Семейство кошачьи

        (Felidae)*

* Кошачьи действительно, как пишет Брем, представляют собой "самый совершенный тип хищников" иными словами наиболее специализированные представители отряда. Семейство включает 36 видов, группируемых в 10-12 родов (хотя разные систематики выделяют в семействе от 3 до 22 родов). Все виды имеют характерный "кошачий" облик, укороченную лицевую часть черепа и втяжные когти (за одним исключением). Распространены по всей Евразии, Африке и в обеих Америках, а домашняя кошка с человеком проникла практически повсюду, включая антарктические острова.

        Кошачьи (кошки) - самый совершенный тип хищников. Подобного соответствия между строением конечностей и туловища, подобной пропорциональности всех органов мы не встречаем ни у каких других хищных животных. Каждая отдельная часть тела кошек красива и грациозна, а потому и все животное вполне удовлетворяет нашему эстетическому чувству. Мы можем считать нашу домашнюю кошку типичным животным для всех кошек вообще, так как ни у какого другого семейства хищников не замечаем такого сходства общих признаков.
        Видовые признаки кошек кажутся второстепенными в сравнении с теми особенностями, которые отличают друг от друга отдельные виды прочих семейств. Лев со своей гривой и рысь с мохнатыми ушами и коротким хвостом все-таки остаются кошками, точно так же, как и наш домашний кот или леопард. Даже гепард, который значительно отличается от других кошек, должен быть внимательно рассмотрен, прежде чем мы узнаем его настоящую природу.
        Строение тела кошек можно считать общеизвестным: всякий достаточно знаком с их сильным и красивым туловищем, округленной головой, сидящей на довольно толстой шее, не очень длинными конечностями с утолщенными лапами, с длинным хвостом и мягким мехом, окрашенным в такой цвет, который соответствует окружающей местности. Кошки снабжены очень внушительными орудиями для защиты и нападения. Зубы у них ужасны: клыки имеют вид тонких, длинных, острых, на конце слегка согнутых конусов, которые гораздо длиннее других зубов и при укусе образуют глубокие, часто смертельные раны*.

* Клыки многих кошек стали орудием, в первую очередь, убийства, причем убийства быстрого и эффективного, тогда как другие хищники клыками зачастую удерживают жертву при поимке. Поэтому клыки кошек относительно длиннее и тоньше по сравнению с клыками других хищных млекопитающих. Среди древних коша чьих было множество форм с совсем длинными клыками, из-за которых эти животные получили название саблезубых и полусаблезубых кошек. В настоящее время единственная полусаблезубая кошка дымчатый леопард (Neofelis).

        Очень маленькие резцы почти незаметны рядом с этими большими клыками, и даже мощные, снабженные острыми треугольными зубцами и остриями коренные зубы, хорошо приспособленные для разрезания мяса и сухих жил, кажутся по сравнению с ними незначительными. Зубам вполне соответствует мясистый язык, замечательный тем, что поверхность его покрыта тонкими роговыми, загнутыми назад шипами, которые сидят на больших бородавках. Язык этот дополняет вооружение рта. Шипы кошачьего языка достаточно остры, чтобы при усиленном лизании оцарапать до крови нежную кожу; кроме того, язык дополняет действие зубов, которые по своему строению могут служить только для разрезания мяса на куски, но для раздавливания пищи вовсе не приспособлены. Зубы составляют, однако, не единственное оружие кошек: они могут очень удобно схватывать добычу и даже наносить смертельные раны своими страшными когтями.
        Та часть ступни, которая касается земли, кажется у кошек очень короткой и округленной, вследствие того что последний сустав пальцев приподнят кверху; таким образом, при ходьбе последние суставы пальцев вовсе не касаются земли и предохраняют тем самым от притупления сидящие на них серповидные большие и очень острые когти. Во время покоя и при ходьбе эти суставы пальцев сохраняют свое приподнятое положение благодаря двум упругим сухим жилам, из которых одна прикреплена сверху, а другая сбоку суставов пальцев; в состоянии гнева и возбуждения сильный мускул, сухая жила которого прикрепляется к нижней стороне последнего сустава, опускает его, удлиняет ступню и превращает ее в страшное орудие, едва ли встречающееся у других животных. Такое строение ног служит причиною того, что на следах кошек никогда не заметно отпечатка когтей; тихая поступь кошек - следствие того, что нижняя сторона ступней снабжена мягкой подушкой, часто покрытой волосами.
        Кошки принадлежат к числу сильных и очень ловких зверей. Каждое движение их указывает на силу и грациозное проворство. Между всеми видами этого семейства нет большого различия, как по физическим, так и по душевным свойствам, хотя некоторые виды и имеют известные преимущества перед другими и, наоборот, у иных известные качества выражены слабее, чем у прочих. Все кошки ходят отлично, но медленно, осторожно и почти неслышно; они быстро бегают и могут делать прыжки, длина которых в несколько раз превосходит длину их тела. Лишь весьма немногие из крупных видов не способны лазать по деревьям, большая же часть делает это очень искусно. Хотя кошки и не любят воды, но все же плавают хорошо, если к этому вынуждены*. Они умеют сжимать и свертывать свое красивое тело, чрезвычайно быстро действуют лапами и могут с большой ловкостью схватывать животное, даже бегущее; ко всему этому надо еще прибавить большую силу конечностей животных и их выносливость. Кошки крупных видов одним ударом своей ужасной лапы и напором при прыжке повергают на землю животное, которое ростом больше их самих, и могут перетаскивать на довольно значительные расстояния большие тяжести.

* Не умеет лазать по деревьям, по-видимому, только тигр, и очень плохо с этим справляются лев и гепард. Леопард, даже крупный, лазает отлично. Плавают все кошки неплохо, а некоторые виды, живущие в богатых водой местах, делают это часто и охотно и даже добывают в воде значительную часть своего пропитания.

        Среди чувств у кошек более всего развиты слух и зрение: слух, без всякого сомнения, играет самую важную роль во время их хищнических набегов. Кошки слышат малейший шум на большом расстоянии и прекрасно оценивают всякий звук: от их внимания не ускользают осторожные шаги добычи и тихое шуршание песка под ногами животных; даже невидимую жертву находят они посредством слуха**.

* * Рысь в опытах в Беловежской Пуще слышала милицейский свисток на километр дальше, чем собака. Та же рысь, хотя обычно и не демонстрировала особенной остроты зрения, однажды наблюдала за канюком с расстояния в 1 км.

        Зрение не так хорошо развито, но слабым его все-таки назвать нельзя. Глаз кошек, вероятно, далеко видеть не может, но вблизи они видят очень хорошо. Зрачок у большинства видов имеет круглую форму и в темноте, а также при возбуждении, значительно расширяется, но остается круглым; у мелких видов зрачок поперечно-продолговатый и также способен сильно расширяться (под влиянием яркого света он стягивается в узкую полоску, при раздражении же и в темноте становится почти совсем круглым). После зрения мы должны упомянуть об осязании, которое проявляется как в активном ощупывании, так и в тонком восприятии случайных ощущений. Для ощупывания служат главным образом длинные усы по сторонам рта, щетинки над глазами. Если отрезать у кошки усы, то этим поставишь ее в самое неприятное положение: она делается, в полном смысле, беспомощною и теряет способность к деятельности или, по крайней мере, выказывает беспокойство и неуверенность в своих движениях, которые, однако, пропадают, когда усы снова отрастают. Лапы также очень хорошо приспособлены для осязания. Кошки весьма чувствительны ко всем внешним раздражениям и выказывают очевидное неудовольствие при неприятном ощущении и, напротив, большое удовольствие, если ощущение приятно. Когда тихонько гладят шерсть кошки, то этим всегда приводят ее в приятное расположение духа; если же шерсть намокнет или ее грубо ерошат, то кошка приходит в сильное озлобление. Обоняние и вкусовые ощущения стоят почти на одной ступени развития; можно даже предположить, что вкус несколько лучше развит, чем обоняние. Несмотря на шероховатый язык, большая часть кошек очень чувствительна к вкусовым ощущениям и более всего любит слегка соленые и сладкие вещества, особенно жидкости животного происхождения, как, например, кровь и молоко. Органы же обоняния могут быть возбуждены лишь сильно пахучими веществами. Странное пристрастие некоторых кошек к сильно пахучим растениям, например, валерьяне и кошачьей мяте, дает право предположить, что обоняние у них развито слабо, потому что животные, наделенные тонким обонянием, относятся с отвращением к подобным сильно пахучим веществам; кошки же набрасываются на эти растения как сумасшедшие и от их запаха впадают в сладостные конвульсии.
        По своей понятливости кошки стоят ниже собак, но не так низко, как обыкновенно думают. Не следует забывать, что при сравнении душевных способностей двух семейств хищных - собачьих и кошачьих - мы почти всегда имеем в виду двух домашних животных, отношение которых к человеку совсем не одинаково. Собаку человек систематически воспитывает уже в течение многих тысячелетий, усердно ухаживает за ней, подвергает, большею частью, строгому искусственному отбору и приближает к себе более других животных. На кошку человек смотрит почти всегда с некоторым предубеждением, о воспитании особенно не заботится и предоставляет ее собственным инстинктам. Если же мы сравним два живущих в естественных условиях вида этих семейств, например, лисицу и рысь, то преимущество собак в понятливости почти вовсе исчезает, и сравнение скорее благоприятно для рыси; поэтому очень несправедливо считать кошек за животных, низко стоящих по умственному развитию; между тем это мнение часто высказывается, а еще чаще служит причиной некоторого пренебрежения к кошкам*.

* Социальность, заложившая основу для возможности одомашнивания, у, по крайней мере, ныне живущих кошек развита в среднем слабее, чем у псовых. Это, однако, ни в коей мере не свидетельствует об интеллектуальном уровне отдельных особей, взятых в отрыве от социума. Тут есть основания полагать, что кошки демонстрируют более развитый интеллект.

        Кошки встречаются во всех частях Старого Света и Америки; в Австралии их нет, если не считать одичалых домашних кошек. Они живут на равнинах и в горах, в сухих песчаных и в сырых низменных местностях, как в лесах, так и на полях. Некоторые поднимаются довольно высоко в горы и встречаются там на значительной высоте над уровнем моря, другие живут в поросших кустарником открытых степях и пустынях, третьи предпочитают сырые места на берегах рек и озер, заросших камышом. Но все-таки большую часть кошек следует считать лесными животными. Деревья доставляют им все необходимое для жизни; прежде всего кошки находят там удобные убежища, в которых могут прятаться для того, чтобы нападать на добычу и скрываться от врагов. Небольшие кошки используют в качестве убежищ дупла деревьев, трещины в скалах, оставленные логовища других млекопитающих; крупные виды прячутся в чаще кустарников. Хотя дикие кошки предпочитают те страны, где человек не успел еще сделаться полным властелином, многие из них отважно и дерзко приближаются к его жилищу, чтобы или напасть на него самого, или унести животное из его стада. Для этого они с наступлением темноты оставляют свое логовище и бродят вокруг, высматривая добычу, или же подкарауливают людей и животных близ дорог и тропинок. Лишь очень немногие нападают на добычу днем, но часто трусливо убегают, встретив сопротивление. Настоящая их жизнь начинается с наступлением темноты и оканчивается с рассветом.
        Кошки питаются мясом самых разных позвоночных, но, несомненно, предпочитают млекопитающих. Некоторые виды чаще всего охотятся на птиц, другие, хотя и немногие, едят мясо пресмыкающихся, например, черепах; наконец, есть такие, которые не гнушаются и рыбной ловлей. Беспозвоночных животных кошки едят редко и только разве случайно словят какого-нибудь рака или крупное насекомое. Все кошки питаются преимущественно той добычей, которую сами умертвили, и только весьма немногие едят падаль и то лишь в том случае, когда она осталась от их собственной добычи. Многие кошки отличаются большой кровожадностью, и некоторые виды, если только могут, питаются исключительно кровью*.

* Крупные кошки, убивая жертву, душат ее зубами за горло и могут так дожидаться ее окончательной гибели по 10-15 минут. Кошки не более "кровожадны". чем любые другие животные. Когда добычи много и она легко доступна, кошки предпочитают охотиться. Однако в другое время они не брезгуют падалью, причем часто отбивают ее у других, более слабых, хищников.

        По способу нападения почти все кошки похожи друг на друга. В поисках добычи они обычно крадутся осторожными неслышными шагами, внимательно оглядываясь и чутко прислушиваясь ко всему окружающему; малейший шорох возбуждает их внимание. В согнутом положении, а то и ползком подбираются они к добыче, стараясь держаться под ветром, и, наконец, в один или несколько прыжков настигают свою жертву, схватывают ее своими страшными лапами за затылок или за бока, валят на землю и вонзают в нее несколько раз свои ужасные зубы; затем они немного раскрывают челюсти, но так, чтобы пойманное животное не могло уйти, внимательно смотрят на добычу и снова кусают до тех пор, пока в животном остается хоть искра жизни. Часто замечаем мы у кошек отвратительную привычку долго мучить свою жертву: они ослабляют хватку и часто даже позволяют животному пробежать небольшое расстояние, но в нужный момент снова его хватают, затем опять выпускают и продолжают эту жестокую игру до тех пор, пока жертва не падает, изнеможенная от ран. Даже крупные кошки опасаются нападать на тех животных, от которых ожидают ощутимого сопротивления, и идут на это только тогда, когда по опыту знают, что выйдут победителями из предстоящей борьбы*.

* Для кошек более, чем для каких-либо хищников, необходимо быть "в форме" - только это обеспечивает успех охоты. Поэтому не удивительно, что кошки опасаются нападать на животных, способных оказать сопротивление. Известен случай, когда нападение тигра на человека (впрочем, не охотившегося, а защищавшего свой участок) было остановлено перочинным ножом. Кошка, нападая на крупную жертву, так выкладывается физически, что жертве иногда удается вырваться. И только если животное серьезно ранено, кошка вновь начинает преследование. Именно это Брем и называет "игрой" с жертвой. Хотя в ряде случаев кошки действительно "играют", но только с совсем уж безобидной добычей и будучи сытыми либо обучая детенышей охоте.

        Даже лев, тигр и ягуар в первое время боятся человека и трусливо от него уходят, но когда увидят, насколько он слаб и беспомощен, то становятся страшными его врагами. Хотя почти все кошки отлично бегают, они обычно воздерживаются от продолжительного преследования добычи, если первое нападение их было неудачно. Кошки пожирают свою добычу на том месте, где ее словили, только тогда, когда чувствуют себя в полной безопасности; обычно же они тащат убитое или смертельно раненное животное в скрытое место и пожирают его там с полным спокойствием и наслаждением. Если местность изобилует добычей, кошки делаются необыкновенными лакомками и съедают только луч ш ие части жертвы, остал ьное достается обитающим поблизости более мелким хищникам.
        Самки производят на свет, как правило, нескольких котят и только редко одного; в большинстве случаев их бывает не более шести (у некоторых видов, говорят, и больше). Воспитывает детенышей мать, а отец заботится о них только в редких случаях. Кошка с котятами представляет собой чрезвычайно привлекательную картину; материнская нежность и любовь видны в каждом ее движении и в каждом звуке ее голоса, который делается необыкновенно мягким и ласковым. В семейном логовище наблюдателя поражает чистота, к которой с самого раннего возраста приучает мать своих детенышей; она беспрестанно их лижет, чистит, гладит, приводит логовище в порядок и не терпит около него никакой нечистоты. Она защищает детенышей от врагов с полным самоотвержением, и крупные кошки в это время делаются в высшей степени опасными. У многих видов мать должна защищать своих детенышей и от отца, который их часто пожирает, особенно пока они еще слепы; вероятно, поэтому все самки кошек старательно заботятся о том, чтобы по возможности скрыть свое убежище. Когда детеныши несколько подрастут и станут похожими на настоящих кошек, самец их уже не трогает, и тогда начинается веселая жизнь котят, которые имеют явную склонность к забавам и разным играм. Природные способности кошек ясно выказываются в каждом движении котят: их детские игры состоят главным образом в подготовительных упражнениях к той серьезной охоте, которой они будут заниматься, когда станут взрослыми. Все, что двигается, привлекает их внимание, при малейшем шуме котята настораживают уши. Сначала они больше всего играют с материнским хвостом: внимательно следя за его змеевидными движениями, котята стараются своими маленькими лапками остановить движение хвоста или словить его кончик. Мать не только не сердится, но нарочно продолжает двигать хвостом, чтобы дать своему шаловливому потомству всласть наиграться. Несколько недель спустя можно уже видеть семейство кошек занятым более разнообразными играми, в которых мать принимает деятельное участие наравне с котятами, и это отмечается как у львиц, так и у домашних кошек. Часто вся семья свертывается как бы в один клубок, причем каждый член семьи ловит и кусает хвост другого. С возрастом игры делаются серьезнее: маленькие научаются понимать, что хвост — это часть их самих, и пытаются пробовать свои силы на чем-нибудь другом. Мать тогда приносит им небольших животных, полуживых или совсем живых, и выпускает на потеху котятам, которые ревностно и терпеливо преследуют их и таким образом упражняются в хищническом ремесле, которым будут заниматься позже. Наконец, мать берет их с собой на охоту, и здесь они научаются владеть собой, внезапно нападать на добычу, одним словом, всем хитростям, которые необходимы для будущей хищнической жизни. Только когда котята всему научились и сделались совершенно самостоятельными, они отделяются от матери и затем довольно долго ведут одинокую, бродячую жизнь.
        У кошек враждебные отношения со всеми прочими животными, и потому вред, ими приносимый, очень значителен. Но следует при этом иметь в виду, что все крупные виды этого семейства живут в странах, необычайно богатых добычей, и можно с определенной уверенностью утверждать, что, препятствуя излишнему размножению некоторых жвачных и грызунов, крупные кошки приносят пользу. Что касается мелких видов, то польза, ими приносимая, очевидно перевешивает причиняемый ими вред. Добыча их ограничивается мелкими млекопитающими и птицами, а особенно много истребляют они мелких вредных грызунов, которые сильно размножаются около человеческого жилья. Домашняя кошка сделалась для нас совершенно необходимой, но и мелкие дикие кошки приносят нам много пользы и довольно мало вреда. Кроме того, человек часто использует их мех, а кое-где даже ест их мясо. В Китае и часто в Африке мех некоторых кошек служит знаком известного общественного положения. Другие народы ценят этот мех более всего за его красоту, другими достоинствами он почти не обладает*.

* Охота на диких кошачьих всех размеров и по всему миру привела к тому, что кошки стали редкими повсеместно, а некоторые виды вплотную подошли к угрозе исчезновения. В настоящее время все кошки занесены в списки так называемой конвенции CITES, жестко регламентирующей на государственных уровнях торговлю редкими животными и их частями.

        Разделение кошек на роды и виды в высшей степени затруднительно, поскольку признаки, отличающие один род и вид от другого, незначительны.
        Тигры - настоящие кошки, без гривы, с довольно большими бакенбардами и ярко выраженными поперечными полосами на мехе. Тигр - самая страшная из всех кошек, хищник, перед которым даже человек оказывается почти беспомощным существом. Ни одно хищное млекопитающее не соединяет так удачно обворожительную красоту с большой долей кровожадности, никто лучше не подтверждает старой басни о глупом мышонке, который видел в кошке красивое и любезное животное. Если степень опасности животного принять за масштаб его значения в природе, то тигра, без всякого сомнения, следовало бы поставить на первое место среди всех млекопитающих, поскольку ни одно живое существо не вело до сих пор борьбу с властелином земли так успешно, как тигр. Освоение человеком все новых территорий не только не вытеснило и не уничтожило тигра, подобно другим хищникам, а напротив, заставило его приблизиться к человеческому жилью, а в некоторых местах ему даже удалось потеснить человека*

* Тигров всегда вынуждал к контакту с человеком захват людьми все новых и новых земель. Во многих странах обитания тигра ему фактически некуда уходить. Со времени написания Бремом книги как минимум две расы тигра перестали существовать, численность и область распространения остальных сократились в несколько раз.

        Тигр не покидает, подобно льву, населенные местности, чтобы благоразумно избежать опасности быть уничтоженным, но смело и с некоторым коварством идет навстречу этой опасности и явно объявляет себя врагом человека, врагом тем более опасным, что со смелостью он соединяет скрытность и нападает почти всегда неожиданно. Его свирепость и кровожадность, а также число съеденных им людей сильно преувеличивались, по крайней мере, описывались слишком яркими красками.
        Тигр (Panthera tigris)**, представляет собой очень красивую кошку с прекрасно окрашенным мехом.

* * Тигр самый крупный ныне живущий представитель кошачьих. Длина тела 150-317 см, хвоста 60-1/5 см, масса до 390 кг. Разные расы тигра отличаются размерами и интенсивностью окраски. Королевскими тиграми в XIX в. называли расы, живущие на Индостане и сопредельных территориях южной Азии. Самая крупная форма тигра — амурский тигр распространена ныне только на Дальнем Востоке России и в соседних районах Китая и Кореи.

        Он выше и стройнее, чем лев, но нисколько не уступает ему в красоте и силе. Длина его тела от носа до кончика хвоста определяется весьма различно. Эллиот дает очень наглядный пример того, как отличаются измерения, сделанные разными наблюдателями: один из них определил величину тигра в 284 см, а два других указали длину того же тигра в 355 и даже 365,7 см. Сандерсон не убивал самцов, длина которых была бы больше 290 см, а длина убитых им самок не превышала 255 см. Блэнфорд убил двух взрослых самок, длина которых составляла 228,5 и 233,6 см. Рас дает более крупные цифры, а самую большую длину указывает Бересфорт: в среднем 320 см для самца и 294 см для самки; три тигра, убитые им в Раджпутане, где, говорят, они прежде были особенно велики, имели длину в 340, 345 и 375 см. Вполне возможно, что в некоторых местностях тигры достигают особенно больших размеров и среди них встречаются настоящие великаны, как, например, последний из указанных, который был убит Бересфортом в 1862 году, но приведенные цифры все-таки представляют исключения. Очевидно также, что иногда неверно измеряют длину тигра и совсем не измеряют отдельно длину туловища и длину хвоста, между тем как величина последнего весьма изменчива. Вследствие этого не очень большой тигр с длинным хвостом оказывается длиннее крупного тигра с коротким хвостом, так что о величине самого туловища дается неверное понятие. Жердон считает средней величиной 274-290 см и сомневается в том, чтобы когда-либо убивали тигров длиннее 310 см. Многие другие охотники и натуралисты согласны с ним. Таким образом, мы можем сказать, что общая длина взрослого самца колеблется между 260 и 300 см, а взрослая самка на 30-40 см короче. Хвост бывает длиной 80-95 см, высота в плечах 90-106 см. Вес двух самок был определен в 108,8 и 158,7 кг, а двух самцов в 163,3 и 172,4 кг.
        Туловище тигра несколько тоньше, а голова круглее, чем у льва; хвост без кисточки на конце; шерсть довольно короткая и гладкая, а на щеках несколько удлиненная в виде бакенбардов. Самка ниже ростом и бакенбарды у нее короче. У тигров, обитающих в более северных странах, шерсть зимой гуще и длиннее, чем у тех, которые живут на жарких равнинах Индии. Мех тигра очень красив: на светлом ржаво-желтом фоне ясно выделяются темные полосы, испещряющие мех на брюхе; на внутренних сторонах конечностей, под хвостом, на губах и на нижних частях щек мех почти белый, У северных тигров желтый цвет меха несколько темнее, чем у тех, которые живут в джунглях. От спины по бокам тянутся поперечные черные полосы довольно неправильного рисунка, причем расстояние между ними бывает различно у разных особей. Некоторые из этих полос делятся на части; сплошные полосы более темные. Хвост светлее туловища и также испещрен черными кольцами. Усы белые. Зрачки глаз круглые, раек желтовато-бурый. Детеныши окрашены точно так же, как взрослые особи, только желтый цвет их меха несколько светлее. У тигров встречаются различные видоизменения цвета, например, желтый цвет бывает темнее или светлее, а в редких случаях встречаются совсем черные тигры или белые с неясными черными полосами. Яванский тигр, как его называют в зоологических садах и зверинцах, меньше обыкновенного, имеет более плотное телосложение и отличается также более узкими, темными и очень частыми полосками на мехе; по Розенбергу, у яванского тигра основной цвет меха имеет менее буроватый оттенок, а хвост короче и тоньше*.

* Этого красивого тигра мы уже никогда не сможем лицезреть живьем: в 1972 г. этих кошек, когда-то населявших всю Яву, оставалось менее 10 особей, а в последние десятилетия нет никаких подтверждений о существовании живых яванских тигров.

        Казалось бы, столь ярко окрашенный хищник уже издали должен быть заметен тем животным, которых он преследует, но это предположение совершенно неверно. Выше я уже говорил, что общая окраска всех животных, особенно кошек, находится в тесной зависимости от их местообитания, и потому напомню только, что тигр живет главным образом среди тростников, крупных злаков и кустарников, где цвет животного сливается с окружающей средой. Даже опытные охотники часто не замечают тигра, лежащего совсем близко от них; несомненно, трудно заметить тигра и многим животным.
        Область распространения тигра очень обширна, так как он обитает не только в жарких странах Азии, например, Индии, но и во многих других местах этой огромной части света, которая по величине гораздо больше Европы. Он встречается даже в юго-восточной Сибири. Северная граница области распространения тигра проходит севернее широты Берлина (следует заметить, что Сибирь имеет гораздо более холодный климат, чем европейские страны, лежащие на тех же широтах). Индию следует считать главным отечеством тигра; отсюда он распространяется на северо-восток через весь Китай до берегов Амура, а на запад через северный Афганистан в Персию до южного берега Каспийского моря, где в заболоченных лесах он встречается довольно часто. Известия о том, что тигры встречаются в Закавказье, следует, по мнению А. Вальтера, считать неверными, так как его путают с леопардом*.

* Во времена Брема и даже позже долины рек в Иране, Афганистане, Закавказье и Средней Азии населяла особая форма тигра - туринский тигр. Еще в 1930 г. отдельные тигры жили на большей части указанной территории. К 1940-м годам он уцелел только в тугайных зарослях Таджикистана и Северного Ирана Последний раз живого туранского тигра видели с самолета в 1957 г. Надежды на то, что тигр сохранился в труднодоступных районах Ирана, нет.

        Все животные имеют основание бояться тигра. Поэтому точно так же, как у нас галки и мелкие птицы криком встречают коршунов и сов, а певчие птицы в лесу своим громким щебетаньем выдают лисицу, вышедшую из норы, в тропических странах многие животные издают громкие звуки, когда почуют тигра. Они знакомы с ним и по опыту знают, какая опасность им угрожает, когда тигр выходит из своего логовища. Конечно, они пугаются и других хищников, а также вообще какого-нибудь необычайного явления, и беспокойство, проявляемое безвредными животными, не всегда следует считать признаком присутствия тигра. Однако беспокойство оленей, павлинов, других птиц, а особенно обезьян дает охотнику очень важные указания о приближении опасного зверя. Форзит и другие приводят многие примеры деятельного участия обезьян в охоте на тигров. Так, долго преследуемая тигрица, сожравшая уже много людей, непременно бы скрылась в скалистом ущелье, если бы бегавший по скалам старый гульман (один из видов обезьян) не указал охотнику ее убежища своим криком и жестами. "Во время другой охоты, - рассказывает Форзит, - я шел по следам убегавшего тигра по иссохшему руслу ручья и мог следить за ним только благодаря многочисленным гульманам, которые срывали плоды на близрастущих деревьях. Когда тигр пробегал мимо них, то они спасались на верхушках деревьев, шумно трясли ветвями и громко кричали, как бы ругая нарушителя спокойствия, и по всему этому легко было угадать, где находится тигр. Каждое стадо шумело, пока хищник был виден, а затем спокойно возвращалось на нижние ветви и лакомилось плодами как ни в чем не бывало, зато следующие обезьяны начинали шуметь и выдавали передвижение тигра. Основываясь на этих точных указаниях, на одном изгибе русла я пробежал кратчайшим путем и таким образом обогнал его. Он скоро показался, тихо и неуверенно пробираясь по дорожке с опущенным хвостом, точно его мучила совесть вследствие совершенных злодейств; при этом он боязливо посматривал вверх на обезьян, как бы прося их не выдавать его присутствия. Верно пущенная пуля оборвала его жизнь".
        Голос тигра по силе не может сравниться с голосом льва, он даже не так далеко слышен, как мычание наших коров и быков, поэтому о "реве" тигра говорить нельзя. Обыкновенно он издает протяжный жалобный звук, который иногда довольно быстро повторяется и оканчивается тремя или четырьмя краткими звуками. Кроме того, он может издавать низкий горловой звук "а-о-ун". Когда тигр сильно удивлен или испуган, то громко вскрикивает "ху-аб" или "вау"; когда сердится, то глухо рычит, а при нападении на добычу издает крик ярости, похожий на сухой кашель. "Голос тигра, - пишет Форзит, - производит сильное впечатление в ночной тишине, он невольно вызывает представление о страшной силе".
        Тигра нельзя считать храбрым зверем: он не только осторожен и робок, но даже труслив, хотя принадлежит к числу хитрых и коварных хищников. Когда тигру впервые приходится встречаться с человеком, он всегда бежит от него. Большинство тигров теряет присутствие духа от сильного шума и энергичных жестов, и, вероятно, ни один из них не может противостоять хладнокровному и решительному противнику. Но многие тигры убеждаются на опыте, что с человеком им не трудно справиться, и тогда они делаются очень опасными, так как подкарауливают беззащитных людей и неожиданно нападают на них; таким образом, тигры бывают в некоторых случаях не только смелыми, но даже нахальными. Некоторые местности становятся почти необитаемыми вследствие хищнических набегов тигров: утверждают, что пешие переходы от одной деревни к другой иногда возможны только в сопровождении нескольких смелых охотников и только с зажженными факелами, если путешествие происходит ночью. В окрестностях деревень и даже у самых хижин тигры хватают иногда людей среди белого дня и, случается, заставляют их покидать свои жилища. Чаще всего страдают от тигров люди, живущие одиноко в лесах или на полях, например, пастухи, дровосеки, земледельцы; особенно плохо приходится пастухам, которые должны защищать не только себя, но и стада. Почтальоны также часто делаются их добычей*.

* Ниже Бремом приводится довольно много сведений о тиграх-людоедах, не редки их описания и в другой литературе. Почти всегда причиной людоедства тигров бывает травма, не дающая зверю возможности нормально охотиться, или какая-либо иная причина крайней бескормицы. Даже и в этом случае, по свидетельствам очевидцев, тигр становится людоедом не всегда и не сразу. Зачастую первых людей он убивает случайно, когда они натыкаются на его дневку, и не ест. И лишь продолжающийся голод заставляет его отведать незнакомой (и, наверное, с точки зрения тигра, дурно пахнущей) добычи.

        В конце шестидесятых годов в Майсуре жил тигр-людоед, который приобрел печальную известность и наводил ужас на все окрестности, пока, наконец, счастливая пуля не положила конец его злодеяниям. Там же в 1873 году появилась тигрица с детенышем; она была менее опасна, однако за шесть месяцев съела одиннадцать человек. Сандерсон в течение нескольких недель преследовал этого хитрого зверя и, наконец, однажды вечером подкараулил и застрелил его у убитой им коровы. Форзит в начале шестидесятых годов застрелил нескольких тигров-людоедов в центральных районах Индии. Один из них совершенно парализовал движение по некоторым дорогам и вынудил жителей многих деревень бросить свои хижины. Люди осмеливались выходить в лес только большими вооруженными толпами, барабанным боем и криком отпугивая тигров. Это было в 1862 году, когда строившаяся железная дорога из Бомбея в Аллахабад долла именно до этой местности. Но работы должны были прекратиться, так как дровосеки не осмеливались более идти в лес, чтобы рубить гам деревья на шпалы. Этот тигр распространял свои набеги на район, имевший от 50 до 60 км в диаметре, и сожрал более ста человек до того, как Форзиту удалось его убить. В той же местности, по словам Фейрера, другой тигр похитил за три года 108 человек, пока не был убит скрытым в приманке самострельным ружейным стволом. Одна тигрица терроризировала жителей тринадцати деревень, вынудив их покинуть свои дома, не давала возможности заниматься сельскими работами на площади 1000 квадратных километров и очень хитро избегала всевозможных ловушек до тех пор, пока английскому охотнику не удалось ее застрелить. Другая тигрица была убита в 1869 году на берегах реки Годавари, после того как умертвила 127 человек.
        Статистические данные о числе людей, ставш их жертвам и диких жиBOTHЫХ, свидетельствуют, что число жертв постоянно возрастает и в 1886 году достигло 24 841 случая, но по многим причинам следует сомневаться в справедливости этих цифр, потому что девять десятых смертных случаев приписывается ядовитым змеям, а лишь одна десятая приходится на долю хищных животных. Число людей, ставших жертвами тигров, ныне значительно сократилось. Официальные данные о числе людей, умерщвленных тиграми в 1877-1886 годах, и о количестве убитых тигров приведены в нижеследующей таблице.
        1877 г. - 819 человек, 1579 тигров.
        1878 г. - 816 человек, 1493 тигра.
        1879 г. - 698 человек, 1412 тигров.
        1880 г. - 872 человека, 1689 тигров.
        1881 г. - 889 человек, 1557 тигров.
        1882 г. - 895 человек, 1726 тигров.
        1883 г. - 985 человек, 1825 тигров.
        1884 г. - 831 человек, 2196 тигров.
        1885 г. - 838 человек, 1855 тигров.
        1886 г. - 928 человек, 1464 тигра.
        Из таблицы видно, что в среднем тигров ежегодно убивается в два раза больше, чем они уничтожают людей, при этом не принимаются в расчет те тигры, которые были только ранены и, возможно, позднее умерли. К сожалению, не зафиксировано, сколько людей умирает впоследствии от ран, полученных на охоте за тиграми или при защите от них стад. Если же принять в расчет, что население тех областей Индии, где обитает тигр, в 1886 году достигало 200 миллионов человек, а по некоторым данным даже 250 миллионов, то вред, наносимый тиграми людям (менее 5 жертв на миллион людей), окажется очень незначительным. Кроме того, как уже выше сказано, эти данные никак нельзя считать безусловно верными*.

* Ныне в Индии живет не более 3000 тигров, то есть столько, сколько убивали их в XIX в. охотники за два года.

        В виде общего заключения можно сказать: люди в такой же мере становятся жертвами тигров, как и других хищных животных, и происходит это большей частью только тогда, когда они сами на животных нападают. Некоторые тигры, однако, первыми нападают на людей, но число жертв в таких случаях, кстати, довольно редких, незначительно.
        По некоторым сведениям, на Яве и Суматре только в 1862 году тигры загрызли до 300 человек, но знатоки тамошней жизни не верят этим сведениям. Ботаник Тейсманн, в течение сорока лет исследовавший необитаемые районы голландской Ост-Индии, ни разу даже не встретился с тигром. Розенберг, который тридцать лет провел в этих местах, слыхал только об одном человеке, умерщвленном тигром. Подобные же указания дает и Форбес. Многие путешественники по Индии также ни разу не видали дикого тигра. О том, что тигры вовсе не так обыкновенны, свидетельствуют и охотники. Один из них, Форзит, например, говорит: "По правде сказать, в Индии вовсе не опасно путешествовать по пустынной местности, за исключением разве что очень хорошо известной области, где совершает свои набеги тигр-людоед. Для успокоения робких путешественников могу я указать, что никогда ни один тигр не нападал на мою стоянку, хотя я странствовал с малым числом спутников, никаких особых мер предосторожности не предпринимал и часто, как выяснялось впоследствии, устраивал ночлег очень близко от логовища этого зверя". Блэнфорд, который двадцать лет кряду исследовал Индию, согласен с Форзитом и говорит, что из тигров для человека могут быть опасными только довольно редко встречающиеся людоеды, или тигрицы, защищающие своих детенышей, или же очень голодные тигры, которые не могут сами добыть пищу.
        В свое время много говорили, да и ныне еще толкуют о страхе, который наводил тигр на жителей острова Сингапур. При занятии острова англичанами в 1819 году он был совершенно необитаем и тигров там не было. Появление их было замечено лишь в 1835 году. Сразу возникло предположение, что тигры должны были переплыть морской пролив шириной около двух километров. Скоро нашли доказательства справедливости этого предположения. Однажды утром в сетях, расставленных у берега острова, нашли запутавшуюся и едва живую тигрицу. Так как: сети были поставлены в несколько рядов, а тигрицу нашли в одной из сетей, расположенных далеко от берега, очевидно, что животное не могло туда попасть с острова, а приплыло с материка. Вскоре тигры стали умерщвлять в Сингапуре людей; число смертных случаев быстро росло. В шестидесятых годах число жертв, по некоторым известиям, доходило до 400 человек в год; по другим данным, тигры в среднем пожирали по одному человеку в день, преимущественно китайских рабочих на плантациях. Следует удивляться, как люди могли при таких обстоятельствах жить на острове вне города, ведь из ста человек один становился в то время жертвою тигров; еще более удивительно, что английские охотники не занялись истреблением этих тигров-людоедов, тем более, что не все тигры занимаются охотой на людей, и не могли же в Сингапуре собраться тигры-людоеды со всех окрестностей.

Тигр (Pantherа tigris)
        Но есть и более успокаивающие известия. Ботаник Кунце, который путешествовал по острову в 1875 году, многие из преувеличенных известий о вреде тигров называет баснями, так как, несмотря на все его старания, он не мог получить достоверных данных о страшных опустошениях, производимых тиграми. Поскольку в Европе ему верить не хотели, он обратился к немецкому консулу в Сингапуре Биберу с просьбой проверить распространившиеся сведения об огромном числе людей, съеденных тиграми в шестидесятых годах. Бибер ему отвечал: "По официальным данным, в течение четырех лет, с 1862 до 1866 год, полиция получала известия о том, что тигр съедал одного человека в шесть или восемь недель, то есть речь идет примерно о восьми смертных случаях в год. В малайской части города постоянно можно видеть двух или трех живых тигров, которые показываются за деньги, они были пойманы туземцами в ямы-западни. В последние десять лет тигры в Сингапуре стали очень редки; теперь (1878 год) их не более двух или трех на всем острове". Кунце кроме того указывает, что в газете, издающейся в Сингапуре, за весь 1879 год описаны только два случая смерти людей от нападений тигров. Эти известия, значительно отличающиеся от прежних, подтверждаются Гансом Мейером, который несколько раз посещал Сингапур в 1882 году. Таким образом, представление об ужасах, производимых тиграми в шестидесятых годах, было сильно преувеличено.
        Следует иметь в виду, что из многих тигров только некоторые, так называемые людоеды, действительно опасны для человека, и нельзя зло, причиняемое немногими экземплярами, распространять на всех тигров. Но в любом случае это опасный зверь, недаром он всегда занимал важную роль в рассказах и преданиях местных жителей. В некоторых областях Индии тигр считается божеством, и жители, говоря о нем, употребляют различные описательные наименования, а по имени не называют. Народы восточной Сибири, по сообщениям Радде, имеют такие же воззрения и называют его "зверь-человек", дауры - "зверь-властелин", некоторые тунгусы говорят о нем только шепотом и называют его "лавун" - словом, непонятным для тигра и потому безвредным для человека. Тунгусы, подобно даурам и маньчжурам, полагают, что тигры с возрастом достигают высшего чина и требуют больших почестей и что есть тигры, которые по чинам равны губернаторам. У многих аборигенов Приамурья почитание тигра имеет религиозный характер: Радде слыхал, что тигра называют "бурхан", что на местном языке означает "божество". Основанное на боязни почитание этого хищника составляет у южных тунгусов важную часть их религиозных воззрений, состоящих из смешения шаманства и буддизма. Живущие в горах Хинган орочи боятся не только самого тигра, но даже следов его, и когда найдут их, то кладут на следы половину своей охотничьей добычи, чтобы умилостивить животное-божество. Кто убьет тигра, говорят тунгусы, тот наверняка будет съеден другим тигром. Коренные жители острова Суматра убеждены, что тигр - это оборотень умершего человека и потому его нельзя убивать. В Индии имеют обыкновение устанавливать на тех местах, где тигр загрыз человека, высокий шест с цветной тряпкой наверху или складывать кучу камней, к которым каждый проходящий прибавляет по камню (последний обычай, впрочем, встречается и в других районах земного шара). Индийцы также видят в тигре оборотня и рассказывают, что души его жертв постоянно окружают его, охраняют от опасностей и указывают ему путь к новым жертвам. По Боку, некоторые жители Сиама охотно едят мясо тигра, думая, что оно придает силы. Сиамцы упрекали жившего среди них Бока в том, что он привлекает в их деревни тигров, так как случайно, во время его пребывания там, тигры подкрадывались к жилищам и нападали на домашних животных, собак, рогатый скот. Усы тигра в некоторых районах Индии считаются смертельным ядом и сжигаются сразу, как только его убьют, в других же местах, по показаниям Жердона, особенно в южной Индии, эти усы ценятся очень высоко, так как думают, что их обладатель получает неограниченную власть над женским полом*. У некоторых народов Индии было принято, по Блэнфорду, давать торжественные клятвы, стоя на тигровой шкуре.

* И усы, и лапы тигра, а также его череп и зубы используются в восточной медицине наравне с бессчетными частями других животных с одной основной целью - увеличения мужской потенции. Тем не менее все эти ингредиенты снадобий стоят баснословные деньги, и даже введение самых строгих мер взыскания за убийство тигра не может спасти этих кошек в Китае и Корее.

