти через спальню в одну внутреннюю комнату, как вдруг увидел самку, которая усердно старалась пролезть под дверью в соседнюю комнату. Встревоженная приближавшимися шагами, она на мгновение приостановилась и лежала теперь передней частью тела на пороге, остальным телом в спальне, прижавшись под дверь, как мертвая. Дверь нельзя было отворить, не повредив животное, но вытащить его, не разорвав на куски, также было невозможно. Поэтому я предоставил змею самой себе, и она воспользовалась этим, чтобы как можно скорее удрать. При этом я не мог надивиться переменам формы ее тела, которое сжималось то в вертикальном, то в горизонтальном направлении. Но где же обитало животное все это время? Несмотря на тщательные поиски, это до сих пор осталось неразрешенной загадкой. Спустя 8 дней был найден и самец, а именно на куче хвороста около дровяного сарая, где он с удовольствием потягивался под теплыми солнечными лучами. Судя по объему тела, он, за время своего отсутствия, не умерщвлял своей плоти.
        Близкий родственник эскулапова полоза - леопардовый лазающий полоз (Elaphe situla) широко распространенная по южной Европе змея, отличающаяся изящным сложением и красотой, а также и значительно варьирующей окраской; длина этого полоза может достигать 90 см. Он отличается от других видов того же рода отсутствием нижнего предглазного щитка, 8 верхнегубными щитками, из которых четвертый и пятый касаются глаза, 25-27 продольными рядами гладких чешуи на середине тела и разделенным заднепроходным щитком. Среди многих разновидностей встречаются две постоянные. У одной, настоящего, но гораздо более редкого четырехлинейного ужа, по Штрауху, на буровато-сером фоне и меются четыре, но чаще две, более темные или кроваво-красные продольные полоски, обычно окаймленные черным цветом, которые или непрерывно тянутся вдоль спины, или местами прерываются. Гребень спины обыкновенно окрашен очень светлым, даже белым цветом, бока разрисованы более мелкими черноватыми пятнами; нижняя сторона головы и передней трети тела желтовато-белая или очень светлая желтая, но каждый брюшной щиток разрисован 4 или 5 мелкими, неправильными, черноватыми пятнами, которые далее к заднепроходному отверстию настолько увеличиваются в размерах, что середина всего брюха оказывается темного стале-голубого цвета и лишь наружные края щитков сохраняют еще желтую окраску.
        Более обыкновенная, пятнистая разно- видность, напротив, окрашена светлым красновато-бурым цветом и украшена на верхней стороне тела и хвоста расположенными в два продольных ряда, но часто сливающимися в широкие поперечные полосы кроваво-красными пятнами с черной каймой, а по бокам рядом более мелких, черных полу лунных крапин, чередующихся с первыми.
Леопардовый лазающий полоз (Elaphe situla)
Леопардовый лазающий полоз (Elaphe situla)
        Область распространения этой змеи ограничивается на западе горами южной Италии и Сицилией, притом в большинстве стран в пределах этой области встречаются обе разновидности, а в Далмации и Греции почти исключительно леопардовый лазающий полоз. Паллас открыл первую из описанных нами форм в Крыму; Эрбер ловил леопардового полоза во всей Далмации и Герцеговине, но всегда лишь поодиночке; Эргард наблюдал его только один раз около вершины горы Пиргос, высотой 500 м, на Сире. Напротив, Бетхер получал его изо всех частей Греции в широком смысле слова, материка и островов, так регулярно и в таком значительном количестве, что называет его одной из самых обыкновенных змей Балканского полуострова. Он встречается также на Хиосе и у западного берега Малой Азии. Из Далмации я не раз получал его, и, между прочим, тот экземпляр, по которому наш художник сделал рисунок. По наблюдениям Эрбера, он питается главным образом ящерицами, но нападает и на мелких змей, по крайней мере бросается на них в клетке, убивает и съедает их. Эрбер просит щадить этого полоза, так как, по его словам, нельзя доказать, чтобы он был в каком-нибудь отношении вреден, а его чудная окраска и рисунок доставляют удовольствие всякому. В неволе он хотя и переносит обыкновенно зиму, но с началом весны всегда погибает, даже в том случае, если приложить величайшее старание к уходу за ним и устройству клетки. Из наших европейских змей он если не самая живая и бодрая, то, безусловно, самая красивая. Он служит украшением всякой клетки, тем более что не прячется, если только за ним хорошо ухаживать. Он лазает с такой же охотой и ловкостью, как эскулапов полоз, держится на плоском полу клетки лишь в силу необходимости и, если снабдить последнюю ветвями или, что еще лучше, зелеными растениями, тотчас поднимается вверх по стволу и ветвям, отыскивает удобное место и самым красивым образом ложится здесь, как правило перепутавшись и извившись. Таким образом, он и здесь, как на свободе, пленяет каждого зрителя.
        Метакса, один итальянский исследователь, полагает, что в четырехполосом полозе надо видеть боа Плиния, но понятно, не хочет поддерживать этим мнением старую сказку, что во времена Клавдия была убита змея этого вида, в брюхе которой нашли ребенка. Как уже замечено, Плиний ясно указывает, что боа питается коровьим молоком и получил от этого свое название, и еще сегодня четырехполосого полоза, по словам Эрбера, очень боятся, преследуют и беспощадно убивают, так как все думают, что он ползает за коровами и козами, чтобы высасывать у них молоко, почему эту змею и называют "cravorciza", или доильщица коров.
        Четырехполосый лазающий полоз (Elaphe quaiuorlineata) - одна из круп ней ш их европейских змей, достигает длины 1,8-2 м и сверху по оливково-буроватому, переходящему в мясной цвет фону разрисована двумя черно-бурыми продольными линями с каждой стороны, снизу соломенно-желтого цвета. От глаза к углу рта тянется черная полоска. Эта окраска, впрочем, представляет различные изменения. Эрбер ловил экземпляры совершенно черного цвета, а другие исследователи показали, что у детенышей на голове находятся правильные поперечные черные полоски, а на верхней стороне тела три ряда больших бурых пятен; бока тоже испещрены пятнами, а на нижней стороне находятся черновато-стале-серые четырех- угольные пятна. Из других признаков надо еще указать присутствие маленького нижнего предглазного щитка, 23-25 рядов спинных чешуек, которые в молодости слабо, а в зрелом возрасте сильнее килеваты, и двойной заднепроходный щиток.
        Область распространения четырехполосого полоза простирается по южной и юго-восточной Европе, от нижней Италии и Далмации через Турцию, Грецию и Греческий архипелаг, по крайней мере до внутренних районов Малой Азии. Принадлежат ли сюда родичи этого ужа, описанные в кавказских странах, или представляют один или два другие вида, нам еще неизвестно, но очень вероятно, что змеи, встречающиеся в южной части Европейской России и в местностях к западу от Каспийского моря, названные Штраухом Elaphe sauromates, относятся к четырехполосым полозам.
        Достоверно, что этот вид, за исключением, быть может, окрестностей Неаполя и некоторых греческих островов, нигде не может считаться обыкновенным, без сомнения, из-за беспре- рывного преследования, которому он подвергается в большей части стран.
        В Греции четырехполосый полоз, по исследованиям Бедряги, населяет довольно ограниченные местности. "На острове Миконос он должен, впрочем, быть очень обыкновенным, судя по большому числу убитых экземпляров, которые я находил на дорогах этого острова. Я узнал от местных жителей, что они не боятся этого вида змей, который они называют "лафитис" (Laphitis), а терпят его вследствие одного местного поверья и не растаптывают нарочно, потому что он, благодаря своей смелости, сам подвергает себя опасности. Он живет там в местах, часто посещаемых людьми, каковы огороды, сараи и курятники. Подобное же поверье относительно змей существует и в России и Италии. В Малороссии щадят ужей, и особенно большие экземпляры, чтобы не накликать беду. У Длинного озера в Италии я нашел, что там подобным же образом щадили живущих в виноградниках эскулаповых полозов".
Четырехполосый лазающий полоз (Etaphe qitatiiorlineata)
Четырехполосый лазающий полоз (Etaphe qitatiiorlineata)
        Все наблюдатели называют четырехполосого полоза безобидным и крайне полезным животным, которое не кусает даже тогда, когда его ловят на свободе, и в самое короткое время привыкает к хозяину; оказывает услуги, поедая крыс, мышей и менее крупных змей, но, между прочим, преследует также полезных кротов, мелких птиц и ящериц*.
* Любопытно "пристрастие" четырехполосого полоза к скворечникам и дуплянкам. Он планомерно обследует эти устройства в поисках обитаемых гнезд. Забравшись на крышу скворечника, он опускает голову в леток и, если там никого не обнаруживает, продолжает поиск на других деревьях.

