Пестель, Иван Борисович

— член Государственного Совета, т. с., саксонец по происхождению, родился в Москве 6-го февраля 1765 года и в детском возрасте (2-го мая 1774 года) был зачислен своим отцом, Борисом Ивановичем, в то время почт-директором в Москве, на службу в армейский полк Саксонского короля Станислава Августа (который был также и королем польским), пожаловавшего его прямо в майоры. Но уже в 1780 году (27-го декабря) молодой Пестель в чине ротмистра перешел в русскую службу, а затем, 20-го марта 1782 г., был уволен в отставку секунд-майором и определен с чином коллежского асессора на службу в Московский почтамт помощником почт-директора. Служа при своем отце, Пестель в порядке постепенности был произведен 25-го октября 1784 года в надворные советники, а затем награжден (6-го июня 1787 года) орденом св. Владимира 4-й степени. По увольнении его отца от службы 3-го октября 1789 года надворный советник Иван Пестель был назначен на его место Московским почт-директором; он имел тогда от роду с небольшим 24 года.

В 1792 году (22-го сентября) Пестель был произведен в коллежские советники, а затем, в 1793 году (сентября 2-го) был награжден орденом св. Владимира 3-й степени. Около этого времени он вступил в брак с дочерью действительного статского советника Брока, Елизаветой Ивановной, женщиной очень умной, образованной и даже ученой; от нее Пестель имел несколько сыновей (см. выше о Борисе и Владимире и ниже — о Павле Ивановичах П.). Вступление на престол императора Павла I и последовавшее затем его коронование, по-видимому, доставили Пестелю случай обратить на себя благосклонное внимание нового императора, который некоторое время щедро его награждал. Желая перестроить дом графа А. А. Безбородко в Москве, приобретенный казной для предстоявшего коронования, император Павел предписал Пестелю исполнить эту комиссию, равно как приказал отпустить ему на этот предмет 15000 рублей из почтовых доходов (9-го декабря 1796 г.); пожалованный 13-го ноября 1796 г. чином статского советника, П. в день коронования императора Павла 5-го апреля 1797 г. был награжден орденом Анны 2-й степени; кроме того, государь пожаловал ему в вечное и потомственное владение триста душ в Трубчевском округе Орловской губ. Через год (15-го мая 1798 г.) П. был произведен уже в действительные статские советники. Недовольный медленным доставлением ему бумаг от петербургского почт-директора Балашева, император вызвал к себе Пестеля и назначил его почт-директором в Петербурге (30-го октября 1798 г.) на место д. с. с. Гана, за старостью и болезнями уволенного от всех дел, а вместе с тем и членом Главного Почтового Правления. Вскоре (6-го апреля 1799 года) Пестель сделан был правящим должность президента Главного Почтового Правления, на место уволенного от этой должности Д. П. Трощинского, и награжден орденом св. Анны 1-й степени. Указом 17-го апреля 1799 года Пестелю, кроме того, было вверено ведение и управление состоящими при С.-Петербургском почтамте секретной экспедицией и цензурой иностранных газет и юридических сочинений, причем повелено было сопряженный с этой частью за пересылку по почте доход обратить в его пользу. Но вскоре, впрочем, и Пестель подвергся гневу императора, и в том же 1799 году был уволен от занимаемой им должности, причислен к Герольдии, после чего, не получая никакого назначения, проживал в Москве со своим семейством, находясь в крайне стесненных денежных обстоятельствах. Это последнее побудило его немедленно по вступлении на престол императора Александра I ехать в Петербург, где он предполагал, по совету петербургского военного губернатора Палена, друга его отца, просить о возвращении ему прежде занимаемого им места президента Почтового Департамента. Но, приехав в столицу, П. узнал, что Пален оставил службу и уехал из Петербурга. Оставшись без покровителя, П. обратился с просьбой непосредственно к молодому императору, который 21-го апреля 1801 г. пожаловал его в тайные советники и назначил присутствовать в Московском Департаменте Правительствующего Сената, по неимению средств жить в столице, и определил ему пожизненную пенсию в 3000 рублей. Пестелю скоро, в бытность государя в Москве, пришлось докладывать в Сенате при Его Величестве дело одного знатного вельможи с отставным прапорщиком, обратившее на себя внимание государя. Вскоре после этого П. был послан на ревизию в Вятскую губернию (в 1802 году) вместе с сенатором Н. Н. Салтыковым и удостоился высочайшего рескрипта с благодарностью за благоразумное и на правилах строгой справедливости основанное обревизование. В 1804 г. ему же поручена была ревизия Казанской губернии по случаю доноса о местных злоупотреблениях. Целые шесть месяцев П. исследовал всякого рода злоупотребления и, возвратясь в июле 1804 года, занемог горячкой. За эту ревизию он был также награжден очень лестным высочайшим рескриптом с выражением благодарности за достохвальное окончание вверенного ему поручения; при этом 22-го июня 1804 г. Пестелю назначено было по 3000 руб. в год столовых денег сверх получаемого им жалованья.

