Семейство мартышковые

        (Cercopithecidae)*

* Самое обширное семейство узконосых обезьян, включает около 13 родов и свыше 80 видов. Зубная формула мартышковых такая же, как у человекообразных обезьян и человека.

        Тонкотелые обезьяны представляют, как показывает их название, тонких и стройных обезьян с длинными, тонкими конечностями и очень длинным хвостом, с маленькой высокой головой, голым лицом, укороченной мордой и небольшими защечными мешками**.

* * Защечных мешков у тонкотелых обезьян нет.

        Седалищные наросты у них очень малы. На заднем коренном зубе нижней челюсти пять бугорков. Скелет их по тонкости костей напоминает скелет гиббонов. Пальцы рук длинные, но большой палец передних рук укорочен или недоразвит и не пригоден для хватания. Шерсть удивительно тонкая, цвет ее всегда приятный; на голове волосы значительно удлинены. Очень замечательно строение желудка: своими перетяжками и происходящим вследствие этого разделением на отделы он несколько напоминает желудок жвачных, а еще более - желудок кенгуру. По исследованиям Оуэна и других, он разделяется двумя перетяжками на три части, из которых средняя в свою очередь представляет двойной ряд подразделений * * *. Гортанный мешок различной величины существует у всех видов.

* * * Зеленая листва занимает в рационе тонкотелых обезьян гораздо большее место, чем в рационе мартышковых, отсюда усложненное строение пищеварительной системы. развитая бактериальная микрофлора в кишечнике, желудок из нескольких камер. Вопреки названию некоторые тонкотелые обезьяны весьма "пузаты", поскольку им все время приходится набивать объемистый желудок столь грубым и малокалорийным кормом, как листья.

        Южная Азия, Цейлон и острова Зондского архипелага - родина тонкотелых обезьян. Здесь они живут более или менее многочисленными стадами в лесах, охотнее всего вблизи рек, а также около сел и плантаций, и так как их почти всюду щадят, то живется им необыкновенно хорошо. Чтобы в немногих словах дать общую картину их жизни на свободе, я, прежде чем описывать замечательные виды отдельно, дам общий очерк их жизни, основываясь на словах Теннента и Уэллеса.
        В родных лесах тонкотелые обезьяны обыкновенно встречаются обществами, состоящими из 20-30 особей; большей частью они заняты поиском плодов и почек. Крайне редко случается заметить их на земле, и то лишь в том случае, когда они отыскивают упавшие на землю любимые плоды. Туземцев они нисколько не боятся и даже проявляют по отношению к ним величайшую беззаботность; напротив, увидев необычно одетого европейца, они несколько минут пристально смотрят на него и затем убегают как можно скорее. Точно так же возбуждает их любопытство и появление собаки; но при этом они не ограничиваются наблюдением за ее движениями, а выдают себя криком. Будучи испуганы, они часто прячутся в ветвях деревьев и делают это так искусно, что общество их, которое только что лакомилось на вершине пальмы, в самое короткое время становится невидимым. Если же они не считают себя в безопасности, то обращаются в бегство и обнаруживают при этом такую быстроту, ловкость и умение прыгать, каких едва достигают другие представители этого семейства. Они делают громадные прыжки с ветвей одного дерева на нижележащие ветви другого, причем ветвь, на которую они перепрыгнули, низко пригибается от тяжести их тела и, разгибаясь, снова подбрасывает их вверх; кроме того, они обладают способностью менять направление движения во время самого прыжка, чтобы в случае надобности схватиться за более удобную ветвь и бежать дальше. По замечанию Уэллеса, очень интересно наблюдать, как за вожаком, отважившимся на прыжок, с большей или меньшей быстротой следуют и остальные мартышки. Нередко случается при этом, что одна или две обезьяны не могут решиться на прыжок, пока остальные не скроются из виду. Тогда они в совершенном отчаянии, из страха быть покинутыми, бросаются в воздух, ломают тонкие ветви и часто даже падают на землю. Там, где их не беспокоят, они становятся назойливыми, появляются на домах или около них и причиняют различным образом вред; случается даже, что они бывают опасными для детей. Теннент рассказывает, что ребенок одного европейского пастора, оставленный легкомысленной кормилицей перед домом без присмотра, подвергся нападению тонкотелых обезьян, и они так измучили и искусали его, что он от этого умер. Пища обезьян состоит из различных растений, плодов всякого рода, какие они только могут разгрызть, почек, листьев и цветов. Главную пищу, по словам Теннента, составляют бананы. Однако, по-видимому, они еще более любят некоторые цветы, например цветы красного гибискуса, и поедают их в необыкновенно большом количестве - полезное указание для тех, кто вздумал бы держать в неволе этих обезьян.
        Сингалезцы говорят, что никто никогда не находил еще в лесу трупа такой обезьяны. "Кто увидел белую ворону, гнездо рисовой птицы, прямую кокосовую пальму или мертвую обезьяну, - говорят они, - тот может быть уверен, что будет жить вечно". Это народное поверье несомненно происходит из Индии, так как там одной из наиболее выдающихся тонкотелых обезьян воздают божеские почести. И все убеждены, что всякий, кто вздумал бы отдыхать на могиле такой обезьяны или хотя бы на месте ее смерти, должен умереть и что даже погребенные кости ее могут принести несчастье. Поэтому каждый, кто собирается там строить дом, обращается к знахарям и удостоверяется с помощью их "искусства", что на месте, выбранном для дома, никогда не околевала обезьяна.
        Из тонкотелых обезьян прежде всего заслуживает внимания гульман, лангур или хануман (Semnopithecw entellus), священная обезьяна индусов. Это самая обыкновенная обезьяна, встречающаяся в большей части Индостана, и область распространения ее все увеличивается, так как она не только пользуется защитой и покровительством человека, но в некоторые местности ее нарочно ввозят. Вся длина взрослого самца равняется, по Эллиоту, 1,57 м, а по Жердону, иногда даже 1,72 м, из которых по крайней мере 97 см попадают на необыкновенно длинный хвост с пучком волос на конце. Вес обезьяны 9-11 килограммов. Цвет меха желтовато-белый; цвет голых частей темно-фиолетовый. Лицо, кисти и ступни в тех местах, где они покрыты волосами, и жесткий хохол, свешивающийся над глазами, черного цвета, короткая борода желтоватого. Распространение этой обезьяны, так хорошо известной в Индостане, как это ни странно, до сих пор с точностью не определено. По словам Блэнфорда, ее нет в Пенджабе и Синде, она водится лишь к востоку от них, в южном Раджастане, в Гуджарате, Бомбее, в средних штатах, в юго-западном Бенгале и в Ориссе, может быть даже южнее Годавери. Гуттон утверждает, что священная обезьяна не водится к востоку от Хугли и к северу от Ганга и что экземпляры, которых видели в этих местностях, привезены людьми. Напротив, Блэнфорд уверяет категорически, что эта обезьяна встречается в А уде, а также и вообще у подножия Гималайских гор*.

* Гульман распространен по всему Индостану, обитает также на Цейлоне, по долинам рек проникает в южный Тибет, в Гималаях встречается до высот 4000 м.

Гульман, лангур или хануман (Semnopithecus entellus)
        Гульман занимает не последнее место среди бесчисленных божеств индусов и пользуется этой честью с незапамятных времен. Великан Раван, рассказывает древнеиндийская сага, похитил Ситу, супругу Шри-Рамы, и унес ее в свое жилище на остров Цейлон; но обезьяна освободила пленницу из неволи и отвела ее к супругу. С тех пор она приобрела славу героя. Много рассказывают о ее душевной силе и быстроте. Одним из самых ценных плодов - манго - люди также обязаны гульману, который украл его из сада великана. В наказание за кражу его приговорили к сожжению; кто приговорил, этого предание не указывает, но гульман погасил огонь и обжег себе при этом лицо и руки, которые так и остались черными. Таковы причины, заставившие браминов боготворить гульмана.
        Уже много лет тому назад эту обезьяну наблюдали в ее отечестве, но именно поэтому мы позднее всего познакомились с ней. Полагали, что такое обыкновенное животное часто привозилось в Европу, а потому и не заботились о том, чтобы набить чучело гульмана и переслать в Европу. Кроме того, убить священное животное трудно или, вернее, опасно, так как одни только маратхи не почитают гульмана, а почти все остальные индийцы ухаживают за ним, охраняют и защищают его, как только могут. Европеец, осмелившийся напасть на неприкосновенное животное, должен опасаться за свою жизнь, если он единственный белый среди легко- возбуждающейся толпы туземцев. Обезьяна эта считается священной. Одно индийское царственное семейство считает себя потомками этой обезьяны, и члены его носят титул "Хвостатый Рама", так как родоначальник фамилии, говорят они, был снабжен этим, для людей бесполезным, придатком. Португальский вице-король Индии Константин де Браганца достал обезьяний зуб из сокровищ одного цейлонского князя и вскоре к нему явилось особое посольство от короля Пегу, предложившее ему около 250 тысяч рублей золотом за эту драгоценность. Такой большой суммы, конечно, никто никогда не предлагал за зуб; тем более кажется удивительным, что европейцы не приняли этого предложения. Вице-король собрал своих советников, и они старались уговорить его принять эту значительную сумму; но один священнослужитель оказался против на том основании, что такой торг может укрепить туземцев в их суеверии; ревнителю благочестия удалось настоять на своем. В сущности это безразлично для нас, если бы таким образом не был уничтожен предмет, который мог иметь важное значение для истории индийской мифологии, а также и для естественной истории. По этому единственному зубу можно было бы определить, какой обезьяне он принадлежал. И в настоящее время почитание священного животного таково, как было прежде. Индийцы позволяют бесстыдным животным спокойно грабить сады и обворовывать дома, не предпринимая ничего против них, и очень недовольны теми, кто решается обидеть обезьян. Тавернье рассказывает, что молодой голландец, недавно приехавший из Европы, убил выстрелом из окна одну обезьяну и среди туземцев поднялось такое волнение, что их едва удалось успокоить. Они тотчас же отказались служить этому голландцу, так как были твердо уверены, что чужестранец и они вместе с ним должны погибнуть. Дювосель передает, что вначале ему было невозможно убить одну из этих обезьян, так как туземцы всегда мешали. Каждый раз, как только видели натуралиста с ружьем, они прогоняли обезьян, а один благочестивый брамин целый месяц стоял на страже в саду европейца, чтобы тотчас прогнать дорогих ему животных, лишь только чужестранец соберется охотиться за ними. Форбс уверяет, что в Дюбое число обезьян равняется числу людей. Обезьяны живут на крышах домов и совершенно невыносимы для чужестранца. Если житель города хочет отомстить за что-либо соседу, то он посыпает рисом и другим зерном крышу врага перед началом дождливого времени года, когда каждый домовладелец заботится о том, чтобы привести в порядок кровлю, чтобы она не протекала. Заметив рассыпанные зерна, обезьяны не только поедают то, что лежит сверху, но сдирают с крыши и черепицу, чтобы добраться до зерен, упавших в щели. Благодаря спешной работе в это время нельзя достать ни одного кровельщика, и таким образом внутренность дома остается открытой потокам дождя, которые и портят находящиеся в доме предметы.
        Туземцы заботятся не только о здоровых, но и о больных обезьянах. Тавернье нашел в Ахмадабаде больницу, в которую помещали на излечение обезьян, быков, коров и т.д. Все балконы домов постоянно посыпаются для обезьян рисом, просом, финиками, плодами и сахарным тростником. Обезьяны так дерзки, что не только грабят сады, но в обеденное время проникают внутрь домов и берут пищу из рук людей. Миссионер Джон уверяет, что лишь благодаря постоянной бдительности он мог защитить от этих воров свое платье и другие вещи. Раз один факир перед палаткой Гюгеля созвал обезьян, но не дал им ничего поесть. Три самые старые обезьяны так злобно напали на него за это, что он едва мог отбиться от них палкой. Народ стоял при этом не на стороне факира, а на стороне обезьян и сильно ругал его за то, что он сначала обманул, а потом еще и поколотил священных животных. Очень вероятно, что почитание обезьян стоит в связи с верованием в переселение душ. Индийцы думают, что их души поселяются после смерти в тело этих обезьян.
        Если оставить в стороне бесстыдство гульманов, то они красивые и привлекательные создания. Джон прямо говорит, что никогда не видел более красивых обезьян. Их дружелюбное отношение друг к другу, громадные прыжки пленяют каждого наблюдателя. С невероятным проворством они влезают с земли на вершины деревьев, снова кидаются оттуда вниз на землю, отламывают, точно шутя, толстые ветви, перепрыгивают на верхушки далеко стоящих деревьев и меньше чем в минуту переносятся, не касаясь земли, с одного конца сада на другой. Часто в несколько минут их собирается невероятное множество, потом вдруг исчезают, а минуты через две снова все на том же месте.
        В молодости у обезьян круглая голова и они очень умны; гульманы хорошо умеют различать, что им вредно и что полезно, очень легко приручаются, но обнаруживают неудержимую страсть к воровству. С возрастом форма головы меняется, душевные способности слабеют. Голова становится более плоской, обезьяны приобретают более звериный вид, вместе с тем умственные способности падают, склонность к одиночеству уничтожает общительность, неуклюжая сила заменяет ловкость, так что старые обезьяны мало похожи на молодых.
        Обыденное времяпрепровождение и общественная жизнь гульманов такие же, как и у других обезьян этой группы. В лесу, своем настоящем местожительстве, они составляют многочисленные стада под предводительством самца, одержавшего верх в упорных боях с соперниками*.

* Время от времени среди самцов гульманов вспыхивают сражения за право стать вожаком стаи. Новый вожак изгоняет из группы старого лидера (а также других самцов, ставших половозрелыми) и убивает всех детенышей от прежнего вожака. После потери потомства самки снова становятся готовыми к спариванию. Таким образом новый лидер закрепляет свое положение и обеспечивает наилучшие условия для своего потомства.

        Они странствуют по лесу, соседним полям и садам, грабя и истребляя больше, чем съедают, служа бичом для тех, кого обворовывают, и услаждая взоры благочестивых индусов и беспристрастных исследователей природы**.

* * За стаями гульманов нередко следуют группы оленей аксисов, кабанов, которые подбирают за обезьянами надкусанные и брошенные вниз плоды.

        Их размножение в благоприятных местностях, то есть там, где они стоят под защитой глупого поверья, так значительно, что может возбуждать беспокойство; в высоко лежащих местностях Верхней Индии они, как это доказано, скоро вымирают, если их туда ввезти: свежий горный воздух для них вреден. Блайт рассказывает, что местами полувзрослые или побежденные самцы изгоняются из стада обезьяньим султаном, заботливо охраняющим свои права на гарем, и бывают вынуждены составлять особые стада; от туземцев он слыхал, что борьбе и дракам между самцами нет конца. Говорят, что священная индийская смоковница представляет любимое жилище гульмана. Рассказывают, что под тем же деревом живут ядовитые змеи, с которыми обезьяны находятся в постоянной вражде. В этом нет основания сомневаться, но тем более нет причин не доверять следующей невинной сказке, которую многие принимают за чистую монету. Говорят, будто гульманы, найдя спящую змею, хватают ее за шею около головы, спускаются вместе с нею на землю и до тех пор бьют головой о камни, пока не раздробят ее, и тогда, радуясь удаче, бросают извивающееся и корчащееся животное своим детенышам на потеху. Уверяют также, что на этих обезьян не действуют некоторые растительные яды: доза стрихнина, которая умертвила бы всякое другое животное такой же величины, не производит на них никакого действия.
        О подвижности гульманов Жердон говорит следующее: "Они скачут с изумительной ловкостью с ветви на ветвь и в случае необходимости делают поистине поразительные прыжки. Я видел, как они перепрыгивали с дерева на дерево через промежутки в 20 и 30 футов, причем пролетали наискось вниз футов от 40-50. На четвереньках они тоже бегают замечательно быстро, делая по земле проворные прыжки". При этом гульманы, как сообщает Блэндфорд, загибают свой длинный хвост на спину и вперед. По словам этого автора, они никогда не встречаются далеко от воды. "Их голос, - замечает он в другом месте, - громок и его часто можно слышать, особенно по утрам и вечерам. Два самых обыкновенных звука, издаваемых ими, - это звучный, радостный, почти благозвучный крик, известного рода радостное восклицание, с которым они кидаются между ветвями, и грубый гортанный звук, издаваемый при тревоге и раздражении. Этот последний хорошо известен охотникам на тигров, с которыми, то есть охотниками, обезьяны эти, по-видимому, находятся в постоянной дружбе. Безопасно укрывшись в воздушной высоте или переходя с дерева на дерево (если тигр крадется где-нибудь), обезьяна жестами и голосом указывает охотнику, где прячется в кустах и траве хищник. Нельзя без удивления наблюдать, как эти обезьяны даже в самых отдаленных и диких местностях, видимо, считают людей своими друзьями или по крайней мере союзниками против тигра. Однако охотники ошибочно полагают, что грубый гортанный звук всегда указывает на присутствие тигра или леопарда, так как гульманы не менее часто издают его и в том случае, когда бывают чем-нибудь удивлены. Я слышал этот звук даже тогда, когда обезьяны замечали убегающего оленя, и полагаю, что они так же не приветствовали бы и внезапно появившегося человека". В общем Блэнфорд говорит, что гульман спокойнее, менее любопытен и дерзок, а также менее задорен, чем макаки. В неволе старые обезьяны становятся нередко угрюмыми и злыми.
        Гульман обнаруживает большую привязанность к своим детенышам. Дювосель рассказывал, что он подстрелил одну самку этого вида и при этом стал свидетелем поистине трогательной сцены. Бедное животное, раненное около сердца, несло на себе детеныша, оно собрало все силы, взяло детеныша, повесило его на ветвь и упало вниз мертвое. "Эта черта, - прибавляет наш автор, - произвела на меня более сильное впечатление, чем все рассказы браминов, и на этот раз удовольствие добыть такое прекрасное животное не могло заглушить во мне сожаление, что пришлось убить существо, которое перед самой смертью проявляло такое внушающее уважение чувство".
        К рассматриваемому роду принадлежат и другие замечательные виды. Очень красив чубатый тонкотел (Presbytis eomate)*, которого яванцы называют "буденг".

