Заруцкий, Иван Мартынович (Иванович)

— один из виднейших вожаков воровского казачества в эпоху Смуты, был уроженцем западной Руси. По некоторым известиям, он родился в городе Тарнополе, мальчиком попал в неволю к крымским татарам, а оттуда бежал на Дон, где стал казаковать. Выделившись своими недюжинными способностями из окружающей его среды, З. стал одним из донских атаманов. Он рано примкнул к Смуте, был сторонником первого Лжедимитрия и вместе с ним прибыл в Москву, где, впрочем, не играл сначала заметной роли. З. вернулся на Дон, откуда после гибели Самозванца явился к Болотникову и Лжепетру. Вместе с ними он стоял под Москвой, а затем в Туле переносил тягости осады этого города войсками Шуйского. Из Тулы З. отправился в Северские города отыскивать "царя Димитрия Ивановича", упорные слухи о чудесном спасении которого во время московского майского движения 1606 года держались на Руси и распространялись теми, кому выгодна была дальнейшая смута. Благодаря своевременному удалению из Тулы, вскоре после этого взятой Шуйским, З. избежал неминуемой гибели. При этом ему посчастливилось. В Стародубе З. действительно нашел "царя Димитрия Ивановича", т. е. второго Самозванца, известного в истории под именем Вора, и поступил к нему на службу. С этой поры начинается быстрое возвышение З. Красивый, статный, видный, смелый, энергичный, умный атаман пришелся по душе Вору и стал одним из приближеннейших к нему лиц. Наряду с указанными свойствами, З. отличался жестокостью, лукавством и неразборчивостью в средствах. Один из наблюдательных современников Смуты так характеризует знаменитого воровского военачальника: "воевода же над казаческими полки был московской служилой ротмистр пан Иван Заруцкой. Сей бысть не нехрабр, но сердцем лют и нравом лукав". Последние качества удалого атамана не были, впрочем, предосудительными в глазах Вора, который ценил в своем любимце безусловную преданность его своему делу, себе и выдающуюся распорядительность. И действительно, второй Лжедимитрий имел полное основание дорожить З. и отличать его. Так З., отправленный на Дон с целью привлечь на сторону Вора новые силы, сумел весною 1608 года привести в Орел к "царю Димитрию Ивановичу" 5000-ный отряд казаков. Затем ему и Лисовскому были подчинены все казацкие войска Самозванца. Подобным образом при первом походе Вора к Москве З. командовал правым крылом его армии. Когда же "царь Димитрий Иванович" обосновался в Тушине, З. занял одно из первых мест в совете царика, который пожаловал своего любимца саном боярина. Казацкий воевода оказал в это время много услуг делу Вора. Особенно прославился он в день неудачной для "царя Димитрия Ивановича" битвы под Москвой. Это сражение, губительное для тушинцев, произошло в 1609 году, в Троицын день, и началось нападением воровских войск на предместья Москвы. Большой отряд их подошел к столице, разбил высланных против него москвичей, прогнал их до самого города, возвратился и стал за Ходынкой на берегу. Царь Василий Шуйский выслал против тушинцев свои войска с пушками и гуляй-городами (подвижными укреплениями). Поляки овладели было этими гуляй-городами, но в это время к москвичам подошли значительные подкрепления. Тогда войско Шуйского перешло в наступление, отбило свои гуляй-города, погнало неприятеля и чуть было не ворвалось в самое Тушино. Но здесь то подоспел З. со своими Донскими казаками. Он вступил в жаркий бой с москвичами и сумел удержать их на реке Химке.

