Семейство вьюрковые

        "Однажды в августе, - рассказывает Одюбон, - когда я с трудом плелся вдоль берега реки Могаук, меня застигла ночь. Я был мало знаком с этой частью страны и решил поэтому переночевать там, где находился. Вечер был прекрасный и теплый, звезды отражались в реке; издали доносилось журчание водопада. Я быстро развел под скалой маленький костер и улегся, вытянувшись, около него. Наслаждаясь отдыхом, с закрытыми глазами, я дал волю своим мыслям и скоро перенесся в мир грез. Вдруг в душу мою проникла вечерняя песнь птицы, такая полнозвучная, громкая благодаря ночной тишине, что сон, уже спускавшийся на мои веки, снова слетел с них. Никогда благозвучие тонов не доставляло мне столько удовольствия. Эти звуки заставляли трепетать мое сердце и доставляли мне высокое наслаждение. Я готов был думать, что даже сова заслушивалась их: она молчала эту ночь. Долго еще после того, как прозвучали эти тоны, я восхищался ими и в этом состоянии заснул".
        Птица, о которой с таким воодушевлением Семейство вьюрковые 481 говорит поэт-естествоиспытатель, - красногрудый кардинал (Pheuctieus ludoviciamis). Длина его достигает 18 см, размах крыльев 28, длина крыла 9, длина хвоста 7 см. Верхняя сторона тела, крылья, хвост, подбородок и верхняя часть горла черные; остальная нижняя часть, за исключением широкого ярко-красного щитка на зобе, который вытягивается углом до середины груди, белая; брюхо и бока бедер разрисованы отдельными черными черточками; большие маховые перья на половине, ближайшей к основанию, на обоих пластинках опахала, малые маховые перья, их кроющие перья и самые большие верхние кроющие перья крыла - на конце белого цвета; плечи и нижние кроющие перья крыла ярко-красные; наружные хвостовые перья на внутренней половине, ближайшей к концу, белые. Глаза орехово-бурые, клюв бледно-желтый, ноги серовато-бурые.
        Область распространения красногрудого кардинала обнимает восточную часть Соединенных Штатов на северо-запад до Саскачевана, на запад до Небраски, а область перелетов также среднюю Америку до Новой Гренады*.

* Красногрудый кардинал распространен также на востоке и в центральных провинциях Канады.

        В пределах указанных стран птица эта встречается, однако, нерегулярно и всегда лишь поодиночке. Она обыкновенна в южной Индиане, в северном Иллинойсе и в западной части штата Айова; в Массачусетсе их численность, по-видимому, постепенно увеличивается.

1 - Красногрудый кардинал (Pheucticus ludovicianus) 2 - Красный кардинал (Cardinal is cardinalis)
        "Я часто наблюдал, - продолжает Одюбон, - эту великолепную птицу в нижних частях Луизианы, Кентукки и около Цинцинати в марте, когда она направлялась к востоку. Полет этого кардинала сильный, прямой, но грациозный. Во время перелета он летит высоко над лесами и издает время от времени звучный тон, между тем как, опустившись, обыкновенно молчит. Опускается он к закату солнца и выбирает всегда самую высокую верхушку дерева, на которой сидит приподняв тело и оставаясь неподвижным все время, пока остается здесь. Спустя несколько минут он обыкновенно спускается в чащу, где и проводит ночь". Пища этих птиц состоит из семян, трав и ягод, весною также из почек и нежных цветов. Между прочим они охотятся и за насекомыми, нередко на лету.
        Гнездо красногрудого кардинала Одюбон находил с конца мая до июля в самых верхних развилинах ветвей низких кустов или более высоких деревьев; охотнее всего он строит гнездо на тех деревьях, которые стоят над водою. Оно состоит из сухих веток с вплетенными между ними листьями и кусками коры дикого винограда и выложено изнутри нежными корешками и лошадиными волосами. Кладка состоит из 4-5 яиц приблизительно 26 мм длиной и 18 мм толщиной с голубовато-зеленым фоном и красновато-бурыми и серо-голубыми пятнами, распределенными по всему яйцу и образующими венчик около тупого конца. На яйцах сидят и самец, и самка, высиживание птенцов бывает, по-видимому, только раз в год. Птенцов выкармливают сначала насекомыми, позднее различными семенами, разбухшими в зобу. Только на третий год они одеваются в оперение взрослых.
        У американцев красногрудый кардинал считается одним из лучших и неутомимейших певцов. Песня его богата мотивами и крайне благозвучна, отдельные тоны полнозвучны и чисты. В хорошую погоду он поет ночью, "издавая, - как говорит Нуттал, - все различные тоны соловья, то щебеча громко, ясно и полнозвучно, то жалобно и затем снова живо, то наконец нежно, мягко и отчетливо". Упомянутый автор полагает, что красногрудого кардинала не превосходит никакая другая американская певчая птица, за исключением одного только пересмешника, но, конечно, заходит в этом случае слишком далеко. Характер песни жалобный, как бы выражающий печаль, и такая песня может в конце концов навеять отчаяние.
        Хорошо известный красный кардинал (Cardinalis cardinalis) достигает 20 см в длину; размах крыльев 26, длина крыла 7, хвоста 8 см. Преобладающий цвет оперения ярко-алый; верхняя часть спины, плечи и надхвостье более тусклые. Глаза красно-бурые, клюв красный, нижняя половинка клюва при основании черная, ноги бурые. У самки передняя часть головы и верхняя сторона рыжевато-бурые, нижние части желто-бурые.
        Область распространения этой птицы обнимает южные Соединенные Штаты, Мексику и Калифорнию*.

* Гнездовой ареал захватывает также все восточные штаты США.

        В теплые зимы красный кардинал остается из года в год на одном и том же месте, при более суровой погоде он перекочевывает. Благодаря своему великолепному оперению он уже издали бросается в глаза и поистине составляет украшение леса. "Его можно видеть, - говорит Одюбон, - на наших полях, в аллеях и садах, а довольно часто и внутри наших южных городов и деревень; редко случается даже прийти в сад и не заметить хотя бы одной из этих красных птиц. Но где бы он ни был, его всюду встречают с удовольствием, он любимец каждого: так блестяще его оперение, так звучно его пение". В течение лета он живет парами, осенью и зимою - маленькими стайками. В сильную стужу он, если остается в стране, нередко является во двор крестьянина и подбирает семена перед амбарами вместе с воробьями, голубями, подорожниками**, лапландскими подорожниками и другими птицами, проникает в открытые хлева и на чердаки или ищет пищу на изгородях садов и полей.

* * Имеются в виду различные виды овсянок.

        Своим толстым клювом он умеет искусно размельчать твердые зерна маиса, шелушить овес и раздроблять пшеницу; в соседнем стоге сена или на дереве с густыми ветвями он находит удобный ночлег, и таким образом он довольно легко выдерживает зиму. Беспокойный и непостоянный, он лишь минутку держится на месте, которое ему нравится, вообще же прыгает и летает туда и сюда, причем движется довольно ловко по земле и очень проворно в ветвях. Полет его сильный, быстрый, порывистый и очень шумный; но он неохотно делает большие перелеты. Полет сопровождается, как и все остальные движения, поочередным расширением и складыванием крыльев, подергиванием и помахиванием хвостом. Во время перекочевок он отчасти странствует по земле, скачет и шмыгает от куста к кусту и перелетает от леса к лесу.
        В период спаривания самцы яростно бросаются на каждого пришельца, который появится в их владениях, с резким криком гонятся за ним с куста на куст, горячо дерутся с ним в воздухе и успокаиваются только тогда, когда соперник оставит их владения. Самка и самец сильно привязаны друг к другу. "Когда я, - говорит Одюбон, - однажды вечером в феврале поймал в ловушку самца из одной пары, то на следующее утро самка оказалась сидящей около самого пленника, а позднее и сама попалась в ловушку".
        Различные зерна, семена хлебных растений и трав, ягоды и, конечно, также насекомые составляют пищу красного кардинала. Весною он ест цветы сахарного клена, летом бузинные ягоды, между прочим охотится за жуками, бабочками, кузнечиками, гусеницами и т.п. По Вильсону, маис составляет его главную пищу, кроме того, он очень любит вишни, яблоки и ягоды из-за их зернышек.
        Американские исследователи довольно единогласно прославляют пение красного кардинала, мы же не находим, чтобы оно могло сильно нравиться. "Тоны кардинала, - говорит Вильсон, - совершенно похожи на тоны соловья. Его часто называют "виргинским соловьем", и он заслуживает свое название по чистоте и разнообразию тонов, которые так же разнообразны, как и полнозвучны". В том же смысле высказывается и Одюбон: "Пение сначала громко и чисто и напоминает прекраснейшие флажолетные тоны; но затем постепенно становится все тише и тише, пока не замрет совершенно. В пору любви пение этого великолепного певца выполняется очень громко. Он сознает свою силу, выпячивает грудь, расширяет свой розовый хвост, ударяет крыльями и поворачивается поочередно направо и налево, как будто бы чувствуя потребность выразить свой собственный восторг над чудными звуками своего голоса. Снова и снова повторяются эти мотивы; птица замолкает лишь для того, чтобы перевести дух. Ее слышишь задолго до того, когда солнце позолотит восток, и до того времени, когда пламенное светило шлет вниз почти отвесные лучи, побуждая всех птиц к временному покою. Но как только природа несколько оживится, певец снова начинает свое пение и будит эхо во всех окрестностях, как будто он никогда не напрягал своей груди, и предается отдыху лишь тогда, когда вечерняя тень распространится вокруг него. Ежедневно кардинал развлекает своим пением сидящую на яйцах самку, а время от времени и она вторит ему со скромностью, свойственной ее полу. Немногие из нас откажутся воздать дань удивления этому привлекательному певцу. Как радостно бывает услышать вдруг хорошо знакомые звуки этой любимой птицы в то время, когда при облачном небе темнота покрывает лес, как будто ночь уже наступила! Как часто наслаждался я этим удовольствием и как часто хотелось бы еще раз насладиться им!" Я охотно готов признать, что пение взрослого, хорошего кардинала принадлежит к числу лучших, какие можно слышать от зерноядной птицы, и отличается настолько же чистотою и полностью тонов, как и разнообразием строф, но не могу умолчать, что та же самая птица может стать в высшей степени неприятной тем, что постоянно примешивает к своему пению резкий призывный звук "цитт", который до некоторой степени напоминает зов дрозда. Как певец, на свободе в лесу "виргинский соловей" может заслуживать всякие похвалы, но в качестве комнатной птицы он все же занимает лишь второстепенное место, хотя и размножается в клетке не очень редко.
        Обыкновенный дубонос (Coccothraustes coccothraustes). Отличительными признаками его служат очень сильное, плотное телосложение, необыкновенно большой, толстый кубаревидный клюв, края которого слегка согнуты, остры.
        внутрь не вдавлены и снабжены небольшой вырезкой перед кончиком своей верхней части; ноздри маленькие, кругловатые, расположены у основания клюва и покрыты щетинками, перышками и волосками. Ноги короткие, но сильные и крепкие, вооружены острыми когтями средней величины; крылья сравнительно широкие. Хвост очень короткий, с ясным вырезом посередине; оперение густое и мягкое. Длина достигает 18 см, размах крыльев 31, длина крыла 10, а хвоста 6 см.
        Родиной дубоноса следует считать умеренные страны Европы и Азии. Северная граница области его распространения проходит по Швеции, а также по западным и южным губерниям Европейской России*.

* В наши дни ареал дубоноса расширился к северу, и сейчас северная граница области его гнездования в России проходит через юг Карелии, Архангельской области, север Вологодской, Кировской и Пермской областей. Известно нерегулярное гнездование этого вида в г. Сыктывкаре (Республика Коми).

        В Германии он попадается часто также зимою, однако, вероятно, только в качестве гостя, прилетевшего из северной Европы, тогда как птицы, выводящие птенцов в Германии, всегда на зиму улетают. В южной Европе он появляется лишь во время перелета. Так, он пролетает через Испанию и достигает северо-западной Африки. В Сибири он встречается летом от истоков Амура до европейской границы**.

* * На самом деле за Уралом дубонос распространен от границы Европы вплоть до Сахалина, заселяет также Камчатку.

