Семейство хомяковые

        (Cricetidae)*

* Возникнув в умеренных широтах Азии, хомяковые не смогли освоить тропики Старого Света и Австралию, возможно, из-за конкуренции с мышиными. Однако они проникли через берингийскую сушу в Северную Америку, а с возникновением Панамского перешейка, и в Южную. Они заместили отсутствующих в обеих Америках мышиных, соневых и других мелких грызунов, заняв самые разнообразные экологические ниши. В России около 20 родов и до 60 видов хомяковых.

        Хомяки животные более или менее неуклюжего сложения, часто большого роста с расщепленными губами, большими защечными мешками. Довольно красивый по внешности, но безобразный по характеру - ворчливый, раздражительный и, вместе с тем, отважный обыкновенный хомяк (Cricetus cricetus) достигает 30 см общей длины, причем на хвост приходится 5 см **.

* * Обыкновенный хомяк — наряду с ондатрой - самы й крупны й представитель семейства: длина тела до 34 см (не считая хвоста), масса осенью достигает до полукилограмма.

        Тело коренастое, шея толстая, голова довольно заостренная; кожистые уши средней величины, глаза большие и блестящие, ноги короткие, ступни и пальцы хорошо сложены, когти светлые и короткие, хвост конически заостренный, на конце усечен. Густой, гладкий, слегка блестящий мех состоит из короткого и мягкого подшерстка и из более длинных и жестких, но реже растущих волос ости. Верхняя часть туловища окрашена в светло-желто-бурый цвет. Верхняя сторона рыльца, глазная область и некоторое подобие ошейника - красно-бурого цвета, пятно на щеках желтое, рот беловатый, нижняя часть туловища, передние ноги до ступни и задние с внутренней стороны, равно как и полоска над лбом - черного цвета, ступни, наоборот, белого. Большей частью желтые пятна бывают еще за ушами, а также впереди и сзади передних ног. Но встречаются много разновидностей: одни совершенно черны, другие черного цвета с белой шеей и серой макушкой, светлые бледно-желто-серые экземпляры с темно-серой нижней стороной туловища и бледно-желтыми пятнами на плечах, другие имеют спину матово-желтую, живот светло-серый, плечи беловатые, иногда попадаются и совершенно белые хомяки.
        Плодородные пашни от Рейна до Оби предоставляют хомяку жилище и пищу. Кажется, благополучие его обусловливается главным образом умеренно твердой, сухой, но плодородной почвой. Ради прочности копаемых им сооружений он обходит песчаные местности, вместе с тем он не склонен затрачивать много труда при копании и потому на слишком твердой или каменистой почве он не селится. Избегает он гор и лесов; сырых низменностей также не любит. В местностях, в которых хомяк водится, он попадается часто, иногда в невероятном количестве.
        Нора хомяка состоит из большой жилой камеры на глубине 1—2 метров, из наклонного выхода и отвесного входа. Жилая камера сообщается проходами с помещением для запасов. Норы видоизменяются сообразно полу и возрасту хомяка: у молодых они ниже и короче, у самок значительно больше, а у старых самцов самые большие. Постройки хомяков легко узнать по кучке земли, которая лежит у выхода и обычно усыпана мякиной и шелухой. Входная галерея направлена в землю всегда отвесно, иногда до того прямо, что в нее можно вставить длинную палку, но этот ход не ведет прямо в камеру; внизу он проходит к котловине то в горизонтальном, то в наклонном направлении. Выходная галерея, напротив, редко имеет прямое направление, она чаще изогнута. По проходам очень легко узнать, обитаемы постройки или нет. Если в них встречается мох, плесень или трава, или если они выглядят шероховато, то постройки наверняка покинуты, так как каждый хомяк содержит свой дом и входные отверстия необыкновенно чисто и в порядке. Долго обитаемые проходы так полируются шерстью хомяка при его входах и выходах, что стены их блестят. Снаружи галереи шире, чем при их продолжении, там они большей частью имеют 5-8 сантиметров в разрезе. Из камер меньшая - жилая с гладкими стенами, она всегда выстлана очень тонкой соломой, большей частью листьями злаков, которые образуют мягкую подстилку. В нее впадают три прохода: один выходной, другой входной и третий, ведущий в камеру для запасов. Последняя совсем схожа с жилой: круглая или яйцеобразная, наверху со сводом, внутри гладкая, к осени она полностью наполнена зерном. Молодые хомяки устраивают только одну такую камеру, старые же, особенно самцы, которые круглое лето только припасают, роют себе 3-5 таких амбаров и тогда в каждом из них можно найти по мере зерна (около 2 гарнцев). Иногда хомяк засыпает землей проход из жилой камеры в кладовую, случается также, что он наполняет его зерном*.

* Наиболее сложны зимовочные норы взрослых самцов. Помимо постоянных, есть и временные норы простого строения. Система нор соединена наземными дорожками. В кладовых хомяка находили до 16 кг различных семян и клубней.

        Прежде ошибочно утверждали, что хомяк насыпает каждый сорт хлеба отдельно, между тем он таскает всякие зерна, какие находит, и складывает их в одну кучу под землю. Редко они встречаются совершенно чистыми от зерновой шелухи или мякины. Если в постройке находят отдельно различные сорта хлеба, то это происходит не от склонности обитателя к порядку, но просто потому, что он в соответствующее время находит только тот, а потом только другой сорт зерен. Поздней осенью некоторые присоединяют к запасам также и зеленый корм. В проходе, который ведет к выходу, часто близ самой камеры одно место расширено: здесь хомяк обычно оставляет свой помет. Норка самки во многих отношениях отступает от только что описанной: в ней одна лишь выходная, но 2-8 входных галерей, из которых, впрочем, пока детеныши еще малы, употребляется чаще лишь одна. Родильное ложе самки кругловато, имеет приблизительно 30 сантиметров в разрезе и от 8 до 13 сантиметров высоты и выстлано очень мягкой соломой. Из камеры с гнездом расходятся по всем входным отверстиям особенные проходы, иногда соединенные между собой галереями. В норах самки кладовые встречаются очень редко, потому что она, пока у нее есть детеныши, ничего не запасает.
        Хомяк, несмотря на кажущуюся неуклюжесть, животное довольно ловкое. Он трусит мелкими шажками, как еж, причем живот почти касается земли. В гневе двигается быстрее и решается тогда даже на большие и высокие прыжки. Там, где может опереться с двух сторон, например по углам ящиков или же между шкафами и стенкой, он довольно хорошо лазает, чрезвычайно быстро взбирается также он вверх по занавесям. Он может уцепиться одной ногой за выступ и висеть таким образом и настолько искусен, что при этом может поворачиваться и снова подняться на высоту, на краю которой висит, даже в том случае, если держится на одной задней ноге. Копать он умеет мастерски. Если посадить его в бочку, наполненную землей, он немедленно приступает к делу. Начинает разрыхлять землю передними ногами, а если почва тверда, то зубами, бросает землю первоначально под живот, потом захватывает ее задними ногами и швыряет назад. Дойдя до глубины, пятится задом, выталкивая сразу целую кучу земли; но никогда не пользуются для этого своими защечными мешками, как ошибочно об этом сообщали, В воде двигается довольно ловко, хотя вообще боится и избегает ее. Если его бросить в сосуд, наполненный водой, то он быстро плавает кругом, но неистово ворчит и вообще выказывает недовольство*.

* Попадая в воду, хомяк надувает воздухом защечные мешки, это помогает ему держаться на поверхности.

        Купанье настолько утомляет его, что, почувствовав себя опять на суше, он на радостях совершенно забывает свойственную ему злобу и ярость. Тотчас же после купанья начинается чрезвычайно тщательная чистка. Хомяк необыкновенно ловко умеет пользоваться передними ногами, почти как руками. Ими он подносит пищу ко рту, держит и вертит колосья, которые вылущивает, чтобы сложить зерна в защечные мешки, ими же приводит в порядок свой мех. Если нечаянно застать его врасплох, то он немедленно поднимается на задние ноги, причем из передних одна обычно несколько ниже другой. Пристально смотрит при этом на предмет, взволновавший его, очевидно готовый в случае надобности броситься и пустить в ход свои зубы.
        Внешние чувства хомяка, кажется, развиты довольно равномерно, по крайней мере незаметно, чтобы одно из них было особенно развито за счет других.