* Распространен в западной части о. Ява.

        Шерсть взрослого животного блестящего черного цвета, бархатистая на лице и руках, шелковистая на спине. Нижняя сторона тела, покрытая более редкими волосами, чем верхняя, представляет буроватый оттенок. Голова покрыта своеобразной шапкой волос, которые свешиваются надо лбом и торчат по бокам головы, на висках. Новорожденные детеныши золотисто-желтого цвета, и только кончики волос на нижней части спины, на верхней стороне хвоста и хвостовой кисти темные**.

* * Резкие различия в окраске шерсти детенышей и взрослых особей вообще характерны для представителей подсемейства тонкотелых обезьян. Например, у светло-серого гульмана детеныш рождается угольно-черным, у черных колобусов младенцы белые.

        Но скоро черный цвет распространяется дальше, и через несколько месяцев руки, верхняя сторона головы и кисточки на хвосте становятся черными, затем шерсть детеныша все более и более начинает походить на шерсть взрослого животного. Вся длина этой красивой обезьяны достигает почти 1,5 метра, из которых хвост составляет более половины.

Чубатый тонкотел (Presbytis comata)
        "Буденг, - говорит Горстфильд, - живет в большом числе в обширных лесах Явы. Его встречаешь большими обществами (до 50 особей) на вершинах деревьев. Интересно наблюдать такие стада на некотором расстоянии. При приближении человека они поднимают громкий крик и с ужасным шумом так неистово прыгают по ветвям, что часто отламывают толстые сухие ветви деревьев и бросают их в своих преследователей". Там и сям на Яве чубатые тонкотелы живут в полудиком состоянии пользуясь покровительством туземцев. "Я посетил, - рассказывает Ягор, - источники реки Прого, которая орошает провинцию Каду и впадает в Индийский океан. Прекрасный, чистый и очень многоводный источник вырывается из лавы, густо поросшей папоротниками; среди явайцев он пользуется большим почетом. Едва мы прибыли туда, как несколько буденгов спустились с деревьев и смело и доверчиво окружили нас. Мы накормили их маисом. Это поселение полуручных обезьян, по словам сопровождавшего меня старшины (это позднее не раз мне повторяли и другие туземцы), существует с древних времен, и число обезьян никогда не превышает пятнадцати. В этот день их было, правда, шестнадцать, так как одна старая самка имела детеныша, который висел у нее на брюхе и пугливо высовывал голову. Но как только детеныш вырастет, его принудят оставить общество, если он сам будет не в состоянии выгнать другое, более слабое животное. Эти обезьяны не терпят, чтобы их было более пятнадцати; так по крайней мере мне рассказывали все". Едва ли надо говорить, что указание туземцев было ложным. Как у большинства других обезьян, отдельных самцов прогоняют из стада, но едва ли это ведет к тому, чтобы число голов в стаде оставалось математически точно одним и тем же; этому противоречит и приведенное сообщение точного наблюдателя Горстфильда.
        "Несмотря на почитание, которым обезьяны пользуются, туземцы все-таки охотятся за ними ради меха. На этих охотах, устраиваемых обыкновенно старшинами и происходящих под их руководством, животных убивают камнями из пращей и часто уничтожают в большом количестве. Туземцы умеют просто и хорошо выделывать шкуры обезьян и употребляют их в выделанном виде, как и европейцы, на чепраки и всякого рода военные украшения; особенно ценятся те шкуры, которые чисто-черного цвета и имеют длинные, шелковистые волосы".
        В молодости чубатый тонкотел поедает нежные листья различных растений, в зрелом возрасте - дикие плоды, которые во множестве находятся в ненаселенных лесах его родины. Он, конечно, не отказывается и от животной пищи.
        Один вид легко отличается от всех других обезьян по своему носу - это носач, или кахау (Nasalis larvatus) *.

* Носач обитает только в прибрежных мангровых лесах о. Калимантан (Борнео). Другой вид рода - одноцветный симиас (N. concolor) - эндемик архипелага Ментавай, к западу от Суматры. Для носачей единственных из тонкотелых обезьян характерны крупные седалищные мозоли.

        Это странное существо совершенно похоже на тонкотелых обезьян; но выдающийся карикатурный человеческий нос, который подвижен, как хобот, и может вытягиваться вперед или втягиваться обратно, придает ему нечто в высшей степени своеобразное. Тело носача тонкое**, хвост очень длинен, конечности почти равной длины, защечных мешков нет.

* * Стройное сложение характерно только для молодых особей, взрослые, особенно самцы, имеют бочкообразную грудную клетку и объемистый живот и весят до 24 кг.

        Нос крючкообразно свешивается вниз над верхней губой; в средней части он довольно широк, на конце заострен и сверху снабжен легкой продольной бороздкой; ноздри очень велики и притом могут значительно расширяться. У молодых животных этот орган, представляющий такое замечательное строение, еще мал и притуплён и лишь у старых животных достигает значительной величины. По словам Бокка, он, однако, свойствен лишь старым самцам, но не самкам***.

* * * Огромный полый нос самца вторичнополовой признак, служит прекрасным резонатором. Он так велик, что при кормежке самцы отводят его в сторону рукой. Возможно, нос удлинился, а ноздри стали открываться вниз, а не вперед, когда предки этих обезьян перешли к жизни в затопляемых приливами лесах и возникла необходимость плавать и нырять.

        Шерсть у носача густая и мягкая; на темени волосы короткие и густые, по бокам лица и на затылке длиннее, вокруг шеи они образуют род воротника. На темени, затылке и в области плеч шерсть яркого буро-красного цвета, на спине и верхней части боков бледно-желтого, на груди и верхней части брюха светлого красновато-желтого; в крестцовой области находится пятно серовато-белого цвета. Голые внутренние поверхности рук пепельно-серые, седалищные мозоли серовато-черные. Таким образом, и эта обезьяна представляет очень яркую окраску. Взрослые самцы кахау достигают величины 1,5 метра: тело их имеет в длину 0,7 метра, а хвост - немного более. Самки не достигают такого размера, но, как говорят, способны размножаться еще до окончания роста.
        Кахау живет обществами на Борнео. О его жизни на воле мы знаем мало. Уэллес, имевший случай наблюдать нашу обезьяну в ее родных лесах, упоминает о ней лишь вскользь: "На берегах реки Симунион держалось очень много обезьян и между прочими замечательная носатая обезьяна, которая ростом с трехлетнего ребенка и имеет очень длинный хвост и мясистый нос, более длинный, чем у самого носатого человека". Вурмб пишет приблизительно следующее: по утрам и по вечерам многочисленные стада носачей собираются на деревьях и у берегов реки и поднимают вой, который звучит очень сходно со словом "кахау"; благодаря этому крику животное и получило свое название. Они очень быстры и ловки и очень хорошо прыгают и лазают. Их душевные свойства малоизвестны, однако утверждают, что эти животные очень злобны, дики и коварны и не годны для приручения. Говорят, что, застигнутые врасплох, они прячутся на деревьях, но очень мужественно защищаются против нападения. Заявления туземцев, будто кахау во время прыжков закрывают нос руками, чтобы защитить его от неприятных столкновений с ветвями, кажутся не более чем шуткой. Неизвестно, чем питается носатая обезьяна, но надо думать, что пища ее та же, что и у тонкотелых обезьян*.

* Они питаются жесткой листвой мангрового дерева и цветами пальмы Nipa fruticans.

        Говорят, что даяки ревностно охотятся за этими обезьянами ради мяса, которое, по их словам, очень вкусно. "Носатые обезьяны, - пишет мне Гаскарль, - которых привезли в ботанический сад в Бейтензорх на Яве в 1841 и 1842 годах и которые там содержались некоторое время, очень скоро умерли; впрочем, у них не было хорошего помещения, где они могли бы свободно двигаться". Неизвестно, заключалась ли в этом единственная причина их смерти; во всяком случае данные Гаскарля доказывают, что можно некоторое время держать кахау в клетке.
        То же подтверждает и Бокк в своих сообщениях о носачах: "Эти обезьяны живут в густых лесах по берегам рек, но никогда не встречаются большими стадами, а всегда по двое или трое и выбирают вершины высочайших деревьев. Их движения медленны, и их нелегко потревожить. Я вспоминаю, как однажды даяки указали мне трех носатых обезьян, которые, находясь вне выстрела, грелись на солнце на очень высоком дереве. Даяки нарочно шумели, но обезьяны не обращали на это внимания, пока я не выстрелил в них, после чего они двумя большими прыжками скрылись в густой листве". Он говорит, что обыкновенно эти обезьяны спокойно убегают, делая хорошо размеренные прыжки с ветви на ветвь, по крайней мере футов по 20 каждый. "Они питаются дикими плодами и листьями и достигают значительной величины, часто такой же, как орангутанг. Из всех обезьян, может быть за исключением орангутанга, их труднее всегда держать в неволе. Прежде всего их трудно приучить питаться рисом; кроме того, в неволе они, по-видимому, хиреют, хотя и от природы не очень подвижны. Обезьяны кажутся крайне печальными, и я часто видел, что они долго оставались в одном положении, без малейших движений; даже если их дразнили, они не делали никаких гримас и не обнаруживали признаков гнева. В Бейтензорхе господин Тейсманне показывал мне трех носатых обезьян, которых он держал более двух лет; долгое время он кормил их свежими листьями, но постепенно приучил и к рису".
        Африканские родичи тонкотелых азиатских обезьян, толстотелые обезьяны представляют тоже животных, резко бросающихся в глаза и отличающихся своеобразной окраской, странными, но красивыми гривами и другими особенностями, происходящими вследствие сильного волосяного покрова*.

* Толстотелы, или колобусы (Colobus), род, насчитывающий 10 видов. Нередко выделяют группы черно-белых колобусов (собственно Colobus). черно-красных колобусов (Piliocolobus) и зеленых колобусов (Procolobus). Брем описывает некоторых представителей первой группы.

        Точно так же, как Индия представляет более роскошную природу, чем сухая Африка, так и тонкотелые обезьяны светлее и ярче окрашены, чем толстотелые; я не хочу, впрочем, этим сказать, что последние менее красивы и приятны для нашего глаза. В общем отличительные признаки обеих групп очень незначительны. Толстотелые обезьяны отличаются от тонкотелых главным образом тем, что на передних руках у них кроме 4 развитых пальцев существует лишь зачаток большого пальца. Тело толстотелых обезьян все еще тонко и стройно, морда коротка, хвост очень длинен, тонкие конечности почти равные между собой по длине, защечных мешков нет.
        Восточный колобус, или гвереца (Colohus guereza). На мой взгляд, это самая красивая из всех обезьян. Окраска ее чрезвычайно приятная, а мех так своеобразен и вместе с тем изящен, что едва ли можно сравнивать с ним мех какого-нибудь другого животного. Заслуга открытия этого удивительно красивого создания принадлежит известному немецкому путешественнику Рюппелю, который нашел его во время путешествия по Абиссинии**, и его название, употребляемое в стране, ввел в науку.

* * Обитает не только в Эфиопии (Абиссинии), но и во многих районах Центральной Африки, как и предполагал Брем. Нередко название "гвереца" распространяют на всех колобу сов.

        Обезьяна эта была известна и раньше; уже Хиоб Лудольф упоминал о ней в своем очень ценном сочинении об Эфиопии, но к весьма недостаточному описанию он приложил еще более недостаточный и даже неверный рисунок; благодаря этому для ученых было невозможно признать эту обезьяну за отдельный вид и изобразить ее. Другой путешественник, Сельт, упоминает тоже о гвереце, но и он дает неверное описание и изображение, составленное на основании рисунка Лудольфа и обрывков шкуры гверецы, которые случайно достались ему. Рюппель видел живую гверецу и потому мог лучше всех описать ее на основании собственных наблюдений. Позднее эту обезьяну наблюдали и другие естествоиспытатели. Я сам нашел у одного туземца на нижнем течении Белого Нила шкуру гверецы, которая служила ему кисетом; от него я узнал, что далее на юге эта обезьяна вовсе не редкость. Гейглин тоже часто наблюдал ее в Абиссинии и на Белом Ниле и собрал достоверные сведения о том, что гвереца встречается и в других областях Средней Африки; отсюда можно вывести, что область распространения этого животного гораздо обширнее, чем мы обыкновенно принимаем.

Восточный колобус, или гвереца (Colobus guereza)
        Гвереца поистине красивое животное. Тело ее прекрасного бархатисто-черного цвета, и на этом фоне великолепно выделяются белые части: полоска на лбу, виски, стороны шеи, подбородок, горло и пояс, а также кайма вокруг голых седалищных мозолей и конец хвоста. На каждом белом волосе находится много бурых колец, благодаря чему мех кажется серебристо-серым. Грива, которую по-моему можно назвать поясом, перехватывающим бока, свешивается по обе стороны тела, как богатый плащ бедуина, и чрезвычайно украшает животное. Волосы этой гривы очень мягкие и тонкие и имеют значительную длину. Черный мех нижней стороны тела просвечивает местами через эту роскошную оторочку. Чистый черный цвет резко выделяется на ослепительно белом фоне, а темный цвет рук и лица так хорошо согласуется с этой окраской, что наша обезьяна вполне могла бы заслужить премию красоты. Насколько одежда гверецы эксцентрична, если можно так выразиться, настолько изящно и привлекательно все животное. Длина туловища равняется 0,7 м, длина хвоста без кисти - 0,75 м.
        Гвереца встречается, как сообщил мне Шимперт, начиная с 13 градуса северной широты во всей Абиссинии, чаще всего на высоте 2000-3000 м над уровнем моря. Здесь она живет маленькими обществами из 10-15 особей на высокоствольных деревьях, охотно селясь поблизости чистых горных текучих вод, часто около церквей, одиноко стоящих в тени священных деревьев. Один вид можжевельника, достигающий таких гигантских размеров, что наши ели и сосны показались бы перед ними карликами, по-видимому, особенно привлекает гверецу, благодаря своим ягодам, которые кажутся вкусными и нам. Гвереца в высшей степени ловкое животное, движения которого отличаются поистине удивительной смелостью и верностью. Там, где гверецу не преследуют, она. по словам Гейглина, не пуглива и мужественно лает и пищит, согнув по-кошачьи спину, на того, кто ее потревожит. Преследуемая гвереца показывается во всей своей красоте. Красиво и легко, смело и рассчитано прыгает это удивительно нарядное животное с ветви на ветвь или с высоты 15 метров вниз, а белый плащ обвевает ее тело подобно тому, как развевается вокруг всадника бурнус бедуина, летящего на арабской лошади*.

* Оторочка из длинных волос по бокам тела, пышная кисть на конце хвоста выполняют роль "парашютов", позволяя колобусам достигать столь впечатляющих результатов в прыжках.

