МУЖЧИНА

ЖЕНЩИНА, МУЖЧИНА

Слово мужчина восходит к отвлеченному существительному мужьщина, образованному от прилагательного мужьскъ с помощью суффикса -ина; ср. женщина, деревенщина и т. п. (Соболевский, Лекции, с. 111). Это слово вошло в русский литературный язык не раньше XV — XVI вв. В «Материалах для словаря древнерусского языка» И. И. Срезневского оно не указано.

В. В. Макушев в своей работе «Следы русского влияния на старопольскую письменность»⁶⁸ отметил в польском памятнике XV в. (Ułamek starożytnego kazania о małżeństwie — Отрывок старинной проповеди о браке) слова zensczynaa (женщина) и msczyna (мужчина) и отнес их на счет русского влияния. С. Пташицкий возражал против признания этих слов русизмами. Он писал: «Zensczyna в чешском постоянно...; суффикс упа не редкость в польском и чешском...» (ЖМНП, ч. 191, 1877, май, с. 142).

Слово женщина было отмечено А. X. Востоковым в Хронографе XVI в.: «оже азъ есмь женщина а вы храбрища войская» (Востоков, Сл. ц-сл. яз.). А. А. Потебня приводил слова женщина и мужчина (ср. польск, żeńszczyzna и mszczyzna) для иллюстрации перехода значений от отвлеченности к собирательности и затем единичности. Соответствующие польские слова в XVI — XVII вв. еще сохраняли собирательное значение — «Женьщина и поль. -yzna,— а) свойство одной женской особи, причем женьска — существит., как в вр. обл. (сиб.) «женьски идут», как в серб., чешск. ženská.

Таким же образом мужьчина, поль. -yzna- а) свойство того, кто мужьскъ (сущ., как в ст. русс. дѣтьскъ, поль. dziecko, дитя). Отсюда то и другое б) собират. ж. р. мужчины, женщины. В нов. поль. ten mszczyzna, в русс. и литер. этот мужчина, вр. эта женщина — от собирательного, следов коего в русс. впрочем не осталось» (Потебня, Из зап. по русск. грам., 3, с. 33).

В говорах московского района, как это отмечено В. И. Чернышевым, мужчина обозначает мужика, крестьянина: «Пущай пользуется мущина, не чем багатай чилавек. (Р.). И в Харугине мущиной называется мужик, барина так не назовут. ”Он барин, мущи́най ево назвать, мужиком силичь, ни падабает“» (Чернышев, О народн. говорах, с. 131).

В «Живописце», в «Опыте модного словаря щегольского наречия» (1772, л. 10): «Мужчина притащи себя ко мне, я до тебя охотница», «Ах, мужчина, как ты не важен!», «Ах, мужчина, как ты забавен!», «Ах, мужчина, ты уморил меня» (Русск. сатир. журналы XVIII в., с. 179).

У Фонвизина в его «Всеобщей придворной грамматике» (1788):

«Вопр. Что есть придворный род?

Отв. Есть различие между душою мужескою и женскою. Сие различие от пола не зависит: ибо у двора иногда женщина стоит мужчины, а иной мужчина хуже бабы» (там же, с. 222).

А. В. Суворов писал своей дочери: «Мой очень покорный поклон: графу твоему мущине» (Мордовцев, с. 36), «Наташа, привези графа Александра Николаевича (новорожденного ребенка, внука Суворова. — В. В.) ко мне в гости, а он пусть о том попросит своего батюшку, твоего мущину» (там же, с. 37).

Очевидно, в том же значении `муж' употреблено слово мужчина и в таких шуточных стихах Н. А. Львова, относящихся к концу XVIII — началу XIX в.:

Катерина!

Ты причина,

Что лишен мужчина

Чина.

Был детина,

Стал скотина:

О судьбина!

У А. С. Шишкова в «Рассуждении о старом и новом слоге российского языка» (1813): «Милыя дамы, или по нашему грубому языку женщины, барыни, барышни, редко бывают сочинительницами, и так пусть их говорят, как хотят» (с. 150). У Лермонтова в «Вадиме»: «Представьте себе мужчину лет пятидесяти, высокого, еще здорового, но с седыми волосами и потухшим взором...» (гл. 2). «В этой комнате протекала половина жизни молодой девушки, прекрасной, пылкой... здесь ей снились часто молодые мужчины, стройные, ласковые...» (гл. 7). «На мураве, под огромным дубом, окруженные часто сплетенным кустарником, сидели два человека: мужчина и женщина; их руки были исцарапаны колючими ветвями, и платья изорваны в долгом странствии сквозь чащу; усталость и печаль изображались на их лицах, молодых, прекрасных» (гл. 21).

Ср. у Тургенева в речи Базарова («Отцы и дети», гл. 7): «...Человек, который всю свою жизнь поставил на карту женской любви и когда ему эту карту убили, раскис и опустился... этакой человек — не мужчина, не самец».

Статья ранее не публиковалась. Печатается по рукописи, сохранившейся в архиве на 10 ветхих листках разного формата.

К истории слов мужчина и женщина В. В. Виноградов обращался и в других работах: «... с XIV — XV веков начинает активизироваться в русском языке на базе основного словарного фонда образование имен существительных с суф. -щин, а с XIII — XIV веков с суф. -щина. Именно к этому периоду относится образование слов женщина и мужчина» (Словообразование в его отношении к грамматике и лексикологии (На материале русского и родственных языков) // Виноградов. Избр. тр.: Исслед. по русск. грам., с. 186).

«Д. И. Буслаев и особенно А. А. Потебня ... глубже вникли в причины перехода конкретных, абстрактных и собирательных понятий (вроде слуга, служба, простота, старина, мужчина и т. п.) в категорию лица. Они приоткрыли завесу над историей развития слов общего рода на -а» (Виноградов. Русск. язык, с. 67).

«Непродуктивные презрительные клички, возникшие вследствие персонификации слов с живым отвлеченным и собирательным суффиксом -щин(а):деревенщина, военщина и др. Ср. мужчина» (там же, с. 70). — В. Л.

⁶⁸ Славянский сборник. Т. 3, СПб., 1876. С. 175—176.