Семейство беличьи

        (Sciuridae)**

* * Беличьи распространены почти всесветно от тундр до тропических лесов, однако отсутствуют в Австралийской области, на Мадагаскаре, в южной части Южной Америки. Происхождением они, видимо, связаны с тропиками восточного полушария. В России — 18 видов беличьих из 5 родов.

        Летучие белки, или летяги, отличаются главным образом тем, что их ноги соединены широкой летательной перепонкой. Этот своего рода парашют, помогающий летягам легко совершать значительные прыжки сверху вниз в косом направлении, состоит из плотной кожи, которая прикрепляется к передним и задним конечностям и обеим сторонам туловища, покрыта на спине густыми, а на нижней стороне жидкими и редкими волосами. На пясти есть костяная шпорца, которая подпирает передний конец летательной перепонки. Хвост служит хорошим рулем и отличается силой, однако он у различных видов разный: у одних он просто густой, у других же - перистый*.

* У летяг почти равные передние и задние конечности. Для некоторых видов характерен не только патагиум - кожная складка меду передними и задними конечностями, но и дополнительные складки от задних ног к хвосту и от плеч к голове.

        В северной части восточной Европы и почти во всей Сибири живет обыкновенная летяга (Pteromys volans), или полетуха у русских. Животное это значительно меньше нашей белки, туловище всего 16 см в длину, хвост 10 см или вместе с длинными волосами 13 см, а масса взрослого животного редко превышает 180 г. Густой, мягкий, шелковистый мех летом на спине бледно-бурый, на летательной перепонке и на наружной стороне ног темнее, серо-бурого цвета, на животе белый, а на хвосте сверху бледно-серый, а снизу светло-ржавый. Все волосы верхней части туловища у основания темно-серые, а на концах значительно светлее, на нижней же стороне одноцветно-белые. Зимой мех становится длиннее, гуще и светлее, так что вся спина вместе с хвостом выглядит тогда серебристо-серой, хотя основная окраска волос вовсе не изменяется.
        Летяга обитает в больших березовых или смешанных лесах, состоящих из пихты, сосны и березы. Береза, кажется, является для летяги существенной потребностью, с ее корой сочетается даже окраска меха животного, подобно тому, как наша белка окраской похожа по цвету на кору сосен и елей. Она становится теперь все более и более редким зверьком, а из многих местностей, где прежде встречалась довольно часто, уже совершенно вытеснена, однако все-таки попадается и даже может быть чаще, чем это думают. В России же ее нельзя считать редким зверем, особенно в Сибири, где ее зачастую можно видеть в благоприятных для нее местностях, то есть в березовых и вообще в лиственных лесах, нередко она заходит и в села, встречаясь даже в садах. Живет всегда на деревьях одиночно или парами. Днем она спит в дуплах деревьев или в гнездах, свернувшись как орешниковая соня и обернув себя хвостом, с наступлением же сумерек выходит и начинает свою деятельную жизнь. В движениях она так же проворна, как и дневная белка, отлично лазает, ловко прыгает с одной ветви на другую и при помощи широко раскрывающейся летательной перепонки перепрыгивает расстояния в 20-30 метров. Чтобы перелететь такое расстояние, летяга забирается на самую верхушку и прыгает оттуда на нижние сучья намеченного дерева*.

* Летяги способны долго лететь почти не теряя высоты. Стартуя с большой высоты и поймав восходящие токи воздуха, они могут кружить в воздухе и планировать на расстояние до 450 м.

        На земле она настолько же беспомощна и не уверена в себе, насколько ловка и проворна на деревьях. Бегать ей сильно мешает летательная перепонка, которая болтается складками по обеим сторонам туловища.

Обыкновенная летяга (Pteromys volans)
        Пища летяги состоит их орехов, семян различных растений, из ягод, березовых почек, молодых побегов и сережек, но при нужде животное довольствуется также молодыми сосновыми побегами и почками**.

* * Значительную роль в рационе летяги играет кора деревьев. Ольховые и березовые шишечки она запасает на зиму, иногда в больших количествах.

        При еде летяга садится на задние лапы, как настоящая белка, и подносит пищу ко рту передними лапами. Вообще всеми своими качествами она вполне напоминает белку и отличается от нее только тем, что принадлежит к ночным животным. Подобно всем своим сородичам, летяга очень чистоплотна: постоянно чистится и кладет свои нечистоты исключительно на землю. С наступлением холодов она впадает в зимнюю спячку, которая временами прерывается, так как она спит только в морозные дни, при умеренных же холодах она просыпается и, по крайней мере, два часа в день посвящает поискам пищи***.

* * * В настоящую зимнюю спячку летяги не спадают, но гораздо реже выходят из гнезда, в мороз могут не кормиться по нескольку дней.

        Для спячки она готовит себе обычно или одно из своих старых гнезд, или водворяется в гнездо какой-нибудь птицы. Свое собственное гнездо она устраивает в дуплистых деревьях как можно выше над землей, выстилает его мягким мхом или рыхлой землей и этим же прикрывает и законопачивает вход. В таком гнезде она рожает летом 2-3 детенышей****.

* * * * Размножение летяги до сих пор плохо изучено. В году - один выводок, до 4 детенышей.

        Они являются на свет голыми и слепыми и довольно долгое время остаются в беспомощном состоянии, требуя постоянных забот о себе. Днем мать окутывает их своей летательной перепонкой, чтобы согреть и так ей удобнее их кормить, ночью же, отлучаясь на поиски добычи, она заботливо покрывает свое молодое потомство мхом. Спустя 6 дней после рождения у них прорезываются резцы, а еще через 10 дней открываются глазки и затем на теле начинают расти волосы. Осенью часто многие из летяг устраивают общее большое гнездо, где и живут все вместе. Несмотря на плохой мех, за этим животным все-таки охотятся весьма деятельно и каждую зиму истребляют его в больших количествах. Летяги довольно легко попадаются в петли, а в зимнее время в ловушки, куда их приманивают любимой пищей. Охотники: легко нападают на их след по кучам помета, весьма похожего на мышиный, который они оставляют под деревьями.
        Пленные летяги обычно скоро приручаются, становясь доверчивыми, безбоязненно садятся на руки, охотно позволяют гладить себя и спокойно поглядывают при этом на своего хозяина замечательно большими и прекрасными черными глазками, едят из рук орехи, но отказываются от предлагаемых им почек различных деревьев.
        Ассапан (Glaucomys volans)*, так называется в Северной Америке сородич вышеупомянутой летучей белки. Величина его не превышает 24 см, вместе с хвостом в 10 см. В высшей степени мягкая и нежная шерсть на спине буро-серого цвета, на лапах серебристо-белая, а на всей н ижней стороне желтовато-белая, хвост пепельно-серый с буроватым оттенком, летательная перепонка черная с белыми краями, глаза черновато-бурые. Зверек живет обществами в лесах теплого и умеренного пояса Северной Америки совершенно так же, как и летяга, но только ловится чаще последней, вывозится в Германию и выдерживает в неволе при соответствующем уходе годы без видимого вреда для себя и даже размножаясь в клетке.

* Ассапан, южная или восточная летяга, отличается от обыкновенной несколько более крупными размерами и контрастной окраской, несколько более узкой и вытянутой мордочкой. Обитает в широколиственных лесах востока материка от южной Канады до южной Мексики и Гондураса. Севернее ее сменяет другой вид рода американских летяг — северная летяга (P. sabrinus).

        День летяги проводят в клетке, лежа свернувшись в клубок и спрятавшись как можно дальше. В сонном состоянии они позволяют делать над собой какие угодно наблюдения. Их можно брать в руки, вертеть, ворочать во все стороны, осматривать и при этом они вовсе не пускают в ход свои острые зубы. В крайнем случае отваживаются только на попытку ускользнуть, а их шелковисто-мягкий мех по своей гладкости и упругости как нельзя более способствует легкому выскальзыванию из рук. Они просыпаются некоторое время спустя после захода солнца, редко раньше 9 часов вечера. Сначала на верхнем краю ящичка для спанья показывается круглая головка, затем высовывается туловище, а там и весь зверек по-беличьи грациозно усаживается на узком краю гнездышка, отчасти притянув свою летательную перепонку к телу, отчасти свесив ее через край. Своими маленькими, совершенно открытыми ушами, носом, окаймленным усами и большими темными глазами ассапан исследует окружающую его обстановку. Когда ничего подозрительного не замечается, летяга как тень проскальзывает в глубину по косой или вертикальной линии, держа голову постоянно вперед, не издавая ни малейшего шума и двигаясь почти незаметно для глаз при помощи конечностей, в большинстве случаев покрытых летательной перепонкой. С необыкновенной ловкостью ходит она кверху ногами, цепляясь за плетеную крышку клетки, как будто в обыкновенном положении по гладкой площадке, на тонких ветвях она словно по канату балансирует с неподражаемой уверенностью и ловкостью, по земле шмыгает быстрее мыши и при этом умеет с помощью летательной перепонки стрелой перелетать все пространство клетки и, перелетев, сразу прицепиться, как бы прирасти, к сучку, на который села, не сделав при этом ни малейшего колебательного движения для восстановления равновесия. По дороге она схватывает какой-нибудь кусочек, орех, пшеничное зернышко, крошку мяса из чашки, пьет, скорее причмокивая, чем лакая, из сосуда, моет себе головку слюной, причесывает волосы ногтями передних ног, приглаживает их затем ладонью, а сама поминутно вертится, вытягивается, изгибается, словно кожа - это мешок, в котором свободно болтается туловище. Тем временем товарищи по ящику тоже начинают пошевеливаться, карабкаться друг другу на спину, взлезать на жерди, цепляться за них, за стенки клетки и висеть или бегать и прыгать во всевозможных положениях, на что очень способны все грызуны.
        После того, как голод и жажда утолены, а мех приведен в надлежащий порядок, летяга всецело предается веселью и играм. С минуту она сидит как бы раздумывая, что ей предпринять, затем сразу бросается в косом направлении вниз, перерезывая все пространство клетки с помощью полностью развернутой летательной перепонки. На миг она прицепляется к противоположной стене и вслед за тем снова стремится назад, цепляясь при прыжках за ближние ветви и жерди, а оттуда так же стремительно переносится куда-нибудь в другое место. Это необыкновенно подвижное животное каждую минуту меняет положение: задрав голову кверху, оно носится по клетке, мечется во все стороны, бросается вверх на крышку или вниз на землю, виснет на стенках, прицепляется к краю ящичка для спанья, от чашки для корма перепрыгивает к сосуду с водой, из одного угла в другой, бегает, носится как вихрь, прыгает, скользит, летает, вешается, присаживаясь среди всего этого лишь на минуту, - одним словом, находится в вечной суете, как будто у него тысячи двигающихся суставов и словно природа не создала для него никаких препятствий*.

* Ассапан проворнее нашей летяги, планируя, пролетает 22 м за 12 с. В брачный период летают особенно активно, обмениваются с партнерами разнообразными звуковыми сигналами. Самки территориальные участки самцов широко перекрываются.

        Надо обладать проницательной и неустанной наблюдательностью, чтобы уследить за всеми движениями летяг, различить отдельные положения животных, превосходно лазающих и оставляющих в этом искусстве за собой всех прочих животных, и отметить их в то время, когда они двигаются целыми обществами.
        Кажущиеся с виду в высшей степени миролюбивыми, невинными и добродушными зверьками, летяги без всяких колебаний нападают на каждое маленькое животное, особенно на маленьких птичек, и без всякой жалости загрызают их насмерть**.

* * Рацион американских летяг более разнообразен, чем обыкновенной. Он вкчючает орехи, кору, грибы, лишайники, ягоды и другие сочные плоды. Часто поедают насекомых, иногда ловят и съедают мелких позвоночных.

