Солоневич, Иван Лукьянович

У этого термина существуют и другие значения, см. Солоневич.

Иван Лукьянович Солоневич
Иванъ Лукьяновичъ Солоневичъ
Дата рождения:	13 ноября 1891(1891-11-13)
Место рождения:	село Рудники, Гродненская губерния, Российская империя
Дата смерти:	27 апреля 1953(1953-04-27) (61 год)
Место смерти:	Монтевидео, Уругвай
Род деятельности:	публицист, писатель, издатель.
Произведения на сайте Lib.ru

Ива́н Лукья́нович Солоне́вич (1 (13) ноября 1891, село Рудники, Пружанский уезд, Гродненская губерния, Российская империя — 27 апреля 1953, Монтевидео, Уругвай) — русский публицист, мыслитель, исторический писатель и общественный деятель. Получил широкую известность как автор книг об СССР и теоретик монархизма.

Участвовал в Белом движении и антисоветском подполье. Бежал из концлагеря, жил в эмиграции в Финляндии, Болгарии, Германии, Аргентине и Уругвае. Издавал газету «Голос России» в Болгарии и «Наша страна» в Аргентине. Организовал «народно-монархическое» движение, пропагандировал идею самобытной русской самодержавной монархии, критикуя не только социализм, но и вообще любые попытки устройства государственной жизни России путём внедрения заимствованных извне идеологий.

Биография

Происхождение. Жизнь до революции

Иван Солоневич родился в селе Рудники Пружанского уезда (по другим данным, в местечке Цехановец) Гродненской губернии в белорусской семье. Матерью его была Юлия Викентьевна, в девичестве Ярушевич, отцом сельский учитель Лукьян Михайлович. Оба деда были священниками. В семье, кроме Ивана, было ещё три брата — Всеволод, Борис и Евгений. Позднее, когда Юлия Викентьевна умерла от воспаления лёгких, Лукьян Солоневич женился во второй раз, и от этого брака родились три дочери — Софья, Зинаида и Любовь. Впоследствии Л. М. Солоневич стал статистическим чиновником в Гродно, а затем журналистом, редактором газеты «Гродненские губернские ведомости», а потом издателем газеты «Северо-Западная жизнь» — крупных изданий западнорусистской направленности^[1].

Иван Солоневич учился в Гродненской гимназии, помимо учёбы, он с братьями занимался гимнастикой в польском «Соколе». Вместе с другом Д. М. Михайловым пытался организовать русский «Сокол», но затея не нашла поддержки в обществе, и вскоре организация распалась. В 1912 году он экстерном сдал экзамены во 2-й Виленской гимназии, где и получил аттестат зрелости. Во время учёбы Иван начал помогать отцу в его редакторской работе, а затем и печатать свои заметки на спортивные темы в газете «Северо-Западная жизнь». С 1912 года он стал обращаться к серьёзным проблемам в публицистических статьях. В этот период заложилось мировоззрение Солоневича, его политические и жизненные убеждения^[2]. Ситуация в Северо-Западном крае в 1910-х годах была неспокойна. Несмотря на то, что в ходе столыпинских реформ были введены русские избирательные курии, позволявшие русским людям избирать своих представителей в Государственную думу, борьба за русское дело несла некоторую опасность. Как вспоминал Солоневич, два или три раза ему приходилась отстаивать с револьвером в руках свою типографию от еврейских революционеров^[3]. Несмотря на это, Иван Лукьянович никогда не был юдофобом и впоследствии осуждал «зоологический» антисемитизм, распространённый в правой среде.

Осенью 1913 года Солоневич переехал в Петроград. Там он поступил на юридический факультет Петербургского университета, где среди его сокурсников был поэт Николай Гумилёв. Нарушив университетский устав (не испросив разрешения у ректора), этой же осенью Солоневич женился на Тамаре Владимировне Воскресенской, преподавательнице французского языка и начинающей журналистке, дочери полковника В. И. Воскресенского, племяннице адвоката и журналиста А. С. Шмакова. Не оставлял Солоневич и занятия спортом — занимался тяжёлой атлетикой^[4].

Первая мировая война

Учёбу в университете Солоневичу не дала завершить Первая мировая война. Как он вспоминал, многие студенты записывались добровольцами в офицерские школы, но правительство старалось не пускать студентов на войну, так как никто не предполагал, что война затянется, и их «резали» по здоровью. Солоневича не приняли из-за близорукости. 24 февраля 1915 года он стал издателем газеты «Северо-Западная жизнь», редакция которой была перемещена в Минск. В сентябре 1915 года из-за осложнения ситуации на фронте пришлось приостановить издание газеты, как оказалось, навсегда. При содействии А. М. Ренникова Иван Солоневич устроился в газету «Новое время». Кроме того, он подрабатывал внештатным судебным хроникёром в нескольких петербургских газетах. 15 октября 1915 года родился единственный сын Солоневичей — Юрий. В 1916 году Иван Солоневич был призван в армию и зачислен ратником 2-го разряда в запасной батальон лейб-гвардии Кексгольмского полка, но на фронт его не взяли из-за слабого зрения и определили в швейную мастерскую полка. Не удовлетворённый таким родом занятия, также как и службой в переплётной мастерской, Солоневич добился разрешения организовать спортивные занятия для учебной команды и спортивные развлечения для остальных солдат. Относительно свободный график (с 6 до 10 часов) позволял ему продолжать журналистскую работу. В январе 1917 года Солоневича комиссовали из-за прогрессирующей близорукости.^[5]

Вернувшись в штат «Нового времени», Солоневич в это предреволюционное время по поручению Б. А. Суворина занимался сбором информации о положении дел в столице^[6].

Революция и Гражданская война

Работая журналистом «Нового времени», Солоневич наблюдал Февральскую революцию и её последствия. После Февраля он вместе с группой студентов-атлетов пытался работать грузчиком, так как работа грузчика оплачивалась в пять раз выше работы журналиста (попытка вышла неудачной — не удалось наладить отношения с профессиональными грузчиками, ими был воспринят как оскорбление отказ студентов от денатурата, употреблявшегося грузчиками). В Петрограде начинался голод, и Солоневичу приходилось жить «чёрным рынком». Он вместе с двоюродным братом Тимофеем Степановичем Солоневичем (рабочим-металлургом, зарабатывавшим до Февраля на заводе Лесснера больше, чем Иван журналистикой) ездил в Лугу, Тосно и другие подобные места, где тратил редакционные авансы на покупку у крестьян хлеба, муки, сала. В это время он участвовал в студенческой милиции, организованной на общественных началах студентами-спортсменами. Солоневич был начальником василеостровского отделения, а всего же в организации было около 700 студентов, которые пытались охранять порядок. Через А. М. Ренникова Солоневич связался с контрразведкой, а во время Корниловского выступления обратился к атаману А. И. Дутову, казачьи войска которого должны были поддержать выступление в Петрограде, с предложением помощи от студентов. В просьбе выдать им оружие Дутов отказал, о чём Солоневич впоследствии очень сожалел^[7].