Обыкновенный хомяк (Cricetus cricetus)
        Его духовные качества не могут сделать его любимцем человека. Гнев преобладает в характере хомяка до такой степени, как ни у одного грызуна подобной незначительной величины, исключая разве крыс и пеструшек. При малейшем поводе он сердито готовится к защите, глухо рычит, скрежещет зубами и необыкновенно быстро и сильно щелкает ими. Мужество его так же велико, как и гнев. Он защищается против всякого нападающего на него животного до тех пор, пока в силах. Неопытных собак часто побеждает, только умные пинчеры умеют его схватить и тогда почти мгновенно встряхивают его до смерти. Хомяк защищается не только против собак, но также смело выступает против человека, даже против такого, который вовсе не хочет его трогать. Нередко случается, что у человека, спокойно проходящего мимо норы, хомяк вдруг как бешеный виснет на платье. В лошадь он также впивается зубами, а против хищных птиц, поднявших его с земли, защищается еще и в воздухе. Кусая, он так крепко стискивает зубы, что его отцепить можно, только убив.
        Понятно, что такое злобное животное не может быть уживчивым. Даже детеныши, едва подросши, не остаются с матерью; самец, встречаясь с самкой не во время течки, загрызает ее до смерти. В неволе хомяки редко живут в мире друг с другом, старые же, вероятно, никогда. Молодые, не достигшие еще года, уживаются лучше. Я содержал довольно долго в ящике трех хомяков, они никогда не ссорились, напротив, очень миролюбиво жались друг к другу, к тому же часто сидели один на другом.
        Случается, что старый хомяк становится даже браконьером. Опытный наблюдатель, учитель Зейдлер в Клозевице близ Иены, проходя по полям, услышал шум и голоса животных и заметил в одном месте среди, зелени какое-то сильное движение. Он нашел там сильного хомяка, насевшего на зайчика одной с ним величины, с которым он только что покончил укусами в затылок. Он с такой жадностью пожирал свою жертву, что не заметил подходящего человека. Из растительности хомяк поедает почти все годное для пищи, охотнее всего хлебные зерна и бобовые растения, также зелень посевов, разные травы, морковь, картофель, кроме того, различные коренья, а также спелые и зеленые плоды. В неволе он питается также пирогами и хлебом, маслом, сыром словом, он оказывается настоящим всеядным животным.
        Хомяк подвержен зимней спячке. Просыпается, как только земля оттаивает, часто уже в феврале, никак не позже марта. Он сначала не открывает своих забитых выходов, а спокойно сидит внизу в своей норе и питается приготовленными запасами. Старые самцы в половине марта, а самки в начале апреля раскрывают входные отверстия. Тогда они уже отыскивают себе пищу на полях, приносят в норы хлеб с недавно засеянных нив, где заботливо собирают зерна. Вскоре они начинают предпочитать зернам молодые ростки и отыскивают этот корм или же забирают по пути, как желанную добычу, неловкую птичку, мышь, жука, гусеницу. В то же время стараются вырыть новую нору, в которой рассчитывают прожить лето, и, как только она готова, оба пола спариваются. Летняя нора обычно глубиной 30, самое большее 60 сантиметров, котловина имеет вид мягкого гнезда, возле которого устраивается чулан для провизии в том случае, если в окружающей местности много посевов. В конце апреля самцы отправляются в жилища самок и, как кажется, мирно живут с ней несколько дней; оба обнаруживают даже некоторую взаимную привязанность в том, что помогают друг другу, когда приходится защищаться кому-то из них. Если к одной самке является два самца, то происходит горячий поединок, пока слабейший противник не падет или не спасется бегством: часто попадаются самцы с глубокими рубцами на теле, признаками таких драк из-за любовных дел*.

* Хомяки одиночные территориальные животные, яростно отстаивающие свой индивидуальный участок. У самцов участок может достигать 12 га. Во время брачного периода самец берет под охрану территории нескольких самок, образуется временный "гарем".

        Спустя 4-5 недель после случки, в первый раз в конце мая и второй - в июле, самка рожает в своем тепло и мягко устроенном гнезде от 6 до 18 детенышей**.

* * Беременность длится около 20 дней, столько же продолжается выкармливание потомства. Молодые еще некоторое время живут вместе без матери, затем расселяются. В южных частях ареала у хомяков нередки третьи выводки.

        Они появляются на свет голыми и слепыми, но с зубами, растут необыкновенно быстро. Вслед за рождением, обсохнув, они пищат подобно маленьким щенкам. На второй или третий день у них вырастают редкие пушистые волосы, которые скоро становятся гуще и покрывают все тело. Приблизительно на восьмой или девятый день жизни они открывают глаза и тут начинают уже ползать по гнезду. Мать очень любовно обращается со своим потомством, допускает, чтобы ей подкладывали для кормления чужих детенышей, даже таких, которые не одинаковой величины с ее собственными. В двухнедельном возрасте молодые хомяки начинают рыть, и как только этому выучатся, неласковая мать приучает их к самостоятельной жизни, попросту выгоняет из своей норы и принуждает самих заботиться о своем пропитании. Это, по-видимому, не трудно для хомячков, потому что уже на пятый или шестой день, когда они едва покрыты волосами и совершенно слепы, они отлично умеют держать в передних лапках пшеничные зерна и пускать в дело острые зубки. Но все же необходим целый год, чтобы они достигли своей настоящей величины. Родившаяся в мае самка осенью способна уже к размножению***.

* * * Сеголетки в размножении не участвуют.

        Если грозит опасность, то маленькие зверьки, как ни жалки они на вид, проворно шныряют по норе, при этом чрезвычайно ловко один прячется в одном углу, другой в другом, но большинство, однако, придерживаются старой самки, следуя за ней повсюду, через груды земли и песка, которые она отбрасывает за собой.
        Когда поспевают хлеб и овощи на полях, хомякам приходится много работать над жатвой. Каждый в отдельности натаскивает, если он в состоянии, до центнера зерен в свою нору. Кажется, они предпочитают всем другим зернам коробочки льна, бобы и горох. Хомяк, живущий на льняном поле, едва ли соберет что-либо, кроме льняного семени; то же бывает и на гороховых полях, но зверек не отказывается и от других видов хлебов. Замечено, что старые самцы, если у них хватает времени, собирают хлеб, сортируют и складывают его гораздо заботливее, чем самки, которые после последнего приплода должны поспешно рыть нору и наполнять ее запасами. Днем хомяк собирает урожай только при полной безопасности; обычно трудовым временем его являются первая половина ночи и утро перед восходом солнца. Он нагибает передними лапами высокие стебли, откусывает колос, хватает его лапами, вертит несколько раз туда и сюда и при этом успевает не только вылущить зерна, но и забрать их в защечные мешки. Таким образом наполняются обширные мешки до краев, иногда хомяк за один раз приносит домой до 50 граммов зерна. Нагруженный таким образом, он очень забавен и представляется самым неуклюжим зверем в мире. Его без страха можно взять руками, потому что набитые мешки мешают ему кусаться, но не нужно медлить, иначе он выбрасывает зерна и становится в оборонительное положение.
        В начале октября, когда становится холодно и поля пустеют, хомяк серьезно подумывает об устройстве своего зимнего жилища. Прежде всего он затыкает как можно плотнее землей выходное отверстие, потом закладывает снизу от камеры доверху проход, иногда совсем до уровня земли. Если у него не хватает времени или же он боится морозов, то роет себе еще глубже гнездо и амбары и здесь складывает свои запасы. Ложе у него невелико и густо усыпано тончайшей соломой. Теперь ленивая тварь наедается до ожирения и, свернувшись клубочком, укладывается спать. Обычно он лежит на боку, прижав голову к животу между задними ногами. Волосы все лежат в полном порядке и несколько оттопыриваются от туловища. Конечности на ощупь холодны как лед, их трудно сгибать, если же согнуть их насильно, то они, как у мертвых животных, моментально принимают прежнее положение, глаза закрыты, но если их открыть, то оказываются блестящими и чистыми, как у живого, и сами вновь закрываются. Дыхания и сердцебиения незаметно. Животное представляет полную картину смерти. Во время спячки сердце бьется обычно 14-15 раз в минуту. Незадолго до пробуждения прежде всего замечается уменьшение окоченения, потом начинается дыхание, а за ним следуют некоторые движения: сонный зверек зевает, хрипит, потягивается, открывает глаза, шатается как пьяный, пробует садиться, падает, снова поднимается, приходит в себя и, наконец, начинает медленно бегать, тут же начинает есть, если ему бросить что-нибудь; чистит и гладит себя и наконец становится совсем бодрым. Впрочем, не мешает остерегаться, когда с хомяком производят опыт такого пробуждения, потому что совершенно безжизненный по наружности хомяк иному доказывает самым чувствительным образом, что он не мертв. На свободе животные, вероятно, также просыпаются среди зимы, иногда они открывают свои ямы в декабре при морозе в несколько градусов и хоть немного бегают по полям*. В постоянно отапливаемой комнате их можно продержать весь год без спячки, но это им вредно и они скоро умирают.

* В этом отличие зимнего сна хомяков, от более глубокой спя чки сусликов. сурков, бурундуков. Проснувш ись. хомяк прежде всего подкрепляется в одной из своих кладовых.

        Большое счастье, что у хомяка так много врагов, потому что он иногда сильно размножается и тогда причиняет значительный вред. Сарычи и совы, вороны и некоторые другие птицы, но особенно хорьки и ласки, следят за ним беспрестанно и, когда только представляется возможность, убивают его. Хорек и горностай пролезают в его подземные жилища, а потому их следует признать самыми злейшими врагами хомяков**. Каждый сельский хозяин в местностях, где много хомяков, если бы понимал свои выгоды, должен был бы щадить и охранять этих двух полезных хищников и ухаживать за ними.

* * Наиболее специализирован в охоте на хомяка степной хорь (Mustela eversmanni), который ловит зверьков даже зимой, разрывая норы, забитые земляными пробками. Горностай (М. erminea) охотится в основном на молодых хомяков. В природе хол/яки могут доживать до 3-4 лет.

        В некоторых местах человек ведет правильную борьбу против хомяков. В Тюрингии, например, есть люди, для которых откапывание и уничтожение хомяков является выгодным ремеслом. Сельские общества дают плату за каждого убитого хомяка, за самца и детеныша меньшую, а за самку большую. В окрестностях Ашерслебена в одном лишь 1888 году было поймано 97 519 штук хомяков и за их поимку уплачено 1950 марок. Но главную выгоду этой охоты составляют запасы, которые натаскивает этот своеобразный зверек. Местные жители просто обмывают зерна, найденные в норках, высушивают их и мелют, как всякий другой хлеб. Шкурками также пользуются, хотя не в такой степени, как они того заслуживают, потому что, по всем сведениям, они представляют превосходный легкий и прочный мех. В некоторых местностях едят мясо хомяка, и действительно нет ни малейшего основания возражать против такой пищи, потому что во всяком случае мясо его такое же хорошее, как и у белки и у других грызунов, которых считают дичью и едят.
        Мускусная крыса, или ондатра, (Ondatra zibethieus) называемая в Америке обыкновенно индейским словом "мускваш", единственный полезный вид из этого семейства, с длинным хвостом, широкими задними ногами, с тупой мордой и замыкающимися, покрытыми короткими волосами, ушами. На передних ногах 4 пальца и вместо большого - бородавка, на задних - 5; пальцы, как и плюсна, с боков покрыты длинными плавательными волосами и снабжены довольно сильными когтями ***.

