Семейство дельфиновые

        (Delphinidae)*

* Характерными чертами семейства являются конические зубы и хвостовой плавник с заметной вырезкой посередине.

        Из многих разнообразных видов этого семейства мы займемся прежде всего страшной косаткой, которая уже с древних времен известна прожорливостью. Наиболее бросающимся в глаза признаком этого вида является очень длинный и узкий спинной плавник, который довольно справедливо сравнивается с косой или саблей. Туловище довольно толстое, голова короткая, лоб покатый, морда довольно широкая, короткая и тупая и не отделена резко от лобной части. Верхняя челюсть идет горизонтально от глаз, страшная зубная система состоит из немногих, но очень больших и острых зубов.
        Косатка (Oreinns огса)*** достигает иногда 9 м длины, но чаще бывает меньше ростом, так что средней ее длиной следует считать 5-6 м.

* * * Косатка крупнейший представитель семейства. Распространена почти всесветно от Арктики до Антарктики, избегая только замерзающих приполярных морей. Основная пища рыба. Однако этот зверь нередко охотится на разнообразных морских млекопитающих (тюленей, моржей, дельфинов), а в Антарктике схватывает и пингвинов. Иногда стая косаток атакует кита-полосатика и изматывает укусами, пока гигант не погибнет.

        Ласты имеют более 60 см длины при 15 см ширины, плес 1,5 м ширины и спинной плавник достигает почти такой же вышины. Голова в сравнении с величиной тела мала, лоб сверху плоский, спереди слабо выпуклый и довольно круто спускается к широкой короткой морде. Пасть лежит довольно низко; маленькие продолговатые глаза сидят тотчас за углом рта и только немного выше его; очень маленькое ушное отверстие находится за глазами, почти в середине между ними и ластами, полулунное дыхало расположено за глазами на верхней части морды; шея незаметна; туловище веретенообразно округлено, спинная его часть мало выпукла, а на животе и на боках выпуклость эта более заметна. Хвост, длина которого равняется почти трети тела, около плавника сильно сжат с боков, а наверху и внизу заострен в виде киля. Ласты, сравнительно с длиной тела, коротки и широки, они расположены довольно низко на первой четверти длины тела, у основания сужены и на конце округлены. Спинной плавник очень высок, имеет форму косы, кончик которой часто наклонен в сторону, и расположен за первой третью длины тела. Большой хвостовой плавник разделен на две лопасти, посередине глубоко вырезан и оканчивается острыми костями. Кожа совершенно гладкая и блестящая, а окраска ее довольно изменчива. Большая часть верхней стороны более или менее густого черного цвета, нижняя, за исключением кончиков морды и хвоста, почти чистого белого цвета; оба цвета довольно резко разграничены, но у различных видов распространение их неодинаково. За глазами замечается обыкновенно продолговатое белое пятно. За спинным плавником находится полулунное грязно-голубоватое или пурпуровое пятно, имеющее, если посмотреть сверху, форму полумесяца, с кончиками, обращенными вперед; пятно это, однако, иногда вовсе незаметно. Иногда встречаются экземпляры, окрашенные гораздо светлее, светло-бурые и даже желтовато-белые.
        Косатки, по-видимому, в прежние времена были более распространены, чем теперь. Римские писатели говорят об их присутствии в Средиземном море. Плиний рассказывает, что в царствование Тиберия на берега Италии были выкинуты морем около 300 штук китов, "похожих на слонов и баранов, у которых белые пятна были похожи на рога". Элиен к этому прибавляет, что кит, похожий на барана, имеет на лбу белую перевязь, которая формой похожа на диадему македонского царя. Подобные киты, по его словам, часто встречаются около Корсики и Сардинии.
        В новейшее время о присутствии косатки в Средиземном море ничего не слышно. Она водится в северных частях Атлантического и Тихого океанов, а также в Ледовитом, однако заходит довольно регулярно к берегам Англии, Франции и Германии. В противоположность другим китам косатка появляется в более южных морях не в зимние, а в летние месяцы, именно в мае, и исчезая поздно осенью. По словам Тилезиуса, в северных морях косатки встречаются стаями, правильно расположенными в ряды, точно отряд солдат; каждый ряд состоит из пяти животных, которые плывут вместе, причем головы и хвосты опущены в воду, а спинные плавники, как сабли, торчат над поверхностью. Стаи эти плывут очень быстро и зорко осматривают море для отыскания добычи; Пехуель-Леше утверждает, что стаи состоят не менее чем из 4 и не более чем из 10 штук. Нигде косатки не встречаются в очень большом числе, но попадаются и в открытом океане, и около берегов; они заходят иногда в большие заливы и даже в устья рек. Если их видишь плавающими при сильном волнении моря, то издали кажется, что им очень трудно удержать в равновесии длинный спинной плавник, так как величина его как бы вовсе не соответствует их стройному телосложению; но впечатление это оказывается неверным при ближайшем рассмотрении. "Когда видишь, - говорит Пехуель-Леше, - как эти разбойники своеобразно плывут по волнующемуся морю, и, грациозно двигаясь по воде, то высоко приподнимаются на волны, то низко между ними опускаются, невольно вспомнишь красивый полет ласточек по воздуху, причем сравнение это еще более подтверждается одинаковым расположением цветов у обоих животных: спина черная, брюшко белое. Во всяком случае, между всеми китами косаткам за красоту следует отдать пальму первенства. Они обыкновенно очень долго остаются под водой, а затем около пяти минут пребывают на поверхности и выпускают от 3 до 10 раз непродолжительные, низкие и тонкие фонтаны. Однако верхняя часть туловища и голова не остаются все время высунутыми из воды, а после каждого выдыхания они округленно изгибаются, ныряют, оставаясь, однако, очень близко от поверхности воды, снова на мгновение появляются, чтобы вдохнуть, и продолжают двигаться так до тех пор, пока надышатся, и тогда, наклонно спускаясь, уходят в глубину".
        Косатки охотятся не только за маленькими рыбами, но нападают также и на морских гигантов, так как они не только самые большие, но и самые хищные и прожорливые из всех дельфинов. Уже Плиний говорит о них: "Этот кит неистовствует, как разбойник; иногда он прячется в тени больших кораблей, которые стоят на якоре, и караулит тех людей, которым придет охота купаться, иногда же он высовывает голову из воды и смотрит, нет ли где рыбачьих челноков; увидев, он к ним подплывает и опрокидывает их"*.

