ПИСЬМЕННОСТЬ

ПИСЬМЕННОСТЬ

Слово письменность в русском литературном языке употребляется для обозначения совокупности письменных литературных памятников какой-нибудь эпохи, какого-нибудь народа (особенно — применительно к древнему или среднему периоду развития литературы), чаще же всего для обозначения вообще совокупности памятников письменного языка. Например, «язык древнерусской письменности», «московская письменность XVI в.».

В докладе Л. В. Щербы «О служебном и самостоятельном значении грамматики, как учебного предмета» читаем: «...письменность консервативна и не успевает в своем развитии следовать за произносимым языком, в результате чего и является полное несоответствие между тем, как говорят, и тем, как пишут»²⁸⁷.

У В. И. Даля в «Напутном слове» находим: «... зная язык свой в крайне ограниченном объеме, в пределах нынешней письменности, мы весьма часто считаем областными выражения, общие почти всей русской земле, потому что мы их не знаем, и что они доселе были чужды письменному языку».

В небрежном языке филологических произведений слово письменность иногда смешивается со словом письмо в значении: та или иная система графических знаков, служащих для передачи языка, а также совокупность памятников, отражающих эту систему. Например, «иероглифическая письменность» (ср. Ушаков, 3, с. 268). Кроме того, в разговорно-просторечном употреблении слово письменность иногда обозначает вообще все то, что изображено и передается с помощью письменных знаков, все то, что в отличие от устной беседы — выражено в письменной форме.

Например, у Даля («Отец с сыном»): «Вероятно, деловое, — подумала Авдотья Ивановна, которая вообще не оказывала большого уважения к письменности, — но деловое письмо это, по-видимому, крепко занимало Гаврила Степановича, потому что получено было уже в субботу, а нынче перечитывалось еще в другой или третий раз».

Таким образом, уже в языке русской литературы первой половины XIX в. слово письменность обросло разнообразными значениями.

Слово письменность появилось в русском литературном языке начала XIX в. Оно еще не включено в «Словарь Академии Российской» 1806—1822 гг. Впервые оно зарегистрировано словарем 1847 г. Здесь читаем: «Письменность, и, с, ж, Памятники письмен» (3, с. 221).

Между тем, есть несомненные указания на то, что слово письменность уже начало прививаться в русском литературном языке первого десятилетия XIX в. А. С. Шиш- ков в «Рассуждении о старом и новом слоге Российского языка» (1803) писал: «В книге, называющей себя опытом всеобщей словесности, и первою классическою на Русском языке, читаем мы следующее: ”Слово Литтература будет на Русском не столько Словесность, сколько Любословие, Наука Письмен, или ближе к переводу, если позволят назвать, письменность; наука, которая посредством литтер (то есть букв или письмен) изображает заимственные предметы из природы усовершенствованной, вкуса, воображения. Приняв слово сие, можно назвать Литтератора Письменным человеком. Не ясно ли из сего видеть можно..., что те названия наши, которые не одинакий имеют корень с чужестранными названиями, кажутся уже нам не имеющими никакой силы. Французское с Латинского языка взятое ими слово литтература, происходящее от имени littere, письмена или буквы, изображает в их языке тож самое понятие, какое в нашем языке изображаем мы названием словесность: на что же нам чужое слово, когда у нас есть свое?» “Мы” выдумываем новое слово письменность, которое в Российском языке столь же обширный смысл имеет, как ”полотненость, бумажность, грибовность, и проч.“» (с. 296—297). «...Естьли наше название словесность не имеет полного знаменования, заключащегося в слове литтература, потому что происходит от имени слово, а не от имени письмо; то и Французское название литтература не имеет полной силы нашего названия словесность, потому что про- исходит от имени письмо, а не от имени слово... Вся надобность переименования словесности на письменность состоит... в том, чтоб подойти ближе к переводу; да какая нужда подходить ближе к переводу? Не уж ли должно нам все слова свои по их словам переделать?» (с. 297— 298)²⁸⁸.

Итак, слово письменность представляет собою новообразование самого начала XIX в., сложившееся на основе книжнославянского прилагательного письменный (ср. письмя— письмена, как время — времена; ср. временный) для калькирования западноевропейского litterature, Literatur.

Характерны такие примеры употребления слова письменность у Белинского: «Слово ”литература“ по-русски может быть переведено словом ”письменность“» («Русская литература в 1840 году»); «К области письменности принадлежат те словесные произведения, которые народ, не знавший еще книгопечатания, поче́л достойными сохранить от забвения посредством письменного искусства» («Общее значение слова литература»); «Стоит только заглянуть в историю нашей письменности: посмотрите, как слабо привился к свежему и мощному русскому духу гнилой и бессильный французский классицизм...» («”Гамлет“, драма Шекспира. Мочалов в роли Гамлета») .

Проф. А. С. Архангельский не вполне точно писал об употреблении в русском языке слова литература: «”Истории литературы“, в смысле более или менее связного исторического изложения литературных памятников — не существовало у нас не только в XVIII, но долгое время и в XIX веках. Самое слово литература появляется в нашем языке, кажется, около половины XVIII столетия, и долгое время не приобретает права гражданства. До самого конца XVIII в. слово это чаще всего заменяется словами: стихотворство, красноречие, изящные письмена (ср. belles lettres. — В. В.), или просто письмена, письменность. На первых порах с этим словом соединяется понятие крайне неопределенное, — оно то сближается с ”наукой“, ”просвещением вообще“, то низводится до степени ”грамотности“; позднее отождествляется с приведенными сейчас словами: ”стихотворство“, ”изящные письмена“. Чаще других вместо ”литература“ употреблялось ”стихотворство“; ”стихотворство“ в соединении с ”красноречием“ — вполне исчерпывали понятие, соединяющееся теперь с словом ”литература“ (...) Карамзин в своем ”Московском Журнале“ (1791—1792), кажется, впервые стал употреблять слово литература в смысле ”изящной словесности по преимуществу“». (...) С этого времени слово ”литература“ входит в общее употребление, впрочем, еще долгое время отожествляясь с словами: словесность, письменность...»²⁸⁹.

Вступив сначала в один синонимический ряд со словами словесность, литература, слово письменность уже к 20—30-м годам XIX столетия отделилось от них и дифференцировало свое значение и употребление (ср. термины народная словесность, изящная словесность, с 40-х годов — беллетристика и т. п.).

Опубликовано вместе с этюдами о словах суть и очерк под общим заглавием «Из истории русской литературной лексики» в кн. «Доклады и сообщения Института языкознания АН СССР» (1959, № 12). В архиве сохранилась рукопись (6 страниц).

Печатается по тексту публикации с внесением ряда необходимых поправок и уточнений.

В рукописи после первого абзаца следовало: «Все другие применения этого слова не входят в норму современного русского литературного языка. Так, в первой половине XIX в. слово письменность иногда выражало значение: литературное просвещение, письменная культура». — В. Л.

²⁸⁷ Труды первого съезда преподавателей русского языка в военно-учебных заведениях. СПб., 1904. С.15.

²⁸⁸ Этот свой иронический выпад А. С. Шишков направил против журнала «Корифей или ключ литературы» (им процитирован журнал «Корифей...» за 1802 год, ч. 1, с. 27).

²⁸⁹ Архангельский А. С. Труды академика А. Н. Пыпина в области истории русской литературы // ЖМНП, 1904, февраль. С. 76—77.