Мошенничество

преступление против чужого имущества и имущественных прав, от других преступных деяний этого рода отличающееся способом или средствами посягательства (обман, введение потерпевшего в заблуждение путем искажения истины или измышления ложного обстоятельства, а иногда и умолчания о фактах). В одних видах имущественных посягательств — краже, грабеже, присвоении — воля посягателя направлена непосредственно на вещь, помимо воздействия на волю обладателя или собственника вещи; в других — напр. в некоторых видах грабежа или в вымогательстве — имеется насильственное воздействие на волю потерпевшего, насильственное ее подчинение. В М. воля потерпевшего играет роль более активную; ее не игнорирует, не насилует посягатель, а наоборот, избирает ее орудием для причинения ущерба потерпевшему, побуждая его к действию в известном направлении. Деяние виновного заключается как бы в фальсификации мотива деятельности потерпевшего. Этим М. отличается и от другой, родственной группы преступных деяний — подлога, подделки, имеющих своим ближайшим предметом фальсификацию вещей: товаров, документов и т. п. Понятие о М., как особом виде имущественных преступлений, и в доктрине, и в положительном праве появилось в сравнительно недавнее время. Лишь позднейшее римское право отделило от furtum, обнимавшего все виды воровства, особый вид преступления — stellionatus. Этим именем обозначалось то же самое деяние, что и dolus malus; но последний служил основанием к оспариванию гражданской сделки путем actio doli, a stellionatus — к публичному преследованию виновного. Римские юристы понимали под Stellionatus деяния злостные, не могущие быть подведенными под какое-либо иное преступление. Иногда получение выгоды за счет другого путем обмана подводилось под furtum или под falsum. Позднейшее зап.-европейское право также лишь постепенно выделило из общей группы имущественных преступлений особую категорию деяний с признаком лживости, сокрытия или извращения истины. Противозаконное обогащение в этих деяниях уходит на второй план; объектом преступления служит особое право па истину, которая должна лежать в основе гражданских, имущественных и публичных отношений. В законодательствах прошлого столетия и даже в старейших кодексах текущего века М. сливается в одну категорию деяний с подделкой, подлогом, фальсификацией, образуя лишь разновидность falsum, т. е. лживых поступков. Наряду с постепенным выделением М. как из общей группы имущественных преступлений, так и из группы деяний, направленных против истины, оно обособлялось и от понятия обмана (dolus) в смысле гражданского правонарушения, от права требования вознаграждения за вред и убытки или уничтожения сделки, имеющей источником обман или введение в заблуждение. Понятие "права на истину" не представляется точно определенным и поэтому не могло служить само по себе признаком определения наказуемого обмана. Этим обстоятельством и объясняется то, что в большинстве кодексов вовсе не встречалось общего определения о наказуемом обмане, а исчислялись отдельные деяния, караемые как М., например обмер, обвес при продаже товаров, вторичное требование уплаченного долга и т. д. Попытки установить общие признаки M. (Betrug, escroquerie) — продукт нового времени; особенно важны в этом отношении труды Köstlin'a ("Abhandlungen aus dem Strafrechte", Тюбинг., 1858) и Merkel'я ("Kriminalistisihe Abhandlungen. II. Die Lehre vom strafbaren, Betruge", Лейпц., 1867). И теперь, однако, отличительные признаки М. едва ли можно считать точно установленными. За немногими исключениями, даже новейшие уголовные кодексы не дают общего определения М. Общепринятое ныне понятие М. сводится к следующим признакам. Мошенничество есть получение за счет другого имущественной выгоды посредством обмана. Эта выгода может заключаться в прямом получении имущественных объектов, передаваемых обманутым, или же в создании такого правоотношения, по которому виновный получает право на вещь или на имеющие экономическую ценность действия или услуги. Обман может быть направлен и на получение выгоды третьим лицом, за счет потерпевшего. Сам обман при М. заключается в ложных уверениях касательно фактов или обстоятельств, относящихся к настоящему или прошлому времени. Нет наказуемого обмана, если уверения касаются обстоятельств или фактов в будущем; такие уверения составляют обещания или условия, неисполнение или ненаступление которых дает основание к уничтожению сделки. Нет обмана и там, где приводимые обстоятельства