        По отношению к своей добыче ассапан так же жесток, как и хищные звери, неописуемая ловкость и кровожадность делают его грозным врагом для всякого маленького существа. Сам же он не проявляет ни малейшего страха перед другими млекопитающими равной с ним величины, например к другим грызунам. Всякий пролаза, проникший во владения этих белок, сначала подвергается обнюхиванию, затем царапанью и укусам, и если он окажется плохо защищенным для борьбы, то просто выгоняется. Поэтому в белках отнюдь нельзя отрицать мужества, которое проявляется в них так же определенно, как хищничество и кровожадность. Но внешний вид зверька настолько привлекателен, что все вышеназванные качества невольно стушевываются и ассапан считается одним из самых занимательных и интересных грызунов*.

* Биология и экология южной летяги сходна с обыкновенной, но в году бывает два выводка - весной и во второй половине лета. Беременность длится 40 дней, рожают 1-6 голых слепых детенышей, весом 3-6 г.

        Туловище у настоящих белок продолговатое и имеет более или менее длинный хвост, волосы которого часто расчесаны на две стороны с пробором посередине. Глаза довольно большие и выступают вперед, уши у одних малы, у других велики, иногда покрыты редкими волосами, у некоторых снабжены кисточками. Передняя пара ног заметно короче задней. Передние лапы имеют четыре пальца и зачаток большого пальца, задние с пятью пальцами.
        Белки живут по всей земле, за исключением Австралии. Они распространяются далеко на север, встречаются и на самом знойном юге, многие виды селятся в горах, другие в равнинах. Леса, или по крайней мере заросли, служат их главным местожительством, так как большинство белок ведут в полном смысле слова древесную жизнь, и лишь немногие их виды гнездятся в подземных убежищах, выкопанных ими самими**.

* * По-видимому, Брем имеет в виду земляных белок, бурундуков, некоторых сусликов.

        Обыкновенно каждая белка живет сама по себе, но при известных обстоятельствах они сходятся в более или менее многочисленные общества или же парами и живут так продолжительное время. Некоторые виды из-за недостатка пищи предпринимают путешествия, причем соединяются в огромные стада. Галль рассказывает, что на всем западе Северной Америки белки в иные года так размножаются, что им поневоле приходится расселяться. Осенью животные все более и более скучиваются и двигаются к юго-востоку, опустошая поля и сады, грабя леса и рощи, перебираясь через горы и реки. Несмотря на то, что на всем пути бегства их преследует целое полчище врагов, убыль их не только не существенна, но даже едва заметна***.

* * * Помимо оды чных неболыи их сезонных кочевок, при неурожаях корма белки совершают массовые направленные миграции, нередко фронтом до 300 км, пытаясь преодолевать даже крупные реки и морские заливы. Скорость передвижения мигрирующей группы — 3-4 км/ч, продолжительность миграции - до 45 дней.

        В деле истребления таких беглецов с людьми соперничают лисицы, хорьки, соколы и совы. По берегам больших рек можно встретить толпы мальчишек, вооруженных палками, которые сотнями убивают животных в то время, как они переплывают с одного берега на другой. Каждый крестьянин беспощадно убивает их при всяком удобном случае, и все-таки ряды их не уменьшаются. В начале таких странствований белки бывают жирные и блестящего цвета, но по мере того как на них во время похода сыплются всякие бедствия, они заболевают, худеют и сотнями падают жертвами нужды и болезней. Сама природа принимает участие в истреблении этих плодовитых животных, без чего человеку, конечно, было бы не под силу справиться с ними.
        Движения всех белок как на деревьях, так и на земле крайне быстрые, оживленные и ловкие. Только летяги лишены проворства на земле, зато они наделены способностью делать необыкновенно большие прыжки, хотя всегда только сверху вниз. Большинство бегает прыжками, ступая при этом всей ступней. Почти все превосходно лазают и перепрыгивают большие расстояния с одного дерева на другое. Во время сна они свертываются, предварительно выискивая для этого удобные убежища. Они отдыхают в подземных норах, в дуплах деревьев или же в гнездах, которые заранее устраивают для себя. Белки, живущие в холодных странах, при наступлении зимы переселяются на юг или впадают во временную спячку, имея большее или меньшее количество запасов, которыми и пользуются при нужде. Белки могут издавать звуки в виде свиста и особенного, трудно поддающегося описанию, бормотанья, ворчания и шипения*. Душевные способности довольно ограничены, хотя в сравнении с другими грызунами белки по уму стоят гораздо выше. Наиболее развиты зрение, слух и обоняние, у некоторых видов проявляется довольно тонкое осязание, и они способны предчувствовать изменения температуры.

* Наиболее характерны для всех белок цокающие звуки (сигнал тревоги), стрекот.

        Большинство видов ежегодно приносят детенышей, и притом даже более одного раза. В пору любви самец продолжительное время живет с самкой, помогает ей в устройстве жилища, в котором она впоследствии прячет потомство. Число детенышей одного помета колеблется между двумя и семью. Детеныши появляются на свет почти голыми и слепыми, поэтому и нуждаются в теплом гнезде, в усердных заботах и любви со стороны матери. Белочки, взятые из гнезда молодыми, могут без особого труда быть приручены и легко переносят продолжительную неволю.
        Хотя все белки предпочитают растительную пищу, а иногда даже питаются исключительно ею, но все-таки они не отвергают, как и многие другие грызуны, мясной пищи, нападают с этой целью на слабых млекопитающих, усердно преследуют птиц, немилосердно разоряют их гнезда и умерщвляют птенцов как настоящие хищные животные. Все, что кажется хоть сколько-нибудь съедобным, падает жертвой их ненасытной прожорливости**.

* * Пнтродуцированные в новые районы, например в леса Северного Кавказа, белки наносят значительный ущерб птичьему населению, не привыкшему к присутствию здесь этого зверька. Крупная всеядная серая белка (Sciurus carolinensis), завезенная на Британские острова, заселила все парки и леса Англии и вытеснила в Шотландию аборигенный вид обыкновенную белку.

        На Яве Гаскарлю случалось видеть целые деревни, в которых многочисленные кокосовые пальмы никогда не давали созревших плодов, потому что тысячи белок, гнездившихся там, портили своими зубами еще не созревшие плоды. Кроме того, они употребляли кокосовые орехи себе на гнезда и потому просверливали их не только для того, чтобы съесть, но и чтобы воспользоваться скорлупой. Хотя мех многих беличьих идет на продажу, а в некоторых местностях едят и их мясо, все же эта польза не может перевешивать того вреда, который белки приносят разным полезным растениям и птицам. Упомянутые Гаскарлем деревни разорились от этих животных, и крестьяне выселились из них. В Северной Америке также попадаются селения, которым белки ужасным грабежом на полях приносят громадные убытки. В Германии их усердно истребляют как вредных животных, незначительная польза которых вся поглощается обилием приносимого вреда. В больших просторных лесах их еще можно терпеть, но в парках и садах необходимо истреблять. Они уничтожают гораздо более того, чем им необходимо для насыщения, как разорители гнезд они вполне заслуживают враждебного отношения и самого упорного преследования даже там, где не размножаются целыми полчищами.
        Обыкновенная белка, или векша (Schtrus vulgaris), принадлежит к тем немногим грызунам, с которыми человек допускает сближение; несмотря на многие неприятные качества, ее все-таки держат в домах как забавного зверька и даже воспевают поэты. Животное это было отмечено уже греками, от которых мы и заимствовали его научное название, означающее "осеняющий себя хвостом". Всякий, кому понятно значение слова Sciurus, представит себе этого подвижного, резвого зверька, грациозно примостившегося на верхушке дерева.
        Длина туловища белки почти 25 см, хвост 20 см, высота в плечах 10 см, а масса взрослого животного несколько более 0,25 кг. Мех бывает различного цвета зимой и летом, на севере и на юге, кроме того, встречаются еще случайные изменения. Летом окраска меха буровато-красная, зимой мех на верхней части тела буро-красный, смешанный с серовато-белыми волосами, а на нижней - белый. В Сибири и в северной Европе зимний мех часто беловато-серый без всяких признаков рыжих волос. Кроме того, в лесах Германии часто попадаются черные экземпляры, но их отнюдь не следует причислять к особому виду, так как между детенышами одного помета можно встретить и красных, и черных белочек*.

* В пределах одной популяции белок может встречаться до 5 цветовых вариаций, отличающихся окраской как летнего, так и зимнего меха. Чем дальше к востоку, тем меньше рыжих тонов становится в окраске белок. Южносибирские (телеутки) и дальневосточные белки летом обычно абсолютно черные с белым брюшком, зимой - темно-серые.

        Чрезвычайно редки белые белки или покрытые белыми пятнами, а также совсем белохвостые или с белым наполовину хвостом. Хвост вообще очень пушистый и перистый, уши украшены пучком длинных волос** ступни ног голые.

* * Летом кисточки на ушах часто полностью исчезают.

        Обыкновенная белка так же хорошо известна в Греции и Испании, как в Сибири и Лапландии. Область ее распространения обнимает всю Европу, переходит за Кавказ и Урал и через южную Сибирь простирается до Алтая и Индокитая***.

* * * Естественный ареал обыкновенной белки простирается от Атлантики до Тихого океана, но не опускается к югу дальше зоны, лесостепи Европы. Сибири, Дальнего Востока. В Индокитае и на большей части Китая она отсутствует, но была акклиматизирована на Кавказе, Тянь-Шане, в Крыму, многих районах Казахстана, в XX веке проникла на Камчатку. Белку, живущую в Японии, выделяют в отдельный вид S. lis, а в лесах Закавказья и Ближнего Востока обыкновенную белку замещает персидская (S. anomalus). Остальные 30 видов этого рода обитают в Новом Свете.

        Везде, где есть деревья, и особенно там, где деревья образуют рощи и леса, можно найти белку, но она не везде и не во всякое время бывает одинаково многочисленна. Более всего она любит селиться в высоких, сухих и глухих лесах, сырости и солнечного света не выносит. Во время созревания плодов и орехов посещает в деревнях сады, но только в тех случаях, если они примыкают к лесу или рядам отдельных деревьев или кустарников. В местах, изобилующих сосновыми и еловыми шишками, она устраивается на долгое житье, располагаясь в собственных жилищах или в старых вороньих гнездах, которые искусно приспособляет для себя. Для временного пребывания она пользуется покинутыми гнездами сорок, ворон и хищных птиц в таком виде, как они оставлены. То же жилище, которое служит для ночлега, для защиты против непогоды или для помещения самки на время родов, строится совсем заново, хотя материал для него берется часто из запасов, сделанных птицами. Некоторые утверждают, что каждая белка имеет по три-четыре гнезда, достоверно это неизвестно; мои наблюдения показали, что нрав и потребности животного обусловливаются личным его характером. Белка любит забираться в дупла деревьев или прямо в пустые стволы, где и устраивает себе гнездо. Открытые гнезда помещаются обыкновенно на разветвлении двух суков возле главного ствола дерева. Основание гнезда такое же, как и в большом птичьем, но сверху оно довольно плотно прикрыто плоской, конической крышей, как это бывает в гнездах сорок, чтобы защититься от дождя. Главный вход устроен в стороне и обращен обыкновенно на восток, возле самого ствола находится другое отверстие, служащее на случай бегства. Внутренность гнезда устлана мягкой подстилкой из нежного мха. Наружная сторона состоит из переплетенных между собой тонких или толстых прутьев. Особенно охотно белка пользуется для основания своего гнезда прочным, скрепленным землей и глиной дном старого вороньего гнезда*.

* Беличье гнездо - гайно может достигать до полуметра в диаметре. Действительно, на участке белки (в среднем площадью 2-5 га) таких гнезд может быть несколько. Ядро участка зверек активно защищает от вторжений.