        На землю гвереца спускается лишь в том случае, если преследователи настигают ее; в качестве настоящего древесного животного она находит все необходимое на своих любимых деревьях. Питается тем же, чем и прочие обезьяны, живущие на деревьях: почками, листьями, цветами, ягодами, плодами, насекомыми и т.п. В противоположность другим обезьянам гверецу туземцы считают безвредной главным образом потому, что она не трогает плантаций или по крайней мере никогда не производит в них больших опустошений. Возможно, что хорошему мнению о ней способствует и ее привычка селиться около церквей. Охота за гверецей представляет особые трудности. На высоких вершинах любимых деревьев она довольно обезопасена от коварных посягательств охотников. Выстрел дробью может, конечно, ранить это очень живучее животное, но лишь редко удается добыть его этим способом. Чтобы действовать наверняка, охотник должен браться за винтовку; но это оружие было до сих пор, да и теперь еще остается, для туземцев вещью, с которой они не умеют обращаться. Хорошо, что дело находится в таком положении: с винтовкой в привычной руке абиссинец, может быть, истребил бы уже эту обезьяну. В прежнее время за гверецей охотились ревностно. Считалось особенным отличием иметь щит, украшенный шкурой этой обезьяны. Щиты абиссинцев и других восточно-африканских народов продолговато-круглые и состоят из кожи антилоп или бегемотов; эту кожу покрывали спинной и боковой частью шкуры гверецы, так что грива служила украшением щита.
        В Гондаре, столице Абиссинии, за такую шкуру платили талер - сумму, за которую можно было купить 5-6 жирных овец. В настоящее время это украшение сильно упало в цене; описанные выше щиты, к счастью, больше не употребляются: я говорю - к счастью, так как надеюсь, что благодаря этому прекрасное создание впредь не будет жертвой отвратительной страсти к истреблению, которую человек всюду проявляет.
        Два вида этого рода называются королевский колобус (Colobus polykomos) и черный колобус (Colobus satanas)*.

* Ареал первого охватывает дождевые леса Западной Африки (но не о. Фернандо-По), второй помимо о. Фернандо-По (ныне — о. Биоко) обитает в Габоне и Экваториальной Гвинее.

        Первый вид, который справедливо носит название "медведеобразная обезьяна", отличается от гверецы отсутствием белой бороды, место которой занимает полоса длинных, клочковатых, грубых волос желтоватого цвета с примесью черного, а также более длинной шерстью на всем теле и белым хвостом. По величине и образу жизни он похож на гверецу, но живет в западной Африке и на острове Фернандо По. Туземцы часто предлагали Пехуель-Леше купить эту обезьяну; но так как предлагаемые экземпляры были уже слабы и болезненны, он их в Европу везти не решился.
        Черный колобус, или сатана, также встречается чаще всего на Фернандо По; многие естествоиспытатели несправедливо считают его за разновидность предыдущей обезьяны.
        В Африке живут не только самые большие и умные, равно как самые безобразные обезьяны Старого Света, но и самые красивые, приятные и милые обезьяны. К последним, бесспорно, принадлежит большая группа четвероруких, известная у нас под общим именем мартышек**.

* * Очевидно, Брем называет мартышками всех древесных длиннохвостых обезьян Африки. В строгом смысле слова мартышки представители рода Cercopithecus, но некоторых мартышек иногда выделяют в самостоятельные роды.

        Мартышки чаще других обезьян встречаются в зоологических садах, даже в маленьких зверинцах, а иногда в виде домашних животных и у любителей.
        Немцы их называют "морские кошки", и название это им дано еще в XVI столетии, когда их стали привозить из Гвинеи. Животные эти на кошек мало похожи и к морю никакого отношения не имеют. Встречаются в тропических странах Африки, но только на материке, а не на островах. В густых, дремучих лесах они обитают в большом количестве. Разные виды мартышек живут как на востоке, так и на западе Африки, а также в средней части материка; большая часть их привозится, однако, в Европу из западной Африки, а также из Абиссинии и верховьев Нила.
        Мартышки отличаются красивой и стройной формой тела, тонкими конечностями, короткими руками с очень длинным большим пальцем, длинным хвостом без кисти на конце, большими защечными мешками и значительными седалищными наростами.

1 - Королевский колобус (Colobus polykomos) 2 - Черный колобус (Colobus satanas)
        Цвет шерсти большей частью довольно яркий, а у некоторых видов представляет красивую пестроту. Известно до двадцати видов этих обезьян***.

* * * Описание образа жизни этих обезьян Брем дает, основываясь на наблюдениях хорошо знакомого ему широко распространенного вида зеленой мартышки (Cercopithecus (Chlorocebus) aethiops).

        На Ниле мартышки встречаются начиная от 16 градуса северной широты, и как на западе, так и на востоке живут у самого берега моря. Они предпочитают сырые леса на берегах рек, а в сухих горных лесах встречаются реже; около полей селятся они очень охотно. В Африке можно с уверенностью рассчитывать найти мартышек там, где встречаются попугаи, и наоборот, где есть попугаи, там водятся и мартышки.
        Мартышки принадлежат к числу самых живых, веселых и, как сказано выше, приятных обезьян. Они почти всегда живут большими стадами, и отдельные семейства встречаются очень редко. Весело встретить в лесу стадо этих животных: глядя на них, можно вдоволь налюбоваться на крики и драку, ссоры и примирения, беготню и лазанье, грабеж и воровство, гримасы и самые удивительные гимнастические упражнения. Стадо образует отдельное общество, не признающее за собой другой власти, кроме той, которая принадлежит избранному вожаку. Право это основано единственно на более острых зубах и сильнейших руках властелина. Мартышки не верят, чтобы существовала такая опасность, которой нельзя было бы избегнуть; во всяком положении они найдутся; нужды и недостатка пищи они не боятся и проводят жизнь в постоянной веселой суете. Основной чертой их характера следует считать соединение бесконечного легкомыслия с забавной серьезностью - свойства эти заметны во всех их поступках. Для них не существует недосягаемой цели, слишком высокой вершины, недоступного сокровища, чужую собственность они не уважают. Поэтому неудивительно, что жители восточного Судана отзываются о них с безграничным презрением и негодованием, но для постороннего наблюдателя они все-таки очень забавны.
        Шайку мартышек трудно не заметить в лесу; если даже не расслышишь крика вожака, то до уха путешественника легко донесется шум, производимый на деревьях прыгающими и бегающими обезьянами; а если и этого шума не уловишь, то можно увидеть животных, которые никогда не прячутся от людей, а спокойно сидят или скачут по веткам деревьев, а иногда ищут друг у друга блох и других паразитов. На землю они сходят только за пищей, большую же часть времени проводят на верхушках деревьев, переходя по веткам с одного на другое, причем не обращают внимания на иглы и колючки.
        "В главных чертах, - пишет Пехуель-Леше, - мартышки ведут себя на свободе точно так же, как и у нас в зоологических садах, но некоторые черты их характера яснее выказываются на родине, и потому следует их отметить. Для наблюдения за мартышками удобнее всего леса западной Африки, где водятся несколько видов мартышек. Приближение стада этих обезьян узнаешь по шелесту зеленых ветвей и треску сломанных сухих сучьев, а также по легкому рычанию, часто прерываемому более громким голосом, обозначающим какую-нибудь ссору. Если стадо направляется к известной цели, то оно путешествует в большом порядке; при этом мартышки идут гуськом одна за другой, пробираясь по тем же веткам, по которым прошли предыдущие. Так как обезьяна ждет, чтобы тонкая ветка, по которой только что пробежала передняя обезьяна, пришла в спокойное состояние, то шествие происходит довольно медленно и одна обезьяна следует за другой на известном расстоянии, что облегчает наблюдателю возможность близко подкрасться к стаду.
        Каждое стадо*, которое, по всем вероятностям, состоит из сильно размножившегося семейства, держится отдельно от других и находится под предводительством старого и опытного самца; самок я никогда в этой роли не видел.

* Обычно мартышки живут семейными группами по 6-30 особей, лишь изредка объединяясь в стаи до 200 животных. Семья может не иметь постоянного участка, а кочевать по "кольцевому маршруту" от одного плодоносящего дерева к другому. Нередко соединяются семейные группы разных видов мартышек, причем пищевая конкуренция бывает не очень велика из-за нюансов диеты каждого вида (скажем, более "листоядный" вид кооперируется с более "плодоядным"). С определенной выгодой для себя мартышки объединяются с птицами-носорогами, хорошо осведомленными о расположении и сроках плодоношения деревьев. На земле мартышки могут кормиться в компании с павианами, бородавочниками, лесными антилопами.

        Вожак очень заботится о благосостоянии своих подчиненных, он идет всегда впереди, во время стоянки садится на верхушку дерева и озирается кругом; к воде сходит первый и издает различные звуки для призыва или предупреждения своих спутников. Звуки эти очень разнообразные, и опытный охотник скоро научается распознавать их значение, но описать их чрезвычайно трудно. Наиболее резким можно считать звук, который я никогда не слышал у обезьян в плену и который, вероятно, издается только вожаком; это очень громкий крик, представляющий нечто среднее между чавканьем и лаем и напоминающий иногда звук раскупориваемой бутылки шампанского. Крик этот, вероятно, выражает полное довольство, так как он издается почти всегда вечером, иногда после заката солнца, когда сытое и усталое стадо отыскало себе дерево для ночлега. Тогда можно видеть веселых скакунов спокойными: они сидят большей частью на сухих ветвях дерева и при лучах заходящего солнца почесывают друг друга или задумчиво смотрят с вышины на окружающую местность, как будто любуясь ее красотой. Во время сна мартышки опираются о ствол дерева или толстый сучок, а также прислоняются друг к другу, так что образуют тесную кучу, что, конечно, делается для взаимного согревания. Когда утром довольно свежо, то обезьяны очень долго сохраняют это положение и никак не решаются разойтись. Мне случалось по утрам находить сонные стада в подобной позе; животные сидели так тесно прижавшись друг к другу, что только по числу висящих хвостов можно было догадаться о количестве обезьян.
        Мне несколько раз приходилось наблюдать такие исключительные собрания мартышек; туземцам явление это тоже знакомо, и они уверяют, что обезьяны в этих случаях собираются на сходку и о чем-то совещаются, причем отдельные стада собираются издалека; туземцы убеждены, что собрания эти происходят в известном порядке, как у людей. Иногда число обезьян бывает так велико, что они все не помещаются на одном дереве, а часть их садится на другие, близстоящие деревья. При обыкновенных обстоятельствах стада живут в лесу, каждое отдельно; если же два стада встретятся на каком-нибудь дереве с любимыми плодами, то начинаются ссоры с гневным криком и писком, а затем настоящая драка; при этом, однако, они не забывают во время прыжков и беготни, иногда вися в воздухе в самом опасном положении, срывать и пожирать вкусные плоды, из-за которых началась драка. Мартышки очень хорошо умеют пользоваться своим длинным хвостом во время бегства или нападения других обезьян: они плашмя прижимают хвост к сучку и таким образом на него опираются или для той же цели обвивают его крупной спиралью кругом ветви. Видно, что употребление хвоста очень важно для этих животных, чтобы крепко держаться на деревьях; однако цепким, как у американских обезьян, этот хвост назвать нельзя. Мартышки воды не боятся: на берегу моря они во время отлива ловят крабов и ищут раковины, причем волны часто окатывают их, так что животные стряхивают с себя капли, когда вылезут на корни растущих у самого берега деревьев. Жители Куйлу и Баниа единогласно утверждали, что мартышки плавают отлично и что целые стада этих обезьян иногда переплывают широкие реки. Этим можно объяснить, почему мы не нашли ни одной обезьяны на небольшом лесистом островке реки Куйлу, где за несколько недель перед тем находили их во множестве и удачно за ними охотились.
        Кроме человека мартышки, кажется, признают своими врагами только леопардов и крокодилов. Мне случалось видеть отдельно сидящих мартышек, которые не пугались мимо летящих больших орлов. Но все наши ручные обезьяны, кроме молодого гориллы, который попал к нам из лесу еще очень неопытным детенышем, сильно боялись старой леопардовой шкуры, плохо набитой соломой и травой. К змеям мартышки относятся недоверчиво, но ужаса при виде их не выказывают, а собак вовсе не боятся; мы замечали даже обратное: когда наши храбрые овчарки получали корм и мартышки потихоньку приближались, чтобы участвовать в угощении, то собаки удалялись и издали смотрели, как дерзкие обезьяны выбирали себе самые лакомые кусочки: псы по опыту знали, что с проворными обезьянами им не справиться.
        На берегах рек я часто наблюдал следующее: если мартышка висит на конце длинной и гибкой ветки, далеко выдающейся над водой, и другие обезьяны проберутся на ту же ветку, отчего конец ее спустится к самой поверхности воды, то крайняя мартышка вскакивает и спасается на вышележащую часть ветви; боязнью воды этого действия объяснить нельзя, скорее следует думать, что обезьяна опасается крокодила, который, конечно, охотно схватит обезьяну, попавшуюся ему под пасть".
        Весело смотреть на толпу обезьян, отправляющихся на грабеж. Нахальство, которое при этом они выказывают, забавляло меня настолько же сильно, насколько оно возмущало жителей восточного Судана, где я наблюдал эти набеги. Шайка отправляется к засеянному полю под предводительством вожака; самки несут детенышей под брюхом, причем эти последние для предосторожности обвивают кончик своего хвоста кругом хвоста матери. Сначала шайка продвигается вперед осторожно, стараясь шествовать по ветвям деревьев. Старый вожак идет впереди, остальные следуют за ним шаг за шагом, переходя не только на то же дерево, но даже на ту же ветку, по которой прошел старший. Вожак часто влезает на верхушку дерева и оттуда внимательно обозревает окрестность; если все благополучно, то он успокаивает стадо особым мурлыканьем, в противном случае, громким криком предупреждает об опасности. Приблизившись к полю, обезьяны сходят с деревьев и большими прыжками спешат к желанному месту; здесь начинается самая усиленная деятельность. Прежде всего мартышки стараются как можно скорее обеспечить себя пищей. Большое количество кукурузных початков и колосьев дурро наскоро вылущиваются, и мартышки набивают зернами, насколько возможно, свои защечные мешки. Когда эти кладовые наполнены, то шайка несколько смиряется, но вместе с тем делается разборчивее и притязательнее относительно пищи. Мартышка, сломив початок или колосок, тщательно его обнюхивает, и если добыча, что часто случается, ей не нравится, то она ее немедленно бросает. Можно считать, что из десяти сломанных колосьев съедается только один; в большинстве случаев лакомка выбирает из целого початка только несколько зерен. А остальное тут же бросает - вот почему так ненавидят мартышек туземцы.
        Если на поле все спокойно, то матери позволяют детенышам отойти от себя и поиграть с другими маленькими обезьянами; однако строгий надзор самок над детенышами не прекращается ни на минуту, и каждая мать внимательно следит глазами за своим чадом, зато забота о безопасности всего стада предоставлена одному вожаку. Этот последний, даже во время самой вкусной еды, встает иногда на ноги, как человек, и осматривает окрестность; тихое мурлыканье успокаивает стадо, если нет ничего подозрительного; в противном случае, издается громкий и дрожащий крик, который указывает на опасность. Тогда все стадо собирается в кучу, матери призывают детенышей и в несколько минут стадо готово к бегству; при этом, однако, все обезьяны спешат набрать столько корма, сколько могут унести с собой. Я несколько раз видал, как мартышки уносили с собой по пять больших кукурузных початков; при этом они брали два початка в правую переднюю руку и по одному в каждую из трех остальных, так что на ходу ступали початками кукурузы. При опасности им приходилось, конечно с кислой миной, расставаться с ношей, но последний початок обезьяна решалась бросить только в крайнем случае, когда враг слишком близко, так что для спасения необходимо живо действовать всеми четырьмя конечностями. Бегут они всегда к ближайшему дереву. Я заметил, что мартышки влезали на совершенно одинокие деревья, откуда им приходилось снова слезать, если я их преследовал. Но как только они попадают в настоящий лес, то могут считать себя в совершенной безопасности, так как лазают по деревьям не хуже гиббонов. Для них не существует никакого препятствия в лесу, их не останавливают ни страшные иглы, ни густой кустарник, ни далекое расстояние между деревьями. Большие прыжки совершаются с уверенностью, которая нас сильно поражает, потому что ни одно из наших европейских лазающих животных не способно к таким штукам. Они могут, действуя хвостом, как рулем, изменять направление скачка; промахнувшись на одной ветви, они хватаются за другую; с вершины бросаются вниз, на конец самой низшей ветви и, едва коснувшись ее, несутся дальше; с дерева скачут на землю; перескакивают с дерева на дерево, точно через ров; с быстротою стрелы подымаются по стволам вверх и бегут все дальше и дальше. Вожак и тут постоянно впереди и своим выразительным мурлыканьем указывает стаду, как нужно бежать, тише или скорее. Обезьяны во время бегства никогда не обнаруживают страха и малодушия, напротив того, они выказывают при этом большое присутствие духа, так что можно без преувеличения сказать, что для них не существует опасности, которую бы они не могли избегнуть. Действительно, опасен для них только коварный человек со своим огнестрельным оружием; от хищных млекопитающих они спасаются легко, а в случае нужды умеют отразить и нападение хищной птицы.
        Когда вожак убедится, что опасность миновала, он останавливается, быстро взбирается на верхушку дерева и, удостоверившись, что все обстоит благополу ч но, сзы вает свое стадо успокоительными звуками. Обезьянам тогда предстоит важное занятие. Во время поспешного бегства они не могли охранять свою шкуру от колючек и шипов, которые вцеплялись в их мех и даже проникали через кожу; необходимо освободить друг друга от этих неприятных прицепок. Поэтому во время отдыха начинается тщательная чистка. Обезьяна ложится во всю длину на ветке, другая садится около нее и самым добросовестным образом исследует ее шкуру. Колючки и шипы вынимаются, и, кроме того, кожа очищается от паразитов; если таковые найдутся, обезьяны их жадно съедают. Но не всегда им удается хорошо вычистить свою шкуру: иногда колючки проникают в тело так глубоко, что другой обезьяне никак не удается их вытащить.
        Закончив чистку, мартышки возвращаются назад на то же поле и продолжают грабеж. Таким образом, жители тех стран никак не могут избавиться от нашествия обезьян, которые вредят им хуже саранчи. Не имея огнестрельного оружия, туземцы принуждены ограничиваться тем, что постоянно выгоняют со своих полей обезьян; но это, как мы видели, мало помогает, так как обезьян невозможно остановить никакими предохранительными мерами. Грабители эти не страшатся даже заклинаний жрецов и заговоров колдунов, между тем как в других случаях средства эти, по мнению африканцев, помогают постоянно; поэтому жители северо-восточной Африки и считают обезьян богопротивными и отверженными существами. Один мудрый шейх из восточного Судана говорил мне: "Поверь мне, господин, что обезьяны действительно богопротивные существа, так как они никогда не преклоняются перед словом посланника Божия. Все Божий твари уважают пророка - Аллах, да ниспошлет ему мир! - одни обезьяны презирают его. Если кто напишет на табличке изречение из Корана и вывесит его на поле, чтобы предохранить свои плоды от вреда, наносимого слонами, бегемотами и обезьянами, тот может легко убедиться, что только слоны уважают этот священный знак. Слон - благородное животное, а обезьяна - создание, обращенное гневом Аллаха из человека в чудовище; это сын, внук и правнук нечистого, точно так, как бегемот есть гнусный облик колдуна-оборотня". В восточном Судане за мартышками не охотятся, но ловят их сетями, под которые кладут лакомую приманку. Сеть опускают на обезьяну, когда она схватывает приманку, и животное так в ней запутывается, что не может освободиться, несмотря на свои яростные усилия. Мы, европейцы, стреляли их из ружей без труда, так как они обращаются в бегство только тогда, когда убьют нескольких обезьян; людей они боятся мало или вовсе не боятся. Я видел, что мартышки оставались совершенно спокойными, когда под деревьями, где они сидели, проходили пешеходы, всадники, мулы и верблюды, но при виде собаки они пугались и кричали. Обезьяны на свободе мало терпят от хищных млекопитающих - их спасает ловкость; разве леопарду иногда удается поймать какую-нибудь неосторожную обезьяну.
        От хищных птиц мартышки защищаются сообща. Один из самых смелых хищников их отечества, бесспорно, хохлатый орлан*. В этом я убедился однажды сам.