        Некоторые индийские князья до сих пор запрещают в своих владениях тигровую охоту, считая ее царской забавой и предоставляя право на нее только самим себе, но в других местах, где много европейских поселений и англичане усиленно истребляют тигров, их почти совсем не осталось. В прежние времена индийские князья устраивали большие охоты на тигров, причем главную роль играли торжественная обстановка, наличие огромной свиты, шум и блеск лагерной жизни; тигров же убивали очень мало. В XVII веке, по отчету иезуитского миссионера Вербье, китайский император однажды выступил на тигровую охоту с целым войском, окружил большое пространство и устроил огромных масштабов облаву. Было убито более тысячи оленей, много медведей, кабанов и шестьдесят тигров. В 1683 году китайский император отправился на охоту с 60 тысячами людей и 10 тысячами лошадей, но охота была не очень удачной. Мекерн описывает большую охоту, устроенную в Индии аудским набобом. У этого князя было целое войско пехоты и конницы, несколько пушек, более тысячи слонов и неисчислимое количество телег, верблюдов, вьючных лошадей и носильщиков. Его жены сидели в особых закрытых экипажах; в свите находились баядерки, певцы, шуты, фокусники, охотничьи гепарды, соколы, боевые петухи, соловьи и голуби. Было убито много разной дичи, но нашли только одного тигра, логовище которого было окружено двумястами слонов. Набоб приказал гнать его к тому месту, где сидел он сам на слоне в окружении воинов. Тигра сначала ранили, затем погнали к набобу, который его и убил. Карл фон Герц был на охоте на тигра, устроенной начальником индийского войска. В охоте участвовало до 40 слонов, из которых восемь было предназначено для охотников, а остальные играли роль загонщиков; на слонах, кроме вожаков, сидело по два или по три индуса. Всей процессии приходилось проезжать по зарослям бамбука и тростника высотой в пять-шесть метров. Убит был всего один тигр.
        Индийские князья загоняют иногда тигра в сети. Для этого устраивают изгороди из высоких бамбуковых шестов, которые втыкают в землю на расстоянии 4-5 метров один от другого; между шестами натягиваются широкие, крепкие сети. Эта изгородь из сетей имеет в конце острый угол, в вершине которого устраивают из бревен высокий помост, на который становятся вооруженные винтовками охотники. Тигра загоняют в этот угол, где стрелки убивают зверя меткими выстрелами. Сети в низких местах имеют около 4 м вышины и лишь слабо прикреплены к шестам, так что когда тигр старается через них перепрыгнуть, они падают, а животное в них запутывается. Эта охота требует, впрочем, большого количества загонщиков, которых нельзя заменить, как это часто делают, слонами, так как эти последние очень часто, не замечая сетей, ломают изгородь и дают таким образом тигру возможность спастись. Чтобы загнать тигра в должное место, его пугают всевозможными средствами: стучат, стреляют, барабанят, зажигают огни, бросают зажженные факелы в тростник и с особенным успехом пускают большие ракеты, которые направляют совсем наклонно, чтобы они летели на небольшом расстоянии от земли. Если тигр оказывается в окруженном пространстве, то вскоре начинает спасаться бегством. Он, конечно, бежит в ту сторону, где нет шума и огня и скоро натыкается на изгородь из сетей. Так как она слишком высока, чтобы через нее перепрыгнуть, и слишком упруга, чтобы ее прорвать, животное принуждено бежать вдоль сетей к тому месту, где охотники из своего безопасного убежища могут его застрелить, чем обычно и оканчивается охота. Этот способ охоты имеет, однако, крупный недостаток: он требует сложных приготовлений, большого количества людей и, следовательно, значительных расходов, а потому применяется редко и считается для охотников большим празднеством. Результаты такой охоты далеко не всегда соответствуют сложным приготовлениям: тигр иногда прячется, пропуская мимо себя загонщиков, и убегает в другую сторону, иногда же просто прорывает шумную, но в сущности безопасную цепь загонщиков.
        Гораздо выгоднее охоты облавой охота в одиночку, когда какой-нибудь смельчак отправляется на тигра один или с немногими помощниками. Точно так же, как в Африке есть храбрые охотники на львов, в Индии встречаются специалисты по охоте на тигров. В местностях, поросших высокой и густой травой, охотники большей частью едут на слонах, поскольку, идя по земле, тигра очень часто и не увидишь. Фейрер сообщает, что при подобных условиях четыре охотника с 19 апреля по 1 мая 1855 года в Ауде (историческая область в Индии) убили без всякого вреда для себя одиннадцать тигров. Слоны, однако, стоят дорого, особенно хорошие охотн и ч ьи слон ы, поэтому охотн и ки часто обходятся без них, особенно в местах, где среди чащи встречаются незаросшие прогалины - там тигра легче заметить. Охотник взбирается еще засветло на дерево около полусъеденной добычи тигра и дожидается его возвращения к ней или приманивает зверя привязанной к дереву скотиной. Днем отыскивают следы тигра и его логовище, иногда окружают сетями целые рощи или загоняют зверя к известному месту (тигр предпочитает ходить по тропинкам, сухим руслам ручьев и другим открытым местам, чем продираться сквозь густой кустарник). Он довольно легко, как всякая другая дичь, позволяет загнать себя по известному направлению.
        Местные жители хорошо знают образ жизни тигров и их любимые пристанища. Они не боятся даже в небольшом числе обыскивать лес и кусты, но при этом обычно держатся близко друг от друга. При подобных условиях очень редко случаются несчастья, потому что тигр почти никогда не решается броситься на толпу шумящих и кричащих людей. Насколько он выказывает смелости при неожиданном нападении на свою жертву, настолько он труслив, когда ему самому грозит опасность. Стрелять в тигра почти совсем безопасно: он постоянно избегает борьбы с человеком и когда видит, что за ним гонятся, всегда, как настоящий трус, обращается в бегство. Как и лев, тигр опасен только когда ранен или загнан со всех сторон: в таком случае он, видя себя в безвыходном положении, иногда яростно бросается на врагов, не столько для того, чтобы отомстить за себя, сколько для того, чтобы прорваться на свободу или прогнать охотников. Если бы это было не так, то ни один охотник на тигров не мог бы обеспечить себя нужным для облавы числом загонщиков. Местные жители боятся только тигров-людоедов. С прочими тиграми индийцы живут, так сказать, в дружественных отношениях и наиболее известных из них называют даже собственными именами.
        Стерндаль рассказывает, что в шестидесятых годах во многих центральных областях Индии на тигра смотрели, как на необходимую принадлежность известной местности. Если он устраивал логовище слишком близко от человеческих жилищ, случалось, что мальчишки бросали в него камнями. Стерндаль видел также, как пастух, у которого тигр схватил теленка, набросился на него с ругательствами и до тех пор колотил палкой, пока хищник не оставил еще живую добычу. Пастух вовсе не считал, что совершил геройский поступок, и когда его хвалили за храбрость, то удивленно спрашивал, неужели могли думать, что он добровольно отдаст разбойнику скотину из своего стада. Конечно, местные жители осмеливаются бесцеремонно обращаться только с таким тигром, характер которого они хорошо знают - не со всяким зверем можно это проделать.
        Как было уже сказано, характеры у тигров довольно разнообразны, и, по словам хороших знатоков, в зависимости от их добычи тигров можно разделить на три главные группы: тигры, уничтожающие дичь, тигры, нападающие на скот, и тигры-людоеды. Тигры, преследующие дичь, избегают жилищ человека, так как настоящим их местообитанием следует считать безлюдные места, где они во всякое время могут спокойно рыскать по лесам, кустарникам и травяным чащам. В случае нужды тигр легко переселяется из одной местности в другую, следует за дичью, перемещающуюся в разные сезоны года с места на место; так что эти тигры встречаются в горах, на равнинах, а также в холмистых местностях. Для охотника такой тигр, конечно, часто бывает соперником, но для земледельца это добрый приятель, который играет роль почти домашнего животного, спасающего посевы, например, от оленей, диких свиней, которые сильно вредят земледельцу и от которых он не знает как избавиться. Тигры, гоняющиеся за дичью, обычно меньше ростом и более ловки, чем другие, хотя среди них встречаются и очень крупные экземпляры. К этой группе относится наибольшее количество тигров; в жаркое и сухое время года они собираются у еще непересохших рек и озер.
        Тигры, похищающие скот, поселяются обычно близ деревень и чаще всего выбирают себе добычу среди домашних животных: скот нередко выгоняют на пастбище или оставляют ночью бродить без надзора между хижин, но в большинстве случаев хозяева запирают его на ночь в хорошо огороженных хлевах, и потому тигры приучаются хватать добычу днем, большей частью в послеобеденное время. Если тигра не преследуют и не пугают, он живет постоянно близ известных деревень; в противном случае., он распространяет дальше свои набеги. В Майсуре (Индия), в одной местности площадью 800 квадратных километров, жили 8 тигров из тех, что убивают скот. Иногда тигры довольствуются козами, овцами, ослами, а при случае хватают оленей, кабанов и другую дичь. Только старый, зажиревший и избалованный тигр довольствуется исключительно рогатым скотом; тогда он избирает себе удобную местность, где может найти достаточно мяса и воды. С жителями деревень такой тигр сосуществует на условиях взаимной снисходительности; через каждые три или четыре дня он регулярно убивает одну скотину. Пастухи, уже поднаторевшие в обращении с тиграми, часто спорят с ними из-за добычи и стараются их прогнать. Иногда и сильные быки удачно защищают стадо от нападений хищника. С другой стороны, тигры, которым иногда долго не удается зарезать скотину, при случае загрызают животных про запас, причем число жертв бывает 3-5 в один день. Сандерсон рассказывает, что однажды тигр загрыз за один раз четырнадцать коров и телят, которые, правда, были уже полуживыми из-за холода и ветра*.

* В основном тигры систематически нападают на домашний скот либо будучи ранеными или истощенными, либо при отсутствии другой, более естественной добычи.

        Но по количеству убиваемого тигром рогатого скота нельзя, конечно, судить в целом о приносимом им вреде. Индусы вообще не убивают рогатый скот, и потому в каждой деревне можно встретить большое число старых и больных животных, которые могут лишь распространять различные болезни и, собственно говоря, только и годятся, что на корм тигру. Здоровый молочный и рабочий скот поселяне тщательным образом оберегают и защищают от нападений хищников. Тигр приносит известную пользу и тем, что уничтожает и отгоняет диких травоядных животных, угрожающих полям опустошением. В некоторых местностях люди рискуют засевать поля только потому, что знают о существовании там тигров и леопардов. Поэтому земледельцы не бывают довольны, когда охотники убивают слишком много животных, питающихся дичью, которые для них служат как бы полевыми сторожами. Когда выстрелом Сандерсона был убит давно всем известный, весьма хитрый и чрезвычайно крупный тигр, истребитель скота, местные жители, окружившие его труп, с сожалением говорили: "Жаль его! Он никогда не приносил нам вреда".
        Тигр-людоед большей частью не что иное, как прежний истребитель скота, вследствие частых столкновений с людьми, особенно с пастухами, потерявший к ним всякий страх. Людоедами бывают чаще самки, чем самцы, вероятно, потому, что они должны заботиться о своих детенышах; иногда же людоедом бывает раненый или несколько изувеченный тигр, который не может обычным способом себя прокармливать*.

* Кроме раны, нанесенной человеком, косвенным виновником появления тигра-людоеда может стать дикобраз. Иглы дикобраза, воткнувшиеся в лапу тигра в тот момент, когда хищник пытался схватить грызуна, проникают глубоко в мышцы и там застревают, вызывая воспалительные процессы и мешая зверю охотиться на привычную добычу. Однако и в этой ситуации охромевший тигр становится людоедом далеко не всегда и не сразу. Сейчас в некоторых местах Индии проводится работа по предотвращению людоедства со стороны тигров. В определенных местах леса устанавливают человеческие манекены, к которым подсоединен источник электрического тока. Схвативший такую приманку хищник получает удар током вследствие чего вырабатывается отрицательный рефлекс на соприкосновение с человеком.

        Так как на человека легче напасть и легче его осилить, чем домашнее или дикое животное, тигр, уже переставший бояться людей, нападает на них, когда уверен, что не подвергает себя опасности. Вследствие этого сложилось мнение, что он предпочитает человеческое мясо всякому другому. Но это предположение, как и то, что тигр-людоед обыкновенно очень худ, было опровергнуто противоположными доводами. У старых тигров шерсть становится светлее и полосы как бы выцветают, потому что в них появляется седина. Эти опасные хищники питаются не только человеческим мясом; они подкарауливают и всякую другую попадающуюся им добычу. Нрав и привычки подобных тигров весьма различны, и некоторые из них бывают особенно опасны. Внешние обстоятельства и, так сказать, происхождение и воспитание играют при этом, вероятно, главную роль, потому что детеныши, которых мать выкормила человеческим мясом и которые были свидетелями ее нападений, конечно, скорее других решатся наброситься на людей. Тигры становятся людоедами преимущественно в тех местностях, куда только в известное время года пригоняются стада, и где, по их уходе, тигры - истребители скота - бывают вынуждены вследствие недостатка пищи нападать на людей. Тигр-людоед не выказывает большей смелости, чем прочие тигры; он, правда, очень нахален, но трусливо убегает от вооруженных людей и нападает на одиноких и безоружных, которых прекрасно умеет распознавать. Охотиться на него весьма трудно, так как он вследствие своего образа жизни лучше других тигров знает привычки людей. "Этот страшный для робких и безоружных индийцев зверь, - пишет Сандерсон, - встречается теперь, к счастью, очень редко; об ужасных людоедах уже почти не слышно, и если они и появляются, то их очень скоро убивают. До появления в Индии многочисленных европейских охотников тигры, конечно, могли вынуждать жителей покидать ту или иную местность; еще и теперь можно найти в пустынных местах остатки деревень, которые были из-за тигров покинуты испуганными жителями. В Майсуре и окрестных областях о тиграх-людоедах теперь почти не слышно. В течение последних 15 лет (до 1879 года) там появился только один настоящий людоед, известный бенкипурский тигр; за его уничтожение правительство обещало выдать большую награду. Но между всеми застреленными и выдаваемыми за этого людоеда тиграми не могли узнать настоящего, хотя можно предположить, что он был убит местным охотником. Несчастные случаи прекратились сразу после того, как тот представил убитого тигра-самца со сломанной передней лапой. Однако поскольку нельзя было доказать, что именно этот тигр и есть разыскиваемый злодей, награда не была выплачена".
        Сандерсон даже советует щадить тигров, хотя ничего не имеет против правильной охоты на них. Но он возражает тем, кто считает полезным истреблять их всеми способами, даже с помощью западни и яда. По его мнению, при существующих условиях с уничтожением тигров во многих странах уменьшится доход с земли, так как земледельцы не будут в состоянии защищаться от вреда, приносимого им дикими травоядными животными. "Тигр, - пишет он, - не причиняет значительного вреда; дикие свиньи и олени, а не тигры и барсы угрожают сельскому хозяйству, главному источнику существования местных жителей. С этими травоядными могут справиться только крупные хищники, которым сама природа предназначила такую добычу. Жаль, что тигра ныне преследуют и истребляют даже всякими не охотничьими способами, главным образом вследствие поднявшегося в Англии общего вопля о громадном вреде, им причиняемом, чему вовсе не следовало придавать значения. Всевозможным образом надо выслеживать и убивать каждого тигра-людоеда, а также и вреднейших истребителей скота, но обыкновенные тигры менее всего опасны и притом приносят известную пользу. Да отдалится от нас то время, когда все тигры будут уничтожены!" Как начальнику правительственной охоты на слонов, Сандерсону приходилось жить сообразно своей должности - в отдаленных районах между дикими зверями. Во время своих путешествий он ознакомился с различными областями Индии и поэтому более чем кто-либо может судить о тамошних обстоятельствах.
        Форзит, Блэнфорд и другие говорят о тигре почти то же самое. Шервилл прямо говорит: "Бенгальский тигр в сущности безвредный и робкий зверь и делается только тогда злым и опасным, когда ранен. Он редко беспокоит людей, разве только тогда, когда раздражен ими, а людоеды почти не встречаются в Бенгалии, за исключением, может быть, болотистых лесов в дельте Ганги". Фейрер, который признает вред, причиняемый этим животным, прибавляет, что всевозможные несчастья во время охоты на тигров случаются не чаще, чем в Англии на травлях лисиц.
        Из вышесказанного можно заключить, что о тигре следует судить иначе, чем это делали до сих пор. Это хищник, который во многих местностях (по крайней мере в Индии) приносит больше пользы, чем вреда, и только в редких случаях бывает тем страшилищем, каким ранее описывали всех тигров вообще.
        Обычно говорят, что тигр, как и лев, охотится следующим образом. Определив расстояние, он прижимается к земле, а затем большим прыжком бросается на жертву. Однако это не совсем верно: главная сила его нападения заключается в неожиданности. Если он сумел незаметно подкрасться к добыче, то схватывает животное безо всякого прыжка; если добыча довольно далеко, он приближается к ней несколькими быстрыми скачками, если же жертва убегает, он за ней гонится, стараясь ранить задние ноги крупных животных сильными ударами передних лап; иногда, если это возможно, тигр пытается опередить добычу, пробираясь через чащу и еще раз бросаясь на нее сбоку. Следовательно, он не бросает, как другие кошки, ту добычу, которая в первый раз сумела от него спастись. Удары его лап редко бывают настолько сильными, что ломают большие кости. Часто думают, что раны, нанесенные тигром, очень тяжелы и трудно заживают, но Фейрер отрицает это, основываясь на собственном опыте врача и охотника. Больших зверей тигр убивает точно так, как лев, переламывая им шейные позвонки. По мнению Форзита и Бальдвина, он хватает животное зубами за затылок, но чаще, по словам Сандерсона, Стерндаля, Блэнфорда и других, за горло, а затем уже лапами переламывает ему шею. Из нескольких сотен жертв только две имели раны на затылке, а у всех остальных было перегрызено горло; да тигру и трудно напасть сверху на больших, особенно на рогатых, животных*.

* Как и подавляющее большинство кошек, тигр хороший бегун только на очень короткой дистанции. Поэтому, охотясь, он старается начать погоню с как можно меньшего расстояния до жертвы, чтобы можно было догнать ее в несколько прыжков. Всегда ли тигр тропит раненую и вырвавшуюся жертву неизвестно, скорее, можно предположить обратное. Огромные лапы тигра с кривыми втяжными когтями вовсе не так тяжелы, как принято думать. Тигр не ломает шею жертвы (кстати, самую прочную и мускулистую часть большинства копытных), а лишь удерживает лапами с выпущенными когтями свою добычу, чтобы она не вырвалась. Убивает же тигр, как и другие крупные кошки, укусом в загривок (сравнительно некрупных животных) или чаще в горло, причем во втором случае держит, пока животное не задохнется (иногда до 10 мин.). Ударом лапы тигр может убить только каких-либо некрупных животных, типа детеныша оленя или зайца.

        Тигр обыкновенно при наступлении темноты тащит свою добычу в густые кусты; иногда, впрочем, он ее недалеко уносит. Сандерсон удостоверяет, как очевидец, что сильный тигр-самец пронес тяжелого быка через густой кустарник на расстояние 300 шагов. Когда ему не мешают, он наедается досыта и, по достоверным сведениям, может съесть зараз около 30 килограммов мяса. Он почти всегда начинает с задней части, только изредка с боков. Во время еды он не раз подходит к ближнему водопою и много пьет, причем иногда опускает голову в воду до самых глаз, чавкает и фыркает, как будто хочет хорошенько промыть себе пасть. После сытной еды тигр засыпает и долго наслаждается дремотой, происходящей от полного насыщения; он встает только чтобы напиться. Вечером следующего дня между 4 и 9 часами тигр обычно возвращается к своей добыче, чтобы снова поесть, если только найдет остатки ее: ими питаются многие мелкие хищники, которые при виде тигра поспешно убегают.
        Существует много различных, иногда очень оригинальных, способов охоты на тигров. Устраивают различного рода ловушки, часто в виде глубоких ям, куда тигр проваливается. Прежде посреди ям ставили острый деревянный кол, но с тех пор, как один несчастный европеец на прогулке провалился в такую яму и попал на кол, подобные ловушки были запрещены, по крайней мере в Сингапуре. На острове Ява, по словам Гаскарла, ловушка устраивается в виде высокого сруба с отверстием, которое запирается падающим затвором; в срубе привязывают живую козу, которая привлекает тигра своим блеяньем. Когда хищник войдет в сруб и схватит привязанную козу, то дернет веревку, которая держит затвор, и тот падает. В Индии подобные ловушки представляют собой большую железную клетку. Европейцы пробовали устраивать большие стальные капканы, вроде тех, что употребляются для ловли лисиц, но в такие капканы тигры попадают редко. Сандерсон рассказывает, как неудачно был употреблен такой капкан для поимки известного тигра "Дона", который оказался гораздо хитрее, чем предполагали. Как искусно ни скрывали капкан, тигр всегда находил возможность спустить его пружину без вреда для себя, а живую козу, привязанную в виде приманки, брал в награду за свое искусство. Таким образом тигр истребил целое стадо коз, пока, наконец, не был убит выстрелом Сандерсона. На Суматре, по словам Форбса, аборигены прикрепляют острое копье к длинной упругой жерди, которая натягивается веревкой; сооружение это помещается около отверстия в заборе, через которое должен пролезть тигр, чтобы приблизиться к приманке. Пробираясь сквозь отверстие, тигр задевает за веревку, натягивающую жердь, она выпрямляется и копье прокалывает тигра насквозь. В Ассаме (Индия), по словам одного путешественника, подобная же ловушка устраивается около водопоя; но здесь употребляют в дело лук со стрелой, намазанной ядом, который даже при малейшей ране вызывает смерть. Европейцы и местные жители, знакомые с огнестрельным оружием, устраивают также ловушки с заряженными стволами, выстреливающими, когда тигр схватит приманку. Последнее время часто применяют стрихнин, которым отравляют положенное в виде приманки мясо, но, как говорят, сила яда теряется, если мясо начинает разлагаться*.

* Нельзя не отметить, что при прогулках по тропическому лесу разнообразные самострелы, вроде описанных Бремом, поставленные не обязательно на тигра, а и на других животных, представляют для человека едва ли не самую большую опасность.

        Выгода от охоты на тигров довольно значительна. Кроме правительственной награды, определенной за уничтожение зверя, охотник может выгодно продать его жир, который индусы считают хорошим средством от ревматизма и некоторых болезней рогатого скота; от одного тигра получают 4-6 литров жира. В некоторых местах мясо тигра употребляется в пищу, и путешественник Ягор утверждает, что оно довольно вкусно. После одной охоты на Яве тамошний князь подарил Ягору убитых зверей. "Так как шкуры тигров были во многих местах проколоты, - говорит Ягор, - я удовольствовался тем, что взял для моей коллекции из внутренностей животных многих глистов и велел себе изжарить несколько котлет из мяса тигра. Против ожиданий котлеты оказались вкусными и похожими на мясо быка; прочие гости не верили этому и не соглашались даже попробовать это блюдо, которое им казалось противным".
        В юго-восточной Сибири, по словам Радде, мясо тигра дозволяется есть только охотникам, которые его убили, или пожилым, опытным людям. Женщин же, по крайней мере у тунгусов, совсем не допускают до этого пиршества. Охотники глубоко верят, что мясо тигра действует на людей благотворно, придает силу и смелость; то же самое думают и в Сиаме. В некоторых местах мясо тигра считается лекарством, но китайские врачи полагают, что кости тигра действуют сильнее, чем его мясо; больше всего ценятся коленные чашечки, затем следует передняя пара ребер. В других странах зубы и когти тигра, его жир и печень ценятся выше, чем мясо и кости. В Индии охотники украшают себя зубами тигров, служащими не только доказательством победы над ним, но и, как они полагают, средством защиты от нападений тигров. Азиатские и европейские дамы носят когти тигра, отделанные золотом и серебром, в виде украшений. Язык и печень тигра имеют большую ценность: индийские знахари приготовляют из них разные снадобья, которые продают верующим индусам, как самые действенные средства от болезней. Шкура тигра предохраняется от насекомых дубильными и другими веществами и отправляется большей частью в Европу или Китай. Богатые киргизы в прежние времена за нее дорого платили и делали из нее колчаны. В Европе шкура тигра имеет различную ценность, в зависимости от величины, красоты и целостности.
        Кроме человека, у тигра, кажется, нет врагов, за исключением, может быть, индийской дикой собаки. Это быстрое и сильное животное обычно охотится днем, собравшись в стаи, и, по словам местных жителей, при случае преследует и тигра. Собаки гонятся за ним, окружают со всех сторон и самые смелые кусают его за задние ноги; так продолжается до тех пор, пока обессиленный и усталый тигр не свалится и не бывает побежден большим количеством нападающих собак. Хотя эти рассказы и не могут считаться вполне достоверными, довольно вероятно, что стая диких собак может в конце концов победить тигра, причем, конечно, и многие собаки погибают*.

* Если не врагом, то достойным противником тигра является бурый медведь. Из схватки один на один (если по какому-то стечению обстоятельств до нее дойдет) медведь может выйти и победителем. Огромные амурские тигры иногда нападают на медведя вдвоем втроем. Известны случаи, когда тигр бывал убит старым опытным кабаном. Хотя кабан в таких случаях не является инициатором схватки, как зверь всеядный он может и подкрепиться за счет неудачливого охотника.

        До какого возраста может жить тигр на свободе - трудно узнать. Индусы думают, что возраст убитого тигра можно определить по числу лопастей его печени. Только Сандерсон дает кое-какие данные для решения этого вопроса. Крупный самец, которого он убил в Майсуре, был уже известен аборигенам в течение двадцати лет; он не имел никаких признаков старости - зубы были целы и не очень стерты, шерсть только начинала выцветать.
        Время спаривания у тигра различно и зависит от климата его родины. На севере, говорят, спаривание происходит точно за три месяца до начала весны. В южных странах, по наблюдениям, сделанным в Индии, спаривание не связано с каким-нибудь временем года; рождение детенышей происходит в разные месяцы. Знатоки образа жизни тигров утверждают, что тигрица рожает не каждый год, а через два или три года; так, при матери находят или очень молодых, или взрослых детенышей, но никогда не замечали котят-погодков, что должно было встретиться, если бы тигрица рожала ежегодно. Во время спаривания голос тигров слышен чаще, чем в другое время; часто несколько самцов собирается около одной тигрицы, много самцов погибает в борьбе друг с другом во время течки у самок, которые погибают редко. Причина в том, что самки более осторожны, чем самцы. Через 100 или 105 дней после спаривания тигрица родит двух-трех, иногда и четырех, а в редких случаях пять и даже шесть детенышей, причем устраивает свое логовище в непроходимой чаще кустарников или высоких трав*.

* У амурского тигра, несмотря на обитание в области с выраженной сезонностью климата, определенных сроков размножения нет. Беременность продолжается 98-112 дней. Детеныши при рождении имеют длину тела до 40 см и массу до I кг (обычно немного меньше). У амурского тигра детеныши остаются с матерью 2-3 года, достигая к концу этого времени 100-150 кг веса; соответственно, тигрица вновь спаривается по истечении этого периода, то есть когда тигрята становятся вполне самостоятельными.

        Новорожденные тигрята вдвое меньше домашней кошки и, как все котята, очень милы. В первые недели тигрица оставляет своих детенышей очень ненадолго, только чтобы утолить сильный голод, но когда они немного подрастут, делает более продолжительные вылазки.
        Сандерсон пишет об индийском тигре: "Местные жители говорят, что мать кормит сначала своих детенышей полупереваренным мясом, которое она отрыгивает, возвратившись из охотничьих набегов. Через шесть недель детеныши уже начинают переходить вместе с матерью от одного логовища к другому, но на охоту она их еще не берет, а приводит иногда к убитой добыче, если не приходится идти слишком далеко. Уже в раннем возрасте тигрята очень умны и умеют прятаться и даже защищаться, если их застанут одних. Двое молодых тигров, которые родились в ноябре 1875 года и жили недалеко от моей станции в Майсуре, в июне следующего года стали охотиться самостоятельно, но жили еще при матери. Им было пока трудно самим умертвить даже слабую старую скотину, и они терзали ее ужасным образом. При этом следует заметить, что они не смогли бы справиться и с этой скотиной, если бы она не была привязана. В одном случае несомненные следы указывали, что мать сидела вблизи и наблюдала, как один из ее детенышей загрызал привязанного быка. Я застрелил обоих молодых тигров около убитой добычи, к которой они возвратились, чтобы вторично поесть мяса: убитая 29 июля 1876 г. молодая самка имела 190,5 см длины и весила 53,5 кг, а молодой самец, убитый 25 ноября того же года, имел 211 см длины; взвесить я его, к сожалению, не смог".
        Спаривание у тигров происходит не очень шумно, оно сопровождается обычно глухим рычанием и ворчанием. С новорожденными детенышами мать обращается очень нежно. Молодые тигрята родятся совсем слепыми или с чуть прорезавшимися глазами, но растут быстро и скоро начинают играть совершенно по-кошачьи со своею матерью.
        Азиатские властители уже давно владели искусством приручать тигров и даже пользоваться ими во время охоты. Марко Поло пишет: "У татарского хана в завоеванном им городе Камбалу много леопардов и рысей, с которыми он охотится; у него есть и львы. которые больше вавилонских львов, имеют красивый мех с белыми, черными и рыжими полосами и могут быть употребляемы для охоты на диких кабанов, буйволов, диких ослов, медведей, оленей, ланей и других животных. В высшей степени удивительно наблюдать, как такой лев бросается на добычу и с какой быстротой и силой он нападает. Хан возит их в клетках на колесах и в каждой клетке находится маленькая собачка, к которой лев привыкает. Помещают же их в клетках потому, что львы слишком яростно бросаются на дичь, когда ее почуют, так что невозможно их удержать. К дичи их следует подвозить против ветра: иначе животные чуют льва издалека и от него бегут".
        И в наши дни индийские князья для забавы устраивают побоища между пойманными тиграми и другими сильными животными, например, слонами и буйволами. Ташар видел такое побоище в Сиаме. На площадь, окруженную высоким частоколом, вывели трех слонов, головы которых были покрыты чем-то вроде панциря. Тигр уже находился в ограде и его удерживали двумя веревками. Он был не из крупных и, когда увидел слонов, хотел убежать, но тотчас же получил несколько чувствительных ударов хоботом по спине, так что упал на бок и некоторое время лежал как мертвый. Он, однако, вскочил, когда его отвязали, заревел и вцепился в хобот одного слона; тот приподнял тигра кверху и так сильно ударил его бивнями, что тигр полетел высоко вверх, тяжело упал и более не осмеливался нападать, а стал карабкаться на частокол, чтобы убежать из ограды. На него направили тогда всех трех слонов, которые так сильно били тигра, что он снова упал как мертвый, и после этого уже только старался спастись от своих врагов. Побоище тогда приказали кончить, но было очевидно, что слоны могли бы легко убить тигра.
        Бои между буйволами, тиграми или другими хищными зверями и людьми, вооруженными копьями, принадлежат к любимым удовольствиям южноазиатских князей, особенно на острове Ява. Э. Мартене и Ягор описывают почти одинаковыми словами подобное побоище. "Князь вместе с резидентом и всеми присутствующими европейцами отправились в павильон, чтобы посмотреть на бой между королевским тигром и буйволом. Цилиндрическая клетка в 6 метров высотой служила помещением для буйвола, украшенного венками. Тигр помещался по соседству в клетке меньших размеров. Когда отворили дверцу, соединяющую эту последнюю клетку с клеткою буйвола, все зрители напряженно стали ждать появления тигра, однако он не выходил и его пришлось выгонять, довольно долго пугая зажженными факелами. Наконец, он выполз в большую клетку, но вовсе не выказывал желания начать борьбу*.

* Можно только высказать надежду, что подобные варварские, изуверские "увеселения" остались в прошлом.

        Тигр бегал вдоль ограды и, очевидно, трусил. Буйвол, который некоторое время равнодушно на него посматривал, вдруг бросился на зверя и ударил его рогами; тигр со страху полез по бамбуковой ограде вверх, его оттуда прогнали, обливая кипятком, прыская ему в морду отваром перца и нанося удары копьями. Обоих животных всячески дразнили люди, сидящие на верхней части клетки; наконец, тигр кинулся на буйвола, вцепился зубами в его правое ухо, а передней лапой захватил за затылок. Буйвол громко ревел, тщетно старался освободиться от тигра и несколько раз прижимал его к земле. В конце концов тигр упал и получил несколько таких сильных ударов рогами, что лежал как мертвый; буйвол стал его обнюхивать и, когда тигр пытался снова укусить его, так ударил зверя рогами, что тот растянулся во весь рост и лежал неподвижно. Зрители были недовольны исходом боя и старались различными средствами раздразнить животных, но старания эти были напрасны, пришлось открыть дверь тигровой клетки, и тигр, испуганный горящими факелами, поспешно удалился в свое логовище.
        В пять часов пополудни на площади перед домом князя было снова устроено побоище, которое на местном языке называется "ромпок". Большая четырехугольная площадь была окружена несколькими рядами воинов, вооруженных копьями (их было около двух тысяч человек). В середине четырехугольника стояли две небольшие клетки, окруженные соломой, и третья, побольше, напоминающая крышу. В каждой из маленьких клеток находилось по тигру. За копьеносцами стояла огромная толпа зрителей. По данному знаку зажгли солому, окружавшую одну из клеток, но тигр долго не выходил. Это был тот же несчастный зверь, который утром так сильно пострадал во время борьбы с буйволом. Уже боялись, что тигр в клетке сгорел или задохнулся, но наконец он показался, выползая из клетки задом. Когда он вылез и оглянулся, то так испугался, что полез обратно в горящую клетку и долго там скрывался, пока огонь не заставил его вторично выскочить. Не трогаясь с места, тигр стал осматриваться и искать какое-нибудь другое убежище. Тогда люди, скрывавшиеся под высокою крышею, из отверстия которой торчали копья, подвинулись вместе со своим помещением вперед и вынудили зверя подняться. Так как тигры охотнее всего бегут против направления ветра, то соответствующая сторона была окружена большим числом людей, но тигр в этом случае поступил против своего обыкновения и в отчаянии бросился на ту сторону ограды, где людей было меньше. Но здесь его очень скоро убили несколькими ударами копий. После этого была зажжена солома у второй клетки. Второй тигр выказал больше храбрости: одним прыжком выскочил он из клетки, осмотрел своих врагов и постарался прорваться с подветренной стороны. Прогнанный оттуда, он повторил свою попытку подальше, но тут же был заколот, причем люди, возбужденные этим зрелищем, совершенно напрасно кололи копьями уже мертвого тигра".
        Мартене дополняет вышеприведенное описание Ягора еще тем, что люди, которые отворяют клетку тигра, бывают вооружены только одними кинжалами. "Обычай требует, чтобы люди, отворившие клетку, удалялись от нее тихими шагами, не оглядываясь; никогда не случалось, чтобы они подвергались нападению тигра". Ганс Мейер подтверждает это, что, впрочем, совершенно понятно, так как хищный зверь, уже усмиренный неволей и напуганный большим количеством вооруженных людей, вовсе не выказывает желания начать борьбу.
        Древние познакомились с тигром довольно поздно. В Библии о нем не упоминается, и греки о нем почти ничего не знали. Неарх, полководец Александра Македонского, видел тигровую шкуру, но самого зверя не видал, а от индусов узнал, что величиной он с крупную лошадь и превосходит все другие существа своей силой и быстротой. Только Страбон говорит о тигре несколько подробнее. Римлянам он был вовсе не известен до Пунических войн; когда же они распространили свое владычество в Азии, парфяне доставляли им тигров. Плиний пишет, что Скавр первый показывал римлянам тигра в клетке в 743 году от основания Рима, то есть в 10 году до новой эры. Император Клавдий уже имел четырех тигров, и начиная с этого времени они довольно часто появляются в Риме; Гелиогабал запрягал их в свою колесницу, когда изображал Вакха, а при императоре Авите, в 455 году, за один вечер в цирке было убито пять тигров, чего прежде никогда не случалось.
        Тигр, как и лев, не имеет близкородственных видов; наиболее сходное с ним животное — пещерный тигр, обитавший в средней Европе, давно вымер*.

* Более правильное название - пещерный лев, так как населявшая Евразию в прошлом огромная кошка была более родственна льву. Из современных кошек ближайший родственник тигра, несомненно, лев, с которым у тигра очень большое анатомическое сходство и с которым он успешно гибридизуется в неволе.

        Дымчатый леопард (Neofelis nebidosa)** гораздо меньше тигра.

* * Дымчатый леопард — одна из самых красивых кошек. Среди анатомических особенностей необы чайно длинные верхние клыки, из-за которых дымчатого леопарда считают единственной современной полусаблезубой кошкой.

        Он похож на тигра своим удлиненным туловищем на коротких, но сильных лапах, маленькой, очень короткой головой с округленными ушами и рисунком своего длинного и мягкого меха, но с первого взгляда отличается от него более короткими лапами и хвостом, длина которого равняется длине тела. Основной цвет его меха довольно неопределенный: иногда он бывает пепельно-серым или буровато-серым, но часто переходит в серовато-белый с желтоватым или красноватым отливом; нижняя часть тела чаще всего бледно-рыжая. Голова, конечности и живот покрыты черными округленными и искривленными пятнами и полосами. По сторонам шеи тянутся три неправильные, продольные, темные полосы; вдоль спины тянутся также две подобные же полосы, а по сторонам головы замечаются несколько узеньких полосок; над плечами и бедрами и по бокам тела расположены неправильные черные пятна с угловатыми очертаниями: подобные пятна встречаются и на хвосте. Длина туловища около одного метра; хвост - от 74 до 92 см. Старый самец общей длиной 170 см весил 20,2 кг. Область распространения этого животного довольно обширна и включает весь юго-восток Азии и Большие Зондские острова. Дымчатый леопард встречается преимущественно в горных лесистых районах Индии (в Ассаме), Бирмы, Сиама, полуострова Малакки, на островах Суматра, Ява и Борнео. В юго-восточной части Гималайских гор, в Сиккиме и Бутане, по свидетельству Жердона, эта кошка поднимается до высоты 3000 метров над уровнем моря, но Блэнфорд полагает, что выше 2000 метров она не встречается. На острове Формоза встречается ее разновидность с более коротким хвостом.
        До последнего времени дымчатый леопард был очень редок в зоологических садах и музеях, да и теперь там можно увидеть лишь его единичные экземпляры.

Дымчатый леопард (Neofelis nebulosa)
        О его жизни на свободе известно, пожалуй, только то, что рассказывают о нем туземцы. Жители Суматры уверяют, что это животное не свирепо и питается только мелкими млекопитающими и птицами. К последним следует отнести и домашних кур, которых дымчатый леопард истребляет в большом количестве. Малайское его название указывает на то, что он живет большей частью на деревьях и, по-видимому, там спит и охотится, очень ловко лазая по сучьям и стволам. В Гималайских горах он нападает, как говорят, на овец, коз, свиней и собак.
        По всем рассказам видно, что дымчатый леопард добродушен, насколько может быть добродушна кошка. Несмотря на свою величину и силу, которые делают его похожим на настоящего леопарда, животное отличается необычайно кротким нравом.
        В Лондонском зоологическом саду жил прекрасный, здоровый дымчатый леопард, совершенно ручной и добродушный; сторож с дымчатым леопардом обращался как с домашней кошкой. В этом отношении с ним можно сравнить только гепарда. На толстом сучке дерева, которое находилось в его клетке, он любил лежать, принимая иногда самые странные и, казалось бы, неудобные положения.
        Бок говорит, что на острове Борнео мех дымчатого леопарда высоко ценится даяками как боевое украшение. Они делают в шкуре отверстие около шеи и просовывают в него голову, так что большая часть шкуры висит сзади в виде плаща. Иногда шкуру разрезают и делают из нее ковры, а также круглые шапки, которые надеваются даяками на голову во время военных действий, а в большинстве случаев висят сзади и служат подушкой для сиденья. Зубы и когти употребляются как талисманы и украшения для ушей.
        Мраморная кошка (Pardofelis marmorata)*, похожа на дымчатого леопарда, только намного меньше, и также очень красива. Она больше домашней кошки: общая длина тепа доходит до 100-106 см, из которых 35-40 см приходится на хвост. Ее мягкий и густой мех имеет буровато-желтую светло-желтую или красновато-бурую основную окраску. Нижняя часть тела светлее и иногда даже белая. От лба через голову, затылок и спину тянутся продольные черные полосы, которые спереди и сзади состоят из отдельных пятен и только на затылке составляют сплошную полосу.

* Мраморная кошка несколько напоминает дымчатого леопарда, но отличается меньшими размерами и массивностью и, конечно, меньшей длиной тыков. Длина тела 46-60 см, длина хвоста 45-54 см.

        Мраморная кошка обитает в горных лесистых районах юго-восточной Азии, в восточных предгорьях Гималаев, Ассаме (Индия), Бирме, на полуострове Малакка, островах Суматра, Ява и, может быть, на Борнео; в Непале, кажется, она не встречается. О ее жизни на свободе ничего не известно, но, вероятно, она живет на деревьях, как и дымчатый леопард. В неволе встречается редко.

