Зубов, граф Валериан Александрович

— генерал-аншеф, род. 28 ноября 1771 г., ум. 21 июня 1804 г. Службу свою он начал в лейб-гвардии Преображенском полку, из которого перешел в Конный. В 1785 г. он произведен был из вахмистров в корнеты л.-гв. Конного полка, а в 1788 г. — в подпоручики. Вслед за тем с 1789 г., благодаря влиянию брата Платона, повышение его идет быстрыми шагами. С 1-го июля 1789 г. императрица Екатерина в своих письмах к Потемкину нередко упоминает о Валериане З., видна ее заботливость расположить к нему кн. Таврического. Она называет Валериана "интересным ребенком", братьев Зубовых вообще "милыми детьми". В угоду императрице Потемкин приобщил к своим ратным подвигам и Валериана. 15 сент. 1789 г. З. уже подполковником определен был в Псковский драгунский полк. Екатерина сама сообщала об этом в письме (от 17 сент. 1789 г.) кн. Таврическому: "Дитя наше, Валериана Александровича, я выпустила в армию подполковником, и он жадно желает ехать к тебе в армию, куда вскоре и отправится, и я ему дам особое к тебе рекомендательное письмо. Я уверена, что ты, подобно мне, скажешь, что это занимательное дитя, умирающее от желания все хорошо сделать. Пожалуй, люби его". З. действительно в конце сентября отправлен был в армию к Потемкину. Удаление его из Петербурга было вызвано однако не только тем, что он "просил быть отправлен, желая служить в армии", а также по причине раздора с братом Платоном, который не хотел в нем иметь рядом с собой конкурента в получении милостей от Екатерины. Отправляя З. в армию, императрица в письме к Потемкину (от 22 сентября 1789 г.) давала такую рекомендацию: "В молодых его летах, я должна ему отдать справедливость, что, сколько я приметить могла, он в самых добрых расположениях и полон усердием выполнить все ему порученное; он отнюдь не желал жить здесь празднен и спешит теперь к тебе застать осенние военные действия; я совершенно уверена, что ты сего молодого человека будешь жаловать; мне кажется, это интересный ребенок, брат же его чрезвычайно любит и всю свою надежду на тебя кладет, что его не оставишь, в чем, надеюсь, и не обманется". Служба при Потемкине быстро выдвигала З. Постоянные упоминания Екатерины о нем в письмах, лестные отзывы заставляли Потемкина, уступая желанию императрицы, неоднократно давать ему повод для награждения. Отношения Зубовых с Потемкиным вообще были добрыми в конце 1789 г. и начале 1790 г., хотя Валериан З., состоя при особе князя, не упускал случая написать брату Платону в Петербург о тех оргиях, которые устраивал светлейший в Яссах. 14 ноября 1789 г. З. привез в Петербург известие о падении Бендер, за что пожалован был чином полковника и званием флигель-адъютанта. Сверх того, ему дано было в награду 10 тыс. рублей деньгами, табакерка с вензелем в 2 тыс. и перстень в 8 тыс. рублей.

Направляясь 29 марта 1790 г. опять в армию, он вновь получил от императрицы восхвалявшее его качества письмо к Потемкину. В нем Екатерина пишет: "Флигель-адъютанта моего Валериана Александровича Зубова прошу жаловать и любить, как молодого человека, наполненного охотой к службе и доброю волею... он же едет к тебе с тем, чтобы действительно служить и быть употребленным, куда изволишь; с таковой диспозицией, я надеюсь, ты его не оставишь праздно; сии молодые люди в самом лучшем расположении и притом весьма добросердечны и честны, и нельзя их не любить и за них не интересоваться. Я надеюсь, что мне в слово не выдашь". Несколько позднее, в другом письме (от 8 июня) Екатерина снова поручает Валериана З. князю и просит "иметь о нем попечение". При штурме Измаила он проявил мужество, храбро атаковав одну из батарей, под сильным огнем неприятельской артиллерии пробился на вал и, овладев возвышением, штыковым ударом опрокинул турок. Почетное поручение известить императрицу о падении Измаила (11 декабря 1790 г.) Потемкин возложил на Валериана З., отчасти надеясь угодить Екатерине, отчасти, может быть, желая доказать, как мало вселяет ему опасений за его могущество близость обоих братьев ко двору. Впрочем, перед Валерианом З. он уже не скрывал своего недовольства чрезвычайным благоволением императрицы к Платону.

З. прибыл в Петербург с радостным известием о победе к первым числам января 1791 г. Весть о падении Измаила была принята восторженно. Екатерина "тотчас приказала после обедни отправлять молебствие с большою пушечною пальбою". Сам З. по аттестации, присланной Потемкиным, получил Георгиевский крест 4-го класса, бригадирский чин и звание секунд-майора гвардии Измайловского полка. Его "предостойной брат" чрезвычайно обрадован был, что светлейший "подал случай" Валериану оказать его усердие. Занятие неприступной крепости было воспето и Державиным, который, если не по заказу, то по желанию Валериана З., написал оду "На взятие Измаила".

