Гражданский иск в уголовном суде

так называется допускаемый в большинстве законодательств иск к подсудимому о вознаграждении за понесенные потерпевшим от преступления убытки, предъявляемый и рассматриваемый при производстве уголовного дела в уголовном суде. В обыкновенном порядке уголовный суд не рассматривает Г. дел; но для некоторых случаев, в видах практической целесообразности, законодательства допускают исключение из общего правила и предоставляют уголовному суду заодно с уголовным делом — т. е. иском государства о наказании виновного — разрешить и Г. требование, основанное на факте преступления. Такой процесс обозначают в литературе термином соединенный процесс (Adhäsionsverfahren), который не представляет собою, однако, совокупности двух механически соединенных процессов. Соединенный процесс — как бы новая форма процесса, так как благодаря этому соединению получаются уклонения от нормального типа как уголовного, так и Г. процесса. Так, Г. иск предъявляется в уголовном суде без установленных для предъявления исковых требований в суде гражданском; потерпевший не вносит судебных и других пошлин в случае отказа в иске не вознаграждает оправданную сторону за ведение дела; Г. иск следует судьбе уголовного дела, вместе с ним не подлежит апелляции в тех случаях, когда уголовный приговор ее не допускает; решение по вопросу об иске вступает в законную силу одновременно с приговором и т. д. С другой стороны, и уголовный процесс получает от присоединения к нему Г. иска значительные видоизменения, так как Г. истец является участвующим в деле лицом на правах стороны, получает право представления доказательств, участвовать в прениях, — правда, только по вопросам, касающимся его иска, т. е. факта преступления и размера происшедших от него убытков. На практике Г. истец является вторым после прокурора обвинителем, отчего равновесие между защитою и обвинением, конечно, нарушается. Практические соображения, которые привели законодателя к установлению этой новой формы процесса, сводятся к следующему: 1) потерпевший от преступления имеет право требования не вследствие сделки с подсудимым, основанной на взаимном соглашении, а вследствие злой односторонней воли виновника преступления; справедливо поэтому дать ему возможность скорого удовлетворения и вместе с тем предоставить ему привилегии, соединенные с возможностью разобраться с подсудимым в уголовном суде. 2) Г. иск о вознаграждении за убытки, от преступления происшедшие, тождествен в своем основании с уголовным, публичным иском; решение вопроса о наказании, равно как вопроса об обязанности вознаградить потерпевшего, одинаково зависит от установления факта преступления и виновности автора его, и в случае констатирования их судом уголовным — для разрешения Г. дела не остается ничего, кроме установления размера убытков, вполне поддающегося доказыванию способами и доказательствами, свойственными уголовному процессу. 3) Для Г. суда, рассматривающего требование о вознаграждении за вред и убытки, причиненные преступлением, обязателен приговор суда о факте преступления и виновности данного лица (см. Преюдициальность); поэтому Г. суд может приступить к разрешению Г. иска не раньше окончания уголовного дела постановлевием приговора, вошедшего в законную силу, что значительно замедляло бы удовлетворение потерпевшего. Для допустимости Г. иска в уголовном суде необходимо тождество оснований публичного и Г. иска. Нетрудно себе представить случай нарушения имущественных интересов, являющегося последствием преступления, но не прямо из последнего вытекающим (например, нарушение договора вследствие ареста подсудимого). Требование вознаграждения в таком случае не может быть предметом Г. иска в уголовном суде. Помимо тождества основания требуется и тожество лица — подсудимого и ответчика. Г. иск не может быть предъявлен в уголовном суде, если уголовное дело прекращено, по случаю ли смерти обвиняемого или по истечению срока уголовной давности и т. д.

Взгляды писателей на желательность допущения гражданского иска в уголовном суде различны. Особенно в немецкой литературе преобладает отрицательный взгляд, выразившийся и в действующем германском законодательстве (уставы 1877 г.). Против допустимости возражают (Шварце, Цахариэ, Ортлоф, Дамбах и др.), что присоединение Г. иска к уголовному делу затягивает производство последнего, вносит в уголовный суд чуждый ему формальный элемент Г. правовых отношений, нарушает равновесие сторон и, наконец, лишает суд возможности пользоваться свидетельским показанием потерпевшего, который в соединенном процессе является уже в качестве стороны. В русской литературе такого различия взглядов почти не существует; все процессуалисты признают целесообразность соединенного процесса. Трудно проследить историческое развитие соединенного процесса как особой формы. Дело в том, что различение уголовных и Г. последствий преступления — продукт новейшего времени. В римском праве большинство нарушений, квалифицируемых ныне как преступления, служили основанием только для Г. иска и не влекли за собою последствий уголовных. В древнегерманском и русском праве обязанность вознаграждать за убытки, причиненные преступлением, всецело относилась к уголовным его последствиям, почему и не требовалось особого иска со стороны потерпевшего. При господстве розыскного, инквизиционного процесса не могло быть речи о присоединении Г. иска с участием потерпевшего в качестве стороны, так как форма и условия процесса исключали всякую инициативу и участие частных лиц. О соединенном процессе можно поэтому говорить только со времени введения на континенте Европы так называемого реформированного процесса. Вместе с принятием за образец французского Code d'instruction criminelle 1808 г. соединенный процесс перешел и в германские законодательства, а затем, в 1864 г., — и в русское. Из европейских континентальных законодательств соединенный процесс не допускается только ныне действующим общеимперским германским процессуальным законодательством. По действующему русскому праву (Уст. угод. суд., ст. 6) лицо, потерпевшее от преступления или проступка, в случае заявления иска о вознаграждении во время производства уголовного дела признается участвующим в деле Г. истцом. Г. иск должен быть заявлен до начала судебного заседания по уголовному делу (ст. 7 Уст. угол. суд.). Г. истец, заявивший об иске во время предварительного следствия, допускается к участию в производстве самого следствия. Он пользуется всеми правами стороны и во время судебного разбирательства дела, по всем вопросам, касающимся предмета его иска. Г. иск в уголовном суде необходимо отличать от права потерпевшего на возвращение вещей, добытых преступлением, о чем суд обязан постановить и помимо предъявления иска со стороны потерпевшего (см. Доказательства вещественные). См. Вознаграждение за вред и убытки.

Литература: Таганцев, "О вознаграждении за вред и убытки, причиненные преступлением" и "О Г. иске в уголовном процессе" ("Журнал мин. юст.", 1866); Тальберг, "Г. иск в уголовном суде или соединенный процесс" (Киев, 1888); Берлин, "Г. иск потерпевшего от наказуемого правонарушения" (СПб., 1889); Слиозберг, "К вопросу о Г. иске в уголовном суде" ("Юридич. летопись", 1890); M. Mangin, "Traité de l'action publique et de l'action civile en matière criminelle" (П., 1876); H. Ortloff, "Der Adhägionsprozess" (Лпц., 1864); Schwarze, "Von der Adhäsion des Beschädigten in Strafverfahren" ("Archiv des Criminalrechts", 1852).

Г. С.