Мраморная кошка (Pardofelis marmorata)
        Из кошек Старого Света нам более всего известна дикая кошка (Fells silvestris), так как только она одна еще не вполне истреблена в Европе. Очень долго думали, что наша домашняя кошка происходит от этого дикого вида, и до сих пор некоторые натуралисты придерживаются подобного мнения, хотя исследования показали, что оно неверно. Дикая кошка по росту почти равна лисице, следовательно, значительно больше домашней кошки. От последней она отличается более густым мехом, большим количеством усов, диким взглядом, и крупными сильными зубами; голова у дикой кошки толще, туловище короче, а хвост более пушист и также короче, чем у домашней кошки; кроме того, хвост у дикой кошки по всей длине одной толщины и на конце как бы обрублен, а у домашней он к концу постепенно утончается. Отличительными признаками дикой кошки считаются также желтовато-белые пятна на горле и темные или черные пятки. Дикая кошка весит от 8-9 кг, общая длина тела у нее 100-120 см, из которых 30-35 см занимает хвост, высота в плечах 35-42 см. Некоторые коты бывают еще крупнее. Например, лесничий Хаузиус застрелил в октябре 1888 года около Зангерхаузена кота, который весил 75 кг при длине 128 см. В той же местности, но позднее, был убит кот, который зимой, при глубоком снеге, очень сильно похудел, но был совершенно здоров и мог быстро убегать от охотника; по данным лесничего, который его застрелил, он весил всего 3,25 кг.
        Мех у дикой кошки длинный и густой, у самца бледно-серый, иногда темно-серый, у самки желтовато-серый; морда рыжевато-желтая, нос телесного цвета, уши снаружи ржаво-серые, внутри желтовато-белые. Ото лба идут назад три параллельные черные полосы, которые, несколько загибаясь, проходят между ушами; две средние полосы скоро соединяются вместе и образуют одну полосу, которая тянется посредине спины и продолжается даже на верхней части хвоста. От этой полосы по бокам расходятся не очень ясные поперечные полосы темного цвета, которые тянутся к брюху. Брюшко желтоватое с несколькими черными пятнами, на лапах заметны черные поперечные полосы, около пальцев более желтого цвета; внутренняя сторона задних лап также желтоватая и без пятен, пятки, как уже сказано выше, темные, на хвосте заметно три или четыре черных кольца, которые у основания темнее хвоста. Глаза желтые.
        Дикая кошка до сих пор еще живет по всей Европе, за исключением самых северных стран - Скандинавских и северной части России*.

* Дикая, или, как ее чаще называют, лесная кошка, населяет леса Западной и средней Европы, на восток до Украины и Молдовы, Кавказа и Малой Азии. Размером и пропорциями очень похожа на крупную домашнюю кошку, с которой скрещивается. В местах одичания домашней кошки (например, в Англии и на Кавказе) могут возникать гибридные популяции, иногда с трудом отличающиеся от чистокровных лесных кошек.

        В Германии она держится в одиночку и обитает во всех гористых и лесистых районах, от Шварцвальда до Рудных гор. Встречается и на равнинах, в тех местах, где лес еще не вполне истреблен. Число диких кошек, вероятно, гораздо больше, чем обычно полагают. Часто дикая кошка встречается на юге, особенно на юго-востоке Европы; в лесистых предгорьях Альп живет повсюду и в большем количестве, чем в самих Альпах; в Боснии, Сербии, Хорватии, южной Венгрии, Румынии, да, вероятно, на всем Балканском полуострове она считается самым обычным хищником. В Испании дикая кошка также довольно обыкновенна, в лесах Франции она встречается не реже, чем в Германии; даже в Великобритании ее не удалось полностью истребить. Можно с некоторой долей достоверности утверждать, что область ее распространения не заходит далеко за пределы Европы. Ее находили в Закавказье, но в других азиатских районах она, кажется, не встречается. Большие высокоствольные леса, преимущественно хвойные, составляют любимое местопребывание дикой кошки**.

* * Как раз хвойные леса лесная кошка не населяет. Она предпочитает леса широколиственные, дубово-грабовые или буковые, но может селиться в смешанных лиственных лесах, зарослях кустарников, а иногда селится и в тростниковых плавнях.

        Она предпочитает лесистые местности, где есть скалы, так как там ей легче прятаться. Она устраивает логовище в ямах, где до того жили лисицы и барсуки, а также в дуплах толстых деревьев; за недостатком таких мест поселяется на сухих прогалинах болот, в заброшенных каменоломнях. Дикая кошка возвращается ночью в свое логовище только в холодное время года, а постоянно живет в нем только тогда, когда у нее есть детеныши; летом странствует с места на место, чтобы по возможности избавиться от сильно надоедающих ей блох, и проводит ночь где попало, но чаще в дуплах деревьев. Как часто еще встречается этот опасный хищник в Германии, можно видеть из следующих данных: зимою 1884-1885 года в Эльзасе и Лотарингии были застрелены 152 дикие кошки, в Пруссии в 1885-1886 году-606 кошек.
        Когда детеныши еще малы, дикие кошки живут парами, а во всякое другое время их можно встретить только поодиночке. Котята довольно скоро отстают от матери и начинают охотиться самостоятельно. Обер-егермейстер фон Мейеринк пишет: "Я не помню, чтоб когда-нибудь видали двух диких кошек вместе; эти кошки предпринимают, особенно когда они беременны, очень большие путешествия. Около Нейгальденслебена дикие кошки встречаются очень редко, но мне известно два случая, когда их видали в этих местах весной. Оба раза в следующую затем зиму в соседних лесах было убито по четыре кошки, которых прежде там никто не видел. Это были, очевидно, выросшие котята тех кошек, которые были замечены весной".
        Во время странствований дикие кошки почти всегда завладевают лисьими и барсучьими норами; днем они обычно там спят, а ночью рыщут за добычей, причем их труднее заметить, чем лисицу, которую часто обвиняют в опустошениях, произведенных дикой кошкой.
        Зимою кошки часто оставляют леса и иногда живут близ одиноко стоящих человеческих жилищ. Ленц утверждает, что в Венгрии дикие кошки живут зимой по преимуществу в нежилых деревенских строениях.
        С наступлением сумерек дикая кошка отправляется на охоту; она очень опасна для мелких и даже средних по своим размерам животных, так как очень чутка, осторожна и хитра, крадется неслышно и терпеливо выжидает удобного момента для нападения. По мнению одного немецкого охотника, ни одно животное не превосходит дикую кошку в зоркости глаз, которые ночью горят, как пылающие угли, в чуткости обоняния и в умении подкрадываться к добыче; я же со своей стороны прибавлю, что она превосходно выслеживает животных и отлично умеет их схватывать, делая прыжки. С хитростью, свойственною всем кошкам, подкрадывается она к спящей в гнезде птице и к зайцу, заснувшему в своем логовище, подкарауливает кролика, выходящего из норы, вероятно, хватает и белок в дуплах деревьев. На крупных животных она нападает, вскакивая им на спину и перегрызая шейные артерии. Если прыжок был неудачен, то она не преследует животное дальше, а охотнее отыскивает себе новую добычу; в этом отношении она поступает как все кошки. К счастью для охотников, ее обычную добычу составляют мыши и мелкие птицы, на более крупных животных она нападает только в крайнем случае. Есть данные, что она загрызала молодых косуль и оленей. Около озер и лесных ручьев дикая кошка подкарауливает водяных птиц и очень искусно умеет выхватывать из воды рыбу. Особенно вредна она в тех рощах и парках, где сохраняется дичь для охоты, преимущественно там, где содержатся фазаны. Иногда дикие кошки появляются в птичниках и голубятнях деревень, особенно тех, что расположены возле леса; в мае 1863 года в герцогстве Нассау крестьянка убила старого дикого кота с тупыми зубами и когтями, который, однако, задушил много кур в ее птичнике*.

* Основная пища дикой кошки мышевидные грызуны и гнездящиеся на земле птицы (в частности, разнообразные утки), ест она также рыб, водных моллюсков, раков и крупных насекомых. Самая крупная добыча для лесной кошки заяц-русак, но и на него она, скорее всего, нападает нечасто. Нападение лесной кошки на косуль и молодых оленей представляется крайне сомнительным. А вот птичьи дворы кошка посещает в тех местах, где она еще многочисленна, с достойной порицания регулярностью.

        Дикая кошка, несмотря на свою небольшую величину, очень опасный хищник и так же кровожадна, как большинство других кошек. Охотники ее сильно ненавидят и прилежно преследуют, не обращая внимания на пользу, которую она приносит, уничтожая множество мышей. Как много может она истребить этих опасных грызунов, видно из показаний Чуди, утверждающего, что в желудке убитой дикой кошки были найдены остатки 26 мышей. В остатках, которые собирали около логовища диких кошек, можно найти кости и волосы куниц, хорьков, горностаев, ласок, хомяков, крыс, водяных, полевых и лесных мышей, реже белок и птиц. Из этого видно, что мелкие млекопитающие составляют главную добычу диких кошек, а так как среди них большую долю составляют мыши, встает вопрос, действительно ли вред, причиняемый этим хищником, больше приносимой им пользы. Дикая кошка, конечно, истребляет много дичи, и потому охотники едва ли будут ее защитниками, но сельские хозяева и лесничие должны бы считать ее полезным зверем. Зеллебор защищает дикую кошку, доказывая ее пользу, с ним трудно не согласиться. Обобщив все вышесказанное, можно прийти к следующему заключению: дикая кошка вредит только в некоторых случаях, но пользу приносит постоянно: она истребляет больше вредных животных, чем полезных, и поэтому нет никакой причины безоглядно ее уничтожать.
        Дикие кошки спариваются в феврале, котята родятся в апреле. Беременность продолжается 9 недель. В тех районах, где дикие кошки еще многочисленны, крики спаривающихся кошек и шумные драки самцов между собой точно так же невыносимы, как и страшный ночной визг наших домашних кошек**.

* * Хотя обычно период спаривания у лесной кошки приходится на январь-март, самка в некоторых случаях может приносить по 2-3 помёта в год. особенно если какой-либо помет погибает.

        Дикая кошка родит пять или шесть котят, которые очень похожи на домашних и также родятся слепыми. Когда они перестают сосать, мать заботливо кормит их мышами и другими грызунами, кротами и маленькими птичками. Через какое-то время котята начинают лазать по деревьям, ветви которых впоследствии будут служить им местом для игр и убежищем в случае опасности. Если котята увидят врага, они чаще всего прижимаются к толстой ветке и тихо лежат там, надеясь на то, что их не заметят. Действительно, цвет их меха так хорошо подходит к цвету древесной коры, что только очень опытный глаз может обнаружить присутствие зверька. Так же делают взрослые дикие кошки, особенно летом, когда верхушки деревьев затемнены листвой. Даже если охотник уверен, что кошка на дереве, когда собака, почуяв ее, лает внизу, то и тогда ему приходится тщательно осматривать дерево со всех сторон, чтобы заметить спрятавшееся животное.
        Дикая кошка по своей природе не может считаться смелым животным и большей частью осторожно и даже трусливо убегает от врагов, если не поставлена в безвыходное положение или не ранена. Мать даже не защищает своих котят и часто покидает их при приближении человека.
        Охота на диких кошек практикуется в Германии повсюду: охотники в них видят только животных, наносящих ущерб запасам дичи. Чаще всего загоняют их посредством облавы. Мейринк говорит, что дикую кошку довольно легко загнать на облаве и она приближается к стрелку скорее, чем лисица. "Я сам раз застрелил крупную кошку в Гарце при облаве на всякую дичь: был сильный мороз, и я издали слышал, как она приближается, шелестя упавшими листьями и иногда останавливаясь и оглядываясь на загонщиков, как лисица". Зимой по пороше ее находят по следам, загоняют в гнездо или на дерево, удерживают на месте с помощью собаки и затем убивают метким выстрелом. Охотники приманивают ее, подражая писку мыши или щебетанию птицы. Охота на зверька, однако, не всегда бывает удачна Говорят, что дикую кошку можно приманить некоторыми зажаренными в жире растениями, например ягодами паслена, татарским просом, кошачьей травой и фиалковым корнем; она так сильно бывает привлечена запахом этих трав, что не замечает приближающегося охотника, и тогда ее легко застрелить. В Венгрии ее загоняют собаками к гнезду или в дупло на дереве, которое потом срубают, чтобы добыть животное.
        Зеллебор говорит, что труднее всего добыть из дупла спрятавшуюся туда дикую кошку живою: "Два или три смелых человека надевают на руки толстые перчатки, а кроме того еще завертывают их в тряпки; но и при таких предосторожностях они с трудом захватывают дикую кошку и суют ее в мешок". Признаюсь, что не верю возможности захватить таким образом этого зверя, так как, по свидетельству опытных людей, с дикой взрослой кошкой шутить нельзя. Винкель советует охотнику быть очень осторожным, не жалеть второго выстрела, если первый не был смертельным, и подходить к кошке только тогда, когда она больше не шевелится. Раненые дикие кошки бывают очень опасны.
        "Берегись дикой кошки, - говорит Чуди, - и хорошенько прицеливайся в нее! Если она только ранена, то бросается на охотника с выгнутой спиной и поднятым хвостом; фыркая и рыча, как дикий зверь, готовится она к защите и смело прыгает на человека; она так глубоко вонзает свои острые когти в тело, особенно в грудь, что ее трудно оторвать, и раны эти трудно заживают. Она так мало боится собак, что, когда собака приближается к ней одна, кошка иногда добровольно спускается с дерева, чтобы с ней подраться, и борьба тогда бывает страшная; кошка яростно царапается когтями, стараясь попасть в глаза собаки, и защищается с большим остервенением до тех пор, пока в ней есть хоть искра жизни; она ужасно живуча".
        По свидетельству некоторых охотн и ков, бывали случаи, когда человек в борьбе с дикой кошкой получал очень опасные, иногда даже смертельные раны*.

* Это возможно только в одном случае — если кошка занесла с когтями в раны грязь, что привело к сепсису (заражению крови). Но подобная опасность подстерегает, в принципе, и человека, копающегося на своей грядке в огороде. Конечно, дикая кошка агрессивное и для своего роста сильное животное. Но необходимо напомнить, что опытные звероловы в Сибири ловили руками живьем рысей и молодых тигров, явно превосходивших по силе европейского дикого кота.

        Следует отличать настоящих диких кошек от одичалых домашних. Последних довольно часто можно встретить в лесах средней Европы, но своими размерами они никогда не достигают величины диких кошек, хотя крупнее домашних. Они так же смелы и вредоносны, как и дикие кошки, и, если размножались в лесу уже не одно поколение, то по цвету шерсти становятся похожими на свою африканскую прародительницу, буланую кошку, а также на дикого кота, в зависимости от того, каким был первоначальный цвет домашней кошки, от которой они произошли, черный, белый или пестрый.
        Родоначальником нашей домашней кошки можно считать буланую, или степную кошку (Felis libyca)**

* * Степная кошка, североафриканскую разновидность которой иногда называют буланой кошкой, распространена в сухих степях и полупустынях Южной Азии и практически всей Африки. Степная кошка очень похожи на лесную, отличаясь несколько меньшими размерами и окраской, обычно пятнистой, а не полосатой. Степная кошка - прямой предок кошки домашней (Felis catus). Одомашнивание это произошло, по-видимому, в долине Нила, где ежегодные разливы вынуждали кошек собираться на островках и пережидать половодье в тесных сообществах. Возможно, это сделало степную кошку с Нила более терпимой к себе подобным и другим существам, что и предопределило возможность одомашнивания.

        Рюппель открыл ее в Нубии, в западной части долины Нила, у Амбукола, в пустынной местности, где наряду со скалистыми участками встречаются роскошные кустарники. Позднейшие исследователи, впрочем, находили ее по всему Судану, в Абиссинии, в глубине Африки и даже в Палестине. Длина ее туловища 50 см, хвоста — немного более 25 см. Эти размеры несколько отличаются от размеров нашей домашней кошки, но все-таки очень к ним близки. И по облику буланая кошка весьма походит на некоторые разновидности домашней. Ее мех на верхней части туловища имеет бледно-желтую или булано-серую окраску; на загривке и по спинному хребту он рыжее, по бокам светлее, на брюхе совсем беловатый. По всему туловищу проходят темные, узкие, волнообразные поперечные полосы, которые на ногах выступают яснее; на верхней части головы и на затылке заметны восемь узких продольных полос. В некоторых местах туловища мех пестрит мелким черным крапом. Хвост сверху булано-желтый, снизу белый; завершается он тремя широкими черными кольцами и совсем черным концом.

Степная кошка (Felis libyca)
        Мумии и изображения кошек, обнаруженные при археологических раскопках в Фивах и других древнеегипетских городах, более всего соответствуют этому виду и заставляют предполагать, что именно буланую кошку древние египтяне держали как домашнюю. Очень может быть, что из южной Нубии в Египет ее занесли священнослужители. Позже она, по-видимому, распространилась в Аравию и Сирию, а затем, через Грецию и Италию, до западной и северной Европы. Дальнейшему ее распространению могли помочь европейские путешественники.
        Эти предположения были подтверждены наблюдениями, сделанными во время моей последней охотничьей поездки в Абиссинию. Домашние кошки йеменцев и арабов западного побережья Красного моря не только имеют одинаковую с булаными кошками окраску меха, но и отличаются такой же стройностью и худобой. Хотя положение домашней кошки там совсем иное, чем у нас, так как хозяева нисколько не заботятся о ней и предоставляют ей самой искать себе пропитание, вряд ли будет справедливым считать последнее обстоятельство причиной ее худощавости: в тех странах нет недостатка в пище для хищников. Я полагаю, что кошка северо-восточной Африки лучше других сохранила свой первоначальный облик. Обычная окраска африканской кошки более всего схожа с окраской ее предполагаемой прародительницы.
        Черты сходства особенно сильно проявились, когда Денитц сравнил череп домашней кошки с черепом буланой кошки, привезенной Швейнфуртом из центральной Африки. Буланая кошка, как обнаружилось, отличается от домашней лишь тонкостью костей, что составляет отличительный признак диких животных. Во всяком случае по строению черепа наша дикая кошка отличается от домашней кошки, а буланая кошка - нет*.

* Многие виды мелких кошек способны в неволе скрещиваться, давая плодовитые гибриды. Не исключено, что современная домашняя кошка несет в себе кровь не только степной кошки (что представляется несомненным), но и других диких кошек, например, заметно более крупного камышового кота.

        Для упрочения мнения, что буланая кошка - прародительница нашей домашней кошки, чрезвычайно важны наблюдения, сделанные Швейнфуртом в центральной Африке. По его сообщениям, буланая кошка встречается там чаще, чем в каком-либо другом исследованном районе Африки, так что можно предполагать, что самый центр внутренней Африки и есть главная область распространения этого животного. Местные жители не держат домашней кошки как таковой, но они обзаводятся пойманными булаными кошками; их держат на привязи поблизости от жилья, и за короткое время они настолько приручаются, что сами не бегут от жилья и весьма скоро привыкают к ловле мышей. "Кошка, пишет Эберс в романе "Дочь египетского царя", - считалась самым священным из всех почитавшихся египтянами животных. Она была неприкосновенной святыней, тогда как другие животные почитались только относительно". Геродот сообщает, что когда в Египте случался пожар, то прежде всего заботились о том, чтобы спасти кошек, а затем уже отправлялись тушить огонь. Смерть же кошки отмечалась особого рода трауром - обрезанием волос. Если кто-нибудь намеренно или даже нечаянно убивал кошку, его, как убийцу, приговаривали к смертной казни. Диодор был свидетелем, как одного несчастного римского гражданина, позволившего себе убить кошку, египтяне лишили жизни, несмотря на то что правительство, из страха перед могущественными римлянами, принимало все меры, чтобы успокоить народ. Трупы кошек искусно бальзамировали и с почетом погребали. Из всех мумий животных чаще всего находили мумии кошек, тщательно обернутые в полотняную пелену.
        В восточной части дельты Нила, в городе Бубастис, находился храм богини Пахт или Бает (ее изображали в виде женщины с кошачьей головой), куда обыкновенно свозили для погребения трупы кошек. Их мумии попадаются и в других местах, но особенно часто близ Серапеума. По Геродоту, богиня Пахт была тождественна с греческой Артемидой и называлась Бубастийскою. По Стефану Византийскому, кошка, по-египетски "бубастос", по большей части была известна под названием "мау-ми". Богиня Пахт почиталась как покровительница детей и помощница рожениц. Надпись на храме в Дендрах подтверждает, что богине Пахт приписывались некоторые божественные черты Астарты, Венеры и Урании. Эти верования были заимствованы египтянами от финикийцев. Если у древних египтян кошка почиталась как божество, у древних германцев она (точнее, дикая кошка, главным образом рысь) считалась прислужницей богини любви Фрейи, возившей по облакам ее колесницу. Впоследствии она превратилась в мистическое существо и по настоящее время еще внушает некоторый суеверный страх. По Вуттке, кошка владеет даром чародейства и предвещания. Трехцветная кошка, согласно народному поверью, предохраняет дом от пожара и других несчастий, а людей - от лихорадки; сама же она в огне не горит и потому простым народом в Германии называется "огненной кошкой". Того, кто утопит или убьет ее, постигнет несчастье. Кошка притягивает к себе болезни; труп ее, зарытый у порога дома, приносит проклятие. Кошачье мясо полезно против чахотки, и, напротив, если кому случится проглотить кошачий волос, тот заболеет ею, а если это приключится с ребенком, тот больше не будет расти. Черные кошки служат колдунам для гаданья и средством становиться невидимками. Кроме того, их почитают как охранителей полей и садов и как целителей от падучей болезни и грудной жабы; особенно славятся чародейственной силой черные коты. Достигнув семи- или девятилетнего возраста, черные кошки сами становятся колдунами; в Вальпургиеву ночь они ходят на сборища ведьм или стерегут входы в подземные пещеры.
        С кошкой связаны разные приметы: например, когда она умывается или выгибает горбом спину, это предвещает приход гостей; если она проводит лапой по ушам, значит, придут важные особы; если кошка тянется, то придет кто-нибудь с палкой; на ком во время умывания кошка остановит свой взор, тот должен ожидать в тот день побоев. Когда кошка мяукает перед домом, это предвещает беду, ссору, иногда даже смерть; если кошки дерутся между собой в ночь на пятницу, значит, в доме непременно поссорятся; если перед венчанием кошка сядет на алтарь, брак будет несчастлив. Появление на улице белой кошки, мяукающей под окном, предвещает, что через два часа в доме будет покойник. В некоторых местностях, впрочем, иначе толкуют эти приметы и на грациозное животное смотрят более миролюбиво. Например, в южной Германии и в Прирейнских районах считается, что кошки покровительствуют любви и обеспечивают счастливое супружество.
        Исследования позволяют предполагать, что кошка впервые была приручена древними египтянами, а не индийцами и не северными народами. По крайней мере первые сведения о ней дают нам египетские памятники, описания, рисунки и мумии, тогда как в истории других народов мы никаких сведений о кошках не находим. В местах погребения находили мумии не только домашней кошки, но и болотной рыси. Это доказывает, что в период процветания древнеегипетского царства практиковалась ловля дикой кошки с целью ее последующего приручения. До Геродота мы не встречаем у древних египтян названия кошки, а позднее она только мельком упоминается у греческих и латинских писателей. Это свидетельствует о том, что распространение кошки из Египта шло весьма медленно. Сначала, по-видимому, она распространилась более на восток: известно, например, что это животное было любимцем пророка Магомета. До X века оно было почти неизвестно в северной Европе. В Валлийском своде законов есть, между прочим, постановление Ховелла Да, или Ховелла Лебона, умершего в середине X века, в котором определяется стоимость домашней кошки, а равно и наказания за жестокое обращение с ней. Цена молодой кошки, не поймавшей еще ни одной мыши, была вдвое меньше цены опытной кошки. Покупатель имел право требовать, чтобы глаза, уши и когти животного не были повреждены, чтобы она умела ловить мышей и, если это самка, чтобы знала, как воспитывать котят. Если купленная кошка оказывалась с изъяном, покупатель мог потребовать с продавца треть цены обратно. Тот, кто воровал или убивал кошку в княжеском амбаре, должен был искупить свое преступление, пожертвовав овцу или барана, или же дать столько мер пшеницы, сколько нужно, чтобы засыпать кошку, повешенную за хвост над самой землей.
        Этот закон свидетельствует о ценности домашней кошки в те времена и доказывает, что дикая кошка не может считаться родоначальницей домашней. В Англии тогда было такое изобилие диких кошек, что не представляло ни малейшего труда ловить и приручать их в каком угодно количестве. Впрочем, самостоятельность пород дикой и домаш ней кошек подтверждается, как уже отмечалось, непосредственным сравнением обоих животных. Нынешняя домашняя кошка остается такой же, какой была в древности, и она. несомненно, состоит в самом близком родстве с буланой кошкой, которую приручили древние египтяне, большие любители животных. Прирученная дикая кошка могла попасть в Египет только из Европы или из Малой Азии, но в то время в Европе никто еще не пытался приручать разных животных; буланую же кошку древние египтяне имели в своем отечестве и, при своей острой наблюдательности, убедились, что из нее можно сделать превосходного друга дома. Этим и исчерпывается вопрос о происхождении домашней кошки.
        В настоящее время кошка водится во всех странах, где люди ведут оседлый образ жизни, за исключением лишь Крайнего Севера и, согласно Чуди, высочайшего пояса Андов. В Европе она встречается повсюду; в Америке кошка распространилась вскоре после ее открытия европейцами, в Азии и в Австралии она довольно обычное явление; лишь в Африке, особенно во внутренних ее районах, она попадается гораздо реже. По распространению кошки можно судить о степени развития народа. Чем развитее народ, чем определеннее оседлость его образа жизни, тем более распространена кошка. Более всего она ценится в Европе и пользуется лучшим уходом у немцев, англичан и французов. В Индии, Китае и Японии, а также на острове Ява она причисляется к обычным домашним животным. В Китае, как сообщает Гук, по сужению ее зрачков определяют время дня. В Египте кошка, как любимица пророка, пользуется особенным уважением и принимает участие в торжественных процессиях, а в Каире кошки даже содержатся на общественный счет; в их пользу составляются завещания и оставляется капитал, проценты с которого служат источником их пропитания. По Гензелю, в Южной Америке кошка встречается преимущественно в городах, где, как и во Франции, существует обычай держать их при магазинах для ловли крыс, а иногда просто для украшения. В Новой Зеландии кошка одичала. Наблюдения показывают, что больше всего кошки распространены там, где люди умеют получать от них известного рода пользу для себя. Некоторые народы Азии, например, маньчжуры, ведут довольно обширную торговлю кошками. У народов, обитающих в южной части восточной Сибири, занимающихся скотоводством и охотой, кошка, вероятно, до сих пор еще не привилась. В и 1858 годах из деревень, лежащих в истоках реки Амур, она попала в селения по среднему течению реки, между тем как в селениях в устье Амура она водится уже с 1853 года. Зимой года ее еще не было в горах Малого Хингана, но в северной их части она скоро уже начала появляться. В Гренландии кошки были разведены датчанами, привезшими их сюда со своей родины. С португальцами кошка попала в их владения на юго-западе Африки, откуда местными жителями была перевезена в Конго и с этих пор развелась во всех факториях на западном побережье Африки. В настоящее время и в восточной Африке кошка распространяется все дальше в глубь континента. Расширяя мало-помалу область своего распространения, кошка начала пользоваться правами гражданства повсюду и стала живым свидетельством человеческого прогресса, оседлости и развивающейся цивилизации. Собака - животное всесветное и всеобщее, в самом широком значении этого слова; кошка же по преимуществу животное домашнее. Собака отвоевала себе место и в переносном шатре кочевника, и в прочном доме оседлого жителя, тогда как кошка привязалась только к дому и таким образом вошла в быт цивилизованного человека.
        Тем не менее кошка сохраняет до некоторой степени свою самостоятельность и во многих случаях подчиняется человеку лишь настолько, насколько находит эту зависимость выгодной для себя. Чем больше человек занимается ею, тем сильнее она привязывается к семейству, а чем меньше он стесняет ее свободу, предоставляя самой себе, тем прочнее она привязывается к дому, в котором выросла. Степень приручения и привязанности кошки к домашним зависит всецело от человека. Нередко случается, что кошка, предоставленная самой себе, убегает на лето в леса, где, при известных обстоятельствах, может совершенно одичать. Но в большинстве случаев на зиму она снова возвращается в прежнее жилище, да притом не одна, а вместе с котятами, которых успела произвести на свет во время летнего скитания по лесам*.

* Всесветно распространившись с человеком, кошка во многих местах начала дичать (включая некоторые арктические и антарктические острова). Там. где она сталкивается с местными дикими кошками и другими хищниками сходного размера, ее одичание не заходит слишком далеко, она все равно остается в населенных пунктах, предоставляющих ей защиту от диких сородичей. В местностях, где дикие кошки жили ранее, а позже были истреблены, домашняя кошка, вероятно, способна занять их место в экосистеме. Действительной неприятностью является одичание кошки в местах, где диких кошек никогда не было, например, в Австралии. Здесь кошки, сталкиваясь с животными, не умеющими избегать этой новой опасности, могут навести опустошение среди аборигенной фауны. В этих ситуациях необходимы самые жесткие меры контроля за бывшими домашними любимцами.

        Наша домашняя кошка (Felis catus) является типичным представителем семейства кошек, к тому же вполне доступным для наблюдения. Это чрезвычайно красивое чистоплотное, миловидное и приятное животное. Каждое движение кошки обнаруживает много грации и ловкости, часто достойных удивления. Ее походка в высшей степени плавна; при ходьбе она подбирает когти и ступает своими бархатистыми лапками так осторожно, что при этом не производит ни малейшего шума. При каждом своем шаге проявляет свойственную ей подвижность, соединенную с изяществом и легкостью; только в тех случаях, когда ее преследует другое животное или испугают чем-нибудь, она изменяет свою плавную походку на бег, который сопровождается частыми скачками, способствующими быстрому передвижению. Благодаря ловкости, а также разумному пользованию всякой лазейкой и уменью взбираться на высоту, ей почти всегда удается спастись от преследования. Она легко и ловко лазает по деревьям и по мягким или негладким вертикальным поверхностям, удерживаясь на них своими цепкими когтями; по открытому полю она бежит так медленно, что любая собака легко может ее догнать. Особенную ловкость кошка выказывает в своих прыжках. Она может упасть как угодно, но почти тотчас же встанет на ноги. Кошка умеет и плавать, но она пользуется этой способностью только в крайних случаях, когда, например, ей приходится спасаться. Добровольно же в воду она никогда не идет и боится даже дождя. Гааке знал, однако, одну кошку, которая прыгала в пруд для ловли золотых рыбок*. Кошка, подобно собаке, сидит на задней части туловища и опирается на передние лапы; когда спит, свертывается и ложится на бок, при этом любит спать на мягкой и теплой подстилке.

* Вопреки распространенному мнению, довольно многочисленны домашние кошки, любящие играть с водой (например, ловить носом капли из водопроводного крана), хотя кошек, которые добровольно влезали бы в воду целиком, видимо, действительно немного. Они более часты в местностях, богатых речками и протоками, где кошкам в погоне ли за добычей или просто в ежедневных странствиях волей-неволей приходится преодолевать водные преграды.

        Из внешних чувств у кошки лучше всего развиты слух, осязание и зрение. Слабее всего у нее обоняние.
        Слух у кошек замечательно тонкий. Ленц рассказывает, как однажды, сидя с кошкой на дворе, он был удивлен поразительным проявлением слуха у этого животного; кошка крепко спала у него на коленях, но вдруг порывисто вскочила и бросилась в кусты; оказалось, что через двор по гладкой дорожке, от одного куста к другому перебежал мышонок, причем человеку нельзя было уловить ни малейшего шороха; Ленц измерил расстояние, на котором кошка услыхала мышь, и оно составило целых 14 метров.
        Душевные свойства кошки в большинстве случаев оценены весьма ошибочно. Ее считают неверным, фальшивым и лукавым животным и полагают, что ей никак не следует доверяться. С ранней молодости я всегда с любовью относился к кошкам и много занимался ими, так что во взгляде на душевные свойства их вполне схожусь с Шейтлином, который с полным пониманием дела дает верную оценку нрава этого милого животного. "Кошка, - говорит он, - богато одаренное существо. Превосходство ее над другими животными сказывается уже в самом строении тела. Это маленький хорошенький львенок или тигр в миниатюре. Все в ней соразмерно, ни одна часть туловища не бросается в глаза непомерностью своих форм. Малейшая неправильность портила бы общее впечатление; все в ней вполне закончено и округлено. Красивее всего форма головы, что можно видеть и на черепе: ни одно животное не имеет такой красивой головы, как кошка. Весь скелет прекрасен и своими формами свидетельствует о необыкновенной легкости и приспособленности к грациозным мягким движениям. Кошка изгибается не по ломаной линии и не под острым углом, а едва уловимыми для глаз поворотами; кажется, будто она вовсе не имеет костей, а сделана из какою то мягкого материала. Душевные ее способности также высоки и вполне соответствуют строению тела.

Домашняя кошка (Felis сatus)
        Обратим теперь внимание на главные особенности кошки. Прежде всего нас поражает ее ловкость: и дух, и тело одинаково подвижны, будто отлиты из монолита. Как ловко успевает она перевернуться в воздухе, чтобы встать на лапы, когда падает спиной вниз даже с высоты всего нескольких футов! Как искусно держится на самых узких карнизах и ветвях дерева даже в тех случаях, когда их сильно трясут! Ее любовь к чистоплотности следует причислить как к телесным, так и к душевным качествам; она постоянно лижется и чистит себя. Все волоски ее шерсти, от головы до кончика хвоста, должны лежать в совершенном порядке; чтобы пригладить волосы на голове, она облизывает лапки и проводит ими по голове; даже самый кончик хвоста не оставляет она неумытым. Нечистоты свои она прячет, зарывая в ямки, которые выкапывает собственными лапками. Кошка обладает высшим телесным развитием, которое по крепости нервов и отсутствию головокружения соответствует силе ее душевных качеств. Она умеет различать цвета и звуки, способна узнавать человека но одежде и голосу; когда ее зовут, откликается на зов. Кошка обладает замечательной памятью на места и постоянно пользуется этой способностью. Она вечно скитается по ближайшим к дому окрестностям, по всем домам, комнатам, погребам, лазает по крышам, дровяным сараям и сеновалам. Это в полном смысле слова животное места, так как привязывается оно больше к дому, чем к его обитателям. При переездах кошка не следует за хозяином, а остается на старом месте; если же ее увезут силой, она снова возвращается в прежний дом. Замечательно, что если даже ее занести куда-нибудь далеко от дома в завязанном мешке, она и тогда сумеет отыскать свой дом или свою родину.
        Встречаясь со своими "кровными врагами" - собаками, кошка проявляет необыкновенную смелость, несмотря на все несоответствие сил и размеров. Как только она увидит собаку, тотчас же грозно выгибает спину дугой; глаза ее загораются гневным огнем, в них сверкают отвага и ненависть. Она начинает фыркать и искать спасения в побеге, для чего носится по комнате, вскакивает на карнизы, на печку или просто бросается к дверям. Но если при ней котята, и собака подошла довольно близко, кошка бесстрашно бросается на врага, вскакивает ему прямо на голову и беспощадно расцарапывает глаза и всю морду. Нередко кошка не бежит от собаки, а мужественно ожидает нападения врага, вооружившись поднятой лапой с выпущенными когтями. Пока у нее спина свободна, она совершенно покойна; целость своих боков может отстаивать ударами лап, которыми орудует как руками. Случается, что она выдерживает осаду пяти и более собак и все-таки не сдается. Она могла бы одним прыжком перескочить через них, но умное животное сознает, что в таком случае погибнет, так как собаки непременно догонят ее. Если собакам надоест держать кошку в осаде и они уйдут, не тронув ее, она все еще остается сидеть в прежнем выжидательном положении, готовая выдержать еще хоть десять нападений.
        Со смелостью в кошке совмещаются неустрашимость и присутствие духа. Ее нельзя, как собаку или лошадь, сильно испугать чем-нибудь, можно лишь слегка спугнуть. Те животные более благоразумны, кошка же более смела; ее ничем нельзя ни озадачить, ни удивить. Много говорят по поводу ее лукавства и хитрости - и говорят совершенно справедливо; хитрая кошка тихонько подкрадывается к мышиной норе, вся съеживается и терпеливо поджидает добычу, только сильным блеском глаз выдавая волнение; вот мышь уже вышла наполовину из своей норки, но кошка не шелохнется, выжидая более удобный для нападения момент. Она полная хозяйка над собой и, как все хитрые существа, редко попадает впросак. Чувство гордости, тщеславие развиты у кошки в весьма слабой степени; она существо не общительное, а скорее замкнутое, победам своим не радуется, но зато и не стыдится поражения. Когда она сознает за собой какую-нибудь вину, то боится лишь наказания.
        Очень любят распространяться насчет лести, коварства и даже мстительности кошек, а, между тем, кошка может так же сильно любить, как и ненавидеть. Если она кого-нибудь полюбит, то выражает это своеобразными ласками: прижимается своими щеками или боками к своему любимцу, всячески ластится, приходит к нему на постель, ложится по возможности ближе и начинает его лизать. Конечно, некоторым кошкам не всегда можно доверяться: они могут кусаться и царапаться тогда, когда этого совсем не ожидаешь, но в большинстве случаев это является проявлением их личной обороны"*.

* Некоторые на первый взгляд, немотивированные случаи агрессии спокойной перед этим кошки могут объясняться легкой электризуемостью ее шерсти. В результате продолжительного поглаживания в шерсти кошки накапливается статический заряд, что ей самой, по-видимому, не нравится. Как бы кошка ни относилась к хозяину (зачастую она к нему действительно привязана сильнее, чем обы чно думают), потирания боками головы означают вполне определенную вещь — железами, расположенными в области скул, кошка метит очередной предмет (в данном случае человека) как "свой", принадлежащий ее территории.

        Спаривание кошек происходит обычно два раза в год: в конце февраля или в начале марта и в начале июня. 55 дней спустя после спаривания у кошки рождаются 5-6 котят, которые появляются на свет совершенно слепыми и начинают видеть только на девятый день. Они рождаются обыкновенно в конце апреля - начале мая или в начале августа. Ко времени появления детенышей мать всегда заранее выбирает какое-нибудь укромное местечко, где скрывает своих котят возможно дольше, особенно опасаясь котов, которые, найдя детенышей, зачастую съедают их.
        Маленькие котята чрезвычайно симпатичные существа. Любовь матери к ним замечательна. Еще до их рождения мать приготовляет им гнездышко и стоит ей. лишь почуять опасность для своих новорожденных, как она моментально переносит их на другое место; при этом очень нежно берет их своими губами за шиворот и несет так осторожно, что детеныши едва чувствуют прикосновение. В период кормления кошка отлучается от них только для того, чтобы себе и им добыть пищи. Все кошки с течением времени научаются совершенствоваться в воспитании котят.
        Когда к кормящей кошке подходит чужая собака или какая-нибудь другая кошка, она с яростью поднимается на нарушителя спокойствия и даже самого хозяина дома неохотно подпускает к маленьким котятам. В то же время она выказывает большое участие к другим животным: известно много случаев, когда кошки вскармливали своим молоком щенят, маленьких лисичек, кроликов, зайчат, белок и даже мышей; я сам еще мальчиком производил над моей кошкой подобные опыты, и они вполне подтвердили эту особенность. Никакое другое животное не проявляет так очевидно материнские чувства, как кошка. Опровергать это или объяснить многочисленные примеры случайными причинами может только тот, кто чужд понимания душевных свойств этого животного.
        Ни одна женщина-мать не может отдаваться уходу за своими малютками с большей нежностью и беззаветностью, чем кошка. В каждом ее движении, в звуке голоса, во всех поступках видна искренность, заботливость, горячая любовь и внимание не только к потребностям, но и к капризам своих детенышей. Пока котята слабы и вполне беспомощны, мать целиком сосредоточивается на физическом уходе за ними.
        Потребность в играх проявляется у котят очень рано и, со своей стороны, мать не только не подавляет ее, но всячески старается поддерживать. Подобно тому, как женщина-мать из любви к малюткам сама становится ребенком и готова играть с ними с утра до вечера, так и кошка резвится и забавляется со своими котятами не меньше их самих*.

* "Игры" эти имеют весьма большое практическое значение: во время них котята, кроме общей физической тренировки, получают навыки выслеживания, ловли и умерщвления добы чи. Кошка, помимо предоставления собственного хвоста в качестве "тренажера", приносит все более и более живую добычу (начиная с вполне мертвой и кончая лишь слегка оглушенной) и заставляет котят ее ловить и убивать. При существовании в человеческом социуме инстинкты кошки, связанные с обучением котят, могут странным образом смещаться, заставляя зверя приносить задушенных ночью мышей, например, в хозяйскую кровать.

        Думают обычно, что кошку нельзя воспитать, но такое мнение ошибочно. При хорошем и разумном обращении с нею она проявляет столько же привязанности к человеку, сколько и ума. Бывают кошки, - я сам знал таких, - которые переезжают со своими хозяевами с квартиры на квартиру и им в голову не приходит возвращаться на старое жилье; в этом случае привязанность к человеку проявляется сильнее привычки к месту. Некоторые кошки, завидев еще издали своего хозяина, бегут к нему навстречу, ластятся, приветливо мурлычут и всячески стараются выказать ему свое расположение. Они отлично распознают своих среди чужих. Кошки способны поддерживать дружбу и с другими животными.

Домашняя кошка (Felis catus)
        Вопреки сложившейся пословице, встречается много примеров теснейшей дружбы между кошками и собаками. Об одной кошке рассказывают, что она очень любила, когда ее друг, собака, таскала ее в зубах по комнатам; о других кошках известно, что они во время собачьих драк нередко заступались за своего друга, собаку, употребляя при этом все свои кошачьи силы и увертки, и точно так же их самих защищали друзья-собаки во время кошачьих драк.
        Некоторые кошки проявляют замечательные доказательства своего ума. Иные любители птиц умеют так воспитать кошек, что те не наносят пернатым любимцам своих хозяев ни малейшего вреда. Один кот очень осторожно приносил со двора домой трясогузку, вылетавшую из комнаты на свободу. Такой же случай был в деревне на моей родине; там кошка одного любителя птиц возвратила ему, к его великой радости, пропадавшую из дома на несколько дней красношейку, которую кошка не только узнала, но и постаралась поймать, чтобы доставить удовольствие своему горевавшему хозяину. Принимая во внимание эти факты, можно считать достоверным и следующий рассказ: одна кошка прекрасно ладила с канарейкой своего хозяина и охотно позволяла птичке садиться себе на спину и играть с собой. Однажды хозяин видит, что кошка с бешенством бросается на канарейку, схватывает ее зубами и ворча вскакивает на бюро, не выпуская птицу изо рта. Подняли крик, чтобы спасти канарейку, и в это время заметили другую чужую кошку, которая пробралась в комнату; тогда все стало ясно: кошка желала спасти своего пернатого друга от когтей и зубов пришлого гостя, которому, она знала, нельзя доверять*.