Со смертью Потемкина положение Зубовых значительно упрочилось. В июне 1792 г. З. произведен был в генерал-майоры. В том же году он находился в Польше. Его участие там в военных делах вызвало тревогу в императрице за его жизнь: "Послушай, мальчик! — писала она (28 июня 1792 г.). — Не давай себя в излишние опасности. Дело с поляками того не стоит; а за то, что хорошо поступаешь, тебе спасибо. Усердие твое ко мне, которое везде вижу в письмах к брату, весьма приятно мне". В том же году Валериан ездил волонтером в армию союзников, воевавших против революционной Франции. Здесь З. встретил невесту вел. кн. Александра Павловича со свитой, она ехала в Петербург. Отзыв З. о невесте, по-видимому, очень понравился Екатерине, признававшей в З. знатока женской красоты, обладателя "вкуса изрядного". Полагаясь на его вкус, она выразила уверенность, что не ошиблась в своем выборе. З. при этом вместе с письмом были посланы от государыни китайский халат и шубка на случай, если военные действия простираться будут далее Парижа. По-видимому, именно о Валериане З. писал принц де Линь (15 дек. 1792 г.) из Вены императрице: "Я имел великое удовольствие видеть здесь храброго и любезного генерала З... Я еще никого не видал, кто так скоро заставил бы полюбить себя и столь сожалеть о себе, несмотря на короткость времени знакомства с собою".

27 января 1793 г. вместе с братьями и отцом З. возведен был в графское достоинство и награжден орденом св. Александра Невского. В том же году З. получил орден Черного Орла от короля Прусского, причем просил императрицу иметь в виду, что право носить этот орден дает лишь чин генерал-лейтенанта. Намек Валериана не имел успеха, вызвав лишь большую ссору между братьями. З. получил приказание уехать из Москвы, где он в этот момент находился. Поговаривали, что причина высылки — ревность Платона Зубова. Впрочем, ссора была непродолжительна, и братья примирились, но Екатерина действительно наряду с Платоном оказывала большое благоволение и Валериану. Валериан превосходил брата красотой, он отличался необычайной белизной лица с нежным румянцем на щеках, был подвижен и жизнерадостен: по отзыву Екатерины, Валериан был настоящим "красавцем". Обоим братьям она позволяла неограниченно распоряжаться казенными суммами. По словам Массона, Валериан З., играя в фараон, ставил на карту по 30 тыс. руб. Екатерина в своих письмах называла Зубова "прекрасной и доброй душой", "это не эгоист, а герой во всей силе слова", "молодой человек, подающий столь хорошие надежды", "храбрый воин", "вежливый и благородный рыцарь". В минуты нежности Екатерина наделяет его в письмах эпитетами: "резвуша моя", "любезный мальчик" и т. д. Она высокого мнения о его способностях и военных подвигах. "Блистательная младость таковая обещает вам век благополучный и всего доброго, чего только человек желать может" (11 июня 1794); она серьезно считает его чуть ли не лучшим полководцем в Европе, забывая Суворова и французских маршалов. Впрочем, гр. Валериан З. был несомненно умнее и способнее своих братьев. Как полководец, он во время Персидского похода имел военный успех. Храбрость свою он доказывал неоднократно. Ему не чужда была известная инициатива и дальновидность во внешней политике. Живой, общительный, сердечный в обращении, З. пользовался любовью товарищей. При случае однако он умел быть строгим даже к своим ближайшим товарищам-генералам. Однажды, во время Персидского похода, сидя за столом у З., генерал-майор Цицианов стал "неловкими словами" порицать действия генерала И. В. Гудовича. З. выслушал все молча, ничего не возразив, а, встав из-за стола, отправил порицателя под команду порицаемого. По словам Массона, З. был "добр, прямодушен и храбр", хотя в то же время в характере его были и непривлекательные черты. Фельдмаршал Репнин дает в письме к Салтыкову такой отзыв о З.: "Молодой человек редких качеств и способностей, усерден неограниченно к службе, смел, внимателен ко всякому, что до его дела касается, и с тем даром, что все его любят, все довольны, и все служить с ним желают". Но доверять подобной характеристике нельзя: Репнин знал, что содержание его письма наверно станет известным императрице (что и случилось), а также кн. Платону Зубову, перед которым фельдмаршал заискивал. В действительности З. хотя и был самым лучшим и наиболее порядочным из братьев, но особенными душевными качествами и добродетелями не блистал. В честолюбивой погоне за чинами он пускался иногда на хитрости. З. был женолюбив, не менее своего брата Платона, и не напрасно Екатерина писала ему на турецкий театр военных действий, что "в городе все красавицы без него похудели". Поведение этого "интересного ребенка" в Польше относительно жен тамошних поляков возбудило общее негодование. Страсть к женщинам мешала З. быть чистоплотным в выборе своих средств, что показывает следующий случай. Когда З. искал расположения супруги некоего майора Каверина — и безуспешно, то он не задумался воспользоваться содействием ее бесчестного супруга, чтобы только добиться успеха. Наградою или благодарностью за эту услугу было назначение Каверина полицеймейстером в Москве.

