Раскинулось море широко

Раски́нулось мо́ре широ́ко — известнейшая песня о кочегаре, который умер во время рейса. Музыкально-песенный символ судьбы русских моряков.

Первая грамзапись песни была сделана в 1912 году Юрием Морфесси. Но подлинную всенародную популярность она обрела после исполнения Леонидом Утёсовым. Многочисленные наслоения и переделки привнесли в текст песни ряд нелепостей, ушёл из неё непонятный исполнителям флотский сленг. Ниже — под искажённым текстом — приводится вариант исполняемый моряками ЧФ сегодня.

Исполнялась певцами: Л. Утесов, Ю. Шевчук, А. Макаревич, Е. Дятлов, В. Бутусов, Лекс Плотников,а также певицей Т.Булановой.

Входила в репертуар Юрия Морфесси, Надежды Плевицкой и др. исполнителей. После революции возрождена Леонидом Утёсовым (впервые прозвучала в программе его джаз-оркестра «Два корабля», 1937), став всенародно популярной. Причем Утесов вспоминал, что знал и пел эту песню со своего одесского детства, ещё до революции 1905 года; что состояла из бесчисленного множества куплетов, и для программы «Два корабля» он взял, по его мнению, не больше одной пятой части текста (Утесов Л. «С песней по жизни» М., Искусство, 1961, стр. 169).

Песня послужила основой для множества дальнейших переделок. Она была одной из наиболее часто переделываемых песен во времена Великой отечественной войны: «Гимн севастопольцев», «Партизанская» («Раскинулась роща широко…»), «Раскинулись рельсы широко», «Раскинулось море широко» (о Второй мировой). Наиболее современные версии песен: «Раскинулось небо далёко» (школьная), «Раскинулось поле по модулю пять…» (песня студентов технических специальностей), «Раскинулись горы широко» и т. д. Однако, некоторые из переделок очень непонятные, и их содержнание бывает очень бестолковым. ^[1]

Текст песни

Этот раздел статьи следует викифицировать. Пожалуйста, оформите его согласно правилам оформления статей.

Раскинулось море широко,
И волны бушуют вдали…
Товарищ, мы едем далёко,
Подальше от нашей земли.

Не слышно на палубе песен,
И Красное море шумит,
А берег суровый и тесный,-
Как вспомнишь, так сердце болит.

Там русские спят адмиралы
И дремлют матросы вокруг.
На них вырастают кораллы,
На пальцах раскинутых рук.

Когда засыпает природа,
И яркая светит луна,
Герои погибшего флота
Встают, пробуждаясь от сна.

Они начинают беседу,
Со дна разговоры слышны.
О жизни матросской — нелегкой
Всю ночь говорят моряки.

На баке уж восемь пробило -
Товарища надо сменить.
По трапу едва он спустился,
Механик кричит: «Шевелись!»

«Товарищ, я вахты не в силах стоять,-
Сказал кочегар кочегару,-
Огни в моих топках совсем не горят;
В котлах не сдержать мне уж пару.

Нет ветра сегодня, нет мочи стоять,
Согрелась вода, душно, жарко.
Термометр поднялся аж на сорок пять,
Без воздуха вся кочегарка.

Пойди, заяви всем, что я заболел
И вахту, не кончив, бросаю.
Весь потом истек, от жары изнемог,
Работать нет сил, умираю!»

Товарищ ушел, он лопату схватил,
Собравши последние силы,
Дверь топки привычным толчком отворил,
И пламя его озарило.

Лицо его, плечи, открытая грудь,
Пот с них струившийся градом,
Но если б кто мог в них туда заглянуть,
Назвал кочегарку бы адом.

Котлы паровые зловеще шумят,
От силы паров содрогаясь,
Как тысячи змей пары же шипят,
Из труб кое-где пробиваясь.

А он, извиваясь пред жарким огнем,
Лопатой бросал ловко уголь;
Внизу было мрачно: луч солнца и днем
Не может проникнуть в тот угол.

Окончив кидать, он напился воды,-
Воды опресненной, нечистой,-
С лица его падал пот, сажи следы.
Услышал он речь машиниста:

«Ты, вахты не кончив, не смеешь бросать,
Механик тобой недоволен;
Ты к доктору должен пойти и сказать,-
Лекарство он даст, если болен!»

За поры он слабо хватая рукой,
Вверх он по трапу забрался:
«Пойду за лекарством в приемный покой,
Снемог от жары, задыхаюсь».