* Сравнительно легко, по свидетельствам очевидцев, кошка научается не трогать любую живность на определенной территории, например, в пределах квартиры. Кошки, в детстве пережившие сильное психическое потрясение или физическую травму, иногда буквально "зацикливаются" на своего хозяина и оказываются чрезвы чайно хорошо обучаемыми.

        Есть еще немало и других доказательств ума и понятливости этого прекрасного животного.
        Из всего вышесказанного можно без колебаний вывести заключение, что кошка вполне заслуживает дружбы человека и что со временем ложные и неблагосклонные суждения о ней совершенно исчезнут. К тому же у нас не умеют ценить ту несомненную пользу, которую приносит кошка. Кто никогда не живал в старых домах, где господствуют мыши, тот, конечно, и не поймет, что значит хорошая кошка. Но кому случалось не один год страдать от этих докучливых грызунов и убедиться, насколько человек бессилен в борьбе с ними, тот сумеет оценить пользу кошки и поставить это домашнее животное в ряду необходимых сожителей человека, заслуживающих не только пощаду и уход, но даже благодарность и любовь. Достаточно только держать кошку, чтобы наглые, но трусливые мыши убрались из дома, так как они отлично знают остроту кошачьих зубов, которых им не миновать, если они вовремя не уберутся.
        Главным объектом охоты кошки служат мыши, как домашние, так и полевые; к крысам они иногда не решаются подступиться, но это только в редких случаях, когда крыса слишком уж велика. За землеройками кошки гоняются только смолоду, но и тогда не едят их, так как острый запах мускуса, издаваемый этими животными, им противен. Помимо мышей, кошки истребляют некоторых вредных насекомых, а также земноводных и пресмыкающихся: майских жуков, стрекоз, ящериц, лягушек и змей. Во время своей охоты кошка проявляет и терпение, и ловкость. Бывают, впрочем, случаи, когда хищные наклонности кошки делают из нее весьма неприятное животное: она гоняется на свободе не только за птицами, зайцами и ранеными куропатками, но и не брезгует отборным кушаньем, вроде цыплят домашних кур, и даже ловит рыбу. Кухаркам нередко приходится воевать с этими грабителями и видеть в них своих первых врагов. Однако следует оговориться, что польза, приносимая кошкой, гораздо значительнее того вреда, от которого п редусмотрител ьная хозя й ка всегда может уберечься.
        В Голландии, Бельгии и горах Шварцвальд (Германия) кошек разводят ради их меха. По Вейнланду, шварцвальдские крестьяне держат преимущественно одноцветных черных и серых (синих) кошек; они убивают их зимой и продают шкуры, обычно неокрашенные, разъезжающим торговцам. Даже мясо кошек находит сбыт и некоторым оно очень нравится своим вкусом. "Кошачье филе, - сообщает мой дорогой друг Альберт Жоффруа Сент-Илер, описывая свой обед во время осады Парижа русскими войсками, - был превосходен. Это белое мясо имеет приятный вид, нежно на вкус и напоминает отчасти холодную телятину". Таким образом даже в этом отношении кошка может быть полезной.
        После всего вышесказанного можно только похвалить животное, к которому так часто относятся несправедливо.
        Достаточно одного взгляда на тело льва (Panthera leo)* и на выражение его "лица", чтобы вполне согласиться с воззрением всех древних народов, которые знали это животное. Лев царь четвероногих хищников властелин млекопитающих; таково мнение и древних, а отчасти и нынешних народов.

* Лев - самая крупная после тигра современная кошка, до 240 см длиной (не считая хвоста в 60-90 см), весом до 227 кг. Львы обладают наиболее выраженным среди кошек половым диморфизмом: самки заметно мельче самцов и лишены гривы. Когда-то лев населял огромную территорию от Южной Африки до Закавказья и Восточной Индии. Ныне львы полностью истреблены, в Северной Африке и в Малой Азии, а менее ста лет назад вымерли в Иране и на большей части I/ндии, сохранившись там всего в одном заповеднике. Хотя современных львов долгое время подразделяли на несколько разных видов, сейчас их всех (и африканских, и азиатских) объединяют в один вид.

        Львов легко отличить от всех остальных кошек. Главнейшие признаки заключаются в крепком сложении сильного туловища, покрытого короткой, гладко стелющейся одноцветной шерстью, в широкой морде со сравнительно небольшими глазами, в царской мантии, которою окружены плечи самцов, и в пучке волос, украшающем конец хвоста. Туловище льва короче, чем у других кошек, живот подтянут и все тело поэтому кажется очень мощным, но не неуклюжим. На конце хвоста имеется спрятанный в пучке волос роговой ноготь, на который обратил внимание уже Аристотель. Глаза имеют круглый зрачок, усы расположены в 6-8 рядов. Грива льва, более всего отличающая самца от самки, придает ему гордый и царственный вид.
        Эта грива, при полном своем развитии покрывающая шею и переднюю часть груди, представляет так много видоизменений, что по ней, справедливо или несправедливо, различают несколько разновидностей львов. Трудно сказать, имеются ли для такого деления достаточные основания. Ниже я приведу краткое описание различных львов и тогда читатель сам решит для себя этот вопрос.
        Прежде всего обратим наше внимание на варварийского льва. Ведь именно он еще в древнейшие времена получил прозвище царя зверей за свое мужество, смелость, силу и мощь, за геройский нрав, благородство и великодушие, за серьезность и спокойствие. Сила, самоуверенность, спокойное мужество и уверенность в победе светятся в его взгляде. Все в нем свидетельствует о благородстве; каждое движение рассчитано и исполнено достоинства; тело и душевные качества находятся в полной гармонии**.

* * Во льве царского только его грива. "Царь зверей", будучи существом социальным, сам практически не охотится, предоставляя это делать львицам, зато чужую добычу, как самый сильный африканский хищник, присваивает, не задумываясь.

        Варварийский лев, как и другие львы, отличается сильным, плотным туловищем, передняя часть тела сильнее задней, благодаря широкой груди и подтянутому животу. Массивная, почти четырехугольная, голова оканчивается широкой и тупой мордой; уши закруглены, глаза средней величины, но живые и полные огня; конечности приземисты и необычайно крепки, лапы больше, чем у всех других кошек, как абсолютно, так, быть может, и относительно; длинный хвост оканчивается коротким когтем, прикрытым пушистой кистью. Гладкая, короткая шерсть яркого красно-желтого или бледно-бурого цвета покрывает "лицо", спину, бока, ноги и хвост; там и сям попадаются волосы с черными концами или совершенно черные. Голова и шея покрыты густой и могучей гривой, которая состоит из длинных, прямых волос, спускающихся космами и доходящих спереди до пасти, а сзади почти до половины спины и боков. Живот также во всю длину покрыт густорастущими прямыми волосами; даже на локтях и на передней стороне бедер растут пучки волос. В гриве, имеющей в основном бледно-чалый цвет на голове и шее, замечается множество черно-бурых волос, которые особенно изобильно встречаются по сторонам затылка; черно-бурые волосы, смешанные с бледно-желтым и, находятся также на животе, локтях, бедрах и кисти хвоста. Все это описание относится к взрослому самцу, высота которого с загривком достигает 80-100 см при 1,6-1,9 м длины туловища и 75-90 см длины хвоста. Таким образом, общая длина животного от носа до конца хвоста составляет около 2,4-2,8 метров.
        Длина новорожденных львов - около 33 см, но у них нет ни гривы, ни кисти на хвосте. Львята покрыты волнистыми сероватыми волосами; на голове, ногах, боках, спине и на хвосте имеются черные пятна и полосы, напоминающие окраску леопарда. Уже в первые годы этот леопардовый узор бледнеет; впрочем, у самок следы его сохраняются еще в течение нескольких лет, особенно на ногах и нижней части туловища; признаки возмужалости появляются на третьем году. Львица всегда более или менее походит на молодое животное, от самца она отличается отсутствием гривы; волосы на передней части тела такой же длины, как и на задней (иногда лишь несколько длиннее). Варварийский лев встречается исключительно в странах, прилегающих к горам Атлас*.

* Во времена Брема варварийский подвид льва еще обитал в А тласских горах. Последний раз этого льва видели в 1922 г. и с тех пор о нем сведений нет.

        Сенегальский лев отличается от барбарийского хорошо развитой на передней части тела гривой, которая почти совсем отсутствует на нижней части тела. Капский лев** и, по-видимому, абиссинский поражают своей значительной величиной и имеют черную гриву. Селус встречал южноафриканских львов длиной до 305 см; взвешенный им сильный, но худой самец имел 170,5 кг веса. Персидский лев с гривой, смешанной из бурых и черных волос, встречается от Персии до Индии; мы еще мало знаем о нем, так что не можем сказать с уверенностью, с кем у него больше сходства: с сенегальским львом или же с иногда безгривым сородичем из Гуджарата в Индии.

* * Капский подвид льва из Южной Африки полностью уничтожен человеком к 1865 г.

        Область распространения сенегальского льва и часто причисляемого к нему, не без основания, капского льва охватывает почти всю центральную и южную Африку, от западного до восточного побережья, приблизительно от 20 градуса северной широты до Капской провинции; впрочем, в экваториальных областях западной Африки, приблизительно от реки Конго до реки Нигер, его пока не наблюдали. В бассейне Нила он не заходит севернее 17 градуса широты. На Голубом и Белом Ниле и в лесных местностях Абиссинии сенегальский лев — обыкновенное, а во многих степных районах центральной, средней и южной Африки частое явление.

Лев (Pantherа 1ео)
        Одно время полагали, что известный уже древним гуджаратский лев (жители Гуджарата называют его "унтия-бах", или "верблюжий тигр") меньше своих сородичей и лишен гривы. Однако это утверждение, приводимое Сми, не подтвердилось. Весь он, кроме темного пучка на хвосте, скрывающего маленький роговой коготь, и ушей, отличающихся у наружного основания более или менее черным оттенком, окрашен в бледный красно-желтый или желто-бурый цвет. Волосы гривы у взрослого самца нередко имеют темные концы. По Блэнфорду, общая длина самца достигает 269 см, самки - 243 см, без пучка на хвосте. Самец длиной в 268 см имел в загривке значительную высоту - 106 см. Несомненно, встречают как более крупные, так и меньшие особи обоих полов. Уже Раис указал на то, что предполагаемое отсутствие гривы нельзя считать отличительным признаком, так как сам он в Гуджарате убивал густогривых львов. Он готов признать, что грива у них менее густа, чем у некоторых африканских львов, от которых он, впрочем, не склонен отличать индийских. Можно допустить, что это украшение достигает у индийского льва такого же разнообразного развития, как и у африканского. По словам Кинга, в центральной Индии в бассейне реки Джамны постоянно встречаются густогривые львы.
        Несколько десятилетий тому назад лев был распространен от бассейна реки Инд через центральную Индию до бассейна реки Ганги, и еще в шестидесятых годах XIX века два льва были убиты западнее Аллахабада. См и встречал их в Гуджарате, особенно в чаще леса по берегам рек, где в течение месяца было убито 11 львов. Теперь это животное почти совсем истреблено и встречается изредка в наиболее отдаленных и недоступных местностях Раджпутаны. Если его не отделять от других львов, то и на западе нельзя определить границу его распространения: он попадается в прибрежных областях Белуджистана, а также, более часто, в южной Персии и на Месопотамской низменности*.

* К настоящему времени азиатский лев находится под угрозой исчезновения; в природе сохранилось около 180 этих львов в национальном парке Гup в Индии.

        Здесь излишне решать вопрос о том, составляют ли упомянутые львы - барбарийские, сенегальские и гуджаратские - разновидности одного и того же вида или их следует признать отдельными видами. Главное - это то, что образ их жизни в сущности одинаков.
        Тысячелетия прошли с тех времен, когда для борьбы на арене можно было собрать 600 львов. С тех пор царь зверей все далее и далее отступал от местностей, освоенных властелином земли. Геродот рассказывает, что во время одного из походов Ксеркса в Македонию ночью на нагруженных поклажей верблюдов, к удивлению воинов, напали львы. Раньше никто не подозревал присутствия здесь хищников. Аристотель считал реки Ресс и Ахелой границей обитания львов в Европе и утверждал, что в Европе львы нигде, кроме Греции, не встречаются. Нельзя установить, когда именно были они истреблены в нашей части света, но, вероятно, с тех пор прошло более тысячелетия. О том, что в древности в Сирии и Палестине жили львы, мы знаем из Библии, но о времени их истребления в Святой Земле у нас нет сведений. Во всяком случае, было время, когда львы были повсеместно распространены от мыса Доброй Надежды через всю Африку и южную Азию до Индии.
        Повсеместно этому опасному врагу скота приходилось претерпевать одно и то же: человек вступал с ним в бой и настойчиво оттеснял его, пока, наконец, не истреблял.
        Лев не населяет сплошных девственных лесов, а как в горах, так и на равнинах предпочитает открытые местности: травянистые луга с перелесками из кустарников, скудные степи с колючими кустами и пустынные местности. В Судане он охотно выбирает для своего логовища плоское углубление в каком-нибудь защищенном месте, а в южной Африке прячется в кустарниках; он любит также высокие камыши, опоясывающие русла временно текущих рек, а за неимением камышей довольствуется густыми зарослями терновника; здесь он отдыхает один или несколько дней, смотря по тому, богата ли местность дичью или нет, спокойна или опасна. Во время странствований он остается лежать там, где застанет его утро*.

* Львы живут и в первичных лесах, предпочитая, однако, держаться вблизи расчисток или полян. По-видимому, в лесу они чаще ведут одиночный образ жизни, чем на открытой местности.

        В общем привычки льва сходны с привычками других кошек, но во многом он значительно отличается от них. Он ленивее других видов этого семейства и особенно не любит больших переходов; напротив, он старается устроиться как можно надежнее и удобнее. По известиям Селуса, южноафриканский лев предпочитает насыщаться дичью, убитой охотником, чем самому умерщвлять ее. В восточном Судане, например, постоянно следует за кочевниками, куда бы они ни направлялись. Он перебирается вслед за ними в степи и возвращается обратно в лес; взирает на кочевников, как на подданных, обложенных податью, и в самом деле взимает с них самую тяжелую дань. Жизнь ведет ночную. Днем его редко встретишь, только случайно в лесу, да и то разве тогда, когда его систематически преследуют с собаками и выгоняют из логовища. Как я узнал, однако, во время моего последнего путешествия в Абиссинию, все же случается увидеть его и днем, крадущимся в чаще леса или же сидящим тихо на возвышенном месте, откуда он, может быть, старается выследить животных в своем охотничьем районе. Это выслеживание, замеченное уже Левальяном и подтвержденное позднейшими путешественниками, считалось мало вероятным, но мы сами убедились в этом (то же свойственно и пантере).
        Мне самому пришлось убедиться в том, что рев льва не есть предостережение для животных, подвергающихся опасности его нападения. Напротив, я принужден был склониться к мнению, что рычание имеет целью встревожить животных, побудить их к бегству и этим доставить добычу если и не самому ревущему льву, то хотя бы охотящемуся совместно с ним льву - "напарнику". В южной Африке после рева от львов не ждут нападения, так как они имеют привычку возвышать свой могучий голос лишь тогда, когда насытились или же когда их спугнули. Охотящиеся львы там или совсем тихи или только временами издают сердитое "ворчание", которое, даже если оно исходит из близлежащего места, все же кажется далеким. Должно ли это ворчание тревожить дичь или оно имеет другое назначение, остается нерешенным.
        Я имею полное основание думать, что на севере лев преднамеренно ревет при виде загона, чтобы побудить находящийся там скот бессознательно ринуться за ограду**.

* * Львы охотятся группой, причем функции загонщиков и собственно охотников строго распределены. В этом случае, возможно, львы-загонщики и могут реветь, создавая панику среди животных и побуждая их бежать к засаде. Но скорее всего львы в большинстве случаев (а особенно одиночки) ревут, сообщая, что их потревожили или что участок занят. Вообще же у львов, как животных социальных, должна быть довольно богатая звуковая коммуникация.

        С заходом солнца кочевник загоняет свои стада в безопасную серибу (так называется ограда из густопереплетенных колючих ветвей мимозы высотой до 3 м и толщиной около 1 м). Это самая надежная защита для скота, которую он в состоянии устроить. Стая сторожевых собак охраняет серибу. Становится все тише и спокойнее; шум умолкает; над станом опускается ночь. Жены и дети владельца стада улеглись спать в одной из палаток. Мужья исполнили последние обязанности и также направляются к ночлегу. На соседних деревьях африканские козодои затягивают свою ночную песню или летают, распустив в воздухе пышный хвост; они часто и охотно приближаются к серибу и шмыгают, как духи, вокруг спящего стада. Ничто больше не нарушает тишины и покоя. Даже чуткие собаки, успокоенные всеобщей тишиной, замолкают.
        Вдруг точно земля начинает дрожать: это неподалеку заревел лев! Теперь он оправдывает свое арабское название "эссед", то есть "возбуждающий тревогу", так как в серибу обнаруживаются сильнейшее смятение и величайшая тревога. Овцы как безумные бросаются к терновому плетню, козы громко блеют, коровы со стоном ужаса собираются в беспорядочную кучу, верблюд старается разорвать свою привязь, чтобы убежать, а храбрые собаки, побеждавшие леопардов и гиен, громко и жалобно завывают и с визгом ищут защиты у своих хозяев. Мощным скачком перепрыгивает могучий хищник терновую стену, чтобы избрать себе жертву. От удара его страшных лап падает молодой бык; сильные зубы ломают шейные позвонки не могущего сопротивляться животного. Глухо рыча, лежит хищник на своей добыче, глаза ярко сверкают торжеством победы; хвостом он с силой хлещет воздух. На мгновение лев освобождает умирающее животное и снова схватывает его своими все разламывающими зубами, пока оно не перестает шевелиться. Теперь ему надо возвращаться назад через изгородь, а покидать свою жертву он не хочет. Чтобы с добычей в пасти совершить обратный прыжок, необходима вся его страшная сила. Но это ему удается: я видел серибу высотой в рост человека, через которую перепрыгнул лев с двухлетним волом в пасти; я заметил пролом, произведенный тяжелой ношей на вершине забора, а на другой стороне видел углубление, оставленное в песке падением вола, прежде чем лев потащил его дальше! Надо, впрочем, заметить, что рогатый скот в тех странах не так тяжел, как у нас. Часто с полной отчетливостью можно видеть на песке борозду от протащенного животного до того места, на котором оно было растерзано.
        Понятно, что все животные, знающие этого хищника, приходят в ужас, как только услышат его рев. Но не следует думать, что рев льва слышен в пустыне во всякое время. Обыкновенно он издает протяжный звук, напоминающий мяуканье исполинской кошки, и глухое ворчание или рычание, при испуге же - короткий звук, подобный кашлю. По-настоящему лев ревет настолько редко, что некоторым путешественникам, побывавшим в местах, где он обитает, совсем не удавалось его услышать. Рев - отличительная черта льва, можно сказать, выражение его силы: это рычание - единственное в своем роде, силой звука оно превосходит голоса всех других существ, за исключением, по словам Пехуеля-Леше, разве что самца гиппопотама. Так же судит об этом Селус: "Нет ничего более величественного и вместе с тем более возбуждающего страх, чем рев нескольких львов, охотящихся вместе, конечно, если он раздается невдалеке. Рев льва не поддается описанию. Арабы метко называют его "раад", то есть "гром гремит". Кажется, что он исходит из глубины груди и точно хочет разорвать ее. Трудно определить, откуда он раздается, потому что лев ревет по направлению к земле и звук разносится по ней действительно подобно грому. Самый рев состоит из чрезвычайно могучих звуков, средних между О и У. Он обычно начинается тремя или четырьмя протяжными звуками, похожими на стон, потом все быстрей и быстрей раздаются короткие звуки; к концу они опять повторяются медленнее и все более ослабевают, так что последние, собственно, больше походят на рычание"*.

* По впечатлению Дж. Даррела, рев льва напоминает сперва медленные, а затем все убыстряющиеся звуки движения пилы, по очень гулкому бревну. Рев этот, по-видимому, носит функцию маркировки территории.

        Невозможно описать впечатления, производимого голосом "царя зверей" на его "подданных". Воющая гиена хоть на несколько мгновений умолкает; леопард перестает рычать; обезьяны начинают громко визжать и полные страха взбираются на самые верхушки деревьев; антилопы в бешеном бегстве пробиваются сквозь чащу; среди блеющего стада водворяется мертвая тишина; навьюченный верблюд дрожит, перестает повиноваться оклику своего погонщика, сбрасывает ношу и седока и ищет спасения в поспешном бегстве; лошадь становится на дыбы, сопит, раздувает ноздри и опрокидывается назад; не приученная к охоте собака с визгом ищет защиты у своего хозяина.
        И даже человек, у которого впервые среди ночи в девственном лесу раздается в ушах этот звук, даже он спросит себя, достаточно ли у него геройства, чтобы выступить против животного, издающего такой страшный рев?** То же чувство страха, которое вызывается ревом льва, овладевает всеми зверями, когда они узнают о его присутствии благодаря другим своим внешним чувствам, даже когда просто чуют его запах: ведь близость льва равносильна смерти.**

* * По впечатлению автора этого примечания, рев льва у человека, не слышавшего его ранее, вызывает в первую очередь удивление, так как не ассоциируется ни с каким знакомым животным. Обезьяны (бабуины), сидящие на деревьях, продолжают кормиться как ни в чем не бывало. По многочисленным киносъемкам львиных охот видно, что принцип ненападения на сильного противника действует и в львином прайде, поэтому вполне, здоровые и находящиеся в хорошей форме копытные вовсе не впадают в панику, а отбегают на безопасное расстояние и останавливаются, вполне уверенные в своей безопасности.

        Североафриканский лев, если это возможно, поселяется близ деревни, на которую и направляет свои набеги. Он пренеприятный сосед и прогнать его не так-то легко, тем более, что при своих нападениях он обнаруживает значительную хитрость. "Когда лев по старости уже не может охотиться за дичью, - рассказывает Ливингстон, - то он вторгается в деревню за козами, и, если по дороге ему попадаются женщина или ребенок, они также становятся его добычей. Львы, которые нападают на людей, всегда стары и если какой-нибудь из этих опасных хищников уже один раз пробрался в деревню и утащил козу, местные жители говорят: "Зубы его притупились; вскоре он умертвит и человека". Я также думаю, что в деревни заходят только старые опытные львы, но, по моему мнению, зубы их бывают совсем исправны. Довольно часто человек делается единственной добычей льва, а если последний хоть раз победил в себе присущий ему страх перед людским поселением и по опыту знает, как легко именно здесь найти добычу, то он становится все более дерзким и смелым; тогда он поселяется как можно ближе к деревне и отсюда совершает свои набеги до тех пор, пока человек это терпит. По достоверным сообщениям, некоторые львы становятся настолько смелы, что показываются у деревни днем; порой их не сдерживают и сторожевые огни. Против этого показания говорит твердая уверенность всех жителей северо-восточной Африки, с которыми у меня были сношения, в том, что огонь является самым верным охранительным средством против нападений льва. Они не знают случая, когда бы хищник напал на лагерь, защищаемый заботливо поддерживаемыми сторожевыми огнями. Совершенно другое рассказывают они о леопардах; впрочем, южноафриканский лев, как говорят, также не всегда боится огня.
        Совсем иначе, чем с домашними животными, поступает лев при нападении на диких зверей. Он знает, что они чуют его на значительно большем расстоянии и достаточно быстроноги, чтоб убежать. Поэтому он подстерегает их или чрезвычайно осторожно подкрадывается к ним в сообществе с другими львами, против ветра, и притом не только в ночное время, но и при солнечном свете. Но все же такие дневные охоты составляют исключение из общего правила. Обычно лев дожидается по крайней мере сумерек, прежде чем приняться за охоту. Подобно другим кошкам, он поджидает дичь близ наиболее посещаемых перекрестков. Так, например, львы отыскивают степные водопои, к которым животные пустыни приходят утолять жажду.
        Когда спадет дневной жар и наступит прохладная ночь, грациозная антилопа, кроткоокая жирафа, полосатая зебра и могучий буйвол спешат к водопою. Осторожно приближаются они к источнику или луже, зная, насколько опасны для них эти места. Беспрестанно нюхая воздух и прислушиваясь, зорко вглядываясь в ночную тьму, ведет передовая антилопа свое стадо. Ни одного шага не сделает она, не убедившись, что все тихо и спокойно. Антилопы большей частью достаточно хитры и потому идут к водопою против ветра, что позволяет передовой антилопе часто вовремя чуять врага. Она останавл и вается, прислушивается, вглядывается, внюхивается - и вдруг бросается назад, обращаясь в поспешное бегство. Другие следуют за ней; далеко закидывают они свои тонкие копыта, высоко подскакивают, подобно пружинам, ноги животных. Они мчатся через кусты и высокую траву и находят спасение. Так же приближается к водопою умная зебра, так подходит и жирафа: но горе им, если они пренебрегут этой предосторожностью! Горе жирафе, если она подходит по ветру к луже, заросшей кустами; горе ей, если из-за страстного желания освежить горячий, засохший язык она хоть на мгновение забудет об осторожности! По Ливингстону, лев обычно хватает свою добычу за шею, иногда в пах, с которого охотнее всего начинает жрать. "Иногда встречаются остатки антилопы, которую он вполне выпотрошил". Селус подтверждает, что лев прежде всего разрывает задние части туловища своей жертвы и начинает поедать ее с внутренностей и благородных органов; он наблюдал также, что иногда лев складывает эти части в кучу и покрывает ее землей, без сомнения, для того, чтобы сохранить мясо до следующей ночи и скрыть его от грифов, которые, наверное, явятся днем.
        О способе львиной охоты Ливингстон говорит: "По моим сведениям, лев самым разнообразным способом нападает на зверей. Я видел лошадь, молодого слона и двух антилоп, которые все были умерщвлены укусом в горло; я же видел лошадь и несколько зебр, умерщвленных укусами в затылок. Буйволов, как мне кажется, он одолевает посредством перелома шейных позвонков; достигает он этого, вспрыгнув на плечи жертвы, причем лапой хватает ее за морду и, притягивая к себе, круто поворачивает затылок. Я видел и убивал много буйволов, которые вовремя успели освободиться ото льва, но у которых затылок и плечи были ужасно покусаны". Блэнфорд не отвечает на вопрос о том, умерщвляет ли таким способом индийский лев более крупных зверей; он видел, как львица схватила верблюда за горло и в продолжение многих минут держала таким образом, не пытаясь скрутить ему затылок*.

* По-видимому, чаще всего лев убивает крупную жертву, именно душа ее зубами за горло.

        Лев предпочитает крупных животных мелким, но не пренебрегает и последними. Утверждают, что временами он довольствуется даже саранчой. По Ливингстону, лев, становясь слабым и старым, начинает охотиться за мышами и другими мелкими грызунами. Конечно, это редкое исключение: строение его тела совсем не приспособлено для добывания такой мелкой дичи. Охотится лев преимущественно за крупной добычей: чаще всего он появляется там, где много диких травоядных и крупного рогатого скота. Главной пищей ему служат домашние млекопитающие, зебры, антилопы, дикие кабаны. "В южной Африке, - замечает Мор, - лев попадается только в тех местностях, где водится крупная дичь, где встречаются буйволы и крупные виды антилоп. Слонов и носорогов он никогда не трогает, на кафрского буйвола нападает не без успеха, Я убедился в этом, осмотрев старого быка, которого убил 15 июля 1870 г. Незадолго до этого лев напал на этого степного великана и страшно изувечил его. Оба уха его были буквально изодраны в клочки, а на шее и затылке находились страшные раны от когтей хищника; один из огромных рогов был сломан и из него сочилась кровь. И все же старый боец отбился ото льва".
        На человека лев нападает очень редко. В Судане, но крайней мере в некоторых местностях, часто встречаются львы, но почти неизвестны случаи, когда бы они съели человека. Там люди чаще становятся жертвами крокодилов и даже гиен, чем львов. В южной Африке, напротив, известно довольно много случаев, когда львы, несмотря на сторожевые костры, пробирались за ограду загонов для похищения домашних животных и уносили даже людей, сидящих около огня. Вероятно, к этому их побуждает крайний голод. Селус рассказывает о страшной львице, которая несмотря на огонь, сторожей и выстрелы трижды в продолжение ночи нападала на лагерь. В первый раз она схватила лошадь, а потом двух туземцев, сидевших у огня, но в конце концов была убита. "Голодный лев - черт, - говорят в южной Африке. Когда он голоден, все равно, силен или стар и слаб, лев и днем, и ночью может нападать на людей. А когда из опыта убедится, что к человеку легко подкрасться и схватить его, тогда он чаще начинает стремиться к такой удобной добыче. Впрочем, настоящими людоедами львы становятся редко, так как большинство южноафриканских аборигенов не из тех людей которые долго станут терпеть нападения льва. Если какой-нибудь лев попытается кормиться из их стада, то воинственные аборигены выслеживают его и убивают или изгоняют из своей местности. По словам Кера, в районе Чибинга (южнее реки Замбези) ежегодно около 10 человек становятся жертвами львов, особенно в дождливое время года, когда люди работают на плантациях и тут же спят.
        Н и кто обстоятел ьнее не оп исал южноафриканского льва, чем Селус: "Мне всегда казалось, что слово "величественный" совсем не подходит к дикому льву, потому что днем у него всегда неуверенное и пугливое выражение, которое несовместимо с понятием о величии.

Лев (Pantherа leo)
        Чтобы соответствовать такому определению, он должен был бы держать высоко гордую голову. А это он делает редко. Когда лев идет, он опускает голову низко, ниже линии спины и только, если замечает близость человека, иногда поднимает ее, окидывает взглядом нарушителя своего покоя, потом обычно снова опускает ее и, ворча, убегает. Но ни одно животное не имеет более грозного вида, чем лев, поставленный в безвыходное положение: пасть его открыта, глаза сверкают, голова глубоко опущена между плечами; он издает непрерывающееся глухое рычание и хвостом хлещет себя по бокам; и даже тогда в облике его нет ничего величественного. Если лев два или три раза подряд подбрасывает хвост вертикально вверх - берегитесь: это почти всегда служит признаком скорого нападения. При встрече днем львы почти всегда отступают перед человеком, даже в том случае, когда люди мешают им насыщаться только что убитым животным. Если же их рассердят или ранят, то следует ждать нападения. Судя по моим наблюдениям, приобретенным опытом, львы все-таки более других южноафриканских зверей склонны к нападению на человека. Так как они значительно лучше умеют скрываться и быстрее нападать, чем слоны, буйволы и носороги, то, по-моему, они гораздо опаснее этих зверей. Без сомнения, подобно людям и животным, львы также имеют различный нрав и потому было бы ошибочно предполагать, что поступок одного льва будет повторен и следующим. Никто не имеет права называть льва трусливым зверем только на том основании, что два или три экземпляра, которых охотник застрелил, не обнаружили мужества в борьбе. Если больше несчастных случаев с людьми происходит от столкновений с буйволами, чем со львами, то причина не в том, что первые опаснее последних, а объясняется тем, что их гораздо больше, так что в семидесятых годах на охоте один лев приходился на 50 буйволов".
        "Если преследовать льва с собаками, то для человека почти нет опасности, потому что все внимание льва привлекает окружающая его шумная стая собак, а не приближающийся злейший враг, человек. Иногда случается, впрочем, что он хватает охотника, находящегося среди собак. Охотник верхом часто может спастись благодаря быстроте своего коня; я не думаю, чтобы лев мог догнать хорошую лошадь - это удается ему разве в лесной чаще или в глубоком сыпучем песке. Для пешего охотника без собак наименее опасно первое столкновение; опасность возрастает при выслеживании уже раненого льва, особенно в высокой траве или в лесной чаще, потому что трудно найти другого зверя такой величины, который умел бы так хорошо скрываться за самым незначительным прикрытием и с быстротой молнии бросаться на врага. Я никогда не видел, чтобы лев делал прыжок; мне всегда казалось, что он, подобно собаке, приближается тяжеловатым галопом, причем удивительно быстро продвигается вперед. Далее, я никогда не наблюдал, чтобы лев уносил на себе добычу; по моим наблюдениям, все львы, без исключения, имеют привычку схватывать труп за затылок и тащить его по земле. Так поступают они даже с мелкими антилопами, и я не думаю, чтоб южноафриканский лев, как это рассказывают про североафриканского, в состоянии был унести такое тяжелое животное, как вола, не говоря уже о том, чтобы, держа его в пасти, перепрыгнуть через ограду". Это мнение, подтверждаемое другими опытными охотниками, достойно внимания, тем более, что южноафриканский лев крупнее североафриканского.
        Селус сообщает, что, по его сведениям, мясо льва довольно вкусно; подобно телятине, оно беловатого цвета и лишено какого-либо отталкивающего запаха. Живучесть льва, по крайней мере южноафриканского, самого видного из всех, невелика; в этом отношении он уступает даже большинству антилоп. Он умирает гораздо быстрее последних, если в его сердце или легкие проникает небольшая свинцовая пуля из винтовки калибра в 4,5 линии (приблизительно 9,5 мм), которую опытные охотники в Индии считают лучшим ружьем против тигров.

Лев (Pantherа leo)
        Внешний образ льва внушает почтение, его могучая сила, отважная смелость издавна признавались людьми и вызывали у них удивление. И если это удивление часто оказывалось преувеличенным и приписывало льву качества, которыми он в действительности не обладает, оно все же было небезосновательным. В числе качеств, приписываемых льву самыми лучшими естествоиспытателями, видное место занимает благородство. Кто близко знаком со львом и как я многие годы ежедневно встречался с ним в неволе, тот наверняка испытает то же, что и я. Он станет любить и уважать его, как только может человек любить зверя. Ниже я расскажу о моем любимом звере, пойманной львице, которая доставила мне немало приятных и веселых часов.
        Время, когда лев сближается с львицей, очень различно в разных местностях, потому что время рождения детенышей совпадает с весной. Во время течки за одной львицей часто следуют 10-12 львов и между ними происходит много битв и ссор. Но как только львица избрала себе супруга, остальные удаляются, и пара живет в полном согласии. Хотя течка у львицы не имеет столь бурного характера, как у других крупных кошек, случка у львов повторяется много раз. Львица сластолюбивее самца. Это она подходит к суровому супругу с ласками и нежностями и как будто приглашает его; он спокойно лежит напротив, пристально устремив на нее глаза, и поднимается только тогда, когда она приближается к нему. Не обходится и без некоторого рычания и фырканья львицы; однако она не неистовствует так бешено, как другие крупные кошки, не раздает, подобно им, ударов лапой. Через 15-16 недель, или 100-108 дней, после случки львица рожает 1-6, но чаще 2-3 детенышей. Они появляются на свет с открытыми глазами и по величине похожи на полувзрослую кошку. Для родов мать подыскивает место в чаще, как можно ближе к водопою, чтобы не ходить далеко за добычей. Лев помогает ей добывать пищу и, в случае надобности защищает ее и детенышей*.

* Менее всего взрослый лев-самец, видимо, согласен жертвовать собой ради львят. Будучи плохим охотником, он после спаривания с самкой, продолжающегося в общей сложности несколько дней, возвращается к прайду и продолжает выполнять свою основную функцию: защищать территорию прайда от других львов и вообще от других хищников. Львица же находит укромное место, в которое старается не пускать никого, и более всего — отца семейства. Он знакомится с львятами, когда те уже способны следовать за матерью. Если за время беременности в прайде случилась смена власти и доминирующее положение занял новый самец, он без зазрения совести тут же убивает львят от предыдущего доминанта. Львица, потеряв выводок, вскоре вновь приходит в состояние течки, и лев, таким образом, получает возможность скорее и лучше сохранить свои гены в потомстве.

        Львица обычно проявляет к детенышам большую нежность и трудно представить себе более привлекательное зрелище, чем львицу со львятами. Маленькие прелестные зверьки играют друг с другом, как шаловливые котята, а мать строго, хотя и с бесконечным удовольствием смотрит на эти детские игры.
        В первое время молодые львята довольно беспомощны. Только на втором месяце своей жизни они научаются ходить, а свои детские игры начинают еще позже. Вначале они мяукают совсем как кошки, позже голос их становится сильнее и полнее. В играх они неповоротливы и неуклюжи; но со временем появляется и ловкость. Через шесть месяцев мать перестает кормить их молоком, но они еще раньше начинают сопровождать мать, а иногда и обоих родителей в набегах, но только на незначительные расстояния. К концу первого года они достигают величины большой собаки. Вначале половое различие никак не проявляется, но скоро обнаруживается разница между самцом и самкой, выражающаяся в более крепких и мощных формах самца. К третьему году у самца начинает пробиваться грива; но только на шестом или седьмом году оба пола достигают полного развития и окончательной окраски. Такое медленное взросление определяет возраст, до которого они доживают. Известны случаи, когда даже в неволе львы жили 70 лет, хотя при самом хорошем уходе они там довольно скоро дряхлеют и теряют значительную часть своей красоты.
        При разумном уходе пойманные молодыми львы становятся ручными.
        Как уже было замечено, при хорошем питании лев выдерживает неволю много лет. Он нуждается ежедневно в 4 кг хорошего мяса. При таких условиях он чувствует себя хорошо и становится видным и упитанным.
        Никто не станет удивляться тому, что африканцы всеми средствами стараются истребить львов. Все же страх их перед львом не так велик, как это представляется. Могучий хищник даже там, где он водится, встречается отнюдь не ежедневно. Он не вторгается беспрестанно в загоны, а старается отыскать себе пропитание в пустыне; некоторым племенам он своей охотой даже полезен. Бушмены часто обязаны ему вкусной пищей. Рано утром они обыскивают местность, где он охотится, и там им часто попадаются значительные остатки дичи, которую лев убил ночью. Они даже решаются согнать хищника с его добычи, чтобы для них осталось как можно больше.
        Но и жители северной Африки мало жалуются на ущерб, приносимый львами. Правда, их хищнические подвиги всех волнуют и широко обсуждаются, но без особого негодования по поводу потери скота. Люди относятся к этому скорее как к злому року, как к чему-то неизбежному. У поселенцев европейского происхождения, конечно, другие понятия о ценности имущества, чем у беззаботных африканцев. По вычислению Жюля Жерара, в 1855 году в провинции Константина 30 львов причинили убытков только истреблением домашних животных на 170000 франков: следовательно, каждый лев "употребляет" для своего пропитания скота приблизительно на 5660 франков. С 1856 по 1857 год, по сообщению того же охотника, в окрестностях города Бона жило 60 львов, которые съели 10000 голов мелкого и крупного скота. Дальше в глубь страны вред, приносимый ими, гораздо меньше, потому что скотоводство, которое составляет единственное занятие жителей, ведется в гораздо больших размерах, чем в странах, где преобладает земледелие. Все же вред и там довольно ощутим, и бедный скотовод иногда приходит в отчаяние от разорения, причиняемого львами*.

* Как и все крупные хищники, лев ест сравнительно мало и может довольно долго голодать без особого вреда. В природе, где львы при всем желании убивают ровно столько, сколько им необходимо для еды, это составляет 2—3 жертвы в неделю на прайд.

