Семейство человекообразные

        (Hominidae)*

* Семейство человекообразных обезьян и людей (Hominidae), по последним представлениям, включает в себя 4 рода и 5 видов наиболее крупных современных приматов.

        Важнейшим из азиатских человекообразных обезьян является орангутан (Pongo pygmaeus)** От африканских человекообразных обезьян орангутан отличается чрезвычайно длинными руками, достигающими до ступней ног, и клинообразно или пирамидально заостренной на макушке головой с весьма выдающейся вперед мордой; он имеет только двенадцать пар ребер. Пока он молод, череп его в высшей степени походит на детский, но с возрастом звериный образ получает такое преобладание, что череп старой обезьяны очень мало напоминает череп молодой.

* * Малайцы убеждены, что орангутан ("человек лесной") умеет говорить, но не хочет, поскольку боится, что его вернут из леса и обратят в раба человека. Нередко можно услышать слово "орангуппанг". но добавление единственной буквы резко искажает смысл названия, означая "человек-должник". До недавнего времени в русском языке было принято написание через дефис — "оран-гутан", сейчас вполне допустимо и сокращенное — "оранг".

        Рост величайшего орангутана-самца, убитого Уэллесом, был при стоячем положении животного 1,35 м высоты, а длина распростертых рук достигала 2,4 м, ширина лица - 35 см, обхват тела доходил до 1,15 м. Туловище животного, на котором сильно выступает вперед живот, широкое в бедрах; шея короткая и покрыта впереди складками, так как животное обладает большим горловым мешком, который может надуваться; длинные конечности имеют длинные кисти и пальцы. Ногти плоские и на большом пальце задних конечностей их часто не бывает. Губы некрасивые, потому что не только покрыты морщинами, но сильно вздуты и выдаются вперед; нос совершенно плоский, и носовая перегородка выдается из-за ноздрей; глаза и уши малы, но сходны с соответствующими частями лица человека. В ряду страшных зубов сильно выступают вперед клыки, нижняя челюсть длиннее верхней. Шерсть на спине редкая и очень жидкая на груди, но длиннее и гуще по сторонам тела, где она растет длинными космами. Волосы на лице растут в виде бороды, на верхней губе, подбородке, на черепе и на предплечьях они топорщатся вверх, на остальных частях тела направлены вниз. Лицо и ладони голы, грудь и тыльная сторона пальцев почти совершенно голы. Обыкновенно цвет волос темно-ржавый, рыжий, на спине и груди темнее, на бороде светлее. Обнаженные части имеют синеватый или сероватый оттенок. Старые самцы отличаются от самок значительной величиной, густыми и длинными волосами, особенно обильными на бороде, и характерными кожистыми наростами на щеках, которые в виде полумесяца идут от глаз до ушей и до верхней челюсти, что, конечно, значительно обезображивает лица этих обезьян. Молодые животные не имеют бороды, но зато шерсть их гуще и темнее.
        Некоторые естествоиспытатели вместе с жителями, которые по показанию С. Мюллера, называют даже самок и самцов различными именами, полагают, что существует несколько видов орангутана; другие считают, что различия между ними несущественны и зависят от возраста.

Орангутанг (Pongo pygmaeus)
        Орангутан известен еще с древних времен. Уже Плиний сообщал, что на горах Индии водятся сатиры, "очень злые животные с человеческим лицом, которые ходят прямо или на четвереньках, и притом с такой быстротой, что поймать можно или очень старых, или больных". Рассказ его передавался из века в век и пополнялся новыми добавлениями каждого нового рассказчика. По-видимому, было почти забыто, что речь идет все-таки о животных, обезьяны в этих рассказах превращаются в диких людей. Всякого рода преувеличения исказили первоначальные сведения и помрачили истину. Врач Бонцус, живший в середине XVII столетия на Яве, первый снова заговорил об обезьянах на основании собственных наблюдений. Он говорит, что "сам несколько раз видел лесных людей, как самцов, так и самок. Ходят они довольно часто на задних ногах, и движения совершенно похожи на человеческие. Особенно удивительна была одна самка. Она стыдилась, когда ее рассматривали незнакомые люди, и не только лицо, но и все свои голые части прикрывала руками; она вздыхала, плакала и до того поступала по-человечески, что ей недоставало только дара слова, чтобы быть вполне человеком. Явайцы утверждают, что эти обезьяны могли бы хорошо говорить, если бы только захотели, но они не делают этого потому, что боятся, как бы не заставили их работать. Признавалось за верное, что эти лесные люди произошли от скрещивания обезьяны с индийскими женщинами".
        Благодаря превосходным исследованиям Уэллеса мы имеем теперь о жизни орангутана на свободе такие подробные сведения, каких нет о других человекообразных обезьянах. Названный путешественник имел полную возможность изучить животное и сравнить сообщения местных жителей с собственными наблюдениями. К чести его предшественников, из которых многие, а именно Оуэн, Кессель и Брук, положили немало труда, чтобы очистить описание орангутана от басней и заблуждений, я должен сказать, что Уэллес хотя и передает только собственные наблюдения, но в существенном подтверждает сообщения предшественников.
        "Известно, - говорит он, - что орангутан живет на Суматре и Борнео, и имеется достаточно оснований думать, что область его распространения ограничивается этими большими островами*.

* В настоящее время его ареал включает север о. Суматра (5-15 тыс. особей) и внутренние части о. Борнео (Калимантан) (80 тыс. особей). Все человекообразные обезьяны включены в Красную книгу Международного союза охраны природы, в различные конвенции, ограничивающие торговлю животными, однако ситуация с орангутаном наиболее драматична. Лишь 10-12% этих обезьян живут на охраняемых территориях, популяции фрагментированы, и между ними затруднен обмен. Размножающиеся группы в зоопарках и немногие реабилитационные центры по возвращению прирученных детенышей в природу пока не перекрывают ежегодного урона природным популяциям орангутанов.

        Впрочем, на первом встречают его гораздо реже. Орангутан водится в обширных местностях юго-западного морского берега, но живет исключительно в низменных и болотистых лесах. В Садонге его можно встретить только на ровных, богатых водой и поросших первобытным высоким лесом местностях. Над болотами возвышаются многие отдельно стоящие горы, обитаемые отчасти даяками, которые разводят здесь плодовые деревья. Эти сады служат для орангутанов завлекательной приманкой; они посещают их, чтобы поживиться плодами, но на ночь удаляются назад, в болотистый лес. Во всех местностях, где почва несколько возвышена и суха, орангутан не водится. Он встречается, например, в глубоких долинах реки Саравак, а у устья, где заметны приливы и отливы, его не видно, потому что нижняя часть долины Саравак болотиста, но не везде покрыта высоким лесом, а большей частью поросла низкими пальмами. Вблизи же города Саравак почва сухая и холмистая, и на ней небольшими участками растет первобытный лес и встречаются джунгли. Большая площадь непрерывного и равномерно высокого первобытного леса является условием для благоденствия нашей обезьяны. Такие леса для нее все равно что открытое поле, по ним она движется в каком угодно направлении с такой же легкостью, как индийцы путешествуют по степям, а арабы - по пустыням. Она переходит с вершины одного дерева на другое и никогда не спускается на землю. Высокие, сухие местности с прогалинами, поросшие низкими джунглями, конечно, являются вполне пригодными для человека, но не удобны для того своеобразного способа движений, каким пользуется наше животное: на таких местах оно может подвергнуться многим опасностям. Вероятно также, что в этой области встречаются плоды в большом разнообразии, потому что небольшие горы служат местным жителям садами и местом для насаждения растений, так что деревья горных стран могут с успехом произрастать среди болотистой равнины.
        Видеть спокойное шествие орангутана через лес составляет редкое и поразительное зрелище. Он идет осторожно, в согнутом положении вследствие значительной длины рук и относительной короткости задних конечностей и двигается так же, как и все сродные ему обезьяны: ходит не на подошвах, а на кулаках. По-видимому, он всегда выбирает такие деревья, ветви которых сплетены с ветвями близстоящих. Протягивает длинную руку, если близко, хватает намеченные ветви обеими руками, пробует их крепость и затем осторожно перебирается на ближайший сук, по которому и продолжает идти. Он никогда не скачет и не прыгает, по-видимому, никогда также и не спешит, но тем не менее подвигается вперед так быстро, что бегущий по земле человек его не перегонит"*.

* Орангутан медленный брахиатор, попеременно находящий точки опоры всеми четырьмя конечностями. К нему в наибольшей степени подходит определение "четверорукий". По земле орангутан ходит опираясь на внешние стороны полусжатых стоп и почти не использует опору на кулаки рук, что характерно для шимпанзе и горилл.