* Несмотря на разбойные нападения на тюленей и китов, косатка ни разу не была достоверно замечена в нападении на человека. Напротив, гигантский дельфин очень неплохо приручается.

        Последующие наблюдатели только дополняют описание древних. Ронделе замечает, что косатка преследует гренландского кита и кусает его до тех пор, пока он не закричит, как разъяренный бык. "Поэтому рыбаки, которые направляются к Новому Свету, просят тамошних варваров никоим образом не беспокоить косаток, так как с их помощью рыбакам легче осилить китов, тюленей и других морских животных, так как косатки заставляют этих животных из глубины моря приближаться к берегу, где рыболовам легче их убивать стрелами и копьями". По словам Андерсона, этих дельфинов в Новой Англии называют "убийцы китов". Понтоппидан описывает косатку: "Десяток или более этих животных впиваются зубами в бока большого кита, висят на нем иногда более часа и не раньше отстают от него, как оторвавши от него кусок жира длиной в локоть. Во время их нападения кит жалобно ревет и подпрыгивает иногда на целую сажень над водой, причем видно, что и в живот его впились неумолимые хищники. Случается, что косатки так обгрызают свою жертву, что она почти совсем лишается кожи и жира. Рыбаки находят тогда плавающими в море большие куски сала, так как косатки его не едят, а находят лишь удовольствие в мучениях кита"**.

* * Как и любые хищники, косатки охотятся не ради удовольствия, а ради еды и добывают столько, сколько им необходимо. В случае обилия рыбы они питаются ею и китообразных не трогают. По некоторым сведениям, китоловы в ряде мест охотились на китов с помощью диких косаток, которые вскоре осознали, что от подобной совместной охоты выгода есть и им, и охотно принимали в ней участие.

        "Животное это, - подтверждает добросовестный натуралист Стеллер, - отъявленный враг гренландского кита и постоянно за ним гоняется. Если кит скрывается в заливе около берега, то косатки подкарауливают его, собираются в большом количестве и, окружив со всех сторон, точно пленного, ведут в открытое море, причем слышно страшное пыхтенье и стон; там они ныряют под кита и кусают его своими страшными зубами. Выброшенные на берег мертвые киты совершенно истерзаны косатками, но от них ничего не съедено, что доказывает прирожденную вражду косаток с китами". Из описания Стеллера видно, что прежде считали спинной плавник за главное оружие косатки при нападении. "Мнение это, - продолжает Стеллер, - однако, совершенно ложно, потому что этот плавник, хотя и бывает в 2 локтя вышины и оканчивается тонким острием, так что издали в море кажется острым рогом или костью, однако на самом деле совсем мягок, состоит из одного жира и не заключает в себе никакой кости, которая могла бы кого-нибудь поранить". Стеллер подтверждает вышеупомянутое указание Плиния. "Все те, - говорит он, - которые в море ловят рыбу, чрезвычайно боятся этого животного, так как оно часто опрокидывает лодки, если к нему приблизиться или ранить его стрелой. Поэтому при встрече его задабривают подачками и заговаривают особыми заклинаниями, чтобы оно не делало вреда рыбакам и относилось к ним дружелюбно".
        Ни один из вышеупомянутых рассказов не заключает в себе, по-видимому, чего-либо сказочного или слишком преувеличенного; каждый из наблюдателей говорит правду, однако ни один из них не высказывает ее во всей полноте. Во всяком случае, косатка вполне заслуживает краткой характеристики, высказанной о ней Линнеем: "Это тиран и мучитель китов и тюленей". Она не только равняется, но даже превосходит кровожадностью всех акул и других морских хищников. Где бы она ни показалась, становится страшилищем всех существ, за которыми охотится, и все животные удаляются, если только могут, из тех вод, где она появляется. Прожорливость часто заставляет косатку приближаться к берегу, причем особенно часто она появляется в устьях рек, кишащих рыбами, но при преследовании крупной добычи часто уходит в открытое море и остается там по целым дням и даже по целым неделям. По замечаниям Брауна, там, где встречаются гренландские киты, белухи и тюлени, всегда можно найти и косатку. Белухи и тюлени, увидев своего страшного врага, в смертельном страхе бросаются к берегу, причем белуха часто погибает, так как легче делается добычей косатки, да и тюлени редко от нее спасаются. Все китоловы сильно досадуют при виде этого кита, потому что его присутствие служит верным признаком того, что гренландского кита в этих водах не встретишь; чтобы спастись от их преследования, большой кит часто прячется в узкие места между льдинами. "В 1827 году, - рассказывает Гольбель, - я был свидетелем кровавой битвы, где главными деятелями оказались эти хищники. Большое стадо белух было загнано в небольшой залив по соседству с Божьей гаванью в Гренландии кровожадными врагами своими, которые так окружили стадо, что ни одна из белух не могла найти выхода в открытое море. Здесь косатки буквально рвали несчастных белух на куски. Они умертвили гораздо больше этих животных, чем могли съесть, так что гренландцы, которые сами воспользовались этим случаем, чтобы напасть на белух, кроме своей добычи еще собрали много животных, умерщвленных косатками". Эшрихт вынул из желудка косатки, имеющей 5 м длины, остатки 13 морских свиней и 14 тюленей; в глотке ее застрял пятнадцатый тюлень, который задушил хищника. Скаммон также нашел у убитой косатки желудок, переполненный молодыми тюленями, и заметил, что даже большие сивучи избегают встречи с нею, и в случае присутствия косаток в воде ластоногие эти благоразумно остаются на берегу. С такой же яростью нападает косатка и на гренландского кита. "В море часто плавают куски китового уса, - пишет Браун, - которые, по всей вероятности, оторваны у китов косатками; это, должно быть, и подало повод к рассказу, что эти хищные дельфины особенно любят язык большого кита и потому прежде всего набрасываются на его пасть". Верно ли последнее предположение, остается еще открытым вопросом, но повествование о нападениях косатки на гренландского кита, кажется, вполне достоверно. Три или четыре этих чудовища, не задумываясь, нападают на самого крупного беззубого кита, и сей последний так запуган их появлением, что как бы лишается силы и почти не старается защищаться от них.
        "Нападение этих морских волков на морского кита, - говорит Скаммон, - очень напоминают оленя, затравленного стаей собак. Некоторые косатки повисают на голове кита, другие впиваются ему в брюхо, третьи хватают его за губы или даже рвут ему язык, когда он открывает свою огромную пасть. Весной 1858 года я был свидетелем такого нападения трех косаток на самку полосатика с детенышем. Детеныш ростом был уже в три раза больше косатки и целый час бился с тремя своими врагами. Жестокие звери бросались поочередно то на самку, то на детеныша и наконец умертвили последнего, который пошел ко дну на глубине около 5 саженей. Самка во время битвы тоже в значительной степени обессилела, так как у нее оказались глубокие раны на груди и на губах. Как только детеныш был убит, то косатки ныряли ко дну, отрывали от его тела большие куски мяса и появлялись снова на поверхности воды, чтобы их там пожрать; пока они таким образом насыщались, испуганная мать успела спастись, но при плавании оставляла за собой длинный кровавый след". По показаниям вышеупомянутого опытного моряка, часто случалось, что косатки собирались около кита, раненного острогой, и, несмотря на старания китоловов, утаскивали обессилевшего кита под воду. После столь многих и согласных между собой показаний едва ли можно сомневаться в справедливости этих рассказов*.

