Михаил VIII Палеолог

Михаил VIII Палеолог
Михаил VIII Палеолог
Μιχαήλ Η΄ Παλαιολόγος
Михаил VIII Палеолог
Миниатюра с портретом Михаила VIII Палеолога
Никейский император
1259 — 1261
Соправитель: Иоанн IV
Предшественник: Феодор II
Преемник:
В 1261 году Никейская империя завоевала Латинскую.
Флаг
Византийский император
1261 — 1282
Соправитель: Андроник II (1272 — 1282)
Предшественник:
Преемник: Андроник II
 
Вероисповедание: православие
Рождение: 1224 год(1224)
Смерть: 11 декабря 1282(1282-12-11)
Аллага
Род: Палеологи Палеологи
Отец: Андроник Дука Комнин Палеолог
Мать: Феодора Ангелина Палеологина
Дети: 1) Мануил Палеолог
2) Андроник II Палеолог
3) Константин Палеолог
4) Ирина Палеолог
5) Анна Палеолог
6) Евдокия Палеолог
7) Феодора Палеолог
8) Евфросиния Палеолог
9) Мария Деспина Монгольская

Михаи́л VIII Палеоло́г (греч. Μιχαήλ Η΄ Παλαιολόγος) (1224/1225 — 11 декабря 1282) — византийский император с 1261 года (как никейский император — с 1259), основатель династии Палеологов.

Начал свой путь к трону как регент при наследнике никейского императора Феодора II Ласкарида — малолетнем Иоанне IV, которого он ослепил 25 декабря 1261 года, что делало невозможным вступление Иоанна IV на престол. Отвоевал у крестоносцев Константинополь, захваченный ими во время Четвёртого крестового похода, и возродил Византийскую империю.

В то же время, Михаил заложил основу для дальнейшего ослабления своей страны. Найдя опору в аристократии, он отвернулся от простого народа, что в дальнейшем вылилось в две гражданские войны. Кроме этого, император перестал поддерживать местную торговлю и ремесло, что позволило итальянским торговым республикам укрепить свои позиции в стране.

Содержание

Происхождение

Алексей I Комнин — один из предков Михаила

Михаил был очень знатного происхождения — среди его предков числились императоры из династий Ангелов и Комнинов, и, вполне возможно, что он превосходил по знатности всех греков своего времени. Не случайно Михаил подписывался: «Михаил Дука Ангел Комнин Палеолог»[1].

Дед Михаила, Алексей Палеолог, был женат на дочери императора Алексея III Ангела и имел титул деспота, причём супруга его деда, Ирина, была первенцем семьи Ангелов. Если бы смерть не прервала жизнь её мужа, то Алексей Палеолог имел бы все основания заявить права на трон после кончины Алексея III. Их дочь, Феодора Ангелина Палеологина, впоследствии была выдана замуж за великого доместика Андроника Палеолога, правнука Андроника I Комнина.[2]

Молодость

Будущий император родился в 1224 или 1225 годах. Современники отмечают, что Михаил VIII Палеолог соединял с природной красотой быстрый и острый ум, скорость реализации собственных решений, энергию, отвагу, щедрость и деловитость[2].

Как уже упоминалось выше, Михаил был очень родовитым, и среди его предков было немало императоров. Кроме того, Григора Никифор писал, что ещё в ранней юности Палеолог получал неоднократные пророчества о восшествии на престол, что только усилило в нём желание когда-нибудь стать императором[2]. Ещё во времена царствования императора Иоанна III Дуки Ватаца, в 1252 году, на Михаила был сделан донос о попытке составить заговор с целью захвата власти в Никее. Правда ли это — неизвестно. Любопытно, как Михаил Палеолог держался на допросе, который был учинён при производстве следствия. Поскольку обвинения против него оказались шатки, Михаилу предложили пройти испытание Божьим судом — взять в руки раскалённое железо. Считалось, если руки останутся целыми, обвиняемый невиновен; в противном случае его признавали преступником. В ответ Палеолог не без иронии заметил стоявшему поблизости митрополиту Филадельфийскому, Фоке: «Я — человек грешный и не творю чудеса. Но если ты, как митрополит и человек Божий, советуешь мне это сделать, то облекись во все священнические одежды, как обыкновенно приступаешь к божественному жертвеннику и предстоишь Богу, и потом своими святыми руками, которыми обыкновенно прикасаешься к божественному жертвоприношению Тела Господа нашего Иисуса Христа, вложи в мои руки железо. И тогда я уповаю на Владыку Христа, что Он презрит мои прегрешения и откроет истину чудесным образом». Митрополит возразил, что это — варварский обычай, заимствованный римлянами из других стран, а потому он, как священник, не может участвовать в нём. Но Михаил ответил: «Если бы я был варвар и в варварских обычаях воспитан, то я по варварским законам и понес бы наказание. А так как я римлянин и происхожу от римлян, то по римским законам пусть меня и судят!». Обвинения с Палеолога были сняты, и его признали невиновным[3].