        "Тому назад два года, - пишет мне Эрбер, - я поймал в Албании четырехполосого полоза при странных обстоятельствах. Собирая насекомых вокруг одного монастыря, я услышал в водосточной трубе непонятный для меня шорох. Я остановился неподвижно, ожидая, не покажется ли какое-нибудь мелкое четвероногое, но я немало удивился, когда сначала показалось куриное яйцо, а за ним четырехполосый полоз длиной более 5 футов. Животное уползло в кусты, с бесконечными усилиями проглотило яйцо, не разбивая его, но вскоре после этого раздавило его, прижавшись к маленькому дереву**.
* * Полозы рода Elaphe, как и яичные змеи, питающиеся яйцами птиц, разламывают их скорлупу при помощи отростков позвонков, которые вдаются в верхнюю стенку пищевода.

        Признаюсь, я должен был сделать усилие, чтобы не начать ловлю этой красивой змеи; но я хотел понаблюдать дальнейшее поведение ее. Действительно, через несколько минут полоз снова пробрался по водосточной трубе на крышу, а оттуда через окно чердака внутрь монастыря. Вероятно, там находились гнезда кур или склад яиц, так как скоро змея снова показалась на том же пути, опять с яйцом во рту, спустилась, как и первый раз, через водосточную трубу, поползла в кустарник и проглотила таким же образом вторую добычу. Этим дело не кончилось: семь раз повторял четырехполосый полоз свои разбойничьи набеги и, быть может, был еще не удовлетворен; но мне показалось это слишком долгим, и я, благодаря тому что змея наелась, без особенного труда поймал ее. Так как со мной не было ни какого мешочка достаточной величины, я сунул пленника в один из карманов пальто, которые были достаточно велики и застегивались с помощью пуговиц, и спокойно продолжал собирать насекомых. Но скоро я почувствовал на боку странную влажность: змея выбросила в мой карман все съеденные и раздавленные яйца, и мне стоило немалых усилий отмыть карман от этого грязного подарка, тем более что полоз стал теперь очень подвижен, и мне приходилось все время держать его. Во всяком случае, животное это обнаружило в своем хищническом предприятии хитрость и ловкость, которые заслуживают полнейшего внимания, тем более что это наблюдение самым неопровержимым образом подтвердило часто возбуждавш ие сомнение рассказы, что наши европейские змеи грабят птичьи гнезда и похищают яйца".
        Кнауер описал жизнь четырехполосого полоза в неволе. Он оказался животным, хорошо переносящим наш климат и без затруднений зимующим. Он много лазал, охотно купался и легко принимался за еду; любимую пищу его составляли птицы. Граф Перакка получил из яиц через 56 дней детенышей*. По его мнению, самцы встречаются реже самок.
* Самки четырехполосого полоза защищают свою кпадку от врагов, обвивая ее кольцами своего тела.

