БРУНО

БРУНО
(Вrunо) Джордано Филиппо (1548— 1600) — итальянский мистик, философ и поэт. Монах-доминиканец, бежал из монастыря (1576). Поклонник Каббалы. Создатель религии космоса. Основные работы: ‘О причине, начале и едином’ (1584), ‘О бесконечности, Вселенной и мирах’ (1584), ‘Изгнание торжествующего зверя’ (1584), ‘О героическом энтузиазме’ (1585), ‘Светильник тридцати статуй’ (1587), ‘Сто шестьдесят тезисов против математиков и философов нашего времени’ (1588), ‘Свод метафизических терминов’ (1591), ‘О безмерном и неисчислимых’ (1591), ‘О монаде, числе и фигуре’ (1591), ‘О составлении образов’ (1591) и др. Проповедовал свои идеи в университетах Англии, Германии, Франции, Швейцарии. Приговорен к смертной казни инквизицией за еретический религиозный мессианизм. Сожжен на костре в Риме. Учение Б. — специфический поэтический пантеизм, основанный на новейших достижениях естественнонаучного знания (особенно гелиоцентрической системе Коперника) и фрагментах эпикуреизма, стоицизма и неоплатонизма. Бесконечная вселенная в целом — это Бог — он находится во всем и повсюду, не ‘вне’ и не ‘над’, но в качестве ‘наиприсутствующего’. Универсум движим внутренними силами, это вечная и неизменная субстанция, единственно сущее и живое. Единичные вещи изменчивы и вовлечены в движение вечного духа и жизни в соответствии со своей организацией. Б. неоднократно отождествлял Бога с природой, с ее разнообразными процессами и вещами, с материей (по Б., ‘божественным бытием в вещах’). В целом пантеизм Б., материалистический в ряде своих положений, содержал определенную легитимизацию и реабилитацию материи (того начала, которое, по Б., ‘все производит из собственного лона’) в контексте преодоления схоластической концепции существования множества ‘форм’, не связанных с материей. Согласно Б., элементарные фрагменты сущего, ‘minima’, одновременно относятся к материальному и психическому; свойства микрокосма (как интеллектуальные, так и психические) Б. распространяет на природу в целом. Все бытие таким образом трактуется Б. в рамках парадигм панпсихизма и гилозоизма. (Как отметила один из комментаторов творчества Б. — Ф.А.Йейтс, у него ‘Земля, поскольку она живое существо, движется вокруг солнца египетской магии; вместе с ней движутся по орбитам планеты, живые светила; бессчетное число иных миров, движущихся и живых, подобно огромным животным, населяет бесконечную вселенную’.) ‘Мир одушевлен вместе со всеми его членами’, а душа может рассматриваться как ‘ближайшая формирующая причина, внутренняя сила, свойственная всякой вещи’. Мировая же душа у Б. — носитель такого атрибутивного свойства как ‘всеобщий ум’, универсальный интеллект. Понятие Бога в результате замещается Б. понятием ‘мировая душа’. Согласно Б., земной и небесный миры физически однородны, не возникают и не исчезают, образуя лишь неисчислимое количество разнообразных сочетаний. Бесчисленные солнца со своими населенными (по Б., ‘другие миры так же обитаемы, как и этот’) планетами движутся по собственным орбитам. ‘Вселенная есть целиком центр. Центр Вселенной повсюду и во всем’. (В отличие от Коперника, Б. преодолел постулаты о конечности мироздания, замкнутого сферой ‘неподвижных’ звезд, и о статичном Солнце как центре Вселенной.) Космология Б., пересматривая тезис Аристотеля и схоластов о дуализме земного и небесного, постулировала воду, огонь, землю и воздух в качестве элементов всего мироздания. Допущение Б. о том, что мировая душа с необходимостью порождает не только феномен одушевленности, но также и населенность множества иных миров реально трансформировало категорию ‘Универсума’ в понятие ‘Вселенная’ — вместилище самых различных форм жизни, отличных от земных в том числе. Лучшая процедура служения Богу (‘монаде монад’) — познание законов универсума и законов движения, а также осуществление жизни в соответствии с этим знанием (цель философии у Б. — постижение не трансцендентно-суверенного Бога христианства, а ‘Бога в вещах’). Вера, по Б., ‘требуется для наставления грубых народов, которые должны быть управляемы’, в то время как философские изыскания по поводу ‘истины относительно природы и превосходства творца ее’ предназначены лишь тем, кто ‘способен понять наши рассуждения’. Стремление к пониманию естественного закона, согласно Б., — самый высоконравственный удел. Волю Бога, по мнению Б., необходимо искать в ‘неодолимом и нерушимом законе природы, в благочестии души, хорошо усвоившей этот закон, в сиянии солнца, в красоте вещей, происходящих из лона нашей матери-природы, в ее истинном образе, выраженном телесно в бесчисленных живых существах, которые сияют на безграничном своде единого неба, живут, чувствуют, постигают и восхваляют величайшее единство...’. Важную роль в конституировании новоевропейской культурной парадигмы сыграло и переосмысление Б. куртуазного лирического канона в свете философской традиции, наполнение его радикально новым — гносеологическим — содержанием: идущая от трубадуров идея семантического совпадения ‘небесной любви’ к Донне с восхождением к божественному благу (см. ‘Веселая наука’) трансформируется у Б. в своего рода интеллектуальный героизм любви к мудрости, в рамках которого ‘философия предстает обнаженной перед... ясным разумением’. Мудреца — искателя истины — Б. сравнивает в этом отношении с Актеоном, преследующим богиню ‘в лесах’ (т.е. непознанных сферах, ‘исследуемых самым незначительным числом людей’) и ‘меж вод’ (т.е. в зеркалах подобий, отражений и проявлений истины), но если созерцание божественной наготы обращает Актеона в зверя, неся ему смерть, то для мудреца, созерцающего истину, Б. видит радикально иную перспективу: пророчески предрекая себе ‘смерть, принесенную мыслями’, он, тем не менее, видит в ‘героическом энтузиазме’ познания путь к божественному подъему: ‘...едва лишь мысль взлетает, // Из твари становлюсь я божеством //... // Меня любовь преображает в Бога’. Возвышенный полет любви обретает у Б. характер философского взлета духа, и любовь к мудрости наделяется ореолом интеллектуального эротизма. ‘Героический энтузиазм’ Б. (как он сам обозначил собственное мировосприятие) по значению для истории свободного человеческого Духа не уступает интеллектуальным подвигам самых гениальных мыслителей всех времен. 9 июня 1889 в Риме на площади Цветов — месте его сожжения — в присутствии 6000 делегатов от народов и стран мира был открыт памятник Б.