Гербарт

Иоанн Фридрих (Herbart, 1776-1841) — немецкий философ приобревший многочисленных последователей. Еще слушая Фихте в Иене, он высказал ему свои недоумения по поводу его учения, а также подверг критике два первых сочинения Шеллинга. Уже здесь можно найти в зародыше важнейшие понятия, ставшие впоследствии краеугольным камнем целой системы. По окончании университета Г. около трех лет был воспитателем и в это время познакомился с Песталоцци, что не осталось без влияния на взгляды Г. по педагогике. С 1802 г. Г. был профессором сначала в Геттингене, потом в Кенигсберге и наконец снова в Геттингене. Свои педагогические воззрения он нашел возможность проводить в семинарии, основанной им в Кенигсберге. Намеренно сторонясь от злобы дня, Г. весь был погружен в литературную и педагогическую деятельность. Из философских трудов его особенно важны: "Hauptpunkte der Metaphysik" (1806 и 1808); в приложении к ним — "Hauptpunkte der Logik"; "Allgemeine praktische Philosophie" (1808); "Lehrbuch zur Einleitung in die Philosophie" (1813), до сих пор остающееся хорошим введением для приступающих к философии; "Lehrbuch zur Psychologie" (1816); "Psychologie als Wissenschaft, neu gegründet auf Erfahrung, Metaphysik, und Mathematik" (1824-1825); "Allgemeine Metaphysik, nebst den Anfängen der philosophischen Naturlehre" (1828-29); "Kurze Encyclopädie der Philosophie aus praktischen Gesichtspunkten entworfen" (1831); "Psychologische Untersuchungen" (1839-40). По педагогике имеют особенное значение: "Allgemeine Pädagogik, aus dem Zweck der Erziehung abgeleitet" (1806) и "Umriss pädagogischer Vorlesungen" (1835). Мелкие филос. сочинения и статьи Г. с посмертными бумагами издал Гартенштейн (Лейпциг, 1842). Ему же принадлежит издание и полного собрания сочинений Г. (Лейпциг, 1850-1852; 2-е изд. выходит в Гамбурге с 1883 г. и еще не окончено). Другое удобное издание выходит под ред. Кербаха в Лангензальце с 1882 г. и также еще не окончено. Педагогические сочинения в хронологическом порядке издал О. Гильман, с введением, примечаниями и сравнительным указателем (2-е изд., Лейпциг, 1880). В "Bibliothek pädagogischer Classiker" их напечатал Bartholomäi (2-е изд., 1877). Дополнением к полному собранию служат "Herbartische Reliquien", изд. Циллером (Лейпциг, 1871).