После окончательного захвата власти в Петрограде большевиками Иван с женой и братом Борисом бежал на белый Юг России, в Киев, участвовал в Белом движении, неоднократно менял место жительства, выполняя агентурные поручения, сотрудничая с И. М. Калинниковым, доставал секретные сведения, которые, как оказывалось, никому не были нужны. Работал в издаваемой под эгидой Киевского бюро Союза освобождения России газете «Вечерние огни» (выходившей с сентября по ноябрь 1919 года). В качестве корреспондента газеты он встречался с большевиком Д. З. Мануильским, в разговоре с которым высказал мысль о том, что большевизм обречён по причине отсутствия сочувствия масс, на что Мануильский ответил: «… да на какого же нам чёрта сочувствие масс? Нам нужен аппарат власти. И он у нас будет. А сочувствие масс? В конечном счёте — наплевать нам на сочувствие масс.» Этот разговор имел большое значение для формирования взглядов Солоневича на Советскую власть^[8].

В Киев к Ивану на несколько дней приезжал брат Борис, работавший в ОСВАГе. Он рассказывал о положении в Белой армии, о своём нежелании продолжать работу в агентстве, в котором постепенно сводилась к минимуму реальная контрразведывательная и пропагандистская деятельность. Средний брат Всеволод, воевавший в Армии Врангеля и служивший комендором на линкоре «Генерал Алексеев», умер в 1920 году^[9].

Жизнь в Советской России

Иван Солоневич продолжил свою подпольную деятельность в Одессе, куда он без семьи уехал на последнем поезде под угрозой наступления красных. До начала 1920 года он редактировал газету «Сын Отечества» и пытался организовать переезд жены с сыном в Одессу, чтобы эвакуироваться вместе с белыми. Во время эвакуации Русской армии Врангеля он заболел сыпным тифом и оказался в госпитале. Уже после эвакуации врангелевцев неожиданно приехали Тамара Солоневич с Юрой. Солоневичи поселились в частном доме, Иван Лукьянович организовал артель и занялся рыбной ловлей, а его жене удалось устроиться переводчицей на Одесскую радиостанцию. Солоневич сблизился с антисоветской группой, в которую входил его старый знакомый по Киеву С. Л. Войцеховский. По доносу старухи-садовницы в начале июня 1920 году Одесская ЧК вышла на подпольную организацию, в которой состоял Иван Солоневич, и его вместе с женой и ребёнком посадили в тюрьму. Через три месяца их освободили, так как не смогли доказать причастность к организации. Как выяснилось, им помог некий еврей Шпигель, которому Солоневич когда-то оказал услугу. Шпигель выкрал улики и дела́ Солоневичей, так как имел отношение к работе ЧК^[10].

Сняв квартиру в центре Одессы, Солоневичи начали обустраиваться заново. Тамара первой получила работу, устроилась в АРА. Иван пошёл работать грузчиком, это позволяло добывать деньги и продовольствие. Впоследствии они стали жить в городе Ананьеве под Одессой, там их навещал Борис Солоневич. Братья организовали «бродячий цирк», гастролировали по сёлам, устраивая для крестьян силовые представления, борцовские и боксёрские поединки. Плату получали съестными припасами. В 1921—1922 годах Солоневич заведовал реально не существовавшим «Первым одесским спортклубом», подчинённым Всевобучу, спортивной работой в котором руководила группа бывших «соколов»^[11], в 1923 году работал спортивным инструктором в Одесском продовольственном губернском комитете. На юге в это время проживал и Евгений Солоневич, промышлявший рыбной ловлей в Ялте^[12].

Осенью 1926 года Иван Солоневич с женой и ребёнком переехал в Москву. Он был известен в спортивном мире, и ему удалось найти работу в ВЦСПС — инспектором по физкультуре и спорту. Жена устроилась переводчицей Комиссии внешних сношений при ВЦСПС. Солоневичи поселились в комнате брата Бориса, которую тот получил, работая инспектором физической подготовки Военно-Морского Флота, но так как он был сослан на Соловки, комната досталась Ивану. В квартире дома № 75 на Тверской улице, где жил Солоневич, было семь комнат, в которых ютились восемь семей, причём одна из них жила в ванной. Условия жизни в Москве тех времён были невыносимыми, и Солоневич с семьёй переехал за город, в Салтыковку (улица Луговая, 12)^[13], где ему удалось снять мансарду. Кроме спортивной работы, Солоневич занимался фоторепортажем, спортивной журналистикой, написал шесть книг на спортивную тематику, читал доклады на спортивную тематику, а также пытался зарабатывать на жизнь другими «частнокапиталистическими способами». В частности, Солоневич в 1928 году подготовил руководства объёмом свыше трёхсот страниц: «Гиревой спорт» для Книгоиздательства ВЦСПС и «Самооборона и нападение без оружия» для издательства НКВД РСФСР. Его неоднократно приглашали в «Динамо» для консультации тренеров общества. В 1927 году Ивану Солоневичу было предложено место заведующего клубом советского торгпредства в Англии, но назначению помешал дипломатический скандал, разгоревшийся между СССР и Англией из-за подозрений, что некоторые сотрудники советской торговой компании «АРКОС» занимались шпионажем. В 1928 году сорвалась заграничная командировка Солоневича за спортивным инвентарём — ОГПУ отказало в выдаче разрешения на выезд без объяснения причин. Тамара Солоневич впоследствии работала референтом Международного комитета горняков при Профинтерне, а с 1928 по 1931 год в берлинском торгпредстве, по возвращении из Германии вновь работала переводчицей, а в 1932 году заключила фиктивный брак с немецким гражданином и уехала в Германию. Иван и Борис приняли окончательное решение бежать из Советского Союза. С 1927 года Иван Солоневич регулярно ездил в Ленинград под прикрытием журналистской работы и занимался подготовкой к побегу. На квартире семьи Пржиялговских собиралось антисоветски настроенное общество, в которое тогда был внедрён секретный сотрудник Н. А. Бабенко, посвящённый в планы перехода границы^[14].