        Немного найдется млекопитающих, которые постоянно были бы так резвы и так неусидчивы, как белка при сколько-нибудь сносной погоде. Она беспрестанна меняет свое положение, перескакивая с дерева на дерево, с одной верхушки на другую, с ветки на ветку; даже в а земле она ведет себя как дома, нимало не стесняясь. Но ловкость ее особенно проявляется при лазании. С изумительной уверенностью и быстротой влезает она по самым гладким стволам деревьев; длинные и острые когти на гибких пальцах оказывают ей при этом неоценимые услуги. Он вцепляется ими в кору дерева и притом всеми четырьмя ногами сразу, затем приседает для прыжка и снова ухватывается когтями. Все это проделывает так быстро, и прыжки так безостановочно следуют один за другим, что наблюдателю кажется, будто животное скользит по стволу наверх. При лазании она производит шум, который кажется беспрерывным, так как отдельных прыжков различить нельзя. Обыкновенно белка подымается на самый верх дерева без остановки, добравшись до крайней вершины, она взбегает на какой-нибудь из горизонтальных сучков и отсюда перепрыгивает на сук другого дерева, перескакивая иногда расстояния в 4-5 метров, и непременно сверху вниз**.

* * Прыжки "по нисходящей" могут достигать 10-15 м.

        Белка отлично плавает, но в воду идет неохотно. По поводу этого сочинили различные басни: будто бы она бросает предварительно в воду кусок коры, в которую садится, как в лодку, а распущенный и поднятый хвост служит ей при этом парусом.
        В спокойном состоянии белка постоянно занята отыскиванием пищи. Ест она, смотря по времени года, плоды или семена, почки, ветви, кору, ягоды, зерна и грибы, но более всего любит еловые и сосновые семена, почки и молодые побеги. Она отгрызает шишку хвойных деревьев у самого основания, удобно усаживается на задние лапы, передними подносит шишку ко рту и, поворачивая ее во все стороны, чешуйка за чешуйкой, очищает своими прекрасными зубами, а зерна подхватывает языком и забирает в рот. Очень интересно ее видеть, когда ей удается достать много орехов, - ее излюбленное лакомство. Особенно она любит совершенно зрелые орехи. Она срывает их, берет передними лапами и проворно скребет в том месте, где скорлупа раздваивается, вертя орех туда и сюда до тех пор, пока скорлупа не расколется пополам или даже на несколько частей; затем достает зерн ы ш ко и ловко раздробляет коренными зубами. Кроме семян и зерен белка любит черничные и брусничные листья и грибы (по Чуди, также и трюфели). Собственно плодами она не пользуется, например, в груше или яблоке сдирает всю мякоть, чтобы добраться до семечек. К сожалению, она большая любительница яиц и бесцеремонно таскает их из гнезд, не щадит также молодых птичек, а иногда отваживается нападать и на старых. Ленц отбил у одной белки старого дрозда, который был еще настолько силен, что, освободившись, тотчас же далеко улетел. Многие наблюдатели также имели случай убедиться, что в столь невинном и безвредном на вид грызуне таится кровожадный хищник, который не щадит ни одного маленького позвоночного животного. Шахт нашел однажды в гнезде белки даже убитого крота.
        Когда у животного много пищи, оно тотчас же принимается собирать ее на черный день. Кладовые белка устраивает в расщелинах и дуплах пустых деревьев и корней, в вырытых самой норах, между кустарниками и камнями, в одном из своих гнезд и в других подобных местах, и сюда часто издалека притаскивает орехи, всякие зерна и семена. В лесах юго-восточной Сибири белки собирают также и грибы, притом совершенно своеобразным образом. "Они, - замечает Радде, - так не эгоистичны в этом отношении, что не только не прячут найденные грибы, но насаживают их на иглы сосен и елей или на сучки лиственниц и предоставляют им там сохнуть, чтобы потом сделаться достоянием каких-нибудь изморенных голодом несчастных странствующих собратьев. Складом для грибов избираются верхушки старых деревьев, но еще чаще густой кустарник хвойного леса".

Обыкновенная белка, или векша (Sciurus vulgaris)
        Собирание этих запасов на зиму свидетельствует о чрезмерной чувствительности белок к изменению погоды. Когда солнечные лучи начинают припекать сильнее обычного, белки проводят полуденное время во сне, спрятавшись в гнездо, а гулять в лес выходят рано утром или вечером; но еще больше они боятся ливня, всякой непогоды, бурь и особенно метелей. Они предчувствуют перемену погоды замечательно верно. С появлением первых признаков дурной погоды они тотчас же прячутся по своим гнездам или по несколько белок в одну нору, затыкают отверстие со стороны дующего ветра и, уютно свернувшись в клубок, пережидают непогоду. В холодной Сибири после хлопотливой осенней жизни зимние морозы вызывают в белках такое продолжительное бездействие, что оно почти переходит в кратковременную зимнюю спячку. Вначале белки ежедневно, хоть и не надолго выходят из своих гнезд, но потом они прячутся в них на целые дни, так что охотникам приходится вспугивать их ударами топора по дуплу дерева. Дурная осень для них обыкновенно гибельна, так как вынуждает съедать запасы" приготовленные на зиму. Если за такой осенью следует мало-мальски суровая зима, то белок гибнет очень много. Некоторые кладовые забываются ими, к другим мешает подступиться глубокий снег, и несчастные зверьки, столь веселые и бодрые раньше, должны умирать с голоду. То здесь, то там валяются они мертвые в своих гнездах или падают от изнурения с верхушек деревьев, становясь легкой добычей куниц. В буковых и дубовых лесах белкам все-таки живется легче, потому что, кроме оставшихся на деревьях орехов и желудей, еще в большем количестве они выкапывают их из-под снега и таким образом поддерживают свое питание*.

* Долгов время было неясно, как белка разыскивает под снегом свои тайники, сделанные осенью. Считалось, что она может унюхать тайник даже через полутораметровый слой снега, но это представляется .маловероятным. учитывая что припасы она может закапывать еще на 30 см вглубь почвы или лесной подстилки. Вероятно, белка запоминает в общих чертах места складов, а непосредственно у тайника различает стойкий запах секрета своих желез, которым белка метит тайник. До 20% тайников белка не находит и желуди, орехи, другие семена в них прорастают весной. Таким образом, белка является в определенной мере "сеятелем леса".

        Голос белки в испуге громко звучит, как "дук-дук"; удовольствие или досаду животное выражает особенным, непередаваемым слогами ворчанием или, как удачно выражаются Дитрих и Ленц, бормотаньем. При сильной радости или возбуждении она свистит. Зрение, слух и обоняние отличаются своим высоким развитием; не бездействует и осязание, как о том свидетельствует способность белок предчувствовать погоду. Наблюдения над пленными животными показали, что и вкус у них также развит. О душевных способностях белок говорит их прекрасная память, а также хитрость, к которой прибегает животное, желая спастись от врагов: с быстротой молнии бросается белка на самое высокое из близлежащих деревьев, направляется почти всегда по противоположной стороне ствола вверх до первого разветвления, при этом голову высовывает только в крайнем случае, вся сжимается, прячется и старается, как можно незаметнее совершить свое бегство.
        Старые белки спариваются первый раз в марте, молодые же немного позже. Самка собирает вокруг себя в это время до десяти и более самцов, которые вступают из-за нее в кровавые драки. Через четыре недели после спаривания в хорошо устроенном и мягко выстланном гнезде появляется от трех до семи детенышей, которые приблизительно в течение девяти дней остаются слепыми и пользуются нежной заботой матери. Для родов белки избирают преимущественно дупла деревьев. Ленц утверждает, что самки устраиваются на это время также в скворечниках, которые висят на деревьях тут же в лесу; с этой целью их тщательно выстилают мхом, снабжают удобным входом, а запасное отверстие расширяют зубами для большего удобства. Когда детеныши перестанут сосать, мать, а, может быть, также и отец, в продолжение еще нескольких дней приносят им пищу, затем родители оставляют юное потомство на произвол судьбы и после того приступают к вторичному спариванию. 11окинутые детеныши еще некоторое время находятся вместе, мило играют друг с другом и скоро свыкаются с привычками взрослых. В июне самка вторично рожает обыкновенно меньшее число детенышей, чем в первый раз. Когда и эти подрастут уже настолько, что могут бегать повсюду самостоятельно, она часто соединяет их с прежним выводком, и тогда вся ватага в 12-16 штук поселяется вместе в какой-нибудь части леса*.

* Сезон размножения начинается в январе феврале, заканчивается в августе. На юге ареала иногда может быть не 2, а 3 выводка в год. В выводке может быть от 2 до 11 слепых голых бельчат длиной около 5 см и массой около 8 г. Беременность длится 38 дней, лактация - 8 недель.

        Белка замечательно чистоплотна: она способна беспрерывно лизать и чистить себя. Ни своего, ни детского кала она никогда не оставляет в гнезде, а в большинстве случаев сваливает у ствола дерева. В этом отношении белка весьма пригодна для содержания в комнатах. Желая приручить белок, их берут из гнезда еще маленькими и кормят молоком и булкой, пока они не смогут есть зерна. Если в доме имеется недавно родившая кошка, и притом добродушного нрава, то маленькую белочку поручают для вскармливания ей, и та получает такое хорошее воспитание, какого человек никогда не мог бы предоставить ей сам. Некоторые добродушные кошки берут на себя подобные заботы, и действительно трудно представить себе что-н ибудь м ил ее такого тесного общения двух различных животных.
        В молодости все белки представляют собой резвых, веселых и совершенно безвредных зверьков, которые охотно поддаются ласкам и баловству со стороны человека. Они скоро привыкают и привязываются к своему воспитателю и проявляют понятливость, быстро распознают свою кличку. К сожалению, под старость даже самые ручные белки становятся злыми и хитрыми**.

* * Лишь четверть белок доживает до половой зрелости (1 год). Максимальный срок жизни -12 лет.

        Самый опасный враг белки - куница. Лисице редко удается поймать белку, точно так же зверек умеет укрываться от коршунов, ястребов и больших сов, ловко спасаясь от их преследований на дереве, куда взбирается с быстротой стрелы, крутясь спиралью вокруг ствола. Птицы не успевают следовать за ней, потому что им приходится описывать большие круги, а белка тем временем достигает своей норы на густой верхушке, где и может безопасно укрыться. Совершенно другое дело, когда ей приходится спасаться от куницы. Этот страшный хищник лазает почти так же хорошо, как и белка. Он преследует несчастного грызуна шаг за шагом как на верхушках деревьев, так и на земле, залезает даже в дупла, где он думает спастись, или в самые гнезда с толстыми стенами. Оглашая воздух пугливым щелканьем и свистом, белка старается убежать от своего врага, но быстроногий хищник следует по пятам, конкурируя с ней в ловкости и быстроте прыжков. Единственная возможность спасения для белки заключается в ее способности без вреда для себя спрыгивать на землю с самой высокой верхушки дерева и затем, как ни в чем не бывало, бежать дальше, чтобы снова взлезть на дерево и при необходимости снова повторить этот фортель. Поэтому, когда ее преследует куница, она старается, как можно скорее добраться до вершины, употребляя при этом обычный способ лазать по спирали, так как в это время ствол служит ей прикрытием. Куница и перед этим не останавливается: она мигом взбирается вслед за белкой на высочайшую вершину. Ловкий хищник готов уже схватить белку за шею, но та сильным дугообразным прыжком спрыгивает с высоты, как стрела прорезывает воздух, горизонтально вытянув все члены, и ловко падает на землю; через мгновение она снова встает совершенно невредимой и, робко озираясь, спешит укрыться в безопасном месте. Тут уж кунице не поспеть за белкой; тем не менее шустрый зверек все-таки в конце концов становится добычей куницы, так как неутомимый хищник охотится до тех пор, пока измученная жертва сама не отдается ему в лапы. Молодые белочки подвергаются гораздо большим опасностям, чем взрослые*.