Однако З. все же нельзя причислить к безоглядным сторонникам Вора. На первый план он ставил свои личные цели, а, по своему западнорусскому происхождению, имея некоторые связи с поляками, не прочь был иногда поближе сойтись с ними. Поэтому, когда "царь Димитрий Иванович" вынужден был в январе 1610 года бежать из Тушина в Калугу, З. обнаружил склонность примкнуть к сторонникам Сигизмунда и во время совещания многих влиятельных тушинцев с послами польского короля согласился не признавать ни Шуйского, ни царика. И даже тогда, когда громадное большинство Донских казаков потянулось в Калугу к "царю Димитрию Ивановичу", бывший атаман не последовал за своими боевыми товарищами, а предпочел отправиться в стан польского короля под Смоленск. Оттуда З. с войском гетмана Жолкеевского отправился походом на Москву. Впрочем, отношения между родовитым талантливым паном и выскочкой тушинским "боярином" не наладились. Вследствие этого З. вернулся к Вору и верно служил ему до дня гибели царика, т. е. до декабря 1610 года. Смерть Самозванца поставила перед его "боярином" вопрос: договориться ли с поляками, или действовать на свой страх.

Сначала З. решается как будто на первое. По крайней мере в феврале 1611 года он ведет переговоры с Сапегой. Тем временем на Руси, под влиянием пробудившегося сознания национальной опасности, по призыву патриарха Гермогена и по почину думного дворянина и рязанского воеводы Прокопия Ляпунова поднялось первое земское ополчение для очищения Москвы от овладевших ею поляков. З. понял значение этого народного движения, учел выгоды, которые оно ему сулило, и сделал свой выбор. Поэтому со своими казаками, очень любившими своего вождя, он двинулся под Москву на соединение с Ляпуновым. Значительные силы, приведенные З. под стены столицы, личные способности и влиятельное положение его среди бывших тушинцев, наконец, высокий сан, полученный им от покойного царика и в то смутное время имевший такую же силу, как и чины, пожалованные другим лицам при Борисе Годунове и Василии Шуйском, выдвинули бывшего донского казака на одно из самых первых мест в государстве. Когда под Москвой образовался совет всей земли, то во главе его стали троеначальники: боярин князь Димитрий Тимофеевич Трубецкой, "боярин" Иван Мартынович Заруцкий и думный дворянин Прокопий Петрович Ляпунов. Двое из них представляли собой интересы казачества, а третий стоял во главе земщины. Ляпунову, обладавшему очень твердым характером и опиравшемуся на сочувствие очень влиятельных земских кругов, удалось мало-помалу приобрести первенствующее значение в подмосковном стане и на совете всей земли. Он провел 30-го июня 1611 года ряд постановлений, очень невыгодных для казачества, но вполне отвечавших интересам государства. После этого и сам по себе непрочный союз между двумя враждебными по существу частями подмосковного ополчения окончательно распался. Этим обстоятельством воспользовался властолюбивый и неразборчивый в средствах З. Судьба давала ему возможность загладить прежние вины перед Русью, став одним из вождей национального движения и приняв участие в спасении русской государственной самобытности. Но З. как был, так и остался искателем приключений, неспособным возвыситься хоть сколько-нибудь до понимания государственных интересов.

Бывший казак, ставший боярином, начал домогаться первенствующего положения в государстве. На дороге ему стоял Ляпунов. З. решил отделаться от опасного и ненавистного соперника. Он "и чести позавиде Прокопиеве и злую крамолу нань состави". Когда в казачью среду была умело пущена составленная по приказанию недругов Ляпунова подложная грамота его, в которой земский вождь якобы подстрекал земских людей бить и казнить казаков, где бы они ни встретились, З. сумел поддержать возмущение, вспыхнувшее у казаков. Благодаря его проискам, Ляпунов "предан бысть в кровоядныя руки злочинному сонмищу, идеже без зла не спят", другими словами, позван был для объяснения в казачий круг. Пылкий и гордый предводитель земщины во время объяснений с казаками не захотел сдержать себя и был 22-го июля 1611 года убит разъяренной толпой. Его единомышленники, объятые ужасом, покинули подмосковный стан, и З. на время увидал себя господином положения. Под Москвой остались лишь тушинцы. По родовитости среди них первое место принадлежало князю Трубецкому, но вследствие бездарности и ничтожества этого вождя фактически главная роль попала в руки З. Он вместе с Трубецким присвоил себе доходы с богатой Важской волости. Вместе с Трубецким "боярин" З. рассылал грамоты по городам, зовя рати на очищение столицы государства от поляков. Влиятельная Троице-Сергиева обитель под давлением З. составляла воззвания, приглашавшие уездных людей на соединение с подмосковными "боярами и воеводами".

