Семейство настоящие козодои

        Козодои - столь замечательные птицы, что их нельзя не узнать или смешать с другими родичами. Всюду, где встречаются козодои, они останавливали на себе внимание человека, всюду приобретали значение и подавали повод к своеобразным мнениям. На это указывает, между прочим, разнообразие и значение названий, которые носят эти птицы. Они образуют весьма многочисленное семейство, резко отграниченное от других. Их обычное немецкое название - "ночные ласточки", хотя о сходстве между ними и ласточками можно говорить только относительно общих поверхностных признаков: ближайшее же сравнение этих групп приводит к существенным различиям.
        Как внешнее, так и внутреннее строение козодоев в высшей степени своеобразно. Величина их крайне неопределенна. Некоторые виды величиной почти с ворону, другие же едва с жаворонка. Туловище их вытянутое, шея короткая, голова объемистая, широкая и плоская; глаза большие и очень выпуклые; клюв относительно маленький, назади необыкновенно широкий, но короткий, спереди сильно суженный и крайне плоский; челюсти, напротив, чрезвычайно удлинены, и потому рот у них шире, чем у какой-либо другой птицы. Ноги обыкновенно слабые, с короткими плюснами, которые покрыты мозолистой кожей на задней стороне; спереди плюсны покрыты щитками, вверху большей частью оперены, но иногда совсем голые. Пальцы, за исключением очень развитого среднего, короткие и слабые. У всех видов средний палец вооружен длинным и зубчатым когтем. Маховые перья длинные, узкие и острые. Хвост состоит из 10 перьев, имеющих весьма различную форму. Оперение вроде совиного - мягкое и длинное, узор его необыкновенно нежный и красивый, окраска же темная и не бросающаяся в глаза; ее можно уподобить цвету древесной коры. Замечательны щетинки, окружающие рот, а также короткие, тонкие и густые ресницы, защищающие глаза. У некоторых видов самцы имеют особенное украшение: удлиненные и большей частью весьма своеобразно устроенные перья, которые выходят не только из хвоста, как обыкновенно, но также и из крыльев, представляя таким образом преобразованные маховые перья.
        Родиной козодоев служат все страны земного шара, за исключением тех, что лежат в холодном поясе. В Европе встречаются только два вида, в Северной Америке — не более четырех; но уже в средней Америке и в Африке число видов значительно увеличивается. То же самое относится к соответствующим местностям Азии; не бедна этими птицами и Австралия. Область распространения отдельных видов довольно обширна, но местожительство их ограничивается только некоторыми благоприятными для них местностями. Большая часть всех козодоев живет в лесу или по крайней мере скрывается там для отдыха; некоторые виды, напротив, предпочитают степи, а другие - даже пустыни или пустынные каменистые отлогости и тому подобные местности. В горах те виды, которые там живут, поднимаются до значительных высот: так, обыкновенных козодоев можно встретить в Альпах до 1800 м, африканских в Абиссинии на высоте до 4000 м; в горах Колорадо козодои поднимаются более чем на 3000 м над уровнем моря.
        Основная окраска оперения козодоев стоит в зависимости от того или другого места их жительства. Все лесные козодои имеют бурое оперение, вполне подходящее к цвету древесной коры; виды, живущие в пустынях или степях, - песочного цвета. Впрочем, общий характер окраски каждого вида почти одинаков, и потому Свайнсон утверждает, что кто видел одного козодоя, тот видел их всех.
        Оседлыми птицами можно, по всей вероятности, считать только те виды, которые живут в лесах экваториальных стран. Все прочие принадлежат к перелетным, а все северные виды - к регулярно странствующим. Они появляются на своей родине довольно рано весной и пребывают там до начала осени. Странствования их простираются до далеких пределов: обыкновенные козодои залетают даже во внутреннюю Африку.