* Не менее опасными врагами белок являются ястребы. Эти хищники, обладающие очень маневренным полетом, легко "берут" белку' даже в густой кроне. В некоторых районах белки составляют до 34% рациона семьи ястреба. В парках белки порой страдают от одичавших кошек.

        На Лене крестьяне всю весну с начала марта до половины апреля занимаются исключительно ловлей белок. Некоторые ставят с этою целью до тысячи ловушек, которые состоят из двух досок, с укрепленной между ними палочкой, куда для приманки нацепляют кусочек сушеной рыбы. Как только белка дотрагивается до приманки, ее тотчас же пришибает верхняя доска. Чтобы не испортить мех, тунгусы стреляют в нее тупыми стрелами или вооружаются винтовками с пулями, величиной с горошину, которыми и убивают зверька прямо в голову. По устным сообщениям Радде, охота за белками в юго-восточной Сибири чрезвычайно занимательна и действует возбуж- дающе. Охотника сильно заинтересовывает количество убитых зверьков, так как мех их, известный под названием "беличьего" или "фе", представляет выгодный товар, который всегда находит покупателей. Самые лучшие меха получают из Сибири и, по Ломеру, чем дальше на восток, тем темнее и дороже, к западу от Урала белки светлее. Меха, вывозимые из Лапландии, так плохи, что о них не стоит и говорить. Самыми лучшими местами беличьей шкурки считаются спинка и брюшко. Вместе со шкурками идут в употребление также и хвосты, преимущественно для боа, из отдельных волос хвоста делают рисовальные кисти. На белое, нежное, вкусное мясо белки повсюду находятся любители.
        Древние считали, что мозг и мясо белки обладают чудесными целебными свойствами; до сих пор держится суеверие, что пепел сожженного самца-белки помогает от всяких болезней больному жеребцу, а пепел самки - больной кобыле. Многие акробаты и канатные плясуны уверены, что могут уберечь себя от головокружения, если будут принимать истертый в порошок мозг белки.
        Следует еще упомянуть об особой группе семейства беличьих - бурундуках. Наличие защечных мешков, которые достигают до затылка, и более или менее подземный образ жизни ставят их посередине между белками и сусликами, но во всяком случае с первыми они более сходны, чем с последними. Пятипалые ноги короче, чем у белок, хвост, покрытый редкими волосами, короче туловища, мех короткий и не очень мягкий, спина обыкновенно испещрена резкими продольными полосами. Известно лишь немного видов, которые населяют восточную Европу, Сибирь и Северную Америку*.

* Несмотря на большое сходство с белками, бурундуки - скорее родственники сусликов и вместе с ними входят в подсемейство сурковых. Из 18 видов настоящих бурундуков (Tamias), лишь один встречается в Евразии, остальные - жители Северной Америки, до севера Мексики. Два вида беличьих бурундуков (Sciurotamias) живут в горах Южного Китая.

        Азиатский бурундук (Tamias sibihcus) * * значительно меньше и неуклюжее обыкновенной белки; вся длина его, считая 10 см хвоста, не превышает 20 см, а высота в зашейке 5 см. Продолговатая головка снабжена мало выдающимся, кругловатым, покрытым редкими волосами носом, черными глазами и короткими маленькими ушами. Конечности довольно сильные, подошвы голые, бородавка, заменяющая на передних ногах большой палец, покрыта вместо ногтя роговой пластинкой; хвост с кольчатой кожей не очень пушист. Верхняя губа обсажена редкими, разделенными на пять рядов усами, на щеках и над глазами торчат отдельные щетинистые волоски. Окраска короткого, жесткого, плотно прилегающего к телу меха на голове, шее и по бокам туловища желтоватая, перемешанная с длинными, белыми на кончиках волосами; вдоль спины на неравных одна от другой расстояниях пробегают пять черных полос.

* * "Бурундук" слово монгольского происхождения.

        Восточный бурундук (Tamias striatum) - американский вид бурундука, область распространения которого обнимает все Соединенные Штаты Америки, начиная с Мексиканского залива, называется чипмунком***. Он приблизительно такой же величины, как и азиатский бурундук, цвет шерсти на задней стороне красновато-бурый, на животе беловатый; полосы, идущие вдоль спины, темно-бурого цвета, черная кайма глаз сверху и снизу обведена белым, широкая белая полоса, пробегающая по бокам туловища, окаймлена черно-бурым; темно-бурые волосы хвоста с нижней стороны выглядят красноватыми.

* * * Восточный бурундук (Т. striatus) наиболее близкий к азиатскому бурундуку американский вид, составляет с ним особый подрод Eutamias. Населяет восточную часть Северной Америки до Великих прерий. 11ипмунками называют любых американских бурундуков.

        Родиной азиатских бурундуков считается большая часть северной Азии и небольшое пространство восточной Европы. Область распространения их ограничивается, с одной стороны, реками Двиной и Камой, а с востока - Охотским морем и Анадырской губой. В Сибири она продолжается за исключением дауромонгольских степей до Амура. Азиатский бурундук живет в лесах, как в хвойных, так и в березовых, чаще всего в кедровых. Под корнями этих деревьев он устраивает себе для жилья довольно незатейливую простую нору, которая сообщается, с одной стороны, с гнездом, с другой — с двумя или тремя кладовыми для зимних запасов, а отдельный длинный изогнутый выход ведет на поверхность*. Пища бурундуков состоит из семян различных растений и ягод, но в особенности из зерен и орехов, которых они запасают на зиму иногда до 5-8 кг, перенося их в свои кладовые в защечных мешках.

* Летом азиатские бурундуки иногда селятся с пустых стволах поваленных деревьев, пнях, реже - в дуплах. В горных местностях бурундуки живут в пустотах ме.ж-dv камнями.

Восточный бурундук (Tamias striates)
        На Нижней Шилке бурундук набивает кладовые кедровыми орехами, иногда до 1,5 кг, так что запас этого не поедается за зиму и остается медведям. На Байкале бурундук избирает себе излюбленным местом для жилья леса с находящимися посреди них небольшими пашнями. Случается, что он набирает до 4 кг сжатых колосьев, доставляющих 2-3 кг чистого зерна. Почти так же устраивает свою жизнь и чипмунк. В позднее лето его можно видеть поспешно бегающим туда и сюда с туго набитыми защечными мешками, и зоркий наблюдатель подметит выражение сытого самодовольства, светящиеся в темных глазах запасливого зверька. Спустя несколько месяцев он складывает в одно место свои разнообразные запасы, состоящие большей частью из гречихи, орехов, семян клена и маиса. Как азиатский бурундук, так и чипмунк подвержены зимней спячке, которая часто прерывается, так как животные и в продолжение всей зимы нуждаются в пище. Чипмунк никогда не зарывается в нору раньше ноября, бурундук в южной Сибири придерживается того же времени; в средней Сибири, где морозы начинаются рано, он уходит на зимний покой самое позднее в середине октября. Ни тот, ни другой не покидают подземных жилищ во время зимы, но вход в них держат открытым даже во время непогоды, когда можно видеть, как бурундук усердно занимается расчисткой его от снега. С наступлением первых теплых дней животные выходят на поверхность земли и здесь начинают свою деятельность. Первые детеныши рождаются в мае; второй помет появляется на свет обыкновенно в августе*. В период любви происходят горячие схватки между заинтересованными самцами. Многие уверяют, что едва ли можно найти более буйное животное, нежели это маленькое, но необыкновенно резвое существо. Особенное оживление проявляется среди бурундуков за несколько недель перед тем, как они залегают в нору. В лазании они значительно уступают другим белкам, но зато этот недостаток возмещается их поразительным проворством в бегании. Подобно маленьким птичкам шмыгают они между кустами с быстротой молнии, то несясь по прямому направлению, то ежеминутно изменяя его.

* У азиатского бурундука, в отличие от восточного, обычно один помет 4-10 детенышей (лишь на юге ареала - 2 выводка). Спариванию предшествуют активные перемещения самцов, ориентирующихся на посвист самки. Беременность продолжается около месяца, лактация 40 дней. В возрасте недель молодые покидают пору матери, становятся половозрелыми - в возрасте 1 года.

        Для сельских хозяев бурундуки представляют собой весьма нежеланных гостей: подобно мышам, они забираются в амбары и производят там значительные опустошения, если появятся во множестве. Зато потеря иногда возмещается тем, что местные жители раскапывают кладовые этих беличьих подобно тому, как в Германии распоряжаются с кладовыми хомяков, и выгребают оттуда все запасы, заготовленные на зиму. Сибиряки пользуются также шкурками бурундуков, которые идут главным образом на опушку теплых шуб. Чипмунка преследуют гораздо усерднее, чем его сибирского собрата, у него есть полчище врагов. Ласки преследуют их даже под землей, сумчатые крысы усердно гоняются за ними, домашние кошки считают их за такую же хорошую добычу, как крыс и мышей. Кроме того, и все большие хищные птицы не пропускают случая схватить этого зверька. Американский мохноногий сарыч вследствие ревностного преследования белок даже получил название "беличий сокол". По наблюдениям Гейера, гремучая змея преследует этого беднягу с такой же настойчивостью, как и быстротой. "Обыкновенно, - говорит этот наблюдатель, - бурундук бросается во все уголки своей норы; змея следует за ним и опережает его, пока, наконец, он, стараясь дать тягу, не скатывается несчастным образом по какому-нибудь склону, тогда змея схватывает беднягу и бросается со своей жертвой в ближнюю чащу". Сама природа также способствует истреблению бурундуков, так как морозная зима уносит множество молодых, родившихся за лето. Однако, в благоприятные годы бурундуки размножаются в громадном количестве: чрезмерная плодовитость самок уравновешивает все эти значительные потери**.

* * Численность бурундуков, как и белок, сильно колеблется по годам в зависимости от урожаев основного корма.

        Красивая окраска меха, миловидность и подвижность бурундука делают его любимым зверьком, которого охотно держат в домах. Впрочем, их не удается приручать вполне, потому что они всегда остаются робкими и нелюдимыми, к тому же, как всякие беличьи, они довольно несносны своей страстью грызть решительно все, что Им попадется. С другими видами они не уживаются; особенно часто ссорятся между собой самцы. Содержание бурундуков, не представляет никаких затруднений, так как для их корма вполне достаточно обыкновенных зерен и плодов. При соответствующем уходе они выдерживают в неволе многие годы и легко размножаются.
        Земляные, или сусликовые, белки (Xerus inauris) * в высшей степени некрасивые грызуны, которые только тогда и могут казаться симпатичными, когда их наблюдают издали.

* Распространены в аридных открытых ландшафтах Африки. Образом жизни и повадками напоминают сусликов. Но в отличие от них не впадают в спячку и обычно не образуют колоний.

        Туловище у них вытянутое, голова остроконечная, перистый хвост почти такой же длины, как и туловище, уши малы, ноги непропорционально длинны, лапы вооружены крепкими, сжатыми с боков когтями. Мех их замечателен в двояком отношении: волосы его так редки, что едва прикрывают кожу, при этом они очень жестки. Мех имеет такой вид, как будто бы к коже приклеены отдельные волоски.
        Красная земляная белка ("шилу" у абиссинцев) (Xerus rutilus)** имеет 50 см длины, из которых почти 22 см приходится на хвост. Окраска меха сверху красновато-желтая, по бокам и на брюхе светлая, почти беловатая. Перистый мех по бокам: и на конце белый, в середине красный, испещренный белыми пятнышками, происходящими оттого, что многие волосы имеют белые кончики. Такие же пятна замечаются и на спине.

* * Обитает в Кении, Эфиопии, Сомали.

