удой

Воздоить, доить, подойник, удой. С разрушением системы церковнославянского языка литературная речь, по мнению славянофилов, лишится своего смыслового ядра. Церковнославянский язык несет свет внутренних форм, первобытных образов в бытовое просторечие. «Русизмы» должны, по мнению Шишкова, семантически определяться и группироваться, подвергаясь этимологизации на основе церковнославянской лексики, приноровляясь к корням и семантическим рядам церковнославянского языка. В «Рассуждении о красноречии священного писания» А. С. Шишков, анализируя русское словарное гнездо «доить», устанавливал тожество входящих в него лексем, тесную связь их значений с церковнославянскими «омонимами» (доить — кормить грудью ребенка) и доказывал возможность такого словоупотребления: «мать доит младенца», или: «корова доит теленка» (по семантической связи с фразой: «корова доит молоко»; ср. дойная корова). «Почему же, когда она (корова) изливает его (молоко) в подойник, так это доит; а когда изливает его в рот к теленку, так это не доит? Одинакие действия всегда одинакими словами выражаются» (Собр. соч. и перев., 4, с. 77—79). Показав единство семантического стержня у русских и «славенских» слов гнезда доить, Шишков делал логический вывод о законности употребления производных славянских высоких метафор: воздоить, воздоенный — в значении: `воспитать, воспитанный'. «Да неужели вы в наречии вашем только и оставляете то, что у нас говорили одни коровницы? Самые низкие слова: подоить корову, надоить молока, подойник, удой и пр. вы знаете; а самых благороднейших, означающих воспитание, таковых, как воздоить — воздоенный, вы не знаете?» (там же, с. 85; ср. также анализ гнезда продавить).

Таким образом метод семантической интерпретации словесного материала у славянофилов диаметрально противоположен стилистической практике западников. Внутренняя форма русских слов постигается посредством проекции их на систему «славенского» языка. Западники, ориентирующиеся на «европейское мышление», казались Шишкову жалкими извратителями родного языка, гасителями «внутренних форм» в словах.

(Виноградов. Язык Пушкина, с. 72—73).