        В другом месте Уэллес замечает, что в продолжение часа орангутан свободно проходит пространство в 5-6 английских миль.
        Длинные и сильные руки оказывают ему большую пользу, они дают возможность легко взбираться на самые высокие деревья, чтобы обрывать плоды и молодые листья с гибких ветвей, которые не могут выдержать его тяжести, также набирать листья и сучья, чтобы сделать себе гнездо.
        Подобного рода гнездо орангутан устраивает почти каждую ночь для сна, но обыкновенно он складывает его на небольшом дереве не выше 5-15 м над землей, вероятно, потому, что здесь его меньше беспокоит ветер. Рассказывают, будто орангутан должен строить себе каждую ночь новое гнездо, но это представляется мне маловероятным, потому что в таком случае приходилось бы чаще встречать следы гнезд, чем это бывает на самом деле. Даяки говорят, что во время ненастья обезьяна укрывается листьями пандала и большими папоротниками. Это, может быть, и привело к предположению, что обезьяна строит себе на деревьях нечто вроде хижины**.

* * Орангутан каждый вечер строит новое гнездо, заламывая и укладывая ветки вокруг основной развилки и накрывая сооружение для мягкости лианами и листьями. Весь процесс занимает несколько минут.

        Орангутан оставляет свое ложе только тогда, когда солнце стоит уже высоко и роса на листьях успела высохнуть. Середину дня он употребляет на то, чтобы есть, но редко возвращается в течение двух дней к одному и тому же дереву. Насколько я мог убедиться на опыте, он питается почти исключительно плодами и иногда листьями, почками и молодыми побегами. Незрелые плоды предпочитает зрелым, ест также очень кислые или очень горькие; в особенности ему доставляет удовольствие большая мясистая красная семенная оболочка одного тамошнего плода. Только иногда он лакомится маленькими семенами больших плодов, но опустошает и разоряет кругом гораздо больше, так что под деревьями, на которых он ел, всегда находится масса остатков. В высшей степени любит дурианы и уничтожает этот драгоценный плод в большом количестве, но никогда не решается переходить просеки, чтобы добыть его. Орангутан крайне редко спускается на землю, вероятно, только тогда, когда, понуждаемый голодом, ищет на берегу сочные побеги или когда во время очень сухой погоды идет за водой, которую обыкновенно находит в достаточном количестве в углублениях листьев. Только однажды я видел двух полувзрослых орангутанов на земле в сухой норе. Они играли вместе, становились прямо и охватывали друг друга руками. Никогда обезьяна этой породы не стоит на задних лапах, разве только тогда, когда держится руками за ветви или когда на нее нападают и она собирается защищаться. Рисунки, на которых ее изображают ходящей с палкой, неверны и основаны на вымысле.
        Человека орангутан, по-видимому, не очень боится. Те из обезьян этой породы, которых я наблюдал, смотрели на меня несколько минут широко раскрытыми глазами и затем медленно удалялись к соседнему дереву. Завидя одного из орангутанов, я часто должен был отойти за тысячу и более шагов, чтобы взять ружье, при возвращении почти всегда находил его на том же дереве или недалеко. Никогда не видел вместе двух совершенно взрослых животных, но почти всегда встречал самцов, равно как и самок, в сопровождении полувзрослых детенышей.

Орангутанг
        Даяки рассказывают, что орангутан почти никогда не подвергается нападениям со стороны зверей в лесу, за исключением только весьма редких случаев. Все предводители даяков, проведшие жизнь в местах, где часто водится орангутан, уверяли меня, что никакое животное не обладает достаточной силой, чтобы его убить, и единственное существо, с которым он вступает в борьбу, - это крокодил. Когда орангутан не находит в джунглях достаточно плодов, то отправляется на берег реки за растущими около воды молодыми побегами и плодами. Здесь и случается, что крокодил старается схватить его, но орангутан прыгает на него, бьет руками и ногами, рвет на части и убивает. Рассказчик прибавлял при этом, что раз он сам был свидетелем такой борьбы, и уверял, что обезьяна всегда остается победителем. Другой предводитель рассказал мне следующее: "Орангутан не имеет врагов, потому что ни одно животное не осмеливается нападать на него, исключая крокодила и тигровую змею. Он убивает крокодила благодаря своей чрезмерной силе, причем становится на него, разрывает его челюсти и перегрызает горло. Если тигровая змея нападает на орангутана, он обхватывает ее руками, кусает и быстро убивает. Он очень силен. В джунглях нет другого животного, которое было бы столь же сильно, как он.

Орангутанг (1-5) Гиббон (6-8)
        При исключительных обстоятельствах случается также, что орангутан вступает в борьбу и с человеком. Однажды пришли ко мне некоторые даяки, чтобы рассказать, что орангутан вчера чуть не убил одного их товарища.В нескольких милях вниз по реке стоит хижина даяка, и ее жители заметили большого орангутана, который спокойно обрывал побеги пальмы на берегу. Его спугнули, и он бросился назад в джунгли, но толпа людей, вооруженных копьями и дубинами, пересекла ему дорогу. Передний отважился бросить свое копье в животное, но орангутан схватил противника руками, вонзил зубы в его руку около плеча и стал рвать на куски мясо выше локтя; не будь при этом других людей, человек был бы еще больше изуродован или даже совсем убит. Но спутники копьями и топорами забили насмерть разъяренное животное. Раненый долго был болен и никогда уже не мог вполне владеть своей рукой". В справедливости этого рассказа убедился и сам Уэллес: на следующий день он посетил место борьбы и отрезал голову убитого орангутана, чтобы присоединить ее к своей коллекции*.

* Описана вполне объяснимая реакция самозащиты, характерная для любой обезьяны и вовсе не свидетельствующая об исключительной свирепости орангутана. Важно, что во всех подобных случаях нападающей стороной является человек.

        Я позволю себе в дополнение к этому превосходному очерку жизни орангутана присовокупить некоторые прежние сведения. Первыми точными наблюдениями мы обязаны голландцу Фосмерну, который долгое время держал у себя самку. "Животное было добродушно и никогда не выказывало злобы или коварства. Можно было без всякого опасения класть ей в рот палец. Она имела вид несколько печальный и грустный, она любила человеческое общество без различия пола, но оказывала предпочтение тем людям, которые больше других занимались ею. Обезьяну посадили на цепь, что иногда повергало ее в отчаяние: она бросалась тогда на пол, жалобно кричала и рвала одеяло, которое ей давали. Выпущенная однажды на свободу, быстро влезла на стропила кровли и бегала по ним с такой быстротой, что четверо людей провозились целый час, пока поймали ее. При этом приключении она стащила бутылку малаги, откупорила ее и поспешно выпила вино, а бутылку опять поставила на место. Она ела все, что ей давали, но предпочитала другой пище плоды и коренья. Охотно ела также вареное и жареное мясо или рыбу. За насекомыми не охотилась, а когда ей дали живого воробья, то очень испугалась, но все-таки загрызла его, выдернула несколько перьев, попробовала мясо и выкинула птицу вон. Сырые яйца пила с наслаждением. Лучшим лакомством, по-видимому, считала землянику. Обычным питьем ей служила вода, но она очень охотно пила также всякого рода вино, и в особенности малагу. После питья вытирала губы рукой и даже употребляла совершенно как человек зубочистку. Воровала чрезвычайно искусно, и так ловко крала из карманов людей лакомства, что они и не замечали этого. Перед сном делала большие приготовления: поправляла сено на постели, встряхивала его хорошенько, клала особую связку сена под голову и затем покрывалась одеялом. Одна спать в комнате не любила, потому что вообще не выносила одиночества. Днем иногда дремала, но всегда недолго. Ей дали платье, которое она натягивала то на тело, то на голову, и притом не разбирая, холодно или жарко. Однажды при ней отперли ключом замок ее цепи, она смотрела на это с большим вниманием и затем взяла щепку, воткнула в замочное отверстие и принялась вертеть ее во все стороны. Раз дали ей котенка, она схватила его крепко и тщательно обнюхала, котенок оцарапал ей руку, тогда она отбросила его прочь, осмотрела царапину и с этих пор уже не хотела знаться с Васькой. Она умела очень ловко развязывать самые запутанные узлы руками или зубами, если они были слишком туго затянуты, и это доставляло ей такое большое удовольствие, что она всегда развязывала шнурки у башмаков тех людей, которые к ней подходили. В руках ее была необыкновенная сила, и она могла подымать ими большие тяжести. Задними конечностями пользовалась так же ловко, как и передними. Так, например, если случалось, что она не могла чего-нибудь достать передними, то ложилась на спину и приближала к себе предмет задними. Она кричала только тогда, когда ее оставляли одну. Сначала крик этот походил на вой собаки. Чахотка скоро положила конец ее жизни"*.