* * * Между пальцами задних ног есть небольшие перепонки.

        Хвост закруглен только на конце, по сторонам приплюснут, около конца с острыми краями, покрыт маленькими чешуйками, между которыми, окаймляя их по сторонам, выступают короткие, довольно редко растущие, но гладко прилегающие волосы. Близ половых органов находится железа, величиной с маленькую грушу, она имеет отверстие снаружи и выделяет белую маслянистую жидкость, имеющую сильный запах мускуса. Туловище у них коренастое, голова кругловатая, довольно короткая и широкая, морда толстая и притуплённая, верхняя губа расщепленная и по бокам покрытая длинными усами; уши почти скрыты под мехом, глаза малы, задние ноги значительно длиннее передних. Мех густой, гладкий, мягкий и блестящий; подшерсток необыкновенно нежный, тонкий и короткий, волосы же ости очень блестящие и вдвое длиннее подшерстка. Верхняя часть туловища окрашена темно-бурым цветом, иногда с желтоватым оттенком, нижняя - серая с красным налетом, хвост черный, плавательные волосы на пальцах белые, когти красноватого цвета. Отступления с более темным оттенком встречаются редко, гораздо чаще попадаются белые. Взрослые самцы достигают до 58 сантиметров длины, причем на хвост приходится почти половина*.

* Ондатра, или мускусная крыса, самая крупная из полевок. Длина тела 23-36 см, хвоста — 18-30 см. Масса до 575 г.

        Ондатра живет в странах Северной Америки, лежащих между 30 и 69 градусами северной широты**.

* * Естественный ареал охватывает практически всю Северную Америку. В настоящее время она расселена по всей Евразии. В Англии была истреблена и сейчас здесь не встречается. Ондатра легко выживает в условиях различных природных зон от тундр до пустынь, в большинстве мест относится к самым многочисленным грызунам.

        Прежде думали, что существуют и другие виды этого рода, но более точные исследования показали, что есть только один вид. Чаще всего это животное попадается в обильной водой Канаде и на Аляске, здесь особенно на севере от полуострова вокруг Бристольского залива. Травянистые берега больших озер или широких, медленно текущих рек, тихие ручьи и болота, но чаще всего не слишком большие пруды, покрытые тростником и водяными растениями, составляют местопребывание этой крысы, ценимой в качества пушного зверя. Здесь они живут семействами или целыми племенами и входят в сношения с другими соседними обществами животных того же вида. По образу жизни ондатра во многих отношениях напоминает бобра, поэтому индейцы называют обоих животных братьями и утверждают, что из них бобр старше и умнее, а мускусная крыса глупее. Постройки их, как и у бобров, представляют или простые котлообразные углубления под землей со многими выходными галереями, которые все оканчиваются под водой, или же они строят так называемые замки над поверхностью земли. Последние, устраиваемые преимущественно на севере, бывают круглые, шаровидные или куполообразные и сооружаются на куче ила, так что они выдаются над поверхностью воды***.

* * * В России эти сооружения диаметром до 2 м и высотой до 1 м называют хатками. Хатки ондатра строит в болотистых местах с низкими берегами и в тростниковых плавнях.

        Стены этого замка построены из тростника, осоки, ситника и смазаны илом, впрочем, некоторые наблюдатели утверждают, что вся хижина построена из одного лишь ила и что только потом она постепенно покрывается тонким слоем травы и ситника, пригоняемых водой. Внутри замок состоит из одной камеры, имеющей в разрезе от 40 до 60 сантиметров. К ней ведет проход, оканчивающийся на поверхности воды. Другие ходы не имеют на конце отверстия и расходятся от камеры в разные стороны, частью они продолжаются под землей и, смотря по обстоятельствам, более или менее удлиняются, так как служат почти исключительно для собирания корней водяных растений. Зимой ондатра наполняет свою камеру водяными лилиями, листьями, травами и тростником и, по словам Одюбона, заботится о вентиляции своего жилища, для чего покрывает середину купола слегка сложенными слоями растений, способными пропускать достаточное количество свежего воздуха и выпускать испорченный. Пока болото или пруд не замерзнет до дна, ондатра живет вполне уютно в теплом жилище, защищенном к тому же еще и лежащим на нем толстым снежным покровом. Но если холод проникает так глубоко, что для ондатры закрывается свободный выход, то она немало страдает от неудобства таких условий, иногда в поселении погибают многие сотни из-за того, что им не удается устроить во льду отверстия для дыхания и надолго сохранить их открытыми. Ричардсон, который сообщает эти данные, прибавляет, что только в очень суровые зимы эти животные испытывают действительные бедствия, потому что большей частью постройки строятся в глубоких болотах и озерах или же вблизи источников, где вода не замерзает. Ондатра следит всегда за тем, чтобы быть вне опасности во время наводнения и иметь возможность достать поблизости пищу. Поэтому она всего охотнее выбирает воды, имеющие постоянный уровень и богатую растительность.

Мускусная крыса, или ондатра (Ondatra zibet hieus)
        Пища ондатр состоит почти исключительно из водяных растений, хотя в постройках у многих находили выеденные раковины. Одюбон наблюдал на пойманных животных, что они очень охотно пожирали моллюсков. Тех из них, у которых раковины мягкие, они вскрывают зубами, а когда раковины слишком крепкие, то крысы ждут, чтоб они сами открылись, быстро набрасываются на них и съедают обитателя крепкой оболочки*.

* Ондатра нередко поедает водяных насекомых, ракообразных, моллюсков, лягушек, мелкую рыбу, разделывая их на специальных "кормовых столиках" характерных для полевок.

        Если вблизи поселения находятся сады или другие плантации, то их часто посещают мускусные крысы, и тогда они поедают там много овощей. Эти животные опустошают гораздо больше, чем пожирают, так как они вырывают между корнями глубокие ямы и кроме растений, отгрызаемых ими, подрывают корни многих растений или опрокидывают их.
        Одюбон и Бахман хорошо описали нравы и привычки этого зверя. "Ондатры, находясь в своей стихии в воде, оказываются очень живыми и игривыми созданиями, — говорят они в своем труде. - В тихую ночь можно видеть в пруду или в глубоких уединенных водах, как они резвятся, плавают по всем направлениям, оставляя за собой длинные, блестящие полосы на воде; другие сидят некоторое время на кочках травы, на камнях или колодах, откуда они могут достать плывущую по воде пищу; иные сидят на берегу пруда и, подобно лягушкам, одна за другой прыгают в воду. Иногда можно видеть, как одна из них лежит совершенно спокойно на поверхности пруда или реки: туловище ее широко раскинуто и сплюснуто насколько возможно. Время от времени она сильно ударяет хвостом по воде, почти так же, как это делает бобр, и исчезает тогда с быстротой молнии под поверхностью воды, напоминая стремительностью и ловкостью уток и гагар, ныряющих в глубину, когда над ними раздается выстрел. Потом на расстоянии от 10-20 метров зверек снова всплывает на поверхность воды, чтобы соединиться с товарищами, может быть, для еды или чтобы продолжать прежнюю игру. В это же самое время другие заняты сбором пищи на травянистых берегах, причем они выкапывают различные виды корней и выносят их на более сухие места.
        Кажется, что эти животные составляют маленькую, тихую общину, которая для полного счастья требует лишь безопасности и покоя со стороны человека. Если выстрелить в то время, когда ондатры так заняты, то поднимается страшная беготня и замешательство. Вслед за выстрелом дюжины их мгновенно ныряют или же исчезают в своих норах с необыкновенной быстротой. Даже днем, когда они плохо видят, убить одну из них чрезвычайно трудно, потому что прежде чем дробь из самого лучшего оружия достигнет их, они успеют нырнуть в воду"*.

* Ондатра лучший пловец среди полевок, может оставаться под водой до 12 минут.

        Попав в затруднительное положение, они, несмотря на свою трусость, по мере сил защищаются. Бульгер рассказывает о мускусных крысах, которые не только выступали против его маленькой собачки, но, подобно хомякам, даже против него самого и обнаруживали при этом такую готовность к нападению, что он вынужден был защищаться от них палкой.
        О размножении ондатр мы знаем еще мало. В апреле и мае, после оставления зимних помещений, звери спариваются, и самка рождает в своей норе или в просторной яме 3-6 детенышей, по одним сообщениям, один раз в год, по другим - 3-4**.

* * В году бывает 1-2 (на юге до 3) помёта в среднем по 6-7 детенышей. Беременность около 25 дней.

        Как долго остаются детеныши при родителях и сколько времени продолжается их рост, неизвестно***.

* * * Молодые живут с родителями до следующей весны, после чего изгоняются с семейного участка. Некоторые самки становятся половозрелыми уже в течение первого года жизни.