Готовясь к побегу из СССР, Солоневич не прекращал журналистской деятельности и изучения советской действительности. За довольно короткий срок он успел совершить множество поездок, осуществлённых под видом командировок от редакций московских газет и журналов. Побывал на Урале, в Поволжье, Карелии, Дагестане, Абхазии, Сванетии. Так, свою поездку в Киргизию он описал в нескольких статьях в журнале «На суше и на море», в завуалированной форме повествуя о неэффективности советской системы социалистического строительства. Скрытой целью поездок являлась разведка возможностей побега через персидскую границу, но при ближайшем рассмотрении Солоневич пришёл к выводу, что побег семейной группы по такому маршруту совершить невозможно. (Уже в эмиграции Солоневич написал повесть «Памир», изданную в 1937 году и содержавшую описание реальных и вымышленных приключений Ивана Лукьяновича, его сына Юры и друга Зиновия Яковлевича Эпштейна^[15]).

Попытки побега, заключение, побег из СССР

В сентябре 1932 года Солоневичи предприняли попытку совершить побег из Советского Союза через Карелию. Предприятие было тщательно подготовлено: разработан маршрут, заготовлено оружие и командировочные удостоверения, свидетельствовавшие о том, что Солоневич занят «сбором материалов для подготовки репортажей о северном крае». Группа, в которую, помимо Ивана, входили Юрий и Борис Солоневичи, жена Бориса Ирина Пеллингер, Е. Л. Пржиялговская и С. Н. Никитин, выехала в Карелию под видом туристов-охотников. От станции Кивач они дошли до реки Суны. У местного рыбака была арендована лодка, на которой беглецы доплыли до озера Суоярви и через лес от водопада Кивач направились в сторону финской границы. Но расчёты Ивана Солоневича добраться до Финляндии за неделю не оправдались из-за внезапно начавшихся дождей и холодной погоды, а также нахождения в зоне магнитной аномалии. Они не смогли сориентироваться по компасам, заблудились, Иван серьёзно заболел, и им пришлось вернуться. Ещё одна попытка, подготовленная в мае 1933 года, сорвалась из-за аппендицита сына Юрия^[16].

Третья попытка была ещё более тщательно подготовлена, запланирована на сентябрь 1933 года, однако на этот раз к группе по протекции Пржиялговской присоединился её любовник, сексот «Прицельный» — Николай Бабенко, из-за донесений которого попытка сорвалась. Все участники побега — Иван с сыном Юрием, Борис с женой Ириной, знакомый Солоневичей Степан Никитин — были арестованы в поезде по дороге в Мурманск. В операции по задержанию группы участвовало 36 сотрудников ГПУ, переодетых в проводников и простых пассажиров. Задержанных доставили в Ленинград и поместили в Дом предварительного заключения на Шпалерной улице. Им вменялись организация контрреволюционного сообщества, ведение агитации против советской власти, шпионаж и подготовка к побегу за границу. Никитин, Иван и Борис были осуждены на 8 лет, а Юрий на 3 года. Их отправили в Карелию, в Подпорожское отделение лагеря «Беломорско-Балтийский комбинат» (ББК)^[17].

Солоневичей не раз переводили с места на место, они сменили множество специальностей, в конце концов Иван сумел занять пост спортивного инструктора в ББК, а Борис работал доктором в Свирьлаге. Ивану Солоневичу очень помогли известность и связи из спортивного прошлого. По протекции старых знакомых он попал в лагерное общество «Динамо», а затем после внезапного перевода в Москву покровительствовавшего ему заместителя начальника ББК В. Радецкого возникла угроза отправки Ивана на Водораздел, в 250 километрах от финляндской границы. Это могло серьёзно затруднить планируемый побег, и Солоневич решился представить начальству план проведения «вселагерной спартакиады», за организацию которой он якобы горел желанием взяться. Начальству (в лице Д. В. Успенского) предложенный план пришёлся по душе, и Солоневич, получив широкие полномочия, принялся изображать бурную деятельность по подготовке спартакиады, попутно занимаясь сборами и разведкой маршрута побега. Заранее оформив для прикрытия командировки — двухнедельную в Мурманск для себя и пятидневные в Повенец и Пиндуши для Юрия, Иван скоординировал свои действия с Борисом (подтверждение даты побега было получено от него через доверенного человека). 28 июля 1934 года Иван и Юрий с разницей в три часа покинули лагерь, встретились в условном месте и из окрестностей станции Кивач Мурманской железной дороги двинулись в направлении села Койкири на реке Суне. На шестнадцатый день побега отец и сын перешли на территорию Финляндии. В первой же финской семье, к жилью которой они вышли, их радушно встретили и проводили на пограничный пункт, где Солоневичи были обысканы и расспрошены^[18].

Эмиграция

Финляндия

В первые дни пребывания Солоневичей в Финляндии они попали под подозрение финской полиции в том, что являются агентами НКВД. После допросов, проведённых в Иломантси и Йоэнсуу, Иван с сыном были переведены в Хельсинки, где после освобождения от карантинного режима попали под наблюдение сразу с трёх сторон — со стороны финской контрразведки, со стороны Русского общевоинского союза (РОВС) (возглавлявший РОВС в Хельсинки генерал С. Ц. Добровольский был проинформирован о Солоневичах финнами) и со стороны НКВД, имевшего в Финляндии своих резидентов и агентов. Заместитель начальника ИНО НКВД А. А. Слуцкий направлял информацию о Солоневичах Г. Г. Ягоде, Я. С. Агранову, Г. Е. Прокофьеву, М. И. Гаю, Г. А. Молчанову^[19].

Побег Солоневичей вызвал большой резонанс в среде русской эмиграции. Первыми с ними связались младороссы, к партии которых Солоневич относился скептически, критикуя их двойственную позицию в отношении советской власти и вождизм, присущий главе организации А. Л. Казем-Беку. И. Л. Солоневич вскоре познакомился с Т. В. Чернавиной, также недавней беглянкой из СССР, через неё были налажены контакты с европейским эмигрантским сообществом. Так, после статьи Чернавиной о Солоневичах в газете П. Н. Милюкова «Последние новости» Иван вступил в переписку с А. И. Гучковым. Иван, Юрий и Борис (также после удачного побега переехавший в Хельсинки), зимой 1934—1935 годов работали грузчиками в порту, Иван писал книгу «Россия в концлагере», в которой описывал своё пребывание в лагере и своё видение жизни советского государства, а Борис составлял аналитические справки об СССР для РОВСа, контактировал с НСНП, сотрудничал с газетой «За Родину». В процессе налаживания связей с РОВСом на Бориса вышел В. В. Бастамов, который пытался выяснить, что представляют собой Солоневичи, отсылал информацию, получаемую от Бориса, руководителю внутренней линии генералу Н. В. Скоблину (который, как оказалось впоследствии, был тайным агентом НКВД). Председатель РОВС генерал Е. К. Миллер был осведомлён о Солоневичах и возлагал надежды на сотрудничество с ними^[20].