        Для своего летнего местопребывания он выбирает холмистые местности с лиственным лесом и высокими деревьями, на которых он проводит весь день, а также и ночь, если только не отправляется грабить какой-нибудь соседний вишневый сад или не роется в земле близлежащего поля. В южной России, по словам Радде, он принадлежит к числу тех птиц, которые со временем осваиваются с такими степными местностями, где мало-помалу высаживаются деревья и кустарники. По окончании птенцовой поры он скитается по стране со своими птенцами, причем забирается во фруктовые сады.
        Дубонос несколько неуклюжая и ленивая птица, что можно предположить, судя по его телосложению. Он имеет обыкновение долго сидеть на одном и том же месте, мало шевелится и только после некоторого раздумья решается спорхнуть с ветки, очень неохотно летит на далекое расстояние и настойчиво возвращается к тому же месту, с которого его согнали. В ветвях деревьев он движется довольно проворно, по земле, наоборот, неловко из-за тяжелого туловища и коротких ног. Летает он так же тяжеловесно и шумно, часто махая крыльями, описывает во время полета небольшие дугообразные линии и парит только перед тем, как сесть, тем не менее на лету он двигается быстро. Умственные способности его не соответствуют этим его качествам. Это очень осторожная и хитрая птица, которая скоро научается различать своих врагов и с осмотрительностью заботится о своей безопасности. "При приближении человека, - говорит мой отец, - он неохотно улетает с места, но во время еды настолько находится настороже, что немедленно замечает всякую опасность и старается избегнуть ее, прячась в густой листве или обращаясь в бегство, если спрятаться негде. Он отлично понимает, когда укроется достаточно хорошо, так как в этом случае очень долго остается на одном месте, что случается очень редко с ним, если он сидит открыто. Если деревья покрыты листвой, то можно долго слушать, как он щелкает клювом, прежде чем удастся заметить его. Он прячется так хорошо, что иногда я заставлял его перелетать на другие деревья, бросая в него камнями, так как никоим образом не мог его высмотреть. Если его вспугнуть, он почти всегда садится на вершины деревьев, чтобы иметь возможность издали заметить грозящую ему опасность. Кроме хитрости он отличается также большой смелостью. В юности моей я как-то в продолжение целых восьми дней следил за одним дубоносом, который в садах моего отца поедал семена капусты перед самыми окнами нашего дома, прежде чем мне удалось убить его: до того пуглива и умна была эта птица. Ружье он знал, по-видимому, очень хорошо".
        Охотнее всего дубонос ест окруженные твердою скорлупой семена деревьев различных пород. "Косточки вишен и орешки красного и белого бука, - рассказывает мой отец, - он предпочитает, по-видимому, всем другим. Откусив вишню, он освобождает косточку от ее мякоти, которую отбрасывает, разгрызает ее, бросает деревянистую оболочку и проглатывает само ядрышко. Все это происходит в продолжение полуминуты или, самое большее, одной минуты, и притом с такою силой, что можно слышать за 30 шагов, как дубонос щелкает косточки. Он поступает с семенами бука подобным же образом. Кроме того, он охотно ест также хлебные и другие зерна, вследствие чего летом часто посещает поля и огороды, где причиняет большой вред посевам. Трудно поверить, сколько гряд капусты, гороха и бобов может испортить одна такая птица". Зимою он прилежно посещает рябиновые деревья, где также ест только семена, а не всю ягоду. Кроме того, он ест древесные почки, а летом очень часто и насекомых, главным образом жуков и их гусениц. "Нередко случается, - сообщает Науман, - что он ловит майских жуков на лету и затем, сидя на верхушке дерева, съедает их по кусочкам, оторвав предварительно крылья и ноги. Я видел, как он улетал на свежевспаханные поля, шагов на сто от кустарника, подбирал там насекомых и приносил их своим птенцам".
        Каждая парочка выбирает себе для гнездования обширное место, в котором не допускается присутствия других парочек того же вида. Самец вследствие этого постоянно находится настороже, сидя на верхушке дерева, и переменяет место, перелетая с одного высокого дерева на другое; при этом он чирикает, поет и выказывает необыкновенное беспокойство. Гнездо снабжено не особенно толстыми стенками, но тем не менее построено очень хорошо и довольно объемисто, вследствие чего его можно легко узнать; оно расположено на высоких или низких, слабых или тонких ветвях, но обыкновенно бывает хорошо спрятано. Первый слой подстилки его состоит из сухих хворостинок, крепких травяных стебельков, корешков и т.п., второй - из крупного или мелкого древесного мха и лишайника, а внутренность гнезда выложена корневыми волокнами, свиной щетиной, конским волосом, овечьей шерстью и тому подобными веществами. Яйца, числом от 3 до 5, достигают 24 мм в длину, 17 мм в толщину, довольно круглы и покрыты по грязному или зеленоватому и желтоватому пепельно-серому фону рисунком, состоящим из ясных и неясных пятен, черточек и жилок. Самка сидит на яйцах весь день, за исключением полуденных часов, во время которых ее сменяет самец. Оба родителя кормят своих птенцов, очень любят их, ухаживают за ними, стерегут и подкармливают их еще долгое время после того, как те уже вылетели из гнезда, так как проходят недели, прежде чем они сами бывают в состоянии разгрызать твердые вишневые косточки.
        В плену дубонос скоро свыкается с окружающей его обстановкой, довольствуется всякой пищей, легко ручнеет, но всегда бывает опасен, так как, будучи озлоблен, сильно кусает все, что попадается ему под клюв. Отец мой видел ручного дубоноса, жившего у одного иенского студента; пользуясь вышеупомянутой привычкой его, друзья нашего любителя птиц часто напаивали его пьяным. Это удавалось им очень легко. Веселые собеседники наполняли пивом ствол пера, обрезанный снизу, и подносили его дубоносу. Как только тот схватывал открытый конец ствола, они поднимали его кверху, так что пиво лилось дубоносу в глотку. Достаточно было несколько раз повторить этот прием, и толстоголовый малый был до того пьян, что, прыгая по комнате, шатался.
        У зяблика (Fringilla coelehs) лоб совершенно черный, темя и шея синего шиферного цвета, нижние шейные перья красновато-бурые; зашеек и надхвостье светло-зеленого цвета, уздечка и кольца около глаз, щеки, горло и зоб светлого ржаво-бурого цвета, который на зобу и обеих сторонах груди принимает мясо-красный, на середине груди красновато-белый, на животе и на нижних кроющих перьях хвоста белый оттенок; средние хвостовые перья темного шиферного серого цвета с желтыми каймами; остальные черные. Глаза светло-карие, клюв весною синего, осенью и зимой красновато-белого цвета, ноги грязного тельного цвета. У самки окраска головы и затылка зеленовато-серая; брови, уздечка, подбородок и горло буровато-белые; остальные верхние части оливкового серо-бурого, нижние части светло-серого цвета. Длина тела птицы достигает 16,5 см, размах крыльев 27,8, длина крыла 8,8, а хвоста 7,5 см.
        За исключением самых северных стран, зяблик во всей Европе представляет собой обычное явление, на юге, впрочем, в летнее время встречается только в горах. Кроме того, он населяет некоторые части Азии и зимой отдельными экземплярами появляется в северной Африке.
        Он населяет как хвойные, так и лиственные леса, как обширные лесные пространства, так и кустарник селится в рощах и сеянных лесах или в садах и избегает только болотистых или сырых местностей. Парочки живут близко одна около другой, но каждая из них ревниво охраняет район и изгоняет оттуда всякого постороннего пришельца своего вида. Лишь по окончании птенцовой поры отдельные парочки собираются в многочисленные стайки, соединяются с некоторыми другими видами вьюрков и овсянок, постепенно разрастаются в огромные стаи и затем сообща странствуют по краю. В начале сентября птицы, готовящиеся к перелету, собираются в очень большие стаи; в октябре такие стаи уже образовались, а к концу месяца постепенно исчезают из наших стран, за исключением немногих самцов, остающихся зимовать на родине. Зимою они живут в южной Европе и северо-западной Африке, населяют горы и долины, поля и сады, кустарники и плетни, заметны повсюду, везде многочисленны, но зато и встречаются везде обществами - признак того, что они живут здесь не на родине, но являются лишь зимними гостями. Когда на юге наступает весна, они снова возвращаются на родину. В это время еще долго в южных странах слышится звонкое пение самцов, но вскоре там, где прежде они встречались сотнями тысяч, наступает тишина, становится пустынно, и уже к марту зимние гости исчезают. Зяблики совершают свои странствования разрозненными стаями, сперва отдельно летят самцы, самки же возвращаются на полмесяца позже. Редко случается, чтобы оба пола постоянно жили вместе и, следовательно, вместе совершали путешествия*.

* На самом деле не наблюдается такого резкого разделения полов на зимовках и миграциях, как описывает Брем.

        Зяблик - бодрая, живая, ловкая, проворная и умная, но также вспыльчивая и задорная птица. Он находится в движении почти в продолжение всего дня и бывает несколько спокойнее лишь во время сильнейшего полуденного жара. Пение состоит из одного или двух правильных, отдельных, очень разнообразных колен, повторяющихся друг за другом очень часто с большою настойчивостью; любители в точности различают эти колена и дают им особые названия. Основательное знакомство с этим пением превратилось в целую науку, которая, впрочем, требует своих собственных жрецов и навсегда останется темною для человека, не посвященного в ее тайны. Есть известные местности в горах, где вышеозначенному дилетантству предаются с большим рвением, нежели всякому другому. Особенной известностью пользуются любители зябликов в Тюрингене, Гарце и в верхней Австрии за свое удивительное знакомство с вышеупомянутыми песнями. В то время как непривычное ухо находит в них только незначительное различие, эти люди с несомненной уверенностью различают до 20 и больше разнообразных колен, названия которых вызывают улыбку у несведущих, но тем не менее очень удачно выбраны и отчасти представляют собою картинное изображение самих колен. В прежнее время хорошо поющие зяблики ценились чрезвычайно высоко, и за них платили почти баснословные цены; в наше время страсть эта почти прекратилась.
        Зяблик причиняет малозначительный вред, разве только в парках и огородах, съедая здесь со свежепосеянных грядок лежащие на поверхности семена. Хотя, кроме того, его обвиняют и в том, что он приносит ощутительный вред лесам, поедая выпавшие семена буковых и хвойных деревьев, но никто, вероятно, сам не верит в справедливость этого обвинения. Он ест семена различных растений, главным образом сорных трав, своих птенцов кормит, а во время гнездования и сам питается исключительно насекомыми, главным образом такими, которые вредят нашим полезным деревьям. Таким образом, приписываемый ему вред в худшем случае уравновешивается приносимой им пользой.
        Ближайший родственник нашего зяблика, попадающийся в Германии, - это настоящий вьюрок (Fringi/la montifringil/a). Дл и на его достигает 16 см, размах крыльев 26, длина крыла 9, а хвоста 6,6 см.
        Область распространения настоящих вьюрков простирается по крайнему северу Старого Света, начиная с 59 градуса широты по направлению к полюсу, пока встречаются деревья*.

* Вьюрок часто проникает в тундровую зону севернее границы распространения древесных пород. В таких случаях он обы чно гнездится на ветвях высоких, 2—3 метра, кустов по долинам рек.

        Отсюда он зимой пролетает всю Европу до Испании и Греции и Азию до Гималайских гор и во время этих путешествий чрезвычайно часто залетает к нам. Он уже в августе собирается в стаи, в последующие месяцы пребывает в южных местностях своей родины и затем постепенно продвигается на юг. У нас он появляется в конце сентября, в Испании - спустя несколько дней, хотя не в таком количестве и не с такой регулярностью, как у нас. Направление их путешествия определяется сплошными лесами и хребтами гор. В Германии настоящий вьюрок в лесах и полях встречается постоянно среди обыкновенных зябликов, коноплянок, овсянок, полевых воробьев и зеленушек. Группа деревьев или отдельное высокое дерево в поле служит местом сборища, близлежащий лес - ночным убежищем этих стай. Отсюда они улетают в поля отыскивать пищу. Глубокие снежные заносы, покрывающие их кормовые места, принуждают их перебираться из одной местности в другую. Их перелет обусловливается различными случайностями.
        Настоящий вьюрок имеет много сходства с обыкновенным зябликом. Он задорная, вспыльчивая, сварливая и завистливая птица, хотя в общем, по-видимому, чрезвычайно общительная. Стаи этих птиц живут мирно и не ссорятся, отдельные же экземпляры все время проводят в драках. Своими движениями настоящий вьюрок очень напоминает обыкновенного зяблика, в пении же ему сильно уступает.
        Маслянистые семена различных растений, а летом, кроме того, и насекомые служат пищей этому виду вьюрков.
        На вьюрков у нас охотятся главным образом ради их вкусного, хотя немного и горького мяса, на вьюрковых точках их часто ловят в огромном количестве. При их неопытности они становятся легкой добычей различных других ловушек. Греснер описывает своеобразный способ охоты жителей города Бергцаберна. В известное время они ревностно охотятся на вьюрков; это случается именно тогда, когда в прекрасных буковых лесах, окружающих городок, бывает урожай на буковые орешки, которые привлекают туда северных гостей целыми стаями. "Подобный случай, - пишет Греснер, - в среднем бывает раз в два-пять лет и уже с незапамятных времен становится для жителей этого городка настоящим событием.
        Когда с наступлением зимней непогоды предвидится нашествие этих птиц, то ревностные и опытные разведчики исхаживают эти леса вдоль и поперек. Если они возвращаются в город с радостными криками: "Они здесь!", то каждый знает, что прибыли предвестники наших зябликов. Весь город приходит в волнение, ни о чем больше не говорят, как об этой дичи, и каждый, кому позволяют обстоятельства, снаряжается на охоту. Последняя для всех участвующих в ней совершенно безопасна, так как оружием служит сарбакан около 3 м в длину, из которого бросают или, вернее, выдувают глиняные шарики, предварительно основательно округленные и отшлифованные.
        Опытный охотник, разумеется, сочтет подобную охоту скорее за детскую забаву, нежели за занятие, достойное серьезных, положительных людей; тем не менее в ней участвуют не только различные чиновники, купцы, мещане, ремесленники и поденщики, но даже опытные охотники. Она чрезвычайно интересна и сильно возбуждает и вместе с тем богата самыми комическими приключениями. Так как участвовать в этой охоте может каждый, то среди участвующих встречаются также мальчики от 15 до 16 лет. С наступлением сумерек все охотники группами отправляются в путь. Почти из всех домов длинной улицы, ведущей к лесу, к ним присоединяются их сотоварищи; достигнув окраины города, все общество представляет собой длинную цепь, в которой масса захваченных фонарей напоминает собой блуждающие огоньки. Если бы человеку, не посвященному в тайны подобной охотничьей процессии, случилось ее встретить, он был бы способен принять это фантастическое, подозрительное общество за кого угодно, но только не за участников в охоте. Некоторые охотники, весьма странно и комично одетые, для защиты от ночного холода надевают на спину особого рода корзинки, другие несут на плечах порядочных размеров сковороды, а сбоку сумки; большинство же несет длинные, высоко приподнятые палки, точно копья, торчащие над головами толпы. Это и есть настоящие охотники с их сарбаканами, остальные же - прислужники, несущие с собой вино, провизию и осветительный материал. Для полного снаряжения охотников прежде всего необходимо соответствующее количество смолистого дерева, расщепленного на мелкие лучины, с избытком пропитанные скипидаром, вследствие чего они горят очень ярко и потому служат отчасти факелами, отчасти осветительными материалами для сковород.
        Охотничья процессия безмолвно спешит через лес к тем местам, которые изобиловали буковыми орешками и днем усердно посещались вьюрками. Ночь эти птицы обыкновенно проводят сидя на горизонтальных сучьях отдельных, близко стоящих друг около друга елок, чаще всего на незначительной высоте, и притом сидят всегда так близко, что касаются один другого. Затем все общество охотников разбивается на отдельные группы. С помощью фонарей зажигаются факелы; несущие их слуги по всем направлениям освещают лес и, выследив ночное убежище целого общества птиц, известными знаками извещают о том прочих участников охоты; те сбегаются, разводят на сковородах огонь и помещают их таким образом, чтобы они освещали сонных птиц с задней стороны. Ходячие факелы и постепенно вспыхивающее там и сям на сковородах пламя в темном еловом лесу производят на новичка не поддающееся описанию впечатление, особенно при сверкающем снеге. Неизбежный в это время треск некоторых сухих сучьев, происходящий от шагов участвующих, нисколько не смущает птиц.
        Их ночные убежища освещаются, таким образом, как бы лунным светом, что дает возможность целиться. Обыкновенно под одно дерево становятся 2-3 стрелка, из которых каждый избирает целый сучок, занятый птицами, и обходит их таким образом, чтобы они были обращены к нему хвостами. Целятся в спину, и птица лишь в том случае падает на землю без всякого звука, если глиняный шарик с известной силой поражает ее именно в это место. Ее место тотчас занимают соседи, чтобы для защиты от холода снова сомкнуть свой строй. В своем полусонном состоянии они, вероятно, воображают, что сосед улетел. Если стрелок стреляет метко и сильно, то ему нередко удается, при большой осторожности, перестрелять с одного сука всю длинную вереницу птиц, состоящую из нескольких дюжин, ни на шаг не сойдя со своего места. Убитых птиц собирают лишь тогда, когда нижние сучья дерева совершенно обстреляны. Достаточно, чтобы одна не убитая наповал птица издала болезненный крик или "писк", и весь рой, сотнями и тысячами покрывающий могучую ель, тотчас улетает, а неловкий стрелок остается ни с чем.
        Хотя ни одна ветка не колышется, тем не менее кажется, будто бы в безмолвном до сих пор лесу разразился сильный ураган; в воздухе проносится сильный шум и свист, точно злые духи тьмы вырвались на свободу, чтобы предостеречь посторонних людей, осмелившихся обеспокоить их владения: этот адский шум производят потревоженные в своем сне птицы, которые, чирикая от страха, целыми массами в беспорядке носятся по воздуху. В эту ночь охоту уже приходится прекратить и все приготовления и пережитые беспокойства были напрасны. Горе тому охотнику, который из-за одного неудачного выстрела сделался виновником отлета птиц. Его товарищи осыпают его целым потоком упреков и чествуют всеми эпитетами, свойственными местному охотничьему лексикону. Кроме того, ему приходится переносить еще насмешки прочих охотников, которые на более отдаленных местах успели завладеть богатой добычей*.