        В лесах всей Бразилии, Гвианы и Венесуэлы, а также на Малых Антильских островах живет зипо (Chironius carinatus). Эта древесная змея, длиной 2,3 м, имеет великолепную внешность, каков бы ни был оттенок ее цвета. По описанию на месте, сделанному принцем фон Вид, верхние части - красивого, мягкого, несколько темного чижиково- или оливково-зеленоватого или ярке желтого цвета; при этом следует заметить, что первый цвет преобладает обыкновенно на брюхе, последний - на нижней стороне головы, на горле, на нижней стороне шеи и хвоста. Зеленый цвет представляет все оттенки до блестящего металлически-бурого. Среднюю линию спины занимает более светлая полоска, которая часто ограничена по бокам более темным цветом. Вест-индские экземпляры этого вида сверху черновато-бурые или черные, снизу свинцово-серые; верхняя губа и область горла у них желтоватые. Чешуйки этой легко отличимой змеи то гладкие, то два средних спинных ряда килеватые; они всегда расположены двенадцатью продольными рядами. Глаза замечательно велики.
Зипо (Chironins carinatus)
Зипо (Chironins carinatus)
        По наблюдениям принца фон Вид, зипо представляет в Бразилии, вместе с коралловой змеей, один из самых ооыкновенных видов отряда. Она встречается около Рио-де-Жанейро, Кабо-Фрио, Кампос-де-Гойятасазес, у Парахиба и Капитания при Эспирито-Санто и живет преимущественно в кустарниках, растущих на песчаной почве, поблизости моря. Здесь упомянутый естествоиспытатель наблюдал чрезвычайно крупные экземпляры, длиной 2-3 м и толщиной 4-6 см. Змея эта, по-видимому, особенно любит песчаную почву, а также влажные и болотистые местности около моря, поросшие ситником, желтоколосником, тростником и тому подобными растениями и напоминающие наши луга. Здесь ее часто находят в кустах там, где растут прямые цекропии с белыми цветами и жесткие широколистные клузии. По большей части она попадается на деревьях, где отдыхает на ветках или толстых сучьях, но нередко и на земле. Если к ней приблизиться, то она так быстро уползает, что за ней едва можно следовать, всего быстрее в траве, несколько медленнее по голому песку. Гензель полагает, что зипо может быть не так редка в южной Бразилии, как кажется, но скрывается от взоров, так как держится под кустарником и в лесах и уходит от всех преследователей, благодаря своей невероятной быстроте.
        С быстротой молнии эта змея влезает на терновник и кусты и, извиваясь, проскальзывает сквозь них, так что рассказы о том, будто бы она питается птицами, не кажутся невероятными. Принц фон Вид часто находил, что тонкая шея зипо была чрезвычайно сильно растянута большими жабами; поэтому можно думать, что она питается главным образом земноводными. Время спаривания приходится на октябрь.
        По Молю и Уриху, эта общеизвестная змея называется на Тринидаде "Machete" (ножик), по острому гребню спины. Она не только изумительно лазает по кустам и деревьям, но также превосходно плавает. С чрезвычайной быстротой она соединяет необыкновенную ловкость в гимнастических упражнениях. Нередко можно видеть, как она висит на кончике хвоста на самом конце ветви куста, склоняющейся над рекой. Если ее схватят, то блистающая золотистым и бронзово-зеленым цветом "мачете" яростно кусает все вокруг себя. Главную пищу ее составляют лягушки, но она не пренебрегает также молодыми птицами и ящерицами. Она откладывает пять яиц вальковатой формы с очень тонкой скорлупой.
        Зипо считают безвредной даже в Бразилии; тем не менее жители с ужасом смотрели, как упомянутый натуралист и его спутники брали голыми руками это красивое животное. В безвыходной ситуации зипо, впрочем, защищается от человека, как видно из следующего рассказа Шомбургка: "На одной из своих охотничьих экскурсий я увидел змею длиной 2 м, которая медленно двигалась мне навстречу. Расстояние было еще слишком велико, и я не мог различить, ядовитая это змея или безвредная. Оба ствола моей двустволки были заряжены; я прицеливаюсь, стреляю, и животное, судорожно извиваясь, вытягивается в виде дуги. Хлопанье крыльев в ветвях дерева, под которым я стоял, привлекает мое внимание: два красивых, незнакомых мне попугая, которые сидели в тени и были вспугнуты выстрелом, скоро снова опускаются на кончик ветви. Змея казалась смертельно раненной, и я убил одну птицу из второго ствола. И тут я вижу, как змея с трудом поворачивается к густому кусту, в котором и исчезает, пока я заряжаю ружье. Тщетно ищу я ее с заряженным ружьем в руке и стараюсь подойти ближе. Вдруг раненое животное, которое заметило мое приближение и приготовилось к прыжку, стрелой бросается по направлению к моему плечу и заставляет меня сделать сильный скачок назад. Еще оцепенелый от испуга, не зная, ранен ли я или нет, я увидел, что животное снова готовится к прыжку. Сделать это змее, однако, не удалось, так как вовремя прозвучал мой выстрел. При ближайшем рассмотрении я нашел, что не был ранен, а мой яростный враг оказался не ядовитой змеей, а безвредной зипо11.
        Большой род настоящих ужей (Natrix) отличается своим внутренним строением, малой величиной носовых костей и зубами. Из 12-22 зубов верхней челюсти последний всегда длиннее остальных; зубы нижней челюсти равной величины. Голова резко отграничена от шеи, умеренно большие или очень большие глаза имеют круглый зрачок, ноздри направлены несколько вверх. Вальковатое тело то более, то менее вытянуто; чешуйки килеватые, реже гладкие, расположены в 15-29 продольных рядов и по большей части имеют перед кончиком поры. Брюшные щитки закруглены и не загнуты по бокам углом вперед; хвостовые щитки расположены попарно.
        Общеизвестный представитель этого рода - обыкновенный уж (Natrix natrix) — змея змей для нашего народа, предмет его древних сказаний и новых чудесных рассказов, его страха, его ненависти, его страсти к истреблению, - самый распространенный из всех германских ужей. Он может достигать в длину 1,58 м, но обычно, по крайней мере в Германии, вырастает только на добрую треть этих размеров, а самцы, кроме того, всегда меньше самок. Одна исключительно крупная самка из Швейцарии, которую имел Фишер-Зигварт, была 1,80 м длины. Два белых или желтых, а у южных форм часто ярко-красно-желтых полулунных пятна с каждой стороны позади висков, которые называют "короной" ужа, служат таким надежным отличительным признаком, что эту змею никогда нельзя спутать с другими европейскими змеями. Кроме того, этот уж на сером фоне разрисован 4-6 рядами черных пятен, тянущихся вдоль спины, ниже по бокам испещрен белыми пятнами, а середина брюха черного цвета. Цвет спины то более бурый, то зеленоватый, то серо-голубой; иногда он кажется почти черным, и в таком случае темные пятна исчезают почти совершенно. Вообще же оба пола, а также старые и молодые отличаются друг от друга очень мало. Для дальнейшей характеристики этого вида можно еще прибавить, что килеватые чешуйки расположены в 19 продольных рядов и что глаз окружен лишь одним предглазным щитком, а сзади тремя заглазными. Из семи верхнегубных щитков третий и четвертый доходят до глаза.
        От гадюки, с которой обыкновенный уж имеет общий признак - килеватые чешуйки, его легко отличить по большим щиткам, круглому зрачку, заднепроходному щитку, разделенному на два, и по тому, что между верхнегубными щитками и глазом не вдается ряд более мелких чешуек, отделяющих глаз от губных щитков.
Обыкновенный уж (Natrix natrix)
Обыкновенный уж (Natrix natrix)
        Область распространения ужа простирается, за исключением самого крайнего севера, по всей Европе и очень значительной части передней Азии и северной Африки до Алжира. Он встречается по всей Германии, особенно часто в болотистых и богатых водой местностях, реже в сухих местах, и вообще попадается везде. Он водится также в Швейцарии и вообще в Альпах, поднимается здесь до 1650 м, а в Пьемонте, по Камерано, даже до высоты 2300 м. По ту сторону Альп он встречается во всех частях Италии; во всей Франции, а также на Пиренейском полуострове он принадлежит к самым обыкновенным змеям; в Дунайских низменностях и на Балканском полуострове встречается еще гораздо чаще, чем у нас, но лишь в виде полосатой разновидности, на севере достигает средней Швеции, в России доходит до Финляндии, переходит за Кавказ и Урал, живет, следовательно, и в Киргизской степи, Закавказье и лишь в Закавказье, Персии и Алжире достигает южной границы области своего распространения *. Только в Алжире обыкновенного ужа можно назвать редким.
* Популяции с территории Кавказа сейчас относят к другому виду - большеголовому ужу (Natrix megalocephala).

        Поросшие кустами берега болот и топких мест, медленно текущие ручьи и реки, заброшенные плотины прудов, влажные леса, места, поросшие ситником или камышом, и болота составляют излюбленные место- пребывания ужа, так как здесь он находит свою любимую пищу. Однако его можно встретить и на более высоких горах, далеко от всякой воды, и притом, по словам Ленца, вовсе не случайно, а в любое время года; это дает право заключать, что он не покидает этих мест. Нередко он приближается к человеческим жилищам и селится на дворах под кучами навоза и земли, в которых сам вырывает себе нору, или в норах, вырытых крысами, мышами и кротами, а также в погребах и хлевах. Струк убедился, что в Мекленбурге ужи особенно любят хлева для уток и кур; там он видел иногда дюжинами старых и молодых ужей. Особенно нравится им находящаяся здесь влажная теплая подстилка. Они живут в самом лучшем согласии с утками, которые не дотрагиваются даже до маленьких ужей вследствие их вони; ужи же охотно кладут свои яйца под покинутыми гнездами уток и кур. Напротив, названный наблюдатель нигде не видел, чтобы ужи селились в хлевах для коров и овец; это объясняется тем, что копыта домашних млекопитающих представляют для змей слишком большую опасность. Менее часто, чем в птичниках, но все же нередко, ужи встречаются в человеческих жилищах. Ленц рассказывает, что жил ребенком в доме, в нижнем этаже которого более года пребывала пара больших ужей, к которой время от времени присоединялась и пара молодых. "Было запрещено беспокоить это общество, но зато было трудно найти прислугу, которая согласилась бы жить у нас. Мы, дети, особенно дивились этим животным, когда они с дребезжащим шумом ползали по стеклам витрины. Более неприятно было, когда большой уж поселился под половицами жилой комнаты у одного моего близкого родственника, духовного лица. Стоило только немного посильнее ступить на половицы, и тотчас из-под них распространялась известная вонь ужа. Половицы не были подняты, так как дом стоял под управлением общины. Наконец змея выселилась добровольно". В русских крестьянских избах ужи, по словам Фишера, ползают очень часто, так как крестьяне охотно допускают их или, по крайней мере, терпят*; их охраняет поверье, будто бы смерть ужа приносит несчастье.
* В XIX веке в деревнях Казанской губернии действительно в домах специально содержали ужей, видимо, для борьбы с мышевидными грызунами или просто как домашних животных.