Возвышение

Михаил продолжил свою карьеру и вскоре добился большого влияния. Его боготворили за приветливость и щедрость простые византийцы, а солдаты, неоднократно под его началом одерживавшие победы над противниками, считали за счастье служить под командованием Палеолога. Но его откровенно не любили в семье Ласкарисов, где успехи Михаила вызывали тревогу. В 1256 году Михаил узнал о том, что император Феодор II Ласкарис приказал его ослепить по очередному обвинению в измене и попытке захватить царскую власть. В то время Палеолог командовал войсками в Вифинии. Видимо, подозрения оказались не безосновательными, поскольку однажды Палеолог простодушно заявил товарищам: «Кому Бог дает царствовать, тот не виноват, если позовут на царство его»[4]. Вряд ли это был единичный случай — наверняка до императора и раньше доходили слухи о планах, которыми Михаил делился с близкими людьми. Но и на этот раз Палеологу удалось избежать опасности. Герой столичной аристократии, выходец знаменитого рода, он повсюду имел друзей, а потому немедленно отправился к Иконийскому султану переждать опасность. Тот с радостью принял замечательного полководца и даже поручил ему во время войны с монголами командовать отрядом греков, находящийся на турецкой службе[5]. Феодор II Ласкарис забеспокоился: он понимал, что при помощи турок Михаил может предпринять далеко не безнадежную попытку захватить власть в Никее. Поэтому император срочно направил посла к Михаилу с предложением вернуться на родину на условиях полного прощения. Через год Палеолог возвратился в Никею и в свою очередь также дал клятву царю никогда не посягать на его власть. Подозрительный император наградил Палеолога должностью великого коноставла, дал ему довольно слабый отряд солдат и направил на Запад в надежде, что там Михаил и погибнет. Но Палеолог и на этот раз показал свои блестящие военные дарования, разбив эпирцев и убив сына эпирского царя, командовавшего вражеским войском. А затем начал брать город за городом. Эти победы вызвали при дворе новый всплеск ярости со стороны завистников и самого василевса — Палеолога попытались даже обвинить в колдовстве, а затем арестовали. Он долго томился в тюрьме, не имея никаких шансов быть хотя бы выслушанным императором. В тот год многие родственники Палеолога лишились должностей, а некоторые даже были казнены. Но самому Михаилу повезло — буквально накануне его казни царь Феодор II Ласкарис скончался, и Михаила выпустили на свободу[6].

Борьба за власть и восшествие на престол

Становление деспотом

Перед смертью Феодор II Ласкарис назначил опекунами юного Иоанна IV своего незнатного друга Георгия Музалона и патриарха Арсения[7]. Но на 9 день после кончины императора Феодора II Ласкариса, когда военачальники и вельможи собрались в монастыре Спасителя в Созандрах, где находился прах царя, в храм, где совершалась поминальная служба, внезапно ворвались солдаты с обнажёнными мечами и убили Георгия Музалона, двух его братьев и секретаря. Возможно, этими солдатами были наёмники-латиняне[8]. Прошло несколько дней, патриарх Арсений долго и безрезультатно размышлял над тем, кому можно было бы перепоручить управление государством вместо погибшего Музалона. Ситуация складывалась очень непростая: при мальчике-царе находилось много представителей знатных фамилий, каждый из которых начинал осторожно заводить разговоры о своей персоне, как потенциальном регенте при Иоанне IV. Среди них были Кантакузины, Стратигопулы, Ласкарисы, Ангелы, Нестонги, Тарханиоты, Филантропины, и каждый из них имел родственные связи с прежними царями и нынешним императором.