* В наши дни такой промысел не практикуется. Германия относится к тем странам, где законодательство по охране птиц весьма жесткое и строго выполняется.

        Мясо вьюрков отличается горьковатым вкусом, сходным со вкусом мяса обыкновенных дроздов; только мясо их нежнее и вкуснее; они гораздо жирнее и поэтому представляют собой изысканное, лакомое блюдо. В год, обильный добычей, цена за дюжину этих птиц падает до 60 пфеннигов".
        Обыкновенная зеленушка (Chloris chloris) отличается плотным телосложением, короткоконическим клювом с острыми, режущими, вогнутыми краями, короткопалыми ногами, крыльями средней длины. Длина птицы достигает 12,5 см, размах крыльев 26, длина крыла 8,3, хвоста 6 см. Преобладающий цвет оливково-желто-зеленый.
        За исключением самых северных стран Европы, зеленушка встречается в этой части света везде и распространена также по северо-западной Африке и Малой Азии до Кавказа**.

* * Кроме этого, зеленушка обитает в горах Эльбурса (Иран), Копетдага и Памиро-Алая.

        Она очень обыкновенна в южной Европе, именно в Испании, но вовсе не редка и у нас. Она охотнее всего населяет плодородные местности, где рощи чередуются с полями, лугами и садами, во множестве находится во всех низменностях, орошаемых реками, держится в непосредственной близости от жилых построек, но избегает лесов. У нас она, в зависимости от условий, является перелетной птицей, в южной Европе живет оседло. Те, которые зимуют у нас, вероятно, родом с севера.
        Пищу зеленушки составляют семена различных растений, даже ядовитые, но прежде всего маслянистые семена репы, полевой горчицы, конопли и т.п. Она собирает их, подобно обыкновенному зяблику, с земли, и только тогда, когда глубокий снег покроет землю, она пытается также выклевывать их из стручков или принимается за рябину и можжевеловые ягоды и раскусывает буковые орехи, чтобы вышелушить зерна. В странах, где разводят коноплю, зеленушка может быть иногда очень вредной; кроме того, она вредит иногда огородам, но зато, подбирая и поедая семена сорных трав, приносит, может быть, больше пользы, чем вреда. Гнездо устраивается на деревьях или в высокой изгороди, в крепкой развилине или у самого ствола и, смотря по обстоятельствам, делается из самых различных веществ. Сухие прутики и корешки, соломинки и корни травы составляют основание гнезда, за которым обыкновенно следует слой более нежных веществ того же рода, смешанных с зеленым сухим мхом или лишайником. Для выстилки внутренности гнезда служат крайне нежные корешки и соломинки, между которыми лежат волосы лошадей, оленей и косуль, а иногда и маленькие клочки шерсти животных. Постройка по красоте сильно уступает гнезду обыкновенного зяблика; по форме своей гнездо представляет несколько углубленный полушар, построенный очень крепко и гладко, но все же довольно хорошо. Кладка состоит из 4—6 яиц длиной в 20 мм, толщиной в 15 мм, которые очень круглы, покрыты тонкой и гладкой скорлупой и на голубовато-белом или серебристом фоне, особенно на тупом конце, усеяны бледно-красными, ясными или расплывчатыми пятнышками и точечками. Самка высиживает одна, на гнезде сидит очень усердно, причем ее кормит самец, и высиживает птенцов приблизительно 14 дней. Оба родителя принимают участие в выкармливании потомства и кормят птенцов сначала вышелушенными и размягченными в зобу семенами, позднее же более твердыми питательными веществами того же рода.
        Наши мелкие хищники, а также белки, сони, вороны, сороки, сойки и сорокопуты разрушают много гнезд этих птиц, ловят также и старых, если могут овладеть ими.
        Коноплянка (Acanthis cannabina). Длина птицы достигает 13 см, размах крыльев 23, длина крыла 7,3, а хвоста 5,5 см.
        Коноплянка населяет всю Европу, Малую Азию и Сирию и во время перелета появляется в северо-западной Африке, но редко в Египте.

1 - Обыкновенный дубонос (Coccothraustes coccothraustes) 2 — Обыкновенная зеленушка (Chioris сhioris) 3 - Коноплянка (Acanthis cannabina) 4— Вьюрок (Fringilla montifringilla) 5- Зяблик (Fringilla coelebs)
        Она всюду встречается часто, всего обыкновеннее, может быть, в холмистых местностях. Высоких гор и обширных лесов она избегает.
        Из наших вьюрков коноплянка принадлежит к самым миловидным и привлекательным птицам.
        Коноплянка справедливо считается одной из самых любимых комнатных птиц. Она невзыскательна, как немногие птицы, часто крепко привязывается к своему воспитателю, который вырастил ее, и прилежно и усердно поет почти весь год. В комнате настоящего любителя редко нет коноплянки.
        Обыкновенная чечетка (Acanthis flammea) представляет собой часто появляющийся у нас северный вид. Край лба и щетинистые перышки ноздрей ее темно-буро-серые; уздечка и продолговато-круглое пятно на подбородке и верхней части горла буро-черные; лоб и темя ярко-темно-красные, перья на этих местах у корня серо-черные; затылок и остальные верхние части матово-ржаво-бурые с темно-бурыми продольными полосками; перья надхвостья бледно-кармино-красные, по бокам с чало-белыми каймами и желтовато-бурыми стержнями; верхние кроющие перья хвоста темно-бурые, по бокам с грязно-белыми каймами; щеки и область ушей ржаво-бурые с более темными черточками; передняя часть щек, область ушей ржаво-бурые с более темными черточками; горло, зоб и бока груди кармино-красные; перья середины горла с узкими беловатыми каемками; остальные нижние части белые; бока бледно-ржаво-буроватые с широкими расплывающимися темными продольными полосками; маховые перья темного бурого цвета, снаружи с узкими ржаво-беловатыми, внутри - с широкими белыми каймами. Глаза темно-бурые, верхняя половинка клюва рогового голубого цвета, нижняя половинка желтая; ноги серовато-бурые. Самка и молодые птицы обнаруживают лишь слабые следы кармино-красного цвета на груди и надхвостье; зоб и грудь кажутся поэтому ржаво-буроватыми и разрисованы темными стержневыми пятнышками; красное головное пятно меньше и тусклее. Длина птицы достигает 13 см, размах крыльев 22, длина крыла 7, хвоста 6 см.
        Область распространения обыкновенной чечетки обнимает холодный пояс Старого и Нового Света до границы произрастания лесов*.

* Чечетка гнездится и в тундровой зоне, проникая даже севернее кустарниковых тундр.

        Отсюда чечетка ежегодно перекочевывает в более южные страны и иногда появляется при этом в бесчисленном множестве.
        В Альпах ее заменяет горная, или красная, чечетка (Acanthis flavirostris)**

* * В Альпах горная чечетка (Acanthis flavirostris) не живет. Приведенное Бремом описание относится также к обыкновенной чечетке, некоторые популяции которой обитают в горных районах Альп. Это выяснено при специальных исследованиях. Настоящая горная чечетка не имеет в оперении красного или розового цветов. Она населяет горные районы Шотландии, Ирландии, Скандинавии, Кавказ и Закавказье, Эльбурс. Гималаи, Тибет, Памиро-Алай, Алтай, Саяны, Мугоджары и возвышенности в степях северного Казахстана и южного Урала.

        У нее часть головы, шеи, спина, надхвостье и бока на желтовато-ржаво-буром фоне украшены темно-бурыми продольными пятнами; уздечка и пятно на горле черно-бурые; лоб и передняя часть темени темно-кармино-красные; зоб, верхняя часть груди и надхвостье бледно-розово-красные, остальные нижние части беловатые с розово-красным отливом; нижние кроющие перья хвоста с черноватыми продольными пятнами; крылья и хвостовые перья черновато-бурые, снаружи с узкими грязно-белыми каймами; на крыле ясно заметны две полоски. Глаза темно-бурые; клюв желтоватый, на конце и по краям темный; ноги черные. Длина птицы достигает 11,5, самое большее 12 см.
        Чечетка настолько же безобидное, насколько беспокойное, ловкое и бодрое существо. Более искусная в лазании, чем все ее родичи, она соперничает не только с клестом, но даже с подвижными синицами. Березы, тонкие ветви которых покрыты толпою этих милых птиц, представляют великолепное зрелище. Все общество лазает здесь вверх и вниз в самых разнообразных положениях и ревностно вышелушивает себе пищу из сережек с семенами. На земле эта птица так же ловко прыгает. Полет ее быстрый, волнистый, перед тем как садиться - парящий. Перелетая безлесные пространства, стая охотно летит на довольно значительной высоте; напротив, в местностях, богатых деревьями, она редко поднимается выше, чем это необходимо. Зов чечетки - повторяемое "четчек", которое все чечетки издают при взлете; к нему часто прибавляется нежное "манн". Пение состоит в основном из этих обоих звуков, которые связываются беспорядочным щебетанием и заканчиваются трелью.
        В клетке эта хорошенькая птичка без стеснения принимается за пищу, в самое короткое время становится необыкновенно ручною, довольствуется простым кормом, радует своей подвижностью и искусством в лазании, привязывается к другим мелким птицам. Общительность обыкновенно губит ее, делая ее жертвой птицелова; поймав одну, можно легко овладеть другими, которых она приманит. Первую обыкновенно ловят в Тюрингене с помощью длинного гибкого прута или бича, к концу которого привешена палочка, намазанная клеем. Этой палочкой стегают по птичкам, и они к ней прилипают крылышками. В сети для зябликов чечеток ловят во множестве, нередко даже и тех, которые счастливо ускользнули при опускании сети, но из любви к пойманным товарищам снова прилетают и запутываются. В некоторых странах чечеток, к сожалению, все еще ловят для кухни.
        У нашего чижа (Spinus spinus) вся верхняя сторона головы и затылок, также подбородок и верхняя часть горла черные; задняя и верхняя часть спины и плечи желто-зеленые с темными продольными черточками; брови, передняя часть щек, горло, стороны шеи, зоб и верхняя часть груди прекрасного оливково-желтого цвета; нижняя часть груди, бока и брюхо почти белые. Хвостовые перья желтые, на конце черные, оба средних пера буро-черные, снаружи с зелеными каймами. Глаза темно-карие, клюв мясного, на конце черноватого цвета; ноги бурые. Длина птицы достигает 12 см, размах крыльев 22, длина крыла 5,5, хвоста 4,5 см.
        Область распространения чижа обнимает всю Европу и Азию, те их районы, где есть леса, на севере до широты средней Норвегии*.

* В настоящее время чиж гнездится почти до самого севера Норвегии, Швеции и Финляндии, не встречаясь только в безлесной части Скандинавских гор.