На палубу вышел, сознанья уж нет.
В глазах у него всё помутилось…
Увидел на миг ослепительный свет…
Упал… Сердце больше не билось.

К нему подбежали с холодной водой,
Стараясь привесть его в чувство,
Но доктор сказал, покачав головой:
«Бессильно здесь наше искусство…»

Внезапно механик вскричал — Подлецы!
Задам я ему притворяться! —
И, ткнувши ногою в бок мертвеца,
Велел ему тотчас убраться.

— Не смейтесь вы! —с ужасом доктор вскричал,—
Он мертвый, совсем застывает!
Механик смущенный тогда отвечал:
— А чёрт же их душу узнает!

Я думал, что он мне бессовестно врет,
Он не был похож на больного…
Когда бы я знал, что он в рейсе умрет,
То нанял в порту бы другого.

Всю ночь в лазарете покойник лежал
В матросскую робу одетый.
В руках он дешевую свечку держал,
Воск таял, жарою согретый…

Проститься с товарищем утром пришли
Матросы, друзья кочегара,
Последний подарок ему поднесли —
Колосник горелый и ржавый.

К ногам привязали ему колосник,
Простынкою труп обернули,
Пришел корабельный священник-старик,
И слезы у многих сверкнули.

Был тих, неподвижен в тот миг океан
Как зеркало воды блестели…
Явилось начальство, пришел капитан,
И вечную память пропели.

Доску приподняли дрожащей рукой,
В саване тело скользнуло,
В пучине безвестной, глубокой, большой
Блестнув, и навек утонуло.

И в шуме морского прибоя звучит
Готовьтесь к великому бою
За нас — моряков отомстите своих
Врагам пусть не будет покоя.

Напрасно старушка ждет сына домой,
Ей скажут — она зарыдает.
А волны бегут от винта за кормой,
И след их вдали пропадает
А волны бегут от винта за кормой,
И след их вдали пропадает…

Текст записанный в Севастополе в 1978 году

Раскинулось море широко,
И волны бушуют вдали…
Товарищ, уходим далеко,
Подальше от грешной земли.

«Товарищ, не в силах я вахты стоять,-
Сказал кочегар кочегару,-
Огни в моих топках совсем прогорят;
В котлах не поднять мне уж пару,
 
Иди, заяви, что я заболел
И вахту не кончив, бросаю,
Я потом истек, от жары изомлел,
Работать нет сил, умираю!
 
Нет ветра сегодня, нет мочи стоять,
Согрелась вода, душно, жарко.
Термометр поднялся на сорок пять,
Без воздуха вся кочегарка!»
 
Товарищ ушел, он лопату схватил,
Собравши последние силы,
Дверь топки привычным толчком он открыл,
И пламя его озарило.

Лицо его, плечи, открытая грудь,
И пот с них струившийся градом,
Ах, если бы кто мог туда заглянуть,
Назвал кочегарку бы адом.
 
Котлы паровые зловеще гудят,
От силы паров содрогаясь,
Как тысячи змей струи пару шипят,
Из труб кое-где пробиваясь.
 
Окончив бросать, он напился воды -
Воды опресненной, нечистой,
С лица вытирая пот, сажи следы,
Услышал он бортмашиниста:
 
«Ты вахты не кончил, не смеешь бросать,
Механик тобой недоволен;
Ты к доктору должен пойти и сказать,
Лекарство он даст, если болен!»
 
За поручни слабой хватаясь рукой,
По трапу наверх он взбирался,
Идти за лекарством в приёмный покой
Не мог, от жары задыхался.
 
На палубу вышел, сознанья уж нет,
В глазах перед ним помутилось…
Увидел на миг ослепительный свет…
Упал… Сердце больше не билось.
 
К нему подбежали с холодной водой,
Стараясь привесть его в чувство,
Но доктор сказал, покачав головой:
«Бессильно здесь наше искусство…»
 
Я помню, механик вскричал: «Подлецу -
Задам я ему притворяться!»
И, ткнувши ногою в бок мертвецу,
Велел ему тотчас убраться.

"Не смейте Вы! — с ужасом доктор вскричал, -
 Он мертвый, совсем застывает!"
Механик смущенный тогда отвечал:
«А черт же их душу узнает!
 
Я думал, что он мне бессовестно врет,
Он не был похож на больного…
Когда бы я знал, что он в рейсе умрет,
Нанял бы на месте другого».
 
Всю ночь в лазарете покойник лежал,
В матросскую робу одетый.
В руках он дешевую свечку держал,
Воск таял, жарою согретый…

Проститься с товарищем утром пришли
Матросы, друзья кочегара,
Последний подарок ему поднесли -
Колосник горелый и ржавый.
 