Но Михаил Палеолог имел некоторые преимущества. Отличаясь приятной наружностью, весёлым характером, щедростью, неоднократно отличившийся на полях сражений, он слыл кумиром аристократов и простых греков. А также являлся неформальным главой аристократической партии, с которой Феодор II Ласкарис так долго и жестоко воевал. Авторитет Михаила Палеолога был таков, что сам патриарх Арсений доверил ему ключи от царской казны[9].

Являясь и без того обеспеченным человеком, Палеолог теперь получил возможность использовать ещё и средства казны для собственных целей, щедро подкупая клириков из числа ближайшего окружения патриарха и вельмож. И когда на тайных совещаниях вновь и вновь вставал вопрос о кандидатуре будущего регента, всё больше людей поддерживали Михаила Палеолога. Так и решили, а патриарх утвердил результаты общего избрания[10]. Но тут возникла интересная сцена: узнав о принятом решении, Михаил неожиданно заупрямился и отказался принимать в свои руки бразды правления Никеей, ссылаясь на клятву, которую он дал покойному Феодору Ласкарису. Михаил был совсем не глуп и хотел обеспечить легитимные основы своего будущего правления. Однако, со стороны все выглядело, как действительное нежелание со стороны Палеолога идти на клятвопреступление. Делать нечего, и патриарх с синодом освобождают Михаила от этой клятвы[11]. Но тут же возникло ещё одно обстоятельство — титул регента. Изначально предполагалось, что Палеолог сохранит за собой титул великого дуки, но это означало бы, что по византийской иерархии, между ним и юным императором будут находиться промежуточные фигуры, обладавшие большими полномочиями. В таком случае положение регента не отличалось бы устойчивостью. А Михаил вполне резонно заметил где-то, почти вскользь, что его нынешний сан мало пригоден для той высокой миссии, которую он на себя взял. Чтобы по праву слыть вторым после царя человеком в государственном управлении, ему нужен был сан деспота. Вновь собрали совет, на котором присутствовал синклит (англ.)русск. и синод. Поняв, что это — практически единодушное мнение епископата и синклита, патриарх Арсений утвердил данное решение и ввёл Палеолога на высшую (после царя, конечно) ступень в византийской иерархии, объявив того деспотом, а не великим дуксом, как предполагалось изначально[12].

Война с Эпиром

Осколки Византийской империи (выделены красным), возникшие после Четвёртого крестового похода

Узнав о смерти Феодора II Ласкариса, правитель Этолии и Эпира Михаил II Комнин Дука, чей сын Никифор был женат на царской дочери Марии, решил заявить собственные права на Никею. Вскоре к нему подоспели союзники — король Манфред Сицилийский и Гильом II де Виллардуэн, герцог Ахейский и Пелопонесский. Сообща они собрали громадное войско и летом 1259 года начали поход. Получив сообщения о продвижении латинян и эпирцев, Михаил Палеолог не стал медлить, а немедленно направил навстречу врагам своих братьев севастократора Иоанна и цезаря Константина вместе с великим доместиком Алексеем Стратигопулом и великим примикием Константином Торникием, дав им большое войско[13]. Ускоренным маршем полководцы переправились через Геллеспонт, присоединяя к себе по дороге все римские гарнизоны и части. Наконец, на равнине Авлона, в Македонии, противники встретились. Соотношение сил было не в пользу никейцев, а потому они пошли на хитрость. Ночью перед битвой какой-то человек из византийского лагеря пробрался к правителю Эпира Михаилу и поведал тому, что, якобы, герцог Ахайи и Сицилийский король тайно направили своих послов в византийский лагерь для переговоров. А потому, пока условия соглашения с ними до конца не определены, следует поспешать и спасаться бегством. Михаил повёлся на эту уловку и бежал, увлекая за собой все своё войско. Проснувшиеся сицилийцы и латиняне не могли ничего понять, поутру обнаружив отсутствие союзника. И в это время началась атака никейской армии, закончившаяся полным разгромом противника; сам герцог Ахайи попал в плен к грекам[14]. В истории эта битва осталась как битва при Пелагонии.