После кратковременного присутствования в апелляционном департаменте Сената в Москве, П. был по личному избранию императора определен 3-го марта 1806 г. генерал-губернатором Иркутским, Тобольским и Томским на место уволенного от службы сенатора т. с. И. О. Селифонтова. П., по его собственным словам, долго отказывался от этого назначения, указывая на суровый, тяжелый климат Сибири, на свое слабое здоровье, на многочисленность семейства, на крайнюю недостаточность средств своих и, в особенности, на то, что все предшествовавшие генерал-губернаторы Сибири оканчивали свое служебное поприще тем, что, лишенные этого звания, долгое время находились после под судом. После долгих колебаний П., однако, подчинился желанию государя и просил выдать ему заимообразно на 10 лет 40000 руб. для уплаты своих долгов. Император приказал выдать ему таковую сумму из Кабинета Его Величества на десять лет без платежа процентов и без залога, и в июне месяце 1806 года Пестель со всем своим семейством отправился по месту своего нового служения в Иркутск.

Сибирь того времени не имела особливых постановлений, примененных к потребностям различных ее местностей и разнообразного ее населения: она не имела учреждений, соответствующих обширности трех губерний, на которые делилось ее пространство от Уральских гор до Камчатки и Восточного океана. Кроме того, ввиду отдаленности всего края от центра управления и отсутствия всякого надзора за действиями главных начальников, в Сибири господствовал полный произвол личности. Все это было, конечно, известно в Петербурге, и император, назначая на эту трудную должность Пестеля, вероятно руководился тем, что тот уже заявил себя перед этим некоторой независимостью мнений в Сенате и довольно строгими ревизиями тех губернии, в которые он был посылаем. Но П. не только не искоренил существовавших в управлении злоупотреблений, но еще более усилил их в силу крайне своеобразного отношения к возложенным на него обязанностям, хотя сам был деятелен, честен, не терпел взяточничества и лености в чиновниках; но его крайнее себялюбие, желчность, страсть к произволу, потворство своим любимцам, неумолимая мстительность в преследовании лиц, снискавших почему-либо его нерасположение — все это являлось отличительной чертой его характера и было причиной того, что его управление Сибирью, напоминающее поистине управление проконсулов в римских провинциях, надолго оставило печать вредного своего влияния на страну.

