Бакон Роджер

или Бэкон (Bacon).

XIII стол. — век, особенно богатый великими людьми, и Роджер Б., как сын этого века, занимает видное место между такими мыслителями, как Альберт Великий, Бонавентура, Фома Аквинат. Заслуги последних были оценены еще при жизни их, тогда как Р. Б. долгое время был в пренебрежении, а современники вовсе не сумели оценить его, как мыслителя. Только в последнее время критика восстановила значение Б., но в то же время увлеклась в противоположную крайность, преувеличив его значение. Если Р. Б. не был оценен современниками, то только потому, что он превосходил их развитием. Его можно назвать философом XVI и XVII ст., брошенного судьбой в XIII ст. Как мыслитель Р. Б. стоит несравненно выше некоторых из своих знаменитых однофамильцев. Подобное мнение о Б. дает нам Дюринг в своей "Критической истории философии" (Dühring, "Critische Gesch. d. Phil.", 192, 249). В этой оценке Б. есть доля правды, но много и преувеличено. Труды Р. Б. не отличались оригинальностью, в нем мы не встречаем ясных творческих мыслей или такого метода исследования, в силу которого наука могла бы принять другое направление. Он был скорее проницательным и систематическим мыслителем и работал по хорошо проторенной колее, по колее, с которой его современники были сбиты сооблазнительностью доводов богословов и метафизиков.