        Большинство козодоев питаются исключительно разными насекомыми, но некоторые виды к этой пище прибавляют всевозможных мелких позвоночных. Все козодои в высшей степени прожорливы и потому оказывают большую услугу нашим лесам. С ловкостью сокола или ласточки они летают то низко, то высоко над свободным пространством, кустарником или верхушками деревьев, кружат над ними, чрезвычайно грациозно колеблясь при этом на воздухе, и во время полета схватывают подвернувшееся насекомое или подбирают тех, которые спят на листьях и стебельках, и даже тех, что просто сидят на земле. Их широкий рот позволяет им проглатывать очень крупных жуков, и потому они нападают преимущественно на те виды этих насекомых, которых щадят другие птицы. Обыкновенные козодои могут, например, проглотить один за другим до дюжины и более майских и июньских жуков и в состоянии также схватить своим широким ртом больших навозных жуков, даже копров (Copris), самых крупных ночных бабочек, сверчков и кузнечиков.
        Для лучшего пищеварения некоторые, по крайней мере насекомоядные виды, глотают мелкие камешки, которые они собирают в кремнистых местах. Охота их начинается обыкновенно с наступлением ночи, производится в продолжение нескольких часов, затем прерывается, а на рассвете снова возобновляется. Еще прежде, чем солнце покажется на небе, козодои отправляются на покой. Но и при этом бывают исключения. Американские виды охотятся нередко среди белого дня, и не только в темных лесах, но даже на открытых местах, при ярком солнечном свете. Иные садятся днем на опрокинутые деревья или прямо на землю, а также на выступы скал в темных пещерах, или, вернее сказать, не садятся, а ложатся, так как они до того плотно прижимаются к месту, что кажутся гораздо больше в ширину, чем в вышину.
        Все козодои выказывают свою подвижность только на лету; к ветвям они просто прилепляются, а на земле скорее лежат, нежели сидят. Походка их похожа на весьма жалкое припрыгивание; полет же, напротив, представляет собой нечто среднее между полетом ласточки и сокола, отличается легкостью и грацией, ловкостью и изяществом. На значительную высоту козодои взлетают неохотно не потому, что не в состоянии этого сделать, а по той причине, что ниже над землей они скорее достанут себе добычу, нежели на значительной высоте. Но во время дальних перелетов они зачастую держатся высоко над землей; те виды, которые летают днем, в особенности любят охотиться в верхних слоях воздуха.
        Между внешними чувствами первенствующее место занимает зрение, что можно заключить по большим глазам: после зрения более всего развиты слух и осязание. Развито ли у них обоняние, - мы с достоверностью сказать не можем, но относительно вкуса имеем полное основание утверждать, что он у них должен быть плох.
        Умственные способности их незначительны, хотя, может быть, и не в такой степени, как обыкновенно думают. Сонный козодой, которого мы стали бы наблюдать днем, производит во всяком случае неприятное впечатление.
        Настоящего гнезда козодои не строят. Они кладут яйца без всякой подстилки прямо на голую землю и не заботятся даже выкопать для этого в земле хотя бы небольшое углубление. Численность кладки обыкновенно весьма незначительна: большинство козодоев кладут только по два яйца, а многие даже по одному. Насиживают, по всей вероятности, только самки, но оба родителя выказывают одинаково живое участие к своему потомству и защищают его как только могут. Некоторые весьма странным образом оберегают яйца; Одюбон сообщает нам, что они прячут их в своем громадном рту и перетаскивают в другое, кажущееся им более безопасным, место в лесу, где и продолжают насиживание. Птенцы вылупляются из яиц одетыми в довольно густой пушок; сначала они выглядят очень некрасивыми благодаря толстой голове и огромным глазам, но скоро вырастают и получают оперение родителей. Насколько нам известно, все виды горячо любят своих детенышей и защищают их всеми силами.
        Число врагов, опасных для козодоев, относительно невелико. Человек, знакомый с ними, не преследует их. Подобная пощада оказывается вовсе не потому, что за этими птицами признается польза, а скорее по той причине, что в козодоях видят крайне неприятную птицу, убиение которой может повести за собою печальные последствия. Так, по крайней мере, думают индусы, а также краснокожие и негры, населяющие среднюю Америку; с ними согласны испанцы и многие африканские племена. Простой народ в Германии смотрит на это безобидное создание с не доброжелательством, так как держится того мнения, что широкая пасть козодоев создана ни для чего другого, как для доения коз. Грубый люд убивает эту птицу часто из простой кровожадности. В средней Европе наравне с человеком козодоев преследуют хищные звери и птицы, а также большие змеи; впрочем, вред, наносимый им всеми этими животными, не имеет большого значения.
