Социальный роман

Социальный роман

СОЦИАЛЬНЫЙ РОМАН — рисует широкую картину общества в определенную эпоху, при чем индивидуальности выступают в самой тесной связи с борющимися социальными группами. В социальном романе социальный вопрос оттесняет на задний план вопросы личного благополучия отдельных индивидуумов. „Salus populi“, благо народа, массы противополагается формуле „Solus sum“. Тему о любви сменяет тема о голоде, первого любовника, уверенного, что в начале был пол, салонного героя сменяет трибун угнетенной массы, ее вождь и борец. Пафос социального романа не в любовной интриге, не в тайнах алькова, а в напряженности борьбы, в подвигах самопожертвования, в колебаниях коллективной психологии, в приливах и отливах социальной стихии. Зарождение социального романа и развитие его связаны а эпохами бури и натиска, когда рушится старый порядок, когда надвигается социальная катастрофа и наступает ломка и переустройство социальных отношений. В 1876 г. после смерти знаменитой Жорж Занд Ф. М. Достоевский писал о создательнице социального романа во Франции: «Передовые умы слишком поняли, что обновился деспотизм, что новые победители (буржуа) оказались еще, может быть, хуже прежних деспотов (дворян), и что свобода, равенство и братство оказались громкими фразами — не более. В эту то эпоху возникло действительно новое слово и родились новые надежды. Явились люди, прямо возгласившие, что дело остановилось напрасно, что ничего не достигнули политической сменой победителей, что дело надобно продолжать, что обновление должно быть радикальное, социальное».

После лионского восстания ткачей в 1831 г. в атмосфере надвигавшейся социальной революции 48 года, «когда развертывалась драма беспримерная», в науке и литературе пробудился огромный интерес к вопросам радикального социального обновления.

В своих социальных романах Жорж Занд заговорила о противоречиях богатства и нищеты, о бедных людях, об униженных и оскорбленных, об угнетении женщин; знаменитая романистка, увлеченная проповедью социалистов-утопистов, взывала к человеческому состраданию и говорила о социальной несправедливости. Романтическая мечта «о правде святой», филантропическое сострадание к несчастным, стремление навеять человечеству «сон золотой» отличали первые социальные романы и первые социальные утопии. Но только во второй половине, и в особенности в последнюю четверть 19 века, вместе с ростом рабочего движения и революционной борьбы социальный роман занимает выдающееся место в европейской литературе.

Но художники, связанные с мелко-буржуазной интеллигенцией, пытаются занять промежуточную, нейтральную позицию в социальной борьбе и стремятся построить социальный роман в натуралистическом стиле, сообщая ему характер безличного протокола, человеческого документа. Родоначальником натуралистического социального романа явился Эмиль Зола, автор «Карьеры Ругонов», «Чрева Парижа», «Углекопов», «Парижа» и т. д. Влияние позитивизма с его проповедью знания, завоеванного путем опыта, все более активное участие масс в исторической жизни сказалось в экспериментальном романе художника — натуралиста. Точность изображения, преобладание среды над личностью, представление о человеке, как о существе, движимом не только идеальными, но и физиологическими побуждениями, изображение больших масс и попытка обрисовать коллективную психологию — таковы характерные черты социального романа. После коммуны 1871 г. конец 19 века ознаменовался решительным и победоносным выступлением пролетариата. В своих романах «Правда», «Труд» Э. Зола является суровым обвинителем господствующих классов, покидает позицию нейтралитета и выступает на путь борьбы. Война 1914—17 г.г. и революция 1917—22 г.г. выдвигает ряд художников, у которых социальный роман пропитан трепетом и динамикой нашей бурной эпохи.

Барбюс, Анатоль Франс, Ромэн Роллан переходят на точку зрения пролетариата и в свой роман вносят и возмущение против буржуазного империализма, и горячий энтузиазм, пронизывающий борьбу за новые формы социальной жизни. Их роман реалистичен по приемам и в то же время романтичен по чувству пламенного протеста против вопиющих противоречий в области социальных отношений.

Анатоль Франс с его романами «Боги жаждут», «Остров пингвинов», Ромэн Роллан, Барбюс, в Бельгии Камилл Лемонье, в Англии Уэльс, в Америке Джек Лондон с его знаменитым романом «Железная пята», арестованный в 23 году социалист-художник Синклер с целым рядом памфлетов — все эти авторы дают широкую картину социального неустройства и борьбы за новый мир и новую землю. От романтической мечты к грубо натуралистическому документированию и констатированию растущих противоречий и от натуралистического романа протокола к реалистическому роману, пропитанному пламенным героическим порывом к новому миру, к новой земле, вот путь социального романа, определяемый обострением борьбы классов и нарастанием в пролетарской среде уверенности в победе. Романиста — филантропа, взывающего, как Жорж Занд, к состраданию добрых сердец, сменяет романист-протоколист двух станов, не борец, и на смену последнему приходит романист-революционер. Лондон, Синклер, Барбюс переходят сознательно на точку зрения пролетариата и борются в своих романах против тех, кто держит весь мир «в огне», «под железной пятой».