Роджер Б. родился в 1214 г. близ Илчестера в Соммерсетшире, в богатом семействе. Сам же Р. Б. тратил много денег на книги и инструменты. В бурное царствование Генриха III семья Б. сильно пострадала, имущество было разорено и некоторые члены семейства подверглись изгнанию. Образование свое Роджер Б. закончил в Оксфорде, а не в Мертоне и Бразеносе, как утверждают некоторые, так как последних колледжей в то время еще не существовало. О жизни Б. в Оксфорде до нас дошло очень мало сведений. Говорят, что в 1233 году он принял монашество, и это известие не лишено вероятия; в следующем году, а может быть и позже, он отправляется во Францию и довольно долго занимается в Парижском университете — тогдашнем центре мыслящей Европы. Годы, которые провел Б. во Франции, были необыкновенно оживлены. Два больших монашеских ордена — францисканцев и доминиканцев — были в это время в полной своей силе и давали направление богословским диспутам. Александр Гальс (Alexander of Hales), автор великой "Суммы" (Summa) был представителем францисканцев, тогда как другой орден имел представителем Альберта Великого и восходящего гения, доктора Фому Аквинского (Thomas Aquinas). Систематическое изучение арабских писателей открыло глаза Б. на заблуждение названных ученых. Он ясно сознавал заблуждение современников, когда они утверждали, что философия достигла уже совершенства. Сам великий авторитет того времени Аристотель, на котором они, главным образом, основывались, был плохо понят ими, так как его сочинения дошли до них в искаженных переводах. Большинство ученых из современников Б. настолько плохо знали греческий язык, что им трудно и невозможно было понять мысли греческих философов во всей их сущности. Сочинения философов если и читались в школах, то читались по искаженным переводам или в неверных изданиях; физические знания разрабатывались не опытами, как того требовал Аристотель, но спорами и доводами, основанными на авторитете или обычае. Везде было кажущееся знание, прикрывавшее полное невежество. Роджер Б. настолько был выше современников, что мог отличать истинное знание от ложного и, имея смутное представление о научном методе, храбро отступил от схоластической рутины и посвятил себя изучению языков и опытным изысканиям. Среди всех профессоров, с которыми ему приходилось иметь дело в Париже, только один заслужил его симпатию и уважение, именно Петр из Махарикурии Пикардус (Petrus de Maharucuria Picardus), т. е. Пикардиец. Личность этого Пикардуса мало известна но, по всей вероятности, это был ни кто иной, как математик Петр Перегринус из Пикардии, автор трактата о магните, рукопись которого хранится в Национальной библиотеке в Париже. Неизвестность этого ученого и незаслуженная слава, которой пользовались профессора школ, возбудили негодование Бакона. В своем "Opus Minus" и "Opus Tertium" он с ожесточением нападает на Alexandre Hales и в особенности на другого профессора, не названного по имени. Этот анонимный писатель, по словам Бакона, не получивший специального и систематического образования, вступил в орден в молодых годах и начал здесь преподавать философию. Строго догматический и уверенный характер его лекций подняли значение его в Париже до того, что его сравнивали с Аристотелем, Авиценой и Аверроесом. В действительности же, не обладая достаточной научной подготовкою, он более чем кто-либо нанес вред истинному пониманию философии. Уверенность и апломб его дошли до того, что он, не имея ясного и определенного представления ни о свойстве света, ни о перспективе, написал трактат: "De naturalilbus". Он, правда, много читал, наблюдал и был знаком с прикладными знаниями, но весь запас его сведений не мог принести существенной пользы науке, так как он не имел представления об истинном методе исследования. Трудно определить, кто был этот неизвестный ученый. Бревер полагает, что речь идет о Ричарде Корнваллийском; но то немногое, что известно о Ричарде, не согласуется с мнением Бревера, а равно и с тем, что говорится о нем в другом месте у Б. Ердман усматривает тут Фому Аквината, что также невероятно, так как Фома не был в числе первых, изучавших и преподававших философию в ордене. Кузен и Чарльс думают, что это Альберт Великий, и действительно многое, сказанное Баконом, применимо к нему, но очень многое совсем к нему не относится. Об анониме говорится, что он не получил фплософского воспитания, между тем Альберт, как это установлено, получил таковое; наконец, неизвестный, по словам Б., вступил в орден в молодых годах, тогда как Альберт, если дата его рождения показана верно, вступил в орден 29 лет от роду. Точно так же про Альберта нельзя сказать, чтобы он был не сведущ в алхимии, так как его изобретения в этой области хорошо известны. Вообще вопрос этот остается нерешенным. Есть данные, по которым можно думать, что Б. во время пребывания своего в Париже приобрел известность. Он получил степень доктора философии и заслужил почетный титул "doctor mirabilis". В 1250 г. Б. снова возвращается в Оксфорд и, вероятно, в это же время вступил во францисканский орден. Слава Б. быстро распространилась в Оксфорде, хотя она несколько и омрачилась подозрениями в наклонности к черной магии и в отступничестве от догматов истинной церкви. Около 1257 г. генерал ордена Бонавентура прекратил его лекции в Оксфорде и велел ему оставить город и отдал его под надзор ордена в Париже. Тут он 10 лет оставался под присмотром, терпел лишения и не имел возможности издать что-либо, написанное им. Но во время его пребывания в Оксфорде слава его достигла до папского легата в Англии Гюи Фулькского (Guy de Foulques), человека образованного и расположенного к науке, который в 1265 г. достиг папского престола под именем Климента IV. В следующем году он написал Б., с которыми был все время в сношениях, чтобы он, несмотря на запрещения его начальства, прислал ему научные заметки, которые он уже раз требовал от него, будучи еще папским легатом. Б., потеряв надежду издать что-либо в свет из своих произведений, воспрянул духом, получив подобную просьбу папы. Несмотря на массу препятствий, которые делались ему завистниками, начальствующими и монашеской братией, невзирая на недостаток средств и невозможность найти искусных переписчиков, Б., ободренный могущественным покровителем, в течение 18 месяцев составляет три больших трактата: "Opus Majus", "Opus Minus" и "Opus Tertium", которые вместе с другими трактатами были доставлены в руки папы через молодого человека Джонса (Joannes), воспитанного и обученного с большим старанием самим Баконом. Написать сочинение такого объема и в такое короткое время было, само собой разумеется, большим подвигом. Неизвестно, какое мнение о нем составил себе папа Климент IV, но он до своей смерти интересовался судьбой Б. и покровительствовал ему. Надо полагать, что благодаря этому покровительству Б. в 1268 г. получил разрешение вернуться в Оксфорд. Здесь он продолжал свои занятия по опытным наукам, а также работал над составлением полных и законченных трактатов. На труд свой, посланный им Клименту IV, Б. смотрел, как на основные принципы, которые впоследствии должны быть применены к разработке всех наук. Первая часть труда Бакона дошла до нас под именем: "Compendium Studii philosophiae" и относится к 1271 году. В этом сочинении Бэкон делает резкие нападки на невежество и порочность духовенства и монахов и вообще на недостаточность существующих знаний. В 1278 г. Б. подвергается временно преследованию за смелость высказанных им убеждений, что в то время еще впервые практиковалось. Книги его были конфискованы Иеронимом Асколийским, генералом ордена францисканцев, суровым ханжой, который впоследствии вступает на папский престол. Несчастный философ был заключен в темницу, где он пробыл 14 лет. В течение этих лет он написал, как говорят, небольшой трактат "De Retardandis Senectutis Accideutibus", но, по всей вероятности, известие это едва ли верно. В 1262 году, когда, как думают, появилось последнее произведение Б.: "Compendium Studii Theolögiae", он уже был опять на свободе. Точное время его смерти не может быть определено, 1294 год наиболее подходящее время, к которому можно ее отнести.