* Современные видеосъемки подтверждают справедливость этих описаний. Удивительное дело: огромный дельфин, устраивающий в морях кровавые битвы, позволяет ветеринару сверлить и пломбировать ему зубы или разрешает ручной канарейке сидеть на кончике своего языка.

        Однако следует принять во внимание и мнение Пехуель-Леше, который замечает, что ненависть всех моряков к косаткам бывает причиной многих преувеличений в рассказах. Впрочем, экипаж того корабля, на котором ездил Пехуель-Леше, видел раз мертвого гренландского кита, у которого были отъедены левая губа и большая часть языка; других ран на теле замечено не было. "Несколько дней сряду перед этим мы встречали много косаток и потому имеем полное право предполагать, что раны нанесены ими"**.

* * Не исключено, что поводом для многих рассказов послужили киты, умершие своей смертью и уже после этого объеденные косатками. Гурманы-косатки, если пищи вдоволь и ее не трудно добыть, действительно не едят сало, а выедают мясистый и нежирный язык.

        По всей вероятности, эти страшные животные не щадят никаких других китов, за исключением кашалота. Для чаек и других хищных морских птиц косатки являются желанными помощниками, так как при битвах их с другими животными всегда кое-что остается и на долю птиц. По наблюдениям Скаммона, чайки очень хорошо умеют отличать косаток от других дельфинов и, летя по воздуху, по возможности следуют за ними иногда на очень большие расстояния в надежде поживиться чем-нибудь от их добычи.
        О размножении этих хищных дельфинов у нас пока нет никаких сведений; неизвестно даже, когда у них родятся детеныши***.

* * * Продолжительность беременности у косаток составляет около 16 месяцев. Основная масса детенышей рождается в первой половине лета. Новорожденная косатка имеет в длину 2,1-2,7 м.

        Хотя, по замечанию Стеллера, у косаток почти вовсе нет мяса, а все тело наполнено жидким жиром, за ними нигде правильно не охотятся. Это объясняется, по мнению Скаммона, во-первых, тем, что за этим животным очень трудно гоняться вследствие его быстрых и неправильных движений, а во-вторых, незначительностью выгоды от этой добычи, так как все-таки ворвани от него добывается мало. Иногда косаток, однако, убивают, если они заходят в реки: известны три примера, когда косаток ловили в Темзе. Бэнкс, который был свидетелем одной из таких охот, рассказывает, что косатка, раненная тремя гарпунами, еще имела настолько силы, что два раза протащила лодку от Блэкуэля до Гринича и один раз даже до Дептфорда. Уже сильно раненная, косатка эта плыла по реке против течения со скоростью 8 морских миль в час и долго сохраняла свои силы, хотя получала новую рану всякий раз, как появлялась на поверхности воды. О другой косатке, которая была выброшена на берег, рассказывают, что рыбакам стоило большого труда убить ее длинными ножами и баграми. Перед смертью она выражала свои страдания громким хрипом и стоном. Подробное описание этого животного было сделано только в 1841 году. Около голландской деревни Вик-оп-Зе была выброшена на берег косатка - самка, имевшая 5м длины, и один местный хороший натуралист имел возможность ее подробно наблюдать. Когда он увидал эту косатку в первый раз, то она еще сохраняла свою своеобразную окраску. Черный цвет верхней части тела был настолько глянцевым, что отражал все цвета радуги, а белый цвет живота по чистоте и блеску походил на самый лучший фарфор. Но уже через несколько дней кожа совершенно потеряла свою естественную окраску и понемногу стала отставать от тела, и через неделю животное было совершенно обезображено наступившим гниением. Тогда только его стали продавать с аукциона; нашлось много желающих участвовать в торге, и один рыбак получил за труп 140 гульденов. Бедный человек, однако, оказался в сильном начете, так как получил только 40 гульденов за добытую ворвань и почти столько же за скелет, который ныне служит украшением богатого Лейденского музея.
        Косатка - настолько знаменитый и замечательный дельфин, что все народы, имевшие возможность наблюдать ее, дали ей особые прозвища, которые в большинстве случаев обозначают понятия убийцы и разбойника. Американцы называют ее Killer, англичане - Thrasher, норвежцы - Speckhugger, Hvalhund и Springer, шведы - Орага, датчане - Ornswin, португальцы и испанцы - Orsa; русские же, напротив того, сравнивают этого дельфина с ласточкой и потому дали название "косатка".
        Самым обыкновенным дельфином европейских морей следует считать морскую свинью, отличительные признаки которой состоят в следующем: туловище короткое, толстое и веретенообразное, лоб отлогий; широкий у основания и треугольный спинной плавник довольно низок и находится почти на середине спины. Зубная система состоит из многочисленных прямых, сжатых с боков и острых зубов, коронка которых на конце несколько расширяется.
        Обыкновенная морская свинья (Phocoena phocoena)*. Дельфин этот достигает 1,5-2 м длины, в редких случаях даже 3 м и веса не более 500 кг.

* Обыкновенная морская свинья, называемая в России азовкой, и еще пять близких видов в настоящее время выведены большинством ученых из состава дельфиновых и представляют особое семейство морских свиней. Их всех отличает широкое вальковатое туловище и округло-притуплённая морда, уплощенные в форме лопаточки зубы и ряды мелких роговых бугорков на спине, которые считаются остатками рогового панциря, бывшего у предков китов. Морская свинья распространена в морях всего Северного полушария, предпочитая прибрежные воды и внутренние моря, иногда заходит в крупные реки (в России, например, в Кубань и Дон). Питается рыбой, преимущественно донными видами.