        Летом чиж живет в хвойных лесах гористых местностей, здесь выводит птенцов и отсюда предпринимает свои странствования. В некоторые зимы он тысячами появляется в деревнях или в непосредственной близости от них; в другие зимы едва можно увидеть здесь отдельные экземпляры. Безлесных стран он избегает и почти постоянно держится в верхних ветвях верхушек деревьев.
        "Чижик, - как говорит Науман, - всегда бодр, проворен и отважен, всегда держит свое оперение в порядке, хотя по большей части не приглаживает его к телу, движется быстро туда и сюда, часто поворачивает и вертит хвостом, превосходно прыгает, летает и лазает, может привешиваться вниз головою к концам качающихся ветвей, необыкновенно быстро прыгает вверх и вниз по тонким вертикальным прутьям и во всем этом мало уступает синицам. Его посадка на ветвях крайне различна, и нигде он не остается долго в покое, если не занят едой. По земле он прыгает легко и быстро, хотя и старается по возможности избегать этого". Полет его волнистый, быстрый и легкий; чиж не боится поэтому перелетать большие расстояния и поднимается на значительную высоту. Зов его звучит как "треттет" или как "теттертеттет" и "ди-ди" или "ди-ди-леи". Последними звуками самец обыкновенно начинает и свою песню, не особенно изысканное, но все же приятное щебетание, к которому в виде заключения прибавляется длинное "дидидлидлидеидээ". Он безобиден и доверчив, общителен, боязлив, миролюбив и до известной степени легкомыслен, по крайней мере скоро перестает горевать о потере свободы. Его вполне можно рекомендовать в качестве комнатной птицы. Крайне понятливый, он скоро научается различным забавным штукам, не обнаруживает какой-либо особенной требовательности по отношению к пище, уживается со всеми другими птицами, в обществе которых должен жить, беззаветно привязывается к своему хозяину, приучается свободно вылетать и прилетать обратно, прислушивается к зову, повинуется ему и при заботливом уходе не менее легко размножается, чем любая другая птица, лишенная свободы.
        Пищу чижа составляют различного рода семена, главным образом семена деревьев, молодые почки и листья, а в период размножения - насекомые. Птенцы выкармливаются исключительно насекомыми, особенно мелкими гусеницами, тлями и т.п., и скоро после вылета из гнезда родители уводят их в сады и огороды, которые обыкновенно богаче насекомыми, чем более глухие леса.
        Чиж страдает от многих врагов; безобидность и общительность часто делают его жертвой людей и хищных животных.
        Лимонный вьюрок (Serinus citrinella) отличается от чижа несколько более коротким и толстым клювом. Лоб, передняя часть головы, область вокруг глаза, подбородок и горло прекрасного желто-зеленого цвета; нижние части более яркого желтого; задняя часть головы, затылок, задняя часть шеи, область уха и бока шеи серого; верхняя часть спины и плечи по тусклому оливково-зеленому фону разрисованы неясными, темными стержневыми черточками.
        Хвостовые перья черные, снаружи с узкой зеленоватой, внутри, подобно маховым, с белой каймой. Глаза темно-карие; клюв буровато-мясного, ноги желто-бурого цвета. Самка меньше ростом, и цвета у нее не так ярки и более серого оттенка. Длина птицы достигает 12 см, размах крыльев 23, длина крыла 8, хвоста 5,5 см.
        Лимонный вьюрок - птица горная, населяющая западные Альпы и Малую Азию, а в Германии постоянно живущая в Шварцвальде, но в большом числе попадается лишь в некоторых местах. По Тиролю и Швейцарии он, по-видимому, распространился из Италии, где встречается чаще всего*.

* В Малой Азии лимонный вьюрок сейчас не встречается, зато он населяет Пиренеи, горы внутренней Испании, острова Корсику и Сардинию. В Италии он есть только в Альпах.

        Все исследователи, имевшие возможность делать тщательные наблюдения над лимонным вьюрком, описывают его как бодрую и живую птицу, всегда подвижную и беспрерывно поющую или издающую свой призывный голос. В дурную погоду его почти не слышно, но в солнечные и безветренные дни, по словам Шютта, он часто издает свой жалобный призывный голос Семейство вьюрковые 521 "гюре-гюре-битт-битт" и благодаря этому его очень легко заметить; вообще же он довольно пуглив, и потому его трудно наблюдать. Пение этого вьюрка по Гомейеру, состоит из трех частей, из которых одна напоминает песню канареечного вьюрка, другая - щегленка, а третья представляет собой приблизительно среднее между ними. "Щегол поет и трещит, канареечный вьюрок шепчет и чирикает, лимонный вьюрок поет и звенит. Звук первого чистый, громкий и твердый, звук второго резкий, звук последнего полный, мягкий и звучный. Призывные звуки "дитаэ-дитаэ-вит" или "дитаетаететт" мягки и негромки; зов "циюб" чист, как звук колокольчика, и чрезвычайно благозвучен. Лимонный вьюрок отличается, таким образом, своеобразным звенящим пением, в котором строфы щегла и канареечного вьюрка перемешиваются между собою и переходят друг в друга; однако он принадлежит не к лучшим певцам рода вьюрков, а к второстепенным".
        Общеизвестный щегол (Carduelis cardielh) отличается коническим, очень вытянутым и остроконечным, несколько загнутым вниз клювом, немного вогнутым по краям челюстей; короткими, плотными длиннопалыми ногами с малосогнутыми, но острыми когтями; острыми крыльями, средней длины хвостом со слабой выемкой и рыхлым оперением. Оперение очень пестрое. Узкая полоска вокруг клюва, уздечка, середина темени и задняя часть головы черного цвета; лоб, задняя часть щек и горло яркого кармино-красного; виски и щеки белого; затылок, плечи и спина желтовато-бурого; зоб и бока груди светлого красновато-бурого; часть горла, надхвостье и нижние части белого цвета; маховые перья черного цвета, основная треть их, за исключением первого снаружи, ярко-желтого цвета и украшены перед концом беловатым щитком, который кзаду постепенно увеличивается: снизу маховые перья темно-серые с серебристо-белыми краями; мелкие верхние кроющие перья крыла черного цвета; средние и большие светло-желтого; рулевые перья черного цвета, наружные также внутри с продолговатым белым пятном, остальные на конце украшены белым щитком. Глаза орехово-бурые, клюв красновато-белый, на конце черный; ноги голубовато-мясного цвета. Оба пола так сходны между собою, что их можно смешать, и только очень опытный глаз отличает самца от самки по несколько большей величине, большей распространенности красного цвета на лице и голове, а также по более темному черному цвету на более чисто белом. Длина птицы достигает 13 см, размах крыльев 22, длина крыла 7, хвоста 5 см. Иногда встречаются белогорлые экземпляры.

1 — Лимонный вьюрок (Serinus citrine/la) 2 — Снежный вьюрок (Montifringilla flammea) 3 - Обыкновенная чечетка (Acanthis flammea)
        Начиная со средней Швеции, щегол водится во всей Европе, а также на Мадере, Канарских островах, в северо-западной Африке и большей части Азии, от Сирии до Сибири. На Кубе он одичал и с успехом акклиматизировался в Новой Зеландии*.

* Сведения о распространении щегла не совсем точны. Этот вид населяет Азию лишь отчасти: он встречается в лесостепи и на юге лесной зоны от Урала до истоков Енисея, а также в горах Алтая, Тянь-Шаня, П амиро-Алая, в западных Гималаях, Копетдаге и на хребтах Эльбурс и Загрос в Иране, в Турции, на Кавказе и в Закавказье. На остальной части Азии, его нет. Кроме Новой Зеландии щегол акклиматизировался на юго-востоке Австралии и в Тасмании, а на Кубе его сейчас нет.

        В пределах области его распространения он встречается, по-видимому, везде и по мере расширения культуры овощей увеличивается в числе, хорошо применяется к различным условиям жизни, но отнюдь не везде встречается одинаково часто. В некоторых местностях он редок, в других его можно видеть многочисленными стаями. Болле встретил щегла на Канарских островах; я находил его в Андалузии и Кастилии большими стаями; другие наблюдатели во множестве видели его в Греции. Местами размножения щегла должно считать такие местности, в которых преобладает лиственный лес или где жители занимаются огородничеством. Щегол не лесная птица в строгом смысле слова, так как селится в садах или парках, на улицах, на выгонах или лугах и тому подобных местах; здесь он обыкновенно выводит птенцов еще охотнее, чем в кустах и обширных лесах.
        Щегол крайне привлекателен, ловок во всех движениях, непоседлив, проворен, умен и хитер; у него ловкая и красивая посадка, и создается впечатление, что он сознает свою красоту. В качестве настоящей древесной птицы он лишь неохотно спускается на землю и движется здесь довольно неловко; зато лазает не хуже синицы, ловко привешивается, как чижи, снизу к самым тонким ветвям и целые минуты работает в таком положении. Полет его легок и быстр, волнообразен, как у большинства вьюрков, и становится парящим только тогда, когда птица хочет опуститься. Для отдыха он предпочитает высочайшие верхушки деревьев и кустов, но никогда не держится долго на одном месте, так как его непоседливый нрав постоянно проявляется. По отношению к человеку он всегда выказывает осторожность, но бывает пугливым лишь в том случае, если подвергался уже преследованиям. С другими птицами он уживается, однако обнаруживает по отношению к ним известную шаловливость и любит их дразнить. Хотя песня самца и уступает по звучности и полноте отдельных звуков песне коноплянки, но все же он поет громко и приятно, с большим разнообразием и так весело, что любители высоко ценят щегла, в частности, именно ради его пения. В неволе он поет почти круглый год; на свободе он молчит только в период линьки и при очень дурной погоде.
        Пища его состоит из различного рода семян, преимущественно березовых и ольховых, а не менее того и из семян различных видов чертополоха; поэтому там, где есть чертополох и репейник, можно с уверенностью рассчитывать встретить щегла. "Ничего нет красивее, - говорит Болле, - картины стаи щеглов, качающихся на засыхающих уже стеблях чертополоха и выщипывающих семена из белой части цветочных корзинок. Растения будто вторично украсились цветами, еще более великолепно окрашенными, чем первые". Птица появляется на кустах чертополоха, ловко привешивается к одной из головок и принимается усердно работать своим длинным, остроконечным клювом, чтобы захватить скрытые семена. Летом щегол ест между прочим и насекомых, ими он выкармливает и птенцов. Таким образом он приносит пользу во всякое время года как уменьшением количества сорной травы, так и истреблением насекомых.
        Гнездо его - прочная, плотно сплетенная, искусная постройка; оно вьется в редких лиственных лесах или на огородах, часто в садах и в непосредственной близости от домов, обыкновенно на высоте 6-8 м над землею, чаще всего в развилине ветви на верхушке дерева, и так хорошо скрыто, что снизу его можно увидеть только тогда, когда с деревьев опадут листья. Зеленые древесные лишаи и земляной мох, тонкие корешки, сухие соломинки, нити и перья, переплетенные пряжей насекомых, образуют наружную стенку гнезда, а слои пуха из головок чертополоха, которые удерживаются в своем положении тонким слоем конских волос и свиных щетин, - его внутреннюю выстилку. Строитель гнезда - самка; самец усердно увеселяет ее при этом пением, но лишь редко принимает активное участие в постройке гнезда. Кладка состоит из 4-5 яиц* с нежной и тонкой скорлупой, в среднем 16 мм длиной и 12 мм толщиной; по белому или голубовато-зеленому фону они усеяны редкими фиолетово-серыми точками, которые, однако, на тупом конце образуют венчик.

* Брем приводит средние цифры. Кладки щеглов могут содержать от 3 до 7 яиц.

        Редко удается найти яйца щегла раньше мая, и, вероятно, пары выводят птенцов только один раз в течение лета. Самка высиживает одна в продолжение 13-14 дней**.

* * Период инкубации варьирует от 9 до 14 дней. Щеглы, как правило, имеют 2 выводка за лето, некоторые пары успевают вырастить 3 выводка. Это установлено на основании наблюдений за индивидуально меченными птицами.

        Птенцов, пока они малы, выкармливают мелкими личинками насекомых, подросших - насекомыми и семенами; родители долго еще водят с собой вылетевших птенцов.
        Представителем семейства вьюрковых является и водящийся в Германии канареечный вьюрок (Serinus serimis). Длина его достигает 12,5 см, размах крыльев 21, длина крыла 6,7, хвоста 5 см. Преобладающий цвет оперения прекрасный зеленый. Самка ростом меньше, и в оперении ее преобладающим цветом является зеленовато-желтый, почти всюду украшенный продольными пятнами.
        Первоначально водившийся в южной Европе и Малой Азии, канареечный вьюрок постепенно распространяется на север, продолжает это и теперь и, проникая все далее и далее, селится в таких областях, где его совершенно не было несколько десятков лет тому назад. "Этот прелестный вьюрок, - говорит Маршаль, - встречается во всей южной Европе, обыкновенен как в Сицилии, так и в Португалии и, должно быть, уже довольно давно распространился в юго-западной Германии; уже в 1818 г. он, уклонившись от Рейна и держась Майна, был не редок вокруг Франкфурта-на-Майне, но лишь спустя 17 лет он появился около Ганау, а в 1883 г. достиг Вюрцбурга. В окрестностях Нейвида он гнездился уже в 1854 г., хотя, по Малербу, он, вероятно следуя вверх вдоль Мозеля, уже в тридцатых годах поселился в Лотарингии.
        На юго-востоке эта птица часто встречается в Венгрии, вверх по Дунаю, обыкновенна около Вены (1879) и по этой дороге проникла прямо до Баварии. В 1850 г. канареечный вьюрок появился, следуя по пути Дунай - Молдава - Эльба при Бензене на Молдаве; пять лет спустя - на 25 км дальше при Будвейсе, причем, по мнению местных жителей, он все более распространяется вместе с разведением рапса. Следуя вдоль Эльбы, он в 1870 г. часто показывался при Шандау в Саксонской Швейцарии, реже на расстоянии часа пути далее вниз по течению в урочище Биэла, хотя уже за 18 лет до того в Лесснице около Дрездена наблюдали гнездящуюся парочку, а, по Либе, канареечный вьюрок уже в 1859 г. сделал неудачную попытку поселиться в долине Эльстера. В 1871 г. это удалось одной парочке, за которой на следующий год последовала другая, а в 1873 г. уже семь пар было найдено при Гере. Перелетев от Дуная к Одеру, этот вьюрок проник в Верхнюю Силезию, в 1866 г. стал довольно многочислен при Бреславле, где он за 20 лет до того был совершенно неизвестен; уже в 1850 г., хотя редкими отдельными экземплярами, показался в Лаузитце, но из года в год становится там все обыкновеннее и населяет отсюда соседние местности Саксонии; так, в 1867 г. он появился в Максдорфе, а в конце семидесятых годов он достиг Франкфурта-на-Одере и Берлина"*.