* В непривычном климате орангутаны очень подвержены инфекционным заболеваниям. Тем не менее именно орангу принадлежит рекорд продолжительности жизни млекопитающего в неволе - 60 лет. В природе оранги живут 35-40 лет.

        Другой прирученный орангутан, о котором рассказывает Джеффрис, содержал свою клетку очень чисто, мыл в ней пол тряпкой и водой и удалял всякого рода остатки еды и тому подобное. Он мыл себе лицо и руки, как человек. Третий орангутан отличался большой нежностью по отношению ко всем тем, кто дружественно с ним говорил, и совершенно по-человечески целовал своего господина и сторожа. С незнакомыми был очень робок, к знакомым же относился вполне доверчиво.
        Я имел случай наблюдать многих живых орангутанов, но мне не случилось встретить ни одного, которого можно было бы сравнивать с шимпанзе одного и того же возраста. Всем им недоставало свойственной последним веселости и охоты к шуткам: они были, напротив того, в высшей степени серьезны, большей частью очень тихи и потому скучны. Каждое движение их было медленно, а выражение добродушных коричневых глаз печально. Таким образом, они представляли во многих отношениях противоположность шимпанзе.
        Горилла (Gorilla gorilla) несколько меньше ростом, но значительно шире в плечах большого человека. По Окену, впервые давшему подробное описание гориллы, рост самца, как видно по шкурам, присланным Саважем и Дю-Шаллью, от подошвы до темени 1,65 м, ширина плеч 95 см, длина головы и туловища вместе 1,08 м, передних конечностей 1,08 м, длина задних конечностей до пятки 75 см, а до конца среднего пальца 1,5 м. Вероятно, есть гориллы-самцы и большего роста, так как фон Коппенфельс определил рост только что убитого гориллы в 1,9 м, и Гартманн также приводит более крупные цифры**.

* * Горилла (Gorilla gorilla) является самым крупным современным приматом. Рост некоторых самцов в выпрямленном положении достигает почти 2 м, обхват грудной клетки -175 см, масса - до 200 кг (в неволе иногда до 300 кг).

        Самки меньше ростом. Длинное крепкое туловище и такие же передние конечности, непомерной длины кисти и ступни, а также соединение средних пальцев рук и ног особой кожей - вот самые характерные признаки гориллы***.

* * * Горилла лучше приспособлена к четвероногому передвижению по земле. Положение ее тела на четвереньках почти горизонтально.

        Линия, образующая очертание головы от сильно выдающихся надглазных дуг, вначале несколько вогнута, затем слегка выпукла, достигнув темени, поднимается вверх и круто спускается по направлению к затылку. Линия бровей благодаря толстой, покрывающей их коже и густым волосам выдается еще сильнее, вследствие чего небольшие темно-карие глаза более углубляются внутрь. Плоский нос вдавлен посредине и значительно расширен с боков, кончик его благодаря широким ноздрям, косо открывающимся вперед и кверху, заметно выдается. Расстояние между носом и глазами у различных горилл не одинаково, что придает каждому лицу, окаймленному взъерошенными волосами, своеобразное выражение. Морда широкая, толстые губы не так подвижны, как губы других человекообразных обезьян, походят больше на человеческие и также представляют замечательные различия у каждой особи*.

* Верхняя губа гориллы очень коротка, малоподвижна и не похожа на губы человека, шимпанзе или орангутана.

        Короткий подбородок ушел бы внутрь, если бы вся нижняя часть лица не была выдвинута вперед. Уши, отодвинутые далеко назад и лежащие на одном уровне с глазами, сравнительно меньше ушей шимпанзе, но больше человеческих. С последними они сходны больше, чем уши какой-либо другой обезьяны, так как имеют хорошо развитую раковину и маленькую, однако висячую мочку. Короткая шея благодаря мощным мышцам, покрывающим остистые отростки позвонков, составляет с затылком и спиной прямую линию, поэтому шея от туловища отделяется только сбоку и спереди, так что голова кажется сидящей непосредственно на туловище. Само туловище отличается как своей необыкновенной шириной, так и несоразмерной длиной по отношению к туловищу человека. Мощная грудная клетка необычайно объемиста, ширина плеч почти непомерной величины, спина слегка согнута**, но так, что лопатки не выступают, брюхо равномерно выпукло.

* * В отличие от "сутулых" шимпанзе спина самки гориллы абсолютно прямая, а у самца — сильно прогнута в пояснице.

        Конечности гориллы существенно отличаются от человеческих равномерной толщиной отдельных частей, обусловливаемой отсутствием толстых мускулов на плечевой части руки и икр на голенях. Сравнительно с другими человекообразными обезьянами у гориллы плечо относительно длиннее, вся же рука короче. Сравнительно с человеком у гориллы руки вовсе не так длинны, как это кажется на первый взгляд по причине короткости ног. Предплечье, незначительно утончаясь, переходит в короткую, широкую и толстую кисть, отличающуюся длинной ладонью, три средних пальца толстые, крепкие, как бы опухшие, соединены между собой до третьего сустава кожей, благодаря чему двигаться свободно могут самое большее два сустава, и снабжены ногтями, равными по величине человеческим, но маленькими для рук гориллы. Большой палец, как у всех человекообразных обезьян, слаб и почти наполовину короче каждого из остальных пальцев. При сравнении с другими сходными с ней обезьянами бедро гориллы оказывается развитым сильно, голень, напротив, короткая и слабая; ступня также короткая и широкая. Шерсть гладкая, довольно длинная и густая, слегка волнистая на затылке, плечах и бедрах. Лицо начиная от бровей до половины скул и подбородка, уши, кисти и ступни с боков и снизу, до места сращения пальцев, остаются голыми. Остальное тело покрыто шерстью довольно равномерно, гуще всего одеты ею темя, затылок, плечи, верхние части рук, а также верхняя и нижняя часть ног, где шерсть иногда бывает длиной в 10 см и более. На груди и брюхе шерсть реже, у старых горилл посредине спины и внизу ее она бывает обыкновенно вытерта. Растет шерсть вообще по направлению спереди назад и сверху вниз, за исключением предплечья, где она растет по направлению снизу вверх. Все свободные от волос части тела темно-серого цвета, кожа, покрытая волосами, темно-бурого цвета, сама шерсть имеет различную окраску, трудно поддающуюся описанию. Преобладает темно-серый цвет, происходящий от смешения небольшого количества красноватых со множеством серых волос. Этот смешанный цвет принимает на темени и затылке более равномерный оттенок, и поэтому эти части выглядят красновато-серыми, даже рыжими. На спине преобладает серый цвет, на поверхности ног, обращенной внутрь, - коричневый. На заду находятся несколько грязновато-белых волос. Самец и самка отличаются друг от друга только ростом и формой головы, старые и молодые не имеют существенных отличий*.

* Цвет шерсти гориллы заметно варьирует от пола, возраста, подвидовой принадлежности животного. У западных горилл больше примеси серо-коричневых тонов, как правило, они имеют рыжеватую "шапочку". Восточные гориллы иссиня-черные. После 13 лет жизни короткая шерсть на спине и пояснице самцов стремительно седеет (у западного подвида — до бедер). Серебристо-серая или белесая спина становится признаком зрелости. Широко известна горилла-альбинос Снежок, пойманная в Экваториальной Гвинее и долго жившая в Барселонском зоопарке.

        Зубы очень велики, клыки развиты едва ли меньше, чем у хищных животных, задний коренной зуб нижней челюсти имеет три маленьких наружных и два внутренних бугорка, а также плоский бугорок сзади. Остов своей массивностью соответствует величине животного. На громадном черепе особенно бросается в глаза его задняя часть, узкая, длинная, сильно сдавленная с боков, сзади выступающая углом и малообъемная; теменной гребень большей частью сильно развит у самца, отсутствует редко, у самки же его никогда не бывает**.

* * К костяным гребням на черепе крепится мощная шейная и жевательная мускулатура, необы чайно развитая у этих растительноядных животных.