Польские смуты 1794 г. представили ему возможность получить известность. В качестве генерал-майора и Александровского кавалера он получил под свое начальство значительный отряд. Его действия в Польше были довольно безрассудны и жестоки, что явилось лишним поводом для вспыхнувшего в 1794 г. бунта в Варшаве. Сама судьба наказала этого баловня счастья. Осенью 1794 г. он потерял ногу во время одной перестрелки при следующих обстоятельствах. Преследуя арьергард поляков при переправе через Буг, он отправился в рекогносцировку в одно из опасных мест, обстреливаемых неприятельской артиллерией. Полковник Рарок, подскакавший к гр. Валериану З. с его свитой, сказал: "Господа, разъезжайтесь — неприятель, увидя генерала, окруженного столь многочисленной свитой, будет по нем стрелять". Но было уже поздно. Поляки заметили свиту и открыли пальбу. Одним и тем же небольшим ядром оторвало у графа левую ногу, а у Рарока правую. Рарока оставили без всякой помощи, и от потери крови он на другой же день скончался. Зубова же отнесли в лощину, и врачи занялись ампутацией ноги. Когда его на носилках несли мимо второй линии наших войск, он держался бодро и шутил с солдатами, которые не могли удержаться от слез. Он сожалел, что не мог участвовать во взятии Праги. З. был перевезен, по его желанию, в Варшаву; здесь он несколько оправился и начал ходить на костылях. Фельдмаршал Румянцев выказал к нему чрезвычайное внимание, присылал курьеров узнавать о его здоровье, "просто — влюбился в него", по словам Екатерины. С известием о несчастье с З. в Петербург был послан курьер. Взволнованная императрица написала З. собственноручное письмо. Она была очень огорчена раной З., писала о своем "чистосердечном участии", упрекала "богомерзких поляков", которые "не стоят тех храбрых людей, кои от них пострадали". Письмо от 26 октября 1794 г. имеет целью поддержать бодрость в З.: "Опасалась я раны твоей и была зело прискорбна, дондеже увидела письма твои, курьером привезенные, а теперь восхищаюсь бодростью духа твоего. Подкрепи тебя Бог! Хвалю дух твой". За Валерианом З., собравшимся ехать в Петербург, был отправлен английский дормез и посланы "на дорогу" 10 тысяч червонцев. За боевые подвиги ему пожалован был орден св. Андрея Первозванного, чин генерал-лейтенанта, орден св. Георгия 3-й степени и сверх того — 300 тыс. руб. на уплату долгов. По словам Массона, З. на лечение пожаловано было 100 тысяч руб., и сверх того он просил еще 500 тысяч руб. на покрытие долгов. Но сведения эти сомнительны.

Валериан З. совершил свой путь не без пышности, на каждой станции он брал всю заготовленную для него подставу в 110 лошадей. В Петербург З. прибыл в начале апреля 1795 г. Он представился Екатерине в кресле на колесах. Вид З. вызвал слезы у императрицы, она осыпала его новыми подарками, стараясь смягчить горечь его положения. Она пожаловала ему прекрасный дом на Миллионной улице, принадлежавший когда-то Густаву Бирону, затем 20 тыс. руб. золотом и назначила ему ежегодную пенсию в 13 тыс. руб. серебр. По предложению Екатерины, З. поселился в Таврическом дворце, чем был очень доволен. Излишества, от которых З. не в состоянии был отказаться, мешали успешному лечению. Он остался калекой и по выздоровлении явился ко двору на костылях, на которых ходил довольно проворно. Он заказал себе искусственную ногу, но попытки его пользоваться ею были неудачны. Рана иногда давала себя чувствовать. Как-то в пылу разговора, позабыв, что у него недостает полноги, он вскочил со стула и упал на пол, отчего все повязки свалились, и рана вновь открылась. "Но вообще он здоров и все такой же красавец, как прежде", писала Екатерина (4 апреля 1795 г.). Наиболее серьезные симпатии этого "красавца" принадлежали гр. Потоцкой, с которой он находился в интимных отношениях. Это увлечение положило конец соперничеству его с Платоном. С этих пор между братьями установились хорошие отношения. В своих письмах Валериан называет брата "любезным другом, братом и отцом". Несмотря на горячее желание З. вступить с гр. Потоцкой в брак, ему этого не разрешали. По-прежнему З. продолжал быстро повышаться в чинах. Подвиги его усилили благоволение Екатерины не только к нему лично, но и ко всей семье. Державин воспел З. в оде "К красавцу".

В 1796 г. З. участвует в Персидском походе. План этой кампании был разработан Платоном Зубовым. Одна армия должна была идти на Персию — пересечь пути к Константинополю, другая атаковать его с суши, эскадра — осадить с моря, К исполнению этого проекта решено было приступить, начав Персидский поход. Командование предложили Суворову. К общему удивлению, в списке генералов, которых он решил взять с собою, не оказалось Зубовых — ни графа Валериана, ни зятя Суворова, Николая. Через пять недель после обнаружения этого Суворов отказался принять команду над войсками, предназначенными в Персидский поход. Главнокомандующим назначили вместо него Валериана З. У последнего были самые лучшие намерения, но, по словам современников, у него не было ни опыта, ни ума, необходимого для ведения подобной войны, которая всегда считалась опасной, и большинство наилучшим образом задуманных планов разбивалось. Желая возможно лучше подготовиться к походу, З. старался собрать сведения о странах, которые нужно было покорить, и об условиях, в которых придется вести кампанию. Действительность оказалась далеко не такой радужной, какою она представлялась из Петербурга легкомысленному и самонадеянному инициатору этого завоевательного проекта. Материалом для руководства Зубову служила, между прочим, довольно невежественно составленная записка греческого митрополита Хрисанфа, поданная в конце 1795 г. В ней указывалось на те выгоды, какие может иметь Россия от восточных стран. С Персией, угнетенной варварскими племенами, союз для России выгоден. Опираясь на Астрабад, русские войска легко могут зимой покорить Хиву, плодородную и богатую страну, с серебряными и золотыми рудниками. Аму-Дарья — удобный путь из Хивы в Бухару, почти превосходящую богатствами Индию. Это "обетованная земля". Среди разрозненных и враждующих племен Россия может найти союзников. Крепостью Кабулом "простая женщина овладеть может, бросив туда несколько яиц (!). Войска может быть выставлено до 50 тыс., но 5 тыс. русских в два часа времени могут его истребить и овладеть всей областью".