Между тем в голове у предприимчивого тушинца созрел новый смелый план. Пользуясь своей близостью к вдове Вора, Марине Мнишек, с которой З. вступил в интимные отношения во время пребывания своего в Калуге, "боярин и воевода" задумал провозгласить царем Воренка, т. е. маленького сына "царя Димитрия Ивановича". При таком обороте дел З. упрочил бы свое положение, став на долгое время фактическим правителем государства. Однако подобная перспектива не сулила ничего доброго исстрадавшейся Русской земле, поэтому даже в подмосковном стане затея З. встречена была без особого энтузиазма. В особенности же встревожила она великого молитвенника земли Русской, святого патриарха Гермогена. Патриарх поспешил обратиться к земским людям с пламенным увещанием "отнюдь на царство проклятого паньина Маринкина сына не хотети". Увещание святого Гермогена пало на благодарную почву, и вожди нового нижегородского ополчения, Кузьма Минин и князь Димитрий Пожарский, всецело прониклись лозунгом великого стоятеля и страдальца за родную землю. Тогда З. со свойственной ему изворотливостью попытался найти другой способ удержаться у власти. Сначала, правильно оценив важное стратегическое и политическое значение Ярославля, тушинский "боярин" пытается овладеть этим городом. Потерпев неудачу в своем замысле, З. 2-го марта 1612 года присягнул третьему Лжедимитрию, Псковскому Вору, который еще в декабре 1611 года прислал в подмосковные таборы свое посольство.

Однако земское движение, направленное и против поляков и против казаков, все более и более крепло в стране. Оно, благодаря большим финансовым способностям Минина и толковым военным мерам Пожарского, располагало большими материальными средствами и внушительной военной силой. Передовые отряды земского ополчения постепенно захватывали подступы к Москве, оттесняя и разбивая казаков, многие из которых, привлекаемые щедрым жалованьем, переходили под знамена князя Пожарского. Тогда З. затеял новую игру. Он отправил в Ярославль просьбу о помощи против поляков и лицемерно выражал раскаянье в том, что присягал Псковскому Самозванцу. Но честный князь Пожарский остался холоден к заигрываньям З. После этого З. прибег к испытанному уже им однажды средству. Он и ближайшие его приверженцы отправили своих агентов в Ярославль. Те организовали, но неудачно, покушение на князя Пожарского. Задуманное злодеяние не удалось: подосланные убийцы были схвачены и раскрыли все обстоятельства заговора. Дальновидный Пожарский простил второстепенных участников заговора и отправил их в подмосковные таборы изобличить своих подстрекателей.

В таборах поднялось большое волнение, которое еще более усилилось, когда обнаружилась новая интрига З. Он вступил в переговоры с гетманом Ходкевичем, шедшим на выручку сидевших в Москве поляков, и таким образом окончательно изменил общенародному делу. З. увидел, что положение его в лагере под Москвой сильно поколебалось. При этом к столице приближалось общеземское ополчение. Тогда в августе 1612 года казацкий "боярин и воевода" с оставшейся ему верной значительной частью казаков ("мало не с половиной войска") ушел в Коломну, а оттуда, увлекая за собой Марину Мнишек с Воренком, в Михайлов. З., по-видимому, сначала не терял надежды провести на избирательном соборе кандидатуру Воренка, но всенародный выбор 21-го февраля 1613 года царем Михаила Феодоровича Романова нанес решительный удар чаяниям закоренелого тушинца.