        В горах Атлас на льва охотятся различными способами. Если он обитает по соседству со становищем бедуинов и его присутствие делается слишком тягостным, то все мужчины, способные носить оружие, окружают кустарники, в которых скрывается их враг, и пытаются криками и выстрелами выгнать его оттуда. Когда он наконец показывается, в него направляют такую массу пуль, что лев обычно мгновенно падает, сраженный наповал, хотя иногда и успевает изувечить или умертвить нескольких своих преследователей. Львов также убивают, подкарауливая около приманки. Арабы выкапывают яму, плотно закрывают ее сверху, так что открытыми остаются только отверстия для ружей, и кладут недалеко от ямы только что убитого кабана или же влезают на деревья и стреляют оттуда. Кроме того, арабы ловят львов в ямах глубиной 10 м и шириной 5 м. Как только лев попадает в яму, со всех сторон сбегаются люди и поднимают страшный шум. Каждый кричит и бросает вниз камни. Особенно шумят женщины и дети. В конце концов мужчины стреляют в льва. Когда он лежит уже совсем неподвижно, они отваживаются спуститься вниз и привязывают к его ногам веревку, с помощью которой поднимают труп наверх с немалым трудом, так как вес взрослого льва-самца доходит до 200 килограммов. Каждому мальчику, чтобы он стал мужественным, дают съесть по кусочку сердца. Из волос гривы приготовляются амулеты, так как верят, что подобные волосы предохраняют от львиных зубов.
        Мало найдется животных, о которых бы издавна сочинялось, да и до сих пор сочиняется столько побасенок, сколько о львах. Известия о них дошли с самой седой старины. На египетских памятниках лев изображен в различных положениях. Это доказывает, что древние египтяне хорошо его знали и верно определяли его место среди других зверей. Дюмихен, который был так добр и написал нижеследующее для "Жизни животных": "В древнеегипетском языке одно и то же слово служило для обозначения льва и кошки. Идеограмма, изображающая это слово в египетских письменах, выговаривалась "маау" (слово, в котором нельзя не заметить звукоподражательной основы). Имеет ли эта идеограмма в рукописях то или другое из двух значений, решается определительным рисунком, то есть изображением, которое ставилось вслед за упомянутой идеограммой, в нашем случае изображением льва или кошки. Кроме "маау", встречаются еще слова "ар" и "там", последнее преимущественно для обозначения солнечного божества, почитавшегося под видом льва - защитника ворот востока. Не подлежит сомнению, что древние египтяне отводили льву первое место среди хищных зверей, так как слово "маау" употреблялось ими и для обозначения всех хищников. Так, в папирусе Гарриса значится: "О владыка богов! Соблаговоли защитить меня от диких хищных зверей (маау-у), крокодилов в реке и всех жалящих змей".
        "Почти на всех древнеегипетских памятниках, даже тех, которые насчитывают по крайней мере 4000 лет, как, например, на гробницах при пирамидах, между рисунками, украшающими стены в храмах и усыпальницах, нередко попадаются изображения диких и прирученных львов. Достойно внимания, что здесь встречается не только африканский, но и азиатский лев (последний изображался или в виде дани, приводимой азиатскими племенами, или в качестве объекта охоты царей во время походов в Азию). Древнейшее известное мне изображение львиной охоты находится в одной из гробниц; найденные там рисунки, без сомнения, относятся к наиболее удачным произведениям древнеегипетского искусства, а изображения животных поражают даже зоологов. Владелец гробницы, называемой в рукописях Пта-Хотеб, был знатным сановником периода царствования Таткара Асса, Танхереса пятой Манефонской династии. Это, вероятно, то же лицо, которому принадлежат сочиненные в царствование названного царя и снискавшие славу мудрые изречения об обхождении с людьми. Как видно из рисунков, он умел обращаться и с животными, а также знал, как охотиться на них.
        В Библии львы упоминаются часто, и евреи давали им много разных названий. Греки и римляне очень обстоятельно рассказывают о царственном животном и сообщают при этом массу сказок. Кости льва будто бы так тверды, что ими можно высекать огонь; лев презирает мелких животных, щадит женщин; сильная и жестокая львица может родить за всю свою жизнь лишь одного детеныша, потому что он своими острыми когтями разрывает матку; то же происходит и у гадюки. Аристотель знает, что львица рожает много раз, что молодые львята очень малы и начинают ходить только на втором месяце. Он знает даже, что есть два вида львов: более короткие, с вьющейся гривой, и более длинные, с густой гривой, сильнее первых. Плиний говорит, что новорожденные львята представляют собой бесформенный кусок мяса, величиной не более ласки, что они через два месяца едва двигаются и только после шестого месяца начинают ходить. Они будто бы пьют очень редко, едят через день и могут по три дня обходиться без пищи, все проглатывают целиком и потом вытаскивают когтями из пасти то, что желудок не может вместить, чтобы в случае надобности иметь возможность спасаться бегством. Из всех хищных животных только лев "милостив" к просящим, щадит падающих перед ним ниц и изливает свой гнев больше на мужчин, чем на женщин, на детей же только при сильнейшем голоде.
        Первую борьбу львов устроил эдил Сцевола, вторую — диктатор Сулла, у которого было уже 100 львов, Помпеи же заставил сражаться 600, а Юлий Цезарь - не менее 400 львов. Ловля их была тяжелым делом и производилась большей частью с помощью ям. При Клавдии пастух случайно нашел легкий способ поимки льва; он накинул на голову зверя свою одежду, и лев был так озадачен, что спокойно позволил поймать себя. Позже способ этот часто применялся в цирке. Марк Антоний после Фарсальской битвы ехал по городу с одной актрисой в колеснице, запряженной львами. Ганог, известный карфагенянин, первый стал собственноручно управлять колесницей, в которую были запряжены прирученные львы. Однако из-за этого его изгнали из отечества (подумали, что человек, властвующий над львами, наверное, захочет властвовать и над людьми). Император Адриан приказал в один день убить в цирке 100 львов, а при Марке Аврелии 100 львов было убито стрелами. В результате численность львов так уменьшилась, что отдельным лицам было запрещено на них охотиться, дабы сохранить их в достаточном количестве для игрищ. Но настоящее истребление львов началось позднее, с изобретением огнестрельного оружия.
        Уже со времен Аристотеля и Плиния среди исследователей существует разногласие относительно систематического определения трех кошек Старого Света, объединенных общим названием пантер: леопарда, пантеры и зондской пантеры; их то считали разновидностями одного и того же животного, то особыми видами.
        Леопард (Рanthempardus)* имеет следующие признаки: общая длина составляет 170-200 см, из которых на хвост приходится 60-80 см.

* Леопард, барс, пантера — очень крупная (среди современных четвертая по размеру) кошка. Длина тела 120-170 см, длинный хвост около I метра. Распространен по всей Африке, в Западной Азии на север до Кавказа и Туркмении, во всей Южной и на большей части Восточной Азии. Населяет весьма разнообразные местообитания, от сухих предгорий Средней Азии до влажных тропических лесов Западной Африки и Зондских островов.

        Голова велика и округла, морда мало выдается, шея очень короткая, тело сильное, вся фигура плотная; ноги средней вышины и умеренно толсты, лапы не особенно велики. Основной бледный красновато-желтый цвет темнеет на спине и переходит в области горла и передней части груди в светло- или бело-желтый, на нижней и внутренней стороне конечностей - в желтовато-белый, но весь окрас кажется относительно темным, так как пятна малы и расположены довольно густо. Вообще же "лицо", темя, затылок, стороны головы и шеи, плечи, плечевая часть передних конечностей и предплечья, бедра и ноги на наружной стороне, горло и передняя часть груди густо покрыты черными сплошными, круглыми или кругловатыми пятнами, величина которых колеблется от величины горошины до величины грецкого ореха.

Леопард (Pantherа pardus)
        Некоторые пятна образуют как бы кольца, темные пятна окружают маленькое срединное поле, что наблюдается на всех пятнах верхней части спины, боков тела и верхней части хвоста у его основания. Хвост при основании очень неправильно разрисован вытянутыми в длину кольцеобразными и сплошными пятнами, потом же лишь этими последними; на конце хвост снизу почти чисто-белого цвета. Наконец, на нижней и внутренней стороне конечностей мы замечаем простые или двойные сплошные пятна. Ухо снаружи черновато-серого цвета, на конце его большое беловатое пятно; глаз имеет зеленовато-желтую радужную оболочку и круглый зрачок. Ни животные разного пола, ни взрослые и молодые животные, ставшие самостоятельными, не отличаются существенно друг от друга; но есть более темные и даже черные экземпляры. Леопард блестящего буро-черного цвета, который лишь при солнечном свете кажется пятнистым, называется в Абиссинии "гезела" и ревностно преследуется ради своей ценной шкуры*.

* У леопарда есть сильная изменчивость окраски, как географическая, так и индивидуальная. Обычный рисунок шкуры представляет собой узор из черных кольцевидных пятен на желтом, коричневом или рыжеватом фоне. Но иногда часть пятен может сличаться, образуя сначала очень крупные размытые пятна, затем, у некоторых особей, рисунок в виде широких неправильных полос или мраморных разводов. Попадаются особи совершенно черные. Причем неверно говорят, что даже у такого леопарда на ярком свету становятся заметны пятна попадаются особи глянцевито-черные, безо всякого видимого рисунка. В разных популяциях черные леопарды могут быть как исключительной редкостью, так и составлять большинство особей.

        Пантере приписываются следующие признаки: общая длина 200-240 см, из которых около 82-96 см приходится на хвост. Голова умеренной величины, продолговато-округлая морда выдается довольно сильно, шея короткая, тело вытянутое, сильные ноги относительно очень толстые, лапы крупные. Основной светлый охристо-желтый цвет переходит на спине в темный красновато-желтый, на нижней стороне тела и внутренней стороне конечностей в желтовато-белый, как у леопарда, но выступает гораздо резче, так как рисунок, состоящий из пятен, здесь совершенно другой. Кроме головы, затылка, боков шеи, горла и верхней части груди, на которой несколько пятен тоже сливаются в две или три полоски, лишь предплечья и голени покрыты сплошными пятнами, по большей части состоящими из двух или трех слившихся отдельных пятен, между тем как плечи и бедра, а также спина и бока усажены окаймленными или кольцевидными пятнами. Все кольцевые пятна, или розетки, отличаются от таких же пятен леопарда своей значительной величиною. По средней линии спины тянутся два параллельных ряда розеток, а около них - два почти параллельных; первые состоят по большей части из замкнутых, последние из частично разорванных полулунных пятен, мелких по сравнению с пятнами на боках, розетки на боках расположены, как у леопарда, в ряды, довольно правильно тянущиеся косо сверху и спереди вниз и назад. На верхней стороне хвоста до середины его преобладает рисунок, состоящий из больших, как на спине, розеток, нижняя сторона покрыта здесь более светлыми полулунными пятнами; вторая половина хвоста имеет сверху широкие черные полукольца, разделенные узкими светлыми полосками, а снизу одноцветные белые полукольца. Желтовато-белая или чисто-белая нижняя и внутренняя сторона конечностей покрыта большими продолговато-округлыми редкими черными пятнами. Окраска и рисунок уха такие же, как у леопарда; радужная оболочка обыкновенно желтого цвета.
        По мнению некоторых, зондскую, или длиннохвостую пантеру*, обитающую на островах Суматра и Ява, не следует, строго говоря, смешивать с леопардом и собственно пантерой.

* Приводимые Бремом разновидности леопардов составляют один биологический вид - Panthera parcius. в пределах которого ученые выделяют около 25 подвидов (географических рас). Различия между собственно леопардом и пантерой, приводимые в книге Брема. представляют собой индивидуальную изменчивость леопарда.

        Отличительными признаками ее, по сравнению с обоими родственными видами, считаются: маленькая длинная голова, удлиненная шея, очень вытянутое тело, длинный, почти равный телу хвост, низкие сильные ноги, снабженные крепкими когтями, и, наконец, особый рисунок пятен. Как сплошные пятна, так и розетки гораздо меньше, темнее и расположены чаще, чем у родственных форм. Мех получает, благодаря этому, синевато-черный отблеск, который резко выступает, если смотреть на мех по шерсти. Основной цвет темный охристо-желтый, цвет полей буровато-желтый, цвет нижней и внутренней стороны конечностей серовато- или желтовато-белый. Край уха густого черного цвета. Радужная оболочка зеленовато-желтая.
        Так называемая черная пантера, или черный леопард, представляет собой не что иное, как более черные экземпляры того же животного. Как справедливо замечают Рейнвальд и Куль и как известно, по словам Розенберга, каждому яванцу, этих пантер находят в одном помете с желтыми, причем, как на Зондских островах, так и на материке. По Сандерсону и Блэнфорду, эти черные экземпляры, представляющие по окраске совершенно черную кошку (пятна у них можно различить лишь при известном освещении), более обыкновенны на Малаккском полуострове и в южной Индии, особенно в Траванкуре и Майсуре, чем в более северных областях. По словам Сандерсона, они живут исключительно в больших густых лесах, между тем как светлее окрашенные представители того же вида встречаются повсюду. В настоящее время можно встретить черных пантер почти во всех зоологических садах, и в некоторых их успешно разводят. Если спариваются черные экземпляры с черными же, потомство представляет такую же окраску*.

* Как сейчас известно, совершенно черная окраска зависит от переизбытка в организме темного пигмента - меланина, а его выработка зависит, в свою очередь, от гормонального статуса животного. Иными словами, черные и желтые леопарды, даже будучи кровными родственниками, могут обладать разными характерами разным темпераментом и, соответственно, разной приспособляемостью к одним и тем же условиям. Соответственно, если даже у самки леопарда будет рождаться поровну желтых и черных котят, в одних местностях лучше будут выживать одни, о в других другие.

        Охотники и торговцы довольно уверенно отличают по внешним признакам и образу жизни леопарда, как более мелкое и плотнее сложенное животное, от пантеры, которая крупнее и тоньше сложена. Ведь умеют же отличить легкую лошадь от тяжелой или, как в Индии, коренастого тигра горных местностей от худощавого тигра равнин. Но следует иметь в виду, что тут речь идет о крайних пределах отклонений; в систематике это разделение не признается, так как резкого различия между видами провести нельзя. Пантера и леопард составляют в систематике лишь один вид. Величина, форма головы, плотное или тонкое сложение, длина хвоста, его длина и густота шерсти на нем, пятнистость и основная окраска меха бывают у этих животных очень различны, а желтоватые или красноватые, а также светло- или темно-бурые и совершенно черные экземпляры, мех которых кажется пятнистым лишь при известном освещении, встречаются в разных местностях, значительно удаленных друг от друга. Попадаются и альбиносы. Различия в величине во многих случаях должны быть отнесены к различию возраста, места обитания и способа питания. Во всяком случае, знатоки умеют сразу отличать африканские шкуры от азиатских.
        Следовательно, можно считать леопарда и пантеру разными животными или не делать между ними различия, как кому более нравится. Можно также называть африканский "вариант" леопардом, а азиатский пантерой, хотя в северной Африке леопарды называются пантерами, а в Индии и на близлежащих к ней территориях, например, на Цейлоне, различают обе разновидности, водящиеся рядом. По своим повадкам и образу жизни они сходны между собою, различия в величине и силе незначительны. Некоторые из этих кошек предпочитают более мелкую дичь и более мелких домашних животных, другие нападают также на крупную дичь и крупный скот, а также на людей и по "хищности" ближе всего стоят к тигру, а в Индии во многих случаях считаются даже более опасными.
        Область распространения этого животного очень велика: она охватывает всю Африку и всю южную Азию. На западе заходит далее на север, чем область распространения тигра, напротив, на востоке проходит намного южнее. Пантера распространена в Персии, а также на Малоазиатском и примыкающем к нему Армянском нагорьях, вплоть до Кавказских гор.

Леопард (черная пантера, меланист) (Pantherа pardus)
        Хотя в настоящее время на Кавказе пантера уже сильно истреблена, но все еще встречается в южном Дагестане и северном Азербайджане. На западном склоне Кавказа, спускающемся к Черному морю, пантера, как говорят, распространена еще далее на север (по некоторым данным, до Анапы); однако до настоящего времени нельзя указать здесь с достоверностью самого северного пункта ее распространения*.

* Еще в начале XX в. леопард был распространен на Кавказе до Осетии и верховий рек бассейна Кубани, хотя населял только горные районы и в приморской области Западного Кавказа не жил. Около 40 лет назад леопарды были сравнительно обычны в ряде районов Армении и Азербайджана. Во всех этих местах были истреблены в результате неконтролируемой охоты. Попытка найти живого леопарда на Кавказе в 1978 г. результата не дала. Анатолийский подвид леопарда, живший в Закавказье, сохранился в Туркмении, Малой Азии и Иране в количестве едва ли более 50 особей.

        В Средней Азии область ее распространения ограничена средним течением Амударьи, а также окраинами туркменских пустынь, примыкающих к этой реке. Во всяком случае в Туркмении пантера обычна лишь в Копетдаге и по коротким долинам рек, у истока которых и можно провести северную границу распространения пантеры. Между тем как во всем русском Туркестане, в районах нижнего течения Амударьи и у Аральского моря, а также в западной части Бухарского эмирата ее, вероятно, нет; нельзя также быть уверенным, встречается ли она в юго-восточной части Бухарского эмирата. Сведения скудны и разноречивы; верхнее течение Амударьи, по-видимому, и служит границей. В британской Индии, по словам Блэнфорда, пантеры нет в Пенджабе и в некоторых частях Синда; не встречается она и в предгорьях восточных Гималаев.
        Леопардов можно назвать молчаливыми животными, так как редко случается слышать их негромкий голос. Иногда они издают в пустыне грубый крик, повторяющийся 3-4 раза, а если они испуганы, раздражены или нападают, то резко издают в виде сухого кашля тот же самый хриплый крик, смешанный с не поддающимся описанию дребезжащим ворчанием, похожим на ворчание бешеной собаки. Голос их во всяком случае не громче, чем голос собаки средней величины.
        Леопард, или пантера, самая красивая из всех кошек на земном шаре. Правда, мы видим во льве царя зверей, тигр считается самым опасным видом этой семьи хищников, мех оцелота красивее всех окрашен, но по гармонии строения тела, красоте рисунка на мехе, силе и ловкости, мужеству и изяществу движений они, как и все остал ьн ые кош ки, стоят позади леопарда, который как бы соединяет в себе все телесные и "душевные" достоинства отдельных видов кошек. Его бархатная лапа соперничает по своей мягкости с лапой домашнего кота, но она скрывает очень острые когти; зубы его гораздо сильнее, чем зубы льва. Красивый и гибкий, сильный, и ловкий, смелый и хитрый, он представляет собой идеально развитого хищника.
        "Одежда леопарда" на первый взгляд может показаться слишком пестрой для хищника, который, чтобы овладеть добычей, должен подстерегать ее, прятаться и подкрадываться. Однако достаточно поверхностного взгляда на те местности, где это животное водится, чтобы понять несправедливость подобного мнения. Кто хорошо знаком с местами обитания леопарда, тот знает, как естественно сливается с окружающей растительностью и камнями это пестрое существо, становящееся незаметным даже на близком расстоянии. Леопард встречается всюду, где есть непрерывные густые леса, причем иногда в относительно большом количестве. Он не любит травянистых равнин, хотя нередко обитает и в степи, а в населенных местностях часто залегает на полях, плантациях или в прилегающих зарослях кустарника. Весьма охотно удаляется в горы, на склонах которых, поросших густой растительностью, находит не только удобные убежища, но и обильную добычу. В Абиссинии даже в поясе высот от 2000 до 3000 метров над уровнем моря леопард чувствует себя великолепно. Нередко он селится поблизости от человеческого жилья но при любых обстоятельствах хитрый хищник выбирает себе такие места, где может наилучшим образом укрыться от посторонних взоров.
        Несмотря на свою не слишком значительную величину, леопард оказывается одним из самых страшных врагов всех животных и даже человека, которого он, однако, избегает по мере возможности. Благодаря ловкости своих движений и хитрости, которая ему присуща в большей степени, чем другим кошкам, он умеет завладеть даже самой быстрой и осторожной дичью. В лазании леопард лишь немного уступает другим кошкам. На дереве он прячется почти так же часто, как и в кустарнике. Если его преследуют, он всегда взбирается на дерево. В случае надобности леопард переплывает довольно широкие реки. Лишь при движении он обнаруживает всю свою красоту. Каждое движение так гибко, так пластично, ловко и проворно, что можно только любоваться животным, когда удается его наблюдать. В его движениях нельзя заметить ничего, указывающего на напряжение. Тело изгибается и поворачивается во всех направлениях, а нога ступает так тихо, будто бы несет самое легкое тело. Каждый изгиб изящен, округлен и мягок, одним словом, бегущий или подкрадывающийся леопард доставляет истинное наслаждение взору каждого и может быть сравним в этом отношении разве только с одним гораздо меньшим хищником - генеттой*.

* Леопард, действительно, единственная из крупных кошек, хорошо лазающая по деревьям. По сообщениям очевидцев, он обладает непропорционально большой, по сравнению с другими кошками, силой. Леопард может довольно долго нести в зубах добы чу, почти равную ему по весу. так. чтобы она не касалась земли. Кучеренко в книге "Тигр" сообщает, что амурский леопард способен, держа в зубах убитую кабаргу и даже косулю, прыгать на 13 м в длину или запрыгивать на дерево на трехметровую высоту.

        К сожалению, "душевный образ" леопарда не соответствует его телесной красоте, по крайней мере, по человеческим понятиям. Леопард хитер, зол, дик, кровожаден, мстителен и вовсе не робок. В Африке его называют иногда, как и ягуара в Америке, просто тигром, обозначая этим его кровожадность. И действительно, это, без сомнения, самый опасный вид семейства кошек Старого Света. Он умерщвляет все существа, которые может одолеть, все равно, велики ли они или малы, могут ли защищаться или без сопротивления становятся добычей. Антилопы, шакалы и мелкий скот составляют его главную пищу; но он лазает также по деревьям за обезьянами, по скалам за даманами, бросается на дроф и цесарок, а также на других птиц, включая самых мелких, и, без сомнения, не избегает земноводных. Всякое животное годится ему, но он глотает также, по наблюдениям Пехуеля-Леше, жирные плоды масличной пальмы. Павианов преследует постоянно и препятствует опасному их размножению, что очень заметно по большому количеству этих обезьян на тех высотах, куда он не доходит**.

* * Для леопарда охота, особенно на крупную дичь, такое же утомительное занятие, требующее выкладки всех физических и душевных сил, как и для любого крупного хищника. Поэтому бессмысленно обвинять его в кровожадности. Леопард, благодаря своим способностям, гораздо чаще нападает на различных обезьян, в частности, на бабуинов, чем другие кошки. Поэтому бабуины боятся леопарда и, увидев, реагируют на него гораздо более бурно, чем на льва.

        Если стада находятся в загоне, то леопард при случае устраивает, как говорят, настоящую бойню и в одну ночь может умертвить дюжину и более овец. Поэтому владельцы скота боятся его гораздо больше, чем других хищников, которые по большей части довольствуются одной тушей. За курами он охотится постоянно. В южной Африке полагают, что леопард предпочитает коз овцам. "Фермер, - говорит Фритиш, - бывает доволен, когда его пастух пасет вместе с его овцами несколько собственных коз, так как леопард, вероятнее всего, схватит коз и пощадит овец". Это объясняется, конечно, главным образом тем, что козы, особенно при дальних переходах, устают гораздо скорее, чем овцы, и таким образом легче достаются хищнику.
        Смелость и хищность леопарда сочетаются с величайшей дерзостью. Нагло и бесстыдно он проникает в село, город и даже в обитаемые хижины.
        Леопард дал и мне поразительное доказательство своей отваги и кровожадности. Мы ехали верхом в предобеденное время через часть Богосских гор. Вдруг услышали над собой всегда возбуждающий к охоте рев больших павианов и решили испробовать на них свои ружья. Наши люди остались внизу в долине, чтобы держать мулов; а мы медленно взобрались вверх по обрыву горы, выбрали довольно удобное место и открыли огонь по обезьянам. Они сидели довольно высоко и иные выстрелы не попадали в цель; некоторые оказались, однако, удачными: жертвы или падали вниз, или, раненые, искали спасения в бегстве. Мы увидели, как один очень старый гамадрил, раненный в шею, хромая, неверной походкой спустился с утеса и прошел мимо нас, направляясь к долине, где мы рассчитывали найти его уже мертвым.
        Вдруг среди обезьян началось страшное смятение, а несколько секунд спустя раздался бешеный шум внизу в долине. Все павианы-самцы наклонялись вниз с края утеса, хрюкали, ворчали, ревели и яростно били руками по земле. Глаза всех были устремлены вниз, все стадо бегало взад и вперед; некоторые особенно свирепые самцы стали спускаться по обрыву скалы. Мы думали уже, что на нас будет произведено нападение, и поторопились зарядить ружья. В это время наше внимание привлек шум внизу. Мы услышали лай, крики наших людей и наконец различили слова: "На помощь! На помощь! Леопард!" Всмотревшись вниз, мы действительно заметили хищника, спешащего прямо к нашим людям, но вдруг занявшегося каким-то предметом, который был нам не виден. Затем внизу раздалось два выстрела и все стихло, лишь продолжали лаять собаки.
        Все это совершилось так быстро, что мы все еще не знали, в чем дело. Спустившись в долину, нашли своих людей, застывших в самых различных позах и неотрывно смотревших на куст, где, как они говорили, сидел леопард. Я осторожно приблизился к кусту, но, как ни напрягал зрение, не мог заметить животное. Тогда один из людей указал рукой на определенное место и наконец совсем близко перед собою я увидел лежащего леопарда. Он был мертв. Шагах в десяти далее по направлению к долине лежал мертвый гамадрил.
        В городах и селах, расположенных близ леса, леопард беспрестанно совершает набеги в дома, похищает на глазах людей какое-нибудь животное и утаскивает его, причем крики людей не сбивают его с толку и не заставляют бросить добычу. Всякое домашнее животное годно ему; с особенной охотой он хватает собак, хотя они и храбро защищаются. Во многих местностях Африки жители вынуждены строить для своих домашних животных крепкие строения из бревен и толстых кольев, способные ночью защитить животных от леопарда.
        Если леопарду кажется, что его детенышам грозит опасность, если на него напали или ранили, он иногда бросается на противника, как бешеный. Камминг рассказывает, что, когда один из его друзей ранил пантеру, она мгновенно бросилась на него, сбила с ног и ужасно истерзала; к счастью, ему удалось спастись, так как и сама пантера тут же околела от полученной раны. То же самое случилось с молодым Эриксоном, известным южноафриканским охотником, когда он в первый раз выстрелил в леопарда. Слуга пастора Стелла был, как мне сообщили, умерщвлен леопардом, в которого он выстрелил. Известны также случаи, когда хищник нападал на людей, даже не будучи ничем раздражен. Кол ьбе расе казы вает, что на бургомистра Капштадта неожиданно бросился леопард; человеку удалось, правда, после упорной борьбы, одолеть животное, но потом он долго страдал от ран. В Абиссинии ежегодно происходят несчастные случаи; леопарды нападают даже на взрослых вооруженных людей и умерщвляют их; еще чаще они хватают детей.
        И в западной Африке леопард тоже иногда угрожает людям. Пехуель-Леше рассказал о двух случаях, происшедших на берегу Лоанго в середине семидесятых годов XIX века. В рыбацкой деревне леопард пробрался сквозь камышовую стену хижины и напал на спавшую девушку. Девушка, достаточно сильная, стала обороняться от хищника, которого спугнул поднявшийся в деревне шум. Девушка, однако, оказалась жестоко исцарапанной. В другой раз леопард явился под вечер в Юмба на двор фактории и схватил мальчика-аборигена, занимавшегося на веранде жилого дома чисткой ножей. На хищника набросилась храбрая собака, и леопард оставил человека в покое, зато схватил собаку и убежал с ней в ближний лес. Мальчик на следующий день умер от ран. На памяти людей в этой обширной береговой полосе это были единственные случаи неспровоцированных нападений на людей. Туземцы не сомневались в том, что имели дело с оборотнями. Случай в Юмба сделал эту местность небезопасной для людей. Однажды среди бела дня леопард прошел по открытому месту перед факторией в 50 шагах от управляющего, разговаривавшего с толпой шумевших туземцев. Засады, подкарауливание, охота с загонщиками - все было одинаково безуспешно, между тем как дерзкий хищник объявлялся то на одном, то на другом берегу широкой реки Банья и постоянно похищал овец, коз, собак, кур. Лишь два года спустя одному англичанину удалось убить крупной дробью страшного хищника, когда он днем, преследуя нескольких овец, забежал во двор дома. Вообще же в Лоанго и прилежащих областях не особенно боятся леопардов: мужчины, женщины, дети бесстрашно ходят по лесам и чащам, где обитают эти животные. О леопардах-людоедах в Африке и вовсе не слышно.
        Не то мы видим в Индии. По данным официальных учреждений, в последнее десятилетие (до 1886 г.) в этой стране леопарды ежегодно убивали от 194 до 300 человек, а всего за это время загрызли 2368 человек. В тот же период ежегодно истреблялось от 3047 до 5466 леопардов. Сколько несчастных случаев произошло из-за нападений раздразненных или раненых животных об этом слишком мало сведений. Блэнфорд пишет, что леопарды иногда научаются пожирать людей и тогда становятся даже более страшными хищниками, чем тигры с такими же привычками*.

* Леопард, в отличие от тигра, может стать людоедом, не будучи раненым или больным. Иногда это происходит от того, что зверь долго питается человеческими трупами, например, во время эпидемии или воин, когда туземцы не успевают справлять похоронные обряды. После этого леопард воспринимает человека как вполне естественную добы чу. Любопытство и сравнительно малая осторожность леопарда позволяют ему приближаться к человеческому жилью без особых на то причин, а единожды удачно поохотившийся в деревне леопард далее включает ее в свою охотничью территорию. Возможно, сравнительная легкость, с которой барс подходит к человеку, связана с тем, что обезьяны во многих местах составляют привычный рацион этой кошки. Необходимо отметить, что нападения леопарда на человека, несмотря на сказанное явление уникально редкое и в разных районах происходят с разной частотой (как и в случае с тигром чаще в перенаселенных людьми местностях).

        По словам Стерндаля и Форсита, в конце пятидесятых годов население центральных районов особенно страдало от пантер. Форсит рассказывает о пантере, которая в 1858 году загрызла в Сеони около 100 человек, пока не была убита. Она прокрадывалась в дома, где душила в постелях спящих, взбиралась на деревья и постройки, откуда бросалась на людей, стороживших поля. Если ее прогоняли на одном краю деревни, она появлялась на другом и во время суматохи обязательно находила себе жертву. Другой свидетель приводит еще более грустные данные. Стерндаль рассказывает о леопарде-людоеде, который свирепствовал в течение трех лет в области протяженностью до 30 километров. Там зверь умертвил более 200 человек, однажды даже трех в одну ночь. По-видимому, он часто умерщвлял людей из одной страсти к убийству, так как много раз находили его жертвы совершенно нетронутыми, только с перекушенным горлом. Леопард был. однако, необычайно труслив, и его можно было отогнать от жертвы криками сбежавшихся людей.
        С этим животным связаны сказки об оборотнях. Рассказывают, что два странника, муж и жена, возвращались как-то домой после паломничества в Бенарес. На пути им встретилась большая пантера, сильно напугавшая женщину. Муж ободрил ее уверением, что несет с собою порошок, приняв который он может превратиться в любое животное. Передав жене часть порошка (с его помощью он смог бы снова сделаться человеком), другую часть порошка муж проглотил, превратившись в пантеру, которая и прогнала настоящего зверя, встретившегося на дороге. Но когда он возвратился, чтобы снова принять свой прежний вид, жена испугалась и уронила в грязь остаток волшебного средства. Мужу пришлось навсегда остаться пантерой. В ярости он сначала растерзал жену, а потом стал страшным людоедом.
        Несмотря на некоторую противоречивость данных, мы можем вместе с Блэнфордом согласиться с тем, что в некоторых областях Индии пантеры иногда действительно становятся настоящими людоедами. Нередко бывает так, что при определенных обстоятельствах эти животные случайно могут отведать человеческого мяса. Приведенные выше случаи относятся ко времени кровавого военного восстания, когда благодаря обилию человеческих трупов хищники привыкли к человеческому мясу. Недаром говорят, что и тигры-людоеды больше всего свирепствовали именно в это время.
        Согласно Тенненту, на Цейлоне пантеры тоже занимаются охотой на людей. Однако эти данные недостаточно точны, так как не дают права заключить с уверенностью, что животные действительно вели образ жизни настоящих людоедов. Несчастные случаи происходят с людьми повсюду, где водятся хищники. Леопард еще и потому считается более опасным, чем тигр, которого, однако, многие любят представить самым страшным животным, что он более смел и дерзок, не боится человека и так же охотно хватает ребенка или взрослого человека, как и домашнее животное. Никто в Индии не назовет пантеру безвредной, а тигра, умерщвляющего только дичь и похищающего скот, индийцы считают безвредным зверем.
        Блэнфорд говорит, что пантера охотнее всего хватает шакалов и собак; Сандерсон называет лишь собак. Вообще же она нападает на всех и пожирает все, что попадется: рогатый скот, лошадей, ослов, овец, коз, свиней, антилоп, обезьян, павлинов, кур и всяких мелких животных, включая мышей и ящериц; не брезгует она и падалью. Известны случаи, когда пантера нападала на лошадей близ лагеря путешественников и охотников, но не приводится ни одного случая, когда бы она похищала людей, сопровождавших этих лошадей. Добычу свою пантера старается унести и спрятать; Форсит уверяет, что иногда она затаскивает добычу на деревья и сохраняет ее в развилках ветвей; сам он нашел раз в таком положении труп только что унесенного ребенка. Блэнфорд также говорит: "То, что пантеры не съедают, они часто прячут на деревьях".
        Пантеры обитают как в больших лесах и на их опушках, так и в местах, поросших кустарником и даже в застроенных местностях близ человеческого жилья. Все леопарды любят отдельные скалистые вершины, которые, особенно в центральной Индии, усеяны глыбами и обломками камней и служат превосходными убежищами. По-видимому, такие убежища сильно привлекают пантер, и Форсит рассказывает, что один индийский охотник в течение года убил из засады на одном из холмов 52 пантеры (это говорит об обилии пантер). Из таких разбойничьих "замков" звери выходят, по Сандерсону, под вечер и обходят свой охотничий район, ища запоздалого или возвращающегося домой вразброд скота, на который и нападают. При этом они часто сталкиваются с местными жителями и нередко в деревнях или на прилегающих к ним плантациях среди шума и суматохи люди убивают какую-нибудь пантеру. Однако многим достаются раны от когтей и зубов зверя; случаются и более серьезные несчастия.
        Охотиться на пантер труднее, чем на тигров. Хотя пантеры гораздо многочисленнее, они не имеют такой сильной потребности в воде, не связаны с определенной местностью и потому их гораздо сложнее найти. Тем более, что они обладают изумительной способностью всюду прятаться. К тому же более смелые и ловкие противники, чем тигры. Они иногда кидаются на слонов, нападают и на загонщиков, с крайним ожесточением несколько раз кряду бросаются навстречу преследователям; мать упрямо защищает своих детенышей даже при таких обстоятельствах, когда тигрица оставила бы их на произвол судьбы; она нападает, не будучи вызвана на это.
        Сандерсон тоже считает пантеру более раздражительной, мужественной и гораздо более решительной в своих нападениях, чем тигр. Во время охоты на тигров ни ему, ни кому-нибудь из загонщиков и помощников ни разу не пришлось пострадать, между тем как во время более редко устраивавшихся охот на пантер два раза сильно пострадало по несколько людей. Раз пантера-самец, которую они выслеживали на скалистом холме, где она пряталась, неожиданно бросилась на них, в одно мгновение очень опасно искусала и изранила когтями двух туземцев и была застрелена Сандерсоном в последнее мгновение, когда она бросилась на него самого. Другая пантера, которую хотели поймать в сеть, кинулась на только что выставленные тенета, опрокинула их, прыгнула на стоящего рядом сторожа, разорвала ему левую руку и исчезла, прежде чем кто-нибудь мог помочь ему. За нею погнались и нашли ее спрятавшейся в кустах и снова окружили сетями; но она упорно не хотела покинуть чащу, несмотря на бросаемые палки и камни. Преследователи были слишком раздражены, чтобы терпеливо ждать: Сандерсон, сопровождаемый плотно сомкнувшейся толпой своих спутников, вооруженных копьями, вступил в окруженное сетями пространство и направился в кусты. Как мы знаем, тигр всегда отступает перед такой фалангой; но эта пантера вдруг выскочила из своего убежища, с быстротою молнии набросилась на человека, третьего слева от Сандерсона, изранила его когтями, сделала то же самое со стоявшими около него и позади него, прорвалась через середину толпы и исчезла прежде, чем копье или пуля коснулись ее. Таким образом, одна и та же пантера в один день изранила четырех своих преследователей и спаслась сама, оставшись невредимой.
        В местах обитания леопарда, или пантеры, против него ведут непримиримую войну. Способы охоты крайне различны, так как огнестрельное оружие применяется не всюду; вообще же это единственное оружие, гарантирующее жизнь охотника и в то же время обещающее ему успех. В Индии местные охотники сажают козленка или собаку в яму, прикрытую плетнем, и располагаются поблизости, в возможно более безопасном месте, откуда и убивают из ружья подкрадывающегося хищника. Но чтобы приманить его, надо заставить приманку кричать. Для этого укрепляют крючок в ухе козленка или собаки и дергают его с помощью шнурка, вызывая таким образом жалобные крики. При этом у кроткого индуса не проявляется никакого чувства жалости. У кого есть хорошие собаки и кто умеет охотиться на хищника днем, тому нечего бояться его ни в Азии, ни в Африке. Собаки, которые, правда, сами подвергаются при этом величайшей опасности, отвлекают зверя и дают охотнику время не торопясь послать в пеструю шкуру хороший заряд крупной дроби или верную пулю.
        Так как леопард (пантера) отважнее и кровожаднее тигра, его легче перехитрить; при этом употребляются все способы ловли, которые были уже приведены при описании льва и тигра. В Абиссинии патер Филиппики поймал 25 леопардов в ловушки, устроенные по образцу мышеловок. В самом заднем отделении ловушки в качестве приманки помещалась курица или молодая коза. Рано или поздно кровожадность хищника брала верх над осторожностью, и зверь оказывался в "тюрьме". На следующее утро патер спокойно и безопасно убивал его выстрелом.
        Раз в такую ловушку попался и лев, но для него не была еще отлита пуля. В гневе он одним ударом лапы разбил дверь ловушки и убежал. Такую же ловушку применяют и в южной Африке.
        От убитого леопарда пользы никакой, кроме пестрой шкуры, которая употребляется в Европе на чепраки и украшение комнат. В Судане эти шкуры высоко ценятся и притом более неграми, которые видят в них символ победоносности. Среди народов банту шкура леопарда тоже пользуется почетом и сановники любят украшать себя не только его когтями, но и лобными повязками, сделанными из шкуры леопарда; у многих племен шкура считается королевским украшением, которое не подобает носить простому человеку. Восточноафриканские старейшины обычно насаживают головы убитых леопардов на шесты около главных ворот деревни.
        Время спаривания леопарда приходится на месяцы, предшествующие весне в тех странах, где он обитает. В это время часто собираются в одно место несколько самцов; они отвратительно кричат наподобие влюбленных кошек, но гораздо громче и более низкими голосами, и свирепо дерутся между собою. Как известно из наблюдений над животными, содержавшимися в неволе, самка после приблизительно 90-дневной беременности рожает 3-5 слепых детенышей, которые открывают глаза на десятый день. Продолжительность беременности у леопардов, живущих на свободе, точно неизвестна. Блэнфорд полагает, что у пантеры беременность продолжается не менее 15 недель*.

* Беременность у леопардов продолжается 90-105 дней. В России спаривание происходит в декабре-январе, котята рождаются в марте-апреле, изредка в мае.

        В Индии детеныши, обычно их бывает 2-4, рождаются в феврале-марте. Спустя некоторое время они превращаются в привлекательные, очень игривые создания. Как кошки, они весело играют друг с другом и с матерью, которая нежно любит и мужественно защищает их. На свободе она прячет свое потомство в пещере скалы, под корнями большого дерева, в густых кустарниках. Как только детеныши достигают размеров крупной кошки, они начинают сопровождать мать в ее ночных походах за добычей и скоро научаются добывать пропитание самостоятельно. Мать, кормящая своим молоком детенышей, обычно становится бичом для всей области. Она грабит и умерщвляет особенно активно, но становится более осторожной, чем когда-либо, поэтому лишь в редких случаях ее или детенышей удается поймать. Впрочем, леопарды причиняют много вреда уже в период спаривания, когда собирается одновременно по 6-8 особей, хотя, как говорят, пока леопарды заняты любовью, они менее кровожадны.
        Лишь самая незначительная часть пойманных леопардов, молодых или старых, привозится в Европу, однако эта красивая кошка нередка в зоологических садах и зверинцах. При надлежащем уходе леопард долго выносит неволю. Ему требуются, как всем кошкам, теплая и чистая клетка и ежедневно чуть более одного килограмма хорошего мяса; в остальном он очень невзыскателен.
        Во время моего пребывания в Африке я долго держал в неволе леопарда-самца, но никогда не мог добиться того, чтобы между мной и им установились сносные отношения" Как только я приближался к клетке, он выражал свое неудовольствие оскалом и щелканьем зубов, а также хриплым фырканьем; если же я подходил хоть на дюйм ближе обыкновенного, то мог быть уверен, что он постарается ударить меня лапой и притом в тот момент, когда я менее всего ожидал этого.
        Тем не менее леопарда тоже можно приручить, как и льва и тигра, хотя за более продолжительный период.
        Изображение леопарда часто встречается на египетских памятниках. "Древнейшее известное мне изображение, - сообщил мне Дюмихен, - находится в гробнице Птах-Хотеп на таблице, вырезанной внутри пирамиды, о которой я уже упоминал, говоря о льве, и относится к третьему тысячелетию до начала нашего летосчисления. Среди рисунков и надписей этой гробницы на одной стене, во втором ряду сверху, виден леопард в клетке, которую несут люди. В гробнице номарха Нехера в Бени-Хассане на одной стороне стены изображена великолепная охотничья сцена. Среди представленных на ней животных, в которых Нехер и его сын Нехт вонзают свои стрелы, мы видим и леопарда. Напротив, в храме с террасами в Деир эль-Баххери, построенном во время владычества Тутмоса в XVII веке до нашей эры, мы видим несколько очень удачных изображений пантеры. Кроткий характер животного подчеркивается тем, что его ведут на веревке. Шкура леопарда, укрепленная на левом плече, служила особым знаком высокого духовного звания; но и богиня Сафех, "владычица письма и покровительница библиотек", как ее называют в надписях, носит обычно шкуру леопарда. Среди рисунков и надписей на различных памятниках часто можно видеть большие кучи шкур, полученные в виде дани из южных стран, названных "шкурами леопардов юга". Наконец, в исторических текстах, излагающих подвиги царя, нередко упоминается, что его величество приходил в чрезвычайную ярость "подобно леопарду".
        У древних римлян леопарды и пантеры часто использовались в публично устраиваемых звериных боях. В те времена пантера была в Малой Азии гораздо более обычна, чем теперь. Целий писал Цицерону, который был наместником Сицилии: "Если я в своих боях не показываю целых стад леопардов, то вина падет на тебя". Скавр I во время пребывания в должности эдила прислал в цирк 150 этих животных; позже Помпеи прислал 410, а Август- 420 особей. По древнему решению сената было запрещено привозить в Италию "африканских зверей", но трибун Ауфидий добился позволения поставлять их для представлений в цирке. Это случилось в 670 году после основания Рима. Название "леопард" (полагали, что животное представляет собой помесь льва с пантерой) впервые употребил в конце III века историк Юлий Капитолии. Плиний рассказывает, что леопарды приманивают всех четвероногих животных своим запахом, но отпугивают их своею гадкой головою; поэтому они прячутся, чтобы ловить животных, привлеченных их запахом. В другом месте он говорит, что львы, леопарды и все другие подобные звери имеют шероховатые, как напильник, языки и лизаньем могут стереть кожу человека. Даже прирученные, эти звери приходят в ярость, когда увидят кровь. Греки называли леопарда "Pardalis"; о нем несколько раз говорит Аристотель. Он рассказывает, что у животного четыре соска, оно имеет пятнистую шкуру, встречается лишь в Азии, не попадается в Европе. Самки, как следует из его слов, храбрее самцов. Леопарды умеют вылечивать себя сами, если отравятся травой Pardalianches; им помогают найденные человеческие испражнения. Травой этой травятся, по его мнению, также львы; охотники, чтобы животное не уходило далеко, вешают на дерево человеческие испражнения. Оппан различает два вида опасных Pardalis: больших (пантеры) и менее крупных (леопарды), которые, однако, не уступают первым в силе. Согласно мифологии, это животное было кормилицей Вакха и потому любит вино.
        Ирбис, или снежный леопард (Uncia uncia)*, по размерам едва ли уступает пантере. Общая длина его тела - около 220 см, длина хвоста - 90 см, высота плеч - 60 см. Основной цвет меха беловато-серый с светло-желтоватым оттенком, обычно более темный на спине и белый на нижней стороне. Отчетливо обрисованные черные пятна на голове небольшие и сплошные; на шее большие и кольцеобразные; на теле они расширяются, образуя крапчатые кольца с темной серединой. Вдоль спины тянется темная полоса, которая без перерыва продолжается и по хвосту, покрытому матово-черными пятнами. На нижней стороне тела находятся сплошные пятна. Короткие тупые уши при основании и на конце черного цвета, посредине же - белого; расположенные четырьмя рядами усы частично белые, частично черные.