Эта записка вполне отвечала той преувеличенной уверенности в легкости похода, которая господствовала при дворе. Некоторые современники не видели смысла в этом походе. "Если бы меня спросили, писал один из них, причины ведения этой войны, я не в состоянии был бы объяснить". День отъезда З. был назначен на 23 февраля 1796 г. Его генералы: Корсаков, Цицианов, Бенигсен, Платов получили повеление отправиться в Кизляр. "То, что отчаивало этих господ, это общество г. Зубова, который окружает себя трусами". Во главе друзей Зубова стоял тогда ничтожный гр. Апраксин, бригадир с 4-мя орденами. Он занимал теперь при Зубове должность дежурного генерала. От Булгакова между тем пришло известие, что он занял дефиле в горах, но в дальнейших действиях стеснен из-за свирепствующих в войске болезней. З. однако рассчитывал в сентябре дойти до Исфагани. Накануне своего отъезда он был произведен в генерал-адъютанты и 23 февраля 1796 г. выступил. Силы русской армии исчислялись примерно в 30 тыс.: под начальством Корсакова — 10 тыс., и у Валериана З. — 20 тыс., причем путь его лежал по Каспийскому побережью. Обоим корпусам до их соединения предстояло совершить переход в 600 вер., прокладывая себе путь оружием или стараясь подкупами привлечь на свою сторону горные племена, силы которых считали в 600 тысяч человек. Некоторые дагестанские князья действительно примкнули к нашим войскам, однако условия для похода оказались чрезвычайно трудными. Движение упомянутых двух корпусов должно было прикрываться Гудовичем. Предполагалось по плану, что войска, заняв Баку, получат подкрепление в 20 тыс. человек и отсюда в состоянии будут продолжать движение на Исфагань. Конечной целью похода ставился Константинополь. З. говорил, что если этот план удастся, то он не вернется ранее 5 лет. "Это второй Александр!" — замечает один из современников по этому поводу. У Мегмета-паши было 120 тыс. войска, с которым он начал опустошать Грузию, желая затруднить движение наших войск недостатком продовольствия.

По выступлении З. в поход на Персию Екатерина после первых же вестей от него настойчиво и неоднократно напоминает о необходимости беречь "бесценные наши войска" (9 мая 1796 г.), заботиться о содержании и пропитании людей. 18 апреля З. выступил из Кизляра. Началась кампания удачно. 10 мая 1796 г. был взят Дербент. На Корсакова возложена была задача "овладеть этим городишкой, величаемым именем крепости". Но защитники Дербента решили сдаться без боя. Видя их приближение, Корсаков известил З. о бескровной сдаче города, но главнокомандующему не хотелось, чтобы лавры победителя доставались ему так дешево. Он поспешил сам и сделал подобие приступа, благодаря чему в одной из Дербентских башен было перерезано с полсотни человек, уже выразивших готовность сложить оружие. Екатерина же, согласно донесениям, была искренно уверена, что в самом Дербенте находилось 11 тыс., "которые твердо решили защищаться" (письмо 19 июля 1796 г.). По странной игре случая, ключи Дербента вручил Зубову 120-летний старик-горец, тот же самый, который в 1722 г. передал эти ключи Петру Великому. В тот же день, когда город был занят нашим гарнизоном, вечером в лагерь к З. приехала с большой свитой женщин персидская принцесса, красавица Хараджи-Ханум, славившаяся своим умом. По ее приказанию, старшая из женщин через переводчика заявила, что принцесса приехала просить З. о смягчении участи ее брата, Дербентского хана, Ших-Али, захваченного русскими. З. уважил ее просьбу и даже разрешил остаться с братом в палатке до утра. Ночью к палатке строго запрещено было приближаться. Утром принцесса уехала верхом обратно в город. З. сделал ее правительницей владений брата, которого удержал пока у себя, и назначил при ней совет. Позже Екатерина послала принцессе в подарок перо, серьги и перстень, причем поведение З. с принцессой "весьма одобряла", находя, что он с персиянкой поступил "как честный человек", по-рыцарски. "Вот теперь, — писала императрица — красавица и умница Хараджи-Ханум — правительница, благодаря самому благородному и вежливому рыцарю, какого только можно встретить в нынешние времена".