        Не менее замечательны надглазные и скуловые отростки лобной кости, выдающиеся далеко вперед, а также исполинская нижняя челюсть. Грудная клетка необыкновенно обширна, а кости рук поражают могучим сложением. По Гексли и Гартманну, кости ступни не похожи на кости руки, а скорее похожи на остов настоящей хватательной ноги, снабженной длинным, толстым большим пальцем, оказывающим прекрасные услуги при лазанье.
        Нельзя еще с точностью указать область распространения гориллы. Родиной ей, по-видимому, служит лишь небольшая область западной Африки, а именно Нижняя Гвинея. До сих пор она встречалась в местностях, лежащих по берегу моря, приблизительно между экватором и 5 градусом южной широты, а также на западном склоне соседних гор. Так как горилла - обитатель лесов, то она, по всей вероятности, не встречается ни южнее, по направлению к реке Конго, ни в местностях, лежащих по другую сторону горной цепи, а, всего вероятнее, живет к северу от рек Огове и Габуна до Камеруна, в местностях, обильно орошаемых и потому покрытых густыми лесами. Она встречается, может быть, также и в Верхней Гвинее, в местностях, находящихся в тех же благоприятных условиях.
        После Ганнона первые сведения о больших человекообразных обезьянах доставили Эдуард Лопец, мореплаватель и торговец, и Андрей Баттель, бывший солдат и мародер, жившие в конце XVI столетия в различных местах Нижней Гвинеи. Баттель рассказывает про настоящую гориллу, живущую по берегу около устья реки Лоанго, и впервые употребляет название "мпунгу", что развеивает всякие сомнения относительно достоверности его сообщений. Описывая бухту Уимба и впадающую в нее реку, которую называет Банна (речь идет о Баниа), он говорит: "Леса до того кишат павианами, мартышками, обезьянами и попугаями, что все боятся путешествовать в них, больше всего при этом опасаются двух чудовищ, живущих в этих лесах и в высшей степени опасных. Самое большое из этих чудовищ африканцы называют "понго" (вернее, "мпунгу"), то, которое меньше, - "ензего" (вернее, "нзику"). Понго сложен как человек и лицом похож на него, его громадный рост и впалые глаза, защищенные пучками длинных волос, делают его похожим скорее на великана. Лицо, уши и руки лишены волос, тело, напротив, покрыто, хотя и не особенно густо, темными волосами. От человека он отличается исключительно своими ногами, не имеющими икр. Он всегда ходит на ногах и, бегая по земле, складывает руки на затылке. Спит на деревьях и строит себе навесы от дождя. Пища его состоит из плодов, которые находит в лесах, и орехов, мяса не ест никогда. Говорить не может, и разума у него не больше, чем у всякого животного. Если местным жителям принужденным путешествовать в этих лесах, случается ночью развести огонь, то поутру, как только они оставят место ночлега, тотчас же появляются понго, садятся у огня и сидят, пока он не потухнет; они не понимают, что для поддержания его нужно подкладывать дрова. Они часто собираются в стада и убивают немало африканцев в лесу, нападают также на слонов, которые пасутся поблизости, и так сильно колотят их своими мощными кулаками, что те с ревом убегают. Этих понго никогда не удается поймать живыми, так как десять человек не в состоянии удержать одного из них; зато их детенышей часто убивают отравленными стрелами. Молодой понго так крепко прицепляется к телу матери, что африканцам, которым удается убить самку, достается и детеныш, не покидающий мать. Когда одно из этих чудовищ умирает, остальные покрывают его кучей веток и хвороста; таких куч в лесах встречается множество".
        Несколько позже капитан одного корабля, который провел довольно долгое время на западном берегу Африки, упоминая о тех же обезьянах, указывает, однако, на три различных вида, добавляя, что самый большой из них называется "импунгу".
        Лишь в 1846 году американскому миссионеру Вильсону удалось добыть череп этой обезьяны. Не было сомнения, что он принадлежит виду, еще не описанному. После долгих поисков был найден другой череп; остальные же части скелета надеялись раздобыть позже. Африканцы, вполне знакомые с нравом и привычками этого животного, давали весьма похожие показания относительно его роста и зверского нрава и обещали в короткий срок доставить полный скелет. Вильсону самому удалось увидеть убитую гориллу. По его уверению, невозможно, не видевши, составить себе верного понятия ни о ее безобразной внешности, ни о необыкновенной мышечной силе.Неудивительно, что африканцы, даже вооруженные, боятся встречи с ним. По их словам, обезьяна чрезвычайно зла и при встрече с одним человеком немедленно нападает на него. "Я сам, — уверяет Вильсон, — видел человека, которому одно из этих чудовищ почти совершенно откусило икру и который был бы разорван на части, если бы его вовремя не выручили товарищи". Уверяют, что гориллы вырывают из рук человека ружье и сплющивают его дуло между челюстями; действительно, если принять во внимание громадную силу челюстных мышц, то это никому не покажется невозможным.

Горилла (Gorilla gorilla)
        Около того же времени Саваж, производя подобные исследования среди африканцев, собрал сведения об образе жизни этих обезьян и напечатал результаты своих исследований в "Бостонском вестнике естествоведения" за 1847 год, не прибавив ничего нового к прежним описаниям, основанным на рассказах местных жителей. Сведения, доставленные Фордом в 1852 году, согласуются с предыдущими. Он имел случай наблюдать пойманную маленькую гориллу. "О зверском нраве горилл можно было ясно судить, наблюдая привезенного сюда детеныша. Его держали несколько месяцев и всеми силами старались приручить, но он был до того дик, что укусил меня". Следующие сведения доставлены Дю-Шаллью. Я бы воспользовался его сообщениями, если бы они не возбудили во мне при первом же чтении непреодолимого недоверия. Я вполне согласен с Ридом в том, что рассказы Дю-Шаллью представляют замечательную смесь истины с вымыслом, и присоединяюсь к мнению Рида, когда он говорит, что Дю-Шаллью написал про гориллу много верного, но ненового и немного нового, которое оказывается неверным.
        Из всех сведений, доставленных прежними путешественниками, больше всего, по-видимому, можно положиться на сведения, добытые Ридом. "Путешествуя в стране горилл, - говорит он, - я осведомлялся в каждом селении, где останавливался на ночлег, о том, не окажется ли там африканца, которому случалось убить гориллу. Если на мое счастье таковой находился, его приводили ко мне, и я, через переводчика, расспрашивал о нравах и привычках этих обезьян. Подобному плану следовал я, находясь среди белингов на реке Муни, среди шикенов на реке Габун и среди коммов на Фернандовац. Те же вопросы я предлагал и невольникам, уроженцам Центральной Африки, которые находились при своих хозяевах в качестве охотников. Сравнив все полученные сведения, я удержал лишь то, что подтверждалось одинаковыми показаниями охотников этих трех различных районов Центральной Африки. В то время как шимпанзе живет вблизи небольших степей, горилла, по-видимому, любит полумрак густых лесов. Бегает на четвереньках, и самца можно встретить иногда одного, а иногда в сопровождении самки и детеныша. Он срывает с деревьев ветви и листья, находящиеся над землей, на доступной ему высоте. Иногда влезает на дерево, чтобы полакомиться плодами. Есть трава, растущая на сырой, покрытой кустарником почве, которую горилла любит до того, что можно почти наверное рассчитывать встретить ее в местности, где попадается это растение. По утрам и вечерам посещает плантации, поедает бананы, сахарный тростник и издает при этом жалобный крик. Ночлег устраивает на деревьях. Когда самка беременна, самец строит на высоте 5-8 метров над землей гнездо, то есть простое логовище из сухих прутьев и ветвей, которые натаскивает руками. Здесь самка производит на свет детеныша, после чего покидает гнездо. Во время течки самцы ведут борьбу за обладание самками. Свидетель, заслуживающий доверия, видел двух из них в бою, один был гораздо больше другого и убил меньшего. Из этого следует заключить, что гориллы, подобно другим зверям, ведущим борьбу за обладание самками, живут в многобрачии. Обыкновенный крик гориллы жалобен. В ярости издает резкий, хриплый лай, похожий на рев тигра.
        Благодаря склонности африканцев все преувеличивать я вначале наслушался самых разнообразных рассказов про дикость гориллы. Однако когда расспросил настоящих охотников, то нашел, насколько мог судить, что они, как все отважные люди, скромны и скорее молчаливы, чем болтливы. То, что они сообщали о дикости этих обезьян, не совсем согласуется с рассказами Саважа и Форда. Они отрицают факт, что горилла, не будучи раздражена человеком, нападает на него. "Не трогайте ее, - говорят они, - и она вас не тронет". Если же неожиданно потревожить ее во время еды или сна, она круто оборачивается, устремляет пристальный взор на человека и испускает негодующий, жалобный крик. Если ружье охотника дает осечку или обезьяна будет только ранена, то случается, что она бросается в бегство; иногда, однако, с яростью во взоре, с отвисшей губой и приподнявшимся пучком волос на голове кидается на противника. Горилла, по-видимому, не отличается проворством, так как охотники зачастую убегают от нее. Нападает она всегда на четвереньках, хватает досадивший ей предмет, подносит ко рту и кусает его. Распространенный повсюду рассказ о том, что горилла в состоянии прокусить дуло ружья, не представляет ничего удивительного, так как всякое большое животное, имеющее крепкие челюсти, может сплющить зубами дешевые бирмингемские ружья. Я слышал с различных сторон, что горилла убивала людей, но всегда оказывалось, что рассказы эти основаны на преданиях. Охотник, служивший мне проводником, был однажды ранен гориллой. Рука его была совершенно искалечена, и на кисти еще виднелись следы зубов гориллы. Я попросил его с точностью представить мне, как нападает горилла. Я изображал охотника, он - гориллу. Он присел, а я сделал вид, что хочу стрелять в него. Тогда он на четвереньках подбежал ко мне, схватил мою руку у кисти, поднес ко рту, укусил ее и убежал. "Вот как сделала горилла со мной", - сказал он.
        При содействии таких простых свидетелей лучше всего можно добиться истины среди африканцев. В общем леопарда считают за более свирепое и более опасное животное, чем гориллу. Но ведь, с другой стороны, и шимпанзе бросается на человека, когда тот нападает на него; то же делает и орангутан, так же поступают наконец все животные, начиная со слона и кончая насекомыми. Итак, я не имею никакого основания предположить, что горилла более свирепа и более склонна нападать на человека, нежели другие звери, которые, подобно нашей обезьяне, осмотрительны и трусливы и умеют пользоваться своим прекрасным чутьем и слухом, чтобы уйти от преследований человека*.

