Марксизм и вопросы языкознания (Сталин)

Сессия отделений общественных наук Академии Наук СССР, посвященная годовщине опубликования гениального произведения И. В. Сталина «Марксизм и вопросы языкознания». Издательство Академии наук СССР, 1951 г. Твердый переплет, 224 стр. Тираж: 10000 экз.

Марксизм и вопросы языкознания — работа Иосифа Виссарионовича Сталина, основная часть которой опубликована впервые 20 июня 1950 в газете «Правда» (приложенные в конце «ответы» появились позже, в июле — августе) и в том же году изданная массовым тиражом отдельной брошюрой.

Замысел. Дискуссия

Статья фактически завершила^[1] дискуссию о так называемом «Новом учении о языке» Н. Я. Марра, которую проводила газета с 9 мая. Дискуссия в «Правде» началась неожиданно, в разгар последнего наступления марристов (шедшего с конца 1948 г.), которые в ходе масштабной «проработочной» кампании до сих пор одерживали верх (в том числе административными средствами, вплоть до увольнения) над всеми действительными и мнимыми оппонентами. Выступление Сталина повернуло кампанию на 180 градусов; вместо очередной волны проработок и, возможно, репрессий против оппонентов «Нового учения» сам марризм был окончательно развенчан и сошёл со сцены.

Дискуссия была задумана Сталиным именно с такой целью, после личного обращения к вождю в начале 1950 г. решительного оппонента марризма А. С. Чикобавы. Именно Чикобава открыл дискуссию 9 мая резко антимарристской статьёй, что в тех условиях уже представляло собой сенсацию. Однако подоплёка событий, в частности, то, что на страницах «Правды» с поддержкой антимарристов выступит Сталин лично, тщательно скрывалась от остальных участников. В отличие от философской дискуссии 1947 г., «дискуссии о генетике» 1948 г. или «павловской» дискуссии о физиологии 1950 г., когда критическая направленность по адресу одной из сторон была предрешена^[2], оппоненты находились примерно в равных условиях; кроме того, было беспрецедентным обсуждение научных и идеологических проблем не в закрытом режиме (с последующей публикацией отчёта), а на страницах главной газеты страны. В ходе этой дискуссии выступали не только сторонники учения (И. И. Мещанинов, Ф. П. Филин и др.) и авторы, занимавшие компромиссную позицию (среди последних был и В. В. Виноградов), но и последовательные противники марризма (кроме Чикобавы, также Б. А. Серебренников, Г. А. Капанцян и Л. А. Булаховский). Причём Серебренников и Капанцян были среди уволенных с работы за свои взгляды во время недавней марристской кампании.

При написании статьи И. В. Сталин пользовался учебником русского дореволюционного лингвиста-младограмматика Д. Н. Кудрявского и консультациями Чикобавы.

Причины обращения Сталина к вопросам лингвистики до сих пор не вполне ясны. Предполагались следующие версии: явная наднациональность и «планетарность» учения Марра, не свойственная общему курсу последних сталинских лет на великодержавные ориентиры в культуре; стремление Сталина выступить теоретиком в новой области, не разработанной основоположниками марксизма (эта версия излагается, в частности, в романе А. И. Солженицына «В круге первом», хотя фактическая сторона дела передана там неточно); просто убедительность аргументов Чикобавы, благодаря которой Сталин решил выступить с элементарных позиций здравого смысла против абсурдного учения (точка зрения ряда зарубежных исследователей).

Содержание

Работа Сталина состоит из нескольких частей. Сначала идёт, в стиле интервью или катехизиса («вопрос-ответ») основная часть: ответы неким «учащимся из молодёжи» (как показал историк Б. С. Илизаров, не существовавшим в действительности). Затем идут опубликованные позже четыре «ответа» конкретным корреспондентам (Крашенинниковой, Санжееву, Холопову и на совместное письмо Белкина и Фурера)^[3]. Ответ Крашенинниковой опубликован 4 июля, остальным — 2 августа.

Сталин, начиная с оговорки «я не языковед, и, конечно, не могу полностью удовлетворить товарищей», касается в основном философской стороны языка и его связи с общественными формациями («язык как надстройка» по Марру). Сталин показывает, что такой связи нет, русский язык в целом после «Октябрьского переворота» не поменялся, а утверждения Марра не соответствуют взглядам, например, Энгельса, который придерживался вполне традиционных лингвистических теорий. Теория классовости языка объявлена «примитивно-анархической», схожие идеи Сталин усматривает у деятелей Бунда. Критикуются также явно абсурдные и недоказуемые положения марризма о «четырёх элементах» и т. п. Особо упоминается и критикуется «аракчеевский режим в языкознании», «не свойственный науке и людям науки» и возникший в результате последнего наступления марризма. Впрочем, Сталин отказывается считать деятельность И. И. Мещанинова и его ближайших коллег вредительством, будучи «убеждён в [их] честности».