Еще предшественнику Пестеля — Селифонтову — была дана для управления Сибирью особая инструкция, составленная В. П. Кочубеем вместе с M. M. Сперанским, инструкция, не чуждая различных неопределенностей, неполноты, двусмысленностей, и хотя Пестель просил об изменении ее, но безуспешно. Этой инструкцией определялась власть генерал-губернатора, причем в указе, данном Пестелю, государь выразил: "при деятельности и личных правилах ваших, вы предуспеете в течение времени утвердить во вверенном управлению вашему крае доброе устройство и связь всех его частей, обеспечить порядок в законном отправлении правосудия, усилить надзор полиции" и пр., и пр. На все это требовалось, конечно, время, пребывание П. в самой Сибири и усердное занятие делами по управлению краем; но этого именно и недоставало Пестелю для осуществления предначертаний императора; кроме того, он не имел достойных сотрудников, хотя ему и "предоставлено было выбрать чиновников для особых распоряжений по разным предметам, к усовершенствованию правления принадлежащим". Если и позднее его Сперанский также жаловался на недостаток дельных, честных чиновников, когда уже прибыло немало таковых из России, то можно себе легко представить, как их было мало при Пестеле, встречавшем в своих подчиненных на каждом шагу взяточничество, обман, пьянство, распутство и воровство. Ближайшие его помощники — губернаторы того времени: Тобольский — Б. А. Гермес — не имел никакого знания в делах, был готов на все несправедливости и позволял себе ужасные поступки; Томский — В. С. Хвостов — не раз судился за лихоимство, а Иркутский следовал всем корыстолюбивым замыслам правителя своей канцелярии. На его место П. пригласил бывшего смоленского вице-губернатора Трескина, который превзошел всех своих предшественников в несоблюдении законов и в неисполнении их. Повсеместно в Сибири слышались жалобы, преимущественно на действия земской полиции и лихоимство властей; но были злоупотребления вопиющие по Томской губернии, обнаруживавшие явные следы неправосудия и пристрастия. П., прибыв в Томск, учредил комиссию для рассмотрения всех жалоб, и вскоре Хвостов был отрешен от должности и предан суду. После этого П. поехал в Тобольск, где губернатор был также предан им суду Сената. Кроме того, он привлек к суду генерал-майора Куткина, заведывавшего провиантскими магазинами. Пробыв около недели в Иркутске и предоставив неограниченный простор действий новому иркутскому губернатору Трескину, П. предпринял поездку по всей Сибири до границ Китая, был в Кяхте, Нерчинске, видел монголов, посетил Колыванские рудники и намеревался ехать в Петербург с своими предположениями о пользах вверенных ему губерний и с проектом новой генерал-губернаторской инструкции. Но, не получив из Петербурга разрешения на приезд, он должен был оставаться в Иркутске. В это время у него возникли столкновения с командующим войсками в Сибири генерал-лейтенантом Г. И. Глазенапом, вследствие которых П. получил разрешение приехать в Петербург. Вследствие этого, в конце 1808 года он опять был в Тобольске, а зимой 1809 года — в Петербурге и, оставаясь генерал-губернатором Сибири до 1819 года, продолжал управлять краем из столицы, очевидно полагаясь во всем на представления губернаторов, которым, уезжая в декабре 1808 года, он передал все свои полномочия. За кратковременное его пребывание в Сибири, ему еще 5-го апреля 1808 г. был пожалован орден св. Александра Невского. По прибытии в Петербург П. был очень ласково принят государем, сказавшим ему, по собственным словам П.: "требую от вас, чтобы ни с кем не имели бы дела насчет вашего управления в Сибири, кроме со мною, без всякого посредничества". Это давало П. основание без всякого посредничества представлять прямо государю о всех его распоряжениях по Сибири. Все заговорили в городе о великом расположении государя к П., который был не только приглашаем не раз на обеды Его Величества в числе весьма немногих, но также и на вечерние собрания к императрице Елизавете Алексеевне, составлявшиеся с очень строгим выбором. "Все это, — говорит Пестель, — не вскружило мне головы. Я был очень осторожен". Благосклонное расположение к нему императора выразилось последовавшим 12-го сентября 1809 года повелением присутствовать Пестелю по делам вверенных ему губерний как в 5-м Департаменте Правительствующего Сената, где таковые дела производились, так и в С.-Петербургском общем собрании Сената. В том же году, 17-го ноября, ему пожалована была на 12 лет деревня в Гродненской губернии. Продолжая жить в Петербурге, Пестель в 1814 г. был назначен членом особого Комитета (под председательством князя В. П. Лопухина), состоявшего из графов: Кочубея, Гурьева и Вас. Ст. Попова, для изыскания причин оказавшегося на содержателях винного откупа долга казне в 15 миллионов рублей. При этом П. составил проект новых условий для содержания винного откупа, удостоившийся высочайшего утверждения. Чрез год, 15-го декабря 1815 г. П. был назначен в особый Комитет, при Сенате учрежденный, для исследования откупного управления за истекшее 4-летие и причин недоимок, накопившихся по откупу в каждой губернии империи. Он вместе с Гурьевым убедил винных откупщиков сделать весьма важную надачу на цены по откупам, — от чего они в конец разорились. В 1816 г. (февраля 22-го) он был назначен членом Государственного Совета с оставлением при занимаемой должности, причем ему повелено было присутствовать в Департаменте Законов Государственного Совета.