* Горилла гораздо менее агрессивна, чем шимпанзе. Для нее скорее характерна "демонстрация агрессии" громкий рев, гулкие барабанные удары кулаками по собственной груди, швыряние сучьев, внезапные наскоки с оскаленной пастью. Обычно противник убегает, но испуганный "чудовищем" человек, у которого не выдерживают нервы, может ранить животное копьем или пулей во время одной из ложных атак. Подранок же действительно становится смертельно опасным. Спровоцировать "настоящее" нападение самца гориллы может также пристальный взгляд "глаза в глаза", воспринимающийся приматами как вызов доминантному положению, либо неожиданное появление в непосредственной близости от самок или детенышей, что квалифицируется вожаком как угроза собственной семье. В остальном же огромная обезьяна удивительно миролюбива. Фактически, кроме человека, горилла не имеет врагов.

        В качестве скромного собирателя фактов я стремлюсь к одному - к истине. Показания мои отличаются от показаний моих предшественников, но я должен откровенно признаться, что как та, так и другая сторона одинаково правы. Все африканцы вообще склонны скорее к преувеличению, чем к умалению фактов. Я расспросил, может быть, большее число свидетелей, чем Вильсон, Саваж и Форд, вместе взятые, и был вдвое более осторожен при моих исследованиях; однако те имели передо мной большое преимущество в том, что знали язык местных жителей, а также лучше меня были знакомы с их нравами. Я не в состоянии определить относительную ценность наших сообщений уже по одному тому, что не знаю, от какого племени те путешественники получили свои сведения. То, что я могу утверждать по собственному наблюдению, состоит в следующем: я видел гнезда горилл и описал их, однако не могу сказать наверное, служат ли они им постоянной постелью или только временным логовищем. Я также неоднократно находил следы гориллы и потому вправе утверждать, что эта обезьяна обыкновенно ходит на четвереньках. Никогда не случалось мне находить сразу следов больше, чем от двух горилл. Я также делал наблюдения над молодым гориллой и молодым шимпанзе в плену и смею уверять, что оба оказались одинаково понятливы. Наконец, я могу утверждать, что горилла, по крайней мере иногда, бежит от человека, так как я находился достаточно близко, чтобы слышать, как одна из них убежала от меня.
        Из множества рассказов, сообщенных мне про гориллу, я выпустил все, казавшиеся недостаточно правдоподобными. В одном из этих рассказов, например, говорится, что иногда семья горилл влезает на дерево и до отвалу наедается плодов, в то время как старый отец семейства остается у подножия дерева. "Если тебе удастся, - говорят африканцы, - подойти на достаточно близкое расстояние, чтобы убить гориллу, то ты можешь убить также остальную семью". Во втором рассказе говорится о том же, о чем говорится во всех рассказах про больших обезьян, а именно о том, что они уносят с собой женщин. Каждый, однако, будет вправе отнестись недоверчиво к этим рассказам, если, например, услышит, что обезьяны утащили женщину в лес и она жила там среди них в полудиком состоянии.
        Винвуд Рид заключает свои сообщения замечанием, что он ничего не мог узнать о том, чем горилла резко отличается от шимпанзе по образу жизни. Оба строят гнезда, оба бегают на четвереньках, оба необщительны, но иногда собираются в стада и т.д. "Белый человек до сих пор не убивал еще ни гориллы, ни шимпанзе. Осторожность этих животных, неизвестность их местопребывания, зависть местных охотников - все это делает такого рода охоту предприятием чрезвычайно трудным"*.

* Во времена Брема повседневная жизнь и социальная организация человекообразных обезьян были практически неизвестны либо сильно искажены рассказчиками.

        Со времени сообщений Рида, бесспорно самого добросовестного докладчика, наши сведения о горилле в значительной степени увеличились. Два раза удалось германским путешественникам, членам экспедиции Гюсфельда по реке Лоанго, сохранить в живых молодых горилл, которых и отправили в Европу в 1876 и 1883 годах; там прожили они довольно долгое время в Берлинском зоопарке, под наблюдением директора Гермеса, и таким образом дали возможность представителям науки внести ясность в некоторые вопросы. Далее Гуго фон Коппенфельс, страстный охотник, в продолжение последних десяти лет несколько раз предпринимал путешествия в страны, лежащие по рекам Габуну и Огове, чтобы ознакомиться на месте с этими замечательными животными.
        Коппенфельс является пока единственным европейцем, который наблюдал в лесах и собственноручно убивал горилл. Он подтверждает многие из показаний, данных другими, в особенности Ридом, понаслышке, и пополняет их на основании личного опыта.
        "Я утверждаю, хотя это и может показаться невероятным, что из африканцев, занимающихся охотой, может быть только одной трети случалось видеть гориллу в лесу. За исключением старых нелюдимых самцов, гориллы живут семейно и скитаются по лесам для отыскания пищи, потребляемой ими в громадном количестве; ведя бродячий образ жизни, они ночуют там, где их застанут наступившие сумерки. Каждый вечер они строят новое гнездо на высоте 5-6 метров на больших, здоровых деревьях толщиной немногим более 0,3 метра. Гнездо это, наподобие журавлиного, расположено на первом разветвлении более толстых сучьев и сложено из зеленых ветвей. Детеныши, если они еще нуждаются в тепле, а также их мать отдыхают в нем ночью, тогда как отец проводит ночь сидя, скорчившись у подножия ствола и прислонясь к нему спиной; таким образом он охраняет семью от нападения леопардов. В сухое время года, когда в глубине лесов начинает ощущаться недостаток в воде и пище, гориллы, как и другие обезьяны, совершают набеги на плантации и производят в них страшные опустошения. Хозяева плантаций выставляют стражу, которой в большинстве случаев удается прогнать горилл частыми выстрелами из ружей.

Горилла
        Случается, однако, что старые гориллы-самцы, сознавая свою геркулесовскую силу, полагаясь на свое в высшей степени острое чутье и гонимые голодом, не обращают на это внимания и продолжают опустошения по ночам. В таких случаях люди, потерпевшие убытки, вынуждены подкараулить или выследить ненасытное животное и застрелить его. Сделать это, однако, удается редко, так как хитрый зверь сразу чует серьезное намерение преследователей и удаляется на некоторое время.
        Если ее не трогать, горилла не нападает на человека и скорее даже избегает встречи с ним. Если, однако, внезапно потревожить ее, то она приподнимается на ноги, издает из глубины груди отрывистый, не то рычащий, не то хрюкающий рев, который передать невозможно, и громадными кулаками колотит себя по гигантской груди; при этом скрежещет зубами, лицо принимает самое свирепое выражение и волосы на лбу и на затылке шевелятся и становятся дыбом. Приведенная в бешенство старая горилла представляет ужасающий вид. Если не раздражать ее и вовремя отступить понемногу, пока ярость не достигла еще своих крайних пределов, то я не думаю, чтобы она решилась на нападение. Если же выстрелить и иметь несчастье только слегка ранить ее, то уверен, хотя сам и не испытал этого, что горилла бросится на стрелка, и горе ему, если у него нет сейчас же второй пули наготове! Бегство от нее невозможно, защититься другим оружием, кроме огнестрельного, совершенно бесцельно.
        Горилла, сколько мне случалось замечать, питается растительной пищей. Однако молодые оказывают в плену особенное предпочтение животному корму, откуда можно заключить, что, живя в лесу, они не пренебрегают ни мясом, ни яйцами. Стоит раз только увидеть гориллу, чтобы не смешивать ее больше с шимпанзе. Помимо значительно большего роста, более коренастого сложения горилла отличается еще серым цветом волос, который в старости распространяется почти по всему телу. Цвет лица ее, однако, до старых лет остается черным; у шимпанзе он изменяется, смотря по разновидности и возрасту. Горилла отличается также чрезвычайным развитием всей мышечной системы своего удивительно массивного тела, не считая икр, которых лишены все обезьяны, и принимая в расчет ее большую ловкость, которая на первый взгляд кажется не очень большой.
        Я, если можно позволить себе подобное сравнение, побился бы об заклад, что горилла выйдет победителем из борьбы с сильным медведем. Африканцы называют ее различным образом: в некоторых местностях "ндипина", в других - "нгуяла"*.