* Как известно, орланы питаются рыбой. Главным охотником на мартышек в Африке является венценосный орел, однако трудно предположить, что эта огромная мощная птица не справилась с мартышкой (известны случаи успешной охоты этого орла даже на павианов и антилоп). Скорее всего Брем наблюдал кого-нибудь из более мелких хохлатых орлов.

        Охотясь в дремучем лесу, я услышал на дереве шелест, который производила эта хищная птица, и в ту же минуту раздались ужасные крики обезьян: орлан бросился на одну еще очень молодую, но уже самостоятельную обезьянку, схватил ее и хотел унести, чтобы спокойно съесть на стороне. Но это не удалось! Обезьяна, схваченная птицей, уцепилась всеми четырьмя конечностями за ветку с такой силой, что ее нельзя было оторвать, и при этом орала во всю мочь. За одну минуту собралось все стадо и орлан был окружен по крайней мере десятью обезьянами. С ужасными гримасами и отчаянными криками бросились они на птицу и схватили ее со всех сторон. Тут, очевидно, хищник перестал думать о добыче, а должен был позаботиться о собственном спасении, что было вовсе не так легко. Обезьяны крепко держали и, вероятно, задушили бы его, если бы птице не удалось наконец после многих усилий вырваться и улететь. В воздухе, однако, носилось много перьев из его хвоста и спины, что доказывало, что он не без труда освободился от мартышек. Следует думать, что этот орлан едва ли отважится вторично напасть на обезьян.
        Из вышесказанного видно, что обезьяны мало боятся как хищных животных, так и человека. Но некоторые пресмыкающиеся и гады, особенно змеи, приводят их в ужас. Я забыл сказать, что обезьяны постоянно без всякой жалости разоряют птичьи гнезда и с жадностью пожирают не только яйца, но и птенцов. Однако, готовясь напасть на гнездо, устроенное в дупле, они действуют с большой осторожностью, так как знают, что змеи часто прячутся в подобных дуплах. Мне приходилось видеть, как обезьяны, нашедшие дупло, тщательно его исследовали: нет ли в нем змеи. Сначала обезьяна заглядывала внутрь дупла, насколько это возможно, затем внимательно прислушивалась, а если в дупле не слышалось ничего подозрительного, то осторожно запускала руку. Обезьяна никогда смело не засунет руки, а делает это очень медленно, осторожно, постоянно прислушиваясь и заглядывая в дыру, не покажется ли вдруг голова страшной для нее змеи*.

* Инстинктивный страх, испытываемый многими людьми при виде змеи, нередко объясняют атавистическим чувством. доставшимся человеку в наследство от обезьян. На самом деле неизвестно, насколько обезьяны страдают от укусов древесных змей. Интересно, что широконосые обезьяны змей, по-видимому, не боятся.

        У мартышек, живущих на свободе, размножение происходит, по-видимому, во всякое время года. Круглый год встречаются в каждом стаде еще сосущие детеныши и подростки, уже не нуждающиеся в попечении матери. В зоологических садах и зверинцах Европы мартышки размножаются также довольно легко, но не так часто, как павианы и макаки**.

* * Молодые мартышки становятся независимыми от матери в полгода, половозрел ость же наступает у них на пятом году (у самок) либо на шестом-седьмом году (у самцов). В неволе мартышки жили до 24 лет. рекорд продолжительности жизни — 31 год - принадлежит мартышке-диане.

        Во время моего продолжительного пребывания в Африке я часто держал у себя ручных обезьян, и между ними много мартышек; поэтому могу по личному опыту говорить о душевных способностях этих животных, которых внимательно наблюдать можно почти исключительно только в неволе. Я положительно утверждаю, что каждая из обезьян отличается особенными, индивидуальными свойствами характера, и потому наблюдения над пленными обезьянами очень интересны и поучительны.
        Одна из самых известных из них — это мартышка-диана, или бородатая мартышка (Cercopithecus diana). Довольно маленькая стройная мартышка, которую легко узнать по длинным бакенам и бороде. Большая часть ее тела темно-серая; спина и крестец пурпурово-коричневые; нижние части тела белые, а задняя сторона бедер желтоватая. У самки бороды не бывает. Длина тела с хвостом один метр, но хвост занимает половину этой длины. Эта обезьяна, как и следующая, принадлежит к числу небольших и самых красивых мартышек.

1 - Мартышка мона (Cercopithecus топа) 2 - Мартышка-диана (Cercopithecus diana)
        На диану похожа мартышка мона (Cercopithecus топа), но у нее нет бороды. Лицо и конечности черного цвета; задняя часть головы, затылок и спина каштаново-бурого; верхняя часть головы темно-бурого, смешанного с зеленовато-желтым цветом; над глазами черная полоса, а над ней другая бледная полоса; борода желтовато-белая; шея, грудь, брюхо и внутренняя часть передних конечностей белого цвета. Длина туловища взрослого самца 55 см, а хвост 60 см. Диана и мона водятся в западной Африке. Не все мартышки так милы и приятны, как вышеописанные виды; некоторые из них ворчливы и неприветливы. По моим наблюдениям, мартышка-гусар (Erythrocebits patas) принадлежит к числу скучнейших и диких мартышек; другие наблюдатели, может быть, и могут сказать о нем что-нибудь хорошее. По росту она на половину или по крайней мере на треть больше предыдущих видов. Лицо у нее черное, нос беловатый, бакенбарды белые, на голове у нее темно-красное пятно с темным ободком, верхняя часть тела глянцевитого, ржаво-красного или золотисто-красного цвета; нижняя часть тела и внутренняя часть конечностей белые. Область распространения этой обезьяны простирается от западного берега Африки до Абиссинии. Я видел, сколько мне помнится, гусара только несколько раз в лесах Голубого Нила, южнее Сенаара; Гейглин и Гартманн встречали его чаще, преимущественно в небольших степных рощах или в высокой траве, цвет которой несколько соответствует окраске его шерсти*.

* Название "гусар" обезьяна получила за яркую "накидку" из удлиненных волос на плечах и тонкие закрученные "усы".

Мартышка-гусар (Eiythrocebus pittas)
        Выражение его лица ворчливо и очень нелюбезно, и поступки соответствуют этой внешности. Пока он молод, то все-таки несколько приветлив, в старости раздражительность его так усиливается, что сношения с ним делаются невозможными. Он относится недружелюбно ко всем другим существам, не исключая и прочих видов обезьян; во всех он видит врагов, все, по-видимому, ему надоедают, и самые невинные действия принимает он за обиды. Простой взгляд уже сердит его, а хохот приводит в сильную ярость. Тогда он широко открывает рот и показывает свои относительно большие зубы, а если окажется возможным, то больно кусает врагов. Ласковые слова на него не действуют, а побои не только не улучшают, но еще более портят его нрав. Насколько помнится, я ни разу не видел действительно ручного старого гусара, а встречал только сердитых и злых обезьян этого вида.
        Бородатый, черный, мангабей (Cercocebus aterrimus) достигает довольно большой величины: туловище имеет 65 см длины, а хвост - 60 см; высота плеч - 40 см.

Бородатый (черный) мангабей (Cercocebus aterrimus)
        Верхняя часть тела окрашена в совершенно черный цвет, который на животе и на внутренних сторонах конечностей переходит в темно-серый. Лицо и руки также черные, а верхние веки почти чисто-белые. В последнее время его довольно часто привозят в Европу с западного берега Африки. По своему образу жизни он похож на других мартышек, но, как мне кажется, от них отличается более суровым и ворчливым нравом.
        Не часто привозят в Европу цейлонского макака (Масаса sinica).

Цейлонский макак (Масаса sinica)
        По величине он несколько меньше своих сродников: длина туловища редко больше 45 см. а хвост немного длиннее. Туловище довольно тонкое; плоская морда более вытянута, чем у макаков; волосы на голове расположены радиусообразно от темени; лоб почти голый; шерсть довольно короткая. Верхняя часть туловища блеклого зеленовато-серого цвета. Отдельные волосы серого цвета с черными и желтыми колечками. Нижняя часть тела беловатая. Руки и уши черноватого цвета.
        Эта обезьяна живет, по Блэнфорду, в южной части Индостана на его западном берегу до Бомбея, а на восточном - только до Годавери. Индусы считают ее за священное животное и не только позволяют ей распоряжаться в их садах, но строят для этой обезьяны отдельные храмы и разводят плодовые сады чтобы высокопочитаемому ими животному жилось как можно лучше. Приписывают ли ему геройские подвиги, как гульману - это мне неизвестно. По нраву своему обезьяна - настоящий макак, точно так же непостоянна, как и другие животные этого рода. Расположение духа ее меняется каждую минуту без всякой видимой причины, так что никогда нельзя знать, чего она хочет; но веселость, жи вость, переи м ч и вость и понятливость этой обезьяны делают из нее весьма приятного товарища и заставляют забывать не только его шалости, но и внешнее безобразие.
        По нраву и привычкам, по способу передвижения и вообще по образу жизни обезьяна мало или вовсе не отличается от других макаков. Ее гримасы и другие движения кажутся более смешными вследствие особенной ее внешности, главным образом из-за странного пучка волос, который закрывает верхнюю часть лба.
        На острове Цейлон водится обезьяна, свойственная только этой местности, очень похожая на нашу обезьяну. Ее едва ли можно считать отдельным видом; эту обезьяну очень любят как туземцы, так и европейцы, там живущие. Заклинатели змей и другие фокусники научают ее танцевать и разным другим искусствам. Одевают ее в пеструю одежду и ходят с ней от селения к селению и от города к городу, снискивая этим пропитание. Теннет, который это рассказывает, прибавляет, что эта обезьяна легко привыкает к табачному дыму, что, по моему мнению, не представляет ничего удивительного, так как многие животные этого отряда очень любят табачный дым.
        Макак-резус (Масасш mulatto), бундер у индийцев, считается, по мнению некоторых путешественников, в своем отечестве также священным животным. Блэнфорд, впрочем, недавно сообщил, что индийцы не считают эту обезьяну священной, но, однако, не охотятся за ней, и потому во многих местах резус точно так же назойлив, как и гульман; следует заметить, что при рассказах путешественников очень трудно добиться толку, о какой обезьяне идет речь.
        "Вблизи Биндрабуна, обезьяньего леса, - говорит капитан Джонсон, - существует более сотни прекрасных садов, в которых разводятся всякие плодовые деревья исключительно для пользования бундеров, так как местные богачи считают своим долгом тратиться на содержание их. Когда я шел однажды по улице Биндрабуна, одна старая обезьяна следовала за мной по деревьям, затем внезапно соскочила вниз, стащила с меня чалму и убежала так далеко, что мой головной убор так и пропал. Другой раз я прожил более месяца в этом городе, на берегу реки, в большом доме, принадлежавшем богатому индийцу; в доме не было дверей, и поэтому обезьяны беспрепятственно входили в мою комнату и на наших глазах уносили со стола хлеб и другие вещи. Еще смелее они грабили нас, когда мы спали, и я часто прикидывался спящим, чтобы наблюдать за ними. Нельзя было не удивляться их хитрости и ловкости: им было нипочем делать прыжки в четыре или восемь метров с одного дома на другой, иногда с одним и даже двумя детенышами, прицепившимися к ним на животе, да еще, кроме того, с награбленным хлебом, сахаром и другими предметами.
        Каждый индус охотно платит эту подать и показывает этим такую степень сострадания и милосердия, что хотя они и кажутся нам несколько смешными, но все-таки заслуживают подражания. Я не вижу также ничего нелепого в том, что они защищают своих любимых животных от иностранцев; напротив того, такая защита животных людьми заслуживает полного уважения. Без сомнения, индусы идут в этом уже слишком далеко. Иностранцам очень трудно жить в этой местности, не став в неприязненное отношение с обезьянами. Почти невозможно в тех местах развести сад или плантацию: избалованные индусами бездельники уничтожают и грабят их самым бессовестным образом. Поставленные для защиты сада сторожа не помогают: пока они гонят незваных гостей с одной стороны, те появляются уже с другой. Огни, чучела и тому подобное нисколько не пугают обезьян, а за насилие, нанесенное им, можно поплатиться жизнью*.

* Популяции у населенных пунктов состоят из более агрессивных и "предприимчивых" животных, "городские" обезьяны доминирует над "лесными" в смешанных группах.

        Туловище резуса достигает от 50 до 60 см длины, а хвост - 25 см. Он крепкого приземистого телосложения; верхняя часть тела покрыта густой, а нижняя - редкой шерстью. На шее, груди и брюхе кожа отстает от тела и образует складки. Шерсть сверху зеленоватого или сероватого цвета, который на конечностях и около хвоста имеет желтоватый оттенок. Нижняя часть тела белая; хвост сверху зеленоватый, снизу серый. Лицо, уши и кисти рук светлого медно-красного цвета. Седалищные наросты ярко-красные. У самки хвост обыкновенно опущен, а у самца загнут дугой кверху. Резус часто встречается в Индии, севернее Бомбея и Гуджарата на западе и от реки Годавари на востоке до Гималайских гор. В Кашемире он встречается, по Блэнфорду, до 2000 метров над поверхностью моря. Около Симлы эта обезьяна водится, вероятно, еще выше: в Непале и Сиккиме - в более низких местах; следует предполагать, что она живет и в Ассаме, и в Бирме**.

* * Резус распространен от пустынь восточного Афганистана, через север Индии и Бирму до лесов Индокитая, Южного Китая, северного Таиланда, В Гималаях встречается до высоты 2500 м.

        "Я видел этих обезьян, - говорит Гуттон, - в феврале около Симлы, когда вся земля была покрыта снегом, преспокойно ночевавших на деревьях и не обращавших никакого внимания на холод. Вообще зима им не страшна, и мне даже показалось, что в местностях около Симлы зимой они встречаются чаще, чем в жаркое лето. Я их видел скачущих и играющих на хвойных деревьях, ветки которых были покрыты снегом, и встречал их на высоте до 3000 метров даже осенью, когда ночью бывали сильные морозы*.

* Скорее всего Хуттон наблюдал другой вид макаков - горного резуса (М, assamensis).