* Впоследствии расселение канареечного вьюрка на север и восток продолжалось, и к настоящему моменту он заселил всю континентальную часть Западной Европы, кроме Скандинавии, появился на юго-востоке Англии, стал гнездиться в Прибалтике, Белоруссии и почти на всей Украине, освоил запад Ленинградской и Псковской областей России.

        Канареечный вьюрок - хорошенькая, живая и привлекательная птица, всегда бодрая и в хорошем расположении духа, общительная и миролюбивая, пока не наступит время любви, когда птички разъединяются на парочки и между самцами происходят ссоры. Первыми прибывают к нам всегда самцы; самки следуют за ними позднее. Благодаря своему пению и беспокойной деятельности самцы тотчас становятся заметны; они садятся на высочайшие вершины деревьев, опускают крылышки, поднимают несколько хвост, постоянно поворачиваются во все стороны и заливаются пением. В случае холодной, ветреной и дождливой весны дело совершенно изменяется. "Тогда птичка, - говорит Гомейер, - делается совсем иною. Она держится низко, чтобы найти защиту от непогоды, и только изредка тихо и боязливо издает свой зов из куста, или в поисках за кормом прыгает по земле, отыскивая пищу около куста лебеды, не производя шума и не выказывая, вследствие дурного расположения духа, большого оживления. Таким образом при продолжительной неблагоприятной погоде может случиться, что, несмотря на большое количество прилетевших вьюрков, их видишь мало, но стоит только выглянуть солнцу, и они во множестве запоют на всех деревьях". Чем более приближается время спаривания, тем ревностнее поет самец свою песенку и тем более странны становятся его жесты. Не довольствуясь тем, что нежными звуками просит о любви, канареечный вьюрок ложится, как кукушка, на ветвь, поднимает перья на горле, как токующий глухарь, сильно расширяет хвост, вертится, поднимается на воздух, порхает, носясь подобно летучей мыши вокруг дерева, бросается то в одну, то в другую сторону и затем возвращается на то место, на котором сидел, чтобы продолжать пение. Другие самцы, находящиеся поблизости, возбуждают в певце ревность. Он вдруг обрывает пение и, рассерженный, бросается на противника, который обращается в бегство и быстро улетает, после чего птицы долгое время яростно гоняются друг за другом сквозь покрытые листьями верхушки деревьев или над самой землей, причем беспрерывно выражают свой гнев резкими мси-си-сим. Только после долгих битв, когда самка уже сидит на яйцах, кончаются эти ссоры и драки. Пение канареечного вьюрка Гофман удачно сравнивает с пением альпийской завирушки, которое, впрочем, нежнее. Отличною песнь вьюрка назвать нельзя: она слишком однообразна и заключает слишком много чирикающих звуков; однако я должен признаться, что она мне всегда нравилась. Местное тирольское название этой птицы "хирнгриттерль" до некоторой степени представляет подражание этой песне.
        Гнездо канареечного вьюрка маленькая искусная постройка, более всего похожая на гнездо нашего зяблика. Строится из различного материала; иногда оно построено из тонких корешков, иногда из различных соломинок и внутри крайне нежно и мягко выложено волосами и перьями. Оно помещается то выше, то ниже, но всегда по возможности спрятано в густых ветвях куста или дерева. По Гофману, канареечный вьюрок оказывает совершенно особое предпочтение грушевому дереву и, где только возможно, устраивает свое гнездо на нем, однако гнездится и на яблонях, вишнях или других лиственных деревьях, а по новейшим наблюдениям, не менее того и на хвойных; вообще в этом отношении он оказывается неразборчивым. В Испании он предпочитает лимонные и апельсиновые деревья всем другим, но вовсе не держится исключительно их. Кладка состоит из 4-5 маленьких притуплённых яиц длиною в 16 мм, шириною в 12 мм, которые на грязно-белом или зеленоватом фоне всюду, но на тупом конце сильнее, чем на остром, покрыты матово-бурыми, красными, красно-серыми, пурпурово-черными точками, пятнами и разводами. Пока самка сидит на яйцах, самец кормит ее из зоба. "Если она голодна, - говорит Гофман, - то она зовет самца и именно таким же звуком, какой самец издает во время своих любовных битв, только несколько более тихим". Высиживает она очень усердно и спокойно продолжает сидеть, хотя бы под ее гнездом целый день продолжались полевые или садовые работы. Через 13 дней приблизительно вылупляются птенцы. По окончании птенцовой поры отдельные пары вместе со своими птенцами присоединяются к вылетевшим раньше и, собравшись в стаи, соединяются со щеглами, коноплянками, полевыми воробьями и другими представителями того же семейства, однако в тесную дружбу не вступают с ними, всегда сохраняя известную самостоятельность. Затем эти стаи кочуют по стране и отыскивают сообща свою пищу, состоящую почти исключительно из мелких семян и побегов растений, однако не принося тем вреда человеку.
        За исключением мелких хищников, у нас канареечный вьюрок не подвергается ничьим нападениям, да еще разве на него охотятся некоторые любители; напротив, в Испании его тысячами ловят для еды на так называемых "воробьиных деревьях". Траву эспарто покрывают птичьим клеем, осыпают массами травинок одиноко стоящие на полях деревья.
        которые служат местом отдыха для стаи вьюрков, и получают часто изумительные результаты: из многочисленных стай вьюрков, которые опускаются на такое дерево, иногда едва четвертая часть спасается от предательских прутиков. Не только канареечный вьюрок, но и другие вьюрки и даже хищные птицы становятся жертвой такого лова.
        Корольковый вьюрок (Serimis pusillns) распространен от Таврии и Кавказа, по Персии и Туркестану до Ладака, встречается он и в юго-восточной Европе*.

* В юго-восточную Европу корольковый вьюрок только залетает.

        Длина его около 11 см, длина крыла 7, длина хвоста 5 см. Оперение на передней части головы темно-оранжево-красное, на остальной части головы и шее, а также на верхней части груди тусклое буровато-черное. Хвостовые перья черно-бурые, снаружи с лимонно-желтыми каймами. Радужная оболочка глаза бурая, клюв черный, ноги черно-бурые. У менее ярко окрашенной самки нет черных перьев на голове.
        "Прошло три столетия, - говорит Болле, - с тех пор, как канарейка благодаря приручению была вывезена за границы своей настоящей родины и стала обитательницей всего света.
        Цивилизованный человек наложил на нее свою руку, вывез, развел, связал ее судьбу со своей собственной и благодаря попечениям и уходу многочисленными следующими одно за другим поколениями вызвал такие существенные изменения этой породы, что теперь мы вместе с Линнеем и Бриссоном почти склонны ошибочно считать золотисто-желтую птичку прообразом этого вида и почти забыли дикую зеленую коренную форму этого вида, которая неизменно осталась тем же, чем была с самого начала. Подробное знакомство с ручной канарейкой, точное и обстоятельное изучение ее нравов и особенностей в связи с тем обстоятельством, что дикая канарейка живет далеко от нас, были, кажется, главными причинами незначительности наших сведений об этой последней".
        Болле первый дал нам описание жизни канарейки на свободе. Все естествоиспытатели до него, за исключением только А. фон Гумбольдта, сообщают нам мало или если и сообщают что-нибудь, то истина и вымысел так перемешаны у них, что трудно отделить одно от другого. Только Болле, слова которого я привожу ниже в извлечении, дает нам настолько же верное, насколько и ясное описание этой интересной птицы. Этот исследователь нашел ее на пяти лесистых островах Канарской группы: Гран-Канариа, Тенерифе, Гомера, Пальма и Ферро, но полагает, что она могла встречаться раньше также на нескольких других островах, ныне безлесных, точно так же, как водится на Мадере и островах Зеленого Мыса. На названных островах канарейка живет всюду, где густо растущие деревья чередуются с кустарниками, преимущественно вдоль окаймленных роскошной зеленью русл тех водоемов, которые в дождливое время превращаются в ручьи, а в сухое время пересыхают; не менее часто она встречается в садах вокруг жилищ человека. Распространение ее простирается от берега моря до высоты более 1500 м на горах. Там, где существуют условия для ее благоденствия, она обыкновенна всюду, часто встречается в виноградниках на этих островах, нередко также в сосновых лесах, покрывающих горные склоны; она, по-видимому, избегает только глубины тенистого высокого леса, опушки которого она еще населяет.
        Дикая канарейка (Serinus canaria), которую и на родине испанцы и португальцы называют "canario", заметно меньше той, которую в Европе держат в клетках. Длина ее достигает 12-13 см, длина крыла 7,2, хвоста 6 см. У старого самца спина желто-зеленая с черноватыми стержневыми черточками и очень широкими светло-пепельно- серыми краями перьев, окраска которых почти становится преобладающей; надхвостье желто-зеленое, но верхние кроющие перья хвоста зеленые с пепельно-серыми краями; голова и затылок желто-зеленые с узкими серыми краями; лоб и широкая полоска, пересекающая глаз и кругообразно протягивающаяся к затылку, зеленовато-золотисто-желтые, такого же цвета горло и верхняя часть груди; бока шеи пепельно-серые. Цвет груди кзаду становится светлее и желтоватее; брюхо и перья надхвостья беловатые; плечи прекрасного зеленого цвета с матово-черными и бледно-зеленоватыми полосками; черноватые маховые перья с узкими зеленоватыми, черно-серые хвостовые перья с беловатыми каймами. Глаза темно-бурые; клюв и ноги буровато-мясного цвета. У самки верхняя сторона буро-серая с широкими черными стержневыми черточками; перья затылка и верхней части головы такого же цвета, но при основании светло-зеленые; перья лба зеленые; уздечка серая, щеки частью зелено-желтые, частью пепельно-голубовато-серые; перья плеч и мелкие верхние кроющие перья крыла светлого желто-зеленого цвета; большие кроющие перья крыла, как и маховые перья, темного цвета с зеленоватыми каймами; грудь и горло зеленовато-золотисто-желтые, но благодаря бело-серым краям перьев менее красивы, чем у взрослого самца; нижняя часть груди и брюхо белые; бока тела буроватые с более темными стержневыми черточками. Оперение птенцов в гнезде буроватое, на груди с охрово-желтым оттенком, на щеках и на горле очень бледного лимонно-желтого цвета.