Известие о взятии Дербента пришло в Петербург в конце мая и вызвало чрезвычайный подъем духа. Победа была отпразднована в городе с пушечной пальбой. Екатерина особенно радовалась этому успеху, так как в нем видела оправдание своему назначению З. главнокомандующим. "Ты самый младший, но самый храбрый и наиболее привлекающий внимание генерал в Европе", писала она ему (4 июля 1796 г.). З. был награжден орденом св. Георгия 2-ой степени и получил перо на шлем.

Между тем дела шли на войне далеко не так блестяще, как это казалось из столицы. Условия похода оказались гораздо труднее, чем о них думали стратеги из Петербурга. Сведения, собранные перед походом об этих странах, оказались не только недостаточными, но и неверными. После взятия Дербента в письме к своему брату Платону Валериан З. описывал все трудности кампании, сознаваясь, что "все идет крайне медленно, и далеко мы здесь отстали от вашего предположения, как и сами знать изволите". Прежде всего войска страдали от недостатка продовольствия, чем "связывали руки" главнокомандующему. Надежда на заготовку продовольствия в Грузии далеко не оправдывалась: заготовка эта шла страшно медленно, "ни повозок, ни мешков для подвижного магазина там достать ни за какую цену" не удавалось, вследствие чего Платов и Орлов со своими полками не успели соединиться с З. и с большим опозданием выступили из Кизляра. Чувством крайней тревоги продиктованы следующие строки из письма З.: "Магазейн частями отправляется, и когда остальные транспорты придут, Бог ведает; слышу только, что из Кизляра один транспорт вышел, но что волы истянулись и падают. В Астрахани хлеба ни зерна нет и транспортных судов готовых только десять, а когда хлеб придет и все по предположениям пойдет, не знаю; а обнадеживаниям здешним верить перестаю, потому что случалось, когда скажут к двенадцатому числу поспеет, то и к двадцатому другого месяца не исполнено. Зайдя в Баку, боюсь, чтоб не оставили меня без хлеба". Ввиду этого З. настойчиво просил брата принять "верные меры" к обеспечению войск "пропитанием". Вместе с тем он просил к осени прислать, согласно предположению, подкрепления, так как потери людьми тоже были очень чувствительны. Кроме того, нужны были войска и для гарнизонной службы в занятых крепостях. Гудович полагал "совсем не то" о Дербенте, каким его нашел З. Крепость была хорошо укреплена природой местности, широкой и твердой стеной. По мнению Гудовича, достаточно было для защиты ее двух рот. А между тем оказывалось, что для ее удержания необходимо не меньше трех батальонов. Кавказские горцы оказались храбрым народом. Дробить армию на значительные отряды было нецелесообразно, а мелкие отряды подвергались постоянной опасности нападений со стороны горных племен. Этим "вероломным и хищным жителям" никому нельзя было отказать "в знатной степени дерзости и храбрости". Их "разбойничьи партии" отваживались нападать на самые цепи русских войск, чувствуя себя в родных горах в полной безопасности от поисков русскими, "а хотя бы и открылись где, то их выжить трудно". Сведения о трудности Персидского похода достигали и до Петербурга; в июне 1796 г. там распространился слух, что персияне выжгли за собой все пространство от Дербента до Баку, лишив тем самым наши войска воды и травы. Зубова тревожил также Ага-Мегмет-Хан, который хотя и отступил, ввиду изнурения своих войск, однако сохранял полную возможность своего возвращения вновь на берега Аракса. З., впрочем, "не страшась потерь", надеялся преодолеть все затруднения, но считал долгом "открыть" брату Платону "настоящее положение", ввиду того, писал он, что "судили весьма легко о здешнем крае, потому что никому здесь быть не случалось". Действительно, Зубову скоро удалось занять Баку. Сам хан вручил ему ключи от города на границе своих владений. Восхищенная подвигами своего любимца, Екатерина находила, что "гр. Зубов сделал в два месяца то, для чего Петру І потребовалось два похода, и притом он встретил более сопротивления, чем император" (19 июля 1796 г.). Армия расположена была в Баку. К Зубову был послан талантливый инженерный офицер де Воллан. З. отправил его с инструкциями и картами, по которым тому предстояло пройти 600 вер., раньше чем встретит неприятеля. Между тем этот неприятельский 40-тысячный отряд ждал лишь момента, после сражения с русскими, отрезать им отступление, так как он занимал пространство между русским отрядом и морем. Придерживаясь в войне планов Петра Великого, Зубов намеревался, укрепив Дербент и Баку, захватить всю армянскую торговлю шелком с Индией и Турцией. Для начала З. было ассигновано 3 млн. руб., которые он мог расходовать безотчетно, сообразно обстоятельствам.

Скоро сдались Кубань и Ганза. За боевые подвиги гр. Валериан З. пожалован был не по старшинству в генерал-аншефы. Кн. Платон З. был очень недоволен, что Валериан — генерал-аншеф: он не мог примириться с тем, что его "креатуры" в одном чине с ним. Впрочем, повышение З. возбудило много неудовольствий: князь С. Голицын и гр. Ферзен — генерал-лейтенанты — подали прошения об отставке.