        Однако в тех странах, где живет резус, замечали, что при приближении зимы он спускается с гор в равнины. В Бенгалии водится в густых бамбуковых рощах, особенно в таких, которые находятся на берегах ручьев. Обезьяна очень любит воду, прекрасно плавает и при преследовании, не задумываясь, бросается в реку и, нырнув на довольно большое расстояние, вплавь спасается от врага". Резусов встречают довольно большими стадами особенно вблизи воды. Его пища состоит из плодов, семян и насекомых. Он часто спускается на землю в поисках корма. Обезьяны живут очень недружно между собой, дерутся, кусаются и немилосердно кричат.
        Резус - сердитая, раздражительная и задорная обезьяна, которая только в молодости несколько привязывается к тем, кто за ней ухаживает; во взрослом состоянии она не умеет уживаться ни с другими обезьянами, ни с людьми.
        При хорошем уходе резус размножается в неволе, и это происходит довольно регулярно. В зоологическом саду Нилля живет семейство резусов, у самок которых ежегодно родится по детенышу. Рождение происходит постоянно в мае и июне, а период беременности не определен с точностью**. Обезьяны остаются в летних помещениях под открытым небом до первого снега.

* * Резус - классическое лабораторное животное, прославившееся тем, что на его примере впервые был показан резус-фактор крови. Эти макаки неоднократно летали в космос. Как и большинство макаков, прекрасно приручается и привыкает к человеку, по сравнению с другими видами более вынослив и неприхотлив.

        Свинохвостый макак, или лапундер (Масаса nemestrina), отличается от других обезьян этой породы главным образом коротким, тонким хвостом и длинными конечностями. Название он получил по хвосту, который тем похож на свиной, что точно так же загнут закорючкой. Волосы на верхней части тела густые и длинные, на нижней - довольно редкие; цвет шерсти сверху темный оливково-бурый; каждый волосок имеет оливковые, зеленоватые, желтоватые и черные колечки, на плечевой части руки цвет шерсти бледно-желтый, на нижней части тела - желтоватый или светло-бурый, а на нижней стороне хвоста - светло-ржаво-бурый. Лицо, уши, руки и седалищные наросты грязно-мясного цвета, верхние веки беловатые, глаза коричневые. На темени волосы расположены лучистым образом. Высота спины этой обезьяны 50 см, длина туловища 60 см, а хвоста 15-20 см***.

* * * Крупный макак с удлиненными челюстями. Самки весят 4,5 кг, массивные самцы — до 9 кг. Для самцов характерны треугольная черная "шапочка", светлые надбровья, пышные желтоватые бакенбарды, короткая борода.

        Лапундер живет в первобытных лесах Суматры, Борнео и южной Бирмы, на полуострове Малакка до Тенассерима, где, впрочем, он уже довольно редок; на деревьях обезьяна эта встречается реже, чем на земле и на скалах. Фейр говорит, что встречал лапундера в гористых местностях. Подробных описаний его жизни на свободе еще пока нет, по крайней мере они мне неизвестны; но можно с уверенностью сказать, что лапундер на своей родине довольно распространен, так как встречается довольно часто у торговцев зверями.

Свинохвостый макак, или лапундер (Масаса nemestrina)
        Рассказывают, что малайцы, которые называют его "бру", держат его в ручном состоянии и приучают к разным услугам, например к срыванию кокосовых орехов с деревьев, причем, говорят, лапундер показывает не только большую ловкость, но и толковость, именно отличает спелые орехи от неспелых и сбрасывает вниз только спелые.
        "Однажды, - рассказывает Бокк о своем пребывании на Суматре, - мне встретился малаец, который вел за собой большую обезьяну на веревке длиной по крайней мере в 50 футов. Я спросил малайца, не приучена ли обезьяна к каким-нибудь фокусам, и обещал дать несколько центов за представление; малаец сказал обезьяне несколько слов на своем языке, и та тотчас же полезла на близстоящее высокое кокосовое дерево. Здесь она ощупала и осмотрела несколько орехов, пока не нашла спелый, который сорвала и бросила вниз. Таким образом она исследовала множество орехов и бросала вниз все спелые, что продолжалось до тех пор, пока хозяин не дал знак, что довольно, и тогда она спустилась вниз. Мне потом сказали, что этот малаец ходит от одной деревни к другой и промышляет на пропитание, пользуясь искусством обезьяны срывать с деревьев спелые кокосовые орехи. Впоследствии я узнал, что обезьяны, приученные к этому делу, вовсе не редкость".
        Несмотря на свою величину, лапундер очень ловок и подвижен, хотя в искусстве лазанья уступает гиббонам, мартышкам и некоторым мелким обезьянам. По природе он добродушен и, кажется, сохраняет это свойство даже в старости. Впрочем, я встречал многих взрослых лапундеров, с которыми нельзя было шутить; это были старые, угрюмые самцы.
        Наиболее известный и важнейший вид макаков – магот, или варварийский макак (Масаса sylvanus), единственная обезьяна, встречающаяся в Европе на свободе*.

* Единственный вид макаков, живущий за пределами Азии.

        Магот отличается стройным телосложением, длинными, тонкими конечностями, мехом, который на спине довольно густ, а на животе редок, и густыми бакенбардами. Морщинистое лицо, уши, руки и ноги телесного цвета, пятки бледно-красные, шерсть красновато-оливковая; волосы, составляющие ее, в основании темного цвета, а на конце красноватые. У старых животных волосы и на конце черные, отчего вся шерсть получает темную окраску. Нижняя часть тела и внутренняя сторона конечностей более светлого желтовато-серого или беловатого цвета. Длина тела около 55 см, а высота спины 45-50 см.
        Не подлежит сомнению, что эта обезьяна была известна древним грекам и первая была привезена в Европу. Плиний про нее рассказывает, что она очень переимчива, научается играть в шашки, умеет отличить картину от действительности, любит, чтобы с ней занимались и размножается в домашнем состоянии. Из позднейших писателей Лев Африканский сообщал, что эта обезьяна живет в мавританских лесах и на горах около Бугира, что она не только руками и ногами, но и лицом похожа на человека и от природы удивительно понятлива и умна. Тот же писатель говорил, что магот питается травами и зернами, нападает целыми стадами на хлебные поля, ставит на краю их часовых, которые при опасности предостерегают других криком, и что тогда все стадо спасается бегством, прыгая большими скачками на деревья, причем и самки прыгают вместе с другими, держа детенышей на груди. "Обезьяны эти, - продолжает он, - очень понятливы, и их можно многому научить, а некоторые из них настоящие артисты, но они опасны тем, что очень раздражительны и кусаются". Со времен древних греков и римлян и до настоящего времени магот всегда пользовался со стороны людей большим вниманием. Обезьяна постоянно вместе с медведями и верблюдами встречалась у вожаков, которые в прежние времена ходили по деревням и забавляли народ своими представлениями. В последнее время обычай этот стал исчезать. Среди шарманщиков и фокусников магот пользовался всегда большим почетом не только из-за понятливости, но и вследствие особенности строения тела. Недавно мне объяснили, что для участия в представлениях очень важно, чтобы обезьяна или вовсе не имела хвоста, или имела бы хвост по возможности короткий и мягкий, потому что при одевании обезьян он создает большие затруднения. Вот почему у шарманщиков мандрил предпочитается всем павианам, а бундер и магот - макакам. "Его стройная фигура, - говорит Брукман, - значительно облегчает одевание; платье на нем всегда хорошо сидит; хвоста вовсе не видно, когда он появляется на сцене. Учится легко и хорошо помнит, чему научился; вследствие этого его предпочитают для представлений всем обезьянам. При хорошем уходе и разумном обращении магот даже в старости остается кротким и добродушным; если его колотят, то делается хитрым и злым". Рейхенбах говорит, что магот годится только для простых ролей. Вся его фигура указывает на хитрость, обдуманность и решительность характера. Широкое лицо выражает упорство, а широкая голова показывает добродушие. Маленькие глаза глядят лукаво, а низкий лоб - признак ограниченных умственных способностей. Вследствие этого фокусы его довольно однообразны: он одевается и раздевается, снимает шляпу, кланяется, ездит верхом на других животных, качается и ходит по канату, ловит брошенные орехи, ест и пьет из посуды. Брукман, знаток этого дела, не согласен с вышеизложенным мнением Рейхенбаха. Он удостоверяет, что между маготами встречаются самые лучшие артисты, которые достигают высшей степени искусства. Родина магота северо-западная Африка, Марокко, Алжир и Тунис. Рюппель утверждает, что он часто встречается в оазисах, лежащих на западе от Египта и оттуда вывозится во множестве в Александрию и Каир. Но я не ручаюсь за верность этого сведения, так как встречал их в Египте в гораздо меньшем количестве, нежели виды, населяющие центральную Африку*.

* Естественный ареал маготов — горы Атласа в пределах Марокко и Алжира, в Тунисе, видимо, вымер, восточнее вряд ли встречался. Предпочитает хвойные и листопадные леса в скалистых ущельях или на холмах, встречается до высот 2000 м. Природная популяция оценивается в 30 тыс. особей. Как этот макак оказался в Северной Африке, так далеко от мест обитания других видов рода, - неясно. Возможно, до образования пояса пустынь макаки имели сплошной ареал от Пиренеев и Атласа, через Переднюю Азию и Иран до мест современного обитания в Азии.

        Насколько нам известно, он живет на своей родине большими стадами под предводительством старого, опытного самца. Магот очень умен и хитер, лукав, ловок, проворен и силен и при случае отлично умеет защищаться своими хорошо развитыми зубами. При каждом сильном возбуждении он так искажает лицо, как никакая другая обезьяна, быстро двигает по всем направлениям губами и громко стучит зубами. Лишь при сильном испуге он издает громкий, короткий крик; желание, радость, отвращение, досаду и злобу выражает гримасами и щелканьем зубов. Когда сердится, то быстро двигает вверх и вниз морщинистым лбом, вытягивает морду и так сжимает губы, что рот образует маленькое, круглое отверстие. На свободе магот живет в горных местностях, на скалистых утесах, но и на деревьях чувствует себя как дома. Говорят, что он, как павиан, пожирает насекомых и червей, почему постоянно перекатывает камни и иногда даже скатывает их с гор, что опасно, если производится с крутых косогоров. Скорпион, как утверждают, его любимая пища; он ловко вырывает ядовитое жало и затем лакомится им с большой жадностью. Но довольствуется и небольшими насекомыми и червями, и чем мельче его добыча, тем прилежнее он охотится и тем жаднее ее съедает. Пойманное насекомое тщательно поднимает с земли, рассматривает и с одобрительной гримасой тотчас же пожирает.

Варварийский макак, ила магот (Масаса syvanus)
        Странно и даже не совсем понятно, почему у европейских торговцев зверями магот считается редкостью и только иногда несколько экземпляров этих обезьян предлагаются на продажу. По этой же причине он встречается в зоологических садах только в немногих экземплярах и, к великому огорчению всех странствующих артистов, его трудно достать для обезьяньих театров. Этих обезьян привозят нам обыкновенно из Марокко, но, кажется, ловлей, приручением и продажей их теперь занимаются гораздо меньше, чем прежде.
        Магот - единственная обезьяна, встречающаяся до сих пор в диком состоянии в Европе. Во время моего пребывания на юге Испании (1856) я, к сожалению, не мог узнать ничего точного и обстоятельного о стаде обезьян, живущих на скалах Гибралтара. Как мне рассказывали, стадо это еще довольно многочисленно, но видеть его можно очень редко. Сами испанцы не могут определить: местного происхождения эти животные или были перевезены из Африки? Часто наблюдали в подзорную трубу за тем, как эти обезьяны, разыскивая пищу, передвигали камни и скатывали их с гор. В садах они появляются очень редко. Поэтому достойны внимания сведения об этих обезьянах, собранные А. Смитом на месте. Прежде всего он сообщает, что присутствие обезьян в Европе долго подлежало сомнению, принималось за глупую сказку и отрицалось даже одним капитаном корабля, часто бывавшим в Гибралтаре, так что, как уверяет Смит, он сам стал сомневаться в существовании обезьян в Европе. Но однажды, поднявшись на вершину скалы, где находилась мачта с флагом, чтобы полюбоваться великолепным видом, он узнал истину. Сторож, стоящий при флаге, случайно сообщил ему, что теперь обезьяны заняты переселением. Наш автор немедленно собрал тщательные сведения, и благодаря ему мы узнали следующее: "Обезьяны живут на этой скале с незапамятных времен, но когда и как они перебрались через море - трудно определить. Предание мавров, будто у обезьян до сих пор существует под проливом подземный ход, соединяющий Гибралтар с Марокко, по которому они приходят и уходят, слишком уж сказочно. Верно только то, что обезьяны действительно живут на Гибралтаре, хотя численность их в последнее время сильно убавилась, несколько лет сряду встретились всего четыре обезьяны. Они показываются редко и с переменой ветра меняют местопребывание. По своей нежной натуре они боятся всякого изменения погоды, перемены западного ветра на восточный и наоборот, причем стараются от него защититься, притаившись за скалами. Они очень живы и охотнее всего избирают местом жительства утесистые обрывы, где они беспрепятственно завладевают многочисленными пещерами и расселинами, находящимися в рыхлых скалах. Должно быть им нетрудно добывать пищу, так как имеют сытый вид. Расселины скал покрыты роскошной растительностью, листья и плоды которой служат обезьянам пищей; но особенно они любят сладкие корни карликовой пальмы, растущей там в изобилии. Для разнообразия едят жуков и других насекомых. Говорят (за справедливость этого я не могу ручаться), что маготы иногда спускаются со скал и грабят городские сады, когда спелые плоды настолько прельщают их, что жадность преодолевает любовь к уединению. Их считают чрезвычайно трусливыми и говорят, что они при малейшем шорохе убегают. Рассказчик мой опроверг это и в доказательство своих слов указывал на некоторые скалы, с которых обезьяны еще утром того же дня смотрели на него, не пугаясь ни цвета его английского мундира, ни его строгого взгляда. Довольно долгое время они оставались на расстоянии 30 или 40 локтей от бруствера, к которому он прислонился, и потом спокойно удалились. Так как их никто не преследует, а, наоборот, ограждают от всякого беспокойства, то их уединение и редкое появление можно объяснить только прирожденной дикостью и робостью. Я не мог узнать, с которых пор оказывается им такое покровительство; вероятно, это началось с того времени, когда Гибралтар попал во владение англичан. С 1855 года квартирмейстер не только взял их под свою особенную защиту, но даже тщательно записывал каждое их появление и число экземпляров. По этой записи видно, что они появлялись в среднем один раз в каждые десять дней, иногда немного чаще; что летом, так же как и зимой, они переселялись всякий раз с целью избежать ветра; наконец, в 1856 году их было еще десять, но постепенно число особей уменьшилось до четырех. К сожалению, надо ожидать их полного исчезновения, так как эти четыре обезьяны принадлежат к одному полу. Неужели из многих английских офицеров в Гибралтаре не найдется ни одного, который взялся бы перевезти несколько обезьян с противоположного берберийского берега, что легко исполнить, так как сообщение между берегами происходит еженедельно довольно регулярно? Неужели никто не купит полдюжины этих животных, чтобы пустить их к сотоварищам на гибралтарские скалы? Тогда мы могли бы надеяться, что обезьяны опять расплодятся и в Европе не исчезнет этот вид млекопитающих".

