Брюсов Валерий Яковлевич

БР́́ЮСОВ Валерий Яковлевич (1873—1924), рус. сов. писатель. В отрочестве и юности — в пору лит. воспитания и ученичества — отношение Б. к Л. значительно менялось. Первый поэтич. кумир Б. — С. Я. Надсон, затем следует безраздельное господство Л., оказавшего самое сильное влияние на творч. становление Б.: юношеская поэма «Король» (1890—91) писалась прежде всего как подражание «Демону», а «мелких стихов, в которых отразился Лермонтов, и не счесть» («Из моей жизни», с. 75). Л. стал для Б. первым образцом поэтич. мастерства, его «поражала странная сжатость Лермонтова» (там же, с. 74), резкая выявленность психол. рисунка, усвоенные стилем зрелого Б. Поклонение юноши Б. вызывают такие позже изжитые или творчески переосмысленные темы ранней лирики Л., как разочарованность, одиночество героя, непонятого толпой и любимой (Н. Гудзий). «Творчество Лермонтова...помогло Брюсову оформить антиномию действительности и «мечты»» (Максимов Д., с. 29—30), определяющую поэтич. миросозерцание Б. Генетически связана с Л. и исходная установка поэзии Б. на непрестанное горение в страсти, бесстрашное испытание судьбы и — пусть безнадежное, но гордое — противление року. К Л. восходит одна из магистральных тем брюсовской лирики — демонизм; при этом, в отличие от Л., у Б. демонизм становится лирич. маской, неумолимо, но по свободному волеизъявлению самого лирич. героя определяющей его жизненное поведение. В известный момент духовного развития Б. ставит Л. выше А. С. Пушкина («Из моей жизни», с. 67), однако в конечном счете именно опыт разностороннего усвоения Л. привел Б. к Пушкину, навсегда ставшему для него и главной личной привязанностью и центром в мире рус. поэзии: «Только после Лермонтова настала для меня пора, когда я смог оценить величие и значение Пушкина» («Автобиография», в кн.: Рус. лит-ра XX в. Под ред. С. А. Венгерова, т. 1, 1914, с. 107; ср. «Из моей жизни», с. 74). Знакомство в сер. 90-х гг. с новейшей рус. и франц. поэзией и самоопределение Б. в лит. процессе на нек-рое время вызывают резкое охлаждение к Л., к-рого Б. не только «не перечитывает», но и считает устаревшим и менее, чем, напр., К. К. Случевский, отвечающим запросам «современной души». Л., как образ поэта и как поэтич. явление, т.е. как «тема» духовной жизни, наравне с др. темами, для Б. оказывается имеющим множество равноправных трактовок: одновременно он называет Л. «четвертостепенным поэтом» («Дневники», с. 86) и пишет хрестоматийный сонет «К портрету М. Ю. Лермонтова». В дальнейшем, для зрелого Б., Л. — великий поэт, одна из непревзойденных вершин рус. лит-ры, уступающий только Пушкину. Многим своим произв. Б. предпосылает эпиграфы из Л., часты у него лермонт. цитации и реминисценции; в иных случаях получается сложная амальгама лермонт. материала («Разговор» Б., где сплетены мотивы лермонт. «Спора», названного в эпиграфе, и «Даров Терека»). Ориентированность на Л., закрепляемая аллюзиями и прямыми цитатами, — конструктивный элемент нек-рых важнейших произв. Б.: «У земли» (1902), «И снова я, простерши руки...» (1911) и др. Стих. Б. «Кинжал» (1903), отразившее эволюцию его взглядов, поставило Б. в ряд поэтов пушкинско-лермонт. традиции рус. свободолюбивой лирики. Б. дал свою историко-лит. законченную характеристику творчества Л. в ст. «М. Ю. Лермонтов». На его концепции в целом сказались построения С. А. Андреевского, В. Д. Спасовича, А. Н. Пыпина (см. Лермонтоведение), Вл. С. Соловьева. Относя Л. к романтикам, Б. подчеркивал во всем его духовном облике резкое неприятие действительности и неутомимую устремленность «к сверхземному идеалу», «чудесному». Для Б., однако, не существенна метафизика лермонт. поэзии, борьба добра и зла в жизни и творчестве Л. и др. аспекты, бывшие в центре внимания Вл. Соловьева и Вяч. И. Иванова. Б., развивая образ Л., данный им еще в стих. «К портрету М. Ю. Лермонтова», ценит прежде всего самую мятежность поэта, вечную неудовлетворенность всякой данностью, постоянное страстное кипение чувства. В архиве Б. сохранилась незавершенная ранняя статья о «Трех пальмах» Л., проект и два плана неосуществл. первого сов. собр. соч. Л. [VI конф. (Ставроп.), с. 224—34]. Важнейший аспект брюсовской концепции творчества Л. открывают ст. «Оклеветанный стих» (1903) и ряд других, не затрагивающих специально Л., но развивающих идеи первой (что подчеркнуто связывающей их многократной цитацией стих. «Не верь себе»). В этих статьях (в т.ч. в программной ст. «Священная жертва», 1905) раскрываются взгляды Б. на задачи символизма как лит. школы. Долг совр. поэта Б. видит в жизнетворчестве («пусть поэт творит не свои книги, а свою жизнь» — Собр. соч., т. 6, 1975, с. 99); вместе с тем «задачей художника стало» полное выражение «своих переживаний, которые и суть единственная реальность, доступная нашему сознанию» (там же, с. 97). Противопоставляя творчество Л. совр. иск-ву, Б. в 1911 пишет: «Ни Пушкин, ни Лермонтов... не смели с такой беспощадностью раскрывать перед читателями свою душу и с такой жестокой искренностью освещать все ее потаенные глубины» (там же, с. 281). Поэтому Л., художник-романтик, «поэт для себя самого», к-рый «все еще был убежден, что есть многое... о чем оно (искусство. — Ред.) должно молчать» (там же, с. 77, 97), для Б., теоретика символизма, — только великий предшественник символистского иск-ва. Соч.: Собр. соч., т. 1—7, М., 1973—75 (по указат.); Дневники. 1891—1910, М., 1927; Из моей жизни, М., 1927; М. Ю. Лермонтов, в кн.: Лермонтов М., Полн. собр. соч., под ред. В. Каллаша, т. 2, М., 1914, с. 1—16; Письма В. Я. Брюсова к П. П. Перцову. 1894—1896, М., 1927, с. 29, 66.

Лит.: Библиография В. Я. Брюсова. 1884—1973, Ер., 1976 (по указат.); Гудзий Н. К., Юношеское творчество Брюсова, ЛН, т. 27—28, с. 212—14, 219—38; Максимов Д., Поэзия Валерия Брюсова, Л., 1940, с. 29—30, 34, 46—47, 63, 161, 183; Жаворонков А. З., В. Я. Брюсов и М. Ю. Лермонтов, в кн.: Брюсовские чтения 1962, Ер., 1963, с. 138—67; Семинарий, с. 336, 337, 391, 457; Руднев П., Из истории метрич. репертуара рус. поэтов XIX — нач. XX в. (Пушкин, Лермонтов, Некрасов, Тютчев, Фет, Брюсов, Блок), в кн.: Теория стиха, Сб. ст., Л., 1968, с. 107—44; Дронов В., Пометы Брюсова на полях соч. Л., Пятигорское лето Валерия Брюсова, в кн.: Лит-ра и Кавказ, Ставрополь, 1972, с. 72—114, 158—77; Голованова (3), с. 22—28.