        Обыкновенный козодой (Caprimulgus europaeus) более всего подходит к общему описанию, данному выше. Длина его достигает 26 см, размах крыльев 55, длина крыла 19, хвоста 12 см.
        Область распространения козодоев простирается от средней Норвегии через всю Европу и западную Азию; зимой же он посещает все страны Африки, так как отыскивает себе зимнее пристанище, по-видимому, на юге земного шара.
        На юго-западе Европы, в особенности в Испании, этот вид заменяется другим - красношейным козодоем (Caprimulgus ruficollis). Он заметно больше: длина его 31 см, размах крыльев 61, длина крыла 20, хвоста 16 см.

1 - Обыкновенный козодой (Caprimulgus europaeus); 2 — Красношейный козодой (Caprimulgus ruficollis)
        Если не самый обыкновенный, то во всяком случае наиболее известный в Северной Америке вид козодоев, это жалобный козодой (Caprinntlgus vociferus). Птица эта по величине близко подходит к обыкновенному козодою. Оперение ее крапчатое: по черно-бурому фону пестреют ржавые и сероватые крапины.
        Эта общеизвестная в Америке птица распространяется по всей восточной части Соединенных Штатов, а зимой залетает также в Мексику и Южную Америку.

Жалобный козодой (Caprimulgus vociferus)
         Лирохвостый козодой (Macropsalis creagra) достигает в длину от 68 до 73 см, так как крайние хвостовые перья почти втрое длиннее туловища; длина крыльев 24, хвоста 50-55 см. По Бурмейстеру, основная окраска оперения темно-бурая.

Лирохвостый козодой (Macropsalis creagra)
        По сообщениям Бурмейстера, лирохвостые козодои живут одиноко в густых лесах и, по-видимому, нигде не бывают особенно многочисленны. По словам Азары. некоторые виды иногда залетают в Парагвай, там также держатся в лесах и, подобно другим козодоям, любят летать низко над водой ручьев.
        Вымпеловый козодой (Semiophorus vexiltarim) немного больше нашего козодоя. Этот вид живет в экваториальных странах внутренней Африки.
        Описание жизни всех козодоев в общем есть не что иное, как повторение того, что нами было сообщено раньше о птицах этого семейства. Как уже сказано, большая часть всех козодоев принадлежит лесам, однако вовсе не заповедным, дремучим первобытным лесам: они избирают для гнездования такие леса, где густо поросшие места сменяются большими прогалинами. Степные рощи Африки, в которых кое-где только рассеяны деревья или кусты, остальное же пространство заросло высокой травой, должны казаться козодоям настоящим раем; об этом свидетельствует, по крайней мере, необыкновенная их скученность в таких местах. Южно-европейские леса, очень часто напоминающие собой подобные степные рощи нравятся им гораздо более северных дремучих лесов; козодои пугливо избегают наших лиственных лесов, хотя, без всякого сомнения, они гораздо богаче насекомыми, чем хвойные, в которых эта птица проводит лето. Во время пролета они появляются во всяких лесах и садах, но при гнездовании на севере держатся исключительно хвойных лесов.
        Южно-европейский вид, красношейный козодой, отлично уживается на горных утесах, где каменистые местности сменяются скудной растительностью, но довольно часто гнездится и в лесных зарослях, особенно в масличных лесах.
