"Тамбовская казначейша"

«ТАМБОВСКАЯ КАЗНАЧЕЙША», одна из первых у Л. реалистич. повестей в стихах, подготовленная — как и «нравственная поэма» «Сашка» — «Юнкерскими поэмами» и «Монго». Продолжая работать над «Демоном», вынашивая мысль о «Мцыри», Л. уже в сер. 30-х гг. овладел реалистич. сниженно-бытовой разговорной манерой повествования. Это позволяет говорить о сосуществовании в творч. методе Л. романтич. и реалистич. начал. Подчеркнув в «посвящении» связь его стихотв. повести с пушкинским романом в стихах («Пишу «Онегина» размером»; 4-стопный ямб и 14-стишная «онегинская строфа»), Л. полемически заявлял о своей ориентации на «не модную» в те годы традицию, сформированную темами, образами и жанрами реалистич. творчества А. С. Пушкина. Л. назвал свою повесть в стихах «сказкой» [вслед за ним — и В. Г. Белинский (VIII, 64)]; так во франц. и рус. поэзии кон. 18 и нач. 19 вв. принято было называть нравоописат., бытовые сатирич. анекдоты в стихах (les contes, ср. сказки Ж. Лафонтена, И. И. Хемницера, И. И. Дмитриева). Сюжетную основу «Т. к.» составляет бытовой анекдот, развернутый на материале рус. провинциальной жизни 30-х гг. 19 в. Справедливость замечания Н. В. Гоголя о том, что в Л. «готовился будущий великий живописец русского быта» (Полн. собр. соч., т. 8, 1952, с. 402), подтверждается, в частности, графич. четкостью воссозданного поэтом образа маленького городка, меткостью наблюдений и точностью характеристик его обитателей. Однако блестящая легкость изложения, искусные чередования собственно рассказа о происшествии с авт. замечаниями, то шутливыми, то серьезными, еще не исчерпывают достоинства стихотв. повести; Л. удалось показать драматизм обыденной жизни, разъедающей нравств. основы существования, обесценивающей личность, превращая человека в вещь. Муж проиграл жену в карты — это неожиданно случившееся на наших глазах событие не должно, иронизирует автор, вызвать читательский интерес («Повсюду нынче ищут драмы, / Все просят крови — даже дамы»). Здесь не только насмешка над эстетич. склонностями читающей публики — поклонницы модного романтизма, но и упрек ее этич. представлениям, позволяющим не заметить в пошлом анекдоте подлинную драму.

Будочник. Офорт Е. Я. Хигера. 1940—41.

«Забыта жаркая перина». Гравюра на дереве М. М. Рашевского с рис. М. П. Клодта. 1874.

Разнообразие средств раскрытия образа героини: от характеристики, данной в нарочито-сниженном, грубовато-армейском тоне («И впрямь Авдотья Николавна / Была прелакомый кусок»), до сдержанного лаконизма в последнем эпизоде, где оскорбленная женщина поднимается на защиту своего человеческого достоинства («Она на мужа посмотрела / И бросила ему в лицо / Свое венчальное кольцо...»); глубина и беспощадность авторских самопризнаний свидетельствуют о том, что в творчестве Л. намечался выход к психологической прозе, «путь к «истории души человеческой», к изображению характера и поведения, к проблеме художественной биографии, к роману» [Эйхенбаум (5), с. 57]. В не меньшей степени, чем повести Гоголя, «Тамбовская казначейша» расширяла тематику рус. иск-ва критич. реализма (см. Романтизм и реализм). Повесть иллюстрировали: Д. Б. Даран, М. В. Добужинский, З. Зузе, М. П. Клодт, Е. И. Ковригин, В. В. Крамская, Т. А. Маврина, К. И. Рудаков, В. А. Тропинин, К. А. Трутовский, К. Д. Флавицкий, Е. Я. Хигер и др. Б. В. Асафьеву принадлежит опера «Тамбовская казначейша». Автограф неизв. Сохранились лишь черновые наброски «посвящения» и двух строф (LI—LII) — ГИМ, ф. 445, 227 а (тетр. Чертковской б-ки), л. 43 и 63 об. Впервые — «Совр.», 1838, т. XI, № 3, отд. VIII, с. 149—78, под назв. «Казначейша», с купюрами и искажениями (см. Цензура). Название города «Тамбов» и эпитет «тамбовская» в заглавии были исключены, а ряд стихов заменен черточками. Эти сокращения привели Л. в негодование. И. И. Панаев запомнил, как однажды у А. А. Краевского поэт «держал тоненькую розовую книжечку «Современника» в руке и покушался было разодрать ее, но г. Краевский не допустил его до этого. — Это черт знает что такое! позволительно ли делать такие вещи! — говорил Лермонтов, размахивая книжечкою...— Это ни на что не похоже! Он подсел к столу, взял толстый красный карандаш и на обертке «Современника», где была напечатана его «Казначейша», набросал какую-то карикатуру» [Воспоминания (2-е изд.), с. 235]. Заглавие восстанавливается по письму Л. к М. А. Лопухиной от 15 февр. 1838, в к-ром поэт сообщал об отношении В. А. Жуковского и П. А. Вяземского к поэме («очень понравилась») и о намерении печатать «Тамбовскую казначейшу» в журнале. Датируется предположительно: с янв. 1836 по янв. 1838. Замысел «Т. к.» мог возникнуть в самом конце 1835 на пути в Тарханы, после посещения Тамбова, где поэт задержался и мог составить общее впечатление от небольшого губ. городка. Вероятнее всего, она создавалась преим. в Тарханах, в янв. — февр. 1836. Это подтверждается обращением поэта к гусарам-однополчанам: «О, скоро ль мне придется снова / Сидеть среди кружка родного / С бокалом влаги золотой / При звуках песни полковой!». Вернувшись в марте в Петербург, Л., видимо, продолжал работу над повестью. Смерть Пушкина, первая ссылка на Кавказ и работа над «Песней про...купца Калашникова» сгладили тамбовские впечатления — повесть была закончена в нач. 1838.

Лит.: Эйхенбаум (3), с. 123—25; Виноградов В. В., Язык Л., в его кн.: Очерки по истории рус. лит. яз., XVII—XIX вв., 2 изд., М., 1938, с. 292; Гинзбург (1), с. 119, 153—54; Благой (1), с. 384—88; Дурылин (5), с. 209—10, 211, 235; Пумпянский, с. 406; Эйхенбаум (7), с. 57; Герштейн (8), с. 66—67, 287—92; Томашевский Б. В., Пушкин, кн. 2, М. — Л., 1961, с. 393—97; Григорьян (1), с. 286—91; Максимов (2), с. 90; Мануйлов (10), с. 111—12; Пейсахович (1), с. 491; Архипов, с. 101—102; Нейман (10), с. 14—24; Глухов (2), с. 94—108; Соколов А. Н., Жанровый генезис шутливых поэм Пушкина, в сб.: От «Слова о полку Игореве» до «Тихого Дона», Л., 1969, с. 77—78; Воспоминания, с. 235, 471; Фохт (2), с. 81—83.