- Дело дьяка Ивана Висковатого
-
Дело дьяка Висковатого (Висковатов, Иван Михайлович, дьяк Посольского приказа, влиятельный политический деятель в окружении царя Ивана Грозного) рассматривалось на соборе «на еретики» 1553—1554 годов и касалось иконографического стиля новых икон, написанных для сгоревшего в 1547 году Благовещенского собора Кремля.
Содержание
Ход соборных заседаний
25 октября 1553 года во время соборного заседания, на котором обсуждались меры принятые относительно иконописания на соборе 1551 года, участвующий в соборе посольский дьяк Иван Висковатый выступил против новых икон. По требованию митрополита Макария через месяц дьяк подал пространную записку, в которой излагал свои мнения относительно новых, написанных новгородскими и псковскими мастерами икон. Висковатый обвинил протопопа Благовещенского собора Сильвестра и другого благовещенского иерея Симеона в близости еретикам Матвею Башкину и старцу Артемию[1] связав таким образом вопрос об иконах с ересью. Для исследования вопроса дьяк просил соборного разбирательства. Соборное разбирательство по этому делу состоялось в январе 1554 года и закончилось осужением самого дьяка. На большинство «недоумений» дьяка собор ответил отрицательно. Дьяк раскаялся в своём поведении и был осужден к трёхлетней епитимии. Соборное определение осуждало его, согласно 64-му правилу[2] Трулльского собора, за возмущение народа. Так же запрещалось держать книги святых Правил и учить. Рассуждать о невидимом Божестве и непостижимом существе. В вину дьяку ставилось и некорректное цитирование правила VII Вселенского Собора[3] Кроме того собор постановил «о всех тех святых иконах, о которых еси сомнение имел, и о прочих святых иконах, впредь тебе сомнения не иметь, и не рассуждати», пригрозив на будущее отлучением[4].
Существо спора
Однако вопрос об иконописи, поднятый дьяком на соборе, сложнее и не ограничивается темой церковных правил. В своей записке дьяк показал завидную эрудицию и достаточное понимание задач иконописи[5].
«Не подобает невидимого Божества и бесплотных воображати…»,— таким заявлением дьяка начинается спор. Речь идёт об иконном изображении первого члена Символа Веры. Висковатый настаивает, что образ Божий может быть только записан словами, а изображения Бога-Отца в образе Старца, Ветхого Днями, по пророчеству Даниила, недопустимо. Митрополит отводит это обвинение: «В нашей земле русьской отнележ просвещени быхом святым крещением, живописцы невидимого Божества по существу не описуют, а пишут и воображают по пророческому видению и по древним образцам греческим». Однако в своих возражениях Висковатый идёт дальше, различая видение Божества по пророкам и явление в Боговоплощении: «…все не едино видение видеша, не существа, но славы». «Не подобает почитать образ паче истины»,— говорит дьяк в другом месте, ссылаясь на 82-е правило Трулльского Собора. Для него ветхозаветные образы и сени минули, и после свершившегося Боговоплощения нет нужды возвращаться к ним: «Ветхая вся мимоидоша и быша вся нова». Существо вопроса для Висковатого понятно: изобразимо Боговоплощение, Богоявление как исторически свершенное деяние. «Истино Слово Божие Господь наш Иисус Христос виден нам в плотском смотрении, а прежде век от Отца невидим и неописан». Митрополит Макарий не различает Теофаний и пророческих видений: в его системе аргументации они занимают равноправное место[6]. И это весьма существенный момент спора, выявляющий разницу подходов к иконографии.
Однако отсылка к древним греческим образцам (на них ссылаются оба полемиста) у дьяка не корректна. Святитель Макарий резонно приводит примеры изображения Саваофа в московских и новгородских церквях, причём икон греческого письма. Несколько ранее, Стоглавый собор предписал писать иконы «древних образцов, а от самомышления бы и своими догадками Божества не описывали»[7]. Однако никаких критериев древности собор не даёт. В результате все иконы, написанные ранее и как бы утвержденные временем, автоматически становится «древними» образцами.
Висковатого смущает и обилие аллегорий на иконах и в росписях в царских палатах. В частности, его недоумение вызывает изображение Христа в образе юноши облачённого в броню, держащего в руке меч. Или образ Святого Духа «в птичьем незнаемом образе».
Изображение Сына Божия в виде ангела с крыльями на иконах, изображавших сотворение мира, было истолковано Висковатым как исповедание Сына неравночестным Отцу. Здесь следует отметить ещё одну немаловажную деталь: дьяк называет этот образ «латинским мудрованием». Он прямо говорит, что «многажды слышал от Латын в разговоре, что тело Господа нашего Иисуса Христа укрываху Херувимы от срамоты». Отношение к латинству Висковатого известно по свидетельствам иностранцев. Генрих Штаден пишет, что он «к христианам (то есть к католикам) был очень враждебен». Л. А. Успенский считает, что многие элементы новой иконографии явно навеяны мотивами католической и северогерманской мистики[8]. Эти заимствованные элементы и вызывают критику Висковатого.