Сам Г. назвал себя "кантианцем 1828 г." — и действительно, он особенно выдвигает ту сторону в учении Канта, которая осталась в тени благодаря блестящим представителям идеализма — Шеллингу и Гегелю. У Гербарта получил дальнейшее развитие реалистический элемент философии Канта. Философией Г. называет обработку понятий. Есть несколько способов такой обработки. Кто останавливается на понятиях, тому необходимо прежде всего уяснить их себе, т. е. различить признаки каждого понятия как между собой, так и от признаков других понятий. Только после этого они могут принять форму суждений, а суждения — войти в состав умозаключений. Эту задачу берет на себя логика. Задача метафизики — очистить понятия о мире, которые дает нам опыт, от разъедающих их противоречий. Ее точкой отправления служит то, что дано, т. е. как отдельные ощущения, так и целые группы их, составляющие формы опыта. В этих-то формах, или понятиях, опыта и содержатся вопиющие противоречия. Их можно устранить только привлечением дополнительных понятий, с которыми данное противоречивое понятие находится в каком-нибудь отношении (оттого и сам метод называется методом отношений, а иногда и методом случайных взглядов, так как привлекаемые понятия не имеют существенной связи с данными). Метафизика обнимает вопросы о принципах и методах (методология), о бытии, неотъемлемости и изменении (онтология), о непрерывном (синехология) и о явлениях (эйдолология). Прикладную часть общей метафизики составляет философия природы и психология. Если и можно отрицать бытие, то во всяком случае такому отрицанию никак не поддается нечто простое, что дано в ощущении, — призрачность. Но самой по себе призрачности быть не может, так как она непременно предполагает какое-нибудь бытие: сколько призрачности, столько и бытия. Простые ощущения мы воспринимаем только в комплексах, называемых вещами. Вещам приписываются разные свойства, но так как в понятии вещи со многими признаками — явное противоречие, то необходимо допустить, что есть множество реальных существ (реалы) с простым качеством каждое. Совместность их обусловливает явление единой вещи со многими признаками. Признаки в наших глазах меняются; но ввиду того, что в понятии изменения скрывается противоречие, приходится думать, что в глубине сущего никаких перемен нет. Реалы отличаются самосохранением, изменяются только отношения между ними и это со стороны кажется действительным изменением самих вещей. В душе самосохранение ведет к представлению, а во всех других реальных существах — к таким внутренним состояниям, которые имеют некоторую аналогию с нашими представлениями. Сущность реалов недоступна нашему непосредственному познанию, но мы все-таки необходимо должны допустить, что она у разных реалов далеко не одинакова, Что же касается, наконец, противоречивого понятия я, то из него можно выпутаться, только различая апперцепированные и апперцепирующие группы представлений. Это, в свою очередь, ведет к учению о душе как простом существе и о представлениях как самосохранениях души. Однородные, а также и диспаратные представления сливаются между собой, противоположные же задерживают друг друга, смотря по степени своей противоположности. От задержки уменьшается и даже совсем уничтожается интенсивность представлений в сознании. На пороге сознания интенсивность равна нулю; в других случаях задержка распределяется по представлениям, и сумма задержки поддается вычислению, так же как и отношение между интенсивностью представлений. Численному выражению подлежат не только конечные состояния представлений (статика представлений), но и течение их в каждый данный момент (механика представлений). Таким образом, к психологии не только возможно, но и необходимо прилагать математику. Ни о каких способностях души не может быть и речи: это — больше ничего, как олицетворенные родовые понятия психических явлений. Основным психическим актом следует считать только представление; все другие акты вытекают из деятельности представлений. Если на одно и то же представление действуют разные силы, то получается чувствование; если представление задержано, то в нем возникает стремление приобрести прежнюю интенсивность, и это стремление называется желанием, влечением. Если со стремлением связано представление достижимости предмета стремления, то оно является волей. Если сильнейшие группы представлений упрочили за собой господство над отдельными состояниями, то воля свободна.

Помимо логической и метафизической обработки понятий есть еще эстетическая. Тут понятия получают особый придаток, зависящий от того, какую цену мы придаем понятию и его отношениям к другим понятиям. Красота отличается тем, что вызывает в нас непроизвольное и бескорыстное удовольствие и приписывается самому предмету. Нравится всегда форма, а не содержание — отношение, а не то, что стоит особняком. В музыке удалось отыскать простейшие отношения, которые, неизвестно почему, доставляют безусловное удовольствие; надо попытаться сделать то же самое и в теориях других искусств. Самая важная из этих теорий рассматривает красоту нравственную, так что этика (практическая философия) является составной частью эстетики. Этика ищет простейших волевых отношений, вызывающих нравственное одобрение или неодобрение; она занята практическими идеями или образцовыми понятиями, по которым непроизвольно и с безусловной очевидностью судит нравственный вкус относительно ценности хотения. Таких первичных идей или основных суждений совести всего пять: идея внутренней свободы, которая является источником удовольствия, если наша воля согласуется с суждением о ней; идея совершенства (нравится то, что больше, сильнее); идея благоволения, по которой воля служит источником удовольствия, если она ставит своей целью чужую волю; идея права, предотвращающая спор как источник неудовольствия; идея возмездия или справедливости. Нет ни малейшей возможности вывести эти идеи из одного нравственного принципа. К первичным идеям примыкают производные, или общественные, идеи, в которых первичные находят себе воплощение. Они поэтому соответствуют первичным идеям, но идут в обратном порядке: система возмездия; правовое общество, предотвращающее столкновения; система управления, преследующая возможно большее благо всех и каждого; культурная система, направленная к развитию возможно большей силы и ловкости, и, наконец, все эти идеи объединяет идея одушевленного общества, которое во всеоружии необходимой власти называется государством. Совокупность всех первичных идей дает понятие добродетеди. Религиозная вера основывается на созерцании природы и образуется под влиянием нравственных запросов. Ту целесообразность, которой отличаются высшие организмы, никак нельзя считать случайностью или самообманом: она находит себе достаточное объяснение только в божественном разуме. Однако нечего и думать о научной системе естественного богословия.