        Они живут в сухих степных: рощах, даже в безлесных равнинах, в гористых и холмистых местностях со скудной растительностью, они искусно и быстро выкапывают себе глубокие воры под густыми кустарниками, между корнями деревьев и под обломками скал. По словам Рюппеля, они лазают преимущественно в низких кустарниках, но при опасности поспешно скрываются в свои подземные норы. Днем их можно видеть бродящими поодиночке или парами, иногда даже очень близко от деревень, но если их вспугнуть, то они немедленно убегают в нору***. Где местность не скалиста они выкапывают себе ходы на большом протяжении под крупными деревьями, по крайней мере об этом можно судить по значительным кучам земли, нарытым ими у входных отверстий. Более подробное исследование их нор связано с большими трудностями, так как они обыкновенно расположены между корнями деревьев или же между обломками скал, что нисколько не лучше, потому что сусликовые белки избирают для жилья наименее доступные места.

* * * Несмотря на жару, эти грызуны активны днем, питаются они сочными подземными частями растений, насекомыми, ящерицами.

        Относительно их размножения я не узнал ничего точного. Только один раз видел семейство, состоящее из четырех экземпляров, и на основании этого сужу, что сусликовые белки рожают только двух детенышей, что также подтверждается присутствием лишь двух сосцов у самки****.

* * * * В помете обычно 4 (2-6) детенышей. Самцы сражаются друг с другом в начале брачного периода, становясь "лицом" друг к другу, высоко подпрыгивая и пиная противника задними ногами. Земляные белки половозрелы с полугода.

        Главным их врагом считается хохлатый орел — чрезвычайно отважный и опасный хищник тех мест. Зато с маленьким ястребом, истребляющим саранчу, они уживаются довольно хорошо, по крайней мере можно видеть, как белки беззаботно бегают вокруг деревьев, на которых сидит эта хищная птица. Самыми усердными их преследователями являются борзые собаки. Магометане и христианские жители внутренней Африки не трогают их, так как считают за нечистых животных.
        Сурки отличаются от белок более неуклюжим и сжатым туловищем, коротким хвостом и тем, что передние верхние коренные зубы хотя и маленькие, но одинаковой длины с другими; спереди они очень округлены, сзади же сильно сужены и на поверхности их заметны выпуклые складки эмали.
        Разнообразные виды сурков распространены по всей средней Европе, северной Азии и Северной Америке.

Красная земляная белка (Xentsrut Hits)
        Большинство живут на низменностях, некоторые же, напротив, на самых высоких горах*.

* Брем под именем "сурки", видимо, имеет в виду группу родов, включая сусликов и луговых собачек.

        Сухие, глинистые, песчаные или каменистые местности, обильные травой равнины и степи, поля и сады составляют их главное местожительство, и только горные сурки предпочитают луга и поляны, лежащие выше границы произрастания лесов, а также отдельные ущелья скал и долины в полосе между областью вечных снегов и границей лесов. Все виды имеют свои жилища и никогда не кочуют. Они устраивают глубокие подземные норы и живут в них колониями, иногда даже очень многочисленными. Многие из них, смотря по времени года и тем работам, которые они исполняют, имеют несколько жилищ, другие по целым годам живут в одной и той же норе. Сурки вполне земные животные, они проворны и ловки в своих движениях, хотя и уступают в подвижности белкам, но некоторые виды неуклюжи. Пища их состоит из травы, злаков, нежных побегов, молодых растений, семян, овощей, ягод, корней и луковиц, и только немногие, с трудом взбирающиеся на деревья и кусты, питаются молоденькими листьями и почками. Несомненно, что наравне с растительной пищей они не пренебрегают и животной, если могут легко достать ее. Ловят при случае насекомых, маленьких млекопитающих, более неповоротливых птиц и разоряют их гнезда. Во время еды они, подобно белкам, сидят на задней части тела и подносят пищу ко рту передними лапами. С созреванием плодов они начинают собирать запасы и, смотря по местности, наполняют кладовые своих жилищ травой, листьями, семенами и зернами. К зиме они зарываются в свои норы и впадают в непрерывную и глубокую спячку, которая в значительной степени уменьшает все их жизненные отправления.
        Они издают свистящие звуки или звуки тявканья и особого рода ворчания, которое, если бывает тихое, выражает хорошее расположение духа, иначе же свидетельствует о гневе. Из чувств лучше всего развиты осязание и зрение. Сурки имеют способность предугадывать перемену погоды и сообразно с этим принимают меры предосторожности. В умственном отношении они превосходят белок. В высшей степени внимательные, осторожные, чуткие и боязливые, они часто ставят особую стражу для обеспечения себе большей безопасности и при малейшем признаке близкой опасности быстро скрываются в подземных убежищах.
        Размножение их весьма значительно. Хотя самки сурков рожают всего раз в год, но зато по три-десять детенышей, которые уже в ближайшую весну сами становятся способными к размножению.
        У некоторых сурков используют мех, у других - мясо, кроме того, их охотно воспитывают в качестве домашних животных.
        Суслики - красивенькие зверьки с относительно стройным туловищем, вытянутой головой, со спрятанными в меху ушами, коротким хвостом, перистым и пушистым только на конце; передние лапы имеют четыре пальца и бородавку вместе большого пальца, на задних лапах пять пальцев. Суслики обладают большими защечными мешками.
        Многочисленные суслики северного полушария живут на открытых и поросших кустарником равнинах, иногда обществами или поодиночке в выкопанных ими самими норах, питаются различными зернами, ягодами, нежными плодами и кореньями, но не пренебрегают мышами и маленькими птичками*.

* Суслики распространены только во внетропических частях Евразии и Северной, Америки. Обитают суслики преимущественно в степях, лесостепях, пустынях, тундрах, в горах до высот 3500 м. Некоторые виды населяют и лесную зону.

        Европейский суслик (Spermophilus citellus) - миловидный зверек, величиной почти с хомяка, но с более стройным туловищем и красивой головкой, имеет в длину 22-24 см и хвост 7 см; высота в зашейке 9 см, масса животного приблизительно 0,5 кг**.

* * Европейский суслик (S. citellus) сравнительно некрупный представитель рода.

        Мех суслика довольно жидкий и состоит из жестких, в середине более темных волос; окраска его на спине желто-серая с рыжеватым оттенком и с мелкими крапинками, на животе - ржаво-желтая, на подбородке и в передней части шеи - белая. Новорожденные суслики окрашены светлее, а те, которые уже бегают, имеют грубый и резкий крап по темному фону. Впрочем, в окраске шерсти встречаются значительные изменения.
        Главное место жительства суслика - восток Европы. Альберт Магнус наблюдал его вблизи Регенсбурга, где теперь он уже перевелся и отодвинулся дальше на восток, хотя в Силезии замечено его распространение по направлению к западу. Лет 50 назад его там еще вовсе не знали, а лет 40 он встречался уже в западной части провинции, именно в Лигницком округе, откуда и распространяется все дальше на запад. Это, по-видимому, самый распространенный вид сусликов. Он населяет всю южную, степную полосу России, Галицию, Силезию, Венгрию, Штирию, Моравию и Богемию, Каринтию, Крайову и местности, лежащие по северному берегу Черного моря. Что суслика можно причислить к российским животным, указывает самое название его "суслик", которое в Польше переделали в "сузель", а в Богемии в "сизель". Древние называли его понтийской мышью, или симор*.

* Европейский суслик самый западный суслик Евразии. В России он не встречается, самые восточные части ареала доходят до юго-запада Украины и Армении. Русское название "суслик", вошедшее во многие языки и видовую латынь, было присвоено близкому виду, непосредственно замещающему европейского суслика восточнее - крапчатому суслику (S. suslicus). Вообще многие суслики как бы сменяют друг друга с запада на восток, границами ареалов обычно служат крупные реки Днестр, Днепр, Волга. Европейский суслик предпочитает лесостепь, не любит чрезмерной сухости климата и это ограничивает его распространение на восток. В отличие от многих других сусликов он почти не образует колоний.

        Везде, где водится суслик, он встречается в большом количестве и причиняет значительный вред земледелию. Суслик распространен в сухих безлесных местностях с песчаным или глинистым грунтом, то есть больше всего он водится на полях и в степях. По словам Герклоца, суслик стал пользоваться железнодорожными насыпями, взрытый грунт которых облегчает ему рытье и предоставляет верное убежище от проливных дождей. Он всегда живет обществами, однако норы: в земле выкапывает каждый отдельно для себя, причем самка роет гораздо глубже, чем самец. Самое гнездо лежит на глубине 1-1,5 м под поверхностью земли, имеет продолговато-округлую форму, в диаметре приблизительно 30 см и выстлано сухой травой. Вверх ведет только один ход, довольно узкий, извилистый и проложенный неглубоко под поверхностью; у его устья всегда лежит небольшая куча взрытой земли. Ходом пользуются в продолжение только одного года, потому что с наступлением осенних холодов суслик засыпает входное отверстие и выкапывает из своего гнезда другой ход, не доходящий до поверхности; весной, когда заканчивается зимняя спячка, этот новый ход открывается и им пользуются до самой осени. Таким образом количество различных ходов вполне определяет давность жилища, но отнюдь не возраст живущего в нем животного, так как нередко суслик пользуется старым, но еще годным к употреблению жилищем одного из своих предшественников, погибшего случайной смертью. Соседние с норой отделения используются для склада зимних запасов, заготовляемых с осени. Нора, служащая самке для родов, всегда бывает глубже других, для того чтобы обеспечить достаточную защиту трем-восьми любимым детенышам, которые родятся весной, обыкновенно в апреле или мае, совершенно беспомощными, голыми и слепыми.
        Обыкновенную пищу суслика составляют нежные травы и коренья, например подорожник и клевер, хлебные растения, стручковые плоды и разного рода ягоды и зелень. К осени он собирает из этих веществ запасы, перенося их, подобно хомяку, в защечных мешках.

Европейский суслик (Spermophilus citellus)
        При этом суслик бывает опасен мышам и птицам, которые гнездятся на земле, так как он не только разоряет их гнезда, но и нападает на взрослых, убивая их двумя укусами, выедает у них мозг и затем съедает целиком. Жертву свою он держит передними лапами и ест ее в полусидячем положении. После еды чистит себе мордочку и голову, лижет, моет и чешет весь свой мех как сверху, так и снизу. Пьет он вообще очень мало и воду употребляет обыкновенно только после еды.
        Вред, который суслик причиняет своими грабежам и, ощутителен только тогда, когда животное слишком сильно размножается. Самка суслика, как и все грызуны, в высшей степени плодовита и в апреле или мае, после 25-30-дневной беременности рожает на мягкой постельке своей глубокой норы многочисленное потомство*.

* В выводке в среднем 6 (2—13) детенышей. Половая зрелость наступает на втором году жизни.

        Детеныши пользуются нежной любовью матери, которая кормит их молоком, охраняет, стережет и заботится о них даже тогда, когда они достаточно подрастут, чтобы самим выходить из гнезда. Растут они очень быстро, через месяц после рождения уже достигают половины настоящего роста, а в конце лета их едва можно отличить от родителей. Полного роста зверьки достигают к осени и в ближайшую весну делаются сами способными к размножению. До осени все семейство живет вместе с родителями в одной норе, но затем каждый детеныш выкапывает себе отдельную нору, приносит в нее зимние запасы и живет совершенно самостоятельно. Если бы это веселое общество не имело целого полчища врагов, то размножение его достигло бы громадных размеров, несмотря на то, что в плодовитости они все-таки уступают крысам и мышам. Но их беспрестанно преследуют горностаи, ласки, хорьки и каменные куницы, соколы, вороны, цапли, дрофы, собаки-крысодавы, даже кошки и многие другие животные. Большая дрофа, по Герклоцу, принадлежит не только к врагам мышей, но преследует также и суслика, убивая его ловким и сильным ударом клюва, после чего съедает его вместе с кожей и шерстью. Совокупность всех этих причин сильно препятствует размножению суслика. Но самым злейшим врагом его является зима. С поздней осенью заканчивается веселая деятельность сусликов**; самцы прекращают заботы о нуждах своей общины, которая не только отъелась за лето и нагуляла себе жиру, но также и вдосталь набила кладовые.