* Сведения Коппенфельса довольно фрагментарны, но в отличие от рассказов других путешественников объективны и весьма точны.

        В Рождество 1874 года фон Коппенфельс в первый раз убил гориллу. Он встал неподалеку от большого дерева кайя, плоды которого гориллы очень любят, и на нем нашел несколько плодов, недавно початых ими. "Около часа я ждал напрасно. Стало заметно смеркаться, москиты жалили меня очень больно, и я хотел было покинуть свой пост, как вдруг из-за акации послышался легкий треск. Выглянув из-за ствола, за которым стоял, заметил семью горилл, беззаботно занимавшихся собиранием плодов. Семья состояла из обоих родителей и двух различного возраста детенышей, старшему было лет шесть, младшему — год, если считать по признакам человеческого возраста. Трогательно было смотреть, с какой любовью мать заботилась о меньшом. Отец, напротив, не заботился ни о чем другом, кроме утоления собственного голода. Лучшие плоды были, по всей вероятности, съедены, и самка, с необыкновенной быстротой вскарабкавшись на дерево, стала стряхивать с него спелые. Тут горилла-самец, продолжая жевать, отправился напиться к близкому источнику. Я ни на одно мгновение не спускал с него глаз. При появлении этого животного я сильно испугался, вспомнив описания Дю-Шаллью и полные сказочных преувеличений рассказы африканцев. Волнение мое исчезло, когда самец, приблизившись к берегу ручья, вдруг стал обнаруживать беспокойство и, присев, начал всматриваться в сторону дерева, скрывавшего меня. Слишком поздно, однако, почуял он близкого врага, так как, вскинув ружье и приложившись, я уже следил за каждым его движением. Достаточно было нескольких мгновений, чтобы прицелиться в животное, неподвижно уставившее на меня свои глаза. Раздался выстрел. Не успел еще рассеяться дым, как я уже вложил в ствол ружья новый патрон и стал ждать нападения животного. Мой спутник, дрожа, стоял позади и держал второе ружье наготове. Нападения не последовало. Горилла-самец, сраженный насмерть, упал на лицо. Детеныши, испустив отрывистый крик, бросились в чащу, мать соскочила со значительной высоты с дерева на землю и последовала за ними".
        Некоторое время спустя при случайной встрече фон Коппенфельс застрелил самую крупную гориллу из когда-либо убитых им. Он шел в сопровождении носильщиков по узкой лесной тропинке. "Вдруг позади меня раздался крик непосредственно шедшего за мной Галлоа, и с восклицанием: "Берегись, господин, большая горилла!" - эти трусы бросили свою ношу и убежали. Я был ошеломлен криком и только тогда, когда в стороне от меня раздалось глухое рычание, увидел шагах в пятнадцати приподнимавшуюся огромную темную массу. Это была самая большая горилла, которую я когда-либо видел, и первая, которая не обратилась в бегство. Воспользуйся она моим смущением, и я бы погиб. Но я не нашел нужным п родолжать это взаи м ное разгл я ды ван ие и поднял двустволку. Тут грозный рев превратился в лай, удары в грудь посыпались чаще, всклокоченные волосы ее затряслись и встали дыбом на голове и мой страшный противник, казалось, готовился к нападению. Если бы я удалился осторожно и вовремя, то я уверен, что горилла не напала бы на меня, но не таково было мое намерение. Вполне овладев собой, я спокойно и уверенно стал целить ей в сердце. Раздался выстрел, животное подскочило и, завертевшись на месте, упало на лицо, раскинув руки. Падая, горилла ухватилась за лиану толщиной в 5 сантиметров, и сила ее была до того велика, что она вместе с лианой сорвала несколько сухих и зеленых сучьев. Весом она была по крайней мере 200 килограммов, длина тела - 1,9 метра".
        Благодаря правдивым описаниям фон Коппенфельса и его сообщениям о нравах горилл, основанным исключительно на личных наблюдениях, мы получаем более верное представление об этом редком обитателе лесов и горилла теряет в наших глазах большую часть приписываемых ей ужасных качеств. Можно вполне присоединиться к мнению Р. Буртона, который здраво судит о вещах, касающихся Африки: "Горилла не более чем жалкая обезьяна, а не адское чудовище, получеловек, полузверь, как его описывали раньше".
        Попытка перевезти в Европу живыми молодых горилл, которых африканцы иногда доставляют на берег, очень долго не удавалась. Животные умирали уже по дороге. Только раз, в 60-х годах XIX века, в Англию прибыла молодая горилла и короткое время находилась в руках укротителя зверей, который даже не знал, каким сокровищем обладает. Впервые это предприятие удалось с успехом германской экспедиции по реке Лоанго. Фалькенштейн, врач и зоолог экспедиции, получил благодаря счастливой случайности молодую гориллу, она была больна и должна была погибнуть, но из-за неустанных забот Фалькенштейна животное прожило сначала довольно долгое время в Африке, а затем в Берлинском зоопарке, где многие могли его изучать и любоваться им*.

* Как правило, во времена Брема в Европу привозили молодых животных, отнятых от матери и находящихся в состоянии жестокого стресса, усугубляемого непривычной пищей, незнакомой обстановкой, иными климатическими условиями. Отсюда высокая смертность в неволе. Детеныши рождаются у самок с интервалом 3,5-4,5 года, они совершенно беспомощны, весят всего 1,5 кг. В общении с матерью, товарищами по играм, другими членами группы они до 11-12 лет "обучаются" быть настоящей гориллой. Гориллы становятся половозрелыми к 6-9 (самки) либо к 7-11 (самцы) годам, но в природе самцы получают возможность участвовать в размножении лишь в 14-20 лет. Продолжительность жизни в природе - около 30 лет. в неволе - до 47 лет.

        Эта горилла умерла 13 ноября 1877 года, прослужив предметом наблюдений в продолжение девяти месяцев в Африке, пятнадцати месяцев в Берлине и благополучно совершив довольно длинное путешествие в Англию. Вторая горилла была доставлена живой в Европу, а затем снова в Берлинский зоопарк через посредничество Пехуель-Леше, бывшего спутника Фалькенштейна, когда тот в начале 1883 года возвращался на родину после своей поездки в бассейн реки Конго. Она также была родом из окрестностей реки Лоанго и даже из той же области, что и первый зверь. Но она была меньше ростом и менее крепкого сложения, а потому и выказывала меньше резвости и подвижности как в Африке, так и в дороге. Она жила под надзором директора Гермеса четырнадцать месяцев в Берлине и умерла 16 марта от той же болезни, как и первая горилла.
        Все дальнейшие попытки доставить горилл в Европу и сохранить их живыми до сих пор остались тщетными.
        Шимпанзе (Pan troglodytes) может быть рассматриваема как представитель особенного вида.
        Она значительно меньше, чем горилла, туловище гораздо короче, чем у нее, хотя и обладает таким же числом грудных и поясничных позвонков, как у гориллы.
        "Старые шимпанзе-самцы, - говорит Гартманн, - достигают 1,3-1,7 м высоты. Старые самки редко бывают выше 1,3 м*.

* Половой диморфизм в облике и размерах у шимпанзе гораздо менее выражен, чем у оранга и гориллы. Рост выпрямившегося самца достигает 150-170 см. вес - 40-60 кг (в неволе - до 90 кг). Самки достигают роста 135 см и весят в среднем 30 кг (в неволе до 80 кг). Самцы отличаются более массивными челюстями и клыками. коренастым сложением, очень темным цветом кожи, небольшой бородкой. Даже некрупный шимпанзе гораздо сильнее человека.