Зеленая мартышка (Cercopithecus aethiops)
        Год спустя Поссельт пишет об этих же обезьянах следующее: "При переезде из Кадиса в Гибралтар я осведомился об обезьянах, и англичанин, коренной житель Гибралтара, уверил меня, что их больше там нет. В городе мне сказали, что несколько штук обезьян без всякого сомнения еще есть, и даже указали, что, вероятно, от трех до пятнадцати, но их трудно сосчитать, так как они живут в недоступных скалистых местах и очень пугливы. Без проводника я медленно поднялся по самой удобной дороге к высочайшей северной вершине скалы, к мачте, и, добравшись до двух третей высоты, отклонился влево, направляясь к северной вершине. Великолепный ландшафт так приковал мое внимание, что я совершенно забыл об обезьянах, как вдруг при последнем повороте дороги услышал своеобразный резкий звук, который я сначала принял за отдаленный собачий лай. Шагах в двухстах от меня стояла первая батарея с обращенными в сторону Испании грозными пушками. А по вымощенному брустверу этой батареи бежало, удаляясь от меня, какое-то животное величиной с шотландскую таксу; оно и производило этот звук. Я остановился и увидел, что это была обезьяна, которая, вероятно, стояла на страже, так как на краю стены, по направлению к Средиземному морю, лежали еще две другие, приятно потягиваясь на солнце. Шаг за шагом приближался я к интересной группе обезьян, которые, плотно прижавшись друг к другу, внимательно следили за мной. Приблизившись шагов на сто, я остановился и стал наблюдать за животными, которые, очевидно, перестали меня бояться. На тысячи ладов проявляли они свое довольство от согревания теплыми солнечными лучами, то обнимаясь, то приятно катаясь по стене. Иногда одна из обезьян влезала через казенную часть в пушку и вылезала из дула, затем снова возвращалась к товарищам. Словом, обезьянки расположились здесь как дома и решили насладиться чудным солнечным днем. Прежде их было очень много, а теперь всего три; они более не размножаются, потому что принадлежат к одному полу: или все самцы, или все самки, так что маленькая семейка скоро вымрет. Владельцы садов прежде расставляли ловушки, чтобы оберегать свои плоды от нападения прожорливых гостей, причинявших большие опустошения, но теперь эта предосторожность уже излишня. Покровительства могущественной Англии оказалось недостаточно, чтобы предохранить древних обитателей сильной крепости от погибели, и через несколько лет европейская фауна лишится одного интереснейшего вида".
        Для успокоения всех друзей животных я могу сообщить, что опасения Поссельта не оправдались, и сведения его оказались неверными. Через посредство брата я обратился к самому коменданту Гибралтара с просьбой дать мне сведения об обезьянах и узнал следующее: "Число обезьян, населяющих скалы, в настоящее время простирается до одиннадцати; убедившись, что они без труда находят достаточное количество пищи, их теперь не кормят, а предоставляют самим себе. Сигнальный сторож, равно как и полицейские чиновники, следит за их безопасностью и запрещает гоняться за ними и причинять какой-либо вред. Сторож записывает сведения о них в особую книгу, и так как эти обезьяны всегда вместе, то он в точности знает их число, замечая прибавление и исчезновение отдельных особей. Когда и как попали они на скалы, не может никто сказать, хотя об этом ходят различные мнения. Шесть или семь лет тому назад их оставалось только три, но Вильям Кондрингтон, боясь, что они совершенно вымрут, привез из Тангера еще трех или четырех, и с тех пор они размножились".
        К последнему времени число их более чем удвоилось. На запрос, посланный одному из офицеров английского гарнизона в Гибралтар, от капитана Е. С. Шифарда был получен следующий ответ. "Трудно определить с точностью, - пишет Шифард 18 марта 1889 года, количество находящихся налицо обезьян. Вчера только видел двенадцать, но прошлым летом приходилось встречать до двадцати пяти, и я думаю, можно смело сказать, что всего их штук около тридцати. В это время года обезьян не часто можно видеть, так как корм и вода не всегда изобилуют на вершинах скал, в летнюю жару недостаток пищи заставляет их спускаться ниже; тогда они причиняют садам значительный вред. Около июня или июля прошлого года у обезьян было не менее шести детенышей. Взрослые самцы довольно велики: они достигают полных трех футов длины, взрослые самки тоже довольно статны, но тоньше и не такого сильного и плотного сложения. Самый сильный самец держится в стороне от стада".
        Эти наблюдения показывают, что отнюдь не надо опасаться уничтожения последней в диком виде живущей в Европе породы обезьян*.

* Нынешняя гибралтарская популяция возникла от животных, завезенных сюда арабами уже в историческое время, и без искусственной поддержки вряд ли жизнеспособна.

        Павианы** принадлежат к самой замечательной, но не к самой привлекательной и приятной группе обезьян.

* * К группе павианов, или собакоголовых обезьян, относятся три африканских рода: павианы, мандрилы и гелады. Это наиболее крупные и высокоразвитые представители семейства. В условиях постепенной аридизсщии климата Африки и распространения саванн и пустынь на месте лесов перешли к наземному образу жизни.

        Мы находим в ней самых безобразных, грубых, нахальных, следовательно, самых отвратительных членов всего отряда. Благородство и красота форм, замечаемые у других обезьян, здесь совершенно исчезли, а необузданность страстей подавила умственные способности.
        Согласно Аристотелю, мы называем павианов "собакоголовые", потому что устройство их головы более походит на голову некрасивой собаки, чем на человеческую, с которой головы прочих обезьян имеют отдаленное сходство. Голову павиана можно с тем же правом назвать карикатурой собачьей головы, как голову гориллы - карикатурой человеческой. Но так как выдающаяся, подобно собачьей морде, часть лица павианов служит отличительным их признаком, то название, данное Аристотелем, остается до сих пор в своей силе. Собакоголовые, после человекообразных, самые большие обезьяны. Телосложением они коренасты; сила мускулов их изумительна. Тяжелая голова удлиняется в виде массивной, спереди обрубленной, ребристой или морщинистой морды с выдающимся носом. Зубы своими страшными клыками с острыми задними краями напоминают зубы хищных млекопитающих. Губы подвижны, уши малы, над глазами высокие дуги бровей; сами глаза, хитрые и коварные, отражают, как в зеркале, все существо этих обезьян. Конечности коротки и сильны, на руках по пять пальцев; хвост то короткий, то длинный, иногда весь покрыт волосами, иногда оканчивается только пучком волос. Защечные мешки очень велики. Седалищные наросты достигают ужасающих размеров и часто окрашены самыми яркими цветами. У некоторых видов волосы удлиняются на голове, шее и на плечах в виде густой гривы и имеют неопределенный оттенок, сходный с цветом земли или скал, например желтовато-серый или зеленовато-бурый. Собакоголовые живут в Африке, Аравии и Индии***; в отдельных местностях находят особенные виды, которые, впрочем, распространены во многих странах.

* * * Все павианы живут в Африке к югу от Сахары, ареал одного вида заходит на юг Аравийского п-ва. В Азии есть формы, во времена Брема считавшиеся павианами, но являющиеся на самом деле макаками.

        Павианы большей частью живут в скалистых местностях, однако некоторые виды встречаются и в лесах. Они весьма ловко лазают по деревьям, чего, по наблюдениям за ними в безлесных местностях, нельзя и предположить. На горы взбираются от 3000 до 4000 метров выше уровня моря и даже доходят до снежной линии; однако они, по-видимому, предпочитают местности менее возвышенные: от 1000 до 2000 метров над уровнем моря. Самые древние путешественники уже упоминают о том, что настоящее отечество павианов - гористые местности. Так, Бартема Болонский, путешествовавший в 1503 году по Аравии, рассказывает, что, проезжая по дороге к Цибиту, он увидел на высокой горе более десяти тысяч этих обезьян, как видом, так и силой напоминающих львов. Поэтому он советует не пускаться по этому пути в одиночку, а собираться партиями до ста человек, чтобы быть в состоянии защищаться от них.
        Пищу павианов составляют преимущественно луковицы, клубни, коренья, ягоды, яйца и мелкие животные. Однако не надо думать, что эти отважные и ловкие обезьяны довольствуются одними мелкими животными: кровожадность побуждает их нападать и на больших. В восточной Африке, по словам Фишера, ловят не только кур, но подстерегают и маленьких антилоп*.

* Павианы всеядны, но основу питания составляет все-таки растительная пища, преимущественно луковицы, корневища, трава. Из пищи животного происхождения главное место в рационе составляет саранча. П итаются павианы также падалью, пищевыми отбросами вблизи населенных пунктов. "Помоечные" популяции павианов заметно растут. В прибрежных районах серьезным подспорьем становятся крабы, рыба, лягушки, черепахи, моллюски. Павианы собиратели, охотой на сравнительно крупных животных они занимаются эпизодически, но благодаря слаженности коллектива такие охоты бывают достаточно результативны. Павианы добывают грызунов, зайцев, детенышей антилоп и даже своих дальних родственников галаго и мартышек. Могут нападать на стада овец и коз. За обладание ценной крупной дичью в стае павианов разыгрываются баталии, львиную долю получают доминантные особи.

        Посевам и виноградникам павианы приносят величайший вред. Уверяют даже, что они совершают набеги в обдуманном порядке. Кроме того, как говорят, уносят с собой большое количество плодов на вершины гор, где собирают запасы на черный день. Что они при грабежах выставляют часовых - не подлежит сомнению; однако надо считать преувеличенными рассказы, встречающиеся у Гесснера, что эти обезьяны, становясь одна за другой, образуют цепь для передачи из рук в руки сорванные плоды. Так же маловероятно, что павианы обирают огурцы, дыни и гранаты, которые только успеют сорвать, уносят их в безопасное место и там сваливают в кучи, из которых мало-помалу таким же порядком таскают добычу на вершины гор. Часовые, которых действительно выставляют, должны всякий раз криком извещать своих товарищей о приближении человека; бдительность часовых обеспечивается тем, что в случае оплошности товарищи колотят их до полусмерти. Во всяком случае в населенных и бедных странах павианы - настоящий бич, приносящий жителям огромный вред.
        Более всех остальных обезьян павианы своим внешним видом выказывают принадлежность к наземным животным. Строение тела привязывает их к земле. Походкой напоминают неуклюжую собаку; приподымаясь, они часто подпирают туловище одной рукой. Походка их, обыкновенно тихая и тяжелая, превращается, когда их преследуют, в удивительный галоп, сопровождаемый самыми странными телодвижениями. Эти движения отличаются каким-то нахальным бесстыдством; надо видеть, чтобы иметь о них понятие. Это какое-то качание из стороны в сторону всего туловища, а в особенности задней его части, при этом животные так выгибают хвост и так бесстыдно смотрят своими маленькими блестящими глазками, что один взгляд на них дает полное понятие об их наглости. Нрав обезьян вполне соответствует наружному виду. Пользуюсь словами Шейтлина для описания их: "Павианы все злы, свирепы, бесстыдны, сладострастны и коварны; их морда грубо напоминает морду собаки, лицевая часть безобразна, а задняя донельзя неприлична. Взгляд лукавый, душа злобная. Зато они понятливее мелких пород обезьян и выказывают много ума и хитрости. У них проявляется в высшей степени свойственная всем обезьянам способность к подражанию, посредством которой они могли бы делаться совсем похожими на людей, но никогда этого не достигают. Неприличие их превосходит всякое описание - женщинам и детям не следует позволять приближаться к ним. Но западни и опасности замечают легко и защищаются мужественно и упорно. Как ни дурны природные качества павианов, в юности их, однако, можно приручить и сделать послушными. Но к старости, когда ум и чувства притупляются, дурная природа берет свое: они опять делаются непослушными, скалят зубы, царапаются и кусаются. Воспитание не успело пустить глубокие корни. Говорят, что на свободе они умнее и развитее, в неволе более кротки и понятливы. Это семейство называют собакоголовыми. Хорошо бы им к собачьей голове прибавить и собачий нрав!" Не могу не согласиться с Шейтлином: нарисованная им картина совершенно верна. Душевные качества павианов представляют признаки, свойственные всем обезьянам, но у павианов они обращены в дурную сторону. Однако мы не можем им отказать и в некоторых хороших качествах: они чрезвычайно привязаны друг к другу и к своим детенышам, любят человека, который их воспитал и выходил, и стараются быть ему полезными; но безнравственность и порочность павианов совершенно затемняют их немногие хорошие стороны. Хитрость и коварство свойственны всем этим обезьянам; кроме того, они часто впадают в ярость. Гнев их вспыхивает мгновенно, как солома, но не так легко его потушить. Неосторожное слово, насмешливая улыбка, даже просто косой взгляд могут привести павиана в страшное бешенство, и тогда он забывает все, даже тех, кого прежде любил. Поэтому павианов надо считать опасными животными, так как их дикая натура легко может прорваться наружу, даже после долгого промежутка. Для врагов они положительно страшны.
        Павианы большей частью убегают при приближении человека, но в случае необходимости вступают как с ним, так и с хищными зверями в бой, который может быть очень опасен. Леопард считается страшнейшим их врагом, однако он нападает больше на детенышей, так как не всегда может справиться со взрослыми павианами. С собаками павианы справляются легко, но, несмотря на это, охота на павианов составляет большое удовольствие "этим благородным животным. Собаки, леопарды и львы почти единственные опасные враги павианов*.

* Главный враг павианов — леопард, преследующий их на земле и на деревьях. Именно с сокращением числа леопардов связывают взрывной рост численности павианов в ряде районов Африки. Однако были и случаи, когда несколько самцов павианов расправлялись с леопардом, разрывая его в клочья. Реже павианы (особенно молодые) становятся жертвами львов, гепардов, гиеновых собак, пятнистых гиен, даже шакалов и крупных орлов. Непростые отношения сложились у павианов с шимпанзе, в местах совместного обитания между этими обезьянами вспыхивают стычки, практикуется кража и убийство детенышей друг друга. Конкурентные отношения, а впоследствии и отношения "хищник - жертва" возникли в свое время между павианами и предками человека — гоминидами.

        Однако, нужно думать, этим обезьянам часто плохо приходится от ядовитых змей. Ни один павиан не поднимет камня, не вступит в кусты, не удостоверившись сначала, что там не скрывается змея. Скорпионов эти умные животные не боятся; напротив того, они весьма искусно их ловят и вырывают ядовитое жало, не причинив себе вреда. После того съедают с таким же удовольствием, как пауков и раков.
        Польза, приносимая павианами, весьма незначительна. Однако они способны к изучению разных штук; говорят, что в южной Африке их приучают к отыскиванию воды в пустыне; поэтому приручают и берут с собой в те безводные местности, где сами бушмены находят воду только в незначительном количестве. Когда запас воды подходит к концу, павиану дают съесть что-нибудь соленое, через несколько часов его привязывают к веревке и пускают бежать. Мучимое жаждой животное бросается то вправо, то влево, то вперед, то назад, обнюхивает воздух, вырывает из земли растения, начинает наконец рыть землю, указывая таким образом на скрытый источник, или решительно несется вперед к отдаленной еще воде. В сказаниях и рассказах арабов павианы играют выдающуюся роль. Историки лучше всего знают этих обезьян потому, что они водятся в Йемене и их привозят живыми в Египет и Сирию; к ним в особенности относится высказывание Магомета о том, что Аллах в гневе своем превратил их из людей в обезьян. Шах Кемаль-эдин Демири, умерший в 1495 году, написал большое сочинение о жизни животных. "Не по приказу высокого покровителя написана эта книга, - говорит он, - а потому, что люди слишком мало знают о животных". Он передает легенду о павианах, как истый правоверный, не позволяя себе ни малейшей критики. Город назывался Айла и был расположен у моря, а жители были евреи. Причиной превращения был грех, который совершили иудеи, занявшись в субботу рыбной ловлей и осквернив таким образом день Господень. Некоторые благочестивые и мудрые жители старались помешать святотатству, но, видя, что все увещания напрасны, оставили нечестивый город. Три дня спустя они вернулись, но нашли ворота запертыми. Перелезли через стену и увидели себя окруженными павианами, некоторые подошли к ним ближе и, ласкаясь, грустно и просительно на них смотрели; тогда им пришла мысль, что павианы, верно, их бывшие родственники. "Скажи мне, павиан, - спрашивали они, - не ты ли мой племянник Ибрагим, или Ахмед, или Мурза? И павианы поддакивали, грустно кивая головами. Таким образом стало известно, что над ними произнесен был страшный приговор". Шейх Демири, который в остальном весьма благоразумен, полагает, что этому рассказу должно поверить, хотя и можно доказать, что павианы существовали раньше евреев. После этого вступления он переходит к рассказу о самих животных и обрисовывает их чрезвычайно метко. "Эти животные, - говорит он, - очень схожи с людьми по своим свойствам и нравам: они смеются, радуются, садятся на задние лапы, чешутся ногтями, подают что-нибудь рукой, имеют суставчатые пальцы и ногти, как люди, и дружественно относятся к человеку. Обыкновенно ходят на четвереньках, но могут ходить и на задних лапах. На нижнем веке имеются ресницы, а это встречается только у людей. Упав в воду, они тонут, как люди, не умеющие плавать. Они живут постоянными парами и ревнуют своих самок - явления, которые свойственны только человеку. Самки носят своих детенышей у груди, как женщины. Не подлежит сомнению, что эти животные обладают свободной волей; иначе им было бы невозможно выучиться вещам, не свойственным их природе".
        Мы начнем рассмотрение павианов с обезьяны, которую некоторые естество- испытатели причисляют к павианам, другие к макакам.
        Хохлатый макак, или хохлатый павиан (Масаса nigra)*, отличается от прочих собакоголовых совсем коротким хвостом и формой морды, которая широка, плоска и коротка, причем нос не выдается над верхней губой, как у павианов, и не достигает конца морды. Лицо и зад голы, остальные части тела покрыты длинной, мягкой шерстью, которая на голове еще удлиняется в виде довольно высокого хохла. Шерсть везде ровного черного цвета, как и покрытое бархатистой кожей лицо; седалище красное. Хохлатый павиан ростом меньше всех остальных видов этого роста; длина его тела 65 см, длина хвоста только 3 см.

* Хохлатый макак обитает только на северном полуострове о. Сулавеси. Кроме него на этом острове живут еще 6 видов макаков, довольно близких хохлатому. Местные жители считают хохлатого макака священным предком своего племени.