Обеспокоенные возможными последствиями от вливания Солоневичей в антисоветскую деятельность эмиграции, чекисты начали попытки компрометировать братьев. Под руководством Б. Д. Бермана, хорошо осведомлённого о побеге Солоневичей и получавшего всю информацию о них, разрабатывалась операция по инсценировке утечки «секретных документов», в которых братья значились агентами НКВД, внедряющимися в РОВС, но вышестоящее начальство не поддержало эту инициативу из-за угрозы для реальных агентов, уже работавших в РОВСе. Вместо этого было решено подключить к делу Управление НКВД по Ленинградской области. Информация о том, что Солоневичи якобы являются советскими агентами, в начале января 1935 года была сообщена двойному агенту, о котором в НКВД было известно, что он передаёт сведения о своих контактах с чекистами финской тайной полиции. Вскоре в среди эмигрантов начали распространяться слухи об агентурной работе Солоневичей^[21].

Тем временем Иван Солоневич был занят подготовкой «России в концлагере». С 20 января 1935 года он начал по частям печатать книгу в газете «Последние новости». Солоневич постепенно стал приобретать известность и авторитет. Пребывая в Финляндии, Солоневичи осознавали — чтобы вести активную антибольшевистскую борьбу, им нужно перебираться в Западную Европу, но все попытки получить визы во Францию, Германию, Англию, Бельгию или даже Югославию были безуспешны. НКВД активно препятствовал переезду Солоневичей, используя для этого свою агентурную сеть. Так, в Германии были пущены в ход подложные письма генеральному консулу и гестапо, в которых утверждалось, что Солоневичи — советские агенты. В гестапо были приняты меры предосторожности, и начато расследование по этому вопросу, по всем пограничным пунктам разосланы указания по фамилии Solonewitsch, в результате чего все усилия РОВСа и, в том числе, лично А. А. фон Лампе получить визу не приводили к успеху. В сентябре 1935 года товарищ Бориса по гимназии, адъютант начальника 3-го отдела РОВС в Болгарии генерала Ф. Ф. Абрамова Клавдий Фосс пригласил братьев перебираться в Софию, обещая содействовать в получении виз. В 1936 году визы были получены, и при поддержке РОВСа, а также НКВД (на Лубянке понимали, что в случае получения визы в Германию Солоневичи могут уйти из-под наблюдения, так как с усилением контрразведки условия для агентурной работы там становились все менее удобными, тогда как в Болгарии они будут «под колпаком»), Солоневичи выехали в Болгарию^[22].

Болгария

РОВС оплатил переезд Солоневичей в Болгарию, и они приехали 8 мая 1936 года. В Болгарии их уже ждали Клавдий Фосс и генерал Ф. Ф. Абрамов, а также его сын Н. Ф. Абрамов (как выяснилось впоследствии, агент НКВД). Вскоре по приезду Солоневичи познакомились с такими влиятельными людьми болгарской эмиграции, как начальник русского отдела тайной полиции А. А. Браунер и протопресвитер Г. И. Шавельский, а также были взяты «в разработку» резидентом НКВД В. Т. Яковлевым^[23].

Иван Солоневич сразу занялся организацией издания своей газеты. При содействии К. В. Левашова Солоневичу удалось получить в своё распоряжение убыточную газету «Голос Труда», и первый номер газеты, переименованной в «Голос России», вышел 18 июня 1936 года. В газете принимали участие Б. Л. Солоневич, В. В. Шульгин, В. А. Ларионов, С. Л. Войцеховский, Б. А. Суворин, И. И. Колышко и др. Открытый, бескомпромиссный стиль газеты вскоре пришёлся по душе простым читателям, и в дальнейшем Солоневич выработал свою концепцию того, для кого, по его мнению, предназначена его просветительская работа. В представлении Солоневича основная масса его сторонников — это некие эмигранты, которых он называл «штабс-капитанами», сознательно отстраняющиеся от политической борьбы, от партийных склок и амбиций эмигрантских вождей, но которые являются горячими патриотами России и готовы борьбе с большевизмом отдать все силы. Тираж газеты в скором времени возрос с 2000 до 10 000 экземпляров, и издательство стало окупаться^[24].

Видя успех газеты среди простых эмигрантов, Солоневич начал задумываться о какой-то организации, способной объединить людей для действия в случае возвращения в Россию. В конце июля 1936 года он предложил сотрудничество начальнику Отдела пропаганды РНСД барону А. В. Меллер-Закомельскому. Меллер-Закомельский одобрительно высказывался о газете, согласился на распространение газеты по всем отделениям РНСД, но отказался от создания «Антибольшевистской коалиции», так как, по его мнению, «время для таких коалиций не наступило». В ответ на призыв газеты к читателям о солидарности в разных странах стали стихийно возникать кружки единомышленников. Солоневич начал разработку «идеи Белой империи», что вылилось впоследствии в доктринальный труд «Белая империя». Помимо этого, Солоневич занимался изданием «России в концлагере». Первый тираж в 2000 экземпляров был издан на деньги НСНП, второй на таких же условиях, а третий, в 3000 экземпляров, — уже на собственные средства^[25].

Тем временем, по мере того как Солоневич отдалялся от РОВС, в РОВСе усиливались подозрения насчёт Солоневичей, переросшие впоследствии в настоящую манию подозрительности. Подогреваемые предостережениями генерала С. Ц. Добровольского, которые он не прекращал слать из Гельсингфорса, деятели «внутренней линии» проверяли всю корреспонденцию Солоневичей. Проверкой и копированием, а также анализом информации об адресатах занимались подчинённые Браунера и лично Н. Ф. Абрамов. Подозрения вызывали все внешние контакты братьев, переезд Тамары Солоневич в Софию и прочее, в высшие инстанции поступал вал донесений об их якобы подозрительном поведении. Дошло до того, что за Солоневичами было установлено наружное наблюдение. НКВД также вёл дело Солоневичей. Попытка проведения операции по захвату и вывозу кого-либо из них, инициированная Берманом, не получила развития, на Лубянке решили, что резидент В. Т. Яковлев в Софии удачно справляется с делом, и от подключения Одесского ОГПУ с их агентами было решено отказаться. В ИНО НКВД был разработан план операции по компрометации Солоневичей перед РОВСом. В советских журналах, которые получал Солоневич, были сделаны «наколки», имитировавшие шифр. 13 июля 1936 года была организована якобы случайная встреча на улице Бориса Солоневича с сотрудником советского посольства, до этого с ним не знакомым, на глазах у «наружки» РОВСа. Наблюдатели сфотографировали встречу, и направили доклад Ф. Ф. Абрамову. Абрамов сообщил об этом генералу Е. К. Миллеру, а тот, в свою очередь, Н. В. Скоблину. Генерал Миллер не воспринял информацию категорично, но Фосс и Браунер настаивали на ликвидации Солоневичей. Боевиками РОВСа была даже предпринята без разрешения Абрамова (который опасался применять радикальные меры из-за боязни потерять доверие болгарских властей) попытка убийства, но она была предотвращена полицией. Слухи и подозрения в адрес Солоневичей не переставали распространяться среди эмиграции. Активно включилась в дискредитацию братьев партия младороссов, их орган «Бодрость» практически в каждом выпуске печатал материалы обличительного характера. Это заинтересовало НКВД, и резидентура комиссариата в Праге получила указание способствовать инициативе младороссов в дискредитации Солоневичей. Через некоего агента «А/1» предписывалось подключить к работе Бориса Чернавина, что и было выполнено — в пражской типографии Младороссийской партии была издана брошюра Чернавина «В союзе с Троцким: правда о бр. Солоневичах».^[26] С недоверием к Солоневичам относились и в ВФП Роздаевского. В Софии полпред СССР Ф. Ф. Раскольников поставил болгарское руководство в известность о том, что потакание провокационной деятельности «Голоса России» может привести к ухудшению советско-болгарских отношений. Иван и Борис Солоневичи были вызваны на допрос. В эмигрантской среде подозрения в адрес Солоневичей усилились, когда, вернувшись из поездки во Францию, Иван по просьбе Ф. Ф. Абрамова высказался в поддержку Скоблина и Н. В. Плевицкой, которых уже практически все открыто обвиняли в сотрудничестве с большевиками после похищения генерала Миллера^[27].