* * Период активности этого вида длится всего 5,5 месяца, что заметно меньше, чем у других сусликов. Пробуждаясь в конце марта апреле, зверьки начинают уходить в спячку уже в конце июня. В связи с этим европейский суслик сравнительно редок, малозаметен и никогда не являлся серьезным сельскохозяйственным вредителем.

        Каждый суслик удаляется в отдельную нору, законопачивает ее отверстие, выкапывает новый ход и впадает в спячку. Многим из них суждено упокоиться вечным сном: холод и сырость, проникая во внутренность норы, донимает полуоцепенелых зверьков и в соединении с морозом быстро убивает эти веселые создания. Проливные дожди летом также способствуют истреблению сусликов.
        По исследованиям Герклоца, мясо сусликов оказалось очень вкусным и напоминает куриное мясо. Мех находит себе весьма незначительное применение: он идет только на подкладку или на опушку шуб, а также на выделку кошельков и кисетов. Внутренности животного употребляют в качестве целебного средства, бесполезность которого сама по себе понятна.
        Живущая в Северной Америке чернохвостая луговая собачка (Cynotus hidoviciamis) * соединяет некоторым образом сусликов с настоящими сурками.

* Этот вид распространен по сеем Великим равнинам от юга Канады до севера Мексики. В отличие от сусликов и сурков у луговых собачек нет защечных мешков.

        Взрослая луговая собачка достигает в длину почти 40 см, из которых около 7 см приходится на хвост. Шерсть на спине светло- красновато-бурая, перемешанная с серыми и черноватыми волосами, на животе грязновато-белая; короткий хвост на кончике имеет бурую перевязку. Название "луговая собачка", окончательно привившееся теперь к этому животному, первоначально дано его первыми исследователями, старыми канадскими трапперами - охотниками на пушных зверей, которые назвали так нашего зверька вследствие его голоса, похожего на лай; во внешнем виде самое грубое сравнение не указало бы ни малейшего сходства его с собакой. Обширные поселения луговой собачки, называемые деревнями, находятся обыкновенно на низменных лугах, роскошная трава которых представляет для них отличный зеленый ковер и доставляет вместе с тем удобную пищу. "До какого невероятного протяжения могут дойти поселения этих миролюбивых земляных жителей, говорит Балдуин Мольгаузен, - лучше всего убедиться, путешествуя без перерыва в продолжение целых дней между рядами маленьких бугорков, из которых каждый указывает на жилище двух или нескольких таких животных. Отдельные жилища обыкновенно находятся на расстоянии 5-6 метров одно от другого, и каждый маленький холмик, возвышающийся перед входом в него, заключает в себе хороший воз земли, постепенно нанесенный жителями на поверхность из подземных ходов. Некоторые жилища имеют один вход, другие - два. Они соединены между собой плотно протоптанными тропинками, которые заставляют предполагать, что резвые маленькие зверьки живут в тесном общении**.

* * Собачки живут крупными сообществами, достигающими нескольких тысяч особей. Внутри сообщества развита сложная клановая структура между особями, поддерживаемая разнообразными звуковыми сигналами, запаховыми метками. позами, прикосновениями.

        При выборе места для своих поселений они обращают внимание на присутствие короткой кудрявой травы, растущей преимущественно на плоских возвышенностях и составляющей вместе с корнями их единственную пищу. Даже на плоских возвышенностях Новой Мексики, где на несколько миль вокруг нельзя найти ни капли воды, попадается очень много луговых собачек. В этих местах по целым месяцам не выпадает дождей, а чтобы добраться до подпочвенной воды, надо рыть землю по крайней мере на 30 метров в глубину, и можно допустить, что луговые собачки не нуждаются в воде и довольствуются сыростью, которая остается на траве после обильной росы. Не подлежит сомнению, что этот зверек подвержен зимней спячке, так как трава вокруг их нор совершенно высыхает к осени, а мороз до такой степени сковывает почву, что им не было бы никакой возможности доставать себе пищу. Чувствуя приближение спячки, которая наступает обыкновенно в последних числах октября, луговая собачка закрываем все выходы своего жилища, чтобы защитить себя от зимнего холода. В спячке она находится до тех пор, пока теплые весенние дни не пробудят ее к новой жизненной деятельности. По словам индейцев, она открывает иногда еще в холодное время двери своего жилища, и это служит верным предвестником наступающих теплых дней".
        Замечателен подтверждаемый несколькими наблюдателями факт, что луговая собачка разделяет свое жилище с двумя враждебными этому маленькому грызуну животными. Нередко можно видеть, как эти грызуны, земляные совы и гремучие змеи направляются к одной и той же норе. Гейер предполагает, однако, что тут не может быть и речи о дружеском сожитии этих столь различных между собой животных, и что с течением времени гремучая змея совершенно истребляет такое поселение луговых собачек, пожирая их одну за одной. Впрочем, такое мнение Гейра надо считать ошибочным.

Чернохвостая луговая собачка (Cynomys ludovicianus)
        "Когда в 1872 году, - пишет Финш, - мне пришлось проезжать по железной дороге через Канзас, то я имел случай впервые познакомиться там с поселениями луговых собачек. Жизнь этих животных так же, как жизнь бизонов и вилорогих антилоп, связана с плоскими возвышенностями, где вовсе нет деревьев и кустов, но которые сплошь усеяны так называемой бизоновой травой и потому называются бизоновыми лугами. Такие луга и тянутся по линиям Канзасской и Денверской железных дорог. Подобно бизону и антилопе, луговые собачки совершенно свыклись с шумом железнодорожного поезда, и потому их часто можно видеть беспечно сидящими на краю своих нор и рассматривающими идущий поезд с тем самым любопытством, с каким наблюдатели рассматривают их самих. Вид таких колоний животных вносит приятное разнообразие в утомительной дороге, и путешественники часто прямо с площадки вагона стреляют по невинным зверькам, хотя почти всегда неудачно, к моему великому удовольствию. Большей частью поселения луговых собачек тянутся по самой линии железной дороги, отделяясь от полотна только насыпью. Затем на значительном расстоянии не встречается ни одной норы этих животных. Когда в первой половине ноября мы возвращались из Калифорнии по той же самой дороге, то нашли луговых собачек в таком же изобилии, как и прежде: большие пожары, свирепствовавшие в то время, нимало не повлияли на них. Они по-прежнему сидели у главных входов своих нор на холмиках, на совершенно выгоревших местах, их негодующее тявканье звучно разносилось по воздуху. Само собой разумеется, наблюдателю следовало соблюдать осторожность, так как достаточно было взяться за ружье, чтобы зверьки моментально исчезли. Сообщение Гейера об истреблении луговых собачек гремучими змеями стоит в прямом противоречии с тем, что я узнал об этом на Западе. Всякий, кто знаком с жизнью в прериях, - а я справлялся об этом у наиболее сведущих людей, - знает, что луговые собачки, земляные и полевые совы, гремучие змеи мирно уживаются друг с другом в одной норе*. Изготовители чучел на далеком Западе очень любят составлять группы этих животных и выставляют их в народных музеях под названием "счастливое семейство". Такие экспозиции всегда возбуждают большое любопытство у иностранцев. Так как я не вижу повода сомневаться в показаниях достоверных людей, то без всяких колебаний готов принять их сообщение за правду".

* Взрослые луговые собачки слишком крупная дичь и для гремучих змей и для кроличьей совы (Athene cuniculalia). В "города" луговых собачек их привлекают убежища, причем они поселяются не только в заброшенных норах, но и в отнорках жилых нор. Случается, что сова поймает молодого зверька, но чаще собачки находят и разоряют гнездо совы в одном из отнорков. Для отпугивания собачек насиживающая птица может издавать звук, поразительно напоминающий треск погремушки рассерженной гремучей змеи. Нападения гремучников на луговых собачек, бывает, оканчиваются гибелью змеи.

        "Храбро прокладывает себе луговая собачка дорогу между толпой бродящих бизонов, - говорит Мольгаузен, - но стоит только охотнику, сидящему в засаде, сделать неосторожное движение, как все общество моментально скрывается в свои темные ходы**.

* * У луговых собачек прекрасно развито зрение, глаза расположены очень высоко на голове, что позволяет обозревать окрестности, едва высунув кончик мордочки из норы. Попеременно зверьки выполняют роль "часовых", предоставляя остальным спокойно пастись. Основными врагами вне норы являются койоты, лисы. хищные птицы. норы разрушают дикие копытные.

        Только тихий лай, глухо раздающийся из глубины земли, да множество холмиков на ее поверхности свидетельствуют о густой населенности этого государства. Мясо этих животных довольно вкусно, но охота на них столь затруднительна и так редко венчается успехом, что если делают попытки убить зверька-другого, то единственно ради любознательности. Так как луговая собачка величиной не более большой белки, то на обед даже небольшому обществу пришлось бы убить по крайней мере несколько штук. Многие из подстреленных часто скатываются в свою отвесную нору прежде, чем охотник успеет схватить их, или же, если верить нижеприведенному рассказу, их своевременно спасают товарищи". "Один траппер, охотившийся за луговыми собаками, рассказывает Вуд, - удачно прицелившись, убил выстрелом одного из сторожей, стоявших на холмике перед своим жилищем. В ту же минуту появился товарищ убитого, который до тех пор трусливо прятался от пули охотника, и, схватив тело друга, потащил его во внутренность норы". Смертельно раненная луговая собачка и та не попадает в руки охотника, потому что она умудряется доползти до своей норы, где и умирает. "Даже те из них, утверждает Финш, - которых, как нам казалось, застреливали насмерть, имели еще силы, чтобы проскользнуть в свою нору. По словам охотников, чаще удается схватить их тогда, когда они несколько удаляются от своих ходов. Во время постройки вышеназванной железной дороги луговые собачки служили рабочим обыкновенной и излюбленной пищей".
        О пленных луговых собачках Гааке пишет следующее: "Редко можно встретить других животных, у которых бы неволя так мало изменяла обычаи их свободной жизни; в плену они дают вполне верную картину своего образа жизни на свободе, и их колония во Франкфуртском зоологическом саду привлекает своей кипучей деятельностью массу зрителей*. Здесь луговым собачкам предоставлена возможность устраивать норы, и с жизнью в них и вокруг этих нор настолько связан быт луговых собачек, что в тесной клетке животное почти неузнаваемо. Едва мы в последнее лето снова устроили садок для луговых собачек, в котором были введены некоторые усовершенствования, как тотчас же в нем началась самая энергичная работа зверьков по рытью нор. Водворение туда жителей состоялось в послеобеденное время, а к ночи они уже заготовили себе норы, в которых и могли спать.

* В неволе собачки доживали до 8,5 лет.

        С наступлением холодной погоды, в октябре и ноябре наши луговые собачки погружаются в зимнюю спячку**. Зиму они оставались в своем помещении, весной все снова предстали своим полным составом. Если зимой выпадают теплые дни. то сон их ненадолго прерывается".

* * Впадают в спячку с конца июля — августа, пробуждаются - в феврале - марте. Это не настоящая глубокая спячка, как у сусликов. Животные могут временами просыпаться, выходить на поверхность.