Сочинения Р. Бэкона чрезвычайно многочисленны. Они могут быть разделены на два разряда: на остающиеся до сих пор в рукописи и напечатанные. Громадное количество манускриптов находится в британских и французских библиотеках, между которыми есть много ценных произведений в том отношении, что они объясняют сущность философии Бэкона. Выдержки из этих сочинений были сделаны Чарльсом, но понятно, что полное представление о его философии немыслимо до тех пор, пока не будут изданы все его сочинения. Более важные рукописи: "Communia Naturalium" (находится в библиотеке Мазарини в Париже, в Британском музее, в Бодлеянской библиотеке и в библиотеке Университетского колледжа в Оксфорда); "De Communibus Mathematicae", часть находится в коллекциях Слоана (Sloane), т. е. в Британском музее, часть в Бодлеянской библиотеке; "Baconis Physica" находится между добавочными манускриптами в Британском музее; отрывки, под загл. "Quinta Pars Compendii Theolögiae" — в Британском музее; "Метафизика", в Национ. библиотеке в Париже; "Compendium Studii Theolögiae", в Британском музее; отрывки по логике "Summa Dialectices", в Бодлеянской библ. и толкования на физику и метафизику Аристотеля — в библиотеке в Амьене.

Сочинения напечатанные: "Spèculum Alchimoae" (1541 г., переведен, на английский язык в 1597 г.); "De mirabili potestate artis et naturae" (1542 г., английский перевод 1659 г.); "Libellus de retardandis senectutis accidentibus et sensibus confirmandis" (1590 г., переведено на англ., как и "Cure of Old Age", 1683); "Medicinae magistri D. Rog. Baconis anglici de arte chymiae scripta" (1603 г., собрание небольших трактатов, содержащих "Excerpta de libro Avicennae de Anima, Brève Breviarium, Verbum Abbreviatum", в конце которого помещена странная заметка, оканчивающаяся словами: "Ipse Rogerus fuit discipulus Alberti!"); "Secretum Secretorum, Tractatus trium verborum et Speculum Secretorum"); "Perspectiva" (1614 г., составляет пятую часть "Opus Majus"); "Specula Mathematica" (составляет четвертую часть того же сочинения); "Opus Majus ad Clementem IV" (издано Джеббом, 1733); "Opera hactenus mèdita" (Ж. С. Бревером, 1859 г., содержащий "Opus Tertium", "Opus Minus", "Compendmm studu philosophiae" и "De secretis operibus naturae").

Небольшие произведения Бэкона, касающиеся алхимии, не так важны, и время, когда они были написаны, не может быть определено с точностью. Во всяком случае выдающаяся литературная деятельность Б. начинается с появления в свет сочинения его: "Opus Majus". Сочинение это названо Уэвелем (Whewell) вместе и Энциклопедией и Органоном тринадцатого столетия. В том виде, как его издал Джебб (Jebb), оно состоит из шести частей, хотя можно найти и седьмую — "О нравственной философии" (De morali philosophia), которую часто относят к "Opus Tertinm".