        Родина черного макака - Целебес, и там он водится в довольно большом количестве. О его жизни на воле еще мало известно. Розенберг рассказывает о нем следующее: "Он встречается на горах, покрытых лесом, на высоте 1300 метров над уровнем моря; собираются они стадами в несколько сот голов, чтобы перекочевывать с одной местности в другую.

Хохлатый макак, или хохлатый павиан (Масаса nigra)
        Один мой знакомый встретил во время служебной поездки такое кочующее стадо обезьян, перегородившее ему дорогу, по которой он ехал верхом, и ему стоило большого труда защититься от этих животных ударами кнута. Этот вид встречается еще на маленьком острове Бачан, находящемся к югу от Хальмахеры, величайшем из Молуккских островов; но туда он, вероятно, был занесен. Султан Молуккских островов помнит, что слышал еще в детстве, будто в правление его отца или деда на Бачан переселили пару этих обезьян. От этой пары и произошли все живущие там обезьяны, которые, впрочем, далеко не распространены по всему острову и на Галмагере еще не встречаются.
        В последнее время их часто стали перевозить в Европу, где они подолгу живут в неволе. Хохлатый макак, которого я видел в Амстердамском зоологическом саду, казалось, чувствовал себя там прекрасно.
        Для обезьяньего театра, по словам Брукмана, ни одна обезьяна не может сравниться с хохлатым макаком. Он учится всему легко, прекрасно помнит выученное и "работает" с величайшим удовольствием. Однако вследствие редкости и высокой цены этой обезьяны ее не часто можно встретить на сцене, тем более что она скоро начинает хиреть.
        Между павианами в собственном смысле мне удалось особенно близко познакомиться с бабуином (Papio cynocephalus). К сожалению, я наблюдал за ним в неволе. С только что описанными породами обезьян смешать бабуина трудно, но нельзя отказать ему в сходстве с чакмой, медвежим павианом (Papio иrsinus). Гладкий, ровный, нигде не удлиняющийся мех его сверху зеленоватый желто-оливковый; каждый волос попеременно с черными и желтыми колечками; внизу мех светлее; на щеках желтовато-белый. Лицо и уши черновато-серого цвета; верхние веки беловатые; руки буровато-серые, а глаза светло-коричневые. Взрослые самцы достигают 65-70 см вышины при длине в 1,5 метра, третью часть которой занимает относительно тонкий хвост. Чакма значительно больше, неуклюже и темнее цветом; сфинкс меньше, но сильнее и приземистее. На лице последнего бросается в глаза странное утолщение скул; мех его не зеленовато-желтый, а красно-бурый с зеленоватым оттенком.

Бабуин, или желтый павиан (Papio cynocephalus)
        Бабуин живет почти там же, где гамадрил, но проникает дальше в глубь Африки. Он распространен в Абиссинии, Кордофане и средней Африке. Встречается тоже в большом количестве и еще дальше, к югу от озера Танганьика, до верхнего течения реки Луалаба.
        О жизни на свободе нашей обезьяны Гартманн мог сообщить мне только следующее: "На плоскогорье Джебель-Гули бабуин живет в довольно большом количестве; он там питается луковицами, винными ягодами, тамариндами. живет крайне приятно изо дня в день, пока появившийся в горах леопард не спугнет его или не растерзает. Туземцы мало обращают на него внимания; иногда, впрочем, ловят и приручают детенышей. Но бывают случаи, когда эти бабуины очень неприятны, а именно когда встречаются с молодыми туземными девушками у горных ручьев. Девушки жалуются, что бабуины набрасываются на них и совершают над ними разные насилия. Поэтому, когда молодые девушки идут за водой к источнику, их всегда сопровождают вооруженные молодые люди. Величайшее удовольствие доставляли нам наблюдения над этими обезьянами, которые рядами, одна за другой, перебирались через вершины Джебель-Гули и играли под деревьями, растущими на горах. При каждом отряде встречались самцы огромного роста. Охота за ними, впрочем, никогда нам не удавалась, так как при нашем приближении они своевременно спасались бегством".
        О жизни на свободе бабуинов Ноок сообщает нам следующее (из наблюдений столь рано умершего Бема): "Они встречаются часто, как в степных рощах, так и в местностях около рек, до озера Танганьика, также в Уруа и Катанга. Детенышей, сидящих на спинах матерей, видел я преимущественно от марта до мая, но, по-видимому, самки родят в разное время года. Большими стадами пробираются они по лесам и набрасываются во время жатвы на расположенные там и сям маисовые и просяные поля, которым причиняют страшный вред. Они очень смелы и хитры. Когда сторожа выгоняют их из полей криками или бросанием в них копий, они только удаляются на небольшое расстояние и выжидают, пока опасность минует. Женщин вовсе не боятся, часто нападают на них и вырывают из рук пищу. Огнестрельное оружие знают отлично. От охотников спасаются не спеша, время от времени прыгая на невысокие деревья или прислоняясь к стволам деревьев для осмотра местности, сидят там на расстоянии ружейного выстрела, но тотчас же бегут дальше при виде направленного на них дула. Детеныши, даже довольно взрослые, остаются при убитой матери. Подстреленных животных старые самцы уводят и охраняют. Нападение собак бабуины часто отражают успешно; однако их все-таки травят и ловят собаками. Старые опытные самцы всегда составляют арьергард. Если стадо остановилось для отдыха на земле, эти самцы прохаживаются перед фронтом; если оно расположилось на верхушке дерева - эти часовые бесстрашно садятся для наблюдений на выдающийся сук. Бабуины кажутся тяжелыми и неуклюжими, но очень смело взбираются на высочайшие деревья, а при виде опасности с большим шумом соскакивают с них тяжелыми прыжками. Ночью они спят на высоких деревьях, однако часто перекочевывают с места на место и в темные ночи. Звук голоса у старых самцов ниже и сильнее и походит на отрывистый лай; испуганное стадо кричит пронзительно. Короткое и грубое "о! о!" выражает удивление и недовольство; протяжное "о-о" - какое-нибудь желание.
        В молодости они очень забавны и легко привыкают к людям, но среди них имеют своих любимцев, которым позволяют носить себя, к другим же относятся неприязненно. Их можно тоже, как собак, приучить к травле людей. Перед грозой или ливнем выказывают большое волнение, и вообще они легко пугаются и тогда доходят до исступления. Особенно характерно то конвульсивное подергивание, которое нападает на них не вследствие болезни, а когда они замечают, что за ними наблюдают. При встрече с европейцем обезьяны иногда, как бы движимые невидимой силой, со страхом подходят к нему, но, дотронувшись, мгновенно отскакивают с громким криком. Они охотно едят кузнечиков, а также мышей и т.д." Что эти павианы нападают и на больших животных, уже сказано нами выше.
        Своими движениями и фигурой бабуин напоминает остальных павианов, нравом же своим он выгодно от них отличается. Это умное животное; пойманное молодым, оно легко привыкает к человеку, без труда выучивается разным штукам и остается преданным своему хозяину, несмотря даже на дурное обращение. Самки более кротки и добродушны, самцы своими коварными и злыми шалостями иногда вредят даже своему хозяину, с которым самка всегда живет в большом ладу.

Чакма, или медвежий павиан (Papio ursinus)
        Бабуина ловят в Судане, откуда перевозят вниз по Нилу в Египет и в Европу, но, должно быть, их привозят и из других мест, так как они часто встречаются в неволе.
        В Египте бабуин почти так же полезен фокусникам, как гамадрил, о котором мы будем говорить далее. В Европе он постоянный житель зоологических садов и зверинцев; встречается обыкновенно в обезьяньем театре, потому что его гибкий хвост прячется в одежде, а ум и добродушие делают способным ко всякой дрессировке. Мы уже видели, как легко он всему учится. Хорошо запоминает пройденное и охотно участвует в представлениях, и потому его можно причислить к лучшим деятелям обезьяньего театра.
        Гамадрил, или плащеносный павиан (Papio hamadryas)*.

* Гамадрил житель скалистых ландшафтов Африканского Рога и Южной Аравии, некогда был распространен в Судане, Нубии, низовьях Нила. Вечером гамадрилы собираются на удобных для ночевки скалах скоплениями до 700 и более особей, днем объединенная стая рассыпается на мелкие семейные группы, которым легче разыскивать скудную пищу порознь. В группе только один взрослый самец и гарем из 10-60 самок с детенышами, остальные самцы образуют отдельные группы холостяков. В группе поддерживается жесткая иерархия между самками за право быть ближе к самцу, вожаку' же приходится постоянно отбивать атаки холостяков, стремящихся занять его место.

        Благодаря своей наружности, замечательному уму, а может быть и неприятным качествам, он особенно почитался древними египтянами. Трудно понять, почему этой обезьяне дано название древнегреческой лесной нимфы, тогда как в наружности ее весьма мало женственного. Достоверно известно, что название это дано было ей не древними народами.
        О почитании, которым пользовался гамадрил в Египте, сообщил уже нам Дюмихен. Следы этого почитания видны до сих пор: жители степных внутренних районов Африки и большая часть абиссинцев стараются прической волос как можно более походить на гамадрила.

Гамадрил, или плащеносный павиан (Papio hamadryas)
        Не подлежит, впрочем, сомнению, что они подражают скорее изображениям на памятниках, чем живым зверям. В настоящее время гамадрилу больше не поклоняются: вред, приносимый этой обезьяной, слишком велик, чтобы она могла возбудить к себе хорошее чувство в людях.
        Теперь в Египте нет уже этих обезьян в диком состоянии; Проспер Альпинус, путешествовавший по Египту в 1580 году, удостоверял, что там нет обезьян, а их привозят из Аравии. "Они так талантливы, - продолжает он, - что им невозможно отказать в рассудке. Их без труда обучают всевозможным остроумным штукам, которыми они увеселяют публику. Таких дрессированных обезьян можно часто видеть в Каире, Александрии и других местностях. Туземцы особенно любят держать самцов, но трудно себе представить, как непристойны эти животные. Гамадрилы похожи на больших собак и преследуют на полях арабских женщин, которые принуждены красить лицо и даже тело шафраном, чтобы спастись от их нападений. Павианы думают тогда, что женщины больны, и они перестают им нравиться".
        Относительно последнего предположения наш наблюдатель не совсем прав. Я сам часто замечал, что арабские женщины мажут себе лицо шафраном, но не для спасения от обезьян, а просто по той же причине, по какой наши дамы натирают свои щеки румянами.
        Альварец, который почти в одно время с Альпинусом был в Африке, именно в Абиссинии, рассказывает, что видел целые стада этих павианов, и дает весьма верное описание их внешнего вида и нрава. "Они, - говорит он, - не оставят в покое ни одного камня. Если одной, двум или трем обезьянам не под силу сдвинуть камень с места, они садятся вокруг него в большом количестве, соединенными усилиями непременно перевертывают его и ищут под ним любимую пищу. Они тоже очень любят муравьев и, чтобы достать их, кладут руки ладонью вверх в муравейник; когда рука покрывается муравьями, они быстро облизывают ее. Гамадрилы опустошают все сады и поля, если не защищать их. Впрочем, никогда не выступают на эти грабежи без лазутчиков, но, получив знак, что никакая опасность им не угрожает, врываются в сад или поле и опустошают их. Сначала ведут себя тихо и спокойно, и если глупому детенышу вздумается крикнуть, то он получает пощечину, но мало-помалу забывают всякую осторожность и громкими криками выражают радость по поводу удавшегося намерения. Они бы страшно размножились, если бы леопарды не уничтожали их детенышей в огромном количестве, несмотря на храбрую защиту матерей".
        Между новейшими исследователями Эренберг дает нам довольно подробное описание этих обезьян, которых он встречал в Аравии и на абиссинском берегу в одиночку или целыми стадами. Еще позднее о них были сообщения Родатца и Бессиера. В первую свою поездку по Африке мне не случалось встречать гамадрилов на свободе. Зато во время моего, к сожалению, весьма короткого пребывания в Абиссинии (весной 1862 года) я часто их видел, так что могу привести о них собственные наблюдения.
        Гамадрилы обитают в довольно большом количестве на прибрежных горах Абиссинии и южной Нубии до северной границы области тропических дождей. Чем богаче растительность на горах, тем охотнее там живут обезьяны. Вода поблизости тоже необходимое условие благосостояния стада этих животных. Довольно большими обществами они спускаются иногда на холмы Самхары или степной полосы морского прибрежья, но многие все-таки остаются в горах. Здесь каждое стадо занимает пространство земли от одной до трех миль в поперечнике. Гораздо реже встречаются маленькие общества этих обезьян: мне только раз случилось видеть группу в 15-20 штук; чаще встречались стада в 150 штук и более. Между ними находятся 10-15 взрослых самцов огромного роста; челюсти их вооружены зубами гораздо более длинными и крепкими, чем зубы леопардов. Взрослых самок бывает приблизительно вдвое больше. Остальная часть стада состоит из детенышей и полувзрослых обезьян. Старые самцы отличаются огромным ростом и длинной епанчой*.

* На самом деле гамадрил — некрупный павиан, длина тела самцов достигает 60-94 см, вес - 18 кг, самок соответственно - 50-65 см и 10 кг. Чакма и анубис бывают тяжелее почти вдвое.

        У убитого мною самца длина волос епанчи достигала до 27 см. У самок грива короче и все тело темнее, то есть оливкового цвета; детеныши походят на мать. Относительно окраски шерсти я должен заметить, что каждый волосок гривы имеет попеременные колечки зеленовато-бурого и желтого цвета, вследствие чего весь мех принимает весьма странный оттенок, несколько напоминающий цвет высохшей травы. На задних ногах и на голове, по бокам, волосы светлее, голое лицо грязно-мясного цвета, седалище ярко-красное. Чем старше павиан, тем светлее волосы его епанчи. Длина взрослых самцов - 0,9-1 м, от 20-25 см приходится на хвост, оканчивающийся пучком волос; высота тела до загривка - 50 см. При восходе солнца или в дождливые дни все общество можно застать на тех местах, где оно провело ночь, - в углублениях недоступных отвесных скал и под выдающимися карнизами. Павианы сидят, плотно подсевши друг к другу, молодые и слабые обезьяны в середине, как можно ближе прижавшись к матерям и к отцам. Утром, в хорошую погоду, все стадо подымается с места довольно рано и направляется медленно и спокойно вдоль отвесных скал; при этом они то сорвут растение, корень которого употребляется ими в пищу, то свернут с места камень, чтобы достать из-под него насекомых, улиток и червей, до которых павианы большие охотники. Когда завтрак окончен, они опять подымаются на вершину горного хребта. Самцы серьезно и важно садятся на камни спиной к ветру. Самки прохаживаются и присматривают за детенышами, которые весело играют или борются между собой. К вечеру все стадо направляется к ближайшей воде, чтобы напиться, потом идет опять на поиски пищи, после чего уже отыскивает удобный ночлег. Если место, выбранное для ночлега, удобно и им понравилось, то они возвращаются туда каждый вечер, конечно если только их не напугают преследованием. Ночлег около полей, засеянных просом, пользуется особым их расположением, и тогда хозяевам полей следует остерегаться, иначе дерзкие грабители появляются ежедневно, разоряют еще больше, чем поедают, и таким образом губят всю жатву. Едва ли подлежит сомнению, что они перекочевывают из разоренной ими местности в другую, где еще надеются найти пищу. Меня уверяли туземцы, что павианы не живут постоянно в одних и тех же местах, а появляются и исчезают по своему усмотрению.
        Туземцев гамадрилы не боятся - они спокойно проходят мимо чернокожего человека и пьют из одного с ним ручья. Белый человек возбуждает в них некоторое опасение, хотя нельзя утверждать, чтобы гамадрилы всегда бежали от него. Павианы эти еще более, чем остальные обезьяны, умеют во всех случаях сохранять спокойствие, которое дает им возможность выйти из всякого опасного положения.
        Однако дело принимает другой оборот, когда гамадрилы заметят приближение собак или леопарда. Тогда старые самцы подымают страшный рев и рычание, бьют одной рукой о скалу, скалят зубы и сверкающими глазами смотрят сверху на нарушителей спокойствия, очевидно готовые ринуться на них.
        Первое общество гамадрилов, которое я видел, отдыхало после утренней прогулки. Оно сидело на гребне кряжа, довольно круто спускающегося в обе стороны. Я уже издали заметил высокие фигуры старых самцов, но принял их за обломки скал, с которыми эти животные имеют по цвету большое сходство. Но отрывистый, громкий лай, который можно передать звуком "кук", убедил меня в ошибке. Все головы повернулись в нашу сторону, только детеныши продолжали беззаботно играть и несколько самок не бросали своего любимого занятия и усердно "искали" в шерсти старого самца. Общество так и осталось бы в выжидательном положении, если бы с нами не было двух смелых и чутких борзых собак, которые были приучены отгонять гиен от наших жилищ и даже могли бороться с волками. Услыхав возглас обезьян, собаки тотчас же залаяли; тогда все стадо поднялось на ноги, вероятно с намерением найти себе более безопасное убежище. Обезьяны, одна за другой, двинулись вдоль горного кряжа и скоро исчезли с наших глаз. Однако, обогнув долину, мы заметили вскоре обезьян, сидящих рядами и как бы прилепленных к совершенно отвесной скале; я до сих пор не могу себе объяснить, каким образом они могли удерживаться в таком положении. Вид этих спокойно сидящих животных был слишком заманчив, чтобы не возбудить в нас желания поохотиться. Жалость, возбуждаемая видом молодой беспомощной обезьяны, здесь не имела места. На гамадрилов мы не могли смотреть как на подобие человека, а только как на злых хищников, которых незачем щадить. К сожалению, стена была так высока, что на меткость выстрелов надеяться было трудно. Мы решили по крайней мере спугнуть их. Звук первых выстрелов произвел между ними страшное смятение: стадо принялось мычать, реветь, лаять и кричать самым ужасным образом. Потом вся цепь пришла в движение и гамадрилы двинулись вдоль кряжа с такой уверенностью, как будто они шли по гладкому полу; между тем мы никак не могли понять, на что они ступают. Совершенно узкий карниз был для них удобной дорогой. Только в двух местах, где пришлось круто спуститься на три метра и потом подняться на ту же высоту, они ступали несколько медленнее и осторожнее. Мы сделали пять или шесть выстрелов, но целиться было трудно; кроме того, необычайность зрелища отняла у нас всякое самообладание. Однако наши выстрелы довели волнение обезьян до ужаса.
        В Египте, а именно в Каире, можно часто видеть гамадрилов у фигляров и фокусников. Вероятно, они дают зрителям те же представления, которые видел когда-то Альпинус, точно так же, как с очковой змеей, проделываются все те же старинные фокусы. На больших площадях Каира, в особенности в праздничные дни, всегда можно встретить несколько вожаков обезьян и заклинателей змей. Но все эти представления ниже всякой посредственности, даже прямо-таки грубы и пошлы. Можно сказать, что хозяин обезьяны воспользовался ее понятливостью, чтобы дать в этих представлениях отвратительное изображение своего собственного безобразия. Нужно, впрочем, заметить, что фокусники держат преимущественно самок, потому что самцы становятся с годами слишком злыми и опасными. Их даже в Египте не позволено выводить без намордника, но и он не всегда помогает. Проезжая однажды по улицам Каира, я нечаянно толкнул ногой сидящего на дороге гамадрила. Несмотря на то что мой осел бежал галопом, гамадрил в ту же минуту схватил меня за ногу, сдернул чулок и башмак и оставил на ноге следы своей ловкости и злобы в виде нескольких довольно глубоких ран.
        По соседству с гамадрилом живет другой павиан, носящий гриву, которого возвели недавно в представители особого рода, хотя от гамадрила он отличается только устройством ноздрей, которые расположены не на конце морды, а сбоку, а также обнаженными местами на груди и шее, более густой гривой, более длинной кистью на хвосте и незначительными особенностями в устройстве зубов.
        Гелада (Theropithecus gelada)* - вел и кан между павианами и значительно больше гамадрила, с чем, впрочем, не согласен Рюппель, которому мы обязаны открытием этого вида.