Канарейка (Serinus canaria)
        Пища диких канареек состоит по большей части, если не исключительно, из растительных веществ: мелких семян, нежной зелени и сочных плодов, в особенности винных ягод. "Вода составляет для канареек безусловную потребность. Они часто летают на водопой.
        большей частью обществами, любят купаться, причем очень сильно мочат свои перья. Эта привычка свойственна как диким канарейкам, так и ручным.
        Спаривание и постройка гнезда происходят в марте, большею частью лишь во второй половине его. Продолжительность высиживания у дикой канарейки длится около 13 дней. Птенцы остаются в гнезде, пока не оперятся совершенно; после вылета оба родителя, и в особенности отец, кормят их еще некоторое время из зоба самым заботливым образом".
        Все гнезда, которые наблюдал Болле, были одинаково опрятно свиты из растительного пуха; в некоторых кроме блестящего растительного пуха иногда попадался стебелек травы или кусочек коры. "В то время, как самка высиживает яйца, самец сидит поблизости от нее, всего охотнее на дереве, еще не покрытом листьями, в начале весны охотно на акации, платане или настоящем каштане, тех породах деревьев, почки которых вскрываются поздно, или же усаживается на сухих верхушках ветвей, какие нередко встречаются на вершинах померанцевых деревьев, обыкновенных в садах и около человеческих жилищ. На таких местах он поет охотнее всего и дольше всего.
        О достоинствах пения дикой канарейки много говорилось. Некоторые слишком высоко ценили и прославляли ее, другие произносили над ней слишком строгий приговор. Мы не удалимся от истины, если выскажем мнение, что дикие канарейки поют так, как в Европе ручные. Пение последних вовсе не есть результат искусственного обучения; в общем оно осталось таким, каким было первоначально. Воспитание изменило, правда, отдельные части песни и привело к более блестящему развитию их, другие же части его сохранили первоначальный характер в большей свежести и чистоте, но общий характер пения обеих канареек и теперь еще совершенно одинаков и доказывает, что в то время, как известные народы могут утратить свой природный говор, птицы свой язык сохраняют в целости при всех изменениях внешних условий. Таков беспристрастный приговор природы. То, что мы слышим, прекрасно, но оно становится еще прекраснее и звучнее благодаря тому, что раздается не в пыльной комнате, а под открытым небом, там, где розы и жасмин обвиваются вокруг кипарисов и исчезающие в пространстве звуковые волны теряют ту резкость, которая может не нравиться нам, когда мы слушаем пение ручной птицы по большей части на очень близком расстоянии. Однако люди не довольствуются тем, что воспринимает их слух; не замечая этого, они прибавляют и то, что создается их воображением, и таким образом появляются приговоры, в которых потом другие разочаровываются. Как все коноплянки и соловьи и все ручные канарейки являются певцами неодинакового достоинства, так и от пения всех диких канареек нельзя требовать одинаковых достоинств: между ними есть как лучшие певцы, так и худшие. Наше решительное мнение таково: так называемых соловьиных трелей, хватающих за душу глубоких грудных тонов мы никогда не слыхали в лучшем исполнении, чем у диких канареек и некоторых ручных на Канарских островах, которые учились у первых. Больше всего должно остерегаться судить о пении свободной канарейки по пению - часто очень плохому - тех, которые были пойманы очень молодыми и выросли в клетке, не имея хорошего учителя.
        Ловля этих маленьких птичек очень легка, особенно молодые канарейки идут почти во всякую ловушку, лишь бы около нее была птица того же вида для приманки - еще одно доказательство общительности этого вида. Я видел на Канарии, как их ловили даже поодиночке в силки, в которых для приманки были выставлены коноплянки и щеглы. Обыкновенно для ловли их употребляют на Канарских островах западню, которая состоит из двух боковых отделений, собственно ловушек с подножками, которые можно настораживать, разделенных находящейся между ними клеткой с приманной птицей. Ловля эта производится в местностях, богатых деревьями, где есть поблизости вода, и успешнее всего в ранние утренние часы. Как мы знаем по опыту, ловля эта необыкновенно привлекательна, так как дает возможность спрятавшемуся в кустарнике ловцу наблюдать канареек очень близко и, оставаясь невидимым, любоваться их грациозными движениями и изучать их нравы. Мы видели, как таким образом в течение немногих часов ловилось 16-20 штук одна за другой; большая часть их были, однако, невылинявшие птенцы. Если бы на островах были хорошо устроены точки для ловли птиц, чего в действительности нет, то этот промысел, естественно, давал бы гораздо больший доход.
        Мы в достаточном количестве наблюдали диких канареек в неволе и иногда имели их по дюжине или по полторы дюжины сразу. В Санта-Крусе цена молодых птиц, уже вылетевших из гнезда, если покупать несколько сразу, равняется обыкновенно 25 пфеннигам за штуку. За только что пойманных старых самцов платят по 1 марке".
        Я оставляю без описания жизнь вполне превратившейся в домашнюю птицу канарейки и чувствую себя вправе сделать это совершенно спокойно, так как о канарейках, их разведении и торговле написано уже так много, что я не решаюсь докучать читателям повторением этих общеизвестных сведений.
        Обыкновенная чечевица (Caprodacus erythhmis) отличается преобладающим кармино-красным цветом; задняя часть шеи и спины ее буровато-серая, с более темными пятнами, имеющими кармино-красный налет; брюхо, бедра и нижние кроющие перья хвоста грязно-белые. У самки вместо кармино-красного цвета преобладает бледно-серо-бурый, и рисунок состоит из более темных продольных пятен. Глаза карие; клюв светло-рогового, ноги темно- рогового цвета. Длина птицы достигает 16 см, размах крыльев 26, длина крыла 8, хвоста 6 см.
        В Европе чечевица постоянно встречается только на востоке, особенно в Галиции, Польше, Прибалтийских губерниях, в средней и южной России, а кроме того, в Средней Азии, от Урала до Камчатки. Отсюда он правильно перелетает на юг, через Китай до Индии и через Туркестан до Персии, появляется также не слишком редко в Германии, Голландии, Бельгии, Франции, Англии и Италии. На местах вывода птенцов он появляется около середины мая, самое раннее в конце апреля, и снова оставляет их в сентябре. Для жительства он предпочитает выбирать густой кустарник поблизости от воды, а также поросшие кустами и тростником болотистые места, но не ограничивается низменностями, а встречается также в холмистой стране и даже на горах до высоты более 2000 м. Он нигде не бывает многочислен, наблюдается повсюду поодиночке и никогда не образует летом многочисленных стай.
        Тотчас по прилете чечевицы можно слышать ее необыкновенно привлекательное, разно- образное и звучное пение, которое хотя и напоминает пение щегла, коноплянки и канарейки, но все же настолько своеобразно, что его нельзя смешать с пением какого-либо другого вьюрка. Это пение настолько же разнообразно, насколько и благозвучно, настолько же мягко, насколько привлекательно, и вообще принадлежит к числу лучших, какие могут раздаваться из горлышка вьюрков. На Камчатке, как сообщает нам Китлиц, эту песню остроумно передают русскими словами "чевичу видел".
        "Чевича" самый крупный вид тамошних лососей, самая ценная из всех рыб этой страны, а потому и самая лучшая пища жителей; она появляется на Камчатке приблизительно одновременно с описываемой птицей. Таким образом, песня обыкновенной чечевицы как будто возвещает появление лосося, и потому в этой стране, где жители питаются главным образом рыбой, чечевица является вестником не только весны, но и сопровождающей ее обильной ловли рыбы". Действительно, в строфах песни часто слышатся звуки, похожие на вышеупомянутые русские слова с особым ударением. Во время пения самец свободно усаживается на верхушке куста, в котором или поблизости от которого находится гнездо, нахохливает перья на темени и груди, как бы желая выказать все великолепие своего оперения, затем исчезает внутри куста и издает там еще несколько бормочущих строф, но скоро снова показывается и начинает пение. Движения его напоминают движения коноплянки, на которую он похож и своей неугомонностью.
        В неволе чечевицы крайне приятные птицы, но цвет их перьев так непрочен, как ни у какого другого вьюрка, отличающегося такою же красотою красок. Птицы теряют уже блеск и яркость цвета, если их трогать рукою, и при ближайшей линьке получают плохо окрашенную одежду, притом они редко выживают в клетке несколько лет.
        У щура (Pinicola emicleator) тело толстое, клюв со всех сторон выпуклый, верхняя половинка клюва загнута большим крючком над нижней и имеет несколько извилистые края; ноги относительно коротки, но толсты, пальцы сильные, когти большие; крылья достигают трети хвоста. Хвост довольно длинен и снабжен вырезкой посредине; оперение отличается густотою и своеобразною красотою цветов. У старых самцов преобладающий цвет - красивый смородинно-красный, у самок и годовалых самцов цвет имеет более желтоватый оттенок; горло окрашено светлее, а крылья украшены двумя белыми поперечными полосками. Отдельные перья при основании пепельно-серые; вдоль стержня черноватые, на конце смородинно-красные или же красно-желтые и испещрены местами посредине более темными пятнами; напротив, по краям они обыкновенно имеют более светлую кайму, благодаря чему происходит волнистый рисунок; маховые и рулевые перья черноватые с более светлыми краями. Глаза темно-карие, клюв грязно-бурый, на конце черноватый, нижняя половинка клюва светлее верхней, ноги серо-бурые. Длина птицы достигает 22 см, размах крыльев 35, длина крыла 12, хвоста 8 см.
        Родиной этой красивой птицы следует считать все страны, лежащие далеко на севере. Насколько известно, щур нигде не встречается в большом числе, напротив, летом он живет парами или поодиночке в обширной области и собирается в стаи только осенью. Соединившиеся в это время стаи кочуют в течение всей зимы по северным лесам, приближаются к одиноко лежащим фермам, а с наступлением весны снова возвращаются на места своего гнездования. Отдельные щуры появляются в качестве перелетных птиц если и не ежегодно, то почти в каждую суровую зиму в Германии, а также в Прибалтийских губерниях, в северной России и похожих местностях северной Азии и Америки; напротив, многочисленные стаи этих птиц редко доходят до нас; только при особенных обстоятельствах, именно если значительное выпадение снега вынуждает их переселяться в более южные страны, случается, что стаи соединяются между собою, и таким образом собираются большие массы птиц. В 1790, 1795, 1798 и 1803 годах щуры появились в таком большом числе на побережье Балтийского моря, что около одной Риги можно было каждую неделю ловить около 1000 пар; в 1821, 1822, 1832, 1844 и 1878 годах они появились в бесчисленном множестве в Пруссии; в 1845, 1856, 1863, 1870 и 1871 годах они встречались здесь, а также в Померании в менее значительном числе.
        Стаи, прилетающие к нам, выказывают себя общительными птицами, держатся днем целыми обществами, вместе перелетают с места на место, вместе отправляются отыскивать пищу, а также и место для ночлега. И на чужбине они предпочитают держаться в привычных им хвойных лесах; особенно охотно отыскивают они, по-видимому, те леса, в которых подлесок состоит из можжевельника. В лиственных лесах они встречаются гораздо реже, безлесные равнины они перелетают как можно быстрее. Вначале на чужбине они выказывают себя безобидными, доверчивыми птицами, которые еще не испытали коварства человека. Они продолжают спокойно сидеть, если наблюдатель или охотник приближается к дереву, на котором они собрались, неразумно и смело смотрят стрелку в дуло ружья и, как будто озадаченные, предоставляют охотнику ловить их или убивать выстрелами одного за другим, не думая о бегстве.
        Некоторым щурам, занятым едою, с успехом надевали на голову петли, прикрепленные к длинным палкам; вообще оказалось, что для ловли их можно применять самые грубые приспособления. Все, кто имел случай наблюдать их на свободе, рассказывают о трогательной привязанности щуров к своим товарищам. Так, на токе для ловли птиц однажды поймали сразу трех щуров из стайки, состоявшей из четырех птиц, и, к немалому удивлению, заметили, что оставшийся на свободе добровольно подполз также под сеть, как бы с намерением разделить с другими их участь. Однако было бы ошибочно смотреть на такое поведение щуров как на доказательство их ограниченности; опыт научает и их уму-разуму и делает их такими же недоверчивыми, боязливыми и осторожными, какими они обыкновенно бывают, по словам Коллета, на местах своего гнездования.
        По своему поведению щур сильно напоминает клеста. Он выказывает себя настоящей древесной птицей, которая чувствует себя вполне дома на ветвях и, напротив, чужою на земле. В верхушках деревьев он очень искусно лазает с ветви на ветвь и легко перепрыгивает через довольно широкие промежутки; по воздуху он летает довольно быстро, описывая, подобно большинству вьюрков, широкие волнообразные линии и паря лишь на коротком расстоянии перед тем, как сесть; по земле же, если спускается на нее, он движется неуклюжими прыжками. Призывный звук его похож на звук флейты и приятен; он сходен с зовом снегиря. Пение, которое раздается в течение всей зимы, очень разнообразно и благодаря мягким, чистым флейтовым тонам в высшей степени привлекательно. В течение зимних месяцев редко можно составить себе правильное представление о звонкой песне щура; птица поет тогда тихо и отрывисто; весною же, когда в щуре пробуждается любовь, он поет с большим жаром, громко и долго, так что может доставить удовольствие и тому, кто знаком с пением искуснейших пернатых певцов. В светлые, как день, летние ночи своей родины он поет особенно усердно, и потому в Норвегии его называют "ночным стражем". Нрав у него тихий и миролюбивый; супруги выказывают друг другу сильную преданность и нежность.
        На свободе щур питается семенами хвойных деревьев, которые он или вытаскивает между открытыми чешуйками шишек, или подбирает с ветвей и с земли; кроме того, он охотно ест различные другие семена и ягоды и считает лакомством древесные почки и зелень вообще. В летние месяцы, может быть, он питается между прочим и насекомыми, особенно чрезвычайно многочисленными на его родине комарами, и выкармливает ими своих птенцов; однако на этот счет не существует точных наблюдений*.

* Корм птенцов всегда содержит насекомых, однако далеко не одних комаров.

        О размножении щура мы имеем до настоящего времени лишь скудные данные. Судя по наблюдениям Уоллея, гнездо щура в Лапландии находится постоянно на низких елях, приблизительно в 4 м над землей. Длинные, тонкие гибкие ветви образуют иногда крайне рыхло сплетенный наружный слой гнезда; более тонкие корни, древесные лишаи и, может быть, также соломины составляют внутреннюю выстилку, которая иногда лишь неплотно связана с наружным слоем. Кладка состоит обычно из 4 яиц. По наблюдению Наумана, на яйцах сидит только самка; самец между тем развлекает ее своими прекрасными песнями.
        Пойманные щуры в несколько часов привыкают к клетке, без затруднения принимаются за соответствующий корм, скоро становятся настолько же ручными, как какой-либо из снегирей, но редко выживают долго в клетке и при первой линьке безвозвратно утрачивают свои великолепный цвет.
        Урагус, или длиннохвостый снегирь (Uragiis Sibiricus) живет в болотистых, поросших тростником местностях восточной Азии, в восточной Сибири, в восточном Туркестане и в восточном Китае и Маньчжурии, но иногда, говорят, залетает в южную Европу, даже в Венгрию. Радде встречал его в течение всего года в местностях по среднему течению Амура.

1 - Сибирская чечевица (Carpodacus roseus) 2 - Урагус (Uragus sibiricus)
         Позднею осенью пары собираются в стайки от 10 до 30 штук и кочуют по окрестностям, издавая однообразные свистящие звуки. "Около Иркутска стаи эти появляются в большом числе только в конце сентября. Птицеловы ловят их там вместе с синицами, клестами, обыкновенными снегирями и альпийскими дроздами; но длиннохвостый снегирь только короткое время держится в клетках и при этом почти совершенно теряет свойственную ему живость. До ноября они встречаются чаще всего при пролете. Позднее отдельные пары остаются там на зиму и живут вместе со снегирями на густо поросших кустарником берегах ручьев, а также около скирд хлеба, которые часто устраиваются на засеянных прогалинах лесов недалеко от деревень. На реке Ононе урагус появляется в сентябре вместе со свиристелем и живет больше на островах. В горах Малого Хингана я видел большие стаи этих снегирей только в конце сентября. Они были, как всегда, очень резвы. Никогда они не летают вместе, а постоянно поодиночке и при этом все время издают призывный звук. Полет происходит очень отлогими дугами, причем крылья несколько шумят". Птица эта очень часто встречается в Даурии. По словам Дыбовского, которому мы обязаны наиболее подробными сведениями об образе жизни урагуса, он там живет летом на южных склонах гор и только позднею весною переселяется в низменность, именно в густые рощи, окаймляющие берега рек, ручьев и ключей в степи.
        Обыкновенный снегирь (Pyrrhula pyrrhula) отличается тем, что верхняя часть головы и горло, крылья и хвост блестящего чисто черного цвета, спина пепельно-серая, надхвостье и нижняя часть брюха белые, вся остальная нижняя сторона яркого светло-красного цвета. Самку легко отличить по пепельно-серой окраске нижней стороны и вообще менее ярким цветам. Длина птицы достигает 17 см, размах крыльев 28, длина крыла 9, хвоста 6 см.
        Снегирь населяет всю Европу, за исключением востока и севера, но живет на юге нашей части света лишь в качестве зимнего гостя*.

* Снегирь в Европе распространен шире, чем указывает Брем, он заселяет практически всю эту часть света вплоть до северной границы древесной растительности, не гнездится только в тундре, но регулярно туда залетает. Отсутствует он на самом юге Европы: в Испании, на юге Греции и островах Средиземного моря.