* Ирбис, или, как его называют в русской литературе, снежный барс (что приводит к путанице с настоящим барсом) лишь несколько мельче леопарда. Длина тела, более плотно сложенного, 103-130 см. длина хвоста около метра. Ирбисы населяют горные системы Азии от Гиндукуша до Монголии, зимой иногда спускаясь в лесной пояс, но в остальное время держатся в долинах альпийского пояса, на скальниках и в остепненных участках. До недавнего времени ирбиса считали близким родичем леопарда и других больших кошек, однако теперь многие ученые полагают, что из всех кошачьих эта необычная горная кошка состоит в наибольшем родстве с гепардом.

Снежный барс, ирбис (Uncia uncia)
        Уже по его "одежде" можно понять, что ирбис живет в более холодном климате, чем леопард. Его родина - Средняя Азия (до Сибири). "Он заменяет, - сообщает А. Вальтер, - пантеру в горах Туркестана, населяет Алтай и южносибирские плоскогорья и распространен в юго-восточной части Бухарского эмирата, на Памире, в Кашмире и далее на восток по всему Тибету". Жердон указывает, что ирбис живет во внутренних районах Азии на высотах от 3000 до 6000 м. В Гималаях он распространен больше в тибетской, чем индийской части гор. Встречается ирбис в высокогорных долинах Инда и Сатледжа и, по словам Скулли, зимою спускается ниже 3000 м (до 2000 м), "Ирбис, - замечает Радде, - очень редок даже в тех областях юго-восточной Сибири, где часто встречается тигр. Во время моего путешествия по восточной части Саянского хребта, в Байкальских горах и Забайкалье мне ничего не удалось узнать о нем, точно так же как и во время двукратного проезда через район верхнего течения Амура. Лишь от бирарских тунгусов я получил достоверные сведения об ирбисе, которые позволяют причислить его к весьма редким представителям фауны Малого Хингана. Он, кажется, чаще встречается в Западной Сибири, так как, по сообщению Лессинга, показывается поодиночке даже в окрестностях Красноярска, а в южном Алтае даже нередок. Бирарские тунгусы указывали Лессингу на покрытые высокой травой, похожие на степи равнины около реки Сунгари как на местность, где обитает ирбис. Им было известно, что животное охотно взбирается на деревья и с них бросается на добычу, как рысь; но вместе с тем они обращали внимание на длинный хвост, как на отличие ирбиса от рыси. Они приводили некоторые примеры его хитрости. Его боятся гораздо меньше, чем тигра, и уверяют, что несколько хороших собак загоняют его на дерево". В Гималаях ирбис питается дикими овцами, дикими козами, грызунами, птицами, похищает также мелких домашних животных и нападает, как говорят, даже на лошадей; но, по словам Блэнфорда, никто не слыхал, чтобы он нападал на людей*.

* Ирбис сильный и быстрый хищник, питающийся преимущественно крупными копытными.

        Он распространен в малонаселенных местах, возможно, поэтому мало известен даже в тех областях, которые населяет.
        Этим и ограничиваются сведения о жизни ирбиса на воле. О его поведении в неволе мне ничего неизвестно. По достоверным сведениям, два живых ирбиса были привезены в 1871 году в Московский зоологический сад, но, насколько мне известно, над ними не производилось там наблюдений, и они скоро умерли*.

* К счастью, ирбис хорошо переносит неволю и успешно размножается в ряде зоопарков, в частности, в Московском.

        Крапчатая кошка, или кошка-рыболов (Prionailurus viverrinus)** достигает размеров нашей дикой кошки. Длину самца, весившего 7,7 кг, Блэнфорд определил в 105 см, из которых 29 см приходилось на хвост, вышину плеч в 38 см. По Жердону же, общая длина достигает 118 см, а иногда и более, длина хвоста - 32 см, вышина плеч - 40 см. Мех грубый, без блеска. Основной цвет - трудно определимый желтовато-серый, который приближается то более к сероватому, то к буроватому, смотря по тому, насколько сильно развита окраска средней части волос (при основании они темно-серые, посредине желтоватые, на конце буроватые или черноватые. Нижняя сторона светлее. Животное испещрено крапинами вытянутой формы, различающимися у разных животных по величине, резкости контура и отчетливости. Хвост опоясан 8-9 кольцами, снизу прерванными. Глаз, имеющий круглый зрачок, бронзово-желтого цвета.

* Кошка-рыболов распространена в тропической Азии. Привержена к околоводным биотопам. Она охотно плавает х даже ныряет в погоне за добычей, в первую очередь рыбой.

        Область распространения крапчатой кошки охватывает Цейлон, в южной Индии Малабарский берег, на севере Индо-Гангскую равнину (а также Ориссу), лежащую у подножия Гималаев, на запад она тянется до Непала, далее охватывает всю Бирму, южный Китай и Малаккский полуостров. По словам Свингое, крапчатая кошка встречается также на острове Формоза.

Кошка-рыболов (Prionailиrus viverrinus)
        О том, водится ли она на Больших Зондских островах, ничего неизвестно. О жизни ее на воле сведении мало, однако известно, что эта кошка предпочитает влажные чащи у берегов рек, заболоченные местности близ устьев, где она, в противоположность большинству кошек, может питаться водными животными, особенно рыбой. По словам Буханана Гамильтона, она пожирает даже пресноводных моллюсков; Ходжсон получил экземпляр кошки, съевшей большую змею. Но Блэнфорд полагает, совершенно основательно, что она, подобно другим ее родичам, охотно будет есть и млекопитающих, и птиц, каких может поймать. Кошка похищает также, судя по различным рассказам, собак, овец, отваживается нападать даже на молодых телят, а на Малабарском берегу она, по словам Бэкера, даже несколько раз утаскивала из селений маленьких детей*.

* Трудно представить, чтобы кошка весом в 7 кг могла напасть даже на небольшую собаку, а уж тем более утаскивать детей и телят, как минимум в полтора два раза тяжелее ее.

        Крапчатая кошка в неволе считается обычно диким, злобным и не приручаемым животным. Блейт, напротив, придерживается мнения, что ее нетрудно приручить. Однако крапчатые кошки, содержавшиеся в Лондонском зоологическом саду, держали себя настороженно и недружелюбно, и общаться с ними было так же трудно, как и с другими дикими кошками (от этих последних они отличались еще крайне сильным запахом, который делал уход за ними очень неприятным).
        В большей части Азии встречается пятнистая карликовая, или бенгальская, кошка (Prionailurns hengalensis) **.

* * Бенгальская кошка распространена по всей Южной и Восточной Азии, кроме Шри-Ланки и островов Рюкю, на юг до Филиппин и Зондских островов, на север до Приамурья. Ее крупный северо-восточный подвид известен под названием "амурский лесной кот". Размеры для мелких кошек: длина тела 50-54 см, хвост такой же длины или несколько короче. Амурская раса крупнее, до 85 см, более короткохвостая. Вес 3-7 кг. Населяет разнообразные местообитания, предпочитая различные леса. Там, где на них не охотятся, могут селиться рядом с человеком.

        Величиной она приблизительно с нашу домашнюю кошку, но часто бывает меньше ее, хотя и выше. По Жердону, вся длина ее равна 88-96 см, из которых 28-30 см приходится на хвост; по Тиккелю, экземпляр, убитый в Бирме, имел общую длину 65 см, при длине хвоста 24 см. Блэнфорд говорит: "По некоторым измерениям длина хвоста составляет более половины длины тела; однако часто хвост короче, не более трети длины тела и головы". Основной цвет сверху светлый буровато-серый, с переходом в серый; снизу тело белое, сверху ржавые темно-бурые пятна, снизу черно-бурые пятна.
        Как размеры, так и окраска животного бывают очень разнообразными, а так как и область распространения его чрезвычайно обширна, то, как пишет Блейт, "существуют бесконечные разновидности этой красивой маленькой кошки и по ним можно устанавливать сколько угодно видов, пока не надоест". Этим и объясняется многочисленность названий кошки.
        Исследованиями Шренка и Радде, по-видимому, твердо установлено, что область распространения карликовой кошки простирается гораздо дальше, чем считали до сих пор. Прежде знали, что животное водится в Индии и на Зондских островах; предполагали его наличие и в Японии, но вышеназванные исследователи к этим кошкам причислили вид, найденный в Амурской области, и китайскую дикую кошку.
        О жизни карликовой кошки на свободе до сих пор известно мало. По словам Блэнфорда, она обычна в Гималаях к западу от Симлы, в нижней Бенгалии, Ассаме, Бирме, на Малаккском полуострове, в южном Китае, на островах Суматра, Ява, Борнео и на Филиппинах, реже в южном Индостане. Жердон и Стерндаль указывают, что она водится также на Цейлоне, хотя знатоки природы острова не приводят ее в числе представителей местной фауны. Розенберг упоминает, что он достал живую карликовую кошку на Суматре. По словам Юнгхуна, она очень часто встречается во многих лесах Явы, живет на поросших мхом ветвях деревьев на высоте 20-30 метров и почти никогда не спускается на землю. "Она превосходит всех других животных в быстроте лазания и прыгания, питается главным образом птицами, которых ловит в родных лесах, и часто попадает живой в руки яванцев при рубке деревьев".

Бенгальская кошка (Prionailurus bengalensis)
        Говорят, что она принадлежит к числу самых диких и кровожадных видов кошек. Тот факт, что одна дикая кошка из Амурской области, называемая "куэрук", была застигнута и убита в овчарне, где она задушила ягненка, говорит в пользу выше приведенного мнения. Эллиот говорит тоже, что, кроме кур, она нападает на зайцев и даже на мелких оленей, а Мэк-Мэстер рассказывает, что видел, как карликовая кошка благополучно утащила курицу почти такой же величины, как она сама, хотя ее преследователи кричали и кидали в нее различными предметами.
        Сервал (Leptailurus servai) имеет худощавое телосложение, но высок, голова его удлинена, сжата с боков и кажется особенно высокой благодаря замечательно большим ушам, широким при основании и яйцеобразно закругленным на концах; хвост его средней длины и не простирается дальше пяток; глаза малы и заметно косо направлены; зрачок продолговато-округлый; шерсть довольно длинная, густая и грубая. Достигает при вышине в 50 см в загривке общей длины 1,35 метра, из которых около 30-35 см приходится на хвост. Желтовато-серый мех бывает то светлее, то темнее, с небольшими темными пятнами. Горло и верхняя часть груди у некоторых экземпляров лишены пятен, у других разрисованы поперечными полосками. Хвост при основании имеет продольные пятна, к концу же он у одних экземпляров покрыт тремя или четырьмя кольцами, у других этих колец от шести до восьми; вообще же рисунок представляет различные отклонения.
        Хотя сервал и очень хорошо известен голландским поселенцам в южной Африке под именем "кустарниковая кошка", у нас нет еще точного описания его образа жизни. Мы знаем, что он не только довольно часто встречается в южной Африке, но также распространен в западной и восточной части материка. Вероятно, он обитает на всех степных и пустынных территориях Африки; например, он встречается в Алжире, а также, по Пехуель-Леше, в западной части области Конго и далее к югу в Анголе и Германской юго-западной Африке; к северу он распространен по крайней мере до Юмбы, а по Бюттикоферу также и в Либерии, по Бему - в восточной Африке*.

* Сервал населяет кустарниковые заросли и саванны по всей Африке к югу от Сахары.

        В непосредственной близости от Капштадта его более не встречают, но он водится в лесах и на покрытых кустарником горах внутри южной Африки. По Гейглину, у верхнего Белого Нила сервал обитает также в скалистых местностях, где расщелины и пещеры служат ему днем хорошим убежищем. Он преследует и душит зайцев, молодых антилоп, ягнят, а особенно птиц. Ночью сервал часто заходит во дворы, забирается в плохо охраняемые курятники, которые может сильно опустошить. Днем он спит где-нибудь в укрытии. Лишь при наступлении сумерек начинает свои разбойничьи странствования. При этом сервал выказывает себя настоящей кошкой, пускает в дело всякие хитрости, чтобы подкрасться к добыче и овладеть ею посредством внезапных прыжков**.

* * Длинноногий, легко сложенный сервал хорошо прыгает и часто хватает птиц вроде франколина уже в воздухе. Птицы и мелкие грызуны - его основная добыча, и едва ли он часто нападает на что-то более крупное. В местностях, где на него не охотятся, сервал часто показывается и днем, даже вблизи поселков и деревень.

        За ним трудно охотиться, так как днем он прячется в укромных местах; однако сервал часто попадается в ловушки. Сервалы, пойманные молодыми, при надлежащем обращении скоро становятся ручными; напротив, будучи пойманными старыми, они долго сохраняют, по словам Керстена, неукротимость, как безумные бесятся в клетке, фыркают и шипят, заметив человека, и всегда готовы в удобный момент нанести хорошо рассчитанный удар.
        Мясо этого животного в восточной Африке не едят только магометане, а все языческие племена охотно употребляют в пищу. Шкура сервала поступает в продажу под названием "африканской тигровой кошки" и идет на ковры и полости, но по своей грубости не выдерживает сравнения со шкурами других кошек и поэтому ценится низко.
        Самым замечательным видом одноцветных американских кошек следует признать кугуара, или пуму (Puma coneolor)*.

* Пума - одна из самых крупных кошек Америки. Длина тела до 180 см, хвост вдвое короче. Вес до 80 кг. Разные расы пумы могут довольно сильно различаться по размерам. Пума очень широко распространена в обеих Америках, от Канады до Патагонии, населяя широчайший спектр местообитаний, от горных сухих лесов, кустарников и прибрежных дюн до дождевого тропи ческого леса. Во многих местах прежнего ареала пума из-за усиленной охоты стала очень редкой или вовсе исчезла (например, на востоке Канады и в восточных штатах США).

        Северные американцы называют его пантерой, а гаучо - львом. Длина туловища этого животного 1,2 м, хвоста 65 см, высота в загривке 65 см. Густая, короткая и мягкая шерсть несколько гуще на животе, чем на спине. Мех в общем темного желтовато-красного цвета, на спине темнее всего; на животе мех красновато-белый; на внутренней стороне конечностей и на груди светлее, на шее белый; на внутренней стороне ушей - белый, а на внешней - черный, в середине ушей - переходный красноватый цвет. Голова серая, кончик хвоста темный. Различия в цвете между самцами и самками отсутствуют, а между детенышами и старыми особями они весьма заметны. Окраска старых пум не всюду одинакова: на юге они светлее, почти серебристо-серые, в Мексике и Соединенных Штатах Америки - чаще темно-рыжие и даже буровато-серые.
        Кугуар распространен очень широко. Он встречается не только во всей Южной Америке, от Патагонии до Новой Гренады, но и за Панамским перешейком, в США и даже в Канаде. В некоторых местностях популяции животного большие; в других районах этот вид почти исчез уже с конца XVIII столетия, когда Азара дал нам первое полное описание его. Кугуар выбирает себе местообитание в зависимости от характера местности. В лесистых странах он предпочитает лес открытому полю; больше всего любит опушки лесов и покрытые высокой травой равнины, хотя последние посещает, кажется, только для добывания пищи; по крайней мере, он тотчас бросается в лес, когда замечает за собой погоню. Однако кугуар часто встречается в пампасах вокруг Буэнос-Айреса, где нет лесов, и прячется там весьма искусно в траве. По-видимому, он не любит берегов рек и вообще местностей, часто заливаемых водой. Как многие хищники, кугуар не имеет постоянного местопребывания. Днем спит на деревьях, в кустах или в высокой траве; вечером и ночью отправляется за добычей. Во время своих набегов он в одну ночь пробегает огромные пространства, так что охотник редко может его подкараулить на том месте, где он накануне умертвил какое-нибудь животное. Все движения кугуара легки и сильны; говорят, что он делает прыжки в шесть метров и даже более. Глаза его большие и спокойные, взгляд вовсе не свиреп. Ночью и в сумерках он видит лучше, чем днем, но незаметно, чтобы и солнечный свет слишком ослеплял его. Обоняние у него слабое, но слух превосходный. Только в крайней нужде выказывает он смелость, вообще же убегает от человека и собак. Гензель говорит, что когда совсем нет добычи и продолжительный голод доводит его почти до исступления, кугуар иногда нападает на человека.
        Обычной добычей ему служат мелкие слабые млекопитающие: лани, ягнята и жеребята (последние когда они уже отделены от матери). Даже проворные обезьяны и быстроногие американские страусы становятся объектами его нападений, потому что он так же легко перепрыгивает с дерева на дерево, как носится по земле. Ренгер наблюдал однажды его охоту на обезьян. Свист нескольких капуцинов обратил внимание естествоиспытателя, и он схватил свое ружье в надежде застрелить хотя бы одну обезьяну. Вдруг все стадо подняло пронзительный крик и кинулось в его сторону; со свойственным им проворством животные перепрыгивали с ветки на ветку, с дерева на дерево, причем выражали свой ужас жалобными криками и особенно тем, что беспрестанно испражнялись. Тогда Ренгер заметил, что их преследует кугуар, который с неимоверной ловкостью пробирался среди сучьев, обвитых вьющимися растениями; соскользнув с ветви, когда она начинала под ним гнуться, кугуар верным прыжком достигал ближайшей ветви.
        Когда кугуар хватает свою жертву, он прежде всего перегрызает ей горло и вылизывает кровь. Мелких животных он съедает целиком; у крупных съедает он только часть, обыкновенно переднюю, а остальное зарывает, по наблюдениям Азары, в песок или покрывает травой. Насытившись, он выбирает удобное место для ночлега, но редко около своей добычи, а чаще всего удаляется от этого места на полмили и более. На следующую ночь, если ему не удается добыть другой пищи, он возвращается к зарытым остаткам вчерашнего обеда; если же встретится другая добыча, он не трогает больше падали. Кугуар часто не довольствуется одной жертвой, поэтому владельцы больших стад считают его своим злейшим врагом.

Пума (Puma concolor)
        Кугуар никогда не уносит свою добычу далеко от того места, где убил ее. Он редко нападает на крупных животных, таких как лошади, мулы, волы и коровы. Даже собак не трогает, хотя часто крадется близ самых жилищ. Реки переплывает он только в редких случаях, хотя плавает весьма искусно*.

* Рацион пумы во многих местах не ограничивается новорожденными ягнятами. Нападает эта кошка и на тапиров, а во многих местах питается преимущественно белохвостыми и чернохвостыми оленями (размером с европейскую косулю). Однако многие авторы утверждают, что пума практически никогда не нападает на домашних животных, равно как и на людей. По-видимому, эта кошка предпочитает довольствоваться знакомой добычей и до крайнего случая воздерживаться от "кулинарных экспериментов". Правильно замечание Брема о том, что пума почти всегда ест только слабых животных. Справедливости ради, то же можно сказать почти обо всех хищниках.

        О размножении пум мы до новейшего времени почти не имели никаких сведений. От натуралистов, наблюдавших в Америке этих животных, мы знаем, что во время течки самки и самцы, жившие до тех пор раздельно, сближаются. Самка после трехмесячной беременности родит 2-3 слепых детенышей, с пятнистой шерстью, которых она прячет в траве. В скором времени она берет их с собой на охоту и через сравнительно короткое время совсем бросает. Этим ограничивались наши сведения. Над жившими у меня в неволе животными я успел сделать следующие наблюдения. Как у почти всех больших кошек, за которыми долгое время был правильный уход, течка у кугуаров наступает правильно, два раза в год, зимой и летом.
        Родившиеся после 96-дневной беременности детеныши действительно прелестны и очень отличаются по виду от своих родителей. Общая длина от 25-30 см; длина туловища - 15-18 см. Преобладающий цвет их мягкой шерсти — серовато-бурый; на спине он темнее, а на животе переходит в светло-серый; по всей наружной стороне идут продолговатые, долевые и поперечные пятна черного цвета. Хвост покрыт чередующимися белыми и черными полосками; шея серовато-черная; внутренняя часть ног покрыта светло-серыми пятнами и полосками.
        Родившая несколько раз самка пумы - нежная мать, как и большая часть кошек, но перворожденных детенышей она часто закусывает до смерти и даже съедает. Известно, впрочем, что так же поступают многие другие хищники, пока не выяснят своих материнских обязанностей*. Молодые пумы открывают глаза на девятый или десятый день и вскоре после того начинают двигаться живее. Вначале они очень неловки, шатаются и спотыкаются при хождении, падают навзничь и неуклюже подползают к матери. Но очень скоро все меняется. Уже по прошествии 5-6 недель они начинают играть между собой и с матерью или, по крайней мере, с ее хвостом. На 10-12-й неделе начинают бледнеть пятна, и после первой линьки они становятся похожими на родителей. Вместе с этим детеныши делаются самостоятельными и более или менее искусными хищниками.

* Материнское доведение многих хищников, и в частности, всех кошек, формируется как на основе врожденных рефлексов, так и жизненного опыта. Поэтому молодые кошки всех видов часто тем или иным способом теряют первый помет (не сразу догадываются, что котят надо кормить или просто случайно задавливают во сне). "Теория" заботы о потомстве заложена в кошачьих генах, а "практику" кошка постигает на первом неудачном опыте.

        Вследствие кровожадности кугуара и причиняемого им значительного вреда его везде весьма усердно истребляют. Охоту на него едва ли можно назвать опасной, так как при известной осторожности можно оградить себя даже от нападения раненой пумы. В северной части штата Нью-Йорк Пехуель-Леше однажды убил крупной дробью пуму, пробиравшуюся мимо него среди кустарников. Обычно, при виде людей животное спасается бегством и, отлично умея прятаться, скоро исчезает из виду. В лесу его очень трудно догнать, потому что, выгнанное из засады собаками, оно тотчас влезает на деревья и продолжает свой путь уже среди листвы. Гаучо, эти смелые наездники пампасов Ла-Платы, находят особое удовольствие в охоте на кугуара. Они травят его своими огромными собаками в открытом поле или, преследуя на быстрых лошадях, метко набрасывают ему на шею аркан, после чего гонят лошадей галопом и тащат кугуара за собой, пока не задушат. В Северной Америке кугуаров загоняют с помощью собак на деревья и потом подстреливают. Ловят их также в западни.
        Среди услышанных мной охотничьих рассказов о пуме один особенно ярко характеризует это животное. Английский путешественник, охотившийся в пампасах Южной Америки на диких уток, подползал к ним однажды, вооруженный только легким охотничьим ружьем; он завернул себе голову и часть туловища обычной национальной одеждой тех мест - пончо, чтоб не быть замеченным среди травы. Внезапно он услыхал короткий, хриплый рев и почувствовал чье-то прикосновение. Сбросив поспешно с себя пончо, он, к немалому своему удивлению, увидал перед собою кугуара. Но и тот был не менее озадачен и, поглядев на охотника несколько мгновений, отступил на десять шагов, немного постоял и потом пустился бежать огромными прыжками.
        В аргентинских провинциях Сан-Луис и Мендоса Геринг видал на оградах, за которые загоняют на ночь скот, много голов убитых пум, воткнутых на колья. Ему объяснили, что эти трофеи демонстративно выставлены для того, чтобы помешать другим пумам наведываться на пастбища, подобно тому, как в прежние времена имели обыкновение выставлять головы преступников перед воротами города, где они получили должное возмездие за свои преступные деяния. Владельцы голов пумы очень ими дорожили и не позволили Герингу снять ни одной с кола, суеверно считая, будто пума непременно нападет на стадо, не защищенное головой одного из ее собратьев.
        Старый кугуар, будучи пойманным, отказывается иногда от пищи и добровольно умирает голодной смертью; молодые же, напротив, очень скоро становятся ручными. Геринг, который несколько лет путешествовал по местностям, где водятся кугуары, сообщает нам, что на воле они издают очень громкие звуки. Он пишет: "Присутствие пумы очень заметно, и я живо припоминаю те ночи, которые проводил в Кордильерах, к востоку от Мендосы, когда десяток пум подымали в разных сторонах такой рев, что мы с трудом могли заснуть".
        Мех пумы в Парагвае не нашел широкого применения, но на севере Америки он употребляется на ковры. В некоторых местностях едят мясо пумы, которое, по словам Дарвина, очень вкусно и похоже на телячье, а плантаторы штата Каролина считают его даже лакомством.
        Ягуарунди (Herpailurus yagouarundi)*, стройное, тонкое животное, которое своим вытянутым телом и длинным хвостом несколько напоминает куницу.

* Ягуарунди — своеобразная кошка, похожая, если можно так выразиться, на длинную пуму. Тело вытянуто, а конечности, по сравнению с прочими кошками, укорочены. Длина тела 55-67 см, длина хвоста 33-66 см. Ягуарунди распространена от южных штатов США до северной Патагонии в Аргентине, населяя леса и густые кустарники возле воды. Хорошо плавает. Рацион составляют птицы и мелкие млекопитающие.

        Голова маленькая, глаза довольно большие, уши округленные, мех короткий и густой, темного серовато-бурого цвета; отдельные волосы у основания хвоста и немного ниже его бурого кончика - черные, вследствие чего ягуарунди кажется то светлее, то темнее. Когда животное находится в спокойном состоянии, шерсть его лежит гладко и кажется темнее; когда же он раздражен, шерсть поднимается, становятся видны более светлые корни волос, и шерсть кажется светлее. Лапы и губы сероватые, усы бурые. Самка всегда светлее самца. Длина туловища ягуарунди не более 55 см, хвоста 32 см, высота в плечах 34 см.
        Ягуарунди обитает в Южной Америке от Парагвая до Панамы, а может быть и дальше, как утверждает Штоль, до южной Гватемалы, где он называется "гато-де-монте". В Парагвае, где его наблюдал Ренгер, он живет в лесах, но больше любит их опушки и густой кустарник, чем высокий лес. На открытом поле никогда не встречается. За добычей выходит утром и вечером, редко днем; в слишком бурную погоду не оставляет своего убежища и выжидает более благоприятного времени. Главную его пищу составляют птицы, а также молодые некрупные млекопитающие: мыши, агути, кролики, а может быть, и молодые олени, которые в Южной Америке едва достигают величины наших косуль. Впрочем, большую часть своей пищи ягуарунди добывает на скотных дворах, почему часто бродит около жилищ. Ренгер це только наблюдал за его разбойничьими набегами, но даже дал ему раз случай поохотиться в его присутствии. Ренгер привязал к длинной веревке курицу неподалеку от изгороди из бромелий, за которой скрывался ягуарунди. Немного погодя он заметил, как из-за кустарника то там, то сям стала показываться голова хищн и ка, которы й осторожно осматривался кругом. Потом зверь стал незаметно приближаться к курице, прильнув к земле; он крался так осторожно, что едва шевелил траву. Приблизившись к жертве на шесть или восемь шагов, он вдруг сжался и прыгнул на курицу, схватил ее зубами за голову и понес к кустам. Куриные породы птиц, по-видимому, составляют его любимую добычу, и Ренгер уверяет, что он хватает птиц, когда те спят, даже с деревьев. Но ягуарунди никогда не убивает больше одного животного за раз. Если добыча слишком незначительна и не насытила его, он вторично отправляется на охоту и добывает себе новую жертву, пока не насытится окончательно.
        Ягуарунди живут обычно парами, на определенной территории, откуда и производят недалекие набеги. Иногда несколько пар живут вместе, что не в обычае у других диких кошек: собаки Ренгера выгнали один раз шесть взрослых ягуарунди из небольших зарослей кустарников*.

* Скорее всего, самку с подросшими котятами, уже достигшими самостоятельности, но еще остававшимися при матери (что обы чно у многих кошек).

        Во время случки, в ноябре и декабре, сходятся несколько самцов, и тогда можно слышать, как они между собой дерутся, визжат и пищат среди тернистого кустарника. Около девяти или десяти недель после случки самка родит двух-трех детенышей в логовище среди густого кустарника или во рву, обросшем кустами, а иногда в дупле дерева. Мать никогда не отходит далеко от своих детенышей. По мере того как они подрастают, она снабжает их птицами и мелкими грызунами, пока они сами не научатся охотиться. Но при близкой опасности она трусливо покидает своих детенышей и никогда не осмеливается защищать их от людей или собак. Ягуарунди никогда не нападает на людей, так что охота на него не представляет опасности. Его подстреливают из ружей или ловят в западни, а иногда охотятся на него с собаками, которым он оказывает сопротивление только в крайнем случае. Обычно зверь старается скрыться от преследователей среди мелкого колючего леса, но настигаемый бросается на деревья или в воду, чтобы спастись вплавь.

Ягуарунди (Herpailurus yagouarundi)
        Ренгер держал у себя в неволе нескольких ягуарунди, которых приручили еще малышами. Они были совсем ручными и вели себя, как самая кроткая домашняя кошка, но страсть к охоте была в них так сильна, что Ренгер не решался свободно пускать их бегать по своему дому. Он держал их в клетке или привязывал на веревку, которую они никогда не пытались перегрызть. Они позволяли себя гладить, играли рукой, которую им протягивали. Как только им давали свободу, они тотчас же начинали гоняться за домашними птицами по двору и схватывали первую попавшуюся курицу или утку. Даже будучи на привязи, они старались поймать близко подошедших к ним птиц и для этой цели коварно прятались за что-нибудь. Никакими наказаниями нельзя было отучить их от грабежа или заставить выпустить уже схваченную добычу.
        Свое название ягуар (Panthеrа опса) получил от индейцев гуарани, которые называют его "ягуаретте", то есть собачье тело*.

* Ягуар самая большая и тяжелая из американских кошек. По сложению он похож на тигра. Длина тела 150-180 или даже 240 см, длина хвоста 43-66 см, вес до 136 кг. Прежде ягуар населял все тропические и субтропические леса обеих Америк, ныне исчез в США и на большей части Мексики и Аргентины.

        Ягуар распространен на большой территории, от Буэнос-Айреса и Парагвая через всю Южную Америку до самой Мексики и юго-западной части США. Он живет на лесистых берегах больших рек и ручьев, на опушках лесов, близ болот и вообще в болотистых, покрытых высокой травой и тростником местностях. В открытом поле или в глубине больших лесов он показывается редко, и только в тех случаях, когда перекочевывает из одной местности в другую. Там, где его застанет солнце, он ложится в густую траву или в чащобу леса и проводит там день. Подобно тигру, любит царапать когтями мягкую кору. Каплер уверяет, что ягуар встречается довольно часто и в Гвиане. Он выходит на добычу в утренние или вечерние сумерки или в светлые, лунные ночи, но никогда не охотится среди дня или в темные ночи. Все крупные позвоночные животные, которых ягуар может осилить, служат ему пищей. Во всех отношениях это опасный разбойник. Как ни тяжела, по-видимому, его походка, он может, в случае нужды, двигаться весьма ловко и быстро. Сила его, в сопоставлении с ростом, очень велика и может сравниться только с силой льва или тигра. Органы чувств хорошо развиты: зрение острое, слух превосходный, однако обоняние, как почти у всех кошек, не особенно острое; тем не менее животное чует добычу на довольно большом расстоянии. Таким образом, ягуар "снабжен" всем необходимым, что нужно опасному хищнику. Впрочем, зверь не разборчив в пище. Азара находил в его помете иглы ежа, Ренгер в его желудке - части крыс и агути, из чего можно заключить, что ягуар охотится и на мелких животных. Кроме того, в камышах он ловко подкрадывается к болотным птицам, а из воды весьма искусно таскает рыб. Ягуар не щадит, как утверждает Пеппиг, даже кайманов. Бэйтс во время охоты нашел свежий след ягуара, ведущий к воде, который был, очевидно, только что вспугнут. Вскоре он услыхал шелест в кустах, где скрылся хищник, а в нескольких шагах дальше нашел голову, переднюю часть и шкуру аллигатора; остатки эти были еще теплыми, и вокруг виднелись следы ягуара. Не подлежало сомнению, что аллигатор был им растерзан**. "Ягуар, - говорит А. Гумбольдт, - жесточайший враг морской черепахи и преследует ее по берегу, где она кладет свои яйца. Он нападает на нее в песке и, чтобы удобнее было ее есть, переворачивает на спину. Черепахи уже не могут сами перевернуться, а так как ягуар переворачивает их гораздо больше, чем может съесть за одну ночь, его трудами часто пользуются индейцы. Нельзя при этом не удивляться ловкости, с которой хищник отделяет двойной панцирь черепахи: связки мускулов будто подрезаны хирургическими инструментами".

* * Ягуар, как и тигр, любит воду и охотно в нее идет, плавает же. наверное, лучше и чаще прочих крупных кошек. Отчасти это связано с тем. что большая часть его ареала лежит в Амазонии краю рек и ручьев, которые хищник волей-неволей должен переходить или переплывать. Такое обилие воды определяет и специфику рациона ягуара: хотя он нападает на любых средних и крупных млекопитающих, от иглошерстой крысы до тапира, он более других крупных кош а чьих ест всякую водную фауну: разнообразных рыб, околоводных птиц, кайманов, водных черепах.

        "Опытному охотнику, - говорит Ренгер, - нетрудно наблюдать за ягуаром, особенно около рек. Можно видеть, как он подкрадывается к берегу, где подстерегает преимущественно водосвинок и выдр. Время от времени он останавливается и внимательно осматривается. Но я никогда не замечал, чтобы он, руководствуясь чутьем, выслеживал дичь на земле. Нельзя не удивляться той осторожности и терпению, с которыми он крадется к замеченной водосвинке. Он извивается по земле, как змея, останавливается на минуту, чтоб лучше заметить место, где находится жертва, делает часто большие обходы, чтоб напасть с той стороны, с которой его труднее заметить. Когда ему, наконец, удается подойти незамеченным к жертве, он одним, редко двумя прыжками набрасывается на добычу, прижимает ее к земле, прокусывает ей горло и уносит еще трепещущее в предсмертных судорогах животное в чащу.
        По треску сухого дерева под его ногами о присутствии ягуара часто узнают рыбаки, расположившиеся на ночлег у берега, водосвинки же, почуявшие его приближение, с громким криком бросаются в воду. Утверждают, впрочем, что ягуары иногда бросаются в воду вслед за намеченной жертвой и вылавливают ее в самый момент исчезновения под водой. Когда ягуар подкрадывается к какому-нибудь животному, его внимание так поглощено этим занятием, что он не замечает ничего вокруг, не слышит даже сильного шума. Если он не может подойти незамеченным к добыче, то лежит настороже в кустах. Положением тела он тогда походит на кошку, подкарауливающую мышь: тело сжато, глаза неподвижно устремлены на будущую жертву и только вытянутый хвост медленно двигается туда-сюда. Но ягуар не всегда преследует добычу: часто прячется он среди камышей на болотах или на берегах небольших рек и спокойно ждет, когда животные придут на водопой".
        Ягуар очень опасен для крупного рогатого скота, а также лошадей, мулов, особенно для молодняка. На волов и быков он нападает редко, только в крайней нужде, но те мужественно идут на хищника и обращают его большей частью в бегство. Даже коровы успешно защищают от ягуара своих телят, однако при этом часто бывают сами тяжело ранены. Лошади и мулы легко делаются его добычей, если подходят близко к лесу".
        Ягуар хватает свою добычу в воде так же легко, как и на суше; на деревьях он не охотится, хотя довольно ловко влезает на них, спасаясь от преследования.
        Ходит много басен о способах, которые ягуар использует, чтобы поймать рыбу. Так, например, говорят, что он приманивает ее пеной своей слюны или ударяя хвостом об воду. "Очень опытный охотник, - говорит Ренгер, - которому я обязан многими хорошими советами и наблюдениями, сообщил мне по этому предмету более точные сведения, которые впоследствии я сам проверил на собственном опыте. Когда я однажды в жаркий летний вечер возвращался в лодке с охоты на уток, сопровождавший меня индеец заметил ягуара на берегу реки. Мы подплыли к тому месту и спрятались, чтобы понаблюдать за ним. Он сидел, свернувшись на выступе берега, где течение было сильнее, около того места, где обыкновенно водится хищная рыба, которую туземцы называют "дорадо". Зверь пристально смотрел на воду, нагибаясь время от времени вперед, будто высматривал что-то на дне. Четверть часа спустя я увидел, как он быстро опустил лапу в воду и выбросил оттуда на берег большую рыбу. Таким образом я убедился, что он ловит рыбу тем же способом, как и домашняя кошка".
        Небольших животных ягуар съедает тотчас же с кожей и костями; но у лошадей, оленей и тому подобных крупных животных он объедает только мягкие части, не выказывая пристрастия ни к каким из них в особенности, только до внутренностей не дотрагивается. Насытившись, он возвращается в лес, но удаляется не более как на четверть часа ходьбы от того места, где ел, и там засыпает. Вечером или на другой день утром возвращается к убитому животному и обгладывает его вторично, оставляя остатки коршунам.
        Ягуар, по словам Ренгера, никогда не возвращается больше одного раза к убитой им добыче; до падали он вообще никогда не дотрагивается. Впрочем, последнее подлежит сомнению: вряд ли он в этом отношении отличается от других кошек. Вообще он предпочитает не возвращаться к убитой добыче. Если ягуар словил какое-нибудь животное вдали от леса, то уносит его с собой в чащу. Свою добычу он, случается, переносит и через реку. Однажды ягуар убил лошадь, неподалеку от жилища Азара, и волок ее сначала шагов шестьдесят по полю, а потом перетащил через быструю реку на противоположный берег. Ягуар никогда не убивает более одного животного зараз, чем отличается от других видов крупных кошек.
        Ягуар, еще мало знакомый с людьми, почтительно уступает им при встрече дорогу или с любопытством следит за ними издали. "Нередко случалось нам, - говорит Ренгер, - натыкаться во время нашего путешествия по пустынным местам северного Парагвая на одного или нескольких ягуаров, которые тотчас убегали от нас в лес или останавливались на опушке и хладнокровно наблюдали за нами издали*.

* Надо полагать, то же относилось ко всем крупным кошкам до тех пор, пока человек не стал самым часто встречающимся существом на их территориях. Эту мысль подтверждают и следующие далее слова рассказчика. Можно провести аналогию со множеством случаев, когда тигр или ирбис с интересом следил за человеком с близкого расстоянии или шел по следам, вовсе не пытаясь нападать. Амурские тигры, судя по многим сообщениям в печати, часто выходят к дороге и с любопытством смотрят на проезжающие автомобили.

        Не было случая, чтобы среди необитаемых лесов ягуары растерзали бы человека, но те из зверей, которые живут в населенных местностях или у судоходных рек, быстро утрачивают свою робость перед людьми и нападают на них. Ходят слухи, что ягуары иногда ночью осмеливаются влезать на пришвартованные к берегу суда и таскают оттуда мясо или собак и даже смертельно ранят матросов; но, как правило, люди расплачиваются жизнью только за свою неосторожность. Например, нападения хищников на рыбаков, которые при противном ветре выходят на берег варить себе ужин, почти не имеют никогда кровавого исхода, потому что рыбаки при малейшем подозрительном шорохе тотчас устремляются на спасительное судно. Они предоставляют ягуару жарящееся на огне мясо, которым он и довольствуется. Достоверно также, что он совсем не боится огня". Гумбольдт утверждает то же самое: "Мы заметили, к своему удивлению, - говорит он, - что ягуары совсем не боялись нашего огня. Они переплывали рукав реки, отделявший нас от берега, и утром мы слышали их рев на близком расстоянии". Далее он сообщает, что однажды ягуар выхватил из самой середины лагеря всеми любимую собаку и уволок ее. Собака, которая вечером слышала рев ягуара, забилась под гамак своего господина, но утром все-таки исчезла.
        Знаменитый "рев" ягуара вовсе не кажется особенно страшным. Может быть, прежние путешественники приняли другие голоса за его крик или эти звуки среди неведомой дикой природы показались им величественнее, чем были в действительности. Пеппиг говорит, правда, "о страшном, громком "реве", который раздается в лесах в тихие ночи", но, конечно, происхождение этого рева должно быть проверено; тот же натуралист говорит, что когда ягуар крадется вокруг стана или жилища, то издает "только короткое отрывистое ворчание". Более поздние путешественники ничего не сообщают о реве. Аппун говорит о крике ягуара, как о похожем на "кошачье мяуканье". Пехуель-Леше напрасно старался услыхать нечто похожее на "рев" ягуара; Закс слышал ночью из лагеря у Ориноко "тихий кошачий визг, громкий вой" и "глухие, сердитые звуки на близком расстоянии". "Мои спутники, - говорит он, - проснулись, а индеец пробормотал равнодушно "тигр близко" и принялся разжигать огонь". У К. фон Штейнена встречается следующая фраза: "Ночью кричал ягуар, с противоположного берега раздавались довольно жалобные звуки, похожие на мяуканье кошки или кваканье лягушки". Почти все натуралисты, к которым обращались с письменными запросами, отрицают способность ягуара "реветь". "Даже там, где ягуаров было много, - пишет Геринг, - мне случилось слышать их крики только один раз, когда они бродили вокруг нашего лагеря; звуки были отрывистые и тихие и далеко не походили на рев". Азара утверждает, что когда ягуар набредает ночью на спящий лагерь, он прежде всего убивает негров, а потом европейцев; но Ренгер с этим не соглашается. Ягуар никогда не убивает больше одного человека сразу, если ему не приходится защищаться. Достоверно, что на негров он нападает чаще, чем на белых, причем вполне можно допустить, что первых он встречает, конечно, чаще, чем вторых. Рассказывают, что, когда люди случайно днем натыкались на ягуара, им удавалось испугать его громкими и дружными криками, и это показание кажется нам правдоподобным, насколько позволяют судить наблюдения над другими кошками.
        Пеппиг говорит, что на равнине Майнаса года не проходило без человеческих жертв. Ягуары появлялись среди белого дня в населенных местностях и похищали собак, которые составляют их любимую пищу*.