        Экземпляры, содержащиеся у нас в зоологических садах и зверинцах, - большей частью молодые самки. Череп имеет форму приплюснутого шара. У самцов иногда не достигает развития высокий продольный гребень, переходящий за середину темени, и резкие поперечные затылочные борозды, характеризующие череп самца гориллы. Боковые линии черепа, даже у старых самцов шимпанзе, редко соединяются для образования низкого гребня и простираются на короткое расстояние. Надглазные дуги, даже у старых шимпанзе, никогда не бывают так сильно вздуты, как у гориллы, - поэтому и не выдаются так резко вперед. Челюсти иных чрезвычайно выдаются, и зубы наклонены вперед, у других этого не замечается. Зубы шимпанзе редко достигают ширины и толщины зубов гориллы, длиной они всегда меньше. Область переднего носового отверстия на черепе шимпанзе обыкновенно более плоская и более вдавлена, чем на черепе гориллы. Кости туловища и конечностей стройнее, красивее и менее массивны, чем у гориллы. Несмотря на некоторые отличительные признаки, особенно в устройстве таза, можно сказать, что скелет шимпанзе очень близко подходит к человеческому.
        Профиль шимпанзе более плоский, чем у гориллы, выражение гораздо более кроткое. Светло и добродушно смотрят большие глаза со светло-коричневой радужной оболочкой, умеренно прикрытые невысокими костями и надглазными дугами. Нос плоский, имеет неглубокую среднюю продольную борозду с мало выдающимся хрящом ноздрей, разделенных тонкой перегородкой. У гориллы, наоборот, нос выступает вперед, толстый и вздутый, с большими шишкообразными ноздревыми хрящами. Верхняя губа у шимпанзе длинная, дугообразно выпуклая и покрыта многими морщинами, идущими сверху вниз и поперек. Как и у гориллы, нижняя губа выдается из-под верхней. Обе губы необыкновенно подвижны и могут вытягиваться в форме хобота. Плечи старых шимпанзе-самцов широки; грудь и туловище имеют бочкообразную форму; грудь, хотя и мускулиста, но все-таки уже живота. Руки длинные, ниже колена, очень мускулистые, но не настолько сильные, как верхние конечности гориллы. Ручной кулак тонкий и короткий. Пальцы длинные, у старых обезьян очень толстые и сильные, морщинистые и до половины первого сустава соединены кожей. Средний палец самый длинный. Голени ног совсем без икр. На ступне большой палец отдален от остальных пальцев большой вырезкой, он длиннее и толще. Ступня вытянутая, морщинистая и плоская. Пятка, как и у гориллы, слабо развита. Ногти у обеих обезьян круглые, выпуклые, роговое вещество их коричневого и черного цвета.
        Волосы шимпанзе прямые, непушистые или косматые, на темени большей частью разделены пробором. Они длинные на затылке, щеках, плечах, спине, на верхней и нижней части плеча, на верхней и нижней части бедра и короче на прочих частях тела. Преобладающий цвет темный, черный, у иных экземпляров с тусклым красно-бурым оттенком. У старых шимпанзе я находил концы волос на конечностях, окрашенные серым или рыжим цветом, что сообщает цвету этих частей либо серый, либо бледно-красный оттенок. Подбородок покрыт тонкими, короткими белыми волосами. Такие же волосы растут около ягодиц, но они здесь длиннее и гуще*.

* Молодые шимпанзе отличаются розоватым или телесным цветом "лица", ушей, ступней и кистей, контрастирующим с довольно густой черной шерстью. С возрастом лицо темнеет, иногда покрывается веснушками, а волосы заметно редеют и частично седеют. нередко на месте "пробора" на темени образуется лысина. Изредка встречали шимпанзе с каштановым и даже рыжим цветом шерсти.

        Шимпанзе ходят на всех четырех конечностях, причем пальцы рук они пригибают к ладоням и опираются на землю их тыльной поверхностью, покрытой от ходьбы мозолями. Ногами пользуются, или пригибая пальцы, или наступая всей ступней. Шимпанзе не может долго находиться в прямом положении и всегда ищет опору для рук или кладет их на несколько закинутую назад голову, чтобы таким образом сохранить равновесие.
        Многие утверждают, что все шимпанзе похожи друг на друга, как две капли воды. Но так могут думать только неопытные наблюдатели. Каждый, кому приходилось внимательно всматриваться в физиономии многих животных этого вида, должен был заметить большое индивидуальное различие в физиономиях. Вот почему и старались разделить этих шимпанзе на несколько отдельных видов и точно установить характерные их признаки. Но все подобного рода мнимые виды обезьян не могли выдержать самой легкой критики**. Индивидуальные видоизменения в физиономии и в строении туловища весьма значительны у этого животного. Мне кажется, что, чем более в своей организации обезьяна приближается к человеку, тем сильнее сказываются и особенности индивидуума".

* * Обычно выделяют три подвида обыкновенного шимпанзе, отличающихся цветом лица, длиной и формой бородки, разной степенью склонности к облысению.

        В доказательство того, что шимпанзе были известны древним, указывают на известную мозаику, которая украшала храм Фортуны в Пренесте: здесь между многими другими животными земель по верхнему Нилу, по-видимому, представлены и человекообразные обезьяны. Молодой экземпляр шимпанзе в первой половине XVII столетия был живым привезен в Европу, анатомирован Тульпиусом и Тизоном и описан Даппером. С этого времени животное неоднократно привозилось к нам, а в последнее время его можно встретить почти постоянно у торговцев зверями в Европе.

Шимпанзе (Pan troglodytes)
        В прежнее время местом жительства шимпанзе считали исключительно Верхнюю и Нижнюю Гвинею с землями, примыкавшими к ней от Сьерра-Леоне до Конго. Здесь он водится в лесах, на берегах рек и в горах. Фон Коппенфельс охотился за ними у рек Габуна и Огове. Далее к югу, по удостоверению участвовавших в немецкой экспедиции на Лоанго, это животное встречается вблизи Конго, а во многих местностях весьма часто. Теперь мы знаем благодаря преимущественно немецким исследователям, что животное распространено далеко во внутренней части Африки до страны озер. Там оно так же часто встречается, как масляная пальма и серый попугай. Уже Гейглин пишет: "На густолиственных высоких деревьях вдоль реки в стране ньям-ньям живет парами и семействами обезьяна ростом с человека и дикого нрава. Она не боится нападать даже на преследующего ее охотника. Обезьяна устраивает себе большое гнездо на вершинах деревьев и прикрывает его плотной кровлей против дождя. Шерсть ее темно-оливковая, негустая, лицо голое, телесного цвета, а седалищная область белого цвета".
        "Нельзя сказать, - пишет Саваж из Нижней Гвинеи, - чтобы шимпанзе жили обществами, так как редко их встречают в количестве более пяти и самое большее в количестве десяти штук. Основываясь на надежных сведениях, я могу утверждать, что они только случайно собираются в большом числе для игр. Один из доставлявших мне сведения уверял, что видел однажды не менее пятнадцати обезьян, которые, забавляясь, испускали ликующие крики, барабанили по старым деревьям. Они по возможности избегают находиться вблизи человеческого жилища. Свои собственные жилища, более похожие на гнезда, чем на хижины, строят на деревьях, но вообще не очень высоко от земли, из больших или малых ветвей, пригнутых книзу, переплетенных друг с другом и скрепленных сучьями или вилообразными ветками. Иногда находят гнездо недалеко от корня толстого, богатого листьями дерева, а именно в 8-12 метрах над землей. Впрочем, мне пришлось встретить и такое гнездо, которое было не ниже 13 метров. Постоянного местопребывания шимпанзе не имеют, они меняют его главным образом в зависимости от того, где находят питание, или по каким-либо другим причинам и обстоятельствам. Мы чаще всего встречали их на высоко расположенных местах, возможно, потому, что леса в низменностях, благоприятных для земледелия местных жителей, были вырублены. Редко приходится встречать более одного или двух гнезд на одном и том же дереве или даже около него. Однажды, впрочем, нашли пять таких гнезд". Гнезд, которые представляли бы особо искусные формы плетения, как описал их Дю-Шаллью, никто из других исследователей более не описывал.
        В спокойном состоянии шимпанзе, живущий на свободе, принимает сидячее положение. Редко его видят стоящим или ходячим; как только он увидит, что его заметили, тотчас же становится на все четыре конечности и поспешно убегает от наблюдателя. Уже по строению шимпанзе можно догадаться, что он ловко лазает. Во время игр перескакивает на большое расстояние с одного дерева на другое и прыгает с удивительной ловкостью. Пища его, по всей вероятности, состоит из тех же растений и плодов, какими питается и горилла: плоды, орехи, листовые и цветовые почки, может быть также и коренья. Нередко они обрывают бананы и другие плоды на деревьях, посаженных африканцами на маисовых полях, или в оставленных жителями деревнях, где растет папайя; по уничтожении ее снова переселяются на более или менее далекие расстояния. Шимпанзе обнаруживает большую понятливость и горячую любовь к своим детенышам. О времени и обстоятельствах, при которых происходит спаривание, роды и развитие детенышей, мне известно не много. Только из наблюдений над пойманными детенышами я знаю, что растут они гораздо медленнее, чем до сих пор считали*.