* Эндемик гор северо-восточной Эфиопии. От павианов гелады отличаются помимо названных Бремом признаков слегка укороченной мордой, "курносым" носом, более длинным хвостом с кистью на конце и преимущественно вегетарианской диетой. По деревьям гелады не лазают, ночуют в пещерах и расщелинах. Существуют стаи по 300-670 особей, распадающиеся днем на группы-гаремы и холостяцкие группы. Доказывая свой высокий ранг, самец поднимает брови, демонстрируя светлые пятна на веках, и выворачивает верхнюю губу, закрывая ею нос и обнажая необычайно крупные клыки. Известны гибриды гелады и анубиса.

        Между тем Шимперт, живший в Абиссинии, и Гейглин утверждают, что гелада достигает почти человеческого роста. От гамадрила геладу можно отличить с первого раза: густой мех на задней части шеи, затылке и спине удлиняется в виде епанчи; цвет тела темно-бурый, шерсть на горле, груди, животе и предплечьях черно-бурого цвета. Лицо черное. Голые места на передней части шеи и груди образуют два соединяющихся остриями треугольника и напоминают рисунок песочных часов; они окаймлены белыми и черными волосами. В отличие от гамадрила у гелады очень маленькие, совершенно отделенные друг от друга серовато-черные седалищные наросты.

Гелада (Theropithecits gelada)
        По Рюппелю, гелада живет на высоких горных вершинах Сымен, самой возвышенной горной страны Абиссинии. Шимперт мне говорил, что гелады живут обыкновенно на высоте от 3000 до 4000 метров над уровнем моря**.

* * Гелады живут только на альпийских лугах и выходах скал от 1800 до 5000 м над уровнем моря. Характерны вертикальные сезонные кочевки.

        Здесь можно их видеть огромными стадами, а на нижней границе горной страны появляются они только небольшими группами от 100 до 200 штук. Обезьяны эти спускаются со скал, покрытых тернистым кустарником, только для грабежа. Их пищу составляют луковицы, которые они выкапывают из земли, орхидеи, лилии, злаки и всякого рода плоды, а также насекомые, черви, слизни и т.п. Они тоже нападают на поля, но всегда, как уверяют абиссинцы, в отсутствие сторожа. Хотя гелады не так нахальны и навязчивы, как гамадрилы, все же наносят большой вред полям, главным образом потому, что нападают всегда огромным числом. От людей стадо пускается в бегство, но все же благоразумнее держаться подальше от гелады, доведенной до бешенства, так как зубы ее так же страшны, как зубы гамадрила. С гамадрилами гелады живут во вражде.
        Горы Сымен похожи на большие дома: сверху они спускаются отлого, как крыши, потом вдруг на сто и более метров обрываются круто или почти вертикально вниз. В этих стенах много пещер, в которых ночуют обезьяны. Днем их можно видеть сидящими длинными рядами на карнизах и выступах обществами до 1000 особей. Это время их отдыха после прогулки за пищей. К самой подошве крутых скал они спускаются только для того, чтобы опустошить какое-нибудь поле. Во время подобных вылазок иногда встречаются с гамадрилами, и тогда обе армии вступают в ожесточенный бой. Вражда противников велика, как это можно видеть по тому остервенению, с которым они нападают друг на друга. Дело, впрочем, не доходит до серьезной битвы. Гелады и гамадрилы подымают ужасный вой, рычат, ревут и лают. С той и другой стороны выступает иногда по старому исполину, которые и набрасываются друг на друга. Они таскают один другого за гриву, служащую признаком возмужалости, иногда кусаются, но дело все-таки ограничивается главным образом криком и яростными взглядами.
        Самых отвратительных из всех павианов, не без основания, отделили от остальных, так как они существенно отличаются от других видов этого рода, хотя строение тела их показывает родство с павианами. Голова их, особенно череп, необыкновенно велика, очень маленькие глаза стоят близко один к другому; надглазная дуга выдается ребром; по обеим сторонам носа проходит продольный с бороздками нарост, который при раздражении распухает. Конечности у них очень сильные, хвост имеет вид короткого, вверх торчащего обрубка; седалищные наросты проходят по всей задней части туловища. Волосяной покров тоже особенный; шерсть удлиняется на задней части головы и на затылке; кроме того, по крайней мере у одного вида, замечается ярко окрашенная, остроконечная борода. Оба нижеописанных павиана живут в западной Африке и уже в продолжение 300 лет нередко перевозятся в Европу живыми.
        На том же основании, на котором мы могли назвать гверецу самой красивой обезьяной, мы можем назвать мандрила (Papio sphinx) * безобразнейшим из всех обезьян.

* Считается самым ярко окрашенным млекопитающим мира.

Мандрил (Papio sphinx)
        В старости он делается поистине отвратительным зверем во всех отношениях и его нравственные качества совершенно соответствуют наружности. Тело у него очень сильное, можно сказать неуклюжее, голова безобразная, зубы страшные, шерсть очень жесткая и спутанная, окраска не покрытых шерстью частей тела в высшей степени яркая и отвратительная. Каждый отдельный волосок имеет оливковые и черные кольца, вследствие чего шерсть верхних частей приобретает темно-бурый цвет с оливковым оттенком, на груди волосы желтые, на брюхе белые, на боках светло-бурые, борода ярко-лимонного цвета, за ушами серовато-белые пятна. Руки и уши черные, нос и окружающие его части ярко-красного цвета, наросты на щеках василькового цвета с черными бороздками, мошонка и зад ярко-красные, седалищные наросты красные и голубые. Старые самцы достигают длины одного метра и более, высота туловища до плеч — 60 см, а хвост не более 3-х см.
        Сродный ему дрил (Papio leucophaens) немного меньше ростом, шерсть у него сверху оливково-бурая, снизу и по бокам беловатая, бакены желтовато-чалые, лицо черное, руки и ноги медно-красные, седалищные наросты и мошонка красные. Длина взрослого дрила достигает 85-90 см, высота до плеч - 55-60 см, длина хвоста 8-9 см. Довольно странно, что мы не знаем ничего верного о жизни этих двух видов обезьян на свободе, между тем как в неволе они нам давно известны. Их родина - Гвинейский берег, и к нам в Европу они привозятся с Золотого Берега. Говорят, что обезьяны водятся стадами в горных лесах и живут частью на скалах, а частью на деревьях, но нередко покидают свои жилища, чтобы посещать и грабить ближние поселения. Рассказывают даже, что толпы их нападают на целые деревни и в отсутствие мужчин сильно обижают детей и женщин. Туземцы, говорят, больше боятся мандрила, чем льва, никогда не вступают с ним в бой поодиночке, даже избегают лесов, где эти обезьяны живут, или собираются хорошо вооруженной толпой и совершают настоящие походы против этого врага. Сколько правды заключается в этих рассказах, решить трудно; во всяком случае нужно признать их преувеличенными и принимать на веру осторожно.

Дрил (Papio leitcophaeus)
        Раньше дрилы и мандрилы чаще попадали для продажи в Европу, чем теперь. Древним оба вида были неизвестны. "Это животное, - говорит старик Гесснер, - встречается довольно редко в индийских пустынях и лишь иногда привозится шарлатанами на базары и ярмарки. Оно имеет на ногах пальцы, как у человека, и когда ему грозят пальцем, то оборачивается к грозящему задом. Это животное ест яблоки, груши и другие плоды, а также хлеб и охотно пьет вино. Когда оно проголодается, то взбирается на деревья и стряхивает с них плоды. По характеру приветливо, особенно к женщинам, дружбу свою к которы м вы ражает разл и ч н ы м образом". Приложенное к этому описанию изображение так удачно представляет мандрила в том положении, когда он поворачивается задом к человеку, что нельзя сомневаться в том, что это на самом деле мандрил.
        "Гнев других обезьян, - как выражается один английский писатель, - сравнительно с яростью мандрила все равно что легкий ветерок перед ужасным тропическим ураганом, который все уничтожает на своем пути".
        Насколько сильно его бешенство, настолько велика и его непристойность, для описания которой не хватает слов. "Его крик, взгляд и голос, - говорит Кювье, - выражают полнейшее скотское бесстыдство. Свои грязные похоти он удовлетворяет самым бесстыдным образом. Кажется, природа хотела олицетворить в нем порок со всем его безобразием". Все, что казалось нам отвратительным в гамадриле и других павианах, покажется умеренным сравнительно с поведением мандрила. Его страстность не знает границ. Разгневанный, он впадает в такое раздражение, что все забывает и бросается очертя голову на своего врага. Истинно демонический огонь загорается в глазах зверя, который кажется тогда одаренным сверхъестественной силой и злобой. В эту минуту у него одна мысль: разорвать в клочки врага и устранить со своей дороги всякое препятствие. Его тогда не пугает ни кнут, ни оружие. Нападение его обусловливается тогда не отвагою, а просто безумием; ни одного зверя сторожа же боятся так, как разъяренного мандрила. Лев и тигр - перед ним ягнята, потому что они все-таки держатся границ благоразумия, гамадрил же и другие павианы в сравнении с ним - младенцы. Половые побуждения у мандрила выражаются точно так же неистово, как и другие страсти. Гесснер справедливо замечает, что мандрил распространяет свою похоть не на одних самок своей породы. У мандрилов, живущих в неволе, замечена не только склонность к женщинам, но и ревность к мужчинам, которые ухаживают за знакомыми им женщинами. Они приходят в бешенство, когда видят, что мужчина ласкает или только делает вид, что ласкает предмет их страсти, и долго не прощают ему этого поступка. В зоологическом саду в Париже однажды очень удачно воспользовались ревностью этого животного, чтобы захватить разломавшего свою клетку и наделавшего много вреда мандрила. Все попытки изловить его оказались безуспешными, он успел уже ранить несколько сторожей, когда наконец одному из них пришла мысль завлечь обезьяну в клетку, воспользовавшись его собственной страстью. С задней стороны клетки была маленькая дверца; за ней встала дочь одного из сторожей так, чтобы обезьяна могла ее видеть; к ней подошел один сторож, обнял ее и сделал вид, что хочет ее поцеловать. Этого было довольно для влюбленного мандрила. Он в бешенстве кинулся на этого человека, конечно, с намерением разорвать его, но, чтобы достигнуть своей цели, должен был войти в клетку. Всякое благоразумие было забыто: ревнивая обезьяна без оглядки бросилась в отворенную дверь и через минуту очутилась за железной решеткой. Нельзя отрицать, что мандрила очень трудно воспитывать и что большинство вследствие своей раздражительности в неволе погибает, но бывают и исключения.
        Один очень известный мандрил был артистом обезьяньего театра Брукмана. Он находился более 16 лет во владении своего хозяина и был приручен и выдрессирован, насколько это возможно для обезьяны. Перед посторонними он, конечно, делался вспыльчивым и раздражительным, но к своему хозяину относился вполне доверчиво и даже тогда, когда, давая волю своей ярости, он по обыкновению всех павианов тряс прутья своей клетки, как бы желая ее разломать, Брукман мог безнаказанно хватать его за ошейник, вытаскивать из клетки и заставлять показывать фокусы.
        От других павианов довольно сильно отличается одна из самых красивых обезьян, которую часто причисляют к макакам, - это львинохвостый макак, вандеру, или силен (Масаса silenus). Отличительными признаками этой обезьяны служат: приземистое телосложение, длинная борода, окружающая все лицо, и не очень длинный хвост с пучком волос на конце. Длинная шерсть на верхней части тела блестящего черного цвета, а на нижней - светлая буровато-серая. Гривообразная борода белого цвета, а у молодых - сероватая; руки и ноги черные, а добродушные глаза имеют коричневый раек. Длина тела с хвостом не превышает одного метра; по измерению Бурдильона, два самца имели 87,5 и 80,9 см; две самки - 77 и 70 см, причем хвосты -25-38 см.

Львинохвостый макак, вандеру (Масаса silemts)
        До сих пор ошибочно считали остров Цейлон отечеством силена*, но новые исследования показали, что он водится не только на Цейлоне, но и в Малабаре и живет там исключительно в дремучих лесах, находящихся на возвышенностях от 14 градуса северной широты до мыса Коморина. Их встречают стадами от 12 до 20 штук.

* На Цейлоне силен не водится, он живет только во влажных горных лесах Западных Гат хребта, идущего вдоль западного побережья Индостана, на высоте 600-1100 м над уровнем моря. Самый редкий вид макаков. в природе сохранилось не более 400 особей (почти столько же - в неволе). Занесен в Красную книгу МСОИ.

        Гекел утверждает, что видал эту обезьяну гораздо севернее, около Бомбея, в пещерных храмах Карли. Теннет говорит, что все силены, доставленные из Цейлона в Европу, были привезены на этот остров с Индийского материка. Об образе жизни этого животного на свободе мы знаем очень мало. Силен питается почками и листьями и иногда приносит значительный вред садам. Тирбах рассказывает, что опустошения эти так значительны, что после набега сады представляют самый печальный вид: на кокосовых пальмах не остается ни одного плода, а земля под деревьями вся покрыта орехами, очень часто неспелыми, которые обезьяны не ели, а только обрывали и бросали вниз.
        Малабарцы, однако, очень ценят эту обезьяну. Местные князья любят ее за серьезный нрав и понятливость. В их домах часто воспитывают молодых обезьян этого вида и приучают их к разным фокусам, которые они удивительно хорошо исполняют.
        "Белобородая обезьяна, - говорит Нейдт, - очень похожа на старого индейца с большой седой бородой. Она живет большей частью в лесах и вреда не приносит. От других обезьян отличается тем, что не так зла и имеет более веселый нрав. Она, очевидно, осторожнее других обезьян, может долго употреблять стеклянную посуду, не разбивая ее; хорошо знает, когда провинилась, причем выказывает жестами свое сожаление об этом, а когда ее бьют, то у нее видны слезы на глазах".