        Малоросс верит в царство ужей, в котором есть царь ужей. Он носит украшенную драгоценными камнями корону, которая прекрасно блестит на солнце, и ему подвластны все ужи. Если одному из его подданных сделают зло, то он мстит за это, напуская на обидчика болезнь, у этого человека рождается урод, случается пожар, или какая-нибудь другая беда. Весьма естественно, что уж вступает в дружеские отношения с настроенными таким образом обитателями дома.
        Уж принадлежит к тем пресмыкающимся, которые, насколько возможно, сокращают свой зимний сон. Осенью при хорошей и теплой погоде еще в ноябре можно видеть, как он греется на солнце, весной он снова показывается в конце марта или начале апреля и сначала в течение нескольких недель согревается под теплыми лучами солнца, прежде чем начнет свою летнюю жизнь или даже свою охоту.
        Тот, кто отбросит привитый нам воспитанием страх перед змеями и познакомится с ужом, безусловно, назовет его приятным и привлекательным существом. Он принадлежит к самым подвижным и проворным видам семейства; правда, он охотно вытягивается на солнце и по целым часам с удовольствием остается в этом положении, но он также много ползает, во всяком случае, гораздо больше, чем коварно подстерегающая, ленивая ядовитая змея, которая даже ночью движется в возможно малом районе. На поросших кустами берегах спокойных вод легко можно наблюдать живость и подвижность ужа. С берега, на краю которого он только что грелся на солнце, он бесшумно соскальзывает в воду, чтобы развлекаться плаванием или выкупаться. Обыкновенно он держится так близко у поверхности воды, что головка его выдается над ней, и он движется вперед, изгибаясь в стороны и постоянно двигая языком. Но иногда он плавает также в толще воды, выпуская пузыри воздуха, и вблизи твердых предметов, осязая их языком. Испуганный, он постоянно скрывается в глубине и довольно далеко может уплыть или по дну, или около самого дна, пока не сочтет себя в безопасности, чтобы снова подняться к поверхности, или же опускается на дно и долго лежит там, так как может оставаться под водой целые часы. "Это я наблюдал, - говорит Ленц, - не только в природе, но и в комнате. У меня было 16 ужей в большой бочке, наполовину наполненной водой; на дне лежала доска, на которой они могли отдыхать; под доской был столб. Я видел, что они часто добровольно оставались полчаса под водой, или лежа на доске, или ниже, обвившись вокруг столба ".
        Если уж хочет проплыть большое расстояние, например переплыть широкую реку или озеро, то он наполняет, насколько возможно, свое широкое легкое воздухом и, благодаря этому, значительно облегчает себе плавание, между тем как при нырянии он всегда предварительно выдыхает воздух. Правда, он плавает не особенно быстро, по крайней мере не так скоро, чтобы нельзя было идти рядом с ним, но очень продолжительно и может предпринимать гораздо более долгие путешествия по воде, чем обыкновенно думают. При благоприятных обстоятельствах можно проследить его плавание на большом расстоянии. Так, Струк заметил однажды ужа, плывшего вдоль берега, и прошел 1800 шагов рядом с ним, пока тот наконец нырнул и исчез. Что он действительно переправляется через обширные водные поверхности, это определенно доказано. Шинц видел в тихую погоду ужа, который бодро плавал на середине Цюрихского озера; английские исследователи неоднократно встречали ужей в море между Уэльсом и Энглези; датский моряк Ирмингер нашел ужа даже в открытом море на расстоянии 23 км от ближайшего берега, острова Рюгена. Так как он старался взобраться на борт, то Ирмингер спустил шлюпку, поймал ужа и отослал его в Копенгаген к Эшрихту, который и определил его.
        В Мекленбурге считается общеизвестным, и Струк несколько раз видел это собственными глазами, что ужи, ловящие рыбу в озере, иногда располагаются на спине плавающих уток, без сомнения, для того, чтобы таким образом одновременно наслаждаться теплом, мягкой подстилкой и отдыхом. Уткам нравятся такие всадники. В народе, на основании этого наблюдения, возникло мнение, будто бы утки спариваются с ужами, и ни один из сторонников этого поверья не согласится когда-нибудь съесть утиное яйцо. Ползает уж по земле довольно быстро; однако на равнине его всегда можно догнать, даже без значительных усилий; напротив, по склонам он иногда скользит вниз с такой быстротой, что его можно сравнить со стрелой. В лазании он тоже достаточно ловок и иногда влезает на довольно высокие деревья. "Увидев ужа на дереве, - говорит Ленц, - я забавлялся тем, что загонял его очень высоко на дерево. Если он не может лезть дальше, то начинает, быстро извиваясь, спускаться по ветвям или, если это возможно, переходит на ближайшее дерево и спускается по его ветвям; но если нижние ветви далеко от земли, то он не старается соскользнуть по стволу, а шлепается вниз и уползает".
        Ужа называют добродушным животным, так как он лишь крайне редко пускает свои зубы в дело против человека и хорошо уживается на свободе и в неволе с другими змеями или вообще пресмыкающимися, а также и с земноводными; с последними, по крайней мере, если не голоден. Против хищных млекопитающих и птиц он, конечно, шипя, становится в оборонительную позу и пытается укусить, но если можно, то он всегда убегает от существ, кажущихся ему опасными, особенно от тех, которые его преследуют и едят*.
* Одной из форм защиты обыкновенного ужа является мнимая смерть, когда он переворачивается на спину, приоткрывает рот и высовывает язык, практически не реагируя на внешние раздражители.

        Линк называет ужа таким миролюбивым, безобидным существом, "что можно почувствовать искушение приписать ту доверчивость, с которой он приближается к жилищам человека, известного рода чистой совести. Особенно человеку нечего бояться зубов ужа, он может без страха протягивать к нему руку, ловить его и, если хочет, даже носить за пазухой. У ужа нет недостатка в храбрости, чтобы защищаться, но надо прибегнуть к хитрости и схватить его неожиданно и сзади, чтобы побудить его кусаться". По наблюдениям Дерси, уж не кусает даже тогда, когда, спрятавшись за доской или дверью, вдруг всунуть руку в его помещение.
        Указание Линка тем не менее справедливо; Ленц уверяет, что ужи иногда кусали его очень неожиданно. Однажды один уж добродушно позволил поймать себя и лишь около 6 минут спустя вдруг укусил, издав короткое шипение, хотя до того спокойно лежал в руке, и нанес кровавую рану длиной в сантиметр и глубиной в миллиметр, которая была как бы порезана острым ножом и, конечно, очень скоро зажила без осложнений. Для защиты от человека уж пользуется только своими крайне вонючими испражнениями; против больших животных, хищных птиц и воронов он защищается энергичнее, очень сильно шипит при их приближении, делает выпады по направлению к ним, но лишь редко достает до врага. "Я никогда не видел, - говорит Ленц, - чтобы он действительно нанес сильный укус такому врагу, хотя он в состоянии, если его запрут вместе с врагом, несколько дней кряду беспрерывно лежать, свернувшись клубком и надувшись, и кусаться каждый раз при его приближении. Если враг, будь то птица или млекопитающее, действительно схватит ужа, то он не защищается, а только сильно шипит, старается освободиться или обвивается вокруг врага и выпускает испражнения и вонючую жидкость".
        Любимая добыча ужа состоит из лягушек, особенно ревностно преследует он травяную лягушку. По наблюдениям Ленца и Бетхера, он предпочитает квакшу всякой другой; по крайней мере только что пойманных ужей, которые пренебрегают лягушками, можно легко заставить есть, если предложить им квакш. Но до такого лакомства уж при жизни на свободе добирается, однако, лишь в период спаривания квакш, во время которого они спускаются на землю, а обыкновенно травяные или остромордые лягушки составляют ту добычу, которая достается ужам легко и постоянно*. Наблюдения Эффельдта, что обыкновенно ужи боятся прудовых лягушек, а при сильном голоде хотя и кусают, но не едят их, едва ли относится к нашим ужам; я не раз видел, как они глотали прудовых лягушек.
* На смачивание жертвы уж выделяет около 1 г слюны.