        Голова у него небольшая, морда широкая, короткая и округленная, глаза расположены позади угла челюсти и имеют продолговатую форму; радужная оболочка его желтовато-бурого цвета и имеет вид треугольника, обращенного вершиной вниз; уши расположены недалеко за глазами и имеют очень небольшие отверстия; дыхалы имеют широкий полулунный вид и расположены на верхушке головы между глазами. Туловище, спереди округленное, а в задней части несколько сжато с боков и с острым краем наверху, а внизу немного сплющено. Хвост занимает почти треть длины тела, несколько сжат с боков, сверху имеет немного острый, а снизу довольно округленный вид; плавник его имеет сзади вырезку в виде тупого угла и разделен на две лопасти. Ласты прикреплены в конце первой четверти длины тела, расположены довольно низко и имеют удлиненную яйцевидную форму; они заметно сужены у основания, а на конце заострены. Спинной плавник спереди и наверху несколько закруглен, а сзади слабо вогнут. Совершенно голая кожа мягкая, гладкая и блестящая, сверху темно-бурого или черного цвета с зеленоватым или фиолетовым отливом, снизу белого цвета, причем это белое пятно начинается узким острием около нижней челюсти; затем сильно расширяется и оканчивается у начала хвостового плавника. Ласты окрашены в более или менее темно-бурый цвет. Зубная система состоит из 20-25 зубов на каждой половине челюсти, так что в общем их бывает от 80 до 100.

Обыкновенная морская свинья (Phocoena phocoena)
        Морских свиней можно видеть при всякой поездке через Северное море; они попадаются в большом числе около устьев западноевропейских рек, в которые они очень часто заходят довольно далеко во внутренность страны; они много раз попадались в Рейне и Эльбе, и их убивали около Парижа и Лондона. По словам Коллингвуда, ее каждый год видят в Темзе около Гринича и Дептфорда и точно так же в нижнем течении Эльбы в окрестностях Гамбурга. При случае она очень далеко заходит в широкие реки и по целым месяцам живет в пресной воде, если только водяное пространство довольно просторно. По достоверным сведениям, ее встречали в Эльбе выше Магдебурга и по целым неделям наблюдали в нижнем течении Рейна. В реке Варегам в Дорзетшире, по словам Беля, однажды зимой видали двух морских свиней, а в другой раз - трех.
        Родиной морской свиньи следует считать весь север Атлантического океана, от Гренландии до севера Африки, включая сюда и Балтийское море. По-видимому, и этот дельфин летом направляется к северу, а зимой к югу. Весной морская свинья следует за стаями сельдей и нападает на них с такой жадностью, что часто бывает очень неприятна рыбакам. Прожорство этого животного вошло даже в пословицу; оно переваривает пищу очень быстро и требует ее в чрезвычайно большом количестве. Рыбаки ненавидят ее, потому что она мешает при рыбной ловле и иногда приносит действительный вред. Без труда разрывает тонкие сети, которыми ловят сельдей, и пожирает всю рыбу, находящуюся в них. Более толстые сети часто бывают опасны и для нее самой, так как она в них запутывается и задыхается.
        Как видно из только что сказанного, морскую свинью следует причислить к тем немногим китам, которые решительно предпочитают близость берегов открытому морю. Она больше всего любит охотиться в больших и малых проливах, заливах и фиордах и держится, как правильно замечает Скаммон, охотнее всего в тех частях моря, где мутная речная вода смешивается с морской; в подобные места морская свинья беспрестанно вновь возвращается. Она любит общество, как и все дельфины, но в очень большие стаи собирается редко; чаще всего ее можно встретить небольшими стадами от 2-8 штук. Плавает морская свинья прекрасно, рассекает волны с большой силой и удивительной быстротой и может делать прыжки над поверхностью воды, однако в этом отношении не так подвижна, как другие дельфины; по крайней мере она не так часто, как ее родичи, играет около поверхности воды, что очень любят другие дельфины. Она имеет обыкновение плыть более или менее близко от поверхности воды, на минуту высовываться, чтобы подышать, а затем нырять снова в глубину, опускаясь головой почти вертикально вниз. При этом она так сильно горбит свою спину, что принимает почти шарообразную форму, и если она несколько раз сряду появляется над водой, то кажется, будто она кувыркается. Уже древние заметили, что морская свинья особенно сильно играет на воде перед бурей или во время нее: она тогда валяется, по-видимому, с особенным удовольствием по высоко поднимающимся волнам, кувыркается и делается очень игривой. Она не боится даже тех мест, где бывает сильный прибой волн к скалам, напротив того, особенно любит посещать эти места и очень хорошо умеет предохранить себя от опасности быть выброшенной на берег, что часто случается с другими видами китов. Пока не было пароходов, морских свиней было гораздо легче наблюдать, чем теперь. Она следует и за пароходами, но не приближается к ним так близко и безбоязненно, как к бесшумно двигающимся парусным судам. Обыкновенные купеческие корабли морские свиньи сопровождают постоянно, пока они на значительное расстояние не удалятся от берега. Ночью морские свиньи часто собираются большими обществами около кораблей, стоящих на рейде или в гавани, и совершенно безбоязненно играют вблизи этих судов.
        Морские свиньи спариваются летом, от июня до августа включительно. В это время они сильно возбуждены, с быстротой стрелы носятся по волнам, яростно преследуют друг друга и отыскивают самок. Тогда они пренебрегают всякими опасностями, бросаются, как безумные, на мелкие берега, стукаются головой о корабли и часто погибают тем или другим способом. После беременности, продолжающейся 9 или 10 месяцев, самки рождают одного или двух детенышей, которые очень малы: имеют лишь 50 см длины и 5 кг веса*.

* На самом деле детеныш у китообразных очень крупный. У морской свиньи он достигает длины 63-86 см, то есть почти половины длины матери.

        Мать относится к детенышам так же заботливо, как и другие киты, водит их повсюду с собой, защищает от опасностей и кормит молоком целый год, так как только через 12 месяцев молодые морские свиньи достигают возмужалости. Обильное молоко самок имеет соленый вкус и сильно пахнет морской рыбой. Кроме селедок, которые в известное время года составляют почти исключительную пищу морских свиней, они поедают также макрелей, лососей, разных других рыб, а также водоросли; по крайней мере последние очень часто находятся в желудке этих китов**.