В начале 1937 года по резолюции С. М. Шпигельгласа Германом Клесметом была начата подготовка устранения Ивана Солоневича. В Киеве в течение около десяти месяцев готовили бомбу. 3 февраля 1938 года в дом на бульваре Царя Ивана Асеня II, где проживала семья Солоневичей и находилась редакция газеты, была под видом книг для Ивана Солоневича доставлена бомба. Бомба взорвалась, когда секретарь Николай Михайлов открывал посылку. Организаторы взрыва надеялись, что посылку будет открывать сам Иван Солоневич, но он в это время спал, и от взрыва погибли Н. Михайлов и Тамара. Иван и его сын Юрий не пострадали, а Борис к тому времени уже проживал в Бельгии. Полиции не удалось установить, кто принёс бомбу. Находясь в состоянии крайней подавленности и опасаясь угрозы новых покушений, Иван Солоневич воспользовался возможностью получить визу в Германию (где после взрыва и гибели Тамары подозрения в отношении Солоневичей были сняты) и 19 марта 1938 года с сыном покинул Болгарию^[28].

Германия

Первые недели Иван Солоневич провёл в санатории в окрестностях города Обинга. Оправившись от психологической травмы, он приступил к возобновлению издательской и редакторской деятельности. В Софии изданием газеты занимался Левашов и «Общество друзей Голоса России», но вскоре издательство стало претерпевать непреодолимые трудности. Болгарское правительство боялось ухудшения отношений с СССР, и поэтому издание газеты «Голос России» было запрещено. Были предприняты попытки возобновить издание под названием «Наша газета» (запрещена после советской ноты) и в виде журнала «Родина», который прекратил существование после шести номеров^[29].

Иван Солоневич получил широкую известность в Германии благодаря своей книге «Россия в концлагере», которая была издана на немецком языке в мае 1937 года эссенским издательством под названием «Die Verlorenen — Eine Chronik namenlosen Leidens» (Потерянные: хроника неизвестных страданий). Книга быстро стала популярна, в том числе и у немецкой интеллектуальной элиты и руководства НСДАП. Так, книгой заинтересовался сам Гитлер, её высоко оценили Геббельс, Геринг, граф Кайзерлинг и другие. Солоневич выступал с лекциями и докладами как на русском, так и на немецком языках^[30].

Приехав в Германию, Иван Солоневич вынужден был бороться со слухами о его помешательстве. Он вступил в переписку с В. В. Ореховым, редактором журнала «Часовой». Тот вначале воспринял его благоприятно, но затем, озабоченный жёсткой полемикой в адрес РОВС со стороны Солоневича, принял решение от него отмежеваться. Вскоре руководство РОВСа и других эмигрантских организаций, возмущённые критикой, которой подвергал Солоневич всю старую эмиграцию, начало новую кампанию против Солоневича. Обличительные материалы против него были опубликованы в «Галлиполийском вестнике», в «Царском вестнике», «Новом слове», «Последних новостях» и других европейских изданиях. От гнева возмущённых членов РОВСа пострадал Левашов в Софии — некий «молодой мужчина с военной выправкой» нанёс ему сильнейший удар кастетом в лицо^[31].

Пожив какое-то время в Берлине, Иван Солоневич перебрался в Клайнмахнов, где также поселился Юрий с женой Ингой, так как советской разведке, по сведениям Службы безопасности, стал известен адрес их квартиры. Однако и тут их жизнь подвергалась опасности. Под их машину была заложена бомба, дом подвергнут обыску и разгрому. Из этого дома пришлось съехать на новую квартиру в Берлине. Проживая в Берлине, Солоневич старался поддерживать контакты с симпатизирующими ему русскими эмигрантами, такими как генерал В. В. Бискупский, барон А. В. Меллер-Закомельский, генерал А. В. Туркул, противостоя попыткам внести раздор в отношения с соратниками. Такие попытки не прекращались, в 1939 году неприятным сигналом для Солоневича стала статья «Жидовский наймит», размещённая в газете «Der Stürmer», как потом выяснилось, ближайшим соратником Ю. Штрайхера К. Хольцем. Для Солоневича это, вкупе с усилением давления на русские правые организации со стороны НСДАП, послужило поводом задуматься о переезде в другое государство^[32].

18 мая 1938 года был создан «Национальный русский фронт» (НРФ), призванный объединить правые эмигрантские организации. Солоневич идейно поддерживал создание фронта, в который вошли Российский фашистский союз, Русский национальный союз участников войны, Российское национальное и социальное движение, кружки «друзей „Голоса России“», Русский национальный союз в Америке, а также ячейки «новопоколенцев», парижский кружок В. Ларионова «Белая идея», некоторые казачьи организации и редакция «Возрождения». Но НРФ был закрыт немецким правительством, не успев толком проявить себя в какой-либо деятельности. Это ещё более разочаровало Солоневича в эмигрантских организациях, и он констатировал: «Ни одной действительно активной, действительно монархической организации у нас нет». Иван Лукьянович в своих статьях безжалостно обличал эмиграцию, не скупясь в эпитетах в адрес русских партий и их лидеров, что вызывало возмущение даже у его брата Бориса. Публикация в 1939 году Борисом в Париже брошюры «Не могу молчать» с подзаголовком «„Наша газета“, Эмиграция, РОВС и И. Л. Солоневич» послужила поводом для окончательного разрыва и так весьма натянутых отношений между братьями^[33].