        Пойманные смолоду легко приручаются, да и вообще у этих животных поразительно кроткий нрав. Рытьем своим они часто вредят владельцам прудов с водными мельницами, они прокапывают также дыры на речных плотинах и таким образом подвергают наводнению близлежащие луга. Но все же их преследуют не столько за вред, причиняемый ими, сколько из-за выгоды. Хотя из-за долго сохраняющегося мускусного запаха некоторые не любят их меха, но все-таки в настоящее время он идет на шубы, воротники и муфты, особенно же сбывается в Америке и Китае. В России мех продается под названием выхухоли. Мясо их едят только индейцы, потому что оно до того пропитано упомянутым мускусным запахом, что для европейцев совершенно негодно для употребления в пищу.
        Мускусных крыс заманивают в ловушки с яблоками в виде приманки, ставят западни перед их норками или же убивают в их жилищах. Индейцы знают очень точно, какие хижины обитаемы, тихо приближаются к ним и со всей силой острым копьем пробивают стены постройки, протыкая при этом обыкновенно и жильцов. Ловушки расставляют так, чтобы они упали в воду и утопили пойманных. Если этого не сделать, то последних окружают товарищи и поступают с ними по обычаю крыс, разрывают на части и пожирают. Если мускусная крыса застрелена и не убрана моментально, то товарищи тотчас окружают труп, чтобы отнять его у охотника и беспрепятственно съесть его. Кое-где применяют также серу, выкуривая ею крыс из их построек, или же подкарауливают у выходов и, как только они показываются там, пронзают их - одним словом и здесь применяются все средства и способы для удовлетворения человеческой жадности. Кроме того, мускусных крыс преследуют рыси и лисицы, норки и куницы, орлы, филины и снежные совы. По Ломеру, на рынок ежегодно поступает 2—4 миллиона мехов ондатры. Лучшие меха, после удаления ости, окрашиваются в темно-коричневый цвет и употребляются для опушек, которые похожи на морского котика.
        Водяная полёвка (Arvicola terrestris)* - вреднейший из грызунов, хорошо известный естествоиспытателям.

* Во времена Брема этого зверька называли водяной крысой.

        Разнообразие образа жизни этого животного поразительно. Водяная полевка, как показывает самое название, живет близ воды или в воде, преимущественно в стоячих водах, устраивается она тут в вырытых ею подземных норах, которые косо поднимаются вверх над поверхностью воды и кончаются в широком, котлообразном углублении, от которого собственно жилая камера обычно спускается к воде. Полевка эта шныряет по воде, приискивает себе пищу и не думает предпринимать больших странствований. Иногда, смотря по обстоятельствам, живет неделями и месяцами вдали от воды и вовсе ее не ищет, роет, как крот, длинные, неглубокие ходы, валит при этом многие растения, стоящие над ними, пожирает коренья и этим вредит гораздо больше, чем крот.

Водяная полёвка (Arvicola terrestris)
        Животное, о котором идет речь, в длину 21-24 см, из которых на хвост приходится 6,5-8,5 см*.

* Длина тела водяной полевки — 14-25 см, хвоста — 7—11 см, масса до 300 г.

        Мех можно назвать одноцветным, потому что серо-коричневая и коричнево-черная верхняя сторона постепенно переходит к более светлому, беловатому цвету или к серой, черной или черно-коричневой окраске нижней стороны туловища. От черной крысы водяную полевку можно отличить сразу по толстой, круглой, короткой голове с поразительно короткими ушами, не выступающими из шерсти и достигающими едва четверти длины головы, а также по более короткому хвосту, который состоит из 130-140 чешуйчатых колец, со всех сторон равномерно и довольно густо покрытых короткими стоячими волосами. Кончик носа имеет розовый цвет, радужная оболочка черно-коричневая, усы черные, иногда с белыми кончиками, передние зубы желто-коричневые. Встречаются некоторые отклонения в окраске.
        Водяная полевка встречается везде довольно часто. Область распространения ее простирается от Атлантического океана до Охотского, от Белого и до Средиземного моря, она в равной мере встречается как на равнинах, так и в гористых местах, попадается даже в высоких горных странах**.

* * Ареал водяной полевки доходит на восток только до Лены и Байкала, на юг до севера Средиземноморья, Малой Азии, северного Казахстана, Монголии. В горах зверек встречается до субальпийских лугов на высоте 2800 м.

        Водяная полевка по образу жизни во многих отношениях напоминает не только крота, но также ондатру и других живущих в воде грызунов. Норы вблизи воды всегда проще устроены, чем в сухих местах, в садах и на полях. Как замечено выше, около воды кривой ход ведет в камеру, которая иногда очень мягко устлана, а в норах, заложенных в сухих местах, животное прокладывает ходы, которые могут быть длиной в несколько сот шагов, подобно кротам они выбрасывают кучи земли и в одном из больших ходов строят камеру. Большей частью длинные ходы идут непосредственно под поверхностью почвы, очень редко глубже слоя, до которого достигают корни растений, часто так близко, что покров земли при рытье явно приподнимается и свод хода состоит из слоя земли толщиной только в 2-3 сантиметра. Такие ходы очень часто разрушаются и становятся непроходимыми, но водяная полевка в исправлении их неутомима, даже в тех случаях, когда ей приходится в течение одного дня несколько раз приниматься за ту же работу. Иногда ходы ее проложены под проезжей дорогой и существуют только до тех пор, пока дорога не задействована, и все же животное не меняет раз намеченного направления, предпочитая постоянно сызнова возобновлять свой труд. Ходы эти легко отличить от ходов крота, так как кучи их неравномерны и состоят из больших комков земли, расположены не по прямой линии и никогда не имеют отверстия. В таких постройках водяные полевки живут попарно, но одна пара очень охотно живет непосредственно возле другой. Животное бегает не очень быстро, но зато роет отлично и мастерски плавает, хотя и не так хорошо, как водяная землеройка. В уединенных местах ее можно видеть за работой как днем, так и ночью, но она осторожна и исчезает в свою нору, как только заметит, что за ней наблюдают. Только тогда, когда она бегает между тростником, ее легко наблюдать.
        Из чувств у водяных полевок, по-видимому, отлично развиты зрение и слух. По душевным свойствам она гораздо выше крыс. Она любопытна, но вообще не умна и довольно добродушна*.

* Водяная полевка весьма агрессивна, нередко успешно защищается даже от собак.

        Пищу выбирает себе предпочтительно из растительного царства и этим часто наносит много вреда, особенно если поселится в саду. При необыкновенном любопытстве ее не так-то легко изгнать и, если она где-либо расположилась, то не уйдет добровольно, пока не пожрет всю пригодную для нее пищу. "Однажды, рассказывал мой отец, — земляная крыса поселилась в здешнем пасторском саду. Жилище ее расположено было в грядке савойской капусты, но так глубоко, что пришлось бы разрыть всю грядку, если бы захотели откопать ее. Из камеры многие ходы вели в сад. Когда было особенно тихо, она выходила наружу, откусывала лист капусты, захватывала его зубами, тащила в яму и поедала в своей норе. Она отгрызала корни у деревьев и даже у таких, которые достигли уже значительной величины. Я приказал окулировать белой розой штамб шиповника и, на мою радость, в первый же год получил 154 цветка. Потом роза вдруг засохла и, раскопав землю, я нашел, что все корни не только лишены оболочки, но оказались почти насквозь проеденными. Легко себе представить, насколько эти опустошения усилили мою ненависть к этому скверному животному. Но убить крысу было очень трудно. Я ежегодно видел из окна, как она облагала контрибуцией кочаны моей капусты, но было слишком далеко, чтоб застрелить ее, а как только кто-нибудь показывался, она скрывалась под землей. Только через две недели удалось убить ее, и то с помощью засады, устроенной нарочно ради нее.
        Но до этого времени она опустошила почти весь мой сад".
        Прудам водяная полевка наносит сравнительно меньше вреда, если конечно исключить вред, наносимый ею подкапыванием плотин, чем она дает нежелательный исток для воды. Тут пища ее главным образом состоит из тростников, которые она поедает совершенно особенным образом. Она устраивает себе настоящий обеденный стол. "Эти обеденные столы, - говорил мой отец, помещены на переломленных стеблях камыша, возвышаются на несколько сантиметров над поверхностью воды и состоят из зеленой осоки. В разрезе они имеют 20-30 сантиметров. Построены из крепкой, плотной массы, сверху вполне плоски, потому что служат зверькам только местом отдыха и обеденным столом. В наших Рентдорфских прудах животные летом питаются почти исключительно тростником. Они откусывают его на уровне воды и относят во рту на ближайший обеденный стол. Взобравшись сюда, они приподнимаются на задние лапки, захватывают передними тростник и подвигают его к себе до тех пор, пока не доберутся до верхней мягкой части; тут они крепко захватывают тростник и пожирают всю верхушку. Покончив с одной тростинкой, они приносят сюда же другую, поступают с нею точно так же и, если им не мешают, продолжают эту работу до тех пор, пока не насытятся. Они не любят, чтобы наблюдали за ними во время обеда и бросаются в воду при малейшем шуме или при виде человека, проходящего мимо даже на довольно значительном расстоянии, ныряют и уплывают к безопасному убежищу. Если же обед окончился без помехи, то они, свернувшись, все вместе ложатся на обеденный стол и отдыхают". Живущие при прудах водяные полевки наряду с тростником поедают различные корни растений и сочные травы, а иногда и плоды. Полевки вредят всем без различия овощам и уничтожают их гораздо больше, чем им действительно нужно. "Известны примеры, - говорит Блазиус, - что благодаря этим зверькам на целых полях и полосах погибала большая половина хлебной жатвы. Они подъедают соломину у корня для того, чтобы колос упал; умея ловко лазать, достают также маисовые зерна из початков или спелые плоды со шпалер и деревьев". Не пренебрегают они и животной пищей. В воде ловят насекомых и их личинки, маленьких лягушек, рыб и раков, на суше преследуют полевых и других мышей, отбирают яйца у птиц.
        высиживающих их в траве, у кожевенников они поедают целые куски размягченных кож. Осенью расширяют свою нору, устраивая камеру для запасов и соединяют ее ходами со старым гнездом. Камеру наполняют провизией из близлежащих садов и полей: горохом, бобами, луком и картофелем, и питаются этим с поздней осени до весны или до тех пор, пока не потеплеет. Только при сильном морозе впадают они в спячку, но не окоченевают. Следы водяных крыс очень редко встречаются на снегу, обычно они не покидают своих нор во время холодов.
        Водяные полевки быстро размножаются. От трех до четырех раз в году в подземном теплом, мягко устланном гнезде находят от 2 до 7 детенышей, причем часто в одном гнезде попадаются детеныши различной окраски*.