* * Морские свиньи не едят водорослей, но в мутной воде устьев рек могут их случайно проглатывать.

        По-видимому, они не едят мертвых животных и кусков мяса; Пехуель-Леше несколько раз пробовал их кормить кусками мяса с корабля, но они никогда не хватали этих кусков.
        По причине своего хищничества морская свинья везде считается врагом человека, и ее усердно преследуют, тем более что мясо и жир ее имеют некоторую ценность. В тех местах, где в известное время года появляются стаи сельдей, в море опускают толстые сети с большими петлями, сквозь которые сельди свободно могут проскользнуть, но которые задерживают морских свиней. В Исландии рыбаки ставят свои сети в начале спаривания, во время которого морская свинья не замечает ничего окружающего, так что приморские жители утверждают, что она делается слепой. Кое-где стреляют в них из ружей, но больше для того, чтобы показать свое искусство в стрельбе, чем ради выгоды подобного рода охоты. В прежние времена мясо их очень ценилось. Уже древние римляне умели делать из него вкусные колбасы; в позднейшее время повара так хорошо его приготовляли, например, в Англии, что мясо это появлялось на столе самого короля и знатных вельмож. Ныне его едят только бедные жители морских берегов и моряки, когда у них чувствуется недостаток в другом мясе; все, однако, пренебрегают им, если есть только возможность найти что-нибудь вкуснее. Мясо старых животных при варке делается очень черным, жестким и мочалистым, а также сохраняет вкус ворвани, поэтому оно трудно переваривается; мясо молодых животных, напротив того, говорят, довольно мягко и вкусно. В соленом и копченом виде оно кое-где употребляется в пищу неприхотливыми жителями севера. Ворвань, получаемая от морской свиньи, имеет, говорят, хороший вкус и очень ценится; гренландцы в ней жарят свои кушанья и пьют ее с удовольствием в чистом виде. Кожу, наконец, дубят, и она употребляется на разные изделия.
        Северные окраины материков представляют собой негостеприимные и бедные страны. Люди там не могут получить достаточного пропитания от земли. Земледелия почти не существует, и хлеб приходится привозить из далеких, более богатых южных стран. Однако природа не так жестокосердна к северным жителям, как можно было бы подумать. То, чего недостает на земле, доставляет им море; оно представляет известным образом ниву северных жителей; оно заменяет сокровищницы и амбары, одним словом, доставляет им главное пропитание. Ни в какой другой части земного шара человек так исключительно не связан с морем, как на далеком севере; нигде не появляется такая страшная нужда, когда море по каким-либо причинам делается недоступным. Северные жители живут главным образом двумя занятиями — ловлей рыб и птиц. Там каждый занимается этим и потому разделяет горести и радости, труды и заботы, которые связаны с этими промыслами.
        Между всеми дарами, которые море предлагает северным жителям, ни одни не достигают такой важности как китообразное животное, о котором мы сейчас будем говорить.
        Обыкновенная гринда, или шароголовый дельфин (Globicephalus melaena), главные признаки которого состоят в следующем; голова шарообразная, сверху как бы распухшая, ласты прикреплены очень низко и имеют вид серпов, спинной плавник возвышается на середине тела, и межчелюстные кости очень широки и покрывают собою верхнечелюстные. Не только формой головы, но и строением всего тела гринда отличается от прежде описанных и последующих дельфинов. Туловище не веретенообразно, как у других видов, а сжато с боков, спина представляет собой, начиная от головы до начала хвостового плавника, почти прямую линию, которая круто спускается вниз к хвосту; брюхо, особенно в передней части, очень выпукло; боковые линии тела имеют форму отлогих дуг, сближающихся около хвоста. Довольно высокий спинной плавник у основания широк, передняя сторона его внизу почти прямая, а наверху загибается назад дугой, задняя его сторона имеет довольно глубокую вырезку. Ласты прикреплены близко около головы, у основания очень сужены, наружный край их образует правильную дугу, концы заострены, задняя сторона образует сначала округленный выступ, а затем серпообразно выгнута к концу ласта, который таким образом приобретает форму короткой косы. Довольно большой двухсторонний хвостовой плавник снаружи округлен, а сзади имеет посередине глубокую вырезку. Маленькие глаза лежат над углом рта; полулунное дыхало расположено на одной восьмой части длины тела, считая спереди. Рот представляет собою щель, расположенную наискось, спереди назад; на каждой челюсти, в довольно больших промежутках, сидят от 12-14 больших и толстых конусообразных зубов, острые кончики которых направлены назад и внутрь; зубы эти увеличиваются по длине и толщине спереди назад, и при закрытых челюстях верхние зубы приходятся в промежутках между нижними. Зубы эти, однако, выдаются из челюстей немногим больше одного сантиметра и, по-видимому, не очень прочны, так как не только легко стираются, но у взрослых животных часто совсем выпадают. Голая, гладкая и блестящая кожа сверху чисто-черного цвета, а снизу серовато-черного, но на горле почти всегда бывает широкое белое сердцевидное пятно, кончик которого направлен назад; иногда у некоторых экземпляров пятно это превращается в узкую полоску, которая тянется по животу почти до заднего прохода. Очень старые самцы достигают 6-7 м длины, но большинство на 1-1,5 м меньше. У гринд, достигающих 6 м длины, окружность тела в самом толстом месте бывает до 3 мч длина ласта - 1,6 м, ширина ласта - 50 см, вышина спинного плавника - 1,3 м, ширина хвостового - 1,8 м*.

* Обыкновенная гринда хорошо отличается от прочих дельфинов огромной .жировой подушкой на лбу, придающей голове зверя сферическую форму, и сильно смещенным вперед низким спинным плавником.

        Хотя почти ежегодно гринда выбрасывается на берег на каком-нибудь северном острове, однако об образе жизни и привычках его в открытом море мы имеем до сих пор лишь очень неполные сведения. Настоящей родиной его следует считать Северный Ледовитый океан и северную часть Тихого океана.