        Подобно тому, как луговая собачка населяет плоские возвышенности Нового Света, так байбак (Marmota bobak) принадлежит к жителям равнин Старого Света. Длина туловища байбака, который только недавно был выделен в особый вид, достигает 37 см, хвост 9 см. Мех байбака довольно густой, чалого ржаво-желтого цвета, подшерсток сверху темный серо-бурый, снизу более светло-бурый, на передней части шеи и на горле - серо-беловатый***. Детеныши окрашены тусклее взрослых, но также и между ними, по исследованиям Радде, попадаются различные изменения в окраске.

* * * Байбак, или степной сурок (М. bobak), крупный вид, с длиной тела 49-58 см, хвоста - 12-18 см. Окрашен более однотонно, чем другие сурки, верх головы, чуть темнее. В отличие от альпийского сурка эмаль резцов белая, а не оранжевая.

        Область распространения байбака, начиная от южной Польши и Галиции, доходит на востоке до Амура и даже до Камчатки, а через Гималайские горы до Сиккима, но байбак многочисленнее на Тибетской стороне этих гор. Хотя Жердон определяет границу его распространения здесь в 4000 метров, но достоверно известно, что он попадается и выше 5000 метров. Если тот вид сурков, о котором упоминает Пржевальский, есть обыкновенный байбак, то надо признать, что это животное распространено также и севернее Тибета. Оно живет на равнинах и в каменистых, холмистых странах, избегает лесов и песчаных местностей, которые неудобны для устройства глубоких нор. Радде повсюду часто встречал байбака в благоприятных для него местностях Сибири, а Адаме нашел его даже в пространных долинах Кашмира на высоте 2000-3000 метров над уровнем моря*. Здесь он живет в плодородных долинах, где летом произрастает пышная, хотя и низкорослая растительность, выискивая между ней голые равнины и скаты. Всегда и всюду живет многочисленными семьями, образующими колонии, и оставляет на обитаемой местности особенный отпечаток. Бесчисленные холмы, встречающиеся в зеленых степях внутренней Азии, обязаны своим происхождением этим суркам, которые своей оживленной деятельностью приковывают внимание путешественников, а мясом своим оказывают важную услугу как степным жителям, так и различным животным.

* Брем смешивает ареалы нескольких видов сурков, в том числе гималайского, серого, монгольского, черношапочного. Собственно байбак распространен в степях от востока Украины до Прииртышья. Ареал этого сурка сильно фрагментирован. поскольку байбак предпочитает целинные, нераспаханные степи. Вид внесен в Красную книгу России, охраняется в заповедниках.

        Во всех поселениях байбаков в продолжение всего лета царствует самая кипучая деятельность. Родившиеся в апреле или в мае детеныши к этому времени уже настолько подрастают, что могут заниматься делом наравне со взрослыми, хотя еще и не успевают приобрести их опыта. С восходом солнца они вместе со старшими выходят из нор, жадно слизывают с листьев росу - в большинстве случаев их единственное питье в безводных степях, - кормятся и весело играют до полудня на вскопанных перед норами холмиках. Жаркие часы дня проводят в сладкой дреме на мягкой подстилке внутри нор, к вечеру снова появляются на поверхности земли, чтобы запастись закуской на ночь. Они весьма неохотно едят траву, растущую около входов в норы, и прокладывают тропинки, которые ведут к выгонам, удаленным от нор часто на 40-50 метров; точно так же неохотно отправляются они в места, откуда бы не могли добраться в ту же минуту, по крайней мере, до временной норы. Пока не угрожает никакая опасность, в поселениях байбаков жизнь идет таким же чередом, как и в деревнях луговых собачек. Точно так же они моментально кубарем бросаются в свои норы, как только узнают о приближении опасности в виде волка, собаки, орла, бородатого ягнятника или человека**, о чем им дает знать стоящий на страже караульный, которые издает лающие крики предостережения.

* * Главным естественным врагом байбака является степной орел (Аqиllа nipalensis), обычно подстерегающий молодняк.

        В июне байбаки начинают собирать зимние запасы, но работают над этим еще вяло, полное усердие и рвение проявляются позже. Наступившие холода действуют на них угнетающим образом: по утрам после холодной ночи можно видеть, как они медленно, шатающейся походкой, словно спросонья, тащатся со своих холмов, и прежней бодрости в них и следа уже нет. В степях юго-восточной Сибири они забираются в зимние квартиры почти всегда в первой половине сентября, причем заваливают отверстия главного хода почти на метр в глубину камнями, песком, травой, собственным пометом и там, в глубине нор, до наступления зимы продолжают еще пока полусонную жизнь*.

* В зависимости от климатических условий спячка байбака может продолжаться от 5,5 до 8 месяцев. В одной норе зимуют до 12-15 зверьков.

        Внешняя форма нор бывает почти всегда одинакова, внутренние же размеры ее различны, согласуясь в общем с качеством почвы: там, где она тверже, норы делают обширнее**. В начале своего водворения в зимние убежища байбаки, по-видимому, еще довольно бодры и, очевидно, занимаются поеданием собранных запасов, о чем свидетельствуют большие кучи кала, оставляемые ими там. Бодрствование продолжается, во всей вероятности, еще довольно долго, так как ни хорькам, ни тунгусам, занимающимся выкапыванием сурковых нор, в начале зимы не удается овладеть зверьком. Наконец зима вступает в свои права, и с декабря до конца февраля байбак впадает в мертвый сон, от которого впервые пробуждается для новой жизни лишь в марте. Байбаки принадлежат к числу животных, первыми просыпающимися от зимней спячки. Как только они почувствуют приближение весны, тотчас же принимаются откалывать заваленные с осени входы своих подземных жилищ и выходят на свет Божий.

* * В норе байбака основной ход нередко достигает 15-20 м и может идти на глубину 9 м. Есть гнездовая камера и несколько выходов. Выбросы земли образуют сурчину - холмик в диаметре до 20-25 м и высотой более полуметра (до 1,5 м).

        Вначале им приходится плохо. Старая трава, оставшаяся на холмах и около них, уже вся съедена коровами, и байбаки находят одну голую, наполовину оттаявшую землю. Единственной пищей служат им торчащие близ входов в норы высокие, высохшие стебли крапивы, с которой ветер давно уже сорвал сухие листья, да уцелевшие кое-где стебли ревеня. Не легче им бывает и тогда, когда на лугах появится первая молоденькая травка, так как эта пища вызывает у них сильный понос. Поэтому неудивительно, что несчастные зверьки быстро худеют, от слабости едва могут держаться на ногах и очень легко становятся добычей многочисленных врагов. Такое тяжелое время продолжается для них до тех пор, пока благодатный май обилием пищи достаточно не укрепит их силы и не восстановит жизнерадостное настроение. Во время своей голодовки они становятся жертвами не только орла, который таскает байбаков одного за другим, но даже и волка, который предпочитает оставлять на это время преследование домашнего скота и гоняется за сурками, как за добычей менее рискованной. Волк по целым часам сидит, притаившись за холмами, и подстерегает выход байбаков, которых голод делает неосторожными, заставляя их удаляться на несколько шагов от своих надежных жилищ.
        К этим естественным врагам, которые здесь еще далеко не все перечислены, присоединяется и человек.

Байбак (Marmota bobak)
        Около того времени, когда байбак пробуждается и готов выйти на поверхность земли, тунгус или бурят, живущие охотой, седлают лошадь, заряжают винтовку и отправляются на охоту за сурками.
        "После продолжительной зимы, - рассказывает Радде, - во время которой тунгус редко имел возможность есть мясо и кое-как существовал в холодной юрте, он с рвением набрасывается на сурков, мясо которых вдобавок хорошо только вначале, а потом с каждым днем будет утрачивать свою доброкачественность. Опыт многих лет показал ему, что байбаки ничуть не теряют за зиму своего жира и из нор выходят такими же упитанными, какими осенью входили туда; известно ему также, что по прошествии нескольких дней жизни на свободе они значительно худеют и до мая так изнуряются, что их не стоит труда и убивать. Вооружившись винтовкой, охотник ложится позади холма, возвышающегося над жилищем сурка и, не шевелясь, терпеливо ожидает его появления. Старый байбак, уже наученный опытами предыдущих лет, осторожно высовывается из норы, но тотчас же опять быстро прячет голову назад. До тунгуса доносится лишь короткий, подобный лаю собак, крик животного, и он выжидает, держа винтовку наготове. Но это продолжается недолго: скоро желто-бурый, короткохвостый подземный житель вылезает из норы, подымается на задние ноги, озирается вокруг, потом снова садится, помахивает хвостиком и с лаем отбегает на три-четыре шага от входа, чтобы хорошенько обозреть местность. Еще один момент, раздается выстрел, и байбак падает замертво. Стрелок подбирает зверька и вынимает из него внутренности, так как они вредят вкусу. В случае, если тунгус находится слишком далеко от своей юрты, он немедленно принимается за приготовление жаркого; с этой целью собирает сухой навоз, зажигает его, бросает в огонь подобранные камни и, когда те раскалятся докрасна, сует их в брюхо сурка, затем кладет сурка на чепрак за седло и часа через два съедает с большим аппетитом, без всяких приправ. Но этот способ приготовления сурков практикуется только в крайнем случае, у себя дома, в юрте, тунгусы приготовляют это жаркое лучше"*.

* Мясо сурка очень вкусно, а жир считается целебным у всех степных народов. Поголовье некоторых видов сурков, подорванное в результате противочумных мероприятий 60-80-х годов XX века никак не может восстановиться из-за браконьерства местных жителей.

        На вершинах каменистых склонов Альп, где не растут деревья и кустарники, куда не заходит рогатый скот, кроме коз и овец, среди больших глетчеров, где в году не более чем на шесть недель сходит снег под теплыми солнечными лучами, находится родина известного уже с древних времен другого вида сурков. Хотя во всем существенном он вполне сходен с только что описанным родичем, но вследствие разных условий, представляемых самим местом обитания, по образу жизни он во многом отличается от байбака. Римляне назвали это животное альпийской мышью, савояры называют его мармота.
        Альпийский сурок (Marmota marmota) достигает почти 62 см общей длины, из них 51 см приходятся на туловище, а 11 см на хвост, при 15 см высоты в плечах. По виду и строению он очень схож со своими родичами. Шерсть, состоящая из более короткого подшерстка и длинной ости, густа и довольно длинна, окраска ее на спине буро-черная. На затылке, у корня хвоста и на всем животе шерсть темного красновато-бурого цвета, на ногах, по бокам туловища и на задней части тела еще светлее, а на морде и на ногах ржаво-желтая. Глаза и когти черные, передние зубы буро-желтые. Впрочем, встречаются экземпляры совершенно черные или белые, или с белыми жемчужными пятнами.
        Новейшие исследования доказывают, что альпийский сурок живет исключительно в Европе. Высокие Альпы, Пиренеи и Карпаты служат ему пристанищем. Здесь он обитает на высочайших вершинах, располагаясь между вечными льдами и снегами, и редко спускается до границы произрастания лесов**.

* * Альпийский сурок встречается в поясе альпийских лугов, обы чно на высотах 1200-2 700 м. Помимо Альп, населяет Татры (Западные Карпаты), интродуцирован в Пиренеях,

        Для своего местожительства он выбирает открытые места, окруженные крутыми отвесными скалами, или небольшие узкие горные ущелья, лежащие между отдельно возвышающимися вершинами, притом больше всего любит те места, которые как можно дальше удалены от человека. Чем уединеннее горы, тем чаще его можно встретить; там, где водворился человек, сурок уже вывелся. Одним из главных условий при выборе местности является ее расположение: сурок селится только на тех плоских возвышенностях и склонах, которые обращены на юг, восток или запад, потому что он, как и большинство дневных животных, любит солнечные лучи. Здесь он выкапывает себе несколько маленьких простых, но глубоких нор, из которых одни предназначаются для лета, другие для зимы. Первые служат для защиты против случайных опасностей или непогоды, а вторые против грозной, суровой зимы, которая продолжается там шесть, восемь или даже десять месяцев. Этот замечательный зверек спит добрых две трети года, а иногда даже и больше, потому что в тех высотах, где он поселился, его бодрствование и деятельная жизнь продолжаются иногда всего два месяца*.