В конце 1939 года Иван Солоневич был приглашён финским правительством для участия в организации антисоветской пропаганды в Советско-финской войне. Эта поездка дала Солоневичу представление о характере будущей войны на Востоке. В этот период он ещё верил в использование немецких возможностей для свержения большевизма и восстановления монархии в России. Он прикладывал большие усилия, чтобы убедить немцев в том, что попытки покорения России и уничтожения русского народа обречены на провал, и что единственная возможность победы над большевизмом — это война против коммунистов в сотрудничестве с антисоветскими силами и русским народом, в массе своей настроенном в патриотическом, антисоветском духе. В этом случае, по мнению Солоневича, ещё возможны были бы добрые отношения между возродившейся национальной Россией и Германией, в противном же случае — Германию ждёт поражение^[34].

В это же время Солоневич начал активно работать над главным трудом своей жизни — «Белой империей» (впоследствии эта работа, дополненная и исправленная, была издана под названием «Народная монархия»). Отдельные статьи, которые должны были составить книгу, были опубликованы в журнале «Родина» до закрытия его в 1940 году, их распространяли среди соратников Солоневича. К его тезисам о построении независимой монархической России проявляло интерес и гестапо. Несколько раз сотрудник этого ведомства посещал Солоневича для конфиденциальных разговоров, данные о которых заносились в досье, а во время визита в Берлин В. М. Молотова 10—12 ноября 1940 года Солоневич был взят под арест, по объяснениям гестапо, чтобы его не заподозрили, если вдруг с Молотовым что-то случится. Последняя попытка переманить Солоневича на свою сторону была предпринята немцами после оккупации Белоруссии. Одним из чиновников Министерства по восточным территориям ему было предложена работа в оккупационной администрации в Белоруссии. Солоневич отказался (впоследствии стало известно, что предложенный ему пост занял Фабиан Акинчиц)^[35].

В октябре 1941 года Иван Солоневич был вызван в гестапо, где ему было приказано в трёхдневный срок покинуть Берлин и поселиться в Померании. Солоневич для своей ссылки предпочёл Темпельбург, а вскоре переехал в его предместье, деревню Альт Драгайм, где регулярно отмечался в полицейском отделе. Там он познакомился с Рут Беттнер, молодой вдовой немецкого обер-лейтенанта, у которой брал уроки немецкого языка, а затем они поженились. Несколько раз Солоневич выезжал в Берлин, в частности, чтобы предупредить сына об опасности, нависшей над Берлином после объявления Гитлером войны США. Во время наездов в Берлин Солоневичу довелось пообщаться с А. А. Власовым, Г. Н. Жиленковым и Ф. И. Трухиным, которые произвели на него отталкивающее впечатление и не смогли убедить его присоединиться к работе РОА. Несмотря на то, что немецкое руководство оставило надежды на сотрудничество с Солоневичем, его труды продолжали использовать в качестве антисоветской пропаганды, без его ведома издания «России в концлагере» и «Памира» распространяли на оккупированной территории, отрывки статей публиковали в немецких газетах^[36].

В середине января 1944 года Солоневич с семьёй сына бежал из мест своей ссылки под угрозой советского плена. Первая длительная остановка после почти двух месяцев пути была сделана в имении Ниендорф у города Разебурга, где работал агрономом друг Юрия Солоневича. Там они встретили известие о капитуляции Германии, но вскоре были вынуждены покинуть имение, так как Солоневичем заинтересовались сотрудники СМЕРШа (имение находилось на границе английской и советской оккупационных зон). Обосновались они в Винсене, близ Гамбурга, там в госпиталь были помещены Инга и Рут, а Иван и Юрий работали подёнщиками на окрестных фермах. В конце концов по регистрационным спискам «перемещённых лиц» Солоневичи были приписаны к лагерю в Хальденау, но им удалось добиться разрешения поселиться в имении Аппельбек Холлендштадского района Ротенбургского округа^[37].

Осенью 1946 года Солоневич встречался с П. В. Скаржинским, председателем Высшего монархического совета (ВМС). Они договорились об издании книги Солоневича на средства ВМС, но этот проект так и остался неосуществлённым. Входил в контакт Солоневич и с НТС, в котором у него было немало единомышленников, однако его отталкивало стремление НТС к подавлению других эмигрантских организаций, в том числе и монархических. Тяжёлая нужда, голод и постоянная угроза выдачи в СССР подгоняли Солоневича к переезду. С большим трудом ему удалось через IRO получить визу в Аргентину^[38].

Аргентина

Шапка сайта газеты «Наша страна»

Солоневич с сыном и его семьёй приехал в Аргентину 29 июля 1948 года. На первых порах их поддержали его соратники в Буэнос-Айресе — выделили комнату, помогли возобновить издательскую деятельность. Едва освоившись в обстановке аргентинской эмиграции, Солоневич взялся за издание газеты. Первый номер газеты под названием «Наша страна» вышел 18 сентября 1948 года. Вскоре к газете присоединился переехавший в Аргентину В. Левашов (скрывавшийся под фамилией Дубровский) и его жена. К тому времени Солоневичи уже обитали на кинте в Дель-Висо, в 40 километрах от столицы. Дубровские поселились там же, а через несколько месяцев к ним присоединилась Рут Солоневич. Вокруг газеты Солоневича вскоре собрались авторы народно-монархической направленности, среди которых были Борис Башилов, М. М. Спасовский, Н. Потоцкий, М. В. Зызыкин, Б. Н. Ширяев, Н. Былов и другие^[39].

Солоневич был не очень доволен обстановкой в аргентинской эмиграции, но принимал участие в общественной жизни. 5 сентября 1948 года он участвовал в эмигрантском собрании, на котором был учреждён «Союз русских людей им. генерал-фельдмаршала А. В. Суворова» под руководством генерала Б. А. Хольмстон-Смысловского. Солоневич участвовал также в работе организации «Государево служилое земство», входил в состав его правления. В то же время Солоневич не ослаблял критики РОВС и НТС, а также «Славянского союза» и монархистов-«реакционеров». В ответ на это по эмиграции расползались старые слухи о сотрудничестве писателя с советскими спецслужбами. Слухами дело не ограничилось, в Тайную полицию были поданы доносы от ряда недругов Солоневича, среди которых были Н. А. Чоловский, Н. И. Сахновский и А. В. Ставровский. Исследователь Н. Никандров полагает, что против Солоневича мог выступить движимый вождистскими амбициями генерал Хольмстон-Смысловский, имевший контакт с Тайной полицией. В июле 1950 года Солоневичу было предписано в трёхдневный срок покинуть Аргентину. Он выехал в Уругвай^[40].