        Признано, что козодои для отдыха чаще всего садятся на землю и только в виде исключения на ветви деревьев. Все виды предпочитают садиться на деревья преимущественно ночью, хотя между ними есть такие, что и день проводят на ветвях. Причину такого предпочтения земли перед деревьями отгадать нетрудно. Козодой предъявляет особенные требования к той ветке, на которую намерен опуститься, так как ему нужно, чтобы избранное им место отдохновения было во всех отношениях удобно. Как я уже заметил выше, ни одна из этих птиц не садится, подобно другим видам, поперек ветки, а всегда вдоль ее, так что тело птицы приходится параллельно с ветвью и опирается на нее. Козодой садится на ветвь обыкновенным образом, как другие птицы, только тогда, когда его вспугнут, и он спасается на дерево; но подобное сидение ему так неприятно, что он как можно скорее ищет себе другое место. Зазубренные когти средних пальцев и обращенные внутрь задние пальцы дают птице возможность крепко держаться в таком положении, но при этом все-таки требуется, чтобы ветка была довольно толстая, без сучков и в некоторой степени шершавая или развилистая; тогда только птица найдет ее для себя удобной.
        Не менее охотно козодои избирают местом своего отдохновения большой, сверху плоский камень. На таком камне, удовлетворяющем всем требованиям и освещаемом по временам солнцем, всегда можно найти козодоя, если только хоть раз видели там одного из них. В Африке, а также во всех других жарких странах козодои настолько же избегают солнца, насколько у нас, в средней Европе, ищут его, и прячутся для сна где-нибудь за стволом дерева или куста. Во время сна козодой совершенно закрывает свои большие глаза; очевидно, его тонкий слух своевременно предупреждает его о приближающейся опасности.
        Полет козодоя необыкновенно разнообразен, смотря по времени дня и по возбуждению птицы. Днем он больше порхает неуверенно и как будто неповоротливо, даже беспорядочно; можно думать, что это несется какой-то легкий предмет, внезапно подхваченный ветром, гонимый им и снова брошенный на землю. Совершенно иначе летает козодой ночью. С последними лучами вечерней зари, угасающей на западе, он отправляется на охоту. Перед этим он уже приободрился, в минуту привел в порядок свои перья и огляделся во все стороны; летит он после этого быстро, ловко, скользящим полетом, направляя его в местности с редкой лесной растительностью или летя прямо над прогалинами.
        Во все время охоты полет козодоя меняется: то он плавно парит в воздухе наподобие ласточки, и крылья у него почти в таком же высоком положении, как у летящего коршуна, то вдруг быстрыми взмахами крыльев стремительно бросается в сторону. При этом козодой выделывает в воздухе всевозможные эволюции, почти с такой же ловкостью, как обыкновенная ласточка. При особенных обстоятельствах он, трепеща крыльями, долго держится на одном месте, когда, например, что-либо особенное привлекает его любопытство и побуждает внимательно присмотреться. Таким образом продолжается до тех пор, пока спустившаяся ночь не заставит его прекратить охоту. Так как козодой проглатывает относительно громадные куски, например, майских и крупных навозных жуков, огромных ночных бабочек, притом целыми дюжинами, то желудок его наполняется очень скоро и дальнейшая охота становится для него бесполезной. В ожидании процесса пищеварения птица некоторое время сидит на ветке; но как только живьем проглоченные и не так-то легко лишающиеся жизни насекомые успокоятся навсегда и там очистится место для новой пищи, козодой снова принимается за охоту, и таким образом дело продолжается всю ночь, если только она не очень темная и бурная. Всего оживленнее козодои летают на утренней и вечерней заре; собственно, по ночам я никогда не видал и не слыхал их, даже в экваториальных странах, где ночи очень теплые.