Становление императором Никеи

Вскоре после этой победы аристократы подняли вопрос о царском достоинстве опекуна-деспота. Казалось бы, никаких оснований даже поднимать такой вопрос не было: не мог стать царём при живом Иоанне IV Ласкарисе. Он не приходился ему родственником, и не был назначен покойным Феодором II Ласкарисом в соправители Никейской империи. Однако здесь Палеологу невольно помогли представители аристократической партии, поставившие довольно неожиданный для византийского правосознания общий вопрос о легитимности наследственной монархии. Иными словами, по их мнению, царь должен быть избран из числа аристократов правительством Никеи. Идеологам такой философии активно поддакивал Палеолог, заявивший в качестве примера, что если, к примеру, его сын будет признан недостойным царствования, он своими руками устранит его с престола[15]. Это было смелое заявление: по существу, Михаил солидаризовался с олигархами, посчитал не вполне легитимной власть юного императора Иоанна IV Ласкариса. Данное обстоятельство в корне меняло дело: если все решили, что «правильный» царь тот, кто избран аристократией, то, соответственно, Михаил Палеолог мог стать и выбранным императором Никеи.

По требованию вельмож Палеолог клятвенно пообещал безусловное выполнение неких обязательств. В частности, никогда не вторгаться в дела церкви и не претендовать на главенство в церковном управлении — аристократы заранее решили смягчить легко ожидаемую негативную реакцию патриарха Арсения. Затем, назначать на высшие должности не родственников или знакомых, а лишь людей, опытом и знаниями доказавших свои способности. Из аристократов, конечно, и по совету с наиболее знатными людьми Империи. Палеолог клялся и в том, что не будет никого сажать в тюрьмы по доносам — только по суду. Отменялись судебные поединки и испытание железом, широко введенное в практику императором Феодором II Ласкарисом. За военачальниками сохранялись старые привилегии и поместья, в целом армия должна была сохранить то положение и содержание, какое имело при предыдущем царе. Наконец, Палеолог обещал поддерживать науку и сохранить жалованье ученым[16].

Это была самая настоящая конституционная монархия — дело невиданное в истории Восточной Римской империи ни до, ни после этого. Впрочем вскоре выяснится, что сам Михаил Палеолог принимал эти условия только в качестве тактического хода, вовсе не собираясь выполнять их, когда власть достанется ему в руки. И вот, 1 января 1260 года в Магнезии его провозгласили Никейским императором, соправителем Иоанна IV Ласкариса, Михаилом VIII Палеологом. Патриарх Арсений в те дни находился в Никее и был поражен неожиданной вестью. Сначала он хотел предать анафеме и Палеолога и тех, кто провозгласил Михаила царем. Но, подумав, Арсений счел за лучшее связать Михаила VIII клятвами и сохранить за ним власть для блага государства. Вскоре патриарх Арсений сделал то, чего так не хотел и опасался — со священного амвона провозгласил Михаила VIII Палеолога императорм и украсил его голову императорской диадемой. Правда, он тут же оговорился в присутствии синклита (англ.)русск. и народа, что Палеолог обладает царской властью только на время, до совершеннолетия Иоанна IV Ласкариса. Михаил VIII легко дал требуемое согласие, закрепив его словами клятвы, произнесенной публично[17]. Правда, в свою очередь и Палеолог потребовал клятв и письменной присяги от Иоанна IV в том, что тот не задумает никакого заговора против своего соправителя. Встречные клятвы маленького царя явились бесспорным подтверждением в глазах всех греков в том, что сам при всей неординарности возникшей ситуации Иоанн IV Ласкарис также признал легитимность выборного царя[18].

Император Никеи

Монета, отчеканенная при Михаиле VIII Палеологе.

Укрепление власти

На самом деле, Палеолог вовсе не собирался выполнять слова присяги, прекрасно понимая шаткость своего положения. Если не сам Иоанн IV, когда подрастет, так какой-нибудь другой претендент на трон мог бы со временем сместить Михаила VIII, или же аристократы могли избрать императором кого-нибудь другого. Поэтому Палеолог начал активно завоёвывать общественное доверие и формировать группу союзников. Первым делом он наградил полководцев, участвовавших в последнем сражении. Одновременно с этим под различными предлогами Михаил VIII освободил от должностей лиц, близких к семейству Ласкарисов. Все лица, ранее сосланные или посаженные в темницу Феодором II Ласкарисом, получили полную реабилитацию[19]. Кроме этого, Палеолог начал женить своих родственников на представителях самых знатных и влиятельных родов Византии, быстро создав «группу поддержки», заинтересованную в сохранении его власти[20].