Продолжая заниматься государственными делами в Петербурге, П. только заочно управлял Сибирью, а потому и не мог иметь большого влияния на судьбу края. Он, по словам Вас. Сем. Хвостова, бывшего Томского губернатора, оставлял многие полезные представления, ему делаемые, без последствий, не имея возможности вполне оценить их полезность. Так, например, о перенесении города Нарыма на более удобное и выгодное место, об уничтожении города Туруханска, о заведении школы в Сагайской степи, о порядке сбора ясака в натуре, о у строении солеваренного завода в Красноярских степях вверху p. Енисея и т. д. Но к словам Хвостова, как преданного Пестелем суду, должно относиться очень осторожно. Нельзя не заметить, что если за время управления Пестелем Сибирью и не последовало существенных изменений в административных ее учреждениях, то тем не менее при нем произведено было немало отдельных улучшений. Так, например, улучшена была пересылка арестантов в Сибирь в 1807 г., причем учреждены этапы, и сопровождение арестантов возложено на башкир и мещеряков, объявлены правила для устройства городов и селений; учреждена в г. Иркутске строительная экспедиция. При Пестеле же началась систематическая организация Сибирского казачьего войска, издано Положение о новом образовании Сибирского линейного войска (1808 г., августа 19-го), также правила о водворении киргизов и о покупке российскими подданными киргизских детей (1808 г., мая 23-го), о вызове из чужих краев ветеринарных врачей для Сибири (22-го мая 1809 г.), о усилении населения Томской губернии в зимовьях Туруханского края (30-го июля 1809 г.), о преобразовании военного и гражданского управления Камчатки в 1812 году, и т. д. При П. было обращено внимание на устройство воинских чинов, потерявших здоровье на службе, и на участь семейств убитых и раненых; было также составлено новое Положение об инвалидных ротах. Он много заботился о постановке винного откупного дела, составлявшего существенную часть правительственного дохода, в наивыгоднейшие для казны условия. Заселение края, начатое еще при Селифонтове, продолжалось и при Пестеле; однако, производилось оно, как видно из дела о начальнике Нижнеудинского края Лоскутове, с большой жестокостью и сопровождалось злоупотреблениями, неизбежными при правительственной опеке в далекой окраине. При П. заселялся тракт от Икутска в Охотск, а также Туруханский край; но поселения находились в бедственном состоянии вследствие местных условий и едва могли прокормить себя.

Тем не менее, отсутствие П. освобождало местное начальство от всякого надзора и давало полный простор всякого рода насилиям и притеснениям, которые, в свою очередь, вызывали справедливые жалобы со стороны притесненных, а вместе с тем и развивали ябедничество. Сибиряки еще при Екатерине II были признаны кляузниками, людьми беспокойными, ябедниками; это клеймо доставляло безопасность притеснителям, способствовало расширению их произвола. Народ стонал от несправедливостей и поборов, но его стоны заглушались той же властью, которая их вызывала. Жаловаться с успехом было очень трудно; к тому же П. принял строгие меры против изветов и доносов и предписывал жалобщиков не выпускать из пределов Сибири. Так, напр., Постель за жалобы на действия и распоряжения местных властей, обращаемые Сенатом к нему же для объяснений, выслал одного Сибирякова — в Нерчинск, а другого брата — в Жиганы; Мыльникова — в Баргузин; какой-то Киселев даже пропал без вести, откупщика Передовщикова он всячески притеснял, а также и начальника Тобольского провиантского магазина генерал-майора Куткина, с которого при всех натяжках пришлось взыскать всего 275 рублей. Тем не менее, такие жалобы доходили до рассмотрения в Петербурге, находили поддержку в высших правительственных лицах и немало вредили П., несмотря на то, что такого рода жалобы рассматривались при его же содействии. Так, дело Иркутского вице-губернатора Левицкого, делавшего страшные злоупотребления; или дело Туруханское, т. е. о погибели от голода по недостатку продовольствия множества обывателей этого края, вызвавшее на П. неудовольствие государя относительно управления краем. Это побудило П., по его словам, обратиться к посредничеству графа Аракчеева, расположением которого он пользовался, причем он узнал от него, что император имеет очень выгодное о нем, Пестеле, мнение и предполагает даже назначить его министром полиции. Но подобного назначения не последовало, а жалобы на Пестеля, как генерал-губернатора, не прекращались и немало колебали доверие к нему государя. В 1818 году был получен большой донос по Иркутской только губернии, от Гарновского, бывшего некогда председателем Иркутской Уголовной палаты и удаленного по суду от должности. По этому доносу были затребованы объяснения от П., после чего Комитет Министров, рассматривавший это дело, признал за лучшее командировать двух сенаторов в Иркутскую губернию для производства на месте следствия, причем им предоставлялось обревизовать в случае надобности и две другие губернии. При этом некоторые члены Комитета полагали, что для облегчения сенаторам исполнения возлагаемого на них поручения следовало бы освободить П. от обязанностей генерал-губернатора Сибири. П. же в своей автобиографии говорит, что он сам охотно бы стал просить императора об увольнении его от службы, чтобы не увеличивать ежегодно возраставших долгов, но не решался на это из-за могущего возникнуть подозрения в том, что он страшится следствия.