относятся к области невероятного, выходят за пределы среднего, обыкновенного уровня доверчивости. Равным образом нельзя считать наказуемым обманом всякие уверения, относящиеся до квалификации предметов, явлений и фактов. Торговец, уверяющий покупателя в том, что его товар самый лучший, без указания на фактические данные, говорит, быть может, неправду, но не совершает наказуемого обмана. Но если тот же торговец из области квалификации перейдет на почву фактов и укажет покупателю на ложный факт или мнимое свойство продаваемого предмета и при этом получит цену, не соответствующую качеству или количеству товара, то такое ложное уверение есть М. Весьма спорным в практике и доктрине оказывается вопрос о том, в какой степени умолчание о тех или других обстоятельствах при заключении сделок может быть признаваемо обманом. При умолчании нет введения в заблуждение, а лишь пассивное отношение к ошибке потерпевшего; нет действия обманного, а лишь бездействие. С точки зрения гражданских последствий сделки, при которой одна сторона руководилась ложным представлением о фактах или обстоятельствах, имеющих существенное значение (essentialia), пассивный dolus, т. е. не предупреждение ошибки, заведомо для другого контрагента существующей, не отличается, в большинстве случаев, от активного введения в заблуждение и влечет за собой недействительность сделки; но с точки зрения уголовной разница несомненно имеется. Нельзя утверждать, что умолчание о факте, ошибочно предполагаемом одной стороной, никогда не может считаться наказуемым обманом; но общим условием наличности такого обмана признается активное воздействие на представление потерпевшего. Почти бесспорно уголовный характер имеют те случаи, когда один из участников сделки, к личной для себя выгоде, умолчал о таких обстоятельствах, о наличности которых, при данной сделке и при данных условиях, он должен был поставить в известность другого ее участника. Последний важный признак М. — это наличность причинной связи между обманными заявлениями и последовавшим имущественным ущербом; необходимо, чтобы ложные заявления касались существенного предмета сделки, т. е. такого пункта, который входил в круг соображений, образующих мотив деятельности потерпевшего, и чтобы при заключении сделки потерпевший представлял себе факты и обстоятельства, о которых сделано было заявление, именно в ложном, соответствующем заявлению виде. Весьма близки к М. деяния, характеризуемые как в науке, так и в положительном праве понятием злоупотребления доверием. Характерным признаком является здесь нарушение доверия не в момент заключения той или другой имущественной сделки, а впоследствии, когда доверие уже оказано. В этих случаях нет обмана, но имеется неисполнение того, что, в силу доверия со стороны потерпевшего, виновный должен был исполнить. Совершенно тожественным с М., и только особо выделяемым кодексами, является вовлечение в невыгодную сделку, путем обманных заявлений, сделанных контрагенту при таких условиях, при которых эти заявления не могли не быть приняты как истинные. За пределы М. это деяние выходит только в тех случаях, когда заявления относятся до будущих обстоятельств, принятых на веру лишь по субъективным свойствам обеих сторон. Таковы случаи, когда один из контрагентов, по своему положению, пользовался особым авторитетом по отношению к другому, потерпевшему. Во всяком случае и для наличности вовлечения в невыгодную сделку необходимым признаком является обман, т. е. заведомо ложные уверения или заявления. От М. обыкновенно отличают деяния, называемые дефраудациями, т. е. нарушение фискальных интересов уклонением от уплаты установленных казенных платежей в виде налогов, пошлин. В большинстве случаев дефраудации средством уклонения от платежа служит также обман, но чаще всего пассивный, т. е. умолчание об обстоятельствах, наличность которых обусловливает обязанность уплаты. Отличие их от М. заключается в том, что дефраудации направлены на получение выгоды не положительной, а отрицательной, т. е. заключающейся не в получении, а в неуплате. Хотя экономически оба вида сливаются, но с точки зрения уголовной нельзя не признать справедливым выделение дефраудаций в особую, менее интенсивную по наказуемости группу деяний. Обыкновенно случаи дефраудаций предусматриваются не в общем уголовном кодексе, а в отдельных уставах, содержащих в себе правила взимания и уплаты налогов и пошлин (см. Нарушения уставов казенных управлений). У нас в России как в Уставе