Тем не менее отважный "боярин и воевода" не хотел признать себя побежденным. Он цеплялся за окраинные города Московского государства и пытался именем Марины Мнишек и Воренка поднять новую смуту в стране. Эти попытки продолжаются и во время "подвига" царя Михаила в столицу. Новое правительство со своей стороны начинает энергичную ликвидацию внутренних нестроений и на одно из первых мест ставит борьбу с З. Против него из Москвы был отправлен боярин князь Иван Никитич Одоевский с ополчениями из Суздаля, Владимира, Тулы и Рязани. Среди сторонников "тушинского боярина" началась рознь. Многие из его приверженцев, узнав о воцарении Михаила Феодоровича, покинули З. Некоторые города изменили Воренку и целовали крест законному государю. Тогда З. "с Маринкою поиде прямо к Воронежу". Здесь его настиг Одоевский и имел с ним упорный бой. После этого сражения З. "перелезе через Дон" и степью направился к Астрахани, где и зимовал.

Тушинский "боярин" не терял присутствия духа. Его поддерживала малосбыточная надежда возвратить себе власть над Москвой. З. тешился мыслью если не о царской короне, то о регентстве в малолетство Воренка. Есть известие, что З. именно в это время обвенчался с Мариной Мнишек. Скорее обманувшаяся, чем обманщица, польская панна, ослеплена была блеском короны, которою некогда венчал ее Расстрига. Она серьезно считала себя законной русской государыней и думала, что брак с нею давал право на власть и ее мужу. Этим самообманом Марины, вероятно, и воспользовался З. В то же время бывший атаман не терял надежды снова поднять вольное казачество, посылал "прелестные" грамоты на Дон, но не имел успеха. Получив государево "многое жалованье", донцы объявили, что они не начнут нового "воровства". Впрочем, среди этих казаков нашлось около 500—600 человек, которые прельстились затеваемым З. походом на Самару и "добычей зипунов" во время этого предприятия.

Все же конец З. был близок. Воровской вождь своими насилиями и грабежами своих шаек возбудил всеобщую ненависть жителей города Астрахани, и они весной 1614 года сели от него в правильную осаду. На помощь к ним из Москвы шли боярин И. Н. Одоевский, окольничий С. В. Головин и дьяк Василий Июдин. З. не стал дожидаться высланной против него московской рати. Он испугался появления под Астраханью "казанца Василья Хохлова с ратными людьми", которых выслал против З. распорядительный терский воевода П. В. Головин. Силы опасного воровского атамана быстро таяли, и он в мае 1614 года с Мариной Мнишек и Воренком бежал на "Яик", где и укрылся на Медвежьем острове, но был там после боя захвачен стрелецким головой Гордеем Пальчиковым и головой Севастьяном Онучиным, которые были отправлены Одоевским для поимки опасного вора. 6-го июля 1614 года З. был привезен в Астрахань, а оттуда вместе с Мариной Мнишек и Воренком был отправлен в Москву. "На Москве же тово Заруцково посадиша на кол, а Воренка повесиша, а Марина умре на Москве".

Собрание Государственных Грамот и Договоров. — Полное Собрание Русских Летописей, т. XV, первая половина. — Русская Историческая Библиотека, т. XIII, издание второе. — Сочинения по Смуте Соловьева, Карамзина, Иловайского и др. — С. Ф. Платонов, "Очерки по истории Смуты". — Пав. Пирлинг, "Исторические статьи и заметки". — П. Г. Любомиров, "Очерки истории Нижегородского ополчения". — Васенко, "Бояре Романовы и воцарение Михаила Феодоровича". — И. И. Железнов, "Маринкин городок" (II том "Уральцев", 1910 г.). — Ник. Колаисовский, "Лебедянский Троицкий мужской монастырь" ("Тамбовские Епархиальные Ведомости" 1876 г., № 19; в этом труде любопытна запись для поминовения "боярина Ивана Мартыновича Заруцкого").

Пл. Васенко.

{Половцов}