        Всесильная любовь производит свое магическое действие и на козодоев, кажущихся с первого взгляда тупоумными. Что два самца могут затеять горячий спор из-за обладания самкой и при этом, насколько хватит сил, потрепать друг друга, об этом нечего и распространяться. Но стоит обратить внимание на то, что все козодои в период размножения производят на воздухе особе иные эволюции. Даже наши европейские козодои способны увеселять нас своими играми на воздухе в период любви. Каждое движение их в это время дышит страстью и становится более быстрым, отважным и гордым. Не довольствуясь этим, козодой еще хлопает крыльями, как влюбленный голубь, стремительно бросается вниз, производя при этом особенный шорох, или кружится, скользя по воздуху, над спокойно сидящей самкой, щеголяя своим искусным полетом. Каждый вид сопровождает свое любовное заигрывание чем-нибудь особенным, но поразительнее всех ведут себя в этом случае виды, живущие в средней Африки и Южной Америке, отличающиеся своеобразным развитием перьев. Я не знаю ни одного обстоятельного описания полета лирохвостого козодоя, но могу легко представить себе, что самцы этого вида должны в самом деле производить удивительное впечатление. Я до сих пор с истинным восторгом вспоминаю о тех весенних вечерах в средней Африке, когда в степи, в деревне или в городе перед нашими восхищенными глазами появлялись длиннохвостые козодои в разгаре своего любовного одушевления.

Вымпеловый козодой (Semiophonts vexiltarius)
        Голос козодоя весьма разнообразен. Некоторые виды издают преимущественно какое-то мурлыканье, другие же - более или менее благозвучные тоны. Если днем неожиданно вспугнуть нашего козодоя, то можно слышать от него слабое, хриплое "дак-дак"; при опасности он тихо и слабо фыркает, подобно сове. В период спаривания раздается его своеобразная любовная песнь; она состоит всего из двух звуков, которые правильнее было бы назвать шуршанием, но зато поется с удивительным постоянством. Можно предположить, что козодои производят эти звуки таким же образом, как наша домашняя кошка свое известное мурлыканье. Сидя на верхушке дерева или на удобном сучке, птица начинает выделывать свое далеко раздающееся "еррррр", за которым следует более низкое "оерррр" или "оррр". Последнее производится, очевидно, при вдыхании, первое же - при выдыхании, так как то продолжается всего одну секунду, а это - четыре. Но когда козодой поет с полным увлечением, то продолжительность одного колена длится от 40 секунд до 5 минут. Самка мурлычет так же, как самец, только гораздо реже и всегда очень тихо, так как у нее это является выражением нежности. На лету оба пола издают одинаковый призывный крик, звучащий слогами "хэйт-хэйт".
        Все виды, живущие на севере земного шара, а также те, которые населяют области, где бывает резкий переход от одного времени года к другому, в неблагоприятные для их питания месяцы покидают места своего гнездования и с большим или меньшим постоянством перекочевывают в другие области: таким образом, некоторые козодои могут считаться перелетными птицами. Соответственно роду и количеству потребляемой пищи обыкновенный козодой появляется на родине довольно поздно, редко в середине, большей частью в конце апреля, а в горных странах или на севере даже в начале мая, и в конце августа мало-помалу снова покидает нас. В противоположность многим другим птицам он странствует медленно и с известным удобством, хотя, благодаря своей способности хорошо летать, он легко перелетает дальние расстояния и даже моря, притом иногда без всякой существенной необходимости. Весной часто можно видеть пролетных козодоев, большей частью поодиночно или, самое большее, парами; осенью же они держатся более или менее многочисленными стаями, и, чем дальше к югу, тем стаи все увеличиваются.
        По-видимому, все козодои выводят птенцов только раз в году. Само собою разумеется, что время размножения их различно, находясь в зависимости от местожительства того или другого вида; однако оно совпадает обыкновенно с весной соответствующей местности. Самец ревностно старается завоевать любовь самки и пускает в ход все свое летательное искусство, чтобы понравиться ей. Самка кладет два яйца в возможно укромном месте, всего чаще под кустами, ветви которых спускаются до самой земли, а впрочем, также на мшистом пне, в пучках травы и в тому подобных местах, но всегда прямо на землю, и там, где никто никогда не сыщет его. Обыкновенный козодой с особенною любовью выбирает местечко и складывает там тонкие стружки дерева или кусочки лыка, а также осыпавшуюся хвою и тому подобные вещества. Настоящего гнезда он никогда не строит и даже не заботится о том, чтобы расчистить как следует место гнездования. Оба пола проявляют горячую любовь к потомству и, по всей вероятности, занимаются насиживанием попеременно. При опасности насиживающий козодой прибегает к обыкновенным хитрым уловкам более слабых птиц: порхает, будто подстреленный, над самой землей, подставляет себя мишенью для врага, заманивает его все дальше и дальше от гнезда и внезапно сильными взмахами крыльев взлетает ввысь, чтобы, сделав крутой поворот, вернуться к своему гнезду.