Между прочим, дьяк отмечает и другую причину, по которой невозможны изображения нереалистические. Так как иконы имеют целью напоминать о Христе не грамотным, тем кто «не видят книг», то отступление от исторической правды не допустимы, ибо вводят в заблуждение, дают ложные образы[9].
Западное влияние начинает проникать через Новгород ещё во второй половине XV века. При архиепископе Геннадии это влияние только усиливается. В своё время москвича Геннадия возмущал символизм новых новгородских икон, в которых он видел преломление распространившейся среди новгородцев ереси. Теперь митрополит Макарий, бывший новгородский архиерей, ратует за подобные изображения. Вполне вероятно, что владыка Макарий видел насущную необходимость в подобных изображениях в целях просвещения, поборником которого, как известно, он был. Однако сложный символизм новых изображений вряд ли был понятен людям не книжным, и дидактическая цель здесь не достигается. Дробление иконописного пространства, «разъяснительная» сложность иконы разрушают цельность образа и цельность восприятия. Такая икона ориентирована не на молитву, а на размышление.
О. Георгий Флоровский оценивает спор Висковатого с Митрополитом Макарием как столкновение двух религиозно-этических ориентаций: «традиционного иератического реализма и символизма, питаемого возбуждённым воображением». В своей книге «Пути русского богословия» О. Георгий по поводу новых икон Благовещенского собора пишет: «Икона становится слишком литературной, начинает изображать скорее идеи, чем лики; сама религиозная идея слишком часто тонет, теряется и расплывается в художественной хитрости и узорочьи форм»[10].
Н. Е. Андреев видит в поведении посольского дьяка активное сопротивление проникновению западных новшеств и недопустимых «мудрований»: «В том и в другом случае Висковатый оказывался не только ревнителем традиционной религиозности, но действовал и как политик, государственник, слуга и сторонник московского самодержавия».
После собора
В 60-е годы аналогичные возражения в адрес новгородского иконописания высказывал Зиновий Отенский. А Большой Московский собор в XVII веке по существу подтвердил недопустимость изображений Бога-Отца в образе Саваофа. Впрочем, это запрещение не соблюдается: «Троица Новозаветная» — часто встречаемый сюжет в храмовой росписи.
Примечания
- ↑ К слову сказать, Артемий еретиком признан не был. Известные его произведения, часть которых была написана в Литве, свидетельствуют о его православии.
- ↑ «Не следует мирянину держать речь или учить всенародно, присвоив себе таким образом учительское достоинство, а нужно следовать переданному от Господа чину и открывать ухо принявшим благодать учительского слова и от них учиться божественному». Нарушитель этого правила отлучается от церкви на 40 дней.
- ↑ В Исповеди Висковатого: «А что еси, государь, спросил, что написано въ моёмъ списке отъ првилъ Седьмаго Собора, что кроме плотского смотрения господня, и распятия на кресте, и образа Пречистые, и Святых угодившихъ, иных образов не писати, кроме техъ образовъ, и вы того въ правилах не нашли: и язъ, государь, то слово потому написал, что въ правилоехъ те образы именно написаны, а иных не написано, и что ми было сомненно…». Действительно, его добавка искажала смысл соборного определения, вводила нужное для дьяка правило.
- ↑ В вину Висковатому ставились не его сомнения, а поведение: «От своего мнения, не испытав божественного Писания, о тех святых честных иконах сомнение имел и вопил и возмущал народ православных хрестьян, въ соблазнъ и в поношение многимъ».
- ↑ Н. Е. Андреев по этому поводу пишет: «Висковатый выдвинул ряд важных и ценных соображений по поводу русской иконописи и — каковы бы ни были истинные причины его выступления — обнаружил большую эрудицию и, по нашему мнению, ясное понимание духа и смысла церковной живописи».
- ↑ «Для митрополита изображение Бога по пророческим видениям имеет ту же силу свидетельства, что и образ воплощения; он не делает между ними разницы»,— поясняет Л. А. Успенский (с.362-363)
- ↑ 43-я глава Стоглава.
- ↑ См. Л. А. Успенский «Богословие иконы Православной Церкви». с.375.
- ↑ Философия русского религиозного искусства XVI—XX вв. Антология. с.293.
- ↑ О. Григорий Флоровский. «Пути русского богословия». с.27
См. также
Источники
- Акты Агхеографической Экспедиции. т.1 документ № 238, с.241-249
- Розыск или список о богохульных строках и о сумнении святых честных икон Диака Ивана Михайлова сына Висковатого в лето 7062. // «Материалы Славянские», ЧОИДР 1858 г. т. II, с. 2.
- Московские соборы на еретиков XVI века. Вопрос дьяка Висковатого // ЧОИДР 1847 г. год 3 т. 3, с. 4.
Литература
- Митрополит Макарий (Булгаков). История Русской Церкви. Книга IV, часть I. с.144-148.
- Успенский Л. А. Богословие иконы Православной Церкви. Глава XIII.
- Андреев Н. Е. О «деле дьяка Висковатого»//Философия русского религиозного искусства. XVI—XX вв.
Категории:- Иконопись
- История Русской церкви
- История России
Wikimedia Foundation. 2010.