К ногам привязали ему колосник,
И койкою труп обвернули,
Пришел корабельный священник-старик,
И слезы у многих сверкнули.
 
Был тих, неподвижен в тот миг океан,
Как зеркало воды блестели…
Явился помощник, пришел капитан,
И вечную память пропели.

Доску приподняли прощальной рукой,
И к дейдвуду тело скользнуло.
В пучине глубокой безвестной морской
Навеки, плеснув, утонуло.

Напрасно старушка ждет сына домой,
Ей скажут — она зарыдает.
А волны бегут от винта за кормой,
И след их вдали пропадает

^{[2] [3] [4] [5]}

История

Версия 1

Создана не позднее грани XIX—XX веков на основе популярного в годы Крымской войны 1853-56 гг. романса «После битвы» («Не слышно на палубе песен…», сл. Н. Щербины, 1843, муз. А. Гурилёва, 1852, там же см. первоначальную мелодию). Романс был очень популярен на флоте. Основной сюжет песни «Раскинулось море широко» — новый, не связанный с первоначальным романсом. Автор обработки текста — поэт-любитель Г. Д. Зубарев. Народные варианты короче авторского: реально бытуют 12-15 куплетов из первоначальных 21.

Изысканно-грустная первоначальная мелодия Гурилёва в песне стала значительно проще. Видимо, романс, попав во флотскую среду во время Крымской войны, продолжал изменяться, и к началу 1900-х итогом этих изменений стала песня «Раскинулось море широко».

Версия 2

Написана по реальному случаю, поэтом-любителем Фёдором Предтеча в 1906 году на пароходе «Тигр». На нём плыли матросы сбежавшие с Броненосца «Потёмкин».

После смерти кочегара Василия Гончаренко, друзья Василия попросили Фёдора написать прощально-поминальное стихотворение. Первыми он написал строки:

Всю ночь в лазарете покойник лежал В костюме матроса одетый В руках восковую свечу он держал Воск таял жарою нагретый Проститься с товарищем утром пришли Матросы, друзья кочегара. Последний подарок ему поднесли - Колосник обгорелый и ржавый. К ногам привязали ему колосник, И в белый саван обернули; На палубу вышел священник-старик, И слёзы у многих блеснули. Был чист, неподвижен в тот миг океан, Как зеркало воды блестели, Явилось начальство, пришёл капитан, И «вечную память» пропели.

Далее, после прибытия домой, Предтеча обработал свой текст и добавил остальные куплеты. Через несколько лет о его песне узнал Юрий Морфесси который в 1912 году сделал граммзапись песни. ^[6]

Интересные факты

• В песне поётся:

Не слышно на палубе песен
И Чёрное море шумит...
<…>
Всю ночь в лазарете покойник лежал...
<…>
Был тих неподвижен в тот миг океан...

За одну ночь невозможно проплыть из Черного моря в Атлантический океан.

• Если прочитать пятый и девятнадцатый куплеты, то можно понять что песня — это рассказ матроса, который стал очевидцем гибели кочегара.
• Первая запись сделана в 1912 году: Юрий Морфесси — «Раскинулось море широко»
• Именно на эту песню в 1939 году был снят первый в СССР киноклип; главный герой — кочегар в исполнении самого Леонида Утесова был заключен в каземат: Леонид Утесов — «Раскинулось море широко». В дальнейшем, в 1996 году был снят ещё один клип: Юрий Шевчук — «Раскинулось море широко»
• В студенческой среде весьма распространена переделка этой песни, посвященная тягостям изучения математических дисциплин, начинается со слов "Раскинулся график по модулю пять, в углу интегралы стояли..."^[7]

См. также

• Раскинулось море широко (пьеса)

Примечания

1. ↑ А. Гурилев, Г. Зубарев — Раскинулось море широко… (с нотами)
2. ↑ SovMusic.ru — Раскинулось море широко
3. ↑ SovMusic.ru — Раскинулось море широко
4. ↑ И волны бушуют вдали — история одной песни (Михаил Лезинский) / Проза.ру — национальный сервер современной прозы
5. ↑ berezin: История про кочегара
6. ↑ kinopolus — Раскинулось море широко. Оригинал и переделки, часть 1
7. ↑ Виктор Скитович - Раскинулся график по модулю пять

Снят также документальный фильм-дилогия "Раскинулось море широко..." Первый фильм в 1986м, второй в 2005м годах. Режиссёр Николай Макаров