* Сезонности размножения у шимпанзе не отмечено. Самка приносит потомство раз в 3-4 года, единственный детеныш рождается после 8 месяцев беременности. До года мать носит его под брюхом, придерживая рукой, затем он перебирается на спину. С 2 лет уже почти не питается молоком и проводит большую часть времени в играх со сверстниками. Связь с матерью постепенно слабеет и прекращается к 10-13 годам. К этому же времени наступает половозрелость. Трехлетний шимпанзенок по уровню умственного развития сопоставим с человеческим ребенком того же возраста, по уровню физического развития обгоняет его.

        Смена зубов наступает не ранее четвертого года жизни и, вероятно, еще годом позднее. Шимпанзе, за которым я ухаживал в течение трех лет, был во всяком случае старше двух лет в то время, когда мне достался; у него нижние резцы сменились только перед смертью. Следовательно, смена зубов, предполагая верность моего наблюдения, должна быть отнесена только к шестому году жизни. Если бы, основываясь на этом, стали сближать шимпанзе с человеком относительно постепенного роста, то ошибка была бы незначительна.

Шимпанзе
        О шимпанзе в области Лоанго Пехуель-Леше сообщает следующие подробности: "В некоторых местностях, а именно в Киулу и при устье Баниа (Уимба), шимпанзе водятся в весьма значительном количестве, насколько можно судить о том по раздающемуся отовсюду их крику. Они живут вместе семействами и обществами. Их ужасный жалобный крик, яростный визг и вой, раздающиеся утром и вечером, а часто и ночью, заставляют просто ненавидеть это животное. Так как они оказываются истинными виртуозами в произведении раздирающих уши звуков, то можно безошибочно думать, что в этом диком шуме принимает участие множество обезьян: часто кажется, будто слышишь их более сотни. Кто же желает составить себе понятие о том, что в состоянии проделать семейство шимпанзе в музыкальном отношении, тому можно посоветовать провести денька два в Киулу, на горе, и заметить, куда направляются стада мартышек. Достаточно изучив нрав этих неутомимых и смелых обезьян и на свободе, и на нашем дворе, я сильно подозреваю, что, очевидно, это они дразнят и мучают беспомощных шимпанзе до тех пор, пока первобытный лес не огласится их криком.
        Обыкновенно шимпанзе можно встретить на земле в густых кустарниках и в местностях, где растут растения семейства музовых, на деревья они взбираются только для обрывания плодов. На мягкой почве ясно отпечатываются их следы; они долго остаются там, где растет амомум: здесь находят разбросанные скорлупы плодов".
        Среди африканцев западной Африки существует предание, что шимпанзе некогда были членами их племени, но за дурные привычки изгнаны из человеческого общества и вследствие сильного упорства, с каким сохраняли дурные наклонности, постепенно низошли до своего настоящего состояния.
        Случается, что шимпанзе один на один вступает в борьбу с человеком, чтобы защитить себя. Опасаясь быть пойманным, он выказывает сопротивление тем, что обхватывает руками противника, чтобы приблизить его к себе, и старается укусить. Саваж видел человека, ноги которого были сильно изранены этой обезьяной. "Сильное развитие клыков у шимпанзе как будто указывает на его способность употреблять мясную пищу. Но она обнаруживается только тогда, когда шимпанзе находится в прирученном состоянии. Сначала он отталкивает мясо, но потом мало-помалу приучается к нему, предпочитая даже другой пище. Следовательно, клыки, развивающиеся рано, служат только для защиты.

Шимпанзе
        Когда шимпанзе приходится бороться с человеком, то он прежде всего старается его укусить".
        В противоречие с Саважем, но согласно с фон Коппенфельсом Фалькенштейн высказывает мысль, что шимпанзе, как и горилла, даже на свободе охотно питается животной пищей. В сочинении об экспедиции на Лоанго Фалькенштейн замечает: "Не следует, подчиняясь распространенному предрассудку, опасаться давать обезьянам мясную пищу. Имея возможность наблюдать обезьян на свободе, мы видели, как они с истинной страстью не только гоняются за насекомыми, пауками и саранчой, но и стараются поймать птиц и добывать яйца.

Шимпанзе
        Крысы составляют для обезьян лакомый кусочек, который они энергично защищают от всяких покушений со стороны своих товарищей. Горилла также нуждается в мясной пище, которую и потребляет с большим удовольствием. В лесу, когда охота оказывается неудачной, шимпанзе часто бывает вынужден питаться плодами: по крайней мере в содержимом желудка двух больших убитых шимпанзе я нашел остатки только растительной пищи. Но я убежден, что это случайное обстоятельство и что в других случаях легко можно было бы привести доказательство употребления животной пищи".
        Из всех видов человекообразных обезьян живыми к нам доставляют чаще всего шимпанзе, ноч к сожалению, они здесь выживают только два-три года, между тем как в Западной Африке, как уверяют, шимпанзе даже в неволе доживают до двадцати лет и становятся большими и сильными.
        Большая часть работ, исполняемых шимпанзе, приходится на долю его рук; ими он ощупывает и хватает предметы, между тем как ногами пользуется только иногда, как орудием для схватывания. Руками шимпанзе вообще распоряжается так же, как и человек*, и отличается от него только тем, что отдельные пальцы рук его менее подвижны. Поэтому обыкновенно он схватывает что-либо при помощи большого пальца и всех остальных вместе. Однако более точные исследования показывают, что он умеет отдельно пользоваться указательным и средним пальцами. Наблюдателей всегда поражали "человеческие" черты поведения шимпанзе. Так, они любят обниматься, при встречах хлопают друг друга по плечу, пожимают руки. Мимика этих обезьян почти полностью сходна с человеческой. На лице шимпанзе отражаются радость и горе, удивление и гнев, страх и другие чувства.

Шимпанзе
        Рид рассказывает, что на его вопрос, ударяет ли себя горилла в грудь и производит ли шум, похожий на бой барабана, ему ответили, что она не производит никакого барабанного боя, а делает это шимпанзе.

Шимпанзе
        Когда он выразил желание увидеть, как производится барабанный бой, то африканцы подвели его к дуплистому дереву и сами показали, как шимпанзе ударами ног ухитряется извлекать звуки, похожие на барабанный бой. И действительно, даже приученный шимпанзе делает то же самое, когда находится в веселом настроении или дает исход своему гневу и ярости: он не только бьет руками по полу, как делают это и другие обезьяны, но и ударяет ногами, в особенности по таким местам, где сильнее отдается звук, и этим производит шум, похожий на барабанный бой.
        Эти описания я позволю себе заключить дружеским сообщением нашего известного иллюстратора животных Фр. Шпехта о шимпанзе, находящемся в зверинце Нилля, в Штутгарте. "Наш шимпанзе, - пишет Шпехт, - может смеяться настоящим образом, как человек. Это мне кажется тем более достойным замечания, что ни одно животное не обладает способностью выражать радость громким смехом. Насколько мне известно, об этом не упоминается ни в одном описании. Когда я брал этого милого зверька под руки, подбрасывал вверх и снова ловил, то, казалось, радости его не было конца, что он и выражал громким смехом. То же делал он и тогда, когда я щекотал его подмышками или по пяткам. Однажды я захватил с собой в клетку кусок мела, лишь только уселся на стул, как он тотчас вскочил ко мне на колени, чтобы посмотреть, что произойдет далее. Я дал ему мел и, водя его рукой, нарисовал на стене клетки марабу и разные другие изображения. Он дал мне совершенно спокойно исполнить рисунок и смотрел с величайшим вниманием. Когда я отпустил его руку, он с быстротой молнии спрыгнул на пол, стал перед стеной и, к величайшей потехе зрителей, зачирикал фигуры с такой быстротой, что в короткое время ничего нельзя было различить. Из этого можно заключить, что он понял употребление мела.
        В настоящее время Штутгартский зоологический сад владеет двумя шимпанзе, которые хорошо уживаются друг с другом. К самке, жившей там раньше, был присоединен самец. Ящик, в котором находился новоприбывший, на ночь был поставлен в просторную и теплую клетку самки. Когда самец вышел из своего устланного ватой помещения, оба на минуту поднялись на задние конечности и стояли в изумлении один перед другим, затем бросились друг к другу в объятия и стали сердечно целоваться, повторяя это несколько раз. Самка тотчас же приволокла свое одеяло, разостлала на полу, села на него и жестами приглашала самца расположиться так же удобно. Весьма трогательное зрелище представляют они и теперь среди других животных, когда садятся вместе, друг против друга, за стол во время обеда. Оба едят кашу ложкой и при этом не обнаруживают ни малейшей зависти из-за пищи. Когда ставился сосуд с напитком, самка, по усвоенной ею своеобразной привычке, осторожно приближала к себе бокал самца, отпивала из него и затем ставила его на свое место, как бы показывая этим, что муж не должен много пить. Оба этих животных также выражают свою радость во время игры сердечным смехом".