«КАЗАРМЕННЫЙ КОММУНИЗМ»

«КАЗАРМЕННЫЙ КОММУНИЗМ»

        понятие, которым К. Маркс и Ф. Энгельс обозначали предельно вульгаризированные, примитивные представления о коммунизме как о строе, для крого характерны аскетизм в удовлетворении человеч. потребностей, деспотизм узкого слоя «революц. лидеров», бюрократизация всей системы обществ. связей, отношение к человеку как к слепому орудию выполнения воли вышестоящих инстанций. Поводом для введения такого понятия послужила статья С. Г. Нечаева «Главные основы будущего обществ. строя» (1870). В этом «будущем», скроенном по нечаевской мерке, господствует принцип «...производить для общества как можно более, и потреблять как можно меньше», труд обязателен под угрозой смерти, царствует дисциплина палки. «Какой прекрасный образчик казарменного коммунизма! Все тут есть: общие столовые и общие спальни, оценщики и конторы, регламентирующие воспитание, производство, потребление, словом, всю общественную деятельность, и во главе всего, в качестве высшего руководителя, безыменный и никому неизвестный „наш комитет"» (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., т. 18, с. 414). Методы, которые предлагались для достижения этого «казарменного рая», основоположники науч. коммунизма характеризовали как апологию вероломства, лжи, запугивания, насилия, как доведённую до крайности бурж. безнравственность.

        Беспощадная критика «К. к.», нечаевщины во всех её проявлениях — выражение глубокой гуманистич. сущности марксизма. Уже в первых своих работах Маркс выступал против «...грубого и непродуманного коммунизма», который под флагом иллюзорного отрицания частной собственности на деле отрицает личность человека. «Всякая частная собственность как таковая,— писал Маркс,— ощущает — по крайней мере по отношению к более богатой частной собственности — зависть и жажду нивелирования... Грубый коммунизм есть лишь завершение этой зависти и этого нивелирования, исходящее из представления о некоем минимуме. У него — определенная ограниченная мера. Что такое упразднение частной собственности отнюдь не является подлинным освоением ее, видно как раз из абстрактного отрицания всего мира культуры и цивилизации, из возврата кнеестественной простоте бедного, грубого и не имеющего потребностей человека, который не только не возвысился над уровнем частной собственности, но даже и не дорос еще до нее» (там же, т. 42, с. 114—15).

        Этот тонкий и глубокий анализ истоков уравнительного «К. к.» и ныне не утратил своей актуальности. Марксизм-ленинизм связывает появление подобных тенденций с определ. социально-политич. явлениями: прежде всего с отсталостью, неразвитостью, мелкобуржуазностью той обществ. среды, которая сформирована веками эксплуатации, унижений, забитости, произвола властей и которая может сохраняться известное время и после социалистич. революции. Давление такой среды, проникновение её настроений и предрассудков в психологию политич. лидеров, в идеологию политич. организаций создаёт реальную возможность для возникновения (в теории и на практике) различных проявлений «К. к.» (напр., в полпотовской Кампучия).

        Концепция «К.к.» находится в непримиримом противоречии с объективными тенденциями развития социалистич. общества, она категорически отвергается теорией науч. коммунизма.

Философский энциклопедический словарь. — М.: Советская энциклопедия. Гл. редакция: Л. Ф. Ильичёв, П. Н. Федосеев, С. М. Ковалёв, В. Г. Панов. 1983.