Коронация

Наступил день коронации. Накануне, когда вся церемония была уже проговорена и утверждена, Михаил VIII внезапно заявил некоторым архиереям, что негоже мальчику шествовать впереди взрослого мужа, прославленного на полях сражений и в мирной деятельности. Епископы согласились и пообещали убедить в необходимости корректировки торжественной процедуры патриарха Арсения. Но в действительности патриарх узнал об этом только в самый день коронации. Естественно, он возмутился, но, как выяснилось, его поддержали только епископы Андроник Сардский, Мануил Фессалоникийский и Дисипат. Остальные архиереи были целиком на стороне Михаила VIII. Возникла непредвиденная заминка. Наконец, окружавшие патриарха сановники и архиереи буквально заставили его начать церемонию. Палеолог шел первым с венцом на голове, а Иоанн IV Ласкарис, накрытый всего лишь священным покровом, но без императорской диадемы, шествовал сзади[21]. Фактически это означало, что венчан на царство был один Палеолог.

Внутренняя политика

Михаил щедро раздавал деньги византийцам из государственной казны и быстро восстанавливал старые крепости и города. Вскоре он стал чрезвычайно популярным в народе. Победа над эпирцами, латинянами и сицилийцами открыла византийцам новые возможности: за освобождение из плена герцог Ахайи отдал Никейской империи три лучших города — Спарту в Лаконии, Монемвасию, и Мену у Левктров. Палеолог отправил правителем этих городов брата Константина, наделив того широкими полномочиями, и уже вскоре севастократор отвоевал у пелопоннесских латинян множество новых греческих городов, одержав блестящие победы. Эти события также увеличили популярность Михаила VIII.

Активность Михаила VIII Палеолога не укрылась от патриарха, и буквально в считанные месяцы между ними произошел конфликт, завершившийся освобождением Вселенского архиерея от кафедры и добровольным удалением на покой в Магнесию. Официально был запущен слух о том, что, якобы, патриарх Арсений дерзко вел себя с малолетним Иоанном IV Ласкарисом. Но это не входило в планы Палеолога: патриарха нельзя было снять по решению синода, поскольку тот ни в чём не провинился перед Православием и царской властью, но и возвращаться Арсений не желал. Михаил VIII был потрясен, синод боялся царя, но никак не мог ни вернуть патриарха на кафедру, ни избрать нового. Наконец, вместо Арсения на патриаршество был возведен Эфесский митрополит Никифор. Впрочем, правил Церковью Никифор всего 1 год, после чего умер своей смертью[22].

Внешняя политика

Вскоре в Никею прибыли послы от Латинского императора Балдуина II, потребовавшего вернуть ему Фессалию. Спокойно, но твердо, Палеолог ответил, что это — земля его предков, которые правили в ней, а потому передавать Фессалию латинянам он не намерен. Тогда латинские послы начали требовать уступки других территорий, но Михаил VIII неизменно находил удачный повод, чтобы отказать им. Латинские послы уехали ни с чем.

Единственным выходом из кризиса власти, случившегося после ссоры с патриархом, были внешние успехи, позволяющие Палеологу завоевать симпатии населения. В 1260 году Михаил VIII Палеолог переправился с войском во Фракию и осадил Константинополь со стороны крепости Галата, надеясь, что после овладению ей древняя столица Византии непременно падет. Однако захватить город не удалось — латиняне крепко сидели в Константинополе, хотя и изнывали от голода.

Приказав войску возвращаться в Никею, Палеолог приказал оставшимся маневренным отрядам кавалерии производить постоянные набеги на латинян и оккупировать все близлежащие городки, чтобы Константинополь продолжал оставаться в кольце. Но, конечно, это была мнимая блокада, с которой латиняне разделались без особого труда. Примечательно, что при отступлении греков в пригороде Константинополя были случайно обнаружены останки императора Василия II Болгаробойцы, ранее выброшенные латинянами из царской гробницы. Узнав об этом, Палеолог тут же распорядился прислать парчовые покровы и предать прах торжественному погребению в монастыре Христа Спасителя в Силивкии[23]. Возвращение Палеолога случилось вовремя, поскольку с Востока поступили вести, что монголы, перейдя через Евфрат, вторглись в Сирию, Аравию и Палестину. На следующий год они повторили нападение, дойдя до Каппадокии и Киликии и завладев Иконией, столицей Иконийского султаната. Султан явился к Михаилу Палеологу и напомнил о том, как некогда он приютил его у себя, когда Феодор II Ласкарис устроил настоящую охоту на него. Но Михаил не пожелал удовлетворять его просьбы: или дать войско для войны с монголами, или предоставить султану область византийской земли в правление. Однако и лишать султана надежды не хотел, тонко уходя от прямых ответов[24]. Благодаря его тонкой дипломатии, грекам в очередной раз удалось избежать конфликта с монголами.

