The End of Faith

Конец веры (The End of Faith) — первая книга Сэма Харриса, вышла в 2004 году и получила награду PEN/Martha Albrand Award 2005. После чего его эссе появились в многочисленных публикациях и интернет-форумах. Харисс имеет звание бакалавра искусств по философии, полученное в Стэнфордском университете и в настоящее время защищает докторскую степень по нейробиологии, проводя исследование в неврологических основах веры, недоверия, и неуверенности, используя функциональные изображения с помощью магнитного резонанса. До этого, Харрис провел кропотливое исследование и Восточных, и Западных религиозных традиций. Его вторая книга «Письмо к христианской Нации» (Letter to a Christian Nation), была издана в сентябре 2006.

Сэм Харрис начал писать «Конец веры» во времена, по его словам, «коллективного горя и изумления», после нападений 11 сентября 2001 г. Книга включает всестороннюю критику всех стилей религиозной веры за то, что они не стремятся к совместимости, порождая конфликты цивилизаций и препятствуя созданию здорового мирового сообщества.

В октябре 2005 г. книга «Конец веры» вошла в список Бестселлеров «Нью-Йорк Таймс» под номером четыре, и оставалась в списке в течение в общей сложности 33 недель.

Краткое содержание

«Конец веры» открывается литературной оценкой последнего дня из жизни террориста-смертника. Сэм Харрис подчеркивает полноту и быстроту «спасения», которое обеспечивает себе террорист-смертник. «Мученичество — единственный способ для мусульманина избежать сурового разбирательства, которое предстоит в День Суда, и проследовать прямо на небеса. Вместо того чтобы столетиями гнить в земле, ожидая допроса, который будут вести гневные ангелы, мученик мгновенно возносится в сад Аллаха...»

В вводной главе, Харрис призывает покончить с уважением и терпимостью к конкурирующим религиозным системам, которые он описывает, как существующие «в равной степени незапятнаными очевидностью». Сосредоточиваясь на опасностях, изложенных религиозными группами, сейчас вооруженными самой поздней технологией, Харрис в той же степени критикует религиозную умеренность, которую он описывает как «ситуацию, в которой религиозному насилию никогда нельзя будет адекватно оппонировать».

Далее Харрис продолжает непосредственно исследовать природу веры, бросая вызов понятию, что мы можем в любом смысле наслаждаться свободой веры — ввиду того, как указывает он, что «вера в своей основе — источник действия». Вместо этого он устанавливает, что для того, чтобы быть полезным, уверования должны быть и логически связны, и действительно представительными для реального мира. Поскольку религиозная вера не в состоянии утвердится в эмпирической очевидности, Харрис уподобляет религию форме умственной болезни, которая, по его словам, «по-другому позволяет пожинать нормальным людям плоды безумия и считать их святыми».

Затем Харрис кратко обозревает историю христианства за многие века, включая инквизицию и историческое преследование ведьм и евреев. Он утверждает, что, далекая от того, чтобы быть отклонением, пытка еретиков была просто логическим выражением христианской доктрины – того, что по его словам, было ясно оправдано людьми, типа Святого Августина. Идя еще дальше, Харрис рассматривает Холокост как существенное отображение вдохновения традиционного христианского антисемитизма. «Сознательно или нет», пишет он, «нацисты были агентами религии».

Возможно самый спорный аспект «Конца веры» — бескомпромиссная оценка и критика Ислама, который Харрис описывает как существующий «культ смерти». Он выводит связь между исламским обучением и террористическими злодеяниями, типа 9/11, что-то он поддерживает пятью страницами цитат от Корана. Он также представляет некоторые данные социологического центра Pew Research, показывая, что существенный процент мусульман во всем мире оправдали бы террор смертников, как законная тактика. Нападая на то, что он называет «левацкая неразумность», Харрис критикует Н. Хомского, среди других, за его точку зрения, показывающую нелогичную готовность возложить всю вину за такие отношения на американскую внешнюю политику.

Однако, Харрис делает такой же критический анализ роли христианина в современной Америке, в его влиянии на такие области, как секс и политика лекарств, исследование стволовой клетки, и предотвращение СПИДа в развивающемся мире. В том, что он видит как устойчивый дрейф к теократии, Харрис настоятельно критикует ведущие фигуры и от законодательного органа и от судебной власти, за то, что он чувствует, как бессовестный отказ отделить церковь от государства в их различных областях. «Не только не делают, мы все еще едим отбросы древнего мира», пишет он, «мы положительно самодовольны этим».

Далее Харрис выделяет то, что он называет «наукой добра и зла» — рациональный подход к этике, который, он требует, должен обязательно быть основан на вопросах человеческого счастья и страдания. Он говорит о потребности поддержать «моральные сообщества», предприятие, в котором он чувствует, что по отдельности религиозные моральные тождества спасенного и проклятого не могут играть никакой роли. Но Харрис критичен и к позиции морального релятивизма, и также того, что он называет «ложным выбором пацифизма». В спорном случае, он даже идет на то, чтобы спорить в пользу использования судебной пытки на определенных условиях.

Наконец, Харрис поворачивается к духовности, когда он черпает свое вдохновение из методов восточной религии, утверждая, что, насколько западная духовность заинтересована (обеспокоена), «мы, кажется, стоим на плечах карликов». Чтобы поддержать свое заявление, Харрис указывает на восточных мистиков типа Падмасамбхавы, но сам не признает никакого сверхъествественного элемента в их аргументах: «мистика — рациональное предприятие», говорит он, «религия — нет».

Единственные ангелы, которых мы должны призвать, — из нашей лучшей половины: разум, честность, и любовь. Единственные демоны, которых мы должны бояться, — те, которые следят в каждом человеческом мнении: невежество, ненависть, жадность, и вера, которая является, конечно, шедевром дьявола.