* Период размножения иногда начинается уже в феврале, в году бывает 4-6 помётов, причем родившиеся весной самки к осени успевают принести 1 — 2 выводка. Среднее число детенышей в помёте — 6-7 (от 2 до 10).

        "Глубина земляной норы, в которой устраивается гнездо, - говорит Ландоа, - колеблется между 30 и 60 сантиметрами. К ней всегда ведут несколько ходов. Само гнездо заполняет совершенно земляную нору, оно шарообразно, имеет в разрезе от 15 до 20 сантиметров и состоит из бесчисленных, крайне тонких, сухих корневых волокон. Более толстые волокна и корни при постройке устраняются, и таким образом сооружается гнездо, которое мягкостью и теплотой перещеголяет многие птичьи гнезда". Иногда гнезда находят в густом и тернистом кустарнике непосредственно на земле, попадаются они также и в камышах. Подобное гнездо описывает Блазиус. "Оно находилось на высоте одного метра над поверхностью воды, вплетенное, подобно гнезду камышевки, между тремя стеблями тростника, приблизительно в 30 шагах от сухого берега, и имело шарообразную форму; построено оно было из тонких, мягких листочков травы, выход был закупорен; снаружи оно имело в разрезе около 10 сантиметров ширины, а внутри немного больше 5 сантиметров; в гнезде находились два полувзрослых черных, как уголь, детеныша. Из взрослых животных одно, которое при моем приближении удалилось из гнезда и прыгнуло в воду, было также черного цвета. Оно плавало и ныряло с большой ловкостью. Так как пруд везде имел до 1 метра глубины от берега до гнезда, то старые могли добираться до последнего только вплавь и при этом должны были карабкаться вверх по стеблю тростника.
        Способ постройки гнезда водяных полевок резко отличается от описанного, между тем как тут была полная возможность устроить подземное гнездо на близлежащем поле, в саду или на лугу; легко бы было выстроить здесь и надземное гнездо в густом кустарнике на плотине пруда, так что невозможно найти причины, объясняющей такое отступление. Если бы, отыскивая гнезда камышевки и чомги, я случайно не нашел этого гнезда, то мне никогда не пришло бы в голову искать в подобных местах гнезда водяных полевок".
        Случке предшествуют продолжительные игры обоих полов. В частности, самец поступает очень своеобразно. Он иногда так быстро кружится на воде, что может показаться, будто сильный водоворот вращает или перекатывает его. Хотя самка, по-видимому, довольно равнодушно взирает на это, но все же эти искусные упражнения ее очень веселят, потому что по окончании кружений обезумевшего от любви самца, она приближается, оба дружно плывут рядом и за этим почти всегда следует случка. Мать ухаживает за детьми с нежной любовью и в случае опасности защищает их. Когда ей кажется, что детенышам не безопасно в гнезде, она отыскивает более надежное место, уносит их туда во рту и переплывает с ними даже через широкие реки. Забывая о собственной безопасности, она при этом иногда допускает схватить себя руками, но отнять детеныша, которого она держит в зубах, можно лишь с трудом. После трех недель выводит своих детенышей из норы и в то время, как они пасутся на дерне или огородных грядках, носит для них в нору нежные побеги различных трав, особенно горох, любимейшую пищу детенышей. Скоро они начинают свои первые опыты копания и уже в ранней молодости становятся очень вредными на лугах и полях, а еще более в садах*.

* Продолжительность жизни водяных полевок до 2 лет, но обычно гораздо меньше. Осенью популяции зверьков более чем наполовину состоят из сеголетков. Характерны резкие (иногда более чем в 1000 раз) изменения численности по годам. В благоприятный год плотность может достигать 500 особей на 1 гектар. В такие годы вид превращается в серьезного сельскохозяйственного вредителя.

        Самыми опасными врагами водяных полевок являются ласки и горностаи, потому что преследуют их в подземных ходах и даже в воде. Покидая нору, водяная полевка становится добычей лесного сыча, белой совы, хорька и кошки, но в общем она в значительной мере предохранена от хищников, и этим вызывается необходимость беспощадного преследования ее со стороны человека. Мало защищают от водяной полевки ловушки или зарытые в землю большие горшки с гладкими стенками, препятствующими ей выбраться, если она упадет туда во время ночных прогулок по земле: она, по возможности, избегает и тех, и других, и таким образом у человека против нее остается лишь одно средство. Оно заключается в том, что открывают ее ходы так, чтобы в них проникли свет и воздух. "Уже спустя несколько минут после этого, — говорит Шахт, подтверждая более ранние указания Ландоа, - водяная полевка приближается к выходу и с любопытством высовывает голову, опять исчезает, а потом вскоре начинает рыть новую нору под только что открытой. Чтоб выманить ее, перед отверстием норы кладут иногда ее любимое кушанье корешок петрушки. Как только она выйдет, ее убивают. Конечно, охота на полевок не особенно благородна, но все же эта дичь достойна заряда пороха"*.

* Основным фактором, лимитирующим численность водяной полевки, являются не хищники, а высокие весенние паводки. Шкурки водяной полевки считаются второстепенной пушниной.

        Высоко в Альпах, далеко за пределами прекращения всякой иной животной жизни, обитает второй вид этого рода, сопротивляясь всяким переменам погоды и не помышляя, подобно другим грызунам, искать защиты в недрах земли. Несмотря на то, что исследованием его жизни занимались многие натуралисты, мы до сих пор не имеем обстоятельных сведений об этом животном, так как негостеприимность его местожительства сильно затрудняет наблюдения.
        Снежная полевка (Chionomys nivalis) представляет собой маленькое животное, общая длина которого 18 см при длине туловища 12,5 см и хвоста 6,8 см**.

* * Снежные полевки (Chionomys) род высокогорных полевок, выделенны й из серых полевок. Во времена Брема был известен только один вид - снежная полевка (Chionomys nivalis), в начале XX века открыты еще два вида эндемики Кавказа и Закавказья.

        Мех ее двухцветный, верхняя сторона светлая буровато-серого цвета, середина спины темнее, чем бока, нижняя часть довольно явственно отделена и серовато-белая. "Снежная полевка, — говорит Блазиус, - среди всех мышей имеет наименьший, но своеобразный район распространения: она встречается во всех частях Альпийский гор. Мне не известно ни одного примера нахождения ее ниже 1000 метров над уровнем моря, даже при 1300 метрах она попадается только изредка***.

* * * Снежная полевка обитает не только в Альпах и Пиренеях, но и в горах Иберийского полуострова, на Балканах, в Малой Азии, на Кавказе, в Туркмении, Иране, Ливане. Основная высотная амплитуда вида - 1000-2600 м, но есть популяции, обитающие метров на 150 ниже; и выше — до 4100 м над уровнем моря. Для вида характерны небольшие высотные сезонные кочевки. Предпочитает скалистые участки и иногда не делает нор, а селится в пустотах между камнями.

        Выше встречается на всех высотах до крайних пределов растительности. Чаще всего она появляется вблизи снежной линии, но случается, что пересекает ее и живет на самых маленьких растительных островках, на обнажениях южной стороны высоких вершин, скупо поросших скудными альпийскими травами, посреди снежных полей, где теплые солнечные лучи едва на 2-3 месяца немного прогревают землю. В этом величественном горном уединении проводит полевка не только прекрасное короткое альпийское лето, но также и 9-10-месячную суровую альпийскую зиму, погребенная под крепким снежным покровом, так как она не странствует, хотя и прокладывает зимой норы под снегом, чтобы отыскивать коренья растений, когда не хватает собранных запасов. Никакое другое млекопитающее не может долго прожить там, где живет постоянно снеговая полевка, только ласка или горностай, ее неутомимые враги, лишь изредка идут по ее следам".

Снежная полёвка (Chionomys nivalis)
        Снежная полевка стала известна естествоиспытателям только несколько десятилетий тому назад. Нагер открыл ее в 1841 году в Андерматте на Сан-Готарде, Мартене нашел ее на Фаульгорне, Хуги - на самом высоком гребне Штральэка, выше 3000 метров над уровнем моря и на Финстераргорне на 3600 метрах над уровнем моря. "Мы отыскивали, - рассказывает он, хижину на Штирегальпе, которая наконец обнаружилась в виде несколько приподнятого снежного места, мы стали копать вглубь, и ночь давно уже наступила, когда мы нашли крышу, а по ней быстро добрались и до сторон хижины. Мы отрыли снег от двери, с большой радостью вошли туда и убили семь альпийских мышей, причем более 20 обратилось в бегство, по-видимому, не имея намерения отстаивать свой подземный дворец". Блазиус наблюдал снеговых полевок в горах у Шамбери, на Монблане и на Бернине при высоте 3600 метров.
        Жизнь, которую ведет снежная полевка в своем негостеприимном, печально-бедном отечестве, до сих пор еще загадочна. Известно, что она питается растениями, главным образом корнями и свежими альпийскими травами, а также сеном и из этого же материала собирает запасы на зиму, но едва ли понятно, как она в таких местах находит достаточно пищи, так как иногда попадается только один вид растения, который может служить для пропитания, относительно других мест нельзя понять, чем только она живет. Летом полевка, конечно, не терпит нужды, посещает пастушьи хижины, коровьи и овечьи пастбища и лакомится всем найденным там съестным, кроме мясного. В ее норах находят погрызенное сено и стебли, часто также корни разных альпийских трав. В гнезде, по всей вероятности дважды в год, оказывается 4-7 детенышей*. Блазиус нашел таковых даже около конца сентября. С наступлением зимы снежная полевка переселяется немного ниже, но и тогда не доходит до обитаемых местностей. В это время она питается собранными запасами и, когда их не хватает, прокладывает длинные ходы в снегу от растения до растения, от корня до корня, с немалыми трудностями добывая себе насущное пропитание.