Часть I (стр. 1 — 22) часто называется "De Utilitate Scientiarum", в ней говорится о четырех offendicula, или причинах ошибок. Они суть: авторитет, привычка, мнения необразованного большинства и смешение полного невежества с кажущимися знаниями или претензией на знание. Последнее заблуждение самое опасное и, в некотором отношении, причина других заблуждений. Offendicula Р. Б. были предшественниками более знаменитой теории об идолах (Idola) Фрэнсиса Б. В общем выводе этой части, который сделан Б. в "Opus Teftium", ясно выступает взгляд Бэкона на необходимость единства наук.

Часть II (стр. 23 — 43) трактует о взаимном отношении философии и богословия. Истинная мудрость заключается в св. Писании. Задача настоящей философии должна состоять в том, чтобы человечество дошло до совершенного понимания творца. Древние философы, которые не имели Писания, получали откровение непосредственно от Бога и только те достигали блестящих результатов, кто был Им избран.

Часть III (стр. 44 — 57) содержит в себе рассуждение о пользе грамматики и о необходимости настоящей филологии для верного понимания св. Писания и философии. Здесь же Б. указывает на необходимость и пользу изучения иностранных языков.

Часть IV (стр. 57 — 255) содержит обработанный трактат "О математике" — этой "азбуке философии" и о ее важном значении в науке и богословии. По Б., все науки основываются на математике и только тогда прогрессируют, когда факты могут быть подведены под математич. принципы. Эти оригинальные мысли Б. подтверждает примерами, показывая, напр., приложение геометрии к действию естественных тел, и демонстрирует некоторые случаи приложения закона физических сил геометрическими фигурами. Далее, он объясняет, как его метод может быть применен к некоторым вопросам, как, напр., к свету звезд, морским приливу и отливу, движению весов. Затем Б. старается доказать, хотя это не всегда ему удается, что знание математики составляет основание богословия. Этот отдел сочинения Б. заканчивается двумя прекрасно изложенными очерками по географии и астрономии. Географический очерк особенно хорош и интересен тем, что его читал Колумб и работа эта произвела на него сильное впечатление.

Часть V (стр. 256 — 857) посвящена трактату о перспективе. Этой частью своего сочинения Бэкон особенно гордился, но надо заметить, что тут много помогли ему сочинения арабскнх писателей Алькинда и Альгазена. Трактат начинается искусным психологическим очерком, отчасти основанным на Аристотелевской "De Anima". Затем описывается анатомия глаз; эта часть, очевидно, обработана самостоятельно; потом Бэкон очень подробно останавливается на вопросе об отражении по прямой линии, на законе изображения и отражения и на устройстве простых и сферических зеркал. В этой части, как и в предыдущей, рассуждения его основаны, главным образом, на его личных взглядах на силы природы и их действия. Его основные физические положения — вещество и силы, последние он называет: virtus, species, imago agentis и многие др. Изменения или какой-нибудь естественный процесс происходит через действие virtus или species на вещество. Физическое действие отсюда — впечатление или переход силы в линию и потому должно быть объяснено геометрией. Такой взгляд Бэкона на природу проходит через всю его философию. К небольшим заметкам по этому вопросу, изложенным в 4 и 5 ч. "Opus Majus", он прибавляет два или три самостоятельных этюда. Один из них изложен в трактате "De multiplicatione specierum", напечатанный Джеббом, как часть "Opus Majus" (стр. 358 — 444). Чтобы ознакомиться с вопросом о том, как теория природы согласуется с метафизическими задачами силы и вещества, с логическими доктринами вселенной и вообще с теорией Бэкона, необходимо обратиться к изданию Чарльса.

