МЕДОВЫЙ МЕСЯЦ

МЕДОВЫЙ МЕСЯЦ

Особенно легко и быстро стираются внешние и внутренние признаки «заимствования» с калькированных выражений (Lehnübersetzungen), если их «внутренняя форма» оправдывается семантическим строем и самого русского языка. Выражение медовый месяц (в значении `первый месяц брачной жизни') проникает в русский литературный язык из французского или английского языков в начале XIX в. ¹⁹³. Оно является переводом английского honey moon или франц. la lune de miel (ср. нем. Hönigmonat). Пушкин в «Выстреле» употребляет соответствующее английское выражение в речи графа, оставляя его без перевода: «Пять лет тому назад я женился. — Первый месяц, the honey moon провел я здесь, в этой деревне».

Известно, что влияние английского языка на бытовую речь разных слоев русского образованного общества (за пределами профессиональных, специальных диалектов) становится особенно заметным лишь с десятых — двадцатых годов XIX в. Английские выражения в это время употребляются по большей части как иноязычные цитаты. Ср. у Пушкина в «Евгении Онегине»:

Как dandy лондонский одет...

(1 гл., 4 строфа).

Никто бы в ней найти не мог

Того, что модой самовластной

В высоком лондонском кругу

Зовется vulgar...

(8 гл., 15 строфа).

Быть может, именно эта волна английского влияния оживила в стиле высших слоев русского дворянства выражение медовый месяц (the honey moon), уже ранее известное из французских источников (la lune de miel). Во всяком случае, в русском литературном языке 20—30-х годов XIX в. это выражение еще носит отпечаток модного «европеизма».

Но Марлинский, сознательно стремившийся к пополнению запаса русских «крылатых слов» иноязычными, интернациональными фразеологическими оборотами, меткими афоризмами, поговорками, пользуется выражением медовый месяц без указаний его западноевропейского источника. Так, у Марлинского в повести «Фрегат Надежда»: «Она еще в медовых месяцах супружества».

У Гоголя выражение медовый месяц уже употребляется как общелитературное, ставшее ходячим: «Находясь, так сказать, в медовом месяце, сидят они в роде двух ангелочков за чаем» («Мертвые души», 2, 2). У кн. П. А. Вяземского в «Автобиографическом введении» к «Собранию сочинений»: «Сначала медовые месяцы сожития моего с Полевым шли благополучно, работа кипела» (Вяземский, 1878, 1, с. 48). Ср. у Л. Толстого в «Крейцеровой сонате»: « — Так все женятся, так и я женился, и начался хваленый медовый месяц. Ведь название-то одно какое подлое! — со злобой прошипел он». У Мамина-Сибиряка в романе «Приваловские миллионы»: «Медовый месяц для молодой четы Приваловых миновал, оставив на горизонте ряд тех грозовых облачков, без которых едва ли складывается хоть одно семейное счастье» (ч. 5, п. 4).

В 50—60-х годах XIX в. выражение медовый месяц как отдельная фразовая единица речи приобрело новое переносное значение: `первый блаженный период расцвета чего-нибудь, начальный период общественного увлечения чем-нибудь'. Ср. выражение Герцена: медовый месяц русского прогресса. В рассказе Н. Златовратского «Старый грешник»: «Ими только что был пережит медовый месяц русского либерализма» ¹⁹⁴. Ср. также у Б. Маркевича в «Забытом вопросе»: «Кто-то сказал очень верно, что каждое чувство имеет свой медовый месяц».

В этом расширенном переносном значении выражение медовый месяц становится неразрывным фразеологическим единством. Это живое семантическое движение фразы медовый месяц в русском литературном языке XIX в. свидетельствует о том, что она вполне ассимилировалась с чисто русской литературной фразеологией и утратила уже к 30—40-м годам XIX в. все признаки своего заграничного происхождения. Внутренняя форма данного выражения вполне согласовалась с живым переносным употреблением слова медовый (ср. медовые уста, медовая речь и т. п.; ср. также каламбурно-иронический образ: «Сахар Медович Патокин»).

Заметка ранее не публиковалась. В архиве сохранилась машинопись с авторской правкой.

Печатается по машинописи с внесением некоторых необходимых поправок. — М. Л.

¹⁹³ М. И. Михельсон отмечал, что происхождение выражения медовый месяц — персидское и что Вольтер в «Задиге» открывает этот источник. Вольтер пишет: «Задиг узнал по собственному опыту, что первый месяц брака, как сказано в книге Зенд, — есть месяц меда, а другой месяц полыни»: «Le premier mois du mariage, comme il est décrit dans le livre du Zend, est la lune de miel, et... le second est la lune de l'absinthe» (Михельсон, Ходяч. слова, 1896, С. 201).

¹⁹⁴ «Отклик». Литературный сборник, СПб., 1881. С. 252.