ЗАМКНУТЫЙ

ЗАМКНУТЫЙ

В. Г. Белинский ввел в русский научно-теоретический словарь слова замкнутый, замкнутость в отвлеченном значении. В статье «Русская литература в 1840 году» он так характеризовал новшества своего публицистического лексикона: «...”Отечественные записки“ употребляют еще следующие, до них никем не употреблявшиеся (в том значении, в каком они принимают их) и неслыханные слова: непосредственный, непосредственность, имманентный, особный, обособление, замкнутый в самом себе, замкнутость, созерцание, момент, определение, отрицание, абстрактный, абстрактность, рефлексия, конкретный, конкретность и пр. В Германии, например, эти слова употребляются даже в разговорах между образованными людьми, и новое слово, выражающее новую мысль, почитается приобретением, успехом, шагом вперед» (Белинский 1953—1956, 4, с. 438). Слова замкнутый, замкнутость в философском и публицистическом употреблении 30-х годов укрепились в соответствии с немецкими verschlossen, Verschlossenheit (ср. чешск. zamknutý, польск. zamknity).

Ср. у Гоголя в «Мертвых душах» (т. 2, гл. 3) насмешливую характеристику философской терминологии 20—40-х годов: «Что ни разворачивал Чичиков книгу, на всякой странице — проявленье, развитье, абстракт, замкнутость и сомкнутость, и черт знает, чего там не было». В языке художественной литературы эти слова получают новые оттенки значений и вступают в новые фразеологические контексты. Например, у А. Ф. Писемского в романе «В водовороте»: «...видно было, что тут жил человек не замкнутый, с следами некоторого образования». У Д. В. Григоровича в пьесе «Столичный воздух»: «Холодна, замкнута, сосредоточенна, но очаровательна!!» (Григорович 1896, 10, с. 208).

У Апол. Григорьева в «Моих литературных и нравственных скитальчествах»: «Да! и доселе еще жив передо мною весь со всей обстановкой, со всем туманно-серым колоритом уединенный, замкнутый, как будто изолированный от всего остального мира, мирок шотландских островов...» (Григорьев Ап., с. 156); «...член племени... хранящего свою самость и некоторую замкнутость...» (там же, с. 158—159).

И. С. Тургенев писал о Ф. И. Тютчеве: «Талант его не состоит из бессвязно разбросанных частей: он замкнут и владеет собою» (Тургенев 1949, 10, с. 445). В «Дневнике писателя» Ф. М. Достоевского: «Европейский дух... не так многоразличен и более замкнуто-своеобразен, чем наш». В этих случаях художественная литература лишь отражает интеллигентское словоупотребление. Но в художественной литературе слова замкнутый, замкнутость в применении к человеку, к его характеру получили образное конкретно-метафорическое раскрытие и осмысление. У Тургенева в «Дневнике лишнего человека» (1849) читаем: «...я вообще неглуп; мне даже иногда в голову приходят мысли, довольно забавные, не совсем обыкновенные; но так как я человек лишний и с замочком внутри, то мне и жутко высказать свою мысль, тем более что я наперед знаю, что я ее прескверно выскажу. Мне даже иногда странным кажется, как это люди говорят, и так просто, свободно... Экая прыть, подумаешь. То есть, признаться сказать, и у меня, несмотря на мой замочек, частенько чесался язык; но действительно произносил слова я только в молодости, а в более зрелые лета почти всякий раз мне удавалось переломить себя. Скажу, бывало, вполголоса: ”А вот мы лучше немножко помолчим“, и успокоюсь. На молчание-то мы все горазды...» (Тургенев 1961—1962, 5, с. 145—146).

Опубликовано вместе с заметками о словах хлыщ, влопаться и пружина в составе статьи «Проблема исторического взаимодействия литературного языка и языка художественной литературы» в журнале «Вопросы языкознания» (1955, № 4) [см. комментарий к статье «Влопаться»].

Печатается по опубликованному тексту с добавлением цитат из произведения Ап. Григорьева «Мои литературные и нравственные скитальчества», сохранившихся в архиве на отдельном листке. — В. Л.