Обыкновенная гринда (Globicephalus melaena)
        Из Ледовитого океана он часто спускается в северную часть Атлантического, даже до широты Гибралтарского пролива, но не следует по определенным заранее путям, как другие киты. В Тихом океане распределение его несколько иное: по словам Скаммона, гринда там встречается по преимуществу в тех местах, где водится кашалот; нередко гринды собираются большими стадами вблизи берегов как в северных, так и в южных частях Тихого океана. Более чем другие родичи, гринда любит жить обществами, а иногда и большими стадами, состоящими из 10-20, а иногда и до 1000 штук; вожаками таких стад служат, по-видимому, старые опытные самцы, за которыми другие животные следуют с таким же равнодушием и тупоумием, как овцы за бараном-вожаком, что часто ведет их к погибели. По словам Пехуель-Леше, они плавают наподобие других дельфинов, как бы кувыркаясь после всякого вдыхания; они появляются на поверхности воды от 8-10 раз сряду на короткое время, выпуская при этом с сильным шумом тонкий фонтан около 1 м вышины. Когда они плавают очень быстро, то так высовываются из воды, что видна вся голова и даже большая часть туловища. При хорошей погоде, когда море совсем гладкое, особенно в более южных морях, гринды собираются иногда большим стадом, которое в полном беспорядке, без всякого движения лежит на воде, причем животные держат голову постоянно над водой и предаются полному покою. В иных случаях можно встретить животных этого вида, которые стоят в воде почти в вертикальном положении, выставив над поверхностью почти всю голову. По ловкости в плавании гринды не уступают большим дельфинам, но, по-видимому, не так любят играть и возиться, как эти последние. "Я только раз, - замечает Пехуель-Леше, - видал их играющими и прыгающими, именно во время сильной бури. Мы легли на дрейф, чтобы выждать бурю, и вдруг увидели около самого корабля тесную стаю в несколько сот гринд, которые с большой поспешностью плыли против волн, смело бросаясь поперек их, пронизывая волны своим телом и смешно кувыркаясь на другой стороне. Они, казалось, хотели друг друга перещеголять смелостью своих прыжков и странностью своих телодвижений; ни на минуту не останавливаясь, они быстро плыли вперед и скоро скрылись из наших глаз".
        Пища гринд состоит главным образом из каракатиц, но в желудке убитых находили также и мелкие виды трески, селедок, других маленьких рыб, мягкотелых и других подобных животных. О времени спаривания этих дельфинов еще нет точных сведений, и кажется, что спаривание происходит не в определенные месяцы, а случается во всякое время года*.

* Спаривание у гринд происходит, вероятно, в летние месяцы. Беременность длится около года, примерно столько же времени самка кормит детеныша молоком.

        В северных морях большинство детенышей родится, вероятно, в конце лета, так как в поздние осенние месяцы и в январе чаще всего встречаются кормящие самки с сосунами. Однако для Тихого океана наблюдение это оказывается неверным. А в Южном океане среди зимы можно видеть лишь полувзрослых детенышей. Мать любит свое детище точно так же горячо, как и другие самки китов, и дает ему сосать молоко даже тогда, когда она выброшена на мелкое место и гибель ее неминуема.
        Никакое китообразное не выбрасывается на берег так часто и в таком большом количестве, как гринда; можно с некоторой уверенностью сказать, что эти животные гораздо чаще умирают на суше, чем в воде. Не проходит почти ни одного года, чтобы где-нибудь не было выброшено на берег большее или меньшее количество этих дельфинов**.

* * Гринды довольно часто выбрасываются целыми стадами, иногда помногу десятков или даже сотен животных. Связана ли эта массовость со стремлением еще остающихся в воде животных помочь тем, которые оказались на мели, или же какие-то внешние факторы, нарушают работу сонара — главного "навигационного прибора" дельфинов, остается неясным.

        На Шетландских островах в 1779 году попало на берег целое стадо из 200 штук, а в 1805 году из 300; в одном заливе на острове Исландии, который известен большим количеством гринд и потому называется китовым фиордом, в 1809 и 1810 годах было поймано без всякого труда 1100 штук этих китов. Седьмого января 1812 года на северных берегах Бретани было выброшено волнами 70 штук. По всей вероятности, большинство случаев этого рода вовсе и не доходит до всеобщего сведения.
        Не косатки, как прежде думали, а гринды напугали рыбаков Кильской бухты, появившись там совершенно нечаянно в большом количестве 24 ноября 1861 года. "Когда стало светло, - говорит Мебиус, который описал этот случай, - можно было видеть, что большая часть внутренности бухты была наполнена этими китами. Они плыли рядами от 4-6 штук и прямо направлялись в гавань. За ними следовало парусное судно с несколькими рыбаками, которые рано утром выехали на взморье, чтобы стрелять чаек. Черные саблевидные спинные плавники этих китов высоко поднимались из воды, когда они высовывали спину, а затем голову, чтобы подышать. После каждого дыхания они ныряли под воду. Черные тела их то поднимались, то опускались в воде и производили этим довольно заметное волнение. Когда они дышали над поверхностью воды, то было слышно довольно сильное пыхтение, а когда они выдыхали воздух из легких, то выпускали фонтан высотой в один-полтора метра. Чем ближе эти гиганты приближались к городу Килю, тем больше лодок собиралось за ними, так как с обоих берегов моряки, рыбаки и любопытные спешили принять участие в необыкновенной охоте. Рыбаки задумали их загнать в самое узкое и мелкое место бухты, чтобы они там попали на мель. Действительно, им и удалось отрезать часть стада, около 30 штук, и загнать в гавань; остальная часть стада, более 100 штук, вовремя успела спастись. Загнанные киты были уже около стоящих на якоре кораблей, когда совершенно неожиданно две лодки отчалили от берега и прямо направились на стадо. Киты так испугались, что быстро повернули назад, подбросили одну лодку так, что она чуть не перевернулась, и бросились к выходу из гавани, плывя между лодками и под ними. Тогда стали стрелять и бросать остроги в спасающихся китов, из которых один выпрыгнул из воды на высоту 8-10 метров; таким образом удалось загнать трех китов в мелкую воду. Однако из них два все-таки сумели спастись, и только один застрял в иле на самом конце бухты. Его убили после многих ударов остроги и топора по голове, и он околел, издавая громкое сопение, которое напоминало рев медведя, а из пасти и из ран потекла горячая кровь".
        Если бы кильские рыбаки были столь же опытны в китоловном промысле, как северные их собратья, то добыча их, несомненно, была бы гораздо обильнее. На всех северных островах уже с древнейших времен привыкли загонять на берег гринд, появляющихся недалеко от земли. Уже в древней рукописи "Konigsspiegel", хотя довольно туманно, говорится об этой ловле. "Сельдяной кит, или рыбий кит, - говорится там, - загоняет селедок и других рыб в большом количестве из открытого моря к берегам и, таким образом, не только не вредит человеку, но даже приносит ему большую пользу, как будто он Богом для этого и создан. Он гонит рыбу перед собой до тех пор, пока рыбаки с благодарностью и приличным образом собирают дары, которые провидение им посылает из моря. Если же при этом происходят ссоры и драки и кровь животных течет в море, то кит уводит всю стаю рыб, которых он пригнал, обратно и, таким образом, отнимает у жителей островов необходимую для них добычу".
        В открытом море за гриндами охотятся только в виде исключения. Китоловы, которые надеются на лучшую добычу, не спускают лодок, чтобы ловить этого кита, и только в случае большой неудачи корабли начинают заниматься этой охотой. Гринду убивают острогами точно так, как и других китов, но каждая лодка гонится за отдельным китом, и они помогают друг другу только тем, что стараются разогнать китов в разные стороны. Обыкновенно гринда при виде своих врагов выказывает такой же бестолковый страх, как и около берегов, начинает медленно плавать то туда, то сюда, так что люди всегда найдут время удачно бросить в него острогу. Очень часто гринда умирает от первого удара, а если нет, то его добивают копьями. Только в редких случаях бывает, что этот кит бросается на лодку и старается ее опрокинуть.
        Ни один кит и даже ни одно морское животное не занимали так древних писателей и ученых, как дельфин; он послужил темой для всевозможных басен и поэтических описаний. Предание говорит, что дельфины спасли греческого поэта Ориона, которого разбойники выбросили с корабля в море, и, очарованные его песнями, привезли невредимым к мысу Тенарскому. Плиний приводит привлекательный рассказ о мальчике, который частым кормлением так приручил к себе дельфина и приобрел его любовь, что он несколько лет сряду ежедневно перевозил его через залив в Пуццоли, где мальчик посещал школу, и точно так же ежедневно привозил его домой. "Когда мальчик умер, - говорит этот писатель, - то дельфин все-таки ежедневно появлялся на определенном месте и так скучал о потере своего любимца, что скоро околел". Рассказывают еще басню о том, что в древности дельфины помогали людям при ловле морских рыб, загоняя их целыми стаями в сети, и за это содействие получали в вознаграждение часть добычи и куски хлеба, намоченные в вине*.