Часть VI (стр. 445 — 477) говорит об опытных науках "Domina omnium Sclentiarum". Тут предлагается два метода исследования: один путем доводов, другой опытами. Чистые доводы никогда не бывают достаточны, они могут решить вопрос, но не дают уверенности уму, который убеждается и удовлетворяется только немедленной проверкой и исследованием факта, а это достигается только опытом. Но опыт может быть двоякий: внешний и внутренний; первый это так наз. обыкновенный опыт, который не может дать полного представления о предметах видимых, а тем более о предметах умственных. При внутреннем опыте ум бывает обыкновенно просветлен божественной правдой и в этом сверхъестественном просветлении существует семь степеней. Взгляды на опытные науки, которые в "Opus Tertium" (стр. 46) резко отделяются Б. от умозрительных наук и ремесленного искусства (прикладного, профессионального), сильно напоминают суждения Фрэнсиса Бэкона по этому же вопросу. Опытные науки, говорит Роджер Б., имеют три преимущества перед другими науками: 1) они проверяют свои заключения прямым опытом; 2) они открывают истины, до которых никогда бы не могли дойти; 3) они доискиваются тайн природы и знакомят нас с прошедшим и будущим. В основу своего метода Б. ставит исследование природы и причин происхождения радужных цветов, которое действительно представляет превосходный образец индуктивного исследования.

Седьмая часть не вошла в издание Джебба, но упоминается в конце "Opus Tertium" (глава XIV). Выдержки из нее можно найти у Чарльса (стр. 339 — 348). Б. не успел еще окончить своего громадного труда, как уже начал приготовлять заключение к нему, которое должно было быть послано к Клименту IV вместе с главным его сочинением. Из этого заключения, или "Opus Minus", часть дошла до нас и вошла в "Op. Inedita" Бревера (313 — 389). В состав этого сочинения должно было войти извлечение из "Opus Majus", собрание главных заблуждений богословия, рассуждение об умозрительной и практической алхимии. В это же время Б. начинает третье сочинение, как бы предисловие к первым двум, объясняющее общую цель и задачу их и дополняющее их во многих отношениях. Часть этого сочинения обыкновенно наз. "Opus Tertium" и напечатана была Бревером (стр. 1 — 310), который полагает, что она представляет отдельный и совершенно самостоятельный трактат. Чарльс же считает его только за предисловие и приводит довольно веские основания. В этом сочинении, по словам Чарльса, идет речь о грамматике, логике (которую Б. считает маловажной, так как рассуждение есть вещь прирожденная), о математике, общей физике, метафизике и нравственной философии. Чарльс находит подтверждение своим догадкам в отдельных местах "Communia Naturalium", которые ясно доказывают, что сочинение это было послано Клименту, а потому и не могло составлять части "Compendium"'а, как думает Бревер. Надо при этом заметить, что нет ничего запутаннее, как вопрос об отношении сочинений Б. друг к другу, и это будет продолжаться до тех пор, пока не будут собраны и напечатаны все тексты его работ.

Известность Роджера Б. основывается, главным образом, на его механических изобретениях, хотя новейшие исследования о жизни и изобретениях Б. умаляют значение его в этой области. Бэкон дает теорию и способ устройства телескопа, но описание это настолько неудовлетворительно, что нельзя быть уверенным в том, чтобы он владел подобным инструментом. Порох, изобретение которого также приписывалось ему, был уже до него известен арабам. То место в сочинении Б., где говорится о порохе и на основании которого ему приписали честь этого изобретения, едва ли может привести к такому заключению. Зажигательные стекла были общеупотребительны; а очки, как надо полагать, изобрел не он, хотя ему нельзя отказать в знакомстве с законом их устройства. Платя дань веку, Б. верил в астрологию, в предзнаменования, в философский камень и в квадратуру круга. Ср. Зиберт (Siebert), "Roger В., sein Leben u. seine Philosophie" (Марб., 1661); Шарль (Charles), "Roger В., sa vie, ses ouvrages, ses doctrines" (Брюс., 1861); Schneider, "Boger Bacon" (Аугсб., 1873); Вернер, "D. Kosmologie und allgemeine Naturlehre des Roger В." (Вена, 1879). См. также "Encyclopaedia Britannica" (т. III, 1888).