В эпоху революции 1917—22 г. человек-масса, единица в миллионах — становятся в центре внимания художника. Он отбрасывает шаблон буржуазного романа, выдвигает новые темы, новые приемы, вырабатывает плакатный стиль и пытается воспроизвести динамику нашей бурной эпохи. Не миги, не утонченные переживания людей конца века, не тоска по прошлому, не мистика упадочников-сверхчеловеков, а великая цель нового века, кипучие страсти эпохи бурь и натиска, непочатые силы «варваров», призванных к жизни из недр социального ада, великая вера в торжество человеческого разума, в торжество технического прогресса, воля к жизни, к творчеству, пламенное устремление коллектива к грядущему — вот материалы для нового социального романа. Но только художники, кровно связанные с новым классом, творящим новую жизнь с их идеологией, могут развернуть во всем грандиозном объеме великую борьбу социальных сил на кроваво-огненном фоне войны 1914—17 г. и революции 1917—22 г.

У нас, в России, начало социального романа связано с 40-ми годами. Под влиянием Жорж Занд пишет Ф. М. Достоевский свое произведение «Бедные люди». В. Г. Белинский с восторгом приветствует его в 1847 году, как начало социального романа в России. «Униженные и оскорбленные», «Неточка Незванова», — вот романы, где ярко выступает тема о «бедных людях», «об униженных и оскорбленных», о «городской бедноте», «обитателях чердаков, подвалов и углов».

В 60-ые годы с выступлением новых социальных групп социальный вопрос мощно врывается в романы Помяловского («Мещанское счастье», «Молотов»), Чернышевского («Что делать»), Кущевского («Николай Негорев»), Слепцова («Тяжелое время»), Омуловского («Шаг за шагом»), Михайлова-Шеллера («Гнилые болота», «Лес рубят, щепки летят»). По мере обострения революционной борьбы в России, вместе с ростом революционного народничества тема об угнетенном, бесправном, закабаленном народе становится излюбленной темой беллетристов — народников Г. Успенского, Решетникова, Златовратского, Наумова, Каронина, Левитова, Степняка-Кравчинского.

В 70-е, 80-е годы ряд романистов — Мельников-Печерский, Боборыкин, А. П. Чехов, Мамин-Сибиряк рисуют пришествие капитала. Романы Мельникова-Печерского «В лесах», «На горах», Мамина-Сибиряка «Хлеб» и «Приваловские миллионы», Боборыкина «Китай-город», «Василий Теркин», «Тяга», А. П. Чехова «Моя жизнь» — дают широкую картину буржуазных отношений. Боборыкин, и в особенности, Амфитеатров, автор романа «Восьмидесятники», «Конец века», идут по следам Э. Зола, протоколируя буржуазную действительность, не выдвигая определенной точки зрения.

В 90-е годы расслоение в деревне и бегство из деревни в город безлошадного крестьянства, рост классовой борьбы в городе и выступление пролетариата на путь революции придает социальному роману новые черты. Писатели Максим Горький, Скиталец, Серафимович, Ан-ский, Юшкевич, Гусев-Оренбургский, Вересаев становятся на точку зрения пролетариата. В социальных романах «Мать», «Лето», «Жизнь ненужного человека», «Исповедь» — Максима Горького; в «Новом русле» Ан-ского, в романе «Город в степи» Серафимовича. «Страна отцов» Гусева-Оренбургского, «Евреи» С. Юшкевича, целой серии романов В. Вересаева — в центре не любовь буржуазного героя, а революционная борьба масс. Все произведения проникнуты пафосом революции и связаны с верой в победу нового класса.

После революции 1905 года, и в особенности после 1917 г. создателями социального романа являются художники пролетарии, пережившие и прочувствовавшие революцию и движение пролетариата, и активно участвовшие в борьбе. К творцам «пролетарского» социального романа надо отнести рабочих Бибика («К широкой дороге», «На черной полосе»), Н. Ляшко, Бессалько, Всеволода Иванова, Степного-Афигенова, Гладкова, Сейфулиной, Сивачева, Аросева, Новикова-Прибоя и других. В годы революции появились романы А. Богданова «Красная звезда», «Инженер Мэнни», рисующие в утопической форме новый мир и новых людей. В Германии, давшей Ауэрбаха, Шпильгагена, Фон Поленца, Келлермана за последние годы идет огромная работа над формой социального романа. Там появляются новые художники из пролетарской среды, которые работают над приемами, сюжетами, композицией социального романа. Пережитые события величайшей важности в нашу эпоху ведут к расцвету социального романа. Роман-эпопея, полный движения, рисующий борьбу масс в их решительной схватке с представителями старого мира, романы, в которых события развертываются с невероятной быстротой в разных планах стоят в порядке дня мировой, и в особенности русской литературы. Опыты Бориса Пильняка («Голый год»), Никитина, Всеволода Иванова пока являются только первыми попытками увековечить нашу эпоху в социальном романе. Перед художником встает трудная задача и трудный вопрос, как оформить богатейший материал наших дней и несметные сокровища нового быта.

В. Львов-Рогачевский. Литературная энциклопедия: Словарь литературных терминов: В 2-х т. / Под редакцией Н. Бродского, А. Лаврецкого, Э. Лунина, В. Львова-Рогачевского, М. Розанова, В. Чешихина-Ветринского. — М.; Л.: Изд-во Л. Д. Френкель, 1925