Тем временем Сперанский, будучи уже губернатором в Пензе, просился об увольнении его в отпуск в Петербург. Император Александр I, не желая этого, указом 22-го марта 1819 г. назначил Сперанского генерал-губернатором Сибири и, вместе с тем, поручил ему удостовериться в истинных основаниях разных жалоб, обозреть главные части местного управления и представить его величеству отчет об их настоящем положении. При этом, однако, не было ничего упомянуто о Пестеле, и это побудило его по-прежнему посещать заседания как Государственного Совета, так и собраний Правительствующего Сената. Во все это время Пестель пользовался благосклонностью Государя, был приглашаем, как член Совета, на все празднества и торжественные случаи при дворе и всякий раз при недостатке члена в одном из Департаментов Государственного Совета, был по особому каждый раз высочайшему повелению назначаем на это свободное место.

Тем временем Сперанский усиленно занимался своей сибирской ревизией, в подробности которой едва ли необходимо здесь входить, так как ревизия эта касалась непосредственно действий и распоряжений местных сибирских властей, за которых Пестель мог являться лицом ответственным только как главный начальник, отвечающий за действия своих подчиненных. Сообщим только, что Сперанский для рассмотрения всех доносов и беспорядков по Сибири учредил несколько комитетов, после чего два губернатора были отставлены и отданы под суд Сената, а о результатах своей ревизии представил особый отчет, который по высочайшему повелению был рассмотрен в особом Комитете под председательством графа В. П Кочубея. По высочайше утвержденному журналу этого Комитета (от 2-го октября 1821 г.) П. был обвинен в том, что, находясь около 12 лет вне губерний, управлению его вверенных, он передал значительную часть своей власти местным гражданским губернаторам. Из них большую часть, лет девять, он провел в Петербурге, но, очевидно, с ведома государя: Пестель заявляет, что "когда Комитет Министров требовал, чтобы я отправился в Сибирь, то монарх сам на это не согласился"; тем самым он принял большую часть распоряжений их, по точной силе и словам инструкции 1803 года, на свою собственную ответственность. Обвинение говорило, что противозаконные меры, особенно по Иркутской губернии, не могли бы иметь столь продолжительного действия, если бы не были утверждаемы, попускаемы и даже защищаемы Пестелем. На основании этого журнала состоялся 26-го января 1822 г. Высочайший указ, которым бывший сибирский генерал-губернатор тайный советник Пестель был отставлен от службы. После этого Пестель в конце декабря того же 1822 года оставил Петербург для устройства личных своих дел и с 19-го июня 1823 г. поселился со своим семейством в небольшом имении своей супруги "Василеве" Смоленской губернии. Он жил в крайне стесненных обстоятельствах, получая всего только те 3000 p., которые ему были пожалованы пожизненно еще в 1801 году, и уплачивая из них долги свои, которых было немало. Мысль расплатиться честно с долгами не покидала его и, по странному стечению обстоятельств, уплатив последний долг свой, он скончался. Должно упомянуть, что он 17-го апреля 1824 года ходатайствовал пред императором о продолжении его аренды и о даровании ему столовых денег, получавшихся им по званию сенатора в размере 3000 руб., и государь всемилостивейше повелел (16-го июня 1824 г.) производить П. на будущее время столовые деньги. Поэтому для уплаты обременявших его долгов Пестель 19-го февраля 1825 года вновь просил о продолжении ему аренды, и император Александр 12-го августа 1825 года повелел выделить П. в Витебской губернии аренду в 3289 руб., но как таковая была свободна только с 1828 года, то, не в пример другим, повелено было уплачивать Пестелю такую же сумму из Государственного Казначейства в 1826 и 1827 годах.

Вскоре П. постигло горе: старший сын его, Павел, оказался одним из главных участников заговора и возмущения 14-го декабря 1825 г. и был заключен в Петропавловскую крепость, где несчастный отец имел с ним свидание 3-го июня 1826 года в присутствии коменданта. Возвратясь после этого в деревню, он узнал, что его сын был повешен. С тех пор П. жил постоянно в деревне, в Смоленской губернии, вел самый уединенный образ жизни, терпел всякие лишения, чтобы выплатить долги в количестве 200 тысяч руб., нажитые им во время службы. В 1836 г. он лишился своей супруги, томившейся десять лет после потери сына, а чрез семь лет, 18-го мая 1843 года умер и сам на 78 году жизни в г. Смоленске, на руках единственной своей дочери Софии.