* Биология снежной полевки плохо изучена и ныне. Беременность длится около 20 дней, в году бывает 2 выводка, по другим данным — 4 выводка, по 1-4 (до 6) детеныша в каждом.

        Важнейший для нас вид - обыкновенная полевка (Microtus arvalis) * * - зверек общей длиной в 14 см или туловищем 11 и хвостом 3 см.

* * Обыкновенная полевка типичный представитель обширного рода серых полевок (Microtus), насчитывающего от 40 до 80 видов. Серые полевки обитают повсюду в Евразии и Северной Америке, за исключением высокой Арктики и тропиков. Экология и биология большинства серых полевок очень похожи, различаясь лишь мелкими деталями. Эти зверьки предпочитают влажные высокотравные луговины, либо лесное широкотравье, реже сухие степи, в горы поднимаются до 4500 м.

        Мех неясно двухцветный, на спине желтовато-серый, на боках светлее, внизу грязный ржаво-белый, лапки более чистого белого цвета. Отечеством этого маленького зверька служит вся средняя и часть северной Европы, а также западная часть средней и северной Азии, не встречается в Ирландии, Исландии, на Корсике, Сардинии и Сицилии. Она свойственна как равнинам, так и горам, хотя чаще обитает в низменностях. В Альпах распространена до 2000 метров над уровнем моря. Безлесные пространства, поля и луга, реже опушки лесов и лесные поляны, а также сырые и болотистые низменности служат ей местожительством. В сырых местах полевка копает свои подземные ходы и гнезда в сухих кочках, а в сухих строит неглубокие норы с 4-6 различными входными отверстиями, связанными снаружи утоптанными, углубленными дорожками. Осенью она удаляется в скирды хлеба или появляется в жилищах, амбарах, конюшнях и погребах. В домах она живет преимущественно в погребах, а не на чердаках, как обыкновенные мыши. Зимой она выкапывает длинные ходы под снегом. Где только возможно, обыкновенная полевка накапливает запасы, особенно хлебные зерна и другие семена; при наступлении нужды зверьки сообща переселяются, чаще только на соседнее поле, однако иногда кочуют целыми стадами из одной страны в другую, переходя при этом горы и переплывая широкие реки. Эта полевка хорошо бегает, превосходно плавает, лазает, однако, мало и неловко. Копать она умеет мастерски, роет быстрее, чем всякая другая мышь, и кажется неутомимой в рытье нор. По образу жизни она в равной степени как дневной, так и ночной зверек. По-видимому, она предпочитает утреннюю и вечернюю пору жаркому полудню, но ее можно видеть вне норы и во время самого сильного солнечного зноя. Теплота и сухость необходимые для нее жизненные условия, при продолжительной сырости она погибает.
        Пища обыкновенной полевки состоит из всевозможных растительных веществ. Имея зерна, она ограничивается только ими, в противном случае довольствуется свежей травой и зеленью с корнями и листьями, клевером, плодами и ягодами. В большом количестве истребляет она буковые орешки, настоящие орехи, хлебные зерна, репу и картофель. Когда хлеба начинают созревать, эти полевки собираются целыми стаями на полях, откусывают внизу соломины и, свалив, отгрызают их наверху и тащат колосья в свои норы. Во время жатвы она следует по пятам жнецов, вместе с ними переходит от озимых полей к яровым, и, поедая осыпавшиеся зерна, собирает свалившиеся при связывании снопов колосья. Из леса она тащит в свою нору упавшие плоды шиповника и можжевельника, буковые орешки, желуди и настоящие орехи*.

* Полевка питается преимущественно зеленью, корой или подземными частями растений, ягодами, на зиму заготавливает не подверженный порче зерновой корм.

        В течение самого сурового времени года она впадает в непрерывную зимнюю спячку, а при умеренной погоде просыпается и питается своими запасами**.

* * Полевки не впадают в зимнюю спячку, иногда размножаются зимой.

        В высшей степени общительная, обыкновенная полевка живет довольно дружно с себе подобными, по меньшей мере попарно, чаще же большими стадами, поэтому-то и норы их тесно примыкают одна к другой***.

* * * Полевки селятся колониями, представля- ющими собой систему сообщающихся нор с многими (до 300 и более) выходами, несколькими кладовыми и гнездовыми камерами.

        Размножается она необыкновенно быстро. В ее теплых гнездах, лежащих на 40-60 сантиметров ниже поверхности земли и мягко устланных расщепленной травой и тонко разжеванными стеблями, а иногда и мхом, уже в апреле находят 4-8 детенышей, а в течение теплого времени года самка рождает еще от четырех до шести раз. Весьма вероятно, что детеныши первого помета к осени уже способны к размножению, и этим объясняется иногда случающееся поразительное увеличение их числа****.

* * * * В течение года у полевок бывает до помётов, сеголетки из весенних выводков осенью уже размножаются. Полная смена поколений, по-видимому, происходит в течение 1-1,5 года. Пики численности полёвок наступают через каждые 3—4 года.

        "При благоприятных обстоятельствах, - говорит Блазиус, обыкновенные полевки размножаются в невероятных размерах. Известно много примеров, когда благодаря их чрезмерному размножению, на больших пространствах была уничтожена большая часть посевов и молодой буковой поросли. Человек, не переживший таких обильных мышами годов, с трудом может составить себе понятие о наводящей ужас страшной возне и хозяйничанье мышей на полях и в лесах. Часто они вдруг появляются в какой-нибудь местности, где раньше не замечалось постепенного прироста их, как бы вызванные волшебством из-под земли. Возможно, что в некоторые места они приходят извне, обыкновенно же их чрезвычайное размножение можно предвидеть за недели вперед по увеличению числа сарычей. В двадцатых годах на нижнем Рейне этот бич страны повторялся неоднократно. Почва на полях местами была до того изрыта, что трудно было поставить ногу на землю, не касаясь при этом мышиных нор, между отверстиями которых были глубоко протоптаны бесчисленные дорожки. Даже днем все кишмя кишело мышами, свободно и безопасно бегавшими вокруг. При чьем-нибудь приближении 8-10 из них сразу подбегали к одному и тому же отверстию, чтобы прошмыгнуть в него, и непроизвольно загораживали друг другу входы. При этой давке у проходов нетрудно было убить с полдюжины одним ударом палки. Все мыши казались сильными и здоровыми, хотя большей частью довольно маленькими, вероятно, вследствие преобладания молодых. Три недели спустя я посетил те же места. Число мышей увеличилось еще больше, но зверьки, очевидно, были в болезненном состоянии. Когда я, четыре недели спустя, посетил в третий раз эти местности, в них исчез всякий след мышей; но порожние ходы и жилища производили впечатление еще тягостнее прежнего, когда они была так оживлены. Говорили, что животные внезапно, как; бы по волшебству, исчезли. Многие могли погибнуть от заразной болезни, многие могли быть съедены себе подобными, как они это делают и в неволе, но говорили также о бесчисленных стадах, среди белого дня в разных местах переплывших Рейн. Между тем нигде, даже далеко в окружности не заметили необыкновенного прироста их, напротив, казалось они повсюду исчезли одновременно, нигде не появляясь снова. Природа сделала чрезмерное их размножение одновременно орудием их же истребления. Погода, прекрасное теплое позднее лето, казалось, благоприятствовало им до конца".
        Чтобы представить числовые данные о массах мышей, появляющихся иногда в различных местностях, я замечу, что в одном округе Цаберн в 1822 году за 14 дней было поймано 1 570 000 обыкновенных полевок, в округах Нидда - 590 327 и Пуцбахе - 271 941 штуки. "Осенью 1856 года, говорит Ленц, - было так много мышей, что в окружности четырех часов между Эрфуртом и Готой принуждены были перепахать около 12 000 акров земли. Посев каждого акра стоил по тогдашним ценам 2 талера; собственно перепашку можно было оценить в полталера и, таким образом, убыток составлял по меньшей мере, 20 000-30 000 талеров, а возможно намного больше. Близ Бреславля в одном большом имении в течение 7 недель были пойманы 200 000 полевок и доставлены на Бреславский завод землеудобрительных туков, который платил тогда за каждую дюжину 1 пфенниг. Некоторые ловцы мышей могли ежедневно поставлять фабрике 1400-1500 штук". В 1872 и 1873 годах почти со всех концов нашего отечества раздавались жалобы на мышиное нашествие. Это была беда, которую можно уподобить египетским казням. Даже в такой бесплодной местности как Бранденбург, на отдельных полях можно было насчитать тысячи полевок; на тучных же пашнях Нижней Саксонии, Тюрингии, Гессена они хозяйничали ужасно. Наполовину созревшие жатвы пропали, сотни тысяч моргов были перепаханы, многие тысячи марок истрачены на истребление мышей. Как в сельскохозяйственных обществах, так и в министерствах обсуждались средства и способы для отвращения бедствия.
        Временами обыкновенная полевка нападает даже на леса. В 1813 и 1814 годах она причинила опустошения в Англия в одно- и двухлетних древесных насаждениях, что возбудило серьезные опасения. На больших пространствах зверьки эти не только объели кору на всех саженцах, но обгрызли также корни многих больших уже дубов и каштанов, так что деревья совсем погибли. Правительство вынуждено было принять самые энергичные меры для устранения огромного вреда.
        К несчастью, человек почти бессилен в борьбе с полевками. Все придуманные доселе средства истребления оказываются недостаточными из-за их удивительной плодовитости: помочь могут только появляющиеся между ними повальные болезни и в значительной степени также преследуемые человеком хищные звери. При перепашке полей детей заставляют следовать за плугом с палками и избивать всех попадающихся мышей. Иногда их норы наполняют дымом, бросают туда отравленные зерна, поливают даже целые поля отваром чилибухи или молочая — одним словом, пользуются всеми способами, чтобы освободиться от этой ужасной язвы, но обычно большинство этих средств оказываются почти напрасными, а некоторые из них, именно отравление, к тому же в высшей степени опасно: даже самый сильно действующий яд не уничтожит всех полевок, а только погубит их злейших врагов, то есть наших друзей: лисиц, хорьков, горностаев, ласок, сарычей, сов, ворон, а также куропаток, зайцев, и даже домашних животных, от голубя до рогатого скота или лошадей; очевидно, достаточно оснований, чтобы совершенно отвергнуть рассыпание яда*.