Особенно живучими оказались педагогические взгляды Г. Сам он сознается, что к психологии его привлекла необходимость ее для педагогики. Цель воспитания — добродетель и выработка многостороннего интереса и твердого характера. Эта цель дается этикой, а средства к ее осуществлению — психологией. Воспитательная деятельность слагается из трех отделов: надзор, выправка и обучение. Отвергая особые способности души, Г. тем более должен был выдвинуть необходимость и возможность воспитания. Представления образуются под влиянием внешней среды, а так как она в значительной степени создается человеком, то, изменяя ее по известному плану, можно достигать желательных целей при выработке представлений. На этом основывается и близость Г. к Песталоцци с его наглядным обучением. Почти все немецкие учителя современной Германии и Австрии причисляют себя к одной из двух партий — к гербартианцам или к последователям Бенеке.

Г. — реалист в своей метафизике и идеалист в этике. Его значение — в той трезвости взглядов, которая была так нужна при всеобщем увлечении идеализмом. Примыкая во многом ко взглядам Канта, он в то же время в своих реалах дает намек на монады Лейбница, а отрицание перемены прямо роднит его с элейской философией. Психологии Г. указал новые пути; Вундт прямо сознается, что, несмотря на свою полемику со взглядами Гербарта, он очень многим обязан ему. Теперь только у гербартианцев можно встретить теорию борьбы представлений, от которой отдает мифологией. Обломки школы Г. сохранились до сих пор в Лейпцигском университете (Штрюмпель), а также в высших школах Австрии. Особенно же ей посчастливилось у чехов, где почти все представители философии принадлежат к гербартианцам (с профессором Дурдиком во главе). С 1861 по 1875 г. гербартианцы издавали свой журнал, "Zeitschrift für exacte Philosophie im Sinne des neueren philosophischen Realismus" (под ред. Аллина и Циллера, а позже — Аллина и Флюгеля). В 1883 г. журнал возродился под прежней редакцией. По смерти Аллина он издается одним Флюгелем. Литература о Г. очень велика, а потому следует отметить только самое важное: Т. А. Lange, "Die Grundlegung der mathematischen Psychologie" (попытка показать основные ошибки у Г. и Дробиша, 1865); J. Kaftan, "Sollen und Sein in ihrem Verhältniss zu einander; eine Studie zur Kritik Herbarts" (Лейпциг, 1872); W. Drobisch, "Ueber die Fortbildung der Philosophie durch Herbart" (Лейпциг, 1876); R. Zimmermann, "Perioden in Herbarts philosophischem Geistesgang" (B., 1877); J. Capesius, "Die Metaphysik Herbarts in ihrer Entwickelungsgeschichte und ihrer historischen Stellung" (Лейпциг, 1878). Резкой критике подвергает психологию, этику и педагогику Г. известный педагог Диттес в своем журнале "Pädagogium" за 1885 г. Много статей о Г. в журнале "Zeitschrift für exacte Philosophie" и в "Jahrbuch des Vereins für wissenschaftliche Pädagogik". На русск. "Очерк лекций по педагогике Г." (в изложении Н. Г. Дебольского, "Педагог. сборн.", 1875, №№ 1, 2, 4, 9 и 7); И. Николаевский, "Гербарт как педагог" ("Ж. м. н. пр.", 1876, ч. 187, стр. 11-74), С. Любомудров, "Мысли Гербарта о значении и преподавании древних языков" ("Филол. обозр.", 1891, т. I, кн. I, стр. 54-72); H. Шишкин, "О детерминизме в связи с математической психологией" ("Вопр. филос. и психол.", кн. 8, стр. 110-128).

Я. Колубовский.