* Вряд ли дельфинов может заинтересовать хлеб, намоченный в вине. Однако некоторые народности Северней Африки до сих пор практикуют совместную охоту с дельфинами, расставляя сети в местах, куда морские звери загоняют косяки рыбы.

        Когда один карийский царь велел в гавани привязать на цепь пойманного дельфина, то появилась целая стая других дельфинов, и они так ясно выражали просьбу об освобождении товарища, что царь не мог устоять и велел его отпустить. Плиний совершенно серьезно утверждает, что молодые дельфины плавают в соп ровожден и и старого, которы й им служит руководителем и дядькой. Говорят, что видели дельфинов, которые уносили мертвого товарища, чтобы его не съели хищные рыбы**.

* * Детеныш дельфина долго держится рядом с матерью. Пока он совсем мал, мать и одна из взрослых самок стада поддерживают его, помогая плыть. Точно так же дельфины поддерживают раненого собрата под дыхало над поверхностью воды, и стараются унести его от места ранения. Если причина слабости раненого всего лишь временный шок, эта мера спасает ему жизнь. В противном случае дельфины держат его на поверхности, пока он не погибнет.

        Старый писатель Геснер не только считает все вышеприведенные рассказы за несомненные истины, но даже пополняет их, благодаря своей начитанности, и не забывает рассказать о высоких достоинствах дельфина. "Дельфина совершенно верно считают и почитают как короля и властелина морей, так как это самое быстрое, сильное и хитрое морское животное, почему французский король по имени его назвал провинцию (Dauphin), и многие другие князья и регенты поместили это животное в свои гербы, а его изображение часто встречается на золотых и серебряных монетах, картинах и знаменах. Старший сын французского короля получает название "Dauphin" и в своем гербе имеет изображение дельфина; это же животное изображено на многих монетах римских императоров, например Августа, Тиберия, Домициана, Вителия, а также на многих греческих. На монете императора Тита Веспасиана изображен якорь с опрокинутым дельфином, что должно означать, смотря по обстоятельствам, быстроту и медлительность, действие и бездействие. Дельфин, впрочем, служил также эмблемой моря, власти над водой, привязанности к маленьким детям, горячности чувств, любви и т.д.".
        Обыкновенный дельфин, или дельфин- белобочка (Delphinus delphis)* имеет в среднем около 2 м длины, спинной плавник 30 см длины, а ласты 55-60 см длины и 15-18 см ширины.

* Распространен почти во всех теплых и умеренных морских водах Земного шара. Это некрупный дельфин длиной обычно менее 2 м. Дельфиний "клюв" хорошо выражен, узкий и длинный. Питаются преимущественно рыбой, а также кальмарами и плавающими ракообразными. Держатся стадами в несколько сотен или даже тысяч голов.

        Относительно маленькая голова занимает приблизительно четвертую часть длины всего тела, лоб слегка выпуклый и отделяется от не очень длинной, совершенно прямой и вытянутой морды поперечной бороздкой и находящимся за нею валиком; морда имеет вид клюва и сплющена как сверху, так и снизу. Продолговатые глаза лежат на небольшом расстоянии за углом рта и имеют сердцевидный зрачок. Уши расположены за глазами, а дыхало между ними. Веретенообразное туловище скорее сжато, чем вытянуто, передняя часть его круглая, а задняя слабо сжата с боков. Спинной плавник узкий, высокий и на конце острый; передний край его выпуклый, а задний довольно глубоко вырезан, так что несколько похож на серп. Ласты прикреплены около первой трети туловища и несколько длиннее и уже спинного плавника; хвостовой плавник разделен на две тупые лопасти и в середине немного вырезан. Кожа необыкновенно гладкая и представляет не только глянцевитую, но почти зеркальную поверхность; сверху она зеленовато-бурого или зеленовато-черного цвета, а снизу чисто-белого, причем граница между обоими цветами представляет собою извилистую линию; по сторонам на белом кое-где видны серые или черноватые пятна. Число зубов бывает далеко не всегда одинаково. Обыкновенно их насчитывают до 42-50 в каждой половине челюсти, но случалось, на каждой стороне вверху и внизу было по 53 зуба, так что в общем число зубов доходило до 212**.