* Почему-то собаки чаще других домашних животных становятся жертвами крупных кошек. Поэтому местные наученные горьким опытом псы в местах обитания леопарда или кого-то из его родни при появлении гигантской кошки прячутся первыми. Отчасти это связано с тем, что в природе волк, например, является естественным врагом леопарда.

        Особенно худой славой пользовалась дорога через густые леса между Сапуозой и Мойомамбой: на ней в течение 30 лет было растерзано до 20 индейцев, которых посылали пешими с каким-нибудь поручением. Один из индейцев Шомбургка всю жизнь носил на груди следы зубов ягуара, который бросился на него, когда он был еще мальчиком; хищник схватил его за грудь и поволок в лес, но потом бросил, когда мать мальчика выбежала ему на помощь с охотничьим ножом. В девственных лесах у подножья перуанских Анд ягуар живет, по свидетельству Чуди, преимущественно близ деревень; он всю ночь бродит вокруг них и похищает то собаку, то свинью, а иногда и человека. Он не только не боится людей, но сам нападает на одиноких путников и, мучимый голодом, среди белого дня проникает в лесные деревни. Но Каплер, который жил в Гвинее почти 45 лет, говорит: "До сих пор был только один случай, когда ягуар напал на человека и загрыз его, хотя на плантациях он часто нападал на рогатый скот или свиней". Из всего вышесказанного можно заключить, что ягуар не во всех местностях одинаково опасен для человека, что он питается, как и тигр, исключительно животными, похищает преимущественно домашний скот и только в редких случаях лакомится человеческим мясом. Ягуар остается в одной и той же местности до тех пор, пока находит в ней достаточно пищи и его не очень беспокоят. Когда же пищевые "ресурсы" истощаются или люди слишком усердно его преследуют, он удаляется в другое место. Странствует он обычно ночью, причем не боится пробегать по населенным местностям; даже самые широкие реки не служат для него препятствием, так как он отличный пловец.
        Можно подумать, что плывущего ягуара легко убить, однако он и в воде опасен. Только очень умелые лодочники решаются нападать на него. Если зверь заметит преследование или окажется раненым, то часто сам нападает на людей, сидящих в лодке. Вот что рассказывает Ренгер: "В 1819 году, вскоре после моего прибытия в Асунсьон, я был свидетелем одной охоты с происшествием, которое, к счастью, имело комический исход. Ягуар плыл с противоположного берега реки. Три иностранных матроса, несмотря на предостережение парагвайца, схватили ружье, бросились в лодку ч поплыли навстречу ягуару. Приблизившись на расстояние одного или двух метров, передний матрос выстрелил и ранил ягуара. Не успели матросы опомниться, как ягуар ухватился за борт лодки и вскочил в нее, несмотря на удары веслами и прикладом. Тогда матросам ничего не оставалось, как броситься самим в воду и пуститься вплавь к берегу. Ягуар же улегся в лодке и преспокойно поплыл вниз по реке. Заметив за собой погоню других охотников, зверь спрыгнул в воду и спасся на ближайшем берегу".
        "Во время разливов рек ягуары уходят с островов и лесистых берегов и приближаются к населенным местностям, где причиняют людям и скоту много вреда. Во время больших наводнений нередко можно видеть ягуара в деревнях или городах, расположенных на высоком берегу реки. Один ягуар был убит в Вилла-Реале в 1819 году, другой - в столице Парагвая в 1820 году, наконец, в том же году в Вилла-дель-Пилар было убито два ягуара. Когда мы в 1825 году прибыли во время большого наводнения в Сантафенам, там рассказывали, что несколькими днями раньше один францисканский монах, пришедший в церковь служить раннюю обедню, был растерзан ягуаром у самой двери ризницы. Впрочем, такие несчастия случаются редко. В городах лай собак и толпы людей пугают ягуара и он старается скрыться. Раны, причиняемые хищником, всегда очень опасны и не столько из-за их глубины, сколько из-за того, что зубы и когти зверя не очень остры, поэтому, кусая и царапая, он давит и рвет плоть. В теплых странах последствием подобных увечий, особенно при недостатке медицинской помощи, обычно бывает местный или общий паралич"*.

* Следствием царапин, нанесенных когтями ягуара, учитывая теплый влажный климат Амазонии, может стать в первую очередь заражение крови.

        Большую часть года ягуар живет один, как утверждает Ренгер; только в августе и сентябре, когда настает время случки, самки и самцы сходятся. "Если во время случки сойдутся одна самка и несколько самцов, то между ними происходит борьба, в результате которой слабейшие удаляются. Самец и самка остаются вместе не более 4-5 недель, затем опять расходятся. Как долго продолжается беременность самки - определенно сказать не могу. Если судить по времени, которое проходит между случкой и появлением на свет детенышей, она, вероятно, длится три-три с половиной месяца**.

* * Беременность у ягуара, как и у других больших кошек, длится 93-105 дней.

        Самка мечет двух, редко трех детенышей. Это происходит в самой непроницаемой чащобе леса или в яме возле вырванного с корнем дерева. Мать никогда не отходит далеко от своих детенышей в первые дни их жизни и при малейшей опасности перетаскивает их в зубах на другое место. Материнское чувство в ней развито очень сильно, она с яростью защищает своих детенышей и преследует похитителя целыми часами. После шести недель маленькие ягуары уже всюду сопутствуют матери. Первое время они еще прячутся в чаще, пока мать охотится, но скоро сами начинают подстерегать добычу. Когда они достигают размеров обыкновенной охотничьей собаки, мать бросает их, но некоторое время они еще ходят за ней". Окраской молодые ягуары отличаются от родителей, но уже с седьмого месяца они становятся целиком похожими на них.
        В клетках наших зоологических садов и зверинцев ягуар ведет себя так же, как и леопард. Наблюдения в различных зоологических садах позволили мне предположить, что ягуар трудно приручается и дрессируется. Однако опытнейший укротитель зверей Крейцберг успешно опроверг это мнение. Именно самые дикие ягуары становятся наиболее понятливыми учениками в руках искусного дрессировщика, но прежде всего им надо дать почувствовать, что они в укротителе нашли себе господина, сопротивляться воле которого бесполезно. В неволе ягуар размножается не только в зверинцах, но и у торговцев зверями. От скрещивания ягуара с леопардом и пантерой происходят сильные, способные к продолжению рода животные.
        Из-за вреда, который ягуары наносят человеку, их сильно преследуют и истребляют. В Южной Америке индейцы употребляют против него стрелы, пропитанные страшным ядом урари. Гораздо более опасный способ охоты на ягуара следующий: охотник, завернув левую руку в овечью шкуру и вооружившись обоюдоострым ножом или кинжалом длиной около двух футов, отправляется в сопровождении двух-трех собак по следу ягуара, который не робеет перед небольшим числом собак. Охотник близко подходит к зверю и старается его раздразнить голосом и жестами. Ягуар мгновенно вскакивает, как медведь, на задние лапы и с широко разинутой пастью набрасывается на охотника. Тот протягивает к передним лапам животного свою обмотанную шкурой руку и, нагнувшись немного вправо, вонзает ему в левый бок нож. Раненый ягуар, которому трудно сохранить равновесие, падает на землю, и собаки тотчас же на него набрасываются. Если первая рана не смертельна, ягуар легко освобождается от собак и снова нападает на своего противника, а тот вторично ударяет его кинжалом. Ренгер знал одного, который таким образом убил до ста ягуаров. Он был страстным охотником, однако в 1821 году на одной такой охоте поплатился жизнью за свою смелость. Герингу рассказывали о гаучо, получившем прозвище истребителя тигров. Этот смельчак тоже убил кинжалом большое число ягуаров.
        По уверению Ренгера, в Парагвае на ягуара охотятся следующим образом. Хороший стрелок в сопровождении двух человек, вооруженных один пикой, а другой вилой в пять футов длины, выходит с 6-10 собаками на охоту. Как только охотники заметят ягуара, они становятся все в ряд, стрелок в середине. Этот последний старается ранить зверя выстрелом в грудь или в голову. После удач ного выстрела собаки нападают на своего врага и придавливают его к земле, где с ним уже легко справиться. Если же выстрел был неудачный или ягуар оказался только легко раненым, он сам нападает на противников. Как только он поднимется на задние лапы, один из охотников приставляет ему к груди вилу, другой ударяет копьем в бок, но тотчас же вытаскивает оружие из раны и приготовляется нанести второй удар. Во время борьбы собаки стараются повалить зверя, дергая его за хвост; только самые сильные и злобные псы решаются нападать сбоку. При такой охоте жизнь даже самых смелых и опытных людей подвергается большой опасности, ведь борьба происходит обычно в чаще леса, и самое незначительное препятствие может помешать нанести зверю верный удар.
        Парагвайцы, впрочем, иногда охотятся на ягуара верхом, вооруженные только лассо: они ловко набрасывают ему петлю на шею, после чего скачут галопом, волоча животное за собой, пока не задушат; часто это делают с помощью второго лассо, которое тянут в противоположную сторону. Ягуаров также подстерегают и бьют из засады или ловят в западни, ставят самопалы у тех мест, где он оставил часть добычи.
        Мех ягуара не особенно ценится в Южной Америке; он употребляется только на ковры и тому подобные вещи. Мясо ягуара, которое ел фон Штейнен, оказалось жестким; но о мясе другого им убитого ягуара он отзывается следующим образом: "Мясо ягуара жирно, как свинина. К котлетам из него отличной приправой послужила бы красная капуста". Некоторые части тела ягуара употребляются как лекарство. Так, например, полагают, что его жир помогает от глистов, а сожженные когти - против зубной боли. Кроме того, дикие племена натирают себе тело его жиром, воображая, что благодаря этому станут такими же сильными и мужественными, как он. Мясо особенно опасных ягуаров, ищущих себе жертву близ деревень и постоянно угрожающих людям нападением, никогда не употребляют в пищу; индейцы убеждены, что это не настоящие звери, а заколдованные существа или оборотни умерших порочных людей.
        Оцелот (Leopardus pardalis)* имеет длину 1 м 30 см, из них 40-45 см хвост. Вышина в плечах - 50 см.

* Оцелот распространен примерно там же, где и ягуар, населяя тропические и субтропические леса от юга США до северной Аргентины. Размер средний: длина тела до 1 м, длина хвоста 30-45 см. Эта кошка оказалась более счастливой, чем ягуар, и, несмотря на красивый мех, в некоторых местах еще сравнительно обычна. Рацион включает различных мелких млекопитающих, птиц, ящериц и рыбу.

        Своими размерами животное походит на рысь, но та гораздо выше. Туловище оцелота довольно широкое, голова большая, заостренный книзу хвост не очень длинен, уши короткие, широкие, округленные; зрачки продолговатой формы, мех густой, блестящий, пестрого красивого рисунка. Основной цвет шерсти буровато-серый или красноватый желто-серый; на животе желтовато-белый. По спине проходит много продольных полос (большей частью четыре) и целый ряд узких черных пятен, среди них несколько крупных. По бокам выгнутые продольные полосы, которые тянутся от плеч к заду и ярче окрашены, чем остальные, но с черными краями, а иногда даже и с черными точками посредине. Нижняя часть туловища и ноги в пятнах, на хвосте переходящих в кольца. Впрочем, эта окраска очень варьирует. Самки отличаются от самцов менее яркими красками пятен и кругообразно расположенными точками на плечах и пояснице. Каплер к этим признакам прибавляет голубовато-серый цвет глаз и мясного цвета нос.
        Оцелот широко распространен. Он живет как в южных областях Северной Америки, так и в Южной Америке вплоть до Перу, Боливии и Парагвая, чаще в густых, безлюдных лесах, скалистых и болотистых местах, нежели около населенных местностей, хотя попадается и в последних. В чистом поле его никогда не находят. В некоторых местностях он попадается очень часто, но, кажется, постоянного места обитания не имеет. Целый день он спит в самых темных уголках леса, среди непроходимой чащи деревьев или кустарника, иногда в дуплах. На охоту выходит в утренние и вечерние сумерки, и особенно ночью, как светлой и звездной, так и бурной и темной. Последняя ему даже благоприятнее, потому что тогда, не замеченный собаками, он пробирается к крестьянским дворам и душит домашних птиц.

Оцелот (Leopardus pardalis)
        В темные ночи хозяевам приходится хорошенько запирать курятники. В естественных условиях оцелот питается птицами, которых он ловит или на деревьях, или на земле в их гнездах, а также маленькими млекопитающими, молодыми оленями, свиньями, крысами, агути, мышами и др. Он гоняется по деревьям за обезьянами.
        "Так как эта кошка выходит на добычу только ночью, - говорит Ренгер, - то я и не мог ни разу наблюдать, как она охотится. Но, кажется, она странствует на большие расстояния. Я часто по целым часам шел по ее следам в девственных лесах. Гораздо реже можно напасть на остатки ее еды; большей частью они состоят из перьев птиц. Я не считаю ее кровожадной и думаю, что она убивает столько животных, сколько ей нужно, чтобы насытиться. Это подтверждают и наблюдения за захваченными в неволю оцелотами, которых я держал у себя. Оцелот хорошо лазает и, когда его преследуют, перепрыгивает с дерева на дерево, если они стоят близко, хотя в лазанье он и не обладает той легкостью, какая есть у пумы. В воду бросается только в случае необходимости, например, если наводнением его отрезало от твердой земли и ему нужно достигнуть берега; тем не менее он отличный пловец. Оцелоты живут парами на определенной территории. Охотник может быть уверен, что, спугнув одного, он вскоре поблизости встретит другого оцелота. Но больше одной пары в одном лесу никогда не встречается. Самка и самец не выходят на охоту вместе, каждый охотится сам по себе. Сходятся они в период с октября по январь; сколько времени длится беременность - неизвестно. Число детенышей редко бывает более двух*. Мать прячет их в дуплах или в чаще леса и, как только они могут есть обычную пищу, носит им мелких млекопитающих и птиц".

* Самка оцелота котится с сентября по январь. Беременность длится около 70 дней. В помете обычно два котенка, но может быть до четырех.

        Вред, который наносит оцелот человеку, незначителен: он слишком боится людей и собак, чтобы приближаться к населенным местностям. Лишь жилища, расположенные около леса, посещаются им от случая к случаю, но и тогда он ограничивается одной или двумя утками или курами, которых затаскивает в ближний кустарник и тут же съедает. Когда ему удается первый "набег", он обычно возвращается на прежнее место в следующие ночи, пока его не поймают или не спугнут. В Парагвае на него охотятся с собаками или ловят в западни. Он очень пуглив и видит охотника в лунные ночи раньше, чем тот заметит его. От преследующих его собак он поспешно спасается на деревьях, где прячется в листве. Подстреленный оцелот защищается от собак когтями и может быть опасен для человека. Легче всего он ловится в западни, рядом с которыми оставляют клетку с курицей или куском мяса в виде приманки.
        Молодых оцелотов часто ловят и приручают. Обычно детеныши выдают свое местопребывание мяуканьем и поэтому их довольно легко найти даже без помощи собак. Их вскармливают молоком и потом кормят вареным мясом; от одной растительной пищи они заболевают. Если их кормить только сырым мясом, они делаются больше и красивее, чем когда питаются только вареным мясом. Даже старые оцелоты становятся со временем ручными, хотя только до известной степени.
        В наших зоологических садах оцелот не играет выдающейся роли. Он ленив и смотрит на белый свет, по-видимому, с неизменным равнодушием довольствуется любым помещением и требует только, чтобы последнее было чисто и тепло и чтобы ему не было недостатка в пище и питье. Большинство оцелотов, привезенных в Европу, будучи уже в прирученном состоянии, соответствовало вышеописанному образцу. Я не встречал оцелотов, пойманных старыми и приходящих в ярость, подобно леопардам.
        От оцелота отличаются американские кошки. Тигровая кошка, онцилла (Leopardus pardinoides) *, величиной с нашу домашнюю кошку. Длина ее туловища достигает 50, а хвоста 30 см. Ее мягкая шкурка имеет на боках бледно-желтую окраску, а снизу, как у большей части кошек, белую. По щекам пробегают две темные полосы, две другие идут от угла глаз к затылку. От затылка шесть полос идут дальше и переходят в широкие пятна. На горле два черных пятна, по груди проходят широкие полукруги. Посреди спины идет сплошная полоса, а по сторонам ее несколько рядов сплошных пятен, из которых многие обведены более светлой тенью. Лапы и нижняя часть туловища в пятнах, уши черные с белыми пятнами. Хвост более пушистый к концу, нежели у корня.

Онцилла, тигровая кошка (Leopardus pardinoides)

* Тигровая кошка, или онцилла — родственница оцелота, в целом похожа на него, но немного уступает ему в размерах. Распространена в тропических лесах от Коста-Рики до Северной Аргентины. Биология изучена плохо. Вероятно, ведет полудревесный образ жизни; активна в сумерках.

        По образу жизни эта кошка почти во всем сходна с оцелотом. Пойманная в молодости и хорошо воспитанная, она делается чрезвычайно понятливым и преданным животным; пойманная в старости, ведет себя сначала очень дико и буйно, но через некоторое время достигает известной степени прирученности.
        Чаще вышеописанных видов этого семейства попадается в бразильских лесах длиннохвостая кошка (Leopardus wiedii). По размерам она схожа с крупной домашней кошкой, только лапы у нее сильнее. Общая длина туловища достигает 90-100 см, из которых 30-35 см составляет хвост.
        Она отличается маленькой головой, большими глазами, округленными книзу и заостренными кверху, наподобие ланцета, ушами и сильно загнутыми беловатыми когтями. Основной цвет ее шерсти рыжевато-серый, на боках светлее, снизу белый. По всему телу проходят продольными рядами серо-бурые или темно-бурые пятна; отдельные пятна окружены более светлой тенью. По верхней части туловища идут пять продольных рядов, на лбу две черные полосы и между ними точки, по бокам головы две темные продольные полосы, под горлом темная поперечная полоса. Нижняя часть лап бурая. "Эта кошка, - говорит принц фон Вид, - живет во всех исследованных мною странах. Ее тонкое тело, пестрый мех делают ее одним из красивейших представителей кошачьего семейства. Мои охотники находили ее в разных местах, поэтому я могу сказать, что она живет почти во всех девственных лесах Бразилии. У бразильцев она носит название "пятнистая дикая кошка", часто они убивают ее ради красивого меха. Особенно легко она взбегает на деревья по вьющимся растениям, разыскивая там разных животных, каких только успевает схватить. Для лесных птиц и домашних кур она очень опасна и часто подходит к жилищам, чтобы похитить птицу. Свое логовище устраивает в дуплах, в ущельях скал или пещерах и там, подобно нашей дикой кошке, производит на свет своих детенышей".
        "Обыкновенно ее ловят в западни. Я изловил таким образом в больших девственных лесах My кури за 14 дней трех таких кошек. В четвертую, сидевшую на дереве, выстрелил один из моих охотников. Он хотел ее схватить, но она убежала, так как была только легко ранена. Собака, найдя такую кошку, моментально загоняет ее на дерево, и тогда зверька легко подстрелить. Только случай может помочь охотнику заполучить это красивое животное, так как оно быстро двигается по деревьям не только днем, но и ночью, и поэтому его трудно выследить".

Длиннохвостая кошка (Leopardus wiedii)
        В последнее время американских длиннохвостых кошек стали изредка привозить в Европу*.

* На большей части своего ареала длиннохвостая кошка стала редкой, а в ряде стран оказалась под угрозой исчезновения.

        Из тех, которых я видел, ни одна не привыкла к людям; все они, напротив, были злобными, бешеными созданиями, шипели и фыркали, когда к ним подходили, сердито ворчали и выразительно били хвостом о землю, а если кто-то приближался на шаг ближе, подбегали к решетке и становились в оборонительную позу, как почти всегда делают дикие кошки в дурном расположении духа.
        Пампасская кошка (Oncifelis colocolo) от всех других кошек отличается самыми ясными продольными полосами. По серовато- серебристому меху выступают темные или бледные ржаво-бурые полосы, которые разбегаются по всему туловищу сверху и спереди, вниз и назад и повторяются на груди и шее в виде поясов, а на ногах в виде колец. Уши снаружи светло-бурые, по краям темно-бурые, а в середине грязновато-белого цвета. Хвост такого же цвета, как спина, и к концу имеет 4-6 темных колец. На ногах проходят 6-7 ржаво-красных полос по желтоватому фону; на нижней части туловища по бледно-желтоватому фону тянутся неправильные светло-бурые полосы. Благодаря цвету и красоте рисунка меха пампасская кошка принадлежит к самым красивым видам семейства кошачьих. Большие самцы достигают 120-130 см длины, из которых 30 см составляет хвост. Высота в плечах 30-35 см.

Пампасская кошка (Oncifelis colocolo)
        Пампасская кошка обитает в пампасах Южной Америки и в Патагонии вплоть до Магелланова пролива; особенно часто встречается она на берегах Рио-Негро. Добычей ей служат небольшие грызуны, которых в пампасах очень много*. Ее все считают безвредным животным, приносящим даже пользу. О жизни ее в неволе я ничего сообщить не могу. В европейские зоологические сады она попадает очень редко.

* Пампасская кошка охотится в основном на земле (на грызунов и гнездящихся на земле птиц), на деревья забирается редко.

        Камышовый кот, хаус, или болотная рысь (Felis chaus), "кошка джунглей", как ее называли английские натуралисты, достигает в длину 90 см, из которых 22-37 см приходятся на хвост; высота в плечах - 35-40 см, вес 6-9 кг. Довольно богатый мех имеет разнообразную основную окраску, от желто-серой до серо-бурой. Рисунок состоит из темных поперечных полос, которые отчетливее выступают на передней стороне шеи, на боках и ногах. Хвост сверху украшен 6-9 темными полукольцами и на конце черный. Уши снаружи серо-желтые, внутри рыжевато-желтые, ноги буро-рыжеватые, их нижняя сторона светло-бурого цвета. Глаза зеленовато-желтые. У некоторых животных полоски очень неясны и даже совсем пропадают, особенно в зрелом возрасте. В Индии иногда встречаются совершенно черные особи.
        Болотная рысь широко распространена. Она живет в большей части Африки, особенно южной и восточной в Нубии (на северо-востоке Судана), Египте, в южной и западной Азии, Персии, Сирии, в районах вокруг Каспийского моря, в Индии и от Гималаев до Цейлона, на востоке вплоть до Бирмы. В Гималаях она поднимается до высоты 2500 м, а может быть и выше (местные особи имеют более густой и длинный мех). Она была хорошо известна древним египтянам, ее даже бальзамировали, как и домашнюю кошку, помещая ее трупы в священных местах.
        Я несколько раз встречал болотную рысь в долине Нила. В Египте она не представляет редкости, ее только нечасто удается заметить. В этой стране почти нет значительных лесов, в которых могло бы прятаться хищное животное, поэтому ему приходится искать другое убежище. Обширные хлебные поля, раскинувшиеся на местах, заливаемых Нилом в половодье, и не подвергающиеся искусственному орошению, служат главным ее убежищем. Кроме того, болотная рысь живет на больших равнинах, покрытых более или менее густой, высокой, режущей осокой; наконец, желанным местом обитания для нее являются сухие места среди камышей, а также и тростниковые чащи, которые тянутся по берегам каналов и окаймляют поля. Те же самые условия она предпочитает в Индии*.

* Излюбленными местами обитания хауса в Южной России являются камышовые плавни в дельтах рек и по берегам степных озер. Прекрасно плавает и часто ловит свою добы чу (различных мелких позвоночных) прямо в воде.

        Болотная рысь охотится за добычей и днем и ночью. Она дерзко приближается к деревням, причем особенно привлекают ее большие сады. Чтобы заметить болотную рысь или по крайней мере ее следы, нет надобности долго бродить. Если внимательно осматривать окраины хлебных полей, межи и дороги, ведущие через них, то ее можно видеть довольно часто. Она, как настоящая кошка, тихо и неслышно крадется между растениями, которые обычно почти совсем скрывают ее, время от времени останавливается и прислушивается. По-видимому, она, во всяком случае днем, более руководится слухом, чем зрением, так как уши ее даже при величайшем покое находятся в постоянном движении. Малейший шум тотчас изменяет их положение: болотная рысь поднимает голову, ее уши коротким быстрым движением направляются в сторону шума, все тело прижимается к земле и как бы исчезает в траве, и животное, как змея, ползет к своей добыче, которая по большей части бывает поймана. Иногда случается видеть, как из осоки, в которой, кажется, нет ни одного живого существа, сильным прыжком выскакивает вверх какое-то животное и в следующее мгновение снова исчезает: это болотная рысь сделала воздушный прыжок за какой-нибудь птицей, которую спугнула. Добыча ее состоит преимущественно из мышей и крыс, затем из мелких наземных и тростниковых птиц, а именно из степных кур, жаворонков, ржанок, камышевок и других. В садах она крадет у крестьян кур и голубей, на полях подкрадывается к зайцам, а на окраинах пустыни - к тушканчикам. На более крупных животных она, как говорят, не нападает никогда; человека, по-видимому, тоже боязливо избегает. Тем не менее арабы боятся ее, как очень злого животного, и этот страх передался европейцам. Мой слуга не осмелился выстрелить в прекрасную болотную рысь, которую он спугнул в хлебах. Раненая и доведенная до крайности болотная рысь умеет хорошо защищаться. Это испытал на себе, между прочим, один из слуг Дюмихена, который дал по болотной рыси два неточно направленных выстрела, а затем хотел схватить раненое животное. Это последнее вовсе не стало ждать приближения врага, а прямо бросилось на него, крепко вцепилось когтями и так изодрало ему руку, что плохому стрелку пришлось целые месяцы страдать вследствие неудачной охоты.
        В Индии кошка джунглей считается злобной и опасной, вроде нашей дикой кошки; полагают, что приручить ее можно лишь в исключительных случаях. Раненые зверьки не раз нападали на стрелявших. По-видимому, эти хищники в то же время очень дерзки, так как известны случаи, когда кошки джунглей утаскивали на глазах охотников только что застреленных ими павлинов*.

* В России хаусы пользуются "услугами" охотников, подбирая в камышах подстреленных, но не найденных уток; на промысле ондатры таскают попавшихся хаусов из капканов.

        И в Индии болотные рыси любят населенные местности, где производят большие опустошения среди домашних птиц, умерщвляя их из одной кровожадности. В Индии кошка джунглей мечет, говорят, два раза в год по 3-4 детеныша**.

* * В России камышовый кот размножается один раз в году.

        Пойманные болотные рыси редки в наших зоологических садах: я видел их не более пяти штук. Они ведут себя, как и другие дикие кошки, злобно и бешено, если попадают в неволю старыми или если с ними дурно обращаются, и, напротив, спокойно и добродушно, если они попали под власть человека детенышами и воспитывались с любовью.
        Обыкновенная рысь (Lynx lynx)*** встречается часто.

* * * Рысь наиболее обычная дикая кошка в нашей стране и самая "северная" представительница семейства. Длина тела рыси до 108 см (у крупных самцов), короткий хвост всего 20-30 см, вес 8-20 кг. Рысь населяет преимущественно лесные биотопы, но самые различные: от сухих широколиственных лесов в субтропиках Кавказа до горной сибирской тайги. Распространена по всей северной Евразии, везде, где есть достаточно обширные лесные массивы.

        Лишь в копенгагенском музее я узнал, какой величины может достигать рысь, так как в немецких коллекциях были животные лишь средних размеров. Вполне взрослая рысь, по крайней мере, такой же величины, как те леопарды, которых приходится видеть в наших зверинцах; она только несколько короче и ноги ее длиннее. Длина тела не менее 1 м, а может достигать и 1,3 м, длина хвоста 15-20 см, вышина у загривка до 75 см. Самец рыси может достигать веса в 30 и даже, как мне говорили в Норвегии, 45 кг. Животное отличается чрезвычайно сильным, плотным сложением, сильными ногами, мощными лапами, напоминающими лапы тигра или леопарда; все это уже с первого взгляда указывает на большую силу рыси. Уши довольно длинны, заострены и оканчиваются кисточкообразным пучком черных, густых, торчащих волос длиною в 4 см. На толстой верхней губе находится несколько рядов жестких и длинных усов. Густой мягкий мех одевает тело и удлиняется на морде в виде бороды, которая свешивается двумя концами по обе стороны головы и вместе с ушными кисточками придает "лицу" рыси своеобразный вид. Цвет меха сверху рыжевато-серый, перемешанный с беловатым; на голове, шее, спине и боках мех густо усажен рыже-бурыми или серо-бурыми пятнами; нижняя сторона тела, внутренняя сторона ног, передняя часть шеи, губы и круги вокруг глаз белого цвета. Морда рыжеватая, ухо внутри покрыто белыми волосами, на наружной стороне - черными и бурыми. Хвост по всей длине равномерно и одинаково густо усажен волосами; конец его, занимающий почти половину всей длины, черного цвета. Летом мех короче и более рыжеватый, зимой длиннее и скорее светло-серого цвета. Самка, по-видимому, отличается обычно от самца более рыжим цветом и менее ясными пятнами; новорожденные детеныши беловатые. Глаза бронзово-желтого цвета с круглым зрачком.
        Рысь была известна древним, но в Риме ее показывали гораздо реже, чем льва или леопарда, так как уже в то время было очень трудно добыть ее живой. Та, которую показывали во времена Помпея, была привезена из Галлии. О жизни рыси на свободе, по-видимому, ничего не знали и потому с ней связано много суеверий. "Нет ни одного животного, - говорит старый Геснер, передавая рассказы древних, - которое имело бы такое же острое зрение, как рысь: по словам поэтов, она проникает своим взглядом сквозь непрозрачные предметы, как, например, стены, дерево, камень и тому подобное. Напротив, если держать перед ней блестящий предмет (зеркало), то она начинает чувствовать ненависть к своему лицу и умирает от этого". В мифологии древних германцев рысь играла приблизительно такую же роль, как кошка; вероятно, именно она, а не кошка, должна считаться животным богини Фрейи, которое везет ее колесницу.
        Еще в средние века рысь обитала постоянно во всех больших лесах Германии, вызывая общую ненависть и упорное преследование. В конце XV столетия она, по словам Шмитта, считалась в Померании самым вредным хищником. "Так как рысь, - говорится в одном старом узаконении, - всего вреднее, то ее должно прилежно преследовать в зимнее время, ловить сетями и стрелять". С тех пор число рысей в Германии постоянно уменьшалось и в настоящее время это животное можно считать истребленным.
        Современная область распространения этого хищника начинается с Карпат; отсюда она простирается на восток и на север, в Россию и Скандинавию*.

* В Финляндии рысь истреблена и там теперь встречаются особи случайно заходящие из соседних областей России. В России, к счастью, эта красивая кошка все еще сравнительно обычна даже в густонаселенных ооластях.

        Здесь она встречается вплоть до северной границы сплошных лесов. Рысь населяет всю восточную Сибирь, где местность гориста и покрыта лесом, и часть Азии, вплоть до Туркестана и Гималаев, где она встречается, в частности, в долине верхнего Инда. Тибетскую рысь, которая живет не в лесах, а в скалах, Блейт считал особым видом, главным образом на основании более чалого цвета и некоторых отличий меха; Блэнфорд, напротив, считает такое выделение ее в особый вид безосновательным.
        Условием для постоянного пребывания этого хищника являются обширные сплошные леса, богатые чащами и вообще труднодоступными местами и населенные разнообразной дичью. По словам Нолькена, которому мы обязаны лучшим описанием образа жизни рыси, это животное показывается в редких лесах лишь в исключительных случаях, и именно зимой, чтобы охотиться в таком лесу за зайцами. В противоположность волку, который из года в год ведет бродячую жизнь, рысь часто подолгу держится одной и той же области, обходит ее во всех направлениях, в одну ночь уходит за целые мили, нередко без всякого страха держась проезжих дорог, осмеливаясь приближаться к деревням и даже посещать одиноко лежащие дворы, но через несколько дней возвращается обратно в свою область, чтобы снова исследовать ее.
        Обыкновенно рысь, подобно своим родичам, живет поодиночке; там, где она встречается чаще, как, например, в Лифляндии, бывает "распределена" так, что на область в 25 квадратных километров приходится приблизительно по четыре или пять особей.
        По строению тела и душевным качествам рысь, по-видимому, не уступает никакой другой кошке. Необыкновенно сильное туловище при высоких ногах и превосходно развитые органы чувств показывают, что этот хищник прекрасно вооружен. Рысь очень вынослива при ходьбе, она движется лишь шагом или кошачьей рысью, но никогда не прыжками, пока ее не принуждает к этому необходимость, но в случае надобности делает поистине изумительные прыжки; она довольно хорошо лазает и, кажется, легко плавает. Из ее чувств, несомненно, выше всего стоит слух, и кисточка на ее ушах может поэтому считаться вполне заслуженным украшением. Едва ли хуже слуха зрение, хотя новейшие наблюдения и не подтвердили ранее сложившееся мнение о необыкновенной зоркости рыси. Напротив, обоняние, как и у всех кошек, слабое: по крайней мере, рысь не может чуять на значительных расстояниях и, наверное, не может отыскать какую-либо дичь с помощью одного лишь обоняния*.

* Существуют свидетельства /кропления рысью мелких копытных. Однако это, несомненно, уникально редкие события. Обычно рысь охотится "по-кошачьи", бросаясь на жертву из засады и в случае неудачи почти не преследуя ее.

        Она обладает развитыми вкусовыми ощущениями, о чем говорит выказываемая ею любовь к лакомству. Что касается чувства осязания, то рыси, находящиеся в неволе, довольно ясно демонстрируют, что они в этом отношении не уступают своим родичам из семейства кошачьих. Чувство осязания проявляется в тонкой чувствительности при каждом движении, а также и при отыскивании и поедании уже найденной и умерщвленной добычи. Усы на морде просто необходимы рыси, как и другим кошкам; она непременно ощупывает ими все, с чем ей приходится иметь дело. Духовные качества этого хищника всегда ставились высоко. "Рысь вообще хищное животное, подобное волку, но гораздо хитрее", - говорит старый Геснер. И, по-видимому, он совершенно прав, так как и все новейшие исследователи описывают ее как чрезвычайно осторожное, осмотрительное и хитрое животное, которое никогда не теряет присутствия духа и из всякого положения старается и умеет извлечь выгоду.
        Прежние наблюдатели сравнивали голос рыси с воем собаки, но эта характеристика совсем неверна. Я слышал лишь крик рысей в неволе и должен сказать, что их голос очень трудно поддается описанию. Он громок, криклив, высок и отдаленно сходен с голосом влюбленных кошек. "Я много раз, - говорит Оскар фон Левис, - слышал крик не только моей ручной рыси, но и диких рысей ночью в уединенных лесах. Но никогда нельзя было найти в голосе рыси хотя бы отдаленное сходство с голосом собаки. Крик рыси представляет собой скорее звук, сопровождающийся как бы плачем и ревом; он начинается высокой нотой и оканчивается глухо и низко; по звуку он более похож на рев медведя. Причиной крика у моих ручных и свободно бегавших рысей были голод и скука. Ворчание и фырканье, при которых животные высоко выгибали спину, были всегда знаком ярости и готовности защищаться. Тихое, тонкое, кошачье, бесконечно тоскливое мяуканье моя рысь издавала, алчно и кровожадно наблюдая за голубями и курами или гибкими движениями подкрадываясь к дичи. Продолжительное мурлыканье и ворчание, издаваемые в то время, когда животное чувствовало себя хорошо (если, например, его гладили рукой), были такие же, как у домашней кошки, только более грубые и резкие".

Рысь (Lunx lunx)
        По словам Нолькена, рысь - чисто ночной хищник; с наступлением дня она прячется и, если ей не помешают, то лежит до наступления темноты, чем существенно отличается от волка, который по большей части снова начинает бродить уже около полудня. Для своего логовища она выбирает расщелину скалы или лесную чащу, иногда и большую яму, даже нору лисицы или барсука. Когда она хочет спрятаться или лечь, то обыкновенно подходит по какой-нибудь дороге к выбранной чаще и бросается в лес несколькими широкими прыжками. Если дорога проходит около самой лесной чащи, рысь иногда так далеко прыгает в нее, что снаружи вовсе не видно ее следов. Всегда она выбирает самые густые леса, например, чащу молодого хвойного леса, не особенно заботясь о происходящем вокруг движении. На основе наблюдений за поведением рыси на свободе и в неволе можно заключить, что она весь день по возможности лежит на одном месте. Она полуспит, как домашняя кошка, которая тоже обыкновенно дремлет целые часы кряду, но тем не менее замечает все, что делается вокруг нее. Тонкие чувства защищают рысь и во время такой дремоты от какого-либо неожиданного нападения. Я не раз убеждался на примере рыси, которую держал, что чувство слуха у нее было обостренным даже в то время, когда она казалась погруженной в самый глубокий сон. Малейший шорох заставлял ее поворачиваться в ту сторону, откуда слышался подозрительный шум, а закрытые глаза тотчас же открывались, если шум становился сильнее.
        С наступлением сумерек рысь делается бодрой. Днем она кажется неподвижной, как изваяние; с наступлением вечера она сама жизнь и движение, но пускается на поиск добычи лишь ночью, часто останавливается и прислушивается, как кошка, которой надо перейти через открытое место, кажущееся ей небезопасным. По мере возможности рысь держится своего прежнего пути. Зимой она, по-видимому, делает так постоянно и именно ступает самым точным образом на свой старый след. Смешать ее следы со следами другого зверя может разве что человек, вовсе не знающий этого животного; след рыси велик, но не соответствует ее несоразмерно большим лапам: он больше, чем след волка, замечательно кругл и, так как нет отпечатка когтей, спереди туп; шаг относительно короток. Таким образом, следы тянутся полосой, которую легко узнает каждый, кто хоть раз видел следы рыси. Переходя с места на место и возвращаясь обратно, рысь ступает на старые следы; так же обычно поступают и несколько рысей, выходящих на охоту вместе.
        Благодаря оригинальному сложению рыси, каждое ее движение кажется странным, в известном смысле даже неуклюжим. Мы привыкли видеть, что кошка — невысокое длиннохвостое млекопитающее и что движения ее соответствуют коротким ногам, то есть равномерны, не отрывисты, мягки и потому мало заметны. Рысь двигается иначе. Она, видимо, ступает твердо и шагает широко по сравнению с другими кошками. И хотя ей недостает отваги родичей, она вовсе не уступает им в ловкости, искусно лазает и превосходит всех других в быстроте и продолжительности движений, хотя вовсе не принадлежит к самым лучшим бегунам. На какие движения она способна, можно яснее всего видеть на свежевыпавшем снегу, там, где она бросалась на добычу*.

* Рысь - неплохой бегун на короткую дистанцию. Поэтому она довольно часто начинает охоту с расстояния до жертвы в 9-10 прыжков. Если атака сразу не удалась, кошка пробегает еще некоторое расстояние, делая с десяток коротких прыжков, но затем останавливается и бросает преследование.

        В довольно подробном отчете об охоте, когда была убита в горах Гарц последняя рысь, сказано: "Самое замечательное было то, как рысь в ночь на 17 марта поймала зайца; это было совершенно ясно видно по следам. Заяц сидел на опушке молодой еловой чащи, примыкавшей к большой поляне. Рысь подкралась к нему из чащи, вероятно, с подветренной стороны, но заяц, должно быть, рано заметил это и с возможной быстротой побежал по поляне. Рысь настигла его девятью громадными прыжками, футов по 13 в среднем. Хищник, следовательно, гнался за дичью как собака, и, как видно было по следам, зайцу не помогли прыжки в бок - его обыкновенное средство спасения. От бедняги нашли лишь задние лапки". Чтобы рысь несколькими прыжками преследовала дичь - это вообще редкое исключение. При всех нападениях, которые проследил Фрауенфельд, хищник не преследовал добычу, а тотчас же после неудачного прыжка спокойно шел дальше, как будто бы ничего не случилось. Нолькен, которому не раз удавалось находить места, где рысь подкрадывалась и откуда она бросалась на добычу, тоже никогда не наблюдал, чтобы она делала более трех или четырех широких прыжков; он говорит, что рысь никогда не преследует ускользнувшую от нее добычу.
        Добычей рыси может служить, по-видимому, каждое животное, которое она способна каким-либо образом осилить. От мельчайших млекопитающих и птиц до косули или глухаря и дрофы едва ли какое-либо живое существо застраховано от ее нападений (на оленей, лосей и кабанов решаются нападать лишь очень сильные рыси). Крупную дичь рысь решительно предпочитает мелкой; так, например, мышей она. по-видимому, не ловит: по крайней мере, Нолькен никогда не замечал, исследуя ее однообразный прямой след, чтобы она обращала внимание на мышей. Тем не менее я полагаю, что и мышонок, пересекающий ей дорогу, не спасется от нее. Чтобы испытать ловкость рысей, я часто бросал особям, которых держал, живых воробьев, крыс и мышей, но ни разу не наблюдал, чтобы какое-нибудь из этих мелких животных могло ускользнуть от когтей хищника**.

