сапун

Брюзга, взмилиться, живчик, зевака, нахлучивать, перебор, плакса, сапун. [Рассматривая строфу из стихотворения И. И. Дмитриева:

Гимен, то есть бог брака —

Не тот, что пишется у нас сапун, зевака,

Иль плакса иль брюзга; легкой, милой бог [...]

Веселой, миленькой и — живчик, одним словом [...]

Князь вышел в шлафроке, нахлучен колпаком [...]

Тем строже перебор от князя был всему:

Уже не взмилились и грации ему.

В. В. Виноградов пишет:] ...некоторые «простонародные», а также «просторечные» (по стилистической оценке той эпохи) слова остаются неизменно в тексте этого стихотворения при всех изданиях. [Далее следуют сноски:

Сапун, сапунья в «Словаре Академии Российской» характеризуются как слова «простонародные». Так же как и глагол сапеть, они пишутся через а (ср. сап)... Сапеть объясняется так: «Дыша ноздрями производить некоторой глухой и трудной шум, звук. Сапеть во сне. Сапеть от насморку. (сл. АР 1822, ч. 6, с. 29).

Слова зевака и плакса были просторечными, общеразговорными. Хотя слово плакса не указано в числе объясняемых слов в словарях Академии Российской, но оно встречается в толковании прилагательного плаксивый (сл. АР 1822, ч. 4, с. 1101). Слово брюзга, так же как и теперь, было литературно-разговорным. Оно не имело стилистического оттенка фамильярного просторечия. В нем тогда различались два значения: «1. Брюзжание, журение, щуняние. Брюзги его всем наскучили. 2. В роде общем: охотник брюзжать. Несносный брюзга» (сл. АР 1806, ч. 1, с. 322). Первое значение отмирает уже в первой трети XIX в.

Слово живчик не указано в словарях Академии Российской. В «Общем церковно-славяно-российском словаре» 1834 г. под словом живчик читаем: «Говоря о людях, употребляется в просторечии к означению проворного, живого парня» (ч. 1, с. 771). В словаре 1847 г. слово живчик помещается без всякой стилистической пометы и толкуется так: «1. Живой, проворный, молодой человек; 2. Пульс, биющая жила; 3. Подергивание жилы под глазом» (т. 1, с. 409).

Глагол нахлучивать в русском литературном языке XVIII в. считался простонародным и был синонимом глагола нахлобучивать или наклобучивать. В «Словаре Академии Российской» (1814, ч. 3) читаем: «Нахлучивать... простонар. То же, что наклобучивать. Нахлучка... Слово низкое, значит то же что нахлобучка» (с. 1251). Слова нахлобучивать и нахлобучка тоже признаются простонародными. По ложным этимологическим основаниям «правильными» признаются формы наклобучивать и наклобучка. «Наклобучивать, или попросту нахлобучивать. Простонар. — надевать что на голову ниже, нежели должно, чтобы лоб и глаза закрыть. Нахлобучить шапку, шляпу. Наклобучка, или попросту нахлобучка... простонар. 1. Действие наклобучивающего или нахлобучившего. 2. Удар по голове сверху. Дать кому нахлобучку» (с. 1095).

По-видимому, в русском литературном языке XVIII в. были в употреблении омонима перебор: 1. Перебор — излишество, взятое сверх надлежащего количества. В деловом слоге: перебор денежной, товаров, запасов. По расчету 1000 рублей оказалось в переборе. 2. Перебор — строгое исследование, взыскивание или наказание. Делать перебор виноватым. Такое употребление было разговорно-просторечным. Кроме того, во множественном числе слово переборы было известно и в областном значении: каменные гряды, косы в реках; род низких порогов. На сей реке много переборов, кои затрудняют судоходство (сл. АР 1822, ч. 4, с. 845). Те же значения указаны и в словаре 1847 г.

Глагол взмилиться не указан в словарях Академии Российской, а также в словаре 1847 г. В Академическом «Словаре русского языка» (1895, 1, под ред. акад. Я. К. Грота) глагол взмилиться (в значении: `понравиться, полюбиться') признается малоупотребительным (с. 405).

Необходимо также отметить, что некоторые из этих просторечных выражений выходят за пределы литературной нормы уже в пушкинскую эпоху (нахлучить — глагол, еще встречающийся в языке Карамзина, взмолиться и т. п.)].

(Из наблюдений над языком и стилем И. И. Дмитриева // Виноградов. Избр. тр.: Язык и стиль русск. писателей, с. 50—51).