В качестве альтернативного Сталин предлагал сравнительно-исторический метод, который, при «серьёзных недостатках» (не конкретизировалось каких), всё же «толкает к работе, к изучению языков». Тем самым статья Сталина снимала с компаративистики тяготевшие над ней в 1920—1940-е годы обвинения марристов в «буржуазности» и расизме.

Оценка

Оценка работы Сталина противоречива. С одной стороны, она ясно показала бесперспективность как марризма вообще, так и попыток построить особое «марксистское языкознание», осудила «аракчеевские порядки в языкознании», насаждавшиеся марристами: тем самым это привело к значительному оздоровлению обстановки в советской лингвистике, переживавщей новую волну вненаучных проработочных кампаний, к деполитизации науки о языке. С другой стороны, она осуждала исследования семантики («злоупотребление семантикой привело Марра к идеализму» — ответ Крашенинниковой), содержала ошибочные суждения, которые лингвисты были вынуждены некоторое время воспроизводить (происхождение литературного русского языка якобы из «курско-орловского диалекта», сведение социальной вариативности языка к «жаргонам»). Одну из ошибок Сталина сам же он фактически исправил в ответе заметившему её Санжееву — о том, что возникновение новых языков якобы невозможно, если праязык уже сложился как литературный (но в этом же ответе содержалась новая ошибка о «курско-орловском диалекте»).

Судьба работы. Реакция

Труд Сталина всячески пропагандировался и переиздавался; цитаты из него были обязательными не только для лингвистических работ, но и для обычных грамматик и словарей. Годовщине выхода работы («гениального произведения») была посвящена специальная сессия всех отделений общественных наук АН СССР. После смерти вождя (даже до XX съезда) ссылаться на работу Сталина перестали; лишь в 2000-е годы она была переиздана в России с комментариями в сборнике «Сумерки лингвистики» и в качестве приложения к трудам Марра.

Работа Сталина была переведена на английский, немецкий (1951), японский и другие языки и изучалась многими лингвистами, в основном испытавшими влияние марксизма, но не только. Сочувственно отзывались о развенчании марризма многие нейтральные к политике зарубежные учёные, в частности, Жозеф Вандриес. Ноам Хомский нашёл её «совершенно разумной, но без каких бы то ни было блестящих открытий (в переводе В. М. Алпатова — „полностью лишённым объяснительной силы“)» (perfectly reasonable but quite inilluminating). С марксистской точки зрения её критиковал влиятельный японский лингвист и философ Цутому Миура.

Репутация Сталина как «языковеда» нашла отражение в известной сатирической песне Юза Алешковского:

Товарищ Сталин, вы большой учёный —
В языкознанье знаете вы толк,
А я простой советский заключённый,
И мне товарищ — серый брянский волк.

Примечания

1. ↑ После неё в «Правде» появилось ещё несколько статей, но ввиду совершенной невозможности спорить со Сталиным ничего нового в дискуссию они внести уже не могли.
2. ↑ В. М. Алпатов, «История одного мифа», с. 168: «Все они… принесли немало вреда нашей науке. Форма дискуссии имела совсем не дискуссионное содержание. Цель заключалась в подавлении всякой свободы в той или иной области науки, в установлении здесь монополии одного, признаваемого единственным марксистским направления, нередко антинаучного, как это случилось в генетике в 1948 г. Предоставлялвшаяся инакомыслящим возможность высказываться только облегчала их травлю, давала основания придираться к тем или иным формулировкам, трактуемым как угодно, заявлять о существовании сплочённой антимарксистской группы».
3. ↑ Из них лишь Г. Д. Санжеев был заметным лингвистом-монголистом, автором нескольких монографий; Крашенинникова — малоизвестный кандидат наук, германист; об остальных корреспондентах Сталина ничего не известно.

Ссылки

• И. В. Сталин. Марксизм и вопросы языкознания. Относительно марксизма в языкознании.

Литература

• В. В. Виноградов. О преодолении последствий культа личности в советском языкознании // Теоретические пробелмы современного советского языкознания. М., 1964.
• J-B. Marcellesi, B. Gardin. Introduction à la sociologie linguistique. P., 1974.
• В. М. Алпатов. История одного мифа: Марр и марризм. М., 1991, 2-е изд. 2004.
• В. М. Алпатов. Бахтин, Волошинов и лингвистика. М., 2005.