        Вылупившиеся птенцы в продолжение целого дня сидят под крыльями родителей. Мой отец видел, что один из родителей сидел на птенцах даже тогда, когда птенцы почти уже могли летать. Весьма понятно, что кормление выводка происходит только ночью. Вначале птенцы получают нежных насекомых - больших комаров и ночных бабочек; впоследствии им дают более грубую пищу, и, наконец, они сами должны вести охоту под присмотром и руководством родителей.
        Только в южной Европе, где утилизируются для желудка почти все живые, по крайней мере все съедобные, существа, козодоя ловят для кухни. В Германии, кроме натуралистов, его преследуют, по счастью, одни только мальчишки. И этому нельзя не порадоваться, так как все козодои приносят для хозяйства одну лишь пользу и ни малейшего вреда, вследствие чего и заслуживают всеобщего покровительства. Всякий, кто по личному опыту ознакомится с жизнью и привычками этой птицы, должен полюбить ее, и нужно быть полнейшим невеждой и суевером, чтобы поверить хотя одному слову из всех тех сказок, которые есть порождение досужей фантазии таких же невежд. Здесь, как и всегда, непостижимое возбуждает воображение глупцов и заставляет их сочинять нелепые истории, которые принимаются за чистую монету другими такими же глупцами. Как это ни смешно, находятся еще и в настоящее время люди, которые понимают немецкое название козодоя (Nachtschatten) в буквальном смысле слова и считают его действительно "тенью ночи" или какого-нибудь другого волшебного, необъяснимого существа. Для этих беззащитных и полезных птиц довольно уже и того, что в Греции и Италии, где они считаются за вкуснейших из всех птиц, их ревностно преследуют во время пролета, а у нас, в средней Европе, им приходится много терпеть от различных хищников, как среди млекопитающих, так и птиц! От описанных видов семейства довольно существенно отличаются, в особенности своим образом жизни, сумеречные козодои. Самый известный их представитель - виргинский сумеречный козодой (Chordeiles minor),, по величине приблизительно равный обыкновен- ному козодою. Длина его 22 см, размах крыльев 55, длина крыла 20, хвоста 11 см. Оперение с обеих сторон буро-черное, на верхней части головы и плечах перья имеют ржавые каемки.

Виргинский сумеречный козодой (Chordeiles minor)
        По исследованиям американских натуралистов стало известно, что эта птица населяет все Соединенные Штаты, от Флориды и Техаса до самого крайнего севера и от берегов Атлантического океана до берегов Тихого; равным образом она выводит птенцов в Вест-Индии, а во время своего пролета посещает и Южную Америку. В штатах средней Америки сумеречный козодой появляется около первого мая, в северных же редко до начала июня и покидает место своего гнездования также довольно рано, большей частью уже к началу сентября, самое позднее - в конце этого месяца. На Кубе, пролетом с юга, он, по словам Гундлаха, встречается в апреле и с этих пор во множестве населяет все пустоши, но в августе или в начале сентября снова незаметно исчезает; на Ямайке же он остается зимовать. Местом своего пребывания он избирает различные местности: области, покрытые редким лесом, степи, пустоши или города и села, низменности и возвышенности, на которых он поднимается до высоты 3500 м над уровнем моря.
        Различие в образе жизни сумеречных и других козодоев до такой степени значительно, что Риджвай даже высказывает удивление, как тех и других можно соединять в одно семейство.