Уругвай

Первое время Иван Солоневич находился в Монтевидео, откуда перебрался на куриную ферму в окрестностях Сориано, принадлежавшую В. Е. Леонтович-Нееловой. Финансовую поддержку ему оказывал американский коммерсант В. С. Макаров. Солоневич посвятил своё время дописыванию «Народной монархии», работе над романом «Две силы», а также освещению действительности и прогнозах на будущее в статьях на актуальные темы о России и её роли в мировой политике. Последние годы жизни он вместе с женой провёл в городе Атлантида, где они снимали дом на побережье. Солоневич надеялся в скором времени переехать в США, он уже получил соответствующее разрешение, в этом ему помог И. И. Сикорский, предоставивший ручательство^[41].

Но этим планам не суждено было сбыться. Солоневич страдал анемией и запущенным раком желудка. 14 апреля 1953 года он был на средства, собранные жертвователями, помещён в Итальянский госпиталь в Монтевидео. Была произведена операция, но врачи были бессильны. Иван Лукьянович умер 24 апреля 1953 года. После отпевания, совершенного его другом отцом А. Шабашевым, тело Солоневича было захоронено на Английском кладбище Монтевидео^[42].

Реабилитирован 20 июля 1989 года Военной прокуратурой Ленинградского военного округа^[13].

Взгляды

Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.

Солоневич был сторонником самодержавной монархии (отличной от абсолютной и конституционной монархией западного образца). Этому вопросу посвящён основной труд Солоневича «Народная монархия», где он чётко разграничивает абсолютизм и самодержавие. Его становление как автора происходило под влиянием таких монархических идеологов, как Л. А. Тихомиров, М. О. Меньшиков и В. В. Розанов. Он был убеждён, что народная монархия есть единственная форма государственного устройства, подходящая для России.

Никакие мерки, рецепты, программы и идеологии, заимствованные откуда бы то ни было извне, — неприменимы для русской государственности, русской национальности, русской культуры… Политической организацией Русского народа на его низах было самоуправление, а политической организацией народа в его целом было Самодержавие… Царь есть прежде всего общественное равновесие. При нарушении этого равновесия промышленники создадут плутократию, военные — милитаризм, духовные — клерикализм, а интеллигенция — любой «изм», какой только будет в книжной моде в данный исторический момент.

— И. Л. Солоневич. Народная монархия

Не поддерживая этнический («зоологический») национализм, Солоневич в то же время соглашался с тем, что русская национальная идея есть определяющая идея российской государственности.

Русская Империя со времен «начальной летописи» строилась по национальному признаку. Однако, в отличие от национальных государств остального мира, русская национальная идея всегда перерастала племенные рамки и становилась сверхнациональной идеей, как русская государственность всегда была сверхнациональной государственностью, — однако, при том условии, что именно русская идея государственности, нации и культуры являлась, является и сейчас, определяющей идеей всего национального государственного строительства России.

— И. Л. Солоневич. Народная монархия.

В «Народной монархии» Солоневич подвергал критике отвлечённую идею человечества, подчёркивая, что не существует всеобъемлющих исторических законов, и в каждую эпоху для различных обществ и народов существовали свои особые («здесь и сейчас») закономерности. Каждый из человеческих народов самостоятельно творит свою судьбу в истории. Высшей исторической целью для русского народа Солоневич считал создание империи. Он полагал, что самую необычную империю в истории сотворил русский народ, и в этом заключалась всемирная роль русского народа и «вселенскость» русской идеи. Вслед за славянофилами и почвенниками Солоневич давал отрицательную оценку петровским преобразованиям, из-за которых Россия всё дальше уходила от идеала народной монархии, а под влиянием Запада элита — дворянство и затем интеллигенция — отрывались от народной почвы; а всеобщая «европеизация» обернулась трагедией для простого русского народа, потерявшего естественную связь с собственным интеллектуальным слоем, что привело в конечном итоге к падению монархии в России. Выходом Солоневич считал возврат русского народа к своим истокам посредством восстановления «народной», «социальной» монархии во всей её полноте «от царского престола до сельского схода»^[43].

Будучи «стопроцентным белорусом», Солоневич был твёрдо убеждён в единстве русского народа в трёх его ветвях — белорусской, великорусской и малорусской^[44]. В этом его можно считать продолжателем традиций «западнорусизма» — белорусского общественно-политического течения, отстаивающего общерусские идеалы.

Солоневич изучал коммунистическую идею, её качество (глава «О казанской сироте и о качестве продукции» «России в концлагере»), историческую перспективу и методы (этой теме посвящено несколько глав «России в концлагере»).

В своих статьях «Великая фальшивка февраля» и «Миф о Николае II», рассматривая причины февральских событий 1917 года, указывает на них почти за полвека до «Размышлений о февральской революции» А. И. Солженицына. В тезисах этих мыслителей есть много общего, но И. Л. Солоневич практически не критикует Государя (подобно Солженицыну в «Размышлениях о февральской революции»), а большее внимание уделяет анализу процессов, происходивших в обществе, задач, стоявших перед Царём, предательству правящего «слоя», поставившего свои интересы выше интересов России, что привело к изоляции Царя, и в конечном итоге — к красному террору.

История возложила на Николая II задачу сверхчеловеческой трудности: нужно было бороться и с остатками дворянских привилегий, и со всей или почти со всей интеллигенцией. Имея в тылу интендантов и интеллигентов, нужно было бороться с Японией и с Германией. И между «царем и народом» существовала только одна — одна единственная связь, чисто моральная.

— И. Л. Солоневич. Миф о Николае II

«Трагические противоречия русской жизни», в которых, по словам С. Ольденбурга, Император Николай II отдавал себе совершенно ясный отчет, могли быть разрешены : а) революционным путем — по системе Ивана Грозного; б) эволюционным путем — по системе Императора Николая II. Эволюционный путь не удался не вследствие принципиальных ошибок Государя Императора, а вследствие предательства. Это предательство можно было бы поставить в укор Государю Императору: зачем он не предусмотрел? С совершенно такой же степенью логичности можно было бы поставить в упрек Цезарю: зачем он не предусмотрел Брута с его кинжалом? <…> Не очень средним человеком был и Наполеон — кое-что не предусмотрел и он. Вообще говоря, «непредусмотрительность» становится совершенно ясна после того, как «непредусмотренное» уже свершилось.