* * В длинных челюстях белобочки может сидеть по 58-65 зубов в каждом ряду, тогда общее их число достигает почти 250.

        Зубы сидят на одинаковом расстоянии, так что верхние при закрытии челюстей приходятся между нижними; они довольно длинные, конические, на конце очень острые и немного загнуты снаружи внутрь; средние в каждой челюсти самые длинные, а передние и задние делаются постепенно и довольно заметно все меньше и меньше.
        Родиной этого известного животного, которое так забавляет моряков и путешественников, можно считать все моря Северного полушария. По своим движениям и образу жизни дельфин оказывается еще более склонным к разным играм, чем другие его родичи. Иногда он рыщет по волнам в открытом море далеко от берега, иногда же поднимается в реки вверх по течению. Стада дельфинов приближаются к кораблям, возятся около них, пока не отправятся далее, беспрестанно ныряют и снова поднимаются, выставляют на минуту верхушку головы над поверхностью моря, выпускают с шумом свои фонтаны и снова исчезают в глубине. Они плавают так быстро, что не только легко следуют за самым быстрым пароходом, но в это время еще делают разные фокусы, кувыркаются, валяются по воде и кружатся около судна, не отставая от него ни на минуту. Иногда один из них вдруг выскакивает совсем из воды и затем падает вперед вниз годовой, не производя при падении почти никакого шума.

Дельфин-белобочка (Delph'mus delphis)
        Они образуют стаи от 10 до 100 штук, а иногда и более. Пехуель-Леше в тропических морях видал стада дельфинов в несколько тысяч штук. Основной чертой их характера является общественность, но причиной этого явления следует считать скорее общий интерес, а не взаимную привязанность. Древние, конечно, останавливались на последнем предположении и восхваляли взаимную любовь и привязанность дельфинов. Геснер говорит: "Дельфины выказывают удивительную любовь не только друг к другу, но также к своим детенышам, родителям, мертвым товарищам, всем вообще китам и людям. Особенная любовь их к детенышам выказывается в том, что самец и самка, раз спарившись, остаются вместе до смерти и бывают иногда окружены многочисленным семейством. Родители воспитывают своих детей, кормят их, иногда носят на своем клюве, сопровождают их повсюду и учат охотиться*.

* У большинства видов дельфинов самки стараются вовсе не подпускать самцов к группе, в которой находятся детеныши. В период спаривания крупные самцы беззастенчиво отгоняют более мелких, даже если те принадлежат к другому виду, и спариваются с самками как собственного, так и других видов (явление, редкое в природе). От таких спариваний могут рождаться жизнеспособные звери. Это регулярно происходит в условиях неволи, но насколько часто случается в природе - неизвестно.

        Когда они собираются в стаи для битвы, то детенышей оставляют за собой, а если плывут спокойно, то перед собой; за детенышами следуют самки, а сзади плывут взрослые самцы, которые их защищают и не оставляют даже в минуту опасности. Если молодого дельфина ударят багром и тащат к берегу, то родители за ним следуют, чтобы его спасти, так что мать тогда легко убить или словить вместе с ее детенышами. Когда же родители сделаются слабыми и бессильными, то молодые их кормят и помогают при плавании".
        Зубы дельфина ясно показывают, что он принадлежит к числу самых больших морских хищников; говорят, что он даже нападает на раненых товарищей. Пища его состоит из рыб, раков, головоногих и других морских животных. Он любит охотиться за сардинками и селедками, а на летучих рыб нападает с особенной жадностью. После 10-месячной беременности самка рождает детеныша до 50-60 см длины и выказывает относительно него довольно долго большую нежность. Предполагают, что детеныши вполне вырастают только через 10 лет, зато, по уверению одного древнего греческого писателя, дельфин может жить до 130 лет. С другой стороны, рыбаки, которые при ловле дельфинов делали им надрезы на хвостовом плавнике, полагают, что они живут не более 25-30 лет**.

* * Продолжительность жизни дельфина- белобочки составляет около 30 лет. Половозрелым обыкновенный дельфин становится на третий год жизни, афалина - на шестой год.

        Самым злым врагом дельфина следует считать не человека, а хищную косатку, так как человек преследует дельфина только тогда, когда не может добыть себе другого свежего мяса. Еще ныне человек в известной степени щадит дельфина. Однако в некоторых местах и теперь рыбаки окружают своими лодками стадо дельфинов, как это делали еще древние греки, пугают их внезапным криком и стараются загнать к берегу, где животные в страхе попадают на мель. Перед смертью животное издает довольно громкий вздох, похожий на стон. Китоловы, которые нуждаются в свежем мясе, также иногда убивают одного из дельфинов, которые, по обыкновению, играют около корабля. "Весь экипаж, - рассказывает Пехуель-Леше, - собирается на носу корабля и начинает свистеть на разные лады, что образует страшную какофонию; но говорят, что дельфин любит музыку и из-за этого свиста еще больше приближается к судну. К одной из рей приделывают блок и через него пускают веревку, к концу которой приделан гарпун. Гарпунщик отправляется на рею, а 20 или 30 рук держат конец веревки. Несколько штук дельфинов плывут мимо корабля, гарпунщик несколько секунд следит за ними глазами, а затем, сильно размахнувшись, бросает гарпун в спину одного из животных. "Сидит!" - кричит он сверху, и люди, держащие другой конец веревки, быстро тащат ее назад, так что дельфин в одно мгновение оказывается около борта. Ему накидывают петлю на спинной плавник, и бедное животное скоро лежит мертвым на палубе. Его товарищи, конечно, исчезли, так как никак не ожидали такой неблагодарности со стороны людей. Однако на расстоянии одной мили от корабля они снова выплывают и продолжают свое странствование как ни в чем не бывало. Может быть, они скоро приблизятся к другому кораблю и начнут играть около него".
        В прежнее время почти все береговые жители ели мясо дельфинов, особенно в католических землях, так как дельфина считали там рыбой и ели даже в пост. Англичане и французы умели очень искусно приготовлять мясо этого животного, так что кушанья из него выходили довольно вкусными. Теперь же почти везде перестали есть это мясо. У древних римлян дельфин играл довольно важную роль в медицине: печень считалась хорошим средством против перемежающейся лихорадки, а печеночный жир служил лекарством от опухоли; дымом зажженного жира лечили боли в нижней части живота. Сжигали целых дельфинов, золу смешивали с медом и эту мазь употребляли против разных болезней.