* * Рысь охотится на разных млекопитающих и птиц, предпочитая более крупных (до известных пределов). На равнинах рысь питается в основном зайцами, но если появляется возможность охотиться на копытных средней величины, рысь быстро переключается на этот источник корма.

        На севере, где благородных оленей мало, а мелкой дичи много, рысь приносит относительно мало вреда; напротив, в странах умеренного пояса она становится одинаково ненавистной и охотнику, и пастуху, так как душит гораздо больше животных, чем ей нужно для еды. Она лишь слизывает с добычи кровь и поедает самые лакомые кусочки, оставляя остальное волкам и лисицам. Здесь она крайне редко возвращается к падали, между тем как в бедной дичью Лифляндии она, по словам Нолькена, очень охотно ест ее и даже предпочитает на некоторое время залечь близ нее, оставив другую охоту*.

* Рысь менее других кошек склонна есть падаль. Убив косулю или северного оленя, рысь может питаться ими в течение полутора недель, если они раньше не протухнут. Однако она не мастер прятать остатки своей трапезы, и они часто становятся добычей "нахлебников": колонков, лис и т. д. Росомаха, взяв на себя роль "северной гиены". часто следует за рысью и отгоняет ее от только начатой добычи. Из-за этого рысь там, где охота для нее не представляет трудностей, убивает копытных почти ежедневно.

        Скотоводству в Лифляндии она причиняет мало вреда, хотя надо иметь в виду, что весь скот там загоняют перед вечером и поэтому она не имеет возможности похитить добычу из стад. Совершенно иное замечается в местностях, богатых дичью и стадами. В швейцарских Альпах рысь, по словам Шинца, подстерегает барсуков, сурков, зайцев, кроликов и мышей, подкрадывается в лесах к косулям, на скалах к сернам, ловит глухарей, рябчиков и горных тетеревов и хищнически забирается в стада овец, коз и телят. Богатый косулями парк может быть опустошен рысью, которая умеет долго укрываться от мстительного свинца охотника; в самых многочисленных стадах овец и коз она истребляет более одной десятой. Рысь, которая была поймана лесничим Виммером в Лихтенбергском лесу около Розенбаха, питалась преимущественно косулями и зайцами, но также нападала на серн и однажды ночью растерзала семь овец, в чем сначала подозревали медведя**.

* * Не исключено, что цифры сильно завышены, и к тому же рыси приписаны чужие грехи, чтобы оправдать охоту именно на нее.

        Истину установил охотник, основываясь на виде нанесенных ран. Как-то рысь растерзала восемь овец, но даже не тронула их мяса. Такие случаи нередки. Согласно Бехштейну, одна рысь умертвила за ночь тридцать овец; по Шинцу, другая за короткое время умертвила до сорока овец; по Чуди, третья, которая свирепствовала в горах Сунтали летом 1814 года, загрызла более 160 овец и коз. Нечего удивляться поэтому, что охотник и пастух одинаково стремятся как можно скорее поймать или убить рысь.
        О размножении этого хищника не имеется достаточных данных. Говорят, что рыси обоего пола собираются вместе в январе - феврале, причем несколько самцов часто с громким криком сражаются из-за самки. Через десять недель после спаривания самка рожает двух, самое большее трех детенышей в глубоко скрытом логовище — расширенной барсучьей или лисьей норе, под нависшей скалой, между удобными корнями дерева и в тому подобных скрытых местах. Некоторое время детеныши бывают слепыми, а когда вырастут, мать кормит их мышами и мелкими птицами, учит охотиться и вообще готовит их к последующей хищнической жизни.
        Содержащиеся в неволе рыси безусловно могут быть причислены к самым привлекательным кошкам. Я несколько раз держал рысей, однажды даже нашу и канадскую рысь вместе, наблюдал несколько других в различных зоологических садах и поэтому могу говорить на основании собственного опыта. По сравнению с другими представителями семейства кошачьих рыси кажутся угрюмыми, упрямыми и ленивыми; они лежат, как отлитые из меди статуи, почти без движения, половину дня на одном и том же месте. Каждое действие они выполняют с серьезным достоинством, разумным размышлением и железным спокойствием. Никогда они не позволят себе, подобно другим кошкам, с жадностью прыгать за добычей, напротив, они спокойно и пристально смотрят на брошенный им кусок мяса, медленно приближаются к нему, схватывают его с быстротой молнии, учащенно и сильно виляют при этом своим коротким хвостом и едят, по-видимому, так же умеренно и спокойно, как благовоспитанный человек, не больше и не меньше, чем им нужно, и с пренебрежением отворачиваются от остатков.
        Не только вследствие большого вреда, который рысь причиняет в охотничьих парках или на пастбищах Альп, но и ради удовольствия, которое получает истинный охотник, на рысь охотятся всюду, где она встречается. На севере каждую зиму на нее устраивается массовая охота. Охотятся четырьмя способами: с помощью капканов, снабженных хорошей приманкой; подражая голосу дичи - косуль и т.п.; путем облавы и, наконец, с помощью гончих. Расстановка капканов мало эффективна, так как рысь хотя и твердо держится известного ей удобного пути, но проходит слишком большое расстояние, чтобы можно было рассчитывать на верный успех; при этом она очень осторожно избегает ловушек, нередко достает из капкана приманку, не попадаясь, как правило, сама. Пойманная рысь впадает в беспримерную ярость, даже в настоящее бешенство. "Тем, кто ловит в капкан живых рысей, - говорит Кобелль, - часто случалось быть свидетелями их ярости, особенно если в капкан попадала лишь одна передняя лапа. По большей части рысь, стремясь освободиться, обрывает себе когти на свободной лапе и ломает клыки. Вернее могла бы привести к цели приманка путем подражания голосу животных, за которыми рысь охотится (косули, зайца или кролика), хотя на севере, по словам Нолькена, этот способ никогда не применяют.
        Об охотах облавой столь же подробно, сколь и дельно, рассказывает Нолькен. "По большей части, - говорит он, - рысь легко окружить; однако иногда это представляет некоторые затруднения. Во время самого загона приходится действовать совершенно иначе, чем при охоте на лисицу. Лишь немногих животных можно так легко гнать, как лисицу; напротив, нет животного, которое было бы труднее гнать, чем рысь. Это обусловливается совершенно различным характером обоих животных. Рысь пугливый и осторожный хищник, но она в высокой степени обладает спокойствием и рассудительным присутствием духа, свойственными всем кошкам. Она избегает человека, но не боится шума. Поэтому-то часто устраивает свое логовище около самой проезжей дороги. Необходимо, следовательно, проходить по самой чаще: идя лишь по редкому лесу, ее вряд ли вспугнешь. Но надо иметь много загонщиков, иначе игра в прятки может тянуться без конца, и если кого-нибудь трудно увидеть, то это именно рысь. Стрелки должны быть особенно внимательны в то время, когда загонщики уже почти прошли: если рысь выйдет, то появится по большей части как можно позднее. Она идет по чаще почти всегда шагом, бесшумно скользя, как кошка, и очень легко и с быстротою молнии поворачивая назад".
        Охота с гончей привлекательнее и вернее, чем охота с загонщиками. Для этого необходима хорошая, по возможности сильная и быстрая собака, годная для охоты на зайца; если к тому же она обладает свойством какое-то время гнать молча, то удовлетворяет всем требованиям охоты на рысь. Важнее всего, однако, быстрота; с медленной ищейкой тут ничего не поделаешь. Рысь умеет делать петли, возвращаться назад, прыгать в сторону; она взбегает по стволам наполовину упавших деревьев вдоль всего дерева и оттуда сильным прыжком бросается в сторону, в кусты, употребляет бесконечное множество других хитростей, чтобы обмануть собаку. По отношению к медлительному псу ей это в большинстве случаев удается, даже если сама и не идет особенно быстро. Она быстро бежит вообще лишь в том случае, если быстрая собака следует за ней по пятам и сильно беспокоит ее; имея дело с медлительной собакой, она вовсе не торопится, так как хорошо сознает свое превосходство в скорости. Лишь резвая собака может заставить ее покинуть чащу. Если слышно, что собака лает на месте, то охотникам следует поспешно приблизиться, осторожно подкрадываясь, чтобы не спугнуть рысь, остановившуюся на земле. Если рысь взобралась на дерево, то прежде всего ловят собаку и лишь затем стреляют, чтобы не дать собаке схватить еще, быть может, живого врага и подвергнуться таким образом большой опасности". По наблюдению одного из слуг вышеупомянутого превосходного охотника, рысь, защищаясь от собак, бросается на спину, пускает в дело все четыре лапы с большой ловкостью и часто с полным успехом*.

* Одиночная собака может получить от рыси непреодолимый отпор и даже быть сразу убитой. Для того чтобы успешно взять рысь, ей должны быть противопоставлены 3—5 хорошо обученных собак.

        Обыкновенно рысь боязливо избегает столкновений с человеком; но если она ранена или загнана в узкое место, то храбро и отчаянно нападает на него и становится при этом вовсе не ничтожным противником. "В последних числах февраля, - рассказывает швед Аберг, - я нашел следы рыси. Так как эта местность часто посещалась волками, я надел на собаку попонку, усеянную гвоздями. После 2-3-часовой охоты рысь устала и остановилась недалеко от березы, где собака и лаяла на нее, пока я не подошел и не выстрелил, однако не совсем удачно. Выстрелить из другого ствола было невозможно, так как рысь одним прыжком бросилась на собаку. Началась жестокая борьба, которую я постарался прекратить своим вмешательством. Это удалось мне настолько, что рысь оставила собаку, но зато вцепилась когтями мне в поясницу. Когти ее показались мне очень острыми и неприятными, я сильно рванулся, стараясь оторвать от себя зверя, но вместо этого упал лицом в снег. Животное, не желавшее выпускать своей добычи, очутилось на мне; но собака спасла меня от незваного гостя и продолжала драться до тех пор, пока рысь, наконец, не сдалась. Собака сильно пострадала и, если бы попона не защищала ее грудь и шею, наверное, не вышла бы из этой битвы живой".
        Шкура рыси принадлежит к числу ценных сортов меха; самыми красивыми и большими считаются шкуры скандинавских рысей. Сибирь ежегодно доставляет около 15 000 шкур, Европейская Россия и Скандинавия - около 9000. Шкуры восточносибирских рысей (особенно светлые), по словам Радде, идут исключительно в Китай; большой спрос на них существует у пограничных народов Монголии.
        Мясо рыси всюду считалось и считается вкусной дичью. В конце XVI века граф Георг Эрнст фон Хеннеберг, по словам Ландау, послал двух рысей, убитых его охотниками, в Кассель ландграфу Вильгельму. "Мы посылаем их Вашей милости, — пишет он, - хорошо сохраненными и надеемся, что они, благодаря продолжающейся еще зиме, могут быть доставлены Вашей милости свежими. Дружески просим Вашу милость благосклонно принять их и скушать на здоровье вместе с супругой Вашей и молодыми господами и желаем, чтобы Вы нашли их вкусными". Кобелль, из книги которого я заимствую эти данные, замечает, что еще во время Венского конгресса 1814-1815 годов часто подавалось на стол жаркое из рыси, а в 1819 году было отдано приказание поймать рысь для баварского короля, так как эта дичь должна была служить ему средством против головокружения. "В Лифляндии тоже, - пишет мне Оскар фон Левис, мясо рыси охотно едят и даже высоко ценят многие, не только из рабочих классов, но и из высшего общества. Оно нежное и светлого цвета, похоже на лучшую телятину и не пахнет слишком сильно дичиной; его можно сравнить с мясом глухаря. Жители берегов Амура, а также все посещающие их монгольские и маньчжурские купцы считают его, по словам Радде, особенно вкусным, и даже женщинам позволено есть его, в противоположность мясу тигра".
        В южной Европе рысь заменяется несколько меньшим ее родичем, леопардовой, или пиренейской рысью (Lynx pardimts)*. Прекрасный самец, убитый моим братом Рейнгольдом, врачом при посольстве в Мадриде, был длиной не менее 1 м, причем 15 см приходилось на хвост. Основной цвет довольно яркий рыжевато-серый; рисунок состоит из черных полос и рядов пятен. По общей окраске леопардовая рысь более похожа на сервала, чем на нашу рысь.

* Пиренейская рысь почти не уступает обычной рыси в размерах и отличается несколько более легким сложением и короткой шерстью. Населяет покрытые кустарниками и сухими лесами горы в Португалии и Южной Испании.

        До настоящего времени не могли еще достаточно точно определить область распространения леопардовой рыси. По указаниям некоторых наблюдателей, она охватывает всю южную Европу и, следовательно, заключает в себе три южных полуострова. Особенно часто встречается это животное на Пиренейском полуострове. "Здесь, - пишет мне мой брат, - оно встречается всюду, где есть сплошные леса, особенно часто там, где розмарин и кусты вечнозеленого дуба образуют чащи, в которых рысь, оставаясь по возможности невидимой и неслышной, может заниматься своей охотой. По моим наблюдениям, она чаще всего встречается в Эстремадуре, в горах, отделяющих Старую Кастилию от Новой, следовательно, на Сьерра-де-Гата, Беньяо-де-Франсиа, Сьерра-де- Гвияга, Сьерра-де-Гредос и Сьерра-де- Гвадаррама, далее в Арагоне, в южных Пиренеях и их отрогах, в Астурии; но она обитает также и в южной Испании, например, в Сьерра-Неваде и Сьерра-Морене и в виде отдельных экземпляров попадается даже в малонаселенных горах Мурсии и Валенсии. Леопардовая рысь встречается близ самого Мадрида и других городов. Поблизости от столицы она поселилась в королевском саду Прадо, ухоженном охотничьем парке, и простирает свои разбойничьи набеги нередко до самого города. В Эскуриале она посещает сады монастыря, хотя благодаря высокой стене может прокрадываться сюда лишь через сточные трубы и потому иногда попадается в поставленные здесь капканы"*.

* На большей части ареала рысь исчезла полностью; к настоящему времени сохранилось не более I 000 этих кошек. Охраняются законом в местах обитания.

Пиренейская рысь (Lunx pardinus)
        "По своему поведению леопардовая рысь представляет, по-видимому, точную копию своего северного сородича. Она точно так же умеет отлично прятаться и при малейшей опасности прокрадывается, столь тщательно прячась, что неопытному наблюдателю или охотнику лишь редко может представиться случай видеть ее. Благоприятные обстоятельства, в которых она живет, позволяют ей пребывать непосредственно вблизи людей. Главная пища ее состоит из диких кроликов, которыми Испания, как известно, богаче любой другой страны Европы, и лишь крайне редко она нападает на мелких домашних животных. Не приходится также слышать жалоб на то, что она причиняет заметный вред более крупной дичи. Пока в местности, где она обитает, есть кролики, она охотится на них и не заботится о другой добыче. Опустошив уже "освоенную" ею область, рысь направляется в другую, богатую кроликами.
        "В начале марта самка леопардовой рыси мечет 3-4 детенышей, обычно в труднодоступной глубокой расщелине скалы. Если это логовище откроет или близ него появится человек, мать переносит детенышей в другое скрытое место. Охотники, которые находили рысят, опасаясь столкновения с матерью, не решались тотчас же брать их. Когда они возвращались затем на это место, логовище оказывалось пустым. Детеныши, ставшие самостоятельными и научившиеся охотиться, остаются при матери до осени и, вероятно, отделяются от нее лишь при ближайшей течке.
        Большую часть леопардовых рысей подстреливают во время облав, отдельных рысей убивают случайно в ходе охоты на кроликов, других приманивают, подражая крику кролика; последний способ, как правило, дает хорошие результаты. На облавах охотник должен с напряженным вниманием следить за появлением хищника. Рысь показывается вскоре после начала гона перед линией стрелков, но и здесь умеет превосходно прятаться. Открытых мест и больших дорог она всегда избегает и скорее рискнет проскользнуть возле самого охотника, чем хоть на мгновение покажется на открытом месте. Превосходный слух все время доставляет ей точные сведения о состоянии облавы, и потому стрелок, не умеющий стоять тихо и без движения, тщетно будет ждать ее. Еще занимательнее приманивание рысей, для чего служит дудка, которая издает звуки, очень напоминающие кролика. Охотник отправляется в кроличий садок, где он подозревает присутствие рыси, выбирает здесь скалистое или густо обросшее кустами место и замечает время, когда у крестьян бывает сиеста, а потому на большом пространстве царит тишина. Хорошо спрятавшись за камнями или в кустах, он начинает время от времени дудеть; если поблизости находится рысь, то приманка почти всегда имеет успех. Уже после первого звука хищник выходит из логовища и приближается, беспрерывно двигая ушами и глазами и беззвучно крадучись, чтобы схватить предполагаемую добычу.
        Мясо рыси во всей Испании считается большим лакомством, причем не исключительно среди простонародья, а и среди образованных классов. Оно белого цвета и, как говорят, похоже по вкусу на телятину. Я никогда не мог решиться отведать его. Шкура рыси в большом ходу и употребляется преимущественно для шитья курток и шапок, которые особенно часто носят лица, принимающие участие в бое быков, кучера омнибусов, цыгане и другие люди, занимающиеся лошадьми. В один Мадрид ежегодно доставляется около 200-300 шкур леопардовых рысей, убитых в ближних горах".
        Степная рысь, или каракал (Lynx caracal)*, - прекрасное животное, длина тела которого равняется 65-75 см, длина хвоста 25 см, высота плеч 40 - 45 см.

* Каракал - красивая кошка, сходная с настоящими рысями пропорциями тела и формой ушей. Длина тела 65-85 см, высота в холке до полуметра. Каракал населяет пустыни и сухие саванны. Распространен в Средней Азии, на Ближнем Востоке и почти по всей Африке. Питается зайцами, грызунами и птицами, последних в прыжке часто хватает на лету. В Азии каракалы стали крайне редкими животными и нуждаются во всемерной охране.

        От других рысей каракал отличается тонким телом, высокими ногами, длинными, узкими, заостренными ушами, которые, как у всех северных представителей рода, снабжены большими кисточками, и плотно прилегающей шерстью. Каракал - настоящее дитя степи и пустыни, он хорошо приспособлен к их условиям. Фигура у него худощавее и тоньше, чем у его северных сородичей, ноги выше, что позволяет ему особенно быстро бегать, уши относительно большие и приспособлены к тому, чтобы прислушиваться на далеких расстояниях. Цвет его шерсти - цвет пустыни, темно- или светло-серовато-желтый, без пятен; лишь на горле и на брюхе он приближается к беловатому и прерывается большим черным пятном на верхней губе, а также черными полосами, которые тянутся от края носа к глазу. В зависимости от местности, где живет каракал, его окраска бывает то темнее, то светлее, вероятно, соответственно цвету почвы, так что можно встретить у него все оттенки от буланого до буровато-рыжего. Гармония окраски с окружающей средой обнаруживается у него столь же отчетливо, как у всех других кошек. Каракал имеет на шкурке пятна, лишь позднее он их лишается полностью. Пятнистое животное, крадущееся по одноцветной песчаной почве пустыни, в светлую ночь легче могло бы быть замечено.

Каракал (Lunx caracal)
        Область распространения каракала велика. Он населяет всю Африку, а также южные страны Азии, включая Индию, притом преимущественно районы пустынь и степей; лесов он избегает совершенно. В Индии он, по словам Блэнфорда, нигде часто не встречается и вовсе не водится на Малабарском берегу, в Бенгалии и в восточных Гималаях. О жизни его на свободе мы знаем еще очень мало. Шпарман утверждает, что каракал ночью подкрадывается к птицам, а днем стаями охотится на более крупных животных, но оба сообщения лишены всякого основания. Как уверяли меня жители южной Нубии, эта "кошка пустыни" живет поодиночке и довольствуется охотой на мелких млекопитающих и птиц, но подстерегает также, подобно индийским каракалам, и более мелких антилоп, которым без особого труда перекусывает шейные артерии. По словам Тристрама, в оазисах северной Сахары каракал нежелательный посетитель курятников, где он производит большие опустошения. По мнению всех охотников восточного Судана, каракал - крайне злобное существо*.

* Подобно рыси, каракал быстрый бегун на короткой дистанции, где он может догнать даже зайца-песчаника, но долго бежать он не может. Поэтому, как и прочие кошки, скрадывает добычу, сидя в засаде. Активен преимущественно в сумерках и ночью, днем же прячется в тени под кустами или скалами.

        С учетом его небольших размеров каракала можно назвать самым сердитым и неукротимым видом этого рода семейства. Я часто наблюдал его в неволе, но никогда не мог найти в нем привлекательной стороны. Стоит только подойти к клетке, в которой он лежит, по-видимому, спокойно, чтобы тут же возбудить его гнев. Он сердито вскакивает и с фырканьем бросается на зрителя, как бы желая разорвать его своими острыми когтями, или же ложится на землю в самом заднем углу своей тюрьмы, прижимает свои длинные уши, оттягивает губы, фыркает и ворчит без конца. При этом его сверкающие глаза с такой бешеной злобой смотрят на человека, что нельзя винить древних за то, что они приписывали этим глазам даже волшебную силу. Несмотря на злобность характера, каракал все-таки поддается приручению. Приручали ли его древние египтяне, которые прекрасно изображали его на своих памятниках и бальзамировали, остается под вопросом, но из различных рассказов древних путешественников следует, что, по-видимому, некоторые азиатские народы издавна дрессировали для охоты наряду с гепардом и каракала. "У татарского царя есть, говорят, леопарды и рыси, которых он использует для охоты, пишет Геснер, повторяя, вероятно, данные Марко Поло. И поныне в Индии, где каракала считают вполне приручаемым, его дрессируют для ловли мелких оленей, антилоп, лисиц, зайцев, павлинов, журавлей и более мелких птиц. Некоторые индийские князья держали каракалов в довольно большом числе для охотничьих целей, так как они во многих отношениях считаются более пригодными для этого, чем гепарды. Любимое удовольствие в некоторых районах Индии заключается, по словам Блейта, в том, чтобы биться об заклад, сколько птиц могут задушить каракалы за очень короткое время. Их выпускают на стаю голубей, сидящих на земле, и самый проворный каракал успевает задушить часто до дюжины голубей. Тот, чья добыча больше всего, - победитель, и его хозяин получает приз.
        На мысе Доброй Надежды еще в XVIII столетии высоко ценили шкуру каракала, так как приписывали ей целебные свойства против ломоты в конечностях и подагры. Такие шкуры за хорошую цену продавались и в Европе. В настоящее время этот товар почти совершенно исчез с нашего рынка.
        "В некоторых частях североамериканских штатов Мэн и Нью-Гэмшпир, - рассказывает Одюбон, - есть пространства, которые прежде были покрыты большими деревьями, но, опустошенные впоследствии огнем, представляют ныне крайне печальный вид. Насколько хватает глаз, видишь во всех направлениях высокие, почерневшие, прямые стволы. Ветви, наполовину обгоревшие и обуглившиеся, наполовину сгнившие и истлевшие, покрывают землю. Между этими остатками и возник новый растительный мир; природа снова начала заменять уничтоженное и на некоторых пространствах образовался густой подлесок. Тот, кто вступает в такой лес, с трудом пролагает себе путь: здесь нужно то перелезать через стволы, то проползать под ними или идти по одному из упавших, чтобы избежать встречающихся препятствий. В таких лесах охотнику, внимание которого привлекали до сих пор лишь дикие индейки и другие птицы, случается видеть, как большое млекопитающее медленно и неслышно движется, стараясь спрятаться от неприятного нарушителя тишины. Сведущий человек узнает в нем рысь, которая достаточно хитра для того, чтобы с возможной поспешностью отступить перед своим опаснейшим врагом. Случается, что животное, лежа на толстой ветви, закрытое густой листвой, пропускает охотника мимо себя, не делая ни одного движения и вообще ничем не обнаруживая своего присутствия. Внимательно устремив на врага глаза и уши, оно замечает каждый его шаг, как бы оценивает каждое его действие и ни малейшее движение не выдает напряженного внимания хитрого хищника11.
        Тот вид, который изображает нам писатель-художник - не что иное, как канадская рысь (Lynx canadensis)*, один из важнейших пушных зверей Америки. Вполне взрослый самец достигает общей длины 1,15 м, из которых около 13 см приходится на хвост, при высоте плеч около 55 см; следовательно, канадская рысь несколько меньше нашей рыси. Мех длиннее и гуще, чем у европейского вида, борода и кисточки на ушах более развиты, отдельные волосы мягки и на конце окрашены иначе, чем при основании. Буроватый с серебристо-серым цвет - преобладающая окраска; пятна почти незаметны на спине, а на боках отмечены слабо. Нос мясного цвета. Летом шерсть имеет более рыжеватый оттенок, зимой более серебристо-белый.

* Канадская рысь заменяет обычную рысь в таежных лесах Канады и севера США. Она очень похожа по размеру и пропорциям на своего азиатского сородича и ведет сходный образ жизни. Некоторые ученые считают ее лишь расой обыкновенной рыси.

        Область распространения канадской рыси охватывает север Америки, на юг простирается до Великих озер, на запад до Скалистых гор. Живет она в лесистых краях. Образ жизни такой же, как у нашей рыси. По описанию Ричардсона, полярная рысь отличается трусостью и не отваживается нападать на более крупных млекопитающих, а охотится лишь за зайцами и мелкими грызунами или птицами.

Канадская рысь (Lunx canadensis )
        От человека и собак она всегда бежит; если ее остановят, то она ощетинивается при нападении, как все кошки, грозно фыркает, но ее легко тем не менее победить, даже убить палкой. Благодаря тому что она не очень опасна, за нею усиленно охотятся. Одюбон, который подробнее описывает животное, считает данные Ричардсона отчасти ошибочными. Он описывает эту рысь как сильное, хорошо "вооруженное" животное, которое умеет защищаться. Один экземпляр, который я держал в неволе, подтверждает его взгляд: со зверьком не приходилось шутить.
        Канадская рысь вместе с обитающей в Америке рыжей рысью (Lynx rufus) - самые полезные дикие кошки, так как их шкуры используются во многих случаях. Уже в сороковых годах XIX века, по словам Ломера, в Европу ежегодно привозилось от 30 до 40 тысяч шкур. Так как за несколько последних лет рысьи меха снова вошли в моду и для охоты были открыты новые места, то ввоз поднялся до 86 900 (в 1888 г.) штук. Мясо рыси в Америке едят; однако Одюбон говорит, что для него хороший кусок заднего окорока бизона гораздо вкуснее, чем мясо рыси, как бы оно ни было приготовлено.
        Вслед за рысями поговорим об охотничьих леопардах, или гепардах (Асinопух juhatus). У них кошачья голова, кошачий длинный хвост, а тело собачье; собачьими кажутся и длинные ноги, лапы которых лишь до известной степени можно сравнить с лапами кошек. Существует, правда, аппарат для втягивания и выпускания когтей, но эти мускулы так малы и слабы, что когти почти всегда торчат наружу и потому притуплены от трения, как у собак. Зубы в общем сходны с зубами других кошек, но клыки сжаты с боков, как у собак.
        Современное состояние наших сведений не дает еще нам права решить, можно ли гепардов разделить на несколько видов. Некоторые исследователи принимают без колебания, что африканские и азиатские охотничьи леопарды принадлежат к одному виду; другие выделяют и различают виды. Решение этих спорных вопросов не имеет для нас никакого значения, так как образ жизни, нравы и привычки всех охотничьих леопардов в главных чертах, по-видимому, одни и те же*.

* Все виды ныне сведены в один вид - Ас'топух jubatus. В некоторых популяциях гепардов у одной самки могут рождаться сразу и обычные, пятнистые, и полосатые котята.

        Гепард очень худощав, ноги гораздо выше, чем у настоящих кошек, голова мала и скорее вытянута, как у собак, чем округлена, как у кошек; уши широки и невелики, глаза отличаются круглым зрачком, мех довольно длинен и взъерошен, особенно на спине; основной цвет меха - очень светлый желтовато-серый; на этом фоне находятся черные и бурые пятна, которые на спине тесно сближены и даже почти сливаются между собой, продолжаясь на брюхе и даже отчасти покрывая хвост, ближе к концу его соединяясь между собой в кольца. Длина тела достигает, по Жердону, 137 см, длина хвоста 76 см, высота в загривке 76-84 см.
        Гепард водится во всей юго-западной Азии и в Африке**.

* * Гепард распространен в пустынях и сухих саваннах Средней Азии, Ближнего Востока и всей Африки. В настоящее время азиатский гепард практически исчез. В ряде мест Африки гепарды относительно обычны.

        "Охотничий леопард, - пишет А. Вальтер, - обыкновенен в Персии и Туркестане. Постоянной северо-западной границей его распространения служит восточный берег Каспийского моря и северная часть плато Устюрт, между Аральским и Каспийским морями. Горы и леса северо-западной Персии преграждают ему доступ в Закавказье". Он встречается на большей части полуострова Индостан, но, по словам Блэнфорда, не севернее Ганги; наверное, он не встречается также на Малабарском берегу; по Сандерсону, его почти не знают уже в Майсуре***.

* * * В Индии гепарды исчезли уже в XIX е. Последние сообщения о встречах гепардов в Туркмении относятся к 1960-м годам.

        Гепард - степное животное, которое должно добывать себе пищу более быстротой, чем силой. На вид это нечто среднее между собакой и кошкой. Движения гепарда существенно отличаются от движений кошек. Правда, он умеет ползти, плотно прижавшись к земле и согнув длинные ноги, но и это он делает скорее по-лисьи или по-волчьи, чем по-кошачьи. По сравнению с кошкой гепард ступает твердо и делает большие шаги. Если он ускоряет свое движение, то бежит как борзая собака; ее он напоминает и тогда, когда делает большие прыжки, так как он не только совершает несколько прыжков и затем останавливается, но иногда передвигается прыжками на значительном расстоянии. Одной способностью, свойственной большинству кошек, он не обладает вовсе: гепард не в состоянии лазать и если ему надо добраться до высокого предмета, то ему приходится ограничиваться одним, правда, очень большим, прыжком. Умеет ли он также плавать, на это нет указаний ни у одного наблюдателя. Голос его тоже совершенно своеобразен. Гепард подолгу мурлыкает, как домашняя кошка, только несколько грубее и глубже; в раздражении он фыркает, как и его сородичи, так же свирепо щелкает зубами и издает при этом глухое ворчание; кроме того, он издает еще своеобразные жалобные звуки, которые Блейт сравнивает с блеянием козы.
        Пища охотничьего леопарда состоит главным образом из небольших жвачных животных, которые водятся на его родине; ими он умеет овладевать очень ловко. Любимейшую его добычу составляют антилопы; леопард и встречается чаще всего поблизости от тех мест, которые они предпочитают. Обычно он живет между скал на невысоких холмах. Знатоки утверждают, что на не очень больших расстояниях леопард - самое быстрое из всех млекопитающих*.

* На короткой дистанции гепард развивает скорость до 112 км/час (иногда указывается даже цифра 148 км час), однако такой темп он может держать не более нескольких сотен метров. Охота для гепарда - более трудное дело, чем для других крупных кошек. Тонкие длинные ноги его плохо приспособлены для удержания крупной добычи, а короткие клыки не дают возможности быстро задушить жертву, которая, даже схваченная за горло, имеет еще шанс вырваться или нанести гепарду травму. Поэтому гепард очень придирчив в выборе потенциальной жертвы. Если атака не удалась, гепард долго приходит в себя от пережитого напряжения, прежде чем вновь начать охоту. Такова истинная цена "охотничьего искусства" гепарда, по краг/ней мере, когда он охотится в одиночку.

        Но он пользуется и хитростью, чтобы добраться до своей добычи. Заметив стадо пасущихся антилоп или оленей, гепард прижимается к земле и ползет, как змея, беззвучно, но быстро, чтобы жертва не успела его заметить. При этом никогда не подкрадывается с наветренной стороны, лежит тихо и без движения, как только вожак стада поднимает голову, чтобы осмотреться. Подкравшись как можно ближе, выбирает животное, стоящее удобнее всего, и с бешеной быстротой устремляется на него, гонится за бегущим, ударами лапы по ногам сбивает его на землю и хватает за горло. Если он может подкрасться лишь на расстояние хорошего ружейного выстрела, то и тогда, полагаясь на свою быстроту, не колеблясь преследует бегущую жертву. Зоолог Мэк Мастер как очевидец рассказывает, что один гепард, который мог незаметно приблизиться к антилопе лишь на 200 шагов, тем не менее догнал и свалил ее на протяжении менее 500 шагов. Тот же зоолог и Бальдвин рассказывают на основании собственного опыта, что охотничий леопард, вначале быстрый как стрела, скоро устает при более продолжительном беге, и лошадь быстро догоняет его. Он старается тогда спрятаться и лишь редко оказывает серьезное сопротивление, когда всадники колют его с седла копьями.
        Прирожденная хитрость и способность к охоте побудили человека к попытке воспользоваться охотничьим искусством этого животного. С помощью примитивной дрессировки охотничий леопард стал прекрасным охотничьим животным, которое едва ли уступает благородному соколу. Во всей Ост-Индии его считают прекрасным помощником на охоте. Персидский шах получает охотничьих леопардов из Аравии и держит их в особом доме. Иозеф Барбаро видел в 1474 году у князя Армении 100 охотничьих леопардов. В Европе тоже использовали гепарда для охоты. Доктор Конрат Геснер слыхал от кого-то следующее: "Король Франции держал леопардов двух родов, которые отличались лишь величиной. Больший был величиной с теленка, несколько ниже, но зато длиннее; меньший же имел размеры собаки. Иногда, когда король хотел потешиться, сторож брал на охоту меньшего леопарда. Привязав его на цепь, он сажал его на подушке, сзади на лошадь. Затем леопарда спускали с цепи и пускали перед ним зайца, которого он тотчас ловил, делая несколько больших прыжков, и разрывал на части. Когда же охотник или сторож снова хотели привязать леопарда, приходилось подходить к нему задом, чтобы леопард не мог видеть лица человека, предлагать ему кусочек мяса, просовывая его между ногами, и этим задабривать зверя; потом его привязывали на цепь, гладили, отводили, к лошади, на которую он сам без труда вспрыгивал и занимал свое место". Что это описание может относиться лишь к гепарду, не подлежит никакому сомнению. Австрийский государь Леопольд I, император Священной Римской империи, получил в подарок от турецкого султана двух дрессированных гепардов, с которыми часто охотился. Монгольские ханы часто брали с собой на большую охоту до 1000 гепардов. Еще и теперь некоторые князья в Индии содержат этих животных. Особые люди занимаются их дрессировкой и их использование на охоте предполагает присутствие очень опытных охотников, которые занимают приблизительно такое же почетное положение, как наши прежние сокольничьи. Можно представить, как дорого обходится это охотничье удовольствие.
        Гейглин подтверждает свидетельства старых путешественников, что гепарда в прежнее время дрессировали для охоты и в Абиссинии, а Гартман указывает на точность известного изображения алжирского бедуина с ручным гепардом, которого он собирается спустить на пасущееся вдали стадо газелей. Фондер-Деккен уверял меня, что видел у арабов северной Сахары ручных и обученных охотничьих леопардов. В северо-восточной Африке, по наблюдениям моим и других путешественников, это животное в настоящее время больше не используется для охоты.
        В Индии гепарду перед охотой завязывают глаза, сажают на привязь из тонкой веревки, помещают на легкую двухколесную телегу. Затем отправляются в те места, где водятся олени или антилопы и стараются, насколько возможно, приблизиться к какому-нибудь стаду. Обычно даже самые пугливые животные телегу подпускают гораздо ближе, чем пешеходов, поэтому к стаду можно подъехать шагов за 200 или 300. Как только охотники достаточно приблизились, они снимают с глаз гепарда повязку и выразительными жестами и тихим подуськиванием обращают внимание зверя на добычу. Едва животное ее завидит, как в нем просыпается инстинкт к охоте и во всей полноте обнаруживается его естественная хитрость. Изящно, невидимо и неслышно выползает гепард из телеги, осторожно крадется к стаду, пока оно не обращается в бегство или он сам не будет уверен в успешности охоты. Если нападение удается, гепард хватает добычу за горло и валит на землю. Хозяин подбегает, перерезает добыче горло, собирает вытекающую кровь в деревянный сосуд, дает ее гепарду и снова завязывает ему глаза. Впрочем, по наблюдениям Винья и Гамильтона, не все гепарды подкрадываются к добыче; некоторые сразу гонятся за ней, приноравливая свои движения к движениям преследуемого животного, подобно ему идут рысью или галопом, пока не решатся наконец напасть. Более 500 шагов гепард, видимо, и не гонится; обычно он пробегает лишь половину этого расстояния, а повалив добычу, останавливается и в крайнем возбуждении несколько минут ходит взад и вперед, после чего прислужник снова забирает его.
        Не всегда удается заполучить намеченную добычу. Когда принц Уэльский в 1875-1876 годах объезжал Индию, ему, конечно, предоставили лучших охотничьих леопардов, но охоты тем не менее были не всегда удачны. Два гепарда, спущенные из телеги, правда, поймали по антилопе, но третий, которого подвели к стаду на 60 шагов, прекратил гон после напрасного преследования самца антилопы на расстоянии 500 шагов. Рюппель, один из спутников принца, так описывает казусы на королевской охоте. "Один гепард, спущенный на антилопу, вместо нее погнался за собакой. Собака обернулась, и гепард обратился в бегство. Рысь (вероятно, каракал) была натравлена на лисицу, но эта последняя выказала храбрость и собралась дать отпор рыси, однако в конце концов рысь и лисица посмотрели друг на друга и мирно разошлись. Даже выпущенных зайцев рыси не всегда хотели преследовать; напротив, соколы по всем правилам искусства убивали каждого зайца, на которых их выпускали".
        Должно казаться очень странным, что крайне мало известно о жизни на свободе этой кошки, которую так часто приручают; даже о ее размножении почти ничего неизвестно. Я напрасно расспрашивал об этом кочевников в Африке; эти люди, которые отлично знают гепардов, могли сказать мне только, что их ловят силками и, несмотря на первоначальную дикость, в короткое время приручают. Стерндаль рассказывает несколько больше о гепардах Индии. По его словам, детеныши, за исключением черной полоски на носу, чисто-серого цвета; однако можно ясно заметить будущие крапины, удалив верхние волосы. Он говорит далее, и все его товарищи по профессии согласны с ним, что для охоты никогда не дрессируют детенышей, а ловят для этого лишь взрослых животных, так как, по мнению индийцев, детеныши лишь при полной свободе и под руководством старых гепардов могут стать хорошими охотничьими животными*.

* Сроки размножения гепарда в природе не известны, возможно, различны в разных местах. Беременность 84-95 дней, детенышей в помете 2—4. Новорожденные котята не имеют пятнистого рисунка, на спине у них шерсть длиннее, чем на других частях тела, и имеет серебристо-белый цвет. Подросшие детеныши до 2-3 лет остаются с матерью, да и позже долгое время могут держаться и охотиться вместе.

        Наблюдения Жердона, во всяком случае, не противоречат этому. Он удачно обучил охоте на добытых для этой цели антилопах своего воспитанного с юности, очень ручного гепарда, который скоро стал своевольно нападать на овец и ослов, причем часто терпел неудачи. Гепард хотя и гнался за ними и догонял убегавшую добычу, не относился к охоте "серьезно", не всегда сваливал преследуемое животное и некрепко держал добычу. Может быть, его и удалось бы приучить к этому, но хозяину пришлось прекратить воспитание, так как он должен был уехать по служебным делам.
        По словам туземцев, гепард наедается лишь раз в три дня, но до отвала, и прячется тогда в своем логовище, чтобы спать и переваривать пищу. На третий день он отправляется к определенному дереву, куда приходят и другие животные того же вида, чтобы здесь играть, царапать кору и точить когти. В этом рассказе должна заключаться известная доля правды, так как около таких хорошо известных деревьев его и ловят способом, который Стерндаль описывает со слов очевидца. Английский охотник сопровождал туземцев к известному дереву. Здесь, шагов на 12 вокруг было укреплено на земле на деревянных гвоздях множество петель, какие употребляются для ловли антилоп. Затем охотники спрятались за своего рода плетнем из ветвей, поставленным в 80 шагах, и стали внимательно караулить. Когда солнце стало садиться, на расстоянии около 500 шагов показались четыре гепарда - два больших и два меньше, вероятно, одно семейство; они гонялись друг за другом, играли. Скоро подбежали к дереву; большие гепарды находились далеко впереди и тотчас запутались лапами в петлях. Охотники подбежали, бросили попоны на головы пойманных, связали им ноги и надели кожаные покрывала на головы, причем один неловкий туземец был сильно укушен в руку. Самка оказалась гораздо непокорнее самца. Пойманных отвезли в деревню на подъехавших телегах, запряженных быками. Здесь воспитание их началось с того, что женщины и дети изо дня в день, смеясь и болтая, находились около них, чтобы прежде всего приучить их к человеческому голосу. Приблизительно через 6 месяцев подготовки они становятся годны для охоты и покупаются любителями за хорошую плату. Их никогда не держат в клетках, а всегда, как собак, на привязи.
        В наших зоологических садах и зверинцах гепард редко живет долгое время**. Он, правда, не более требователен к пище, чем другие представители того же семейства, равные ему по ее личине, но нежнее и менее вынослив. При суровой погоде он очень страдает, не менее терзает его и пребывание в тесной клетке. Тепло и возможность свободно двигаться - необходимые условия его благополучия; но в зоопарках и зверинцах соблюдать их трудно. При неблагоприятных условиях гепард по большей части скоро хиреет. Насколько мне известно, он еще не размножался в неволе в Европе; в Индии, по-видимому, этого тоже не случалось.

* * В настоящее бремя гепарды в большом числе живут во множестве зоопарков и сафари-парков по всему миру и успешно в них размножаются.