Чем далее шло дело, тем яснее становилось, что план Персидского похода, плохо задуманный и еще хуже разработанный, неисполним, ибо требовал от государства непосильных затрат — миллионов руб. и сотен тысяч войска. Смерть Екатерины прекратила военные действия. Павел, едва вступив на престол, минуя З., послал особое повеление каждому полковнику: "С получения сего выступать на непременные квартиры такой-то губ., в такой-то город". Он хотел, чтобы спешное возвращение войск совершилось без ведома главнокомандующего. Зубов и весь его штаб, покинутые в неприятельской земле, неминуемо оказались бы в плену у персов, если бы атаман Платов с казаками, вопреки высочайшему повелению, не остался охранять З. и генералитет. За этот поступок Платов по возвращении в Россию был посажен в Петропавловскую крепость, где томился более трех лет. Вернувшись из Персии, З. вышел в отставку. Весной 1797 г. он жил со своей молодой женой в Хорошеве, близ Москвы, куда избегал заезжать. В 1798 г. З. получил дозволение ехать на воды "по причине болезненных его припадков". Предварительно он заехал в Москву. Узнав об этом, Павел поручил гр. Салтыкову спросить З.: "какую имел он нужду проситься в одну сторону, а потом ехать в другую, совсем противоположную" (29 июня 1798 г.). Из полученного от З. объяснения император вывел заключение, что здоровье З. "не весьма расстроено, судя по его предположениям", и приказал оставаться ему в Москве (14 авг. 1798 г.). Однако Павел и на этом не успокоился и 16 сент. 1798 г. поручил Салтыкову "поближе примечать за поведением и связями Валериана Зубова и извещать партикулярно". В апреле 1799 г. высочайше было повелено Валериану З. ехать жить в свои деревни; ему не было даже разрешено проститься с братом Платоном. Батурину, Щербачеву и Митрофанову, бывавшим у него в доме, также приказано жить по своим имениям. Указом 22 августа того же года имения З. были конфискованы "за недостающие суммы по Персидскому походу". Несмотря на опалу, постигшую З., Державин написал оду на его возвращение, которая, хотя и не была напечатана, но в списках ходила по рукам у многих.

З. поселился в своих курляндских имениях. Здесь, между прочим, он владел великолепным дворцом, построенным Анной Иоанновной еще в бытность ее герцогиней курляндской. В имении были прекрасные обширные сады, и оно приносило до 40 тыс. ежегодного дохода. З. вместе с братьями не терял однако надежды вернуться ко двору. Благодаря поддержке петербургских друзей, интригам сестры О. А. Жеребцовой и благосклонности к Суворову Павла І, Зубовым удалось наконец добиться снятия опалы. В самом конце 1800 г. они снова были призваны ко двору. Валериан З. был назначен директором второго кадетского корпуса. Указом Сенату от 4 декабря 1800 г. ему были всемилостивейше возвращены имения, конфискованные казной. Однако пользование имениями было предоставлено собственно за несколько дней до смерти Павла. По этой причине З. должен был вместе с братьями Платоном и Николаем жить в долг на те суммы, которые им выдавал вперед берлинский банкир Левò. 16 февраля 1801 г. Валериан З. в первый раз приглашен был во дворец на концерт и ужин. Затем в течение февраля и марта он получал подобные приглашения неоднократно.

Валериан З. принимал участие в заговоре против Павла. Он ссылался на то, что императрица Екатерина приказала ему и брату Платону смотреть после нее на Александра Павловича, как на единственного наследника и будущего законного государя. Он сильнее всех, как уверяют, восставал против убийства Павла. Вечером 11 марта, после собрания у Талызина, Валериан З. отправился к Михайловскому замку с тем отрядом, который вел Пален. Будучи самым порядочным из всех братьев, он являлся для Палена как бы заложником за них. З. прибыл во дворец (вместе с намеренно или случайно запоздавшим Паленом) значительно позже других заговорщиков, когда уже стало известно о смерти Павла. В одной из зал дворца он заметил стоявший там пехотный караул. Желая узнать настроение солдат, он подошел к ним и поздравил с новым государем. Приветствие было встречено так враждебно, что граф поспешил удалиться.

Указом 30 марта 1801 г. З. назначен был одним из 12 членов Непременного Совета. В начале 1801 г. он подал императору Александру обстоятельную записку под названием: "Общее обозрение торговли с Азиею". В ней он излагал план, как овладеть торговлей с Персией и Индией. В согласии с мыслью Петра І он предлагал соединить каналом Волгу и Дон и полагал, что соединение морей Балтийского и Каспийского через Черное и Средиземное с Атлантическим океаном является предприятием "колико важным и величественным, толико и полезным" для государства. Для персидской торговли лучшим центром является Баку — единственное удобное место. Это лучший порт, в нем корабли могут безопасно стоять на семи саженях глубины. Окрестности изобилуют нефтяными ключами и превосходной каменной солью. Потребность в этих естественных произведениях и нужда в покупке русских товаров привлекает сюда "великое множество" купцов из соседних областей; весь Ширван все произведения свои доставляет в Баку. Значение этого порта увеличивается тем, что отсюда имеется хорошее сухопутное сообщение с Персидским заливом, идущее через богатейшие внутренние провинции. Таким образом, укрепив и надлежащим образом устроив Баку, можно его сделать средоточием всей персидской торговли, а через то получить сильное влияние и на всю Персию. З. указывал также, что в войне с Персией Екатерина II руководилась, главным образом, желанием основать нашу торговлю с Персией. Для обеспечения наших границ и безопасности торговли необходимо укрепить Грузию и занять пространство между нею и Каспийским морем до Баку, для исправления нашей кавказской границы. Что касается Индии, то основание торговли нашей с ней можно положить в Астрабаде, за неимением другого более выгодного пункта. Для более точных сведений надо "отрядить знающих и достойных доверенности людей к описанию путей до самого Индостана". Эта записка рассматривалась 31 марта 1802 г. и позже в Интимном Комитете и произвела там известное впечатление. Один современник (13 авг. 1802 г.) писал: "Предложенные меры, возложенные на человека, облеченного достаточными полномочиями, могут быть испытаны без ружейного выстрела, если бы шеф присоединил к талантам знание этой страны, столь мало доступной, и уменье обходиться с азиатами. Не в упрек сказано, таким человеком не может быть Кнорринг, а Валериан был бы человеком дела". Несмотря на свою "Записку", Валериан З. не был призван к делам и вообще не выдвинулся при Александре I. Вместе с Платоном он даже потерпел опалу при новом царствовании и подвергнут был настолько явному надзору тайной полиции, что в личной аудиенции жаловался Александру I на действия агентов, находя, что он с братом не заслужил такого недоверия. Валериан З. умер 21 июня 1804 г. и похоронен в Троицко-Сергиевской пустыни (на Петергофской дороге). Он был женат на графине Потоцкой, урожденной Любомирской, которая после смерти В. Зубова вышла замуж за Уварова.