* По последним данным, спячка альпийского сурка не продолжается дольше полугода.

        Летняя жизнь сурка, по Чуди, чрезвычайно забавна. С рассветом прежде всех выходят из своих нор старые сурки; они осторожно высовывают из входных отверстий головы, осматриваются кругом, прислушиваются и, только убедившись, что все обстоит благополучно, решаются вылезти окончательно. После этого проворными шажками взбираются вверх на гору, садятся на задние ноги и стремительно принимаются щипать короткую траву. Вслед за ними высовывают свои головки и молодые сурки; вышмыгнув из норы, они пощипывают травку, по целым часам греются на солнышке, садятся на задние лапы и мило играют между собой. Среди всего этого они не перестают поминутно озираться и внимательно исследовать местность. Первый, кто заметит что-нибудь подозрительное, вроде хищной птицы, лисицы или человека, издает низкий и громкий носовой свист, остальные повторяют его, и все в одно мгновение исчезают. Вместо свиста многие сурки издают громкое тявканье, откуда, вероятно, и происходит их валлийское название "мистбеллери" (навозный крикун). Но выставляют ли они вообще особую стражу, это еще не установлено. Лучшие их защитники против опасности - незначительная величина и зоркие глаза, а особенно прекрасно развитые органы слуха и обоняния. Летом сурки живут поодиночке или парами в собственных летних помещениях, к которым ведут ходы, длиной 1-4 метра, имеющие побочные боковые проходы на случай бегства. Эти последние бывают так узки, что туда едва можно просунуть кулак. Только часть вскопанной земли они выбрасывают наружу, остальная идет на утрамбовку проходов, которые вследствие этого становятся твердыми и гладкими. Выход норы в большинстве случаев устраивают между камнями. Поблизости его часто находят множество неглубоких, предназначающихся только для временного убежища, нор и ходов. Самое логовище довольно тесное. Здесь животные спариваются, по всей вероятности в апреле, здесь же после шестинедельной беременности самка рожает двух-четырех детенышей, которые, пока не подрастут, редко выходят из норы и живут в ней все время вместе с родителями**.

* * Семейная жизнь альпийских сурков очень разнообразна, встречаются крепкие семейные пары, неразлучные несколько сезонов, "гаремы" и наоборот семьи из одной самки и нескольких самцов. Как правило, самец-семьянин периодически вступает в стычки с претендентами на обладание его семьей. В случае победы пришельца он нередко уничтожает потомство своего предшественника (такая же стратегия наблюдается у некоторых хищников, обезьян), обеспечивая тем самым быстрейшее производство собственного потомства. Постоянный участок семьи достигает от 2000 до 20 000 кв. м, что зависит от его экспозиции и обилия корма. В году - один выводок, от 1 до детенышей. весящих до 30 г. каждый. Беременность длится 32-34 дня, выкармливание молоком — 6-8 недель. Половозрел ость наступает в 3 года, живут же сурки 13—15 лет, в неволе доживали до 20 лет.

        С наступлением осени сурки выкапывают под горой особенные глубокие норы для зимних жилищ, которые, впрочем, редко превышают глубину 1,5 метра. Эти жилища располагаются на более низких высотах, чем летние, которые зачастую достигают высоты 2600 метров над уровнем моря, тогда как зимние находятся обыкновенно в полосе высочайших альпийских пастбищ, а иногда даже ниже границы произрастания лесов*.

* Обычно зимняя нора располагается в закрытой от ветра местности - в ущелье или под защитой леса. Для выстилки общего гнезда сурки заготавливают до 12 кг травы.

        Помещение зимней норы рассчитано обыкновенно на целую семью, состоящую из 5-15 членов, и потому делается обширным. Охотник узнает обитаемые зимние норы частью по разбросанному около них сену или по тому, что вход в нору, хотя и не превышающий размеры кулака, бывает тщательно законопачен сеном, землей и камнями, тогда как вход летней норы всегда открыт. Если снять с отверстия входа эту покрышку, то прежде всего глазам представится длинный проход в несколько футов протяжения, старательно выложенный землей, песком и камнями. Следуя дальше по этому проходу, на несколько метров расстояния от поверхности, наталкиваешься на перекресток, откуда расходятся два прохода. Один из них, в котором обыкновенно складывают помет и шерсть, простирается недалеко и, по всей вероятности, служит лишь строительным материалом для выстилки стенок главного хода. Этот последний после перекрестка начинает постепенно идти" гору и приводит охотника к широкому логовищу, находящемуся иногда на высоте 8-10 метров от входного отверстия и представляющему отличное гнездо для зимней спячки. Оно в большинстве случаев имеет форму яйца или хлебной печки и набито мягким, сухим красновато-бурым севом, которое каждый год частично подновляется. Уже с августа умные зверьки начинают запасать траву и сушить ее, а потом во рту перетаскивают в нору, иногда ее скопляется так много, что человеку не под силу ее унести. В старину об этом сенокосе рассказывали всякие небылицы; будто бы сурок ложился на спину, другие сурки нагружали его сеном, и воз таким образом, как на санях, довозился до норы. Поводом к этой басне послужило то обстоятельство, что нередко попадаются сурки со стертыми ваннами, но дознались, что это происходит только от шмыганья по узким проходам. Кроме этих двух жилищ сурок имеет еще особые норы, в которых он прячется во время опасности, а если не успеет добежать до норы, то скрывается под камнями и в расщелинах скал.
        Пища сурков состоит из свежей и сочной альпийской растительности, трав и кореньев. К излюбленной пище принадлежат: тысячелистник, акант, конский щавель, клевер, астры, альпийский подорожник и водяной лютик, но сурок может довольствоваться и простой травой, не только свежей, но даже сухой, какая попадается вблизи норы.

Альпийский сурок (Marmota marmoia)
        На водопой он ходит редко, но зато сразу выпивает много и притом чмокает и после каждого глотка подымает голову вверх, как это делают куры или гуси. Привычка быть постоянно настороже, не оставляющая его даже во время еды, не дает ему спокойно съесть ни одного куска; он беспрестанно приподнимается, оглядывается и вечно тревожится, пока самым достоверным образом не убедится, что ему не угрожает ни малейшей опасности. Все наблюдения подтверждают, что альпийский сурок обладает способностью верно предугадывать всякую перемену погоды. Горцы твердо верят, что своим свистом он возвещает о перемене погоды, и убеждены, что если несмотря на солнечный день сурки не играют на горе, то в самое ближайшее время будет дождь.
        Как большая часть животных, подверженных зимней спячке, альпийские сурки в конце лета и осени бывают необыкновенно жирными*.

* Масса взрослого альпийского сурка варьирует, в зависимости от сезона, от 3 кг при пробуждении до 7 кг перед залеганием в спячку.

        Как только наступят первые морозы, они перестают есть, но продолжают много пить, затем хорошенько испражняются удаляются в зимние жилища семьями. Перед началом спячки узкий вход, ведущий в просторное логовище, на протяжении 1-2 метра набивают землей и камнями, куда, кроме того, подмешивают глину, траву и сено, и этим крепко законопачивают, так что все делается похожим на каменную стену, в которой трава служит цементом. Благодаря такому плотному законопачиванию доступ в нору внешнего воздуха совершенно прегражден, и теплота, исходящая от сурков, поддерживает в логовище довольно высокую температуру, доходящую иногда до 10-11 градусов по Цельсию. Набитое и выстланное кругом сухим сеном логовище служит общим гнездом целому обществу. Тут все семейство лежит, тесно прижавшись друг к другу. Всякая жизненная деятельность понижается до последних пределов, каждое животное лежит неподвижное и похолодевшее в оцепенении, подобном смерти, в раз принятом положении, и не проявляет ни малейшего признака жизни. Теплота крови понижается до температуры воздуха в норе; дыхание замедляется до пятнадцати раз в час. Если во время спячки сурка вынуть из норы и внести в теплое помещение, то при температуре 21 градус его дыхание становится внятным, при 25 градусах зверек начинает храпеть, при 27,5 градуса вытягивает члены, а при 31 градусе окончательно пробуждается, начинает, пошатываясь, двигаться взад и вперед, становится постепенно бодрее, и наконец, принимается есть*.

* Сурки - самые крупные животные, впадающие в крепкую спячку, с понижением температуры тела и замедлением всех жизненных процессов. Однако выражение "спит как сурок" скорее надо отнести к сусликам и бурундукам, сурки же периодически пробуждаются раз в 2-3 недели.

        Весной сурки в очень исхудалом виде появляются перед отверстием своих зимних жилищ, жадно высматривают чего-нибудь съедобное и зачастую бывают вынуждены совершать далекие странствования по выступам и карнизам гор, отыскивая места, где ветер сдул снег и обнажил засохшую траву. Эта сохранившаяся за зиму трава вначале составляет их исключительную пищу, но скоро показывается молодая, свежая, сочная альпийская растительность, и утраченные за зиму силы и полнота зверька быстро восстанавливаются.
        Охота на сурков и ловля их представляют различные затруднения. Приближающийся охотник почти всегда бывает замечен кем-нибудь из членов общества, который предостерегает остальных пронзительным свистом. Тогда все в одну минуту скрываются по норам и уже нескоро появляются. Впрочем, огнестрельным оружием добывают только небольшое количество сурков. Обыкновенно их ловят посредством всевозможных ловушек или выкапывают из нор в начале зимы. Уже в прежние времена их усердно преследовали, да и теперь положение нисколько не улучшилось. Как бы просты ни были ловушки, но они доставляют большой улов и значительно уменьшают число сурков; раскапывание нор зимой истребляет их целыми семьями. Поэтому в некоторых кантонах Швейцарии запрещено выкапывание сурков, так как это может привести к совершенному истреблению этих животных, тогда как простая охота особенно не вредит им. Раскапывание нор летом бесполезно, потому что находящийся в это время в бодрствующем состоянии зверек вкапывается в гору гораздо скорее, чем человек может за ним поспеть.
        Это маленькое животное важно для горного жителя не только как пищевой продукт, но и как целебное средство от всевозможных болезней. Жирное, очень вкусное мясо считается особенным укрепляющим средством для родильниц; жир будто бы тоже помогает в родах, уничтожает резь в животе, останавливает кашель, разбивает затверделость в грудях; только что снятая шкура употребляется при ревматических и тому подобных болях. Свежее мясо имеет такой сильный землистый вкус дичи, что в человеке, непривычном к нему, возбуждает тошноту. Только что убитого сурка ошпаривают кипятком, как это делают со свиньей, оскабливают и несколько дней коптят в дыму, и только после этого мясо годно к варке и жаренью**.

* * Перед готовкой мяса необходимо вырезать плечевые пахучие железы, секретом которых сурки метят территорию. Если этого не сделать, мясо приобретает неприятный вкус и запах.

        Приготовленное таким образом жаркое из сурка считается очень вкусным. Монахи Сен-Галльского монастыря еще в 1000 году составили для этого блюда особенную благословляющую молитву: "Да сделает его благословение Божие жирным"! В те времена этого зверька в монастырях называли Cassus alpimts, а сведущие люди даже составили его описание. Иезуит Кирхер, по словам Чуди, считал его помесью барсука и белки; но Альтман воздерживается от такого предположения, принимает сурка за маленького барсука и обоих причисляет к свиньям; он рассказывает также, что зверек уже за 14 дней перед спячкой не принимает пищи, но охотно и много пьет воду, чтобы прополоскать себе внутренности и этим предохранить их на зиму от гниения.