— И. Л. Солоневич. Еще о феврале

Основные труды

• Решительный бой // Вечерние огни : газета. — Киев, 12 (25) октября 1919.
• Народная монархия. — Буэнос-Айрес: Наша страна, 1973. — ISBN 0503020200-009 — Репринтное воспроизведение: М.: Изд. и рекламно-инф. фирма «Феникс» ГАСК СК СССР, 1991. — 512 с. — ISBN 5-7652-0009-5
• Россия в концлагере. — 3-е изд. — София: Голос России, 1938. — 516 с.
• Миф о Николае Втором // Наша страна. — март — июнь 1949.
• Трагедия Царской Семьи // Наша страна. — май 1952. — № 122—123.
• Цареубийцы // Голос России. — 1938 (?).
• Политические тезисы Российского Народно-Имперского (штабс-капитанского) движения. — Шанхай: Белая империя, 1941.
• Идеи — люди — организация // Наша страна. — 1948, 25 декабря. — № 8.
• Два занавеса // Наша страна. — 1949, 10 декабря. — № 33.
• Самодержавие, конституция и марксизм // Наша страна. — 1950. — № 39.
• Россия, революция и еврейство
• Великая фальшивка февраля
• Белая Империя, статьи 1936—1940 — М., 1997. — ISBN 5-89097-005-4
• Диктатура импотентов. социализм, его пророчества и их реализация
• Диктатура сволочи
• Две силы. Борьба за ядерное владычество над миром. Роман из советской действительности. — Уругвай, с 1948.

На иностранных языках

• Die Verlorenen. — 5. Auf. — Essen: Essener-Verlag, 1937. (нем.)
• The soviet Paradise Lost. — New York: The Paisley Press, Inc, 1938. (англ.)
• Russia in Chains. — London: Williams and Norgate Ltd, 1938. (англ.)
• Het "proletarische" paradijs Russland een concentratiekampf. — Den Haag: W. P. Van Stockum & Zoon N. V, 1937. (нид.)
• Rosja w obozie koncentracyjnym. — Lwow: Nakladem Sekretariatu Porozumiewawczego Polsckich Organizacyi Spolecznych we Lwowie, 1938. (польск.)
• Rosko za mrizemi. — Praha: Prapor Ruska. (чешск.)
• Russija u konclogoru / Urednik dr. J. Adric. — Zagreb: Knjiznica dobrich romana, 1937. (сербохорв.)

Примечания

1. ↑ Никандров, 2007, с. 19—23
2. ↑ Никандров, 2007, с. 21—25
3. ↑ Смолин М. Б. Монархизм как любовь. Штрихи к портрету Ивана Солоневича // Наша страна. ХХ век : Сб. трудов И. Л. Солоневича; прил. к журналу «Москва». — 2001.
4. ↑ Никандров, 2007, с. 25—30
5. ↑ Никандров, 2007, pp. 30—39
6. ↑ Никандров, 2007, pp. 39
7. ↑ Никандров, 2007, pp. 39—47
8. ↑ Никандров, 2007, pp. 48—52
9. ↑ Никандров, 2007, pp. 53
10. ↑ Никандров, 2007, pp. 53—58
11. ↑ Солоневич И. Россия, революция и еврейство.
12. ↑ Никандров, 2007, pp. 59—64
13. ↑ ^{1 2} «Жертвы политического террора в СССР». База данных общества «Мемориал».  (Проверено 22 января 2012)
14. ↑ Никандров, 2007, pp. 64—93
15. ↑ Никандров, 2007, pp. 84—109
16. ↑ Никандров, 2007, pp. 131—133
17. ↑ Никандров, 2007, pp. 134—144
18. ↑ Никандров, 2007, pp. 145—176
19. ↑ Никандров, 2007, pp. 177—181
20. ↑ Никандров, 2007, pp. 182—206
21. ↑ Никандров, 2007, pp. 217—222
22. ↑ Никандров, 2007, pp. 223—266
23. ↑ Никандров, 2007, pp. 267—274
24. ↑ Никандров, 2007, pp. 274—290
25. ↑ Никандров, 2007, pp. 293—299
26. ↑ Базанов П. «Фонд „Братья Солоневичи“ в Архиве-Библиотеке Санкт-Петербургского НИЦ „Мемориал“»
27. ↑ Никандров, 2007, pp. 301—356
28. ↑ Никандров, 2007, pp. 327—383
29. ↑ Никандров, 2007, pp. 383—390
30. ↑ Никандров, 2007, pp. 390—394
31. ↑ Никандров, 2007, pp. 390—397
32. ↑ Никандров, 2007, pp. 400—418
33. ↑ Никандров, 2007, pp. 420—451
34. ↑ Никандров, 2007, pp. 467—477
35. ↑ Никандров, 2007, pp. 479—509
36. ↑ Никандров, 2007, pp. 514—524
37. ↑ Никандров, 2007, pp. 530—546
38. ↑ Никандров, 2007, pp. 555—563
39. ↑ Никандров, 2007, pp. 565—587
40. ↑ Никандров, 2007, pp. 588—622
41. ↑ Никандров, 2007, pp. 622—645
42. ↑ Никандров, 2007, pp. 634—647
43. ↑ И. Л. Солоневич // 500 самых выдающихся людей России / Авт.-сост. Л. Орлова. — Мн.: Харвест, 2008. — С. 346—347. — (Карманная библиотека). — ISBN 978-985-16-5585-0
44. ↑ Солоневич И. Л. О сепаратных виселицах // Наша страна : журнал. — 1949.

Литература

• Денис Драгунский. Джентльмен в ГУЛАГе // Новое время. — 1999 (19 сентября). — № 37. — С. 30—32.
• Никандров Н. Иван Солоневич: народный монархист / Под ред. В. Г. Манягина. — М.: Алгоритм, 2007. — 672 с. — (Властители дум). — ISBN 978-5-9265-0442-9
• Нил Никандров. Иван Солоневич возвращается с чужбины… // Латинская Америка : журнал. — 1997. — № 2.
• Смолин М. Б. Энциклопедия имперской традиции русской мысли. — М.: Имперская традиция, 2005. — С. 303—325. — 448 с. — ISBN 5-85134-078-9
• Смолин М. Б. Монархизм как любовь. Штрихи к портрету Ивана Солоневича // И. Л. Солоневич. Наша страна. ХХ век. — М., 2001.
• Бор. Солоневич. Молодежь и Г.П.У. Жизнь и борьба совeтской молодежи. — София: Голос России, 1937. — 464 с.

Ссылки

• Сайт, посвящённый жизни и творчеству Ивана Лукьяновича Солоневича. Архивировано из первоисточника 28 февраля 2012. Проверено 24 января 2012.
• Газета «Наша страна»  (Проверено 24 января 2012)
• Смолин М. Б. Русский народный империалист. Русская государственность. Русское Воскресение. Архивировано из первоисточника 28 февраля 2012. Проверено 24 января 2012.
• Сергей Лабанов. Солоневич Иван Лукьянович (1891-1953). Правая.ru (7 марта 2007). Архивировано из первоисточника 28 февраля 2012. Проверено 24 января 2012.