Бантыш-Каменский, "Словарь достопамятных людей русской земли", Москва, 1847 г. — Гельбиг, "Русские избранники и случайные люди в XVIII в., CVІІ. ("Рус. Ст." 1887, кн. ХІ). — "Кн. Платон Александрович Зубов" ("Рус. Стар." 1876 г.) — Валишевский, "Павел I" (тут портрет Зубова), изд. Суворина. — Вел. кн. Николай Михайлович, "Император Александр I", СПб., 1914. — Шильдер, "Император Александр І", т. т. I и II (тут приложен портрет Зубова). — "Цареубийство 11 марта 1801 г.", СПб., 1907. — Шумигорский, "Император Павел I", СПб., 1907. — "Бумаги Екатерины" ("Сб. Ист. Общ.", XXIII, XLII). — "Письма Зубова" ("Рус. Арх." 1873). — Соч. Державина, V. — "Записка Зубова о торговле с Азиею" ("Рус. Арх." 1873). — Архив кн. Воронцова, т. т. VIII, X, XIII, XIV, XX. — Григорьев, "Заметки Хрисанфа о походе в Персию" ("Чтения" 1861, I, 5). — "Письма Безбородко" ("Сб. Ист. Общ.", XXVI, XXIX). — Бумаги Репнина ("Сб. Ист. Общ." XVI). — Письмо Румянцева ("Рус. Ст." 1873, VIII). — Храповицкий, Дневник, СПб., 1874. — Записки гр. Комаровского ("Осмнадцатый Век", I). — "Осмнадцатый век", т. II, III, IV. — Л. Н. Энгельгардт, "Записки", Москва, 1868. — Masson, "Mémoires secrets", Paris. — Castera, II. — Вейдемейер, "Двор", II, 145. — Карабанов, "Долгоруков". — Russica, II. — Вел. кн. Николай Михайлович, "Гр. Строганов", т. II, СПб. — "Военно-энциклопедический словарь", ч. VI, стр. 639. — "Русские портреты XVIII и XIX столетий". Изд. велик. князя Николая Михайловича, СПб., 1909 г. — Опись документов и дел, хранящихся в Сенатском Архиве, отд. III, т. II, СПб., 1911. — См. также литературу о кн. П. А. Зубове.

К. Кудряшов.