        Замечательна, по словам Вернера, та верность, с которой уж даже в темноте различает разные виды лягушек и жаб и делает между ними выбор, причем, вероятно, руководствуется обонянием. Даже знатоку земноводных не так легко отличить травяную лягушку от прыткой, а между тем уж это делает всегда с легкостью и безошибочной точностью. Если он не находит достаточно лягушек, то принимается и за жаб. Тритонов он ест, по-видимому, очень охотно и умеет овладевать всеми встречающимися у нас видами, как на земле, так и в воде. Иногда, как сообщает мне Стерки, он схватывает и саламандру, но, по-видимому, такая пища не особенно нравится ему, так как уж иногда выплевывает саламандру обратно и этим дарует ей жизнь. После земноводных он, подобно всем родичам, особенно охотно преследует маленьких рыбок и потому может местами действительно приносить вред. Линк никогда не видел, чтобы ужам на свободе удавалось поймать рыбу, и потому сомневается, чтобы кто-нибудь мог приписать ужам, на основании собственных наблюдений, ловкость, необходимую для ловли рыбы. Но уже Ленц, этот точный и добросовестн ы й набл юдател ь, не оставляет никакого сомнения в этом, а мой брат Рейнгольд часто наблюдал, как другие настоящие ужи ловили рыбу; так что этот вопрос можно считать совершенно исчерпанным. Ленц, исследуя содержимое желудка убитых ужей, находил, что они ели главным образом гольцов, пескарей и молодых линей, а Пехуэль-Леше наблюдал их во время ловли рыбы.
        Живо и верно описывает Линк охоту ужа за его любимой дичью - толстой травяной лягушкой. "Лягушка вовремя замечает намерения приближающегося ужа, в котором инстинкт, а иногда и воспоминание о счастливо избегнутой опасности заставляет ее узнать жестокого врага; поэтому лягушка тотчас обращается в бегство. При этом она, как и всякая преследуемая дичь, движется тем поспешнее, чем более уменьшается расстояние между ней и преследующим ее врагом, Страх лишает ее соображения, так что она делает лишь редкие и короткие прыжки (хотя она скорее всего могла бы спастись сильными прыжками, к которым она вполне способна в другое время) и с удвоенной поспешностью старается спастись бегом, причем часто кувыркается. Очень редко при этом раздается полный отчаяния жалобный крик испуганного животного. Этот крик не имеет никакого сходства со звуками, которые мы слышим у лягушек обыкновенно, и незнающий может приписать его скорее любому другому животному, чем лягушке. Он звучит почти как жалобное, продолжительное овечье блеяние, но более протяжен и действительно возбуждает сострадание". Такое преследование, при котором змея кажется слепой по отношению ко всему остальному, редко продолжается долгое время; напротив, обыкновенно очень скоро добыча бывает схвачена и затем проглочена. Линк полагает, что в так называемой волшебной силе змей, быть может, есть доля истины; один достойный доверия человек рассказывал ему об уже, который только что проглотил очень большую лягушку и был окружен полудюжиной других; они изо всех сил издавали жалобный крик, но не делали никакой попытки избежать судьбы товарища, так что уж схватил и умертвил еще одну из них, а затем третью. Я полагаю, что могу остаться при том мнении, которое высказал выше, так как не раз видел столь наглядно описанную Линком охоту на лягушек. Притом, если посадить лягушку в одну клетку с ужом, она старается как можно поспешнее убежать и, только увидев, что это невозможно, почти без сопротивления отдается своей судьбе.
        Способ, которым уж глотает добычу, внушает зрителю отвращение, особенно потому, что он не умерщвляет предварительно свою жертву (к чему он, впрочем, и не способен), а проглатывает ее еще живой*.
* В ряде случаев оказывалось, что недавно съеденные обыкновенным ужом лягушки оставались живыми, уже находясь в желудке.

        Обыкновенно он старается схватить лягушку с головы; но если это не удается, то схватывает ее, например, за задние лапы и медленно втягивает в глотку, причем лягушка, понятно, сильно бьется и жалобно квакает, пока может еще открывать рот. Змее стоит немалого труда удержать подвижную добычу; тем не менее последней крайне редко удается освободиться от безжалостного врага. Но и в таком случае, если змею не беспокоят, то она тотчас следует за добычей и снова овладевает ею. Мелкие лягушки проглатываются гораздо легче, чем большие, работа с которыми часто продолжается несколько часов и, по-видимому, очень утомляет ужа; между тем мелких лягушек он в случае голода часто схватывает и глотает полдюжины кряду. При сильном голоде он съедает через короткие промежутки 100 головастиков или 50 маленьких лягушек, только что окончивших превращение. Испуганный уж, подобно другим змеям, обыкновенно выплевывает обратно принятую пищу, причем, если проглоченное животное было очень велико, он должен очень сильно разинуть пасть. Мелких позвоночных, принадлежащих к двум первым классам, уж ест разве лишь в самых исключительных случаях; по крайней мере, на содержащихся в неволе наблюдали, что они постоянно пренебрегают мышами или птицами и их яйцами. Желтком разбитых яиц они, напротив, лакомятся с видимым удовольствием, как наблюдал Струк и другие. В молодости они если и не преимущественно, то изредка могут питаться также насекомыми и мягкотелыми. Эрбер видел, как ужи, которых он держал, ели улиток и гусениц, а Струк - как живущие на воле старались схватывать на освещенных солнцем стенах спокойно сидевших мух, комаров, мокриц и т. п.
        Долгое время полагали, что уж не пьет. Ленц никогда не находил воду в желудке исследованных им ужей, хотя оставлял их в жаркую погоду долго без воды, помещал затем в воду и скоро после этого вскрывал. Тем не менее нельзя сомневаться в противоположном. Один приятель только что названного исследователя наблюдал, как один из его пленников, после того как в середине лета не получал жидкости в течение 14 дней, выпил до дна чашечку воды; другие любители змей убедились в том же. Дерси удивляется каждому наблюдателю, который не видел, как ужи пьют. В жаркие дни можно заметить, что они жадно всасывают упавшие на землю капли, а также очень часто удается видеть, как они пьют из наполненного водой блюдечка таким же образом, как медянка. Те ужи, которых я наблюдал и которых держал в клетке вместе с другими змеями, пили так же регулярно, как и их родичи. Кроме воды, по крайней мере некоторые из них, пьют и молоко, особенно если у них нет ничего другого; а если они раз привыкли к такой жидкости, то может случиться, что они пьют ее даже очень охотно. На этом наблюдении основывается, вероятно, общеизвестное поверье, что ужи сосут вымя коров и других дающих молоко домашних животных для лакомства.
        Подобно всем змеям, уж может выживать целые месяцы без пищи. Относительно этого Герклоц обнародовал в свое время одно наблюдение, которое, несмотря на жестокость опыта, заслуживает широкой известности. "В 1864 г. 19 июня я поймал во время одной из охотничьих экскурсий в болоте Нейзидлерского озера ужа и сохранял его с тех пор в устроенном для этого стеклянном помещении. Хотя в нем находилась подходящая для ужа пища, он упорно отказывался от корма и воды. Это продолжалось до середины сентября; в этом месяце он пил один раз воду, но не принимал пищу. Линька произошла полная. Мне очень хотелось знать, сколько времени это животное сможет голодать, и потому с этого времени я отказывал ему в пище и воде. Клетка стояла в моей комнате; я жил в ней один, и не подлежит никакому сомнению, что никто не кормил змею. Наступила зима, но змея, хотя и пыталась устроить себе логовище под камнями и покрытой мхом землей, не впала в зимнюю спячку, так как температура не падала ниже 10-12° Цельсия. В течение зимы змея была, правда, не очень оживлена и по временам даже лежала долгое время, как мертвая, но быстрое, как стрела, движение языка, когда я отворял клетку, показывало мне, что она была еще жива и не спала. Только раз я подумал, что она умерла, и поручил убрать труп из клетки; однако в теплой руке моего сына змея снова ожила, начала извиваться, выпила немного воды и затем продолжала свой невольный пост до 26 апреля. В этот день она снова была совершенно истощена, и я серьезно опасался за ее жизнь. Так как она была мне нужна и я не хотел ею жертвовать, то принес в клетку двух тритонов. Она мгновенно заметила еду, развернулась и несколько раз проползла вокруг своей тюрьмы, затем вдруг остановилась, подняла головку и стала водить ею по камню то вправо, то влево. При этом она поочередно открывала то одну, то другую сторону пасти и, наконец, совсем раскрыла и растянула ее. С чрезвычайной быстротой бросилась она затем на одного из тритонов, с большой жадностью проглотила его, а скоро в ее пасти исчез и второй тритон. С тех пор уж часто ел, был совершенно здоров и перелинял 11 мая. Хотя во время жизни в неволе он исхудал, однако никаких признаков болезненного состояния не обнаруживал, и все поведение его соответствовало поведению других экземпляров, которых я тоже держал в неволе, не заставляя их голодать. Редко может случиться, чтобы животное провело без пищи и зимнего сна 311 дней, потому я полагал, что об этом случае следует сообщить".
        Хотя в хорошие годы уж, как уже замечено, показывается к концу марта или в начале апреля и скоро после этого линяет, а следовательно, надевает свой брачный наряд, однако он редко приступает к спариванию раньше конца мая или начала июня*.
* В брачный период у обыкновенных ужей образуются так называемые брачные клубки, состоящие из одной самки и нескольких (до 20) самцов, оттесняющих друг друга от самки.