* Высказывая свою точку зрения на вред химикатов, уничтожающих не столько врагов, сколько друзей, Брем почти на 100 лет опередил свою эпоху. Поразительно верно Брем оценивает также положительную роль хищников в борьбе с грызунами, называя их союзниками человека.

        Все зоологи и друзья животных в 1872 году с грустью видели, как отравлялись и уничтожались враги мышей, между тем как они заслуживали охраны и заботы о себе. Предостережения благоразумных сотоварищей по профессии оставались до той поры напрасными, и только позже была признана истина, которую они возвестили письменно и устно, что разбрасывание отравы на полях выгодно торговцам ядами, а никак не сельским хозяевам. Наряду с ядом на жирных почвах применялось также с успехом и выкуривание обыкновенных полевок, причем забивали все выходы нор, а во вновь открываемые мышами впускали ядовитые газы (углекислоту и сернистый ангидрид), но и этот, сам по себе прекрасный способ не везде мог быть применим, потому что стоил очень дорого.
        Норвежский лемминг (Lemrftus lemnms) достигает 15 см общей длины, из них никак не больше 2 см приходится на короткий хвостик. Густой и длинный мех окрашен очень красиво. Среди коричнево-желтого, на спине волнистого основного цвета выдаются темные пятна, от глаз на заднюю часть головы спускаются две желтые полосы. Хвост и лапы желтого, нижние части буро-желтого, почти песочного цвета*.

* Во времена Брема всех "бесхвостых" полевковых в России называли пеструшками, очевидно, за пеструю окраску норвежского лемминга. Сейчас по-русски пеструшками называют два близких рода евразиатских степных полевковых, а финским словом "лемминг" комплекс довольно далеких друг от друга родов (Myopus, Lemmus, Dicrostonyx, Synaptomys, 15-20 видов), распространенных в арктической. тундровой и таежной зонах Евразии и Северной Америки. Лемминги — грызуны, в наибольшей степени адаптированные к обитанию в северных краях с долгой, морозной и снежной зимой. Плотное сложение создает выгодное соотношение поверхности тела лемминга к объему, почти отсутствующие ушные раковины и хвост, покрытые мехом ступни, также сводят к минимуму потери тепла. Норвежский лемминг населяет север Скандинавии, в России встречается на Кольском полуострове.

        Лемминг несомненно самый загадочный зверь всей Скандинавии. Еще и теперь крестьяне горных местностей верят, что они в виде дождя падают с неба и потому являются в таком громадном количестве. Олаус Магнус рассказывает, что в 1018 году он видел очень много горностаев в одном лесу, который весь был наполнен их зловонием. Виновны в этом, будто бы, маленькие четвероногие зверьки по имени "Лемар", падающие иногда с неба при внезапной грозе и дожде, причем неизвестно, перенесены ли они ветром из отдаленных местностей или рождены в облаках. "Эти животные, появляющиеся, подобно саранче, громадными массами, уничтожают всю зелень, и даже растения, только надкусанные ими, погибают, как отравленные. Они живут там, пока не дождутся свежей травы. Перед уходом они собираются в стада подобно ласточкам, иногда они умирают массами и заражают воздух, отчего у людей появляются головокружения или желтуха, иногда поедаются горностаями, которые буквально откармливаются ими".
        Одни ученые просто цитируют рассказ вышеназванного епископа, а Олаус Ворниус в 1633 году издал целую книгу, в которой старается доказать, что животные могут рождаться в облаках и падать из них, причем прибавляет, что напрасно пытались прогонять пеструшек заклинаниями. Лишь К. Линней впервые в 1740 году описал лемминга научно и так подробно, что не много можно прибавить к его описанию. Сам я в 1860 году застал этих зверьков в большом количестве в Доврефьеллье и мог изучать их посредством собственного наблюдения. По сведениям, полученным мною в Норвегии, они встречаются также на всех более высоких горах страны и на соседних островах, если они гористы. Дальше на севере они спускаются с гор до тундры. На бесконечных болотах между Альтенфиордом и рекой Таной я находил помет леммингов на всех сухих местах в невероятном количестве, но уже не увидел там ни одного из них. В Доврефьеллье они представляют обычно явление в мае и многочисленнее всего в самом верхнем поясе, между 1000-2000 метрами над уровнем моря, то есть от границы пихтовых лесов вверх до линии вечного снега. Некоторых я находил также в Гульдбрандедалене, едва выше 100 метров над уровнем моря, а именно в обильных водой местностях, поблизости от Лаугена. В Доврефьеллье они жили близко, один возле другого, и часто можно было видеть и слышать 8-10 из них одновременно. Зверьки эти чрезвычайно милы. Они выглядят как маленькие сурки или как хомяки и нравом особенно схожи с последними. Местом пребывания им служат более сухие места на болотах, покрывающих значительную часть Норвегии. Они селятся здесь в неглубоких норах под камнями или во мху, но часто встречаются бегающими по кочкам, возвышающимся над трясиной. Изредка можно заметить протоптанные тропинки, ведущие от одной норы к другой; большие ходы они вырывают только в снегу. И днем, и ночью лемминг бодр и находится в движении. Ходит он вприпрыжку, но быстро, хотя человеку легко его догнать. В бегстве они проявляют чрезвычайную ловкость, отыскивая всякое сухое место даже в самой ужасной трясине и пользуясь им, как мостом. Воды избегают, и если их бросить в озеро или речку, они очень сердито пищат и ворчат, стараясь как можно скорее попасть опять на сушу. Обычно лемминги сами выдают свое присутствие. Часто они спокойно сидят в своих норах, и прохожий наверняка не заметил бы их, но появление человека волнует их настолько, что они не могут молчать. Громким хрюканьем и писком, наподобие морских свинок, встречают они вторгнувшегося в их пределы, точно желая этим преградить ему доступ в свои владения. Они обращаются в бегство только тогда, когда бывают на поверхности земли, когда же к ним приближаются, они спешат к одной из бесчисленных норок, там прочно усаживаются и больше уж не выходят оттуда, скорее позволив убить себя или поймать.
        Меня ужасно забавляли эти отважные зверьки, я никогда не упускал случая вызвать их на бой. Если подойти вплотную к их норе, лемминги выскакивают оттуда, пищат, хрюкают, поднимаются на задние лапы, опрокидывают голову назад, так что она почти лежит на спине, и глядят так свирепо своими маленькими глазами на противника, что в самом деле не решаешься - брать ли их рукой или нет. Так уставившись, они и не думают об отступлении. Если протянуть им сапог, то они кусают его, так же точно и палку или ствол ружья, хотя и понимают, что тут ничего не поделаешь. Некоторые так впивались зубами в мои панталоны, что я едва мог их стряхнуть. В таких битвах они впадают в страшную ярость и походят тогда совсем на злобных хомяков. Если быстро наступать на них, то они пятятся задом, подняв голову, при этом громко пищат и хрюкают; натолкнувшись на какое-нибудь препятствие, они снова останавливаются и храбро защищаются. Иногда лемминги маленькими прыжками наскакивают на своего противника; они не боятся, по-видимому, никого и с безумной отвагой вступают в бой. На дорогах их часто переезжают, так как они упрямо становятся на пути и не желают уступать его. Многих загрызают на дворах собаки, а кошки поедают их так много, что постоянно сыты. Зимой, как выше сказано, они прорывают в снегу длинные ходы, в которых при оттепели строят себе большие с толстыми стенами гнезда из травы. Гнезда помещаются на 20-30 сантиметров над поверхностью земли, и от них в разные стороны ведут сквозь снег длинные ходы, большая часть которых направлена вниз и прокладываются далее, подобно ходам нашей полевки, наполовину во мху, наполовину в снегу*.

* Летом лемминги живут в неглубоких простых норах, соединенных дорожками, протоптанными в моховых и травяных кочках (нередко - внутри кочек). Лишь зимой они обитают в больших шарообразных гнездах (диаметром до 20 см), располагающихся на поверхности земли, но под снегом. Зима - лучшее время для леммингов, в это время они могут питаться растительным кормом под снегом, не опасаясь быть замеченными малочисленными в это время на севере хищниками.