Пестель отличался истинно-христианским благочестием и строгостью правил своей жизни. Он был очень занимательный собеседник и пользовался любовью и уважением всех своих знакомых. По словам Н. И. Греча, он был очень умный и хорошо образованный человек, но это, конечно, не делало его хорошим генерал-губернатором мало известного и отдаленного края, особенно ввиду его характера и большой склонности к личному произволу; к тому же, он был властолюбив, не терпел ленивых и взяточников. Объехав Сибирь и узнав всю нравственную грязь сибирского чиновничества того времени, он в Петербурге смотрел на сибирские дела чужими глазами, слушал чужими ушами и не имел возможности знать истинного положения дела.

В. И. Вагин, "Исторические сведения о деятельности гр. Сперанского в Сибири с 1819 по 1823 год", т. I, СПб., 1872 г.; И. В. Щеглов, "Хронологич. перечень данных из истории Сибири", 1883 г.; B. К. Андриевич, "Сибирь в XIX столетии". 1889 г., ч. II; С. В. Максимов, "Сибирь и Каторга", 1891 г., ч. III; "Сборник материалов, извлеченных из Архива I Отделения С. Е. И. Величества Канцелярии", т. I; В. И. Межов, "Сибирская библиография", СПб., 1891; В. С. Иконников, "Граф Н. С. Мордвинов", СПб., 1873 г., стр. 264—275, 391; "Русский Архив" 1875 г., т. I, ст. 369 и след., 1870 г., стр. 599 и след. (Записки Вас. Сем. Хвостова); "Русская Старина" 1874 г., № 9, стр. 56, а также 1873 г., т. 7, стр. 659 и след.; "Записки" Н. И. Греча, СПб., 1886 г.; И. И. Дмитриев, "Взгляд на мою жизнь"; Архив Правительствующего Сената: Высочайшие указы, книги: №№ 168, л. 290; 173, л. 190; 184, л. 44; 191, л. 156; 204, л. 152; 208, л. 293; 214, л. 80, 81; 296, л. 384; 408, л. 188; 194, л. 195; "Древняя и Новая Россия", 1877 г., т. I, стр. 395 и след.; Сенатский Архив, т. I, 1888 г.; В память графа М. М. Сперанского. СПб., 1872.

П. Майков.

{Половцов}

Пестель, Иван Борисович

— известный государственный деятель (1765—1843); при Павле I был в СПб. почт-директором и президентом главного почтового правления, при Александре I — сенатором. Независимость мнений его в сенате и несколько строгих ревизий (Вятской и Казанской губерний) привели к назначению его сибирским генерал-губернатором (1806). Будучи, по общим отзывам, деятельным, честным, но в то же время склонным к самовластию, П. описал положение Сибири в самых темных красках и должен был явиться в Петербург для объяснений. Оставаясь генерал-губернатором в течение 12-летней жизни в Петербурге, он был назначен "за правоту и знание дела" членом особого комитета о питейных откупах (1813), комитета о недоимках по питейным откупам (1815) и государственного совета (1816). Действовавший его именем иркутский губернатор Трескин, креатура самого П., навлек на себя массу нареканий, вызвавших ревизию Сибири и назначение нового сибирского генерал-губернатора, М. М. Сперанского (1818). Последний в официальном отчете обвинял П. в том, что он: 1) дал слишком много власти губернаторам, особенно Трескину; 2) защищал их противозаконные действия и 3) жил вне управляемого края. Кроме того, Сперанский склонен был упрекнуть П. и во взяточничестве и называл его "пустой головой, какую когда-либо знал". Упрек Сперанского вряд ли справедлив; при выходе в отставку П. имел до 200000 руб. долга, который и выплачивал до самой смерти. Оставив в 1821 г. службу, он жил в Смоленской губернии, в имении своей жены, прослыв набожным и благотворительным. Биографический материал о нем — в "Записке о службе", им самим составленной ("Русский архив", 1875, т. I).

В. Р—в.

{Брокгауз}

Пестель, Иван Борисович

т. с., генер.-губернатор Восточной Сибири в царств. Александра I; в 1816 г. член Госуд. совета; в молодости переводчик с франц.; р. 1765 г., † 1844 г.

{Половцов}