        В это время можно видеть, обыкновенно в утренние часы, как самец и самка лежат в самом тесном соединении, обвившись многократно друг около друга, по возможности на таком месте, которое освещается лучами утреннего солнца. При этом они так поглощены своей страстью, что можно приблизиться к ним на несколько шагов, прежде чем они с громким шипением попытаются бежать, как указано выше, дергая друг друга и взаимно мешая ползти. На вынашивание яиц в теле матери, по-видимому, влияет погода, так как свежеотложенные яйца можно находить в различные времена года, первые в конце июля, последние в августе и сентябре. В неволе у ужей кладка может затягиваться до того, что детеныши образуются уже в теле матери и выползают немедленно или скоро после того, как яйца появятся на свет. Молодые самки кладут 15-20, старые 25-36 яиц**.
* * Объем кладки обыкновенного ужа редко превышает 30 яиц, однако известна кладка из 105 яиц; встречаются еще и коллективные кладки, когда в одно место откладывают яйца несколько самок. В этом случае их количество может достигать 1200 яиц. Если же кладки разных самок не разделяются, то образуются массовые, или коммунальные, кладки. В подобных кладках обыкновенного ужа находили до 3000 яиц.

        По форме и величине яйца похожи на яйца домашних голубей, но отличаются, как и все яйца пресмыкающихся, своей мягкой, гибкой, содержащей мало извести скорлупой, а внутри - незначительным количеством белка, который образует лишь тонкий слой вокруг желтка. На воздухе они постепенно засыхают и гибнут, в воде они тоже пропадают; и то и другое влияет на размножение этого вида змей, которое было бы чрезвычайно сильным, если бы развивались все зародыши. Обыкновенно самка выбирает с большим искусством удобные места: кучи навоза, листьев, коры из дубильных ям, опилок, рыхлой земли, влажный мох и т. п. - места, которые подвергаются нагреванию и тем не менее долго сохраняют умеренную влажность. Здесь она отыскивает углубление, помещает над ним заднепроходное отверстие, загибает вверх хвост и выпускает в углубление яйца. При кладке одно яйцо непосредственно следует за другим и связано с предыдущим студенистой массой, так что вся кладка имеет вид четок. Дозревание их заканчивается через три недели после кладки; совершенно развитый детеныш проделывает себе отверстие в скорлупе и начинает затем вести такую же жизнь, как и родители, если только рано наступивший холод не заставит его искать защиты от непогоды, т. е. заползать в отверстие, служащее убежищем во время зимы. При выходе из яиц молодые ужи бывают длиной около 15 см; зубы у них уже есть, и, следовательно, они достаточно подготовлены для самостоятельной жизни. Если погода мешает им охотиться и добывать пищу, то жир, отложившийся в их теле еще в яйце, и их прирожденная живучесть защищают их до следующей весны от голодной смерти. Мать после кладки не заботится более о потомстве.
        В неволе ужа держать легко, так как он тот час принимается за еду. Даже только что пойманный обыкновенный уж, если к нему посадить живую лягушку, не оставит ее без внимания и не позволит ей прыгать перед ним взад и вперед, а если голоден, то начинает охоту, схватывает и съедает ее; если же, кроме того, позаботиться также о воде для питья и купания и надлежащим образом устроить помещение, то он очень хорошо чувствует себя в клетке. Сначала он докучливым образом пользуется своим оборонительным средством и опорожняет свои вонючие железы чаще, чем это может нравиться; но понемногу он отучается от такой невежливости и с течением времени может стать действительно ручным. Стерки пишет мне, что держал несколько ужей, которые так мало стремились к свободе, что он мог выносить их и по целым часам оставлять в траве, предоставляя самим себе, причем они не пытались бежать. Я сам студентом держал несколько ужей, которые следовали за мной по всей комнате, когда я держал перед ними пищу. Так как уж кусает лишь в редких случаях, то его можно беззаботно поручать попечению детей, любящих животных, и он всегда доставляет им большое удовольствие. Мне известны случаи, когда ужи, которых особенно не холили и не лелеяли, выдерживались в неволе три года и более.
        О врагах ужа мне незачем распространяться после того, что уже сказано, но тем не менее я хочу еще раз просить для них пощады. За самого ужа я не стану вступаться, так как считаю его скорее вредным, чем полезным животным, не говоря уж об истреблении рыбы, которое может действительно стать ощутимым там, где существуют рыбоводные пруды, он питается, как мы слышали, только животными, которые бесспорно приносят нам пользу, истребляя вредных улиток и насекомых. Тем не менее и я, подобно Линку, предлагаю "не только любителю природы, но и каждому стороннику разумного воспитания рядом с комнатными птицами и тому подобным дать место около себя и пресмыкающимся, а прежде всего ужу". Я согласен с упомянутым любителем змей, что это решительно способствует развитию народа и ослабляет суеверие, так как все заблуждения, очевидно, уходят, когда людям дается возможность наглядно убедиться в безвредности животного.
        Произведенные моим братом Рейнгольдом в Испании прекрасные наблюдения над ловлей рыбы настоящими ужами дают мне повод говорить еще о двух, в большом числе живущих в Европе видах этого рода, которых часто путают, - водяном и гадюковом ужах.
         Водяной уж (Natrix tessellata) по величине и форме близок к обыкновенному ужу, но отличается от него не только числом верхнегубных и предглазных щитков, но также формой головы и рисунком. Число верхнегубных щитков равняется в среднем 8, в очень редких случаях 7 или 9, число предглазных колеблется между 2 и 3, число заглазных между 3 и 5. Голова ужа и более вытянута, по бокам "срезана" менее круто, чем у обыкновенного ужа, так что глаза, а также ноздри занимают более косое положение и направлены не просто кнаружи, как у того, а в то же время и несколько кверху. Его килеватые чешуйки расположены 19 продольными рядами. Более светлый или более темный оливково-серый цвет, часто с желтовато-серым оттенком, составляет фон. Голова одноцветная, только желтоватые верхнегубные щитки почти все без исключения имеют то более широкий, то более узкий черный край. Пять продольных рядов черных, по большей части четырехугольных, редко округленных пятен составляют рисунок тела и чередуются между собой в шахматном порядке. Пятна могут различным образом варьировать по форме, даже совершенно исчезать до незначительных черных черточек на конце чешуек, а также вместо равномерного черного цвета могут быть перерезаны более светлыми, оливково-серыми линиями, которые соответствуют килям чешуек. На некоторых экземплярах тотчас позади головы находится узкая черная поперечная полоска, которая составляется из двух косых пятен, сходящихся под острым углом, направленным вперед. Нижняя сторона на белом, желтоватом или оранжевом фоне испещрена черными пятнами, которые расположены в шахматном порядке, но по большей части не совсем правильном, в котором преобладает то светлый, то темный цвет. Длина животного достигает 1,2 м при 5 см в поперечнике.
1 - Водяной уж (Natrix tessellata) 2 - Гадюковый уж (Natrix тайга)
1 - Водяной уж (Natrix tessellata) 2 - Гадюковый уж (Natrix тайга)
        Относительно области распространения водяного ужа лишь в новейшее время собраны достаточные наблюдения. Он тоже принадлежит к числу широко распространенных змей и, как говорит Штраух, сопровождает обыкновенного ужа в большей части его области распространения, но чаще встречается в южных и восточных частях Европы и не переходит на север за среднюю Европу, даже здесь встречается лишь местами и вообще не часто. Во всех странах южной Европы, лежащих к западу от Германии и Италии, его часто путали со встречающимся здесь рядом с ним гадюковым ужом.
        Около Лана водяных ужей, по словам Фогельсбергера, весной часто встречают парами под камнями, летом их находят много в воде, где они тоже охотно располагаются под камнями; напротив, поздней осенью и ранней весной водяной уж попадается более в горах, куда он удаляется и где его можно видеть в солнечные дни лежащим на мшистых местах. Гейзенгейнер видел его местами около реки Наэ, а особенно часто в самом Крейцнахе. Здесь река расширяется напротив сада при минеральных водах, и при низком уровне воды выступают мелкие острова, между тем как на левом берегу остаются еще лужи стоячей воды. Эта часть реки - самое удобное место для того, чтобы наблюдать эту змею. В лужах ее по большей части приходится видеть лежащей на камнях под поверхностью воды, и отсюда-то она предпринимает экскурсии к ближним горам. Как она здесь обыкновенна видно из того, что Гейзенгейнер в одно утро мог найти пять экземпляров с разбитыми головами. В Далмации водяной уж, по наблюдениям Эрбера, живет главным образом на берегу моря, так как занимается охотой на рыб и в соленой воде. По Фогельсбергеру, он прячет яйца на сыром берегу; Гейзенгейнер получил их семь штук величиной с яйца обыкновенного ужа, но они не были прикреплены одно к другому в виде четок, а сложены в комок и найдены в навозе. Яйца откладываются в июле. Гейзенгейнер недавно очень внимательно изучил распространение и образ жизни этой змеи. По его описаниям, водяной уж охотно держится в Наэ, особенно на таких местах, где в русле реки еще и в настоящее время бьют теплые ключи; он подтверждает, следовательно, указания Гейдена, который впервые нашел водяного ужа 70 лет тому назад при подобных обстоятельствах в Лане около Эмса. "В солнечные летние дни, - рассказывает Гейзенгейнер, - водяного ужа можно часто наблюдать около ключа Элизабетквелле в Крейцнахе во время наибольшей жары, следовательно, между 10 и 15 часами дня. Иногда змея лежит, вытянувшись во всю длину или свернув заднюю половину тела, на непокрытом водой камне плотины, но чаще она лежит под водой, свернувшись или извившись, иногда отчасти под камнем. Неподвижность эта лишь кажущаяся: водяной уж подстерегает добычу. Горе рыбке, которая проплывает мимо него на таком расстоянии, что он может достать до нее! С быстротой молнии она схвачена и обречена на верную смерть. Только однажды я видел, что уж преследовал намеченную добычу. В тех случаях, которые я наблюдал, уж схватывал рыбу за середину брюшной стороны, между тем как, по словам Лейдига, уж хватает с головы. Змея плывет затем, крепко держа добычу, к берегу, ложится приблизительно передней третью тела на сушу и до тех пор подбрасывает рыбу в сторону, пока ей не удается схватить ее за голову; лишь затем начинает заглатывать ее*. Если хочешь наблюдать это, то надо быть крайне осторожным; при малейшем шуме уж выпускает добычу и уплывает. Если его поймать после еды, то он отрыгнет рыбу обратно: несколько раз кряду широко раскрывает пасть и выплевывает ее.
* Крупную добычу водяной уж обычно хватает за середину туловища, однако справиться с ней в воде не может, так как для умерщвления такой рыбы ему необходима опора, и он вытаскивает жертву на сушу.