        "У немцев слово "снегирь" (Gimpel), - говорит мой отец, - общеизвестно в качестве бранного слова для обозначения ограниченного человека, что заставляет предположить о глупости этой птицы. Нельзя отрицать, что она существо безобидное, вовсе не способное избегать преследований человека: стрелять и ловить снегиря легко. Однако глупость этой птицы далеко не так велика, как глупость клеста: хотя после выстрела, которым убит один из снегирей, остальное общество иногда и садится на то же дерево или около него, но все же я не знаю случая, чтобы нераненый снегирь продолжал сидеть на месте после выстрела, что подчас случается с клестами. Если бы снегирь был действительно так глуп, как думают, то как мог бы он научиться так хорошо насвистывать песни? Выдающуюся черту составляет в нем любовь к своим собратьям. Если убивают одного из снегирей, то остальные долгое время издают жалобные крики и с трудом решаются оставить то место, где погиб их товарищ; они непременно хотят взять его с собою. Это особенно заметно, если общество мало. Такая сильная привязанность меня часто трогала. Однажды я застрелил одного из двух самцов снегирей, сидевших на изгороди, другой улетел и удалился на столько, что я потерял его из виду, возвратился и сел на тот самый куст, в котором он потерял своего товарища. Подобных примеров я мог бы привести несколько.
        Насколько неловка прыгающая походка снегиря на земле, настолько ловок он на деревьях. Он сидит, то держа тело горизонтально и подогнув ноги, то приподнявшись и сильно вытянув ноги; часто он привешивается к ветви снизу. Свои рыхлые и длинные перья он редко вполне прижимает к телу, и потому обыкновенно кажется гораздо больше, чем он есть в действительности. На лету, перед тем как улететь, тотчас после того, как сядет, и при клевании семян и зерен он выглядит стройным и красивым; в клетке он почти всегда несколько свешивает перья. Великолепное зрелище представляет дерево, покрытое сидящими снегирями. Летом красный цвет самцов красиво выступает на зелени листьев, зимою - на белом фоне инея и снега. Снегири, по-видимому, совершенно нечувствительны к холоду: в самые суровые зимы они очень бодры, если только не терпят недостатка в пище. Их необыкновенно густое оперение служит им достаточной защитой. Оно оказывает большое влияние и на полет; он легок, но медленен, волнообразен и имеет некоторое сходство с полетом зяблика. Как и этот последний, снегирь очень заметно раздвигает и сжимает маховые перья. Перед тем как сесть, снегири часто парят, но иногда бросаются внезапно вниз, сильно подтянув назад крылья.
        Зов, издаваемый обоими полами, жалобное "июг" или "люи", доставил этой птице в Тюрингене название "Lubich". Этот звук снегирь издает чаще всего на лету, собираясь улететь или собираясь сесть, и, смотря по различному выражению, звук этот служит то призывным, то предостерегающим, то жалобным. Другие снегири каждый раз его понимают правильно. Из этого видно, что эти птицы очень тонко различают звуки, так как малейшие изменения в призывном звуке, которые часто едва заметны для человека, ими понимаются всегда правильно. Пение самца не представляет ничего особенного; оно отличается несколькими трескучими звуками и с трудом поддается описанию. На свободе оно раздается до и во время периода размножения, а в неволе почти круглый год".
        Пищу снегиря составляют семена деревьев и трав; между прочим он поедает зерна некоторых ягод, а летом много насекомых. Сосновые и еловые семена он не может хорошо доставать из шишек и поэтому обыкновенно подбирает их с земли. Зерна ягод он с большою ловкостью отделяет от мякоти, которую отбрасывает как несъедобную. Зимой присутствие снегирей легко узнать по тому, что земля под деревьями, на которых есть ягоды, как бы усеяна мякотью их.
        Однако птица принимается за такую пищу лишь в случае нужды и всегда предпочитает ей семена. Для облегчения пищеварения снегирь проглатывает также и песчинки. Он может быть вреден откусыванием почек плодовых деревьев; но так как он нигде не встречается в значительном количестве, то причиняемый им вред едва ли может заслуживать внимания, кроме разве такого случая, когда стая прилетит в маленький сад и долго проживет здесь без помехи.
        В гористых странах молодых снегирей берут из гнезда, когда они еще не оперились, чтобы воспитывать и обучать их. Чем раньше можно начать обучение, тем успешнее результаты. В Тюрингенском лесу ежегодно воспитывают сотни молодых снегирей и затем отвозят через посредство особых торговцев птицами в Берлин, Варшаву, Петербург, Амстердам, Лондон, Вену, даже в Америку. Обучение начинается с первого дня неволи, и главное искусство заключается в том, чтобы сам учитель по возможности чисто и всегда равномерно выполнял ту песню, которой хотят научить снегиря. Пробовали обучать с помощью шарманки, но добились немногого. Даже флейта не может дать таких результатов, как искусный свист человека. Некоторые снегири без особенного труда заучивают две-три мелодии, между тем как другие навсегда остаются плохими певцами; некоторые сохраняют выученное на всю жизнь, другие забывают выученное, а именно во время линьки. Самки тоже заучивают песни, но никогда, даже приблизительно, не могут сравниться с самцами. Из последних некоторые становятся настоящими виртуозами. "Я слыхал, - говорит мой отец, - как коноплянки и черные дрозды недурно насвистывали ту или другую песню; но ни одна из птиц Германии не может сравниться со снегирем по чистоте, мягкости и полноте звука. Невероятно, до каких результатов можно довести его обучение! Он часто заучивает мотивы двух песен и выполняет их так певуче, что нельзя наслушаться". Помимо дара подражания снегирь отличается от всех других вьюрков легкой приручаемостью, безграничной привязанностью и несравненной преданностью своему хозяину; он вступает с ним в тесную дружбу, радуется его присутствию и печалится, если его нет, даже умирает от чрезмерной радости или горя, которые доставляет ему хозяин. Без особенного труда его можно приучить вылетать из клетки и снова возвращаться в нее. В клетках снегири легко размножаются. Итак, эти птицы соединяют в себе множество превосходных качеств.
        Пустынный снегирь (Bucanetes githagineus) имеет великолепно окрашенное оперение, как бы смешанное из атласно-серого и розово-красного.

Пустынный снегирь (Bucanetes githagineus)
        С возрастом красный цвет занимает большее протяжение и становится ярче; красивее всего птица весною, когда оперение достигает высшей степени яркости, так что по красоте далеко оставляет позади себя блестящий пурпур украшающего наши посевы куколя, от которого эта птица получила свое латинское название. К осени оно заметно бледнеет и тогда более сходно с оперением самки, главный цвет которой яркий желто-красный. Можно заметить различные степени яркости окраски: некоторые самцы точно выкупаны в крови, другие песчано-серого цвета. Красное красящее вещество не ограничивается оперением, а распространяется и на верхний слой кожи тела, так что ощипанный пустынный снегирь оказывается действительно маленьким "краснокожим". У самки вся верхняя сторона тела буровато-серая, нижняя сторона более светлая серая, с красноватым налетом, брюхо грязно-белое. Длина птицы достигает 13 см, размах крыльев 22, длина крыла 9, хвоста 5 см.
        Тот, кто хочет познакомиться с местом жительства этого снегиря, должен отправиться в пустыню, так как ей в широком смысле этого понятия принадлежит эта птица. Болле нашел ее как обыкновенную гнездящуюся птицу на Канарских островах, и преимущественно на Ланцароте, Фуэртавентура и Гран-Канарио. Я встречал ее не менее часто в большей части верхнего Египта и в Нубии до самых степей, где она постепенно исчезает; но я находил ее отдельными экземплярами и в пустынной Аравии; кроме того, она распространена по Персии и Синду. Со своей родины пустынный снегирь каждую зиму посещает в качестве гостя остров Мальту, залетает также на греческие острова, в Прованс и Тоскану*.

* Известно одно место гнездования пустынного снегиря в Европе. Это очень небольшой район на самом юго-востоке Испании, заселенный пустынным снегирем не более 30 лет назад.

        Местность, которую он предпочитает, должна прежде всего быть лишена деревьев и прогреваться жгучим солнцем. "Пугливая птица, - говорит Болле, который описал пустынного снегиря подробнее, чем кто-либо до него, - хочет, чтобы ее глаз мог свободно блуждать по равнине или холмистой местности. Он предпочитает сухие и каменистые места, где поднимающаяся в полуденный зной струя воздуха ревет над обожженными камнями. Редкая трава, выросшая между камнями, высохшая и пожелтевшая за лето, разбросанный там и сям низкий кустарник- этого уже достаточно, чтобы пустынный снегирь чувствовал себя хорошо на этом месте. Таким образом, пустынный снегирь скорее может считаться птицей, предпочитающей мелкие камни скалам; это толстоклювая птица с нравами каменки. Пустынные снегири живут всегда семействами или маленькими стайками, если их не разлучают заботы, связанные с размножением. Резвая птичка прыгает с камня на камень или скользит по воздуху, по большей части низко над землею. Взгляд редко может долго следить за нею, так как красновато-серое оперение старых птиц очень незаметно сливается с таким же цветом камней и еще более с цветом лишенных листьев стволов и ветвей молочая, а песчано-желтый цвет молодых - с цветом песка, туфа или извести. Мы скоро потеряли бы его след, если бы его голос, одна из главных особенностей этой птицы, не служил нам проводником при отыскивании его. Слушайте! Раздается звук, похожий на звук маленькой трубы: он растянут и как бы дрожит в воздухе, и если наш слух тонок и мы слышали хорошо, то перед этим странным звуком или тотчас после него мы уловим несколько тихих серебристых нот, которые чисто, как колокольчик, звучат в тишине пустыни. Иногда же слышатся странные низкие звуки, похожие на кваканье Канарской лягушки, но менее грубые, которые, быстро повторяясь, следуют друг за другом; а им отвечают почти такие же, но более слабые звуки, похожие на звуки, издаваемые чревовещателем, которые как будто бы доносятся издали. В высшей степени трудно передавать буквами звуки пения птиц; по отношению к пустынному снегирю это было бы особенно затруднительно. Это голос совершенно своеобразный, как бы принадлежащий другому миру; чтобы составить себе о нем правильное понятие, его надо слышать. Никто не станет ожидать настоящей песни от птицы подобных местностей. Упомянутые странные звуки, к которым снегирь прибавляет часто еще ряд каркающих и трескучих, заменяют у него пение. Они до такой степени соответствуют по своей странности необыкновенной обстановке, что их всегда слушаешь с удовольствием и, когда они смолкнут, прислушиваешься, не раздадутся ли они снова. Там, где почва состоит только из сыпучего песка, этот снегирь исчезает. Он не создан для того, чтобы бегать по песку, как франколин или бегунчик. Он, по-видимому, не особенно ищет также крутых скалистых гор. Но тем более любит те бесплодные, черные потоки лавы, полные зияющих, как на глетчерах, трещин и расщелин, на которых едва ли зеленеет хоть одна былинка: такие места, по-видимому, привлекают пустынных снегирей теми надежными убежищами, которые они предоставляют в своих недрах. Никогда не случается видеть, чтобы пустынный снегирь садился на дерево или куст. В более населенных странах эти птицы довольно пугливы; но там, где их окружает одиночество и тишина пустыни, они еще очень доверчивы.
        особенно молодые, и часто случается неожиданно заметить их сидящими поблизости на камне, с которого они смотрят в лицо путешественнику своими веселыми черными глазками".
        То же самое наблюдается и в странах, лежащих на Ниле. Здесь пустынный снегирь оживляет скалистые берега Нила, часто в изумительном множестве. Там, где пустыня доходит до долины реки, можно быть уверенным, что встретишь его. В северной и средней Нубии он, подобно нашим вьюркам, спускается на поля или кочует по ним и среди гор стаями по 50—60 штук. Чем скалы более дики и покрыты расщелинами, тем вернее можно найти его. В настоящей пустыне он тоже попадается, но почти исключительно поблизости от колодцев. Здесь он по большей части самая обыкновенная птица и населяет эту бедную область вместе с маленькими пустынными жаворонками и овсянками.
        Пища этой птицы состоит на свободе почти исключительно из различных семян, может быть, также из зеленых листьев и почек; насекомыми она, по-видимому, пренебрегает*.

* Насекомых пустынный снегирь использует в пищу регулярно, но в небольшом количестве.

        Вода составляет для нее потребность. "Как бы ни был источник беден водою, мутен и тепловат, он должен все же находиться на таком расстоянии, чтобы птица могла достигать его, по крайней мере раз в день, хотя бы ей и приходилось пролетать для этого целые мили". Пустынный снегирь показывается утром и после полудня обществами на водопое, пьет много и длинными глотками, а затем купается на мелком месте.
        В марте начинается период размножения. Самцы одеваются в свой великолепный наряд и отделяются от стаи вместе с избранной самкой. Тристрам сообщает, что гнездо состоит из тонких корешков и гибких травинок. 3-4 яйца**, длиной около 18, толщиной 12 мм, на бледно-зеленом фоне цвета морской воды разрисованы красно-бурыми точечками и пятнами, которые на остром конце очень редки, разбросаны также и на остальной поверхности, но к тупому концу обыкновенно образуют венчик из тонких разводов, зигзагообразных линий и больших светло-красно-бурых пятен с неясными краями.

* * Обычно в кладках пустынных снегирей 4-6 яиц.