        Сумеречный козодой не столько ночная, сколько сумеречная птица, которая своими действиями и поступкам и напом и нает скорее стрижа, чем козодоя. Охотится он в утренние и вечерние часы, притом совершенно за другой добычей, чем прочие козодои. Как только сумерки окончательно перейдут в ночную темноту, его охота оканчивается, и он отправляется на покой. Такие же указания, хотя без подобных выводов, были сделаны уже Одюбоном. "Сумеречный козодой обладает легким и продолжительным полетом. В пасмурную погоду он деятелен в продолжение целого дня. Движения его крыльев в высшей степени изящны, а игривость, которую он обнаруживает при полете, привлекает каждого. Птица скользит по воздуху с невероятной быстротой, стремительно поднимается вверх или, трепеща крыльями, останавливается на известной высоте, как бы намереваясь нечаянно броситься на добычу, а затем принимает прежнее направление.
        Таким образом сумеречный козодой кружится по воздуху, испуская громкие крики при каждом неожиданном обороте или стремительно опускается вниз, то снова взлетает наверх, то спять опускается, то летит над самой поверхностью воды, то взовьется над самыми высокими деревьями или вершиной горы. В пору любви полет его становится еще привлекательнее. Удивительными эволюциями, отличающимися замечательною грацией и быстротой, самец старается выразить избранной подруге свою любовь или ловкостью затмить какого-нибудь соперника. Часто он поднимается на 100 м над землей; тогда его крик становится тем громче и учащеннее, чем выше он взвивается; затем он снова стремительно бросается по косому направлению вниз с полуразвернутыми крыльями и хвостом и при этом с такой невероятной быстротой, что ожидаешь увидеть его разбившимся о землю; однако как раз вовремя, иногда всего за несколько метров от земли, он успеет распустить крылья и хвост и продолжает лететь дальше обыкновенным способом".
        При этом низвержении с высоты замечается особенный шум, производимый, по мнению Гундлаха, совершенно таким же способом, как известное блеяние бекаса, а именно посредством сотрясения маховых и рулевых перьев. "Иногда, - продолжает Одюбон, - когда несколько самцов гоняются за одной и той же самкой, зрелище становится чрезвычайно занимательным. Игра, однако, скоро прекращается: как только самка сделала выбор, счастливый избранник немедленно прогоняет своих противников. В ветреную погоду и при наступающей темноте сумеречный козодой летает ниже, быстрее и неправильнее, и тогда в продолжение долгого времени преследует на своем пути насекомых, высмотренных издалека. Когда совсем стемнеет, он опускается на дом или дерево и остается здесь всю ночь, издавая время от времени свои крики. Крик звучит как "претекетек". Пища его состоит главным образом из очень мелких насекомых, именно из различного рода комаров, которых он истребляет несметное количество. В этом отношении, как и по способу охоты, сумеречный козодой совершенно похож на стрижа; его переходное положение между этими последними и козодоями выражается, таким образом, не только в строении, но и в образе жизни.
        Размножение происходит в последних числах мая; два серых с зеленовато-бурыми и фиолетово-серыми крапинками яйца кладутся без всякой подстилки прямо на землю. В открытых местах самка выбирает себе где-нибудь удобное местечко - в поле, на зеленом лугу, в лесу и т.п. Во время насиживания самка при опасности проявляет не только настоящее мужество, но и известную хитрость с целью отвлечь врага от любимого выводка притворной хромотой.
        Птенцы выходят на свет в темно-буром пуху и вскармливаются обоими родителями. Когда они подрастут, вся семья сидит вместе, рядом, но так тихо и неподвижно, что даже самому лучшему их другу и покровителю очень трудно бывает отличить их от одноцветной с оперением земли".
        Мало-помалу и в Америке распространяется убеждение, что сумеречный козодой со своими родичами принадлежит к полезнейшим птицам, а потому несправедливо его преследовать. Если его еще преследуют, то исключительно из забавы, с целью упражняться в стрельбе влет, а не для того, чтобы воспользоваться самой убитой птицей, Одюбон удостоверяет, что мясо этого козодоя вполне съедобно; оно бывает особенно вкусно осенью, когда птица отъестся и сделается жирной; но все же охота на него вовсе не в состоянии вознаградить потраченный труд и издержки. Кроме человека этой умной и быстролетной птице вредят более ловкие соколы.