        "В поздние послеобеденные часы я видел, однако, что водяной уж поступал и иначе, для того чтобы поймать добычу: он не сидел в засаде, а отыскивал добычу. Очень медленно и осторожно он засовывает тогда голову под каждый камень, проплывает некоторое расстояние, вдруг останавливается и остается, как бы окаменев, в том самом положении, которое имел, когда плыл (он как бы прислушивается!), затем продолжает поиски под камнями, пока не добудет одну из рыб, которые прячутся под ними, например пескороя или бычка". Этому же автору рассказывали, что водяные ужи проплывали порядочные расстояния по поверхности воды, не двигаясь. При этом они совершенно вытягиваются, держат тело под самой поверхностью, а голову и хвост высовывают из воды.
        По наблюдениям Эрбера, водяной уж обнаруживает настолько сильное любопытство, что, благодаря этому, его легко поймать, несмотря на его чрезвычайное проворство. Даже в клетке он старается исследовать все, что его беспокоит, и без страха вползает на протянутую к нему руку. Более старые экземпляры, которых держал в неволе Гейзенгейнер, шипели очень сильно, когда их сажали в клетку, тотчас начинали, продолжая шипеть, предпринимать ряд отчаянных попыток освободиться, и хотя скоро оставляли их, но лишь затем, чтобы возобновить их к вечеру. Как я могу утверждать на основании собственных наблюдений, они тоже скоро привыкают к неволе, и если им доставлять в достаточном количестве их любимую пищу, рыб и тритонов, то они, по-видимому, наконец совершенно примиряются с потерей свободы. Я держал их много, некоторых более года, и потому совершенно не могу согласиться с мнением других наблюдателей, будто бы водяные и гадюковые ужи легко гибнут.
        Гадюковый уж (Natrix танго) отличается от предыдущего, как и от обыкновенного ужа, чешуйками тела, расположенными всегда в 21 продольный ряд, и двумя, реже одним, предглазными щитками и двумя заглазными. С обыкновенным ужом у него общее число верхнегубных щитков, именно 7, из которых, как и у того, третий и четвертый входят в состав щитков, окружающих глаз. Длина его от 60 до 90 см; очень редко он превышает 1 м. Цвет верхней стороны темно-серый, более или менее переходящий в желтоватый или бурый; на нем резко выделяется черно-бурый рисунок. Последний начинается более темными ромбическими пятнами на голове, продолжается в виде зигзагообразной полосы вдоль всей спины, распадается у некоторых экземпляров на задней половине спины и у всех - на конце хвоста на отдельные пятна и быстро суживается здесь. По обеим сторонам этого рисунка, который придает гадюковому ужу сходство с гадюкой, могущее часто ввести в заблуждение, пробегают на приблизительно равных расстояниях круглые глазчатые пятна темного цвета, заключающие по маленькому белому или желтовато-белому глазку; иногда эти пятна сливаются между собой, принимая вид цифры 8. Нижняя сторона желтая, к середине брюха темно-желтая, далее к заду поочередно покрыта красно-желтыми пятнами и черными четырехугольниками; нижняя челюсть желтовато-белая.
        Что касается распространения гадюкового ужа, то он сменяет на западе водяного. Он обитает на Сицилии и Сардинии и в северо-западной части Апеннинского полу- острова, следовательно, в Лигурии и Пьемонте, в отдельных пунктах южной Швейцарии, встречается вдоль всего южного берега Франции и в частях этой страны, лежащих к югу от Гаронны, наконец, почти во всей Испании и Португалии и на Балеарских островах. В северо-западной Африке он особенно обыкновенен и живет во всех водах Марокко. Алжира и Туниса, где достигает особенно больших размеров. При исследовании одного гадюкового ужа мы увидели, как из его глотки выползла жаба и поползла прочь, хотя одна задняя лапа ее была уже переварена и ее, конечно, не было.
        "Гадюковый уж, - говорит мой брат Рейнгольд, - живет по близости дворца Эскориал у больших прудов и населяет здесь растрескавшиеся камни и трещины стен искусно построенных, но несколько заброшенных плотин и островов. При одном из больших прудов их поселились целые сотни; обойдя один только раз вокруг острова величиной около 10 кв. м, которым я обыкновенно пользуюсь для того, чтобы подстерегать уток, я мог насчитать около 60 штук, которые прятались от меня в свои жилища или бросались в воду. Эти змеи преследуют лягушек лишь между прочим, а главным образом охотятся за рыбами и производят среди них значительные опустошения. Чтобы ловить рыб, они пересекают пруд во всех направлениях, извиваясь на глубине от 30 см до 1 м под поверхностью и поднимая время от времени свою головку над водой; они усердно охотятся за своей добычей и преследуют ее долгое время. Я часто наблюдал другой способ, которым они ловят рыбу. Он заключается в том, что они или ложатся на камни под водой, или становятся в воде косо, так что голова находится на 10 см и более под поверхностью воды, а хвост иногда касается дна, тело же поддерживается в таком положении с помощью изгибания. Из этого положения ужи с быстротой стрелы бросаются вперед, если мимо проплывают рыбки, и почти всегда схватывают намеченную добычу. Обыкновенно они схватывают рыбу за брюхо, поднимают над поверхностью воды и плывут к берегу или острову, чтобы здесь съесть свою добычу. Из засады я часто видел, как несколько ужей одновременно подплывали ко мне; у всех рыбка была схвачена поперек серебристого брюха, и они держали ее вне воды. Когда я в первый раз увидел змею, приближавшуюся ко мне со своей добычей, то я не знал, что это за животное; я видел всего лишь широкий блестящий предмет, который быстро двигался в воде, и только охотничья зрительная труба разъяснила мне, в чем дело. Нередко в узких протоках и таких местах, где плавало много рыбы, я видел по 6-8 гадюковых ужей, мирно стоявших в воде рядом, ожидая рыб, между тем как другие спокойно лежали у берега на камнях, находившихся под поверхностью воды, очевидно не мешая остальным. Что они в случае нужды ловят и лягушек, не подлежит никакому сомнению; еще вчера я поймал одного, который на моих глазах схватил и проглотил лягушку; но во всяком случае здесь рыбы составляют главную пищу этого вида, и поэтому его должно причислить к безусловно вредным животным". По Вернеру, он, кроме рыб, ест особенно охотно квакш, жаб и тритонов. Он линяет по крайней мере четыре раза в год.
        У представителей рода косоглазых змей (Helicops) тело довольно короткое и толстое, хвост умеренной длины и заострен, голова широкая и сплюснутая сверху вниз, слегка отграниченная от шеи, глаза малы, далеко отодвинуты вверх, с круглым зрачком. Каждая из ноздрей открывается кверху в большом, неправильно четырехугольном, до половины разделенном щитке; они часто так малы, что кажутся лишь точками; морда круто закруглена. Тело покрыто 19-23 рядами килеватых чешуек, не имеющих концевых пор. Покров верхней стороны головы состоит, кроме уже описанных носовых щитков, из одного широкого треугольного переднего щитка, одного простого, лежащего между носовыми, пятиугольного переднего и двух коротких широких пятиугольных задних лобных щитков, одного шестиугольного теменного и двух надглазных и затылочных щитков, всего, следовательно, из одиннадцати щитков.
        Задние зубы верхней челюсти, которых всего можно насчитать около 20, больше передних, но без следов бороздки; нижнечелюстные зубы одинаковой величины спереди и сзади, брюшные щиты по бокам закруглены, хвостовые расположены в два ряда.
        Все виды этого рода, за исключением одного, встречающегося в Индии и на Цейлоне, водятся в тропической Америке, живут, подобно нашим водным ужам, в реках и болотах и питаются земноводными и рыбами. Сюда принадлежит килехвостая косоглазая змея (Helicops carinicaudus) - змея длиной около 1 м, имеющая 8 верхнегубных щитков, 2 заглазных и 19 рядов чешуек. Сверху косоглазая змея на грязно-сером фоне разрисована тремя продольными более темными полосками, снизу на желтом фоне рядами правильно расположенных четырехугольных черных пятен; на каждом брюшном щитке находятся три таких пятна, из которых среднее обыкновенно самое малое; в области шеи и на хвосте среднее пятно исчезает, почему здесь видны лишь два ряда. Иногда на брюшной стороне вместо пятен находятся три широкие темные продольные полоски.
        Отечество этой змеи составляет восточная Бразилия, от северо-восточной границы ее на юг до Рио-Гранде-де-Сул, где, как и в провинции Санто-Пауло, этот вид, говорят, очень обыкновенен, и Уругвай до залива Ла-Плата.
Килехвостая косоглазая змея (Helicops carinicaudus)
Килехвостая косоглазая змея (Helicops carinicaudus)
        Принц фон Вид, который впервые описал килехвостую косоглазую змею, говорит, что добыл лишь один экземпляр, Именно у реки Итапемирим, а потому не может ничего рассказать относительно образа жизни ее; от других исследователей мы узнаем, что она и ее родичи ведут образ жизни водных ужей, подобно им живут главным образом в сырых местностях или даже в реках и преследуют здесь рыб и лягушек. Шомбургк видел, как змея одного из ближайших видов пыталась проглотить в неглубоком месте рыбу, которая была слишком велика для нее, и легко поймал это животное, ослабевшее из-за этой трудной работы. Гегзель тоже наблюдал косоглазых змей и называет их настоящими водяными змеями, которых никогда не находишь на берегу, а всегда в таких заливах. Здесь они движутся около берега на мелких местах, между водяными растениями, и ловят рыб. Если их преследуют, то они тотчас ныряют и стараются спрятаться на дне, никогда не спасаются на суше. Они рождают, подобно всем известным видам того же рода, живых детенышей.