        Пойманные пустынные снегири представляют редкое явление в наших клетках, так как на родине их не преследуют. Поведение их крайне привлекательно; их невзыскательность так же замечательна, как и их легкая приручаемость.
        Самый большой и притом самый сильный вид клестов - клест-сосновик (Loxia leucoptera). Длина его достигает 20 см, размах крыльев 30, длина крыла 11, хвоста 7 см. Клюв замечательно сильный, толстый и высокий, согнут сверху и снизу в виде почти полного полукруга и лишь немного перекрещен. Голова, горло, зоб, грудь и брюхо более или менее яркого красного цвета, впереди от светлого суриково-красного до смородинно-красного; щеки сероватые, горло с пепельно-серым налетом. Перья спины серовато-красные, перья надхвостья более яркого красного цвета, чем остальные мелкие перья; перья нижней части брюха светло-пепельно- красные или беловатые с серо-красноватым налетом. У самки перья темени и спины ясного черого цвета.
        Клест-еловик (Loxia curvirostra) меньше предыдущего, клюв его более вытянут в длину и менее загнут, перекрещивающиеся концы его длиннее и уже, чем у сосновика. Длина равняется 17 см, размах крыльев 28, длина крыла 9, а хвоста 6 см.
        Клесты принадлежат к тем представителям класса, которых мой отец удачно назвал "птицами-цыганами". Подобно этому замечательному народу, они внезапно появляются в известной местности, остаются здесь долгое время, с первого дня чувствуют себя как дома, здесь даже размножаются и исчезают так же внезапно, как появляются. Их переселения стоят в известном соответствии с обилием семян в хвойных лесах, причем нельзя, однако, установить определенного правила. Вследствие этого их может не быть целые годы в нашем краснолесье, и затем они снова во множестве поселяются в нем. Только местопребывание их в данное время может быть определенно, отечество же их беспредельно. Все названные виды выводят птенцов в северной Европе, но также и во всей северной Азии, где она покрыта лесами, и очень вероятно, что последнюю часть света должно считать их первоначальной родиной. Если в сплошных лесах хорошо уродились еловые и сосновые семена, то в них уже слышится хорошо известное всем ловцам "гёп-гёп-гип-гим" или "цок-цок" этих птиц, а в благоприятном случае можно слышать и очень приятное для многих пение самца. Если лес изобилует кормом, то они приступают к размножению, в противном случае они некоторое время кочуют и селятся в другом, более удобном месте. Они скоро отыскивают самые удобные места для более продолжительного пребывания, которые и служат местами вечерних сборищ для кочующих днем туда и сюда стай, а равно отчасти и настоящим местожительством.
        Все клесты птицы общественные, которые хотя и разделяются на пары в период размножения, но не прерывают связи с другими; это древесные птицы, которые только в случае нужды спускаются на землю, чтобы напиться или воспользоваться несколькими упавшими шишками. Они лазают очень искусно, причем, подобно попугаям, придерживаются и помогают себе клювом, свешиваются вниз или вверх головой, хватаясь ногой или клювом за ветви или шишки, и без затруднения остаются по нескольку минут кряду в этом, по-видимому, столь неудобном положении. Они летают быстро и относительно легко, хотя на большое расстояние летят неохотно; на лету поочередно то сильно расширяют крылья, то вдруг притягивают их к телу, благодаря чему полет их становится волнообразным. В пору ухаживания за самками они поднимаются кверху, весело порхая над вершинами леса, держатся, трепеща крыльями, на одном месте, поют и затем медленно опускаются, плавно слетая к своему обычному месту сидения. Днем, за исключением разве полуденных часов, они почти всегда в деятельности. На водопой они отправляются к полудню, летом уже к 10 или 11 часам утра. Они мало или вовсе не обращают внимания на других животных леса, а также и человека, которому они, а в особенности в первые дни после своего появления, достаточно ясно показывают, что не научились еще видеть в нем врага. Это привело некоторых к ошибочному мнению, будто бы клесты очень глупые птицы; мнение это подтверждали наблюдениями, которые, во всяком случае, доказывают слишком большую безобидность этих птиц. Но если познакомиться с клестами ближе, то можно скоро убедиться, что и они становятся умнее под влиянием опыта и что вообще они вовсе не так глупы, как кажутся. Ловля клестов и охота за ними представляют мало трудностей, так как общительность этих птиц так велика, что они часто ради нее неосмотрительно рискуют своей свободой. Однако это не говорит о недостатке у них понятливости, а скорее о хорошем нраве этих поистине добродушных птиц. Самец, самку которого только что убили, иногда продолжает сидеть озадаченный и печальный на той самой ветви, с которой упала после выстрела его подруга, или, ища ее, возвращается не один раз на место печального происшествия. Но если ему несколько раз придется убедиться в коварстве человека, то он становится очень пугливым.
        Призывный голос сосновика, издаваемый как самцом, так и самкой, состоит из вышеупомянутого "геп-геп" или "гип-гип" и "цок-цок". Зов еловика, который он издает на лету, но также и сидя, есть "гип-гип", более высокое и слабое, чем у сосновика. Этим "гип" подается сигнал к взлету, делается предостережение и удерживается вместе стая. Если они сидят и один из них станет громко кричать "гип", то все остальные настораживаются и улетают обыкновенно за крикнувшим. Но если они едят и мимо пролетает несколько других, которые издают этот зов, то занятые едой обычно не оставляют своей работы и лишь изредка, приглашая сесть, кричат им "цок-цок". И это "цок", звучащее выше и чище, чем у сосновика, собственно и служит зовом. Пение самца многим чрезвычайно нравится. Обыкновенно сосновик поет лучше еловика, но песни обоих похожи одна на другую. Они состоят из громкой строфы, за которой следует несколько щебечущих, слабых и не далеко слышных тонов. На свободе они поют громче всего, если погода хорошая, ясная, тихая и не слишком холодная; в ветреные и бурные дни они почти всегда молчат. Во время пения они, как правило, выбирают самые верхушки и лишь в течение любовного периода щебечут и болтают и на лету. Самки иногда тоже поют, но тише, и песня их более спутанна. В клетке клесты поют почти весь год, за исключением разве времени линьки.
        Пища клестов состоит преимущественно из семян лесных деревьев. Для добывания этой пищи им необходим их крепкий перекрещенный клюв. Нужна большая сила и ловкость для того, чтобы открывать шишки сосен и елей и добраться до хорошо скрытых семян; этими обоими качествами в высокой степени обладает клюв клеста. Клест подлетает, привешивается к шишке вниз головою, или кладет шишку на ветвь и садится на нее, или откусывает ее, переносит на ветвь и крепко держит сильными, длинными и острыми когтями. "Очень красивое зрелище, - продолжает мой отец, - представляет еловик, когда эта маленькая птица переносит с одного дерева на другое еловую шишку средней величины. Обыкновенно он схватывает ее клювом так, что ее конец направлен прямо вперед, и с незначительным усилием летит за 10 и даже 20 шагов на соседнее дерево, чтобы там ее вскрыть; дело в том, что не на всех деревьях он находит такие ветви, на которых может удобно открывать шишки. Это раскрывание шишек производится следующим образом: кончиком верхней половины клюва клест разрывает посредине, если шишка крепко висит или лежит, широкие чешуйки шишки, всовывает под них несколько открытый клюв и вынимает семя боковым движением головы. Теперь он может легко втолкнуть семя в клюв, где оно освобождается от летучки и кожицы и проглатывается. Очень большие шишки клест не раскрывает. Клюв, согнутый над тем местом, где половинки его перекрещиваются, имеет в высшей степени важное значение для него и для других представителей того же рода при раскрывании шишек; такой клюв надо лишь немного открыть, чтобы придать ему чрезвычайно большую ширину, так что чешуйку очень легко отогнуть с помощью бокового движения головы. Раскрывание шишек производит треск, хотя и незначительный, но все же достаточно громкий, чтобы его можно было слышать под деревом. Еловик редко выедает откушенные шишки начисто, как делают другие представители этого рода с сосновыми шишками, а часто сбрасывает их вниз совершенно нераскрытыми или открытыми наполовину или на треть. Они поступают таким образом даже с шишками, полными семян; делают это не только молодые птицы, как думает Бехштейн, но и старые; поэтому земля под теми деревьями, на которых некоторое время были заняты едой несколько клестов, иногда бывает покрыта или по крайней мере усеяна шишками. Улетая, они бросают все свои шишки. Если на деревьях лишь немного шишек или они выедены, то клесты отыскивают опавшие и раскрывают их таким же образом, как и висящие на деревьях".
        Еловик редко принимается за сосновые шишки, которые гораздо труднее раскрывать; он не обладает достаточной силой для этой работы. Напротив, сосновик без труда открывает и их, так как он может поднять сразу все чешуйки, лежащие под той, под которую он засунул свой клюв. Оба вида взламывают чешуйки шишек всегда верхней половинкой клюва и прижимают нижнюю к шишке; благодаря этому те клесты, у которых клюв загнут направо, всегда обращают его кверху правой стороной, а те, у которых он загнут налево, - левой. В 2-3 минуты птица справляется с шишкой, бросает ее, приносит себе другую и раскрывает эту. Она продолжает это до тех пор, пока не наполнит свой зоб. По лежащим на земле шишкам можно узнать, что в лесу есть клесты. Если им не мешать, то они по целым часам сидят на одном и том же дереве и по целым неделям не оставляют ту местность, куда раз забрались. Пока они находят хвойные семена, они едва ли принимаются за другую пищу, но в случае нужды едят семена клена, граба и бука, а также маслянистые семена; между прочим, они во всякое время очень охотно едят и насекомых, именно тлей, которых собирают и в садах и на огородах лесных деревень.
        Закономерным следствием работы на смолистых ветвях и шишках является то, что клесты часто сильно пачкаются. Они так же чистоплотны, как и большинство других птиц, и заботливо чистятся после каждой еды, чтобы освободиться от приставших частиц смолы, целые минуты точат клюв о ветви, но не всегда могут держать оперение в таком порядке, как бы желали, и часто случается, что перья их покрываются толстым слоем смолы. Мясо клестов, которые долгое время ели исключительно семена хвойных деревьев, так пропитывается смолою, что после смерти долго не подвергается гниению. "Мясо, - говорит мой отец, - получает, правда, особый противный запах, но, собственно, не загнивает. Надо только оберегать его от мясных мух; если они доберутся до мяса, то кладут в него яички и выходящие из них личинки грызут и поедают его. Я несколько раз делал опыты в этом направлении и всегда получал один и тот же результат: передо мною лежит клест, убитый летом в самую жару и все же сохранивший все перья; я видел также мумию, которой было 20 лет". Что именно принятая внутрь смола служит причиной этого странного явления, вытекает из других наблюдений: если клест питался некоторое время насекомыми, то его тело так же быстро подвергается гниению, как и у других маленьких птичек.
        Общество клестов всегда служит большим украшением лесных деревьев, но всего красивее они зимою, когда толстый слой снега покрывает ветви. Красные птички резко выделяются тогда на тусклой зелени хвои и белом снегу и превращают всю вершину в рождественскую елку, красивее которой нельзя ничего и придумать. К привлекательному цвету их оперения присоединяется их бодрая, веселая жизнь, их тихая, но непрерывная деятельность, проворное лазание вверх и вниз, их чириканье и пение, способные очаровать кого угодно.
        Известно, что клесты гнездятся во все месяцы года, как в середине лета, так и в студеную зиму, когда деревья и кусты покрыты снегом и все остальные лесные птицы почти совершенно безмолвны. В пору витья гнезд стая разделяется на отдельные пары. Каждый самец, выбравший себе самку, садится на самую верхушку высочайшего дерева, усердно поет, издает продолжительный призывный звук и беспрестанно поворачивается, чтобы показать себя самке во всей красе. Если эта последняя не приближается, то он перелетает на другое дерево и снова поет и зовет; если же недоступная подруга приближается, то он тотчас же спешит за нею и, играя, гоняет ее с ветви на ветвь. При этом ухаживании сосновик обыкновенно выполняет еще особые воздушные игры, поднимается, трепеща крыльями, порхает и поет, но, как и еловик, всегда возвращается на то же дерево. Гнездо находится то на далеко выступающей ветви, и притом в развилине или на толстой ветке около ствола, то около верхушки, то далеко от нее, однако всегда занимает такое положение, что перед гнездом или над ним проходят ветви, которыми оно защищено от падающего снега и в то же время по возможности скрыто. Эта искусная постройка, наружные стенки которой сделаны из сухих еловых прутиков, вереска, сухих стебельков травы, а главным образом из еловых лишаев, древесного и земляного мха, выложена внутри отдельными перьями, стебельками травы и хвоей. Стенки толщиной приблизительно в 3 см и превосходно сотканы; углубление относительно глубоко.
        Кладка состоит из 3-4 относительно маленьких яиц, длиной не более 28 мм, толщиной 22 мм, которые на серовато- или голубовато-белом фоне усажены неясными пятнами и черточками кроваво-красного, кроваво-буроватого или черно-бурого цвета. Заботливая мать горячо предается насиживанию, между тем как самец со своей стороны охотно берет на себя выпадающую на его долю заботу кормить самку. Птенцы, которых родители очень любят, получают с первого дня жизни в пищу еловые и сосновые семена, сначала размягченные и полупереваренные в зобе взрослых, потом более твердые; они быстро растут и скоро становятся очень проворными и бодрыми, но дольше, чем все другие воробьиные птицы, требуют особого попечения родителей, так как клюв их перекрещивается лишь после вылета, и они поэтому до тех пор не в состоянии открывать еловых и сосновых шишек. Поэтому еще долго после вылета они осаждают работающих родителей, кричат не переставая, как неблаговоспитанные дети, поспешно летят за родителями, если эти последние оставляют дерево, или издают долгий и боязливый зов, пока те не возвратятся. Понемногу старики приучают их к работе. Сначала родители предлагают им полуоткрытые шишки, чтобы они упражнялись в открывании чешуи, потом они получают откушенные шишки целыми. Даже тогда, когда они уже могут есть сами, родители некоторое время водят их и только впоследствии предоставляют самим себе.
        Охота за клестами и ловля их не представляют никаких трудностей. Только что прилетевшие к нам позволяют охотнику подойти близко и часто продолжают на том же дереве сидеть даже тогда, когда несколько товарищей сбиты с него выстрелами. Ловля еще легче, чем охота, если только удастся перехитрить первую птицу. В Тюрингене берут высокие жерди, кустообразно одевают их снаружи еловыми ветвями и укрепляют на них прутья, намазанные клеем. Жерди выставляют на открытых полянках в лесу до рассвета и прикрепляют к ним внизу клетку с приманной птицей. Все прилетающие клесты по крайней мере приближаются к жерди, чтобы посмотреть на кричащего и зовущего товарища. Многие садятся также на куст, и притом обыкновенно на один из клеевых прутьев.
        Можно вполне утверждать, что польза, приносимая клестами, с избытком уравновешивает тот незначительный вред, который они могут нам причинять. Оставляя в стороне то удовольствие, которое они доставляют каждому любителю, или ту красоту, которую они придают зимою хвойному лесу, они решительно полезны тем, что в урожайные годы облегчают чрезмерно обремененные верхушки деревьев, обкусывая еловые шишки, и тем сохраняют деревья.