{Половцов}

Зубов, граф Валериан Александрович

— генерал от инфантерии, покоритель Дербента, род. в 1771 г., воспитывался дома и ок. 1784 г. был записан вахмистром в кон. гвардию, а в 1785 г. произв. в корнеты. В 1789 г. он, пожелав принять участие в тур. войне, был переведен в армию подполк. Явившись в армию после взятия крепости Бендеры, он тотчас же был командирован Потемкиным обратно курьером с "известием". В СПб. за доставление "знатной вести" З. произвели в полк., назначили флигель-адъютантом Его Императорского Величества и осыпали наградами. В это время брат его, Платон, уже пользовался благоскл-стью Имп-цы. В 1790 г. З. возвратился к армии с Выс. рекомендацией к Потемкину, которого просили "доставить З. случай отличиться". Потемкин, как рассказывают соврем-ки, относился "противно" к фамилии З., а потому будто бы назначил волонтера на такую батарею, что после бомбард-ки полк. З. уцелел на ней лишь сам-шесть. Однако, отличаясь исключит. личн. храбростью, З. с честью выдержал боев. крещение и в день штурма Измаила, командуя частью колонны, отважно овладел кавальером и частью вала (у Килийск. ворот). За этот подвиг он был награжден чином бриг-pa и пожалован в полк. лейб-гвардии Измайл. п. В 1791 г. З. был пожалован орд. св. Александра Нев., а в след. году, по окончании войны с Польшей, в которой участвовал с отличием, он заслужил почет. звание корнета кавалергард. корпуса, шефом которого был его брат Платон. В 1793 г. З., возведенный в граф. дост-во, вновь принял участие в польск. войне и находился под ком. Суворова во всех победоносн. боях этого года. В одном из них, при переправе через р. Зап. Буг, ядро оторвало З. ногу, что вывело его из строя почти на 3 г. Имп-ца Екатерина II щедро наградила раненого, пожаловав ему чин генерал-пор., орд. св. Георгия 3 ст., драгоцен. собол. шубу, а вскоре и орд. св. Андрея Первозв. Вслед за этим З. был отправлен за границу, откуда возвратился готовым на новую боев. службу; ортопедисты того времени так удачно сделали ему искусств. ногу, что он мог свободно оставаться на коне сутками. В конце 1795 г. Имп-ца вверила 24-лет. З. "глав. команду" над 35-тыс. корпусом, предназначенным для действий против Персии, а в конце 1796 г. произвела его в генерал-аншефы. Прибыв к армии, З. проявил себя сразу же отлич. админ-ром. Обдуманно организовав поход. он принял все меры к тому, чтобы войска не терпели нужды, для чего им был превосходно разработан план совокуп. действий сухоп. войск и Касп. флотилии, которая подвозила продовольствие, боев. припасы, укомпл-ния, доставляла десант. отряды и пр. Один из участников похода справедливо указал в своем "журнале", что "употребление понтон. мостов, осад. артиллерии, подведение траншей и подвижн. магазины показывают правил. методу войны", которую З. употребил для завоевания обшир. областей. Выступив в поход в полов. апр. 1796 г., З. уже 3 мая взял крепость Дербент, "сии златыя врата Кавказа", а к ноябр. успел покорить ханства: Дербентское, Кубинское, Бакинское, Казикумыхское, Ширванское, Карабагское, Шекинское и Ганжинское, прочно стал лагерем на р. Куре, перебросив часть войск в Муганскую степь, угрожая Тегерану, дорога к которому была очищена от "персианцев". Почти 1000-верст. поход. сопряженный с неимовер. трудностями и борьбой с дикой природой, безусловно составляет видную главу в истории рус. армии, которую, однако, предстоит еще разработать детально, чтобы почувствовать, как в 1796 г., по выражению соврем-ка, "прославились могущество, дисц-на, храбрость и терпение рус. воинов". За взятие Дербента З. был щедро награжден Имп-цей, пожаловавшей ему орд. св. Георгия 2 кл., алмаз. знаки к орд. св. Андрея Первозв. и брил. перо на шляпу. Со смертью Имп-цы судьба З. резко изменилась. Все блестящие результаты похода были признаны в СПб. ничтожными. Помимо главнокомандующего командиры полков получили Выс. повеления о "немедл. выступлении на непременные квартиры". Казалось бы, что такое игнорирование свыше главнокомандующего должно было внести дезорг-цию в корпус, но этого не случилось благодаря тактичности и настойчивости З. Он приказал всем начальникам прибыть в "ставку главнокомандующего на воен. совет" и предложил им обсудить свой план обрат. похода. Организовав выступление войск в полов. фвр. 1797 г., З. отправил в СПб. донесение, а сам деят-но занялся обеспечением войск продовольствием. Во время обрат. похода, 27 апр. 1797 г., З. был отставлен от службы, т. к. подвергся в числе прочих З. опале. Поселившись в своих имениях в Курляндии, З. нек-рое время был под надзором полиции. В 1800 г. он получил прощение и был вновь принят на службу генералом от инфантерии, а 6 декабр. назначен дир-ром 2-го кадетск. корпуса. В этой новой должности З. проявил себя заботл. начальником. Помимо разл. администр. распоряжений, направленных к улучшению разнообраз. сторон жизни корпуса, он навсегда оставил веществ. памятник в виде капитальн. зданий корпуса, существующих и ныне. Замечат. чертой З. как дир-ра было жалостливое отношение к беднякам-родителям. Он широко практиковал прием в кадеты сверх штата, причем родители вносили посильн. плату, а прочее относилось на хозяйственные суммы корпуса, если же последних не было, то З. платил из личн. средств. Когда 21 июля 1804 г. он умер от "водяной болезни", то оказалось, что "негласных" кадет набралось 212 чел. Имп. Александр I повелел отпускать на их содержание особ. сумму. Память о гр. Валериане З. сохранилась и на позднейшие времена: в Сергиевой пустыни над его могилой возведена церковь во имя св. Валериана, при которой братьями его устроено помещение для изувеченных на войне инвалидов. По словам Державина, гр. Валериан З. "имел прекрасную душу; быв вельможей, внимал несчастным, откровенно принимал своих и чуждых; не оскорблял надмен. взором старших и не одним участием, но делами приобрел уважение". По отзывам же др. современников, его внутр. свойства не соответствовали его красивой наружности: они называют его легкомысленным, развратным, злопамятным и жестоким и считают его хотя и менее ограниченным, чем его брат Платон, но все же далеко не умным. Во всяком случае на репутации З. осталось соучастие, правда пассивное, в событии, происшедшем в ночь на 12 мрт. 1801 г. З. оставил, между прочим, любопыт. сочинение: "Общее обозрение о торговле с Азией" (напечатанное в "Сыне Отечества" и "Сев. Арх." за 1829 г.).

{Воен. энц.}