        Детеныши леммингов, по уверению одного старого охотника, выводятся в обитаемых ими гнездах. Мне самому не посчастливилось найти гнездо с детенышами, и я готов думать, что во время моего пребывания в Доврефьеллье время размножения не наступило. Линней говорит, что зверьки эти имеют большей частью 5-6 детенышей, а Шаффер прибавляет, что они плодятся несколько раз в году. Кроме этого я ничего не знаю об их размножении*.

* Поскольку лемминги нередко размножаются и зимой, под снегом, находка выводков в наземных гнездах вполне вероятна. В течение года бывает 3-5 выводков по 3-9 (обычно 5-6) детенышей. Скорость созревания детенышей и смены поколений - как у других полевок.

        Пища их состоит главным образом из немногих альпийских растений, свойственных их бедной родине, точнее оленьего мха, сережек карликовой березы и, вероятно, также из различных корней. Лемминги поднимаются до той же высоты, до которой и лишайники, и вовсе не встречаются там, где их нет. Это указывает на то, что они составляют самую существенную часть их пищи**.

* * Основу питания леммингов составляет зеленый корм. Ягель и грибы также занимают существенное место в рационе. Сезонный корм насекомые, ягоды. Для пополнения организма минеральными веществами глодают кости. Многочисленная армия леммингов каждый год начисто сгрызает тонны рогов, ворошенных северными оленями.

        Насколько я узнан, они ничего не запасают себе на зиму и питаются только тем, что находят под покровом снега, особенно почками занесенных кустарников***.

* * * Иногда лемминги запасают на зиму веточный корм.

        Лемминги не приносят большого вреда человеку, потому что в областях их распространения нет полей, а в дома они не заходят. Если они и попадаются изредка в усадьбах, то лишь по случайности. Однако один житель Лофотенских островов сообщил мне, что в некоторые годы картофельные поля страдают от пеструшек. Зверьки прорывают себе длинные ходы и проводят норы непосредственно между клубнями, которыми они потом и питаются со всем удобствами. Только в некоторые годы пеструшки страдают от голода и тогда вынуждены предпринимать странствования.
        При упоминании этого общеизвестного факта я обращаю особое внимание на то, что жители Доврефьеллье ничего не знали об этих странствованиях и что население Лапландии также мало могло мне сообщить о них. Финны, которых я спрашивал, также ничего не знали, и если бы такой известный натуралист, как Линней, не свидетельствовал об этом факте, то я едва ли счел бы эти странствования достойными упоминания. Из сообщения Линнея видно, что великий естествоиспытатель сам не видел переселения пеструшек, а повторяет лишь слышанное. Новейшие путешественники упоминают о странствующих пеструшках и говорят при этом, что шествие их подобно волнующемуся морю, но описания их не настолько подробны и точны, чтобы по ним можно было составить себе ясное представление об этих странствованиях. Мартине рассказывает, что в пихтовом лесу на берегу Муонио он нашел леммингов в большем количестве, чем где бы то ни было перед тем и что невозможно было сосчитать всех одновременно. Чем дальше он и его спутник проникали вглубь леса, тем больше становилось их число, потом, выйдя на открытое место, исследователи убедились, что все зверьки бежали в одном направлении, совпадавшем с течением речки. Их часто наблюдали в то время, когда они взбирались на тот или на другой берег Муонио. Также как и Линней, Мартине не мог определить причину странствования.
        "Самое замечательное у этих зверей, - говорит вышеназванный исследователь, - их странствования, так как в известное время, обычно через 10-20 лет, они уходят из мест своего жительства в таком множестве, что невольно удивляешься. В конце концов они вытаптывают настоящую тропу в земле, на два пальца в глубину и на полпальца в ширину. Эти тропинки удалены друг от друга на несколько шагов и все идут в одном направлении. Дорогой лемминги пожирают траву и высунувшиеся наружу корни, как говорят, они часто рожают в пути и уносят одного детеныша во рту, а другого на спине. Встретив на пути человека, они не уклоняются от него, а стараются пройти между его ногами или же садятся на задние ноги и кусают протянутую палку. Они не обходят стог сена, а роют и прогрызают его насквозь, большой камень обегают кругом и продолжают свой путь по прямой линии. Они переплывают большие озера, а, подойдя к лодке, прыгают в нее и с другой стороны бросаются снова в воду. Они не страшатся бушующей реки, бросаются в нее, даже если при этом и пришлось бы поплатиться жизнью".
        По моему мнению, причина таких переселений должна скрываться, так же как и у других полевок, в появляющемся время от времени недостатке пищи*.

* Обычно массовые выселения леммингов связаны с перенаселением ограниченных площадей в годы пика численности.

        Хотя лемминги, как выше замечено, спускаются иногда в низменности, они все же должны считаться горными зверями, потому что тундра на дальнем севере Скандинавии имеет характер широких, плоских гребней более южных гор. Если тут за умеренной зимой следуют хорошая весна и сухое лето, то условий этих достаточно для успешного размножения, которое, так же как и у других полевок, может быть названо безграничным. Но излишняя сухость ослабляет рост излюбленных ими питательных растений, вследствие чего большие пространства пастбищ уже становятся негодными и не могут удовлетворять массу прожорливых существ, и вот они вынуждены искать пропитание где-нибудь в другом месте. При таких обстоятельствах, как известно, собираются толпами не только грызуны, но и другие травоядные, например антилопы, которые странствуют и дорогой забирают с собой товарищей по виду. Только после того, как сотни тысяч леммингов погибли от нужды, болезней, трудностей и опасностей пути, пережившие пытаются достигнуть снова высот, составляющих их настоящее место жительства, при этом, конечно, может случиться, что они, как наблюдал Гомстрем, опять-таки идут по прямой линии. Таким образом странствования леммингов кажутся мне вовсе не чудеснее или менее объяснимыми, чем странствования других млекопитающих, особенно полевок.
        Судя по всем полученным мной сообщениям, нельзя сомневаться, что лемминги пытаются переплывать море с одного острова на другой; но рассказы и об этих путешествиях сильно преувеличивались. Часто проходят многие годы, прежде чем пеструшки являются большими толпами. В Доврефьеллье в течение 15 лет они не были так многочисленны, как летом 1860 года. Это внезапное появление их подает много поводов к суеверию и бредням. Нельзя объяснить себе, как вдруг на уединенном острове появляются в таком множестве невиданные раньше животные, но при этом забывают, однако, о тех немногих, которые, несомненно из года в год живут там и при благоприятных обстоятельствах благодаря плодовитости могут размножаться до невероятного количества.
        Счастье еще, что у леммингов так много врагов; иначе, при несметном количестве их, они наводнили бы всю страну и сожрали бы все съедобное*.

* Лемминги находятся в основании пищевой пирамиды в тундре (сразу после растений) и от их благополучия зависит существование большинства других животных. Лемминги составляют основу питания песца, волка, горностая, белой совы, зимняка, некоторых поморников и чаек. В год пика численности леммингов эти хищники приносит большое потомство, в годы резкого спада - могут вообще не приступать к размножению или перемещаться на большие расстояния в поисках более благоприятной ситуации с численностью грызунов. В "немышиные" годы сокращается численность и резко падает успех размножения большинства тундровых птиц, зайцев, многих других животных, испытывающих усиленный пресс со стороны хищников, размножившихся в предыдущий год год пика численности леммингов. Напротив, "немышиный" год является наиболее благоприятным для вегетации растений и их плодоношения. Таким образом циклы численности леммингов сообщают определенную цикличность всей северной биоте.

        Во всяком случае, климат - лучший истребитель этих зверей. Дождливое лето, холодная, ранняя, бесснежная осень убивают их миллионами и, конечно, требуется много лет, чтобы размножение их до некоторой степени вознаградило вымирание. Кроме того, леммингов преследует бесчисленное множество животных; можно сказать, что ими откармливаются все хищные звери Скандинавии. Волки и лисицы на целые мили следуют за ними и, когда есть лемминги, ничего другого не едят; росомаха, как я сам наблюдал, усердно преследует наших зверьков; куница, хорек и горностай охотятся часто только за ними, вечно голодные собаки лапландцев считают годы, богатые пеструшками, как бы праздниками, которые так редко выпадают на их долю; совы также сопровождают стада наших зверьков; снеговая сова встречается почти исключительно в местах, где водятся пеструшки; сарычи без устали стараются истреблять бедняжек; вороны выкармливают ими своих детенышей. Даже северные олени, по утверждению многих, едят иногда леммингов или, по крайней мере, убивают их передними копытами, раздраженные, вероятно, задором маленьких тварей. Чрезвычайно смешно смотреть, когда ворона нападает на пеструшку самца, не желающего добровольно сдаться. Мне удалось присутствовать при таком единоборстве. Серая ворона, долго солидно сидевшая на скале, вдруг устремилась вниз на мох и там старалась что-то схватить, но дело было не так просто: это нечто (пеструшка) сопротивлялось изо всех сил, рычало, ворчало, хрюкало, пищало, становилось в боевую позицию, делало прыжки по направлению птицы и угрожало ей так серьезно, что последняя несколько раз отскакивала назад, очевидно труся.
        Но храбрая ворона не прекращала своей охоты, а снова кидалась на пеструшку, пока последняя, ослабев, не проглядела нападения и не получила хорошо направленный удар клювом, лишивший ее жизни.
        Человек становится врагом пеструшек, только когда находится в величайшей нужде. Во всех высоко лежащих местностях Скандинавии он предоставляет этим зверькам жить и размножаться, как им угодно.