о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, так и в Уложении о наказаниях, предусмотрены отдельные виды М. Общее определение М. дается ст. 1665 Ул. о нак., согласно которой М. признается всякое посредством какого-либо обмана учиненное похищение чужих вещей, денег или иного движимого имущества. Это общее определение расширяется, далее, целым рядом отдельных деяний; так, законом (ст. 1688) предусмотрено вовлечение в невыгодную сделку посредством обмана, где нет похищения вещей, т. е. непосредственного их перехода из законного обладания собственника, или владельца, в незаконное обладание виновного. Общее определение М. само по себе не имеет и практического значения, так как вслед за ним закон переходит к отдельным случаям М. По ст. 173 и 174 Уст. о нак. к М. относится: а) обмер и обвес при продаже, купле и мене товаров или иных вещей и вообще обман в качестве или количестве товара или при расчетах, или при размене (ст. 173); б) подмен вещей, вверенных для хранения; в) выманивание денег или вещей через сообщение ложных известий или под видом выгодных предприятий, мнимых расходов и т. д.; г) вторичное требование по оплаченному и своевременно не возвращенному документу или невозвращение выкупленного заклада и д) отдача, без полномочия, чужой вещи в наем или безвозмездное пользование (ст. 174). Если сумма похищенного не превышает 300 р., то наказание определяется по Уст. о нак. (тюрьма до 3 месяцев); если же сумма эта превышает 300 р., то наказание определяется по Улож. о нак. (ст. 1666) — ссылка на житье с лишением прав или же отдача в исправительные арестантские отделения. Квалифицируется М. повторяемостью (рецидив) или особыми способами действий, каковы, напр., пользование званием, виновному не принадлежащим (ст. 1668 и 1669), употребление в игре поддельных карт (ст. 1670), употребление суеверных обрядов (ст 1671 п. 6) и т. д.

Г. С.

Особый случай М. представляет собой обман при совершении или исполнении воспрещенных законом сделок, напр. продажа медных опилок под видом золотого песка, пачки нарезанной цветной бумаги — под видом фальшивых кредитных билетов. Законом 23 апреля 1893 г. (ст. 1670 Улож. о наказ. по продолж. 1893 г.) признана наказуемость "сбыта предметов под видом запрещенных уголовным законом в обращении или добытых преступным деянием, если условленная по сделке плата получена сполна или частью" (тюремное заключение от 2 до 4 мес., возрастающее до 16 мес. для лиц, занимающихся таким сбытом в виде промысла). Особенности рассматриваемого преступления заключаются еще в том, что оно ни в каком случае неподсудно мировым установлениям; покушение ненаказуемо; деньги или иное имущество, полученные при его посредстве, конфискуются. На тех же основаниях устанавливает наказуемость обмана при совершении или исполнении воспрещенных законом сделок и проект нового уголовного уложения. Общего определения М. этот проект не дает, подводя под понятие о М.: 1) похищение посредством обмана чужого движимого имущества, с целью присвоения, 2) побуждение посредством обмана, с целью доставить себе или другому имущественную выгоду, к уступке права по имуществу, к отказу от такого права, к принятию на себя обязательства по имуществу или ко вступлению в такое обязательство, 3) обмер, обвес или иной обман в количестве или качестве предметов при купле-продаже или иной возмездной сделке, 4) продажу или залог недвижимого имущества вымышленного или заведомо чужого, не имея на то права, 5) продажу или залог недвижимого имущества с сокрытием лежащего на нем запрещения или обязательства и 6) получение страховой суммы, если повреждения имущества, заведомо для виновного, не было, или если виновный скрыл, что имущество повреждено по причине, лишавшей права на получение страховой суммы. Поджог, потопление или взрыв застрахованного имущества, с целью получить страховую сумму, составляет наказуемое приготовление к М. Наказание за М. — тюрьма, но если стоимость ущерба превышает 500 руб., а также в случаях, упомянутых выше под №№ 4 — 6 и при многократном повторении или при обстоятельствах особо увеличивающих вину (шайки, неправильное присвоение себе официального звания или поручения) — исправительный дом (в некоторых случаях рецидива — даже каторга).

Литература. И. Я. Фойницкий, "Мошенничество по русскому праву" (1871); Сергеевский, "О М. по действующему русскому праву" ("Юридич. Летопись", 1890, 373 и сл.); Gryziecki, "Studien über den strafbaren Betrug" (1870); Honemann, "Defraudation u. Betrug" (1894).