Жизнь животных. — М.: Государственное издательство географической литературы. . 1958.

Игры ⚽ Поможем написать курсовую

Полезное


Смотреть что такое "Семейство ужеобразные" в других словарях:

  • Семейство Ужеобразные змеи (Colubridae) —          Свыше 60% видов современных змей относится к семейству ужей. Отличительными особенностями их являются полное отсутствие рудиментов таза и задних ног, наличие лишь одного правого легкого, длинная, горизонтально лежащая верхнечелюстная… …   Биологическая энциклопедия

  • Ужеобразные — Ужеобразные …   Википедия

  • УЖЕОБРАЗНЫЕ ЗМЕИ — (Colubridae), семейство пресмыкающихся подотряда змей (см. ЗМЕИ). Одно из самых многочисленных: включает более 250 родов, около 1600 видов (более половины всех видов змей). Распространены на всех континентах, кроме Антарктиды. В России обитают… …   Энциклопедический словарь

  • Ужеобразные — мн. Семейство змей [уж I]. Толковый словарь Ефремовой. Т. Ф. Ефремова. 2000 …   Современный толковый словарь русского языка Ефремовой

  • Список пресмыкающихся Азии — включает виды класса Пресмыкающихся, распространённые на территории Азии. Содержание 1 Отряд Черепахи (Testudines) 1.1 Семейство Кожистые черепахи (Dermochelyidae) …   Википедия

  • Список пресмыкающихся Африки — включает виды класса Пресмыкающихся, распространённые на территории Африки, включая Мадагаскар, Сейшельские, Маскаренские, Коморские и Канарские острова. Содержание 1 Отряд Черепахи (Testudines) …   Википедия

  • Список пресмыкающихся Северной Африки — включает виды класса Пресмыкающихся, распространённые на территории Северной Африки. Содержание 1 Отряд Черепахи (Testudines) 1.1 Семейство Кожистые черепахи (Dermochelyidae) …   Википедия

  • Список пресмыкающихся Европы — включает виды класса Пресмыкающихся, распространённые на территории Европы. Содержание 1 Отряд Черепахи (Testudines) 1.1 Семейство Кожистые черепахи (Dermochelyidae) …   Википедия

  • Список пресмыкающихся Португалии — включает виды класса Пресмыкающихся (Reptilia), распространённые на территории Португалии, включая Азорские острова и Мадейру. Содержание 1 Отряд Черепахи (Testudines) 1.1 …   Википедия

  • Список пресмыкающихся Великобритании — включает виды класса Пресмыкающихся, распространённые на территории Великобритании. Класс Рептилии (Reptilia) в Великобритании насчитывает 6 местных видов (3 вида ящериц и 3 вида змей). Кроме того, в прибрежных водах зарегистрированы ещё 5 видов… …   Википедия


Поделиться ссылкой на выделенное

Прямая ссылка:
Нажмите правой клавишей мыши и выберите «Копировать ссылку»