Pereat mundus, fiat justitia

= Pereat mundus; см. Fiat justitia et pereat mundus

Пусть погибнет мир, но да свершится правосудие.

□ В парафразах см. Pereat mundus, fiat philosophia и Pereat mundus, fiat reglamentum

Христианское плотоумерщвление столь же противно природе, как умерщвление других по приказу; надо было глубоко развратить, сбить с толку все простейшие понятия, все то, что называется совестью, чтобы уверить людей, что убийство может быть священной обязанностью, - без вражды, без сознания причины, против своего убеждения. Все это держится на одной и той же основе, на той же краеугольной ошибке, которая стоила людям столько слез и столько крови, - все это идет от презрения земли и временного, от поклонения нёбу и вечному, от неуважения лиц и поклонения государству, от всех этих сентенций, вроде salus populi suprema lex, pereat mundus et fiat justitia, от которых страшно пахнет жженым телом, кровью, инквизицией, пыткой и вообще торжеством порядка. (А. И. Герцен, С того берега.)

Люди нового времени не только поняли, но и прочувствовали, что абсолютного в мире ничего нет, а все имеет только относительное значение. Оттого для них невозможно увлечение сентенциями, подобными, например, следующим: "pereat mundus et fiat justitia", "лучше умереть, нежели солгать хоть раз в жизни", "лучше убить свое сердце, чем изменить хоть однажды долгу супружескому, или сыновнему, или гражданскому" и т. д. (Н. А. Добролюбов, Литературные мелочи прошлого года.)

Не относится же драматург к самодурству и безобразию изображаемой им жизни с любовью и нежностью, не относится, так, стало быть, относится с казнию и обличением. Ergo pereat mundus - fiat justitia. Общее правило теоретиков действует во всей силе и действительно разрушается целый мир, созданный творчеством, и на место образов являются фигуры с ярлыками на лбу: самодурство, забитая личность и т. д. (А. А. Григорьев, "После "Грозы" Островского. Письма к Ивану Сергеевичу Тургеневу.)

По нынешнему, странному, какому-то бездельному времени и полемисты сплошь и рядом никаких третьих лиц в виду не имеют, а сосредотачивают свое внимание на каком-нибудь Петре Ивановиче и Анне Ивановне, которым необходимо по разным соображениям насолить. Pereat mundus, только бы Анна Ивановна и Петр Петрович почувствовали в сердце своем ядовитую стрелу... (Н. К. Михайловский, Дневник читателей.)