"Не смейся над моей пророческой тоскою"

«НЕ СМЕЙСЯ НАД МОЕЙ ПРОРОЧЕСКОЙ ТОСКОЮ», одно из наиболее популярных стих. Л. (1835—1836?). Обрывается на нерифмованной строке, однако производит впечатление завершенного, т. к. тема исчерпана. Является последней вариацией из серии стихов Л., написанных под воздействием «Андрея Шенье» А. С. Пушкина. Отличается от предшествовавших б́́ольшим метрич. разнообразием и живой разговорной интонацией. Это создает иллюзию взволнованной предсмертной исповеди, что заставляет искать реальные события, повлиявшие на создание стих. Ставился вопрос (И. Болдаков, 1891; Б. Эйхенбаум, 1940), не является ли это стих. частью неосуществленного общего замысла, посв. судьбе Шенье, казненного франц. поэта. Однако Эйхенбаум вернулся к версии П. Висковатого, считавшего, что стих. «хранит в себе намек на постигшую поэта катастрофу вслед за смертью Пушкина» (Соч. под ред. Висковатого, 1, 370). Эта версия принята во всех изданиях: стих. датируют (предположительно) временем ареста Л. в 1837. В стих. прослеживается ряд устойчивых поэтич. формул, характерных для ранней лирики Л.: «венец терновый» (ср. «Подражание Байрону», 1830—31; 5-я ред. «Демона», 1833—34, стих 335; наброски «Сашки», 1835—36, строфа 62; позднее в «Смерти поэта»), «удар судьбы» («Стансы», 1830—1831; «Расписку просишь ты, гусар», 1838?; «Арбенин», 1836). Устойчивым является и мотив казни на плахе, проходящий через стихи «провиденциального цикла» и также появляющийся в «Сашке» в сцене казни Марии Антуанетты. Ближайшим образом стих. «Не смейся...» связано со стих. «К***» («Когда твой друг с пророческой тоскою»), являясь, по-видимому, его поздней редакцией. Лирич. ситуация стих. в известной мере подсказана элегией Пушкина «Андрей Шенье», это предсмертный монолог поэта, обращенный к возлюбленной. Лит. время стих. неопределенно, что подчеркнуто колебанием глагольных форм («не смейся...», «Я знал, удар судьбы меня не обойдет», «Пускай! я им не дорожил»). Такое словоупотребление создает впечатление «замогильного голоса» поэта, к-рый начинает говорить о себе уже в прошедшем времени. Вместе с тем эта неопределенность, а также близкая стилистич. связь стих. с ранней лирикой Л. не позволяют жестко прикреплять стих. к к.-л. конкретной жизненной ситуации, напр. к аресту Л. в февр. 1837, и заставляют сомневаться в традиц. датировке. Можно думать, что «Не смейся...» непосредственно предшествует «Смерти поэта», подготавливая его поэтич. фразеологию и отчасти проблематику, и связано с нередкими у раннего Л. моментами душевного кризиса, обусловленного биографич. или творч. причинами (напр., окончат. запрещение «Маскарада» в окт. 1836, к-рое поэт мог воспринимать как преграждение пути в «большую лит-ру»). Автограф — ГИМ, ф. 445, № 227а, тетрадь Чертковской б-ки. Впервые — сб. «Вчера и сегодня», 1846, кн. 2, с. 153 без последней строки («Пускай! я им не дорожил») и цензурным пропуском слова «плаха» в стихе 4.

Лит.: Эйхенбаум (12), с. 340; Кирпотин (2), с. 35—36; Максимов (1).