Возвращение Константинополя

Византийская империя и соседние государства к 1265 году.

Решив проблемы на Востоке, Михаил VIII поставил перед собой очень важную задачу: овладеть Константинополем и разрушить Латинскую империю. Михаил делал все, чтобы максимально ослабить и без того уже пришедшее в упадок Латинское царство. В марте 1261 года он заключил торговый договор с генуэзцами, которые прекрасно понимали, что Рим не одобрит такой сделки. Зато, византийцы получали крепкого союзника и сильный флот. Византийцам в очередной раз удалось расколоть Запад, внеся в его ряды расстройство[25]. Летом 1261 года вновь поднял мятеж Эпирский правитель Михаил, буквально год тому назад принесший клятву верности Никее. Поскольку византийская армия была разбросана по различным направлениям, под рукой у Палеолога находился небольшой конный отряд численностью 800 всадников, который он предоставил цезарю Алексею Стратигопулу, поручив ему по дороге присоединить к себе разрозненные никейские гарнизоны во Фракии и Македонии[2]. Переправившись через Мраморное море, Алексей стал лагерем у Регия, где случайно встретился с греками, продавцами лошадей, направлявшихся из Константинополя с товаром. На всякий случай кесарь решил расспросить их о силах французов в столице и те неожиданно поведали, что основная армия латинян отправилась в экспедицию на остров Дафнусий, а в самом городе остался лишь небольшой гарнизонный отряд. Также торговцы сказали Стратигопулу, что знают тайный ход у храма Пресвятой Богородицы, через который одновременно могут пройти 50 солдат.

Это было совершенной неожиданностью, но полководцу некогда было направлять вестовых в Никею, чтобы получать инструкции. Стратигопул был смелым и опытным военным, а потому без сомнений решил рискнуть, понимая, что такой шанс дается только раз в жизни. Один день ушел на подготовку, а затем византийцы сделали смелую вылазку в город. Чтобы посеять панику среди латинян, они пустили огонь по крышам домов ночного Константинополя, предав пожару венецианские кварталы. Когда Латинский император Балдуин II проснулся и понял, что на город произошло нападение, он тщетно попытался собрать разбросанных по ночлегам и сонных французов. Никто не знал, какими силами и откуда в Константинополь проникли византийцы, а потому император решил, что греки привели в город огромное войско. Бросив знаки императорского достоинства, одержимый одной мыслью — спасти свою жизнь, Балдуин II спешно сел на лодку и отплыл. К утру 25 июля 1261 года Константинополь вновь стал греческим[26].

В тот же день остатки разгромленных и деморализованных французов достигли острова Дафнусий. Латиняне не стали терять времени и, срочно погрузившись на корабли, отплыли к городу, надеясь штурмом вернуть его обратно. Однако толком никто не знал, какими силами византийцы захватили его, и хитрый Алексей Стратигопул постарался создать видимость многочисленного войска. И когда латиняне подплыли к стенам, они увидели множество воинов. На самом деле, Алексей привлек местных жителей, восторженно приветствовавших свержение латинян, переодев их в воинов и вооружив. В конце концов, боясь потерпеть сокрушительное поражение, последние остатки французской армии отплыли в Италию, чтобы сообщить страшную для Запада весть о кончине Латинской империи[27].

Сам Михаил VIII Палеолог в это время спал в своем дворце в Никее, когда вдруг среди ночи получил известие от своей сестры Ирины. Её слуга случайно узнал об этом событии и поспешил обрадовать госпожу. Император срочно созвал сановников, спрашивая у них, насколько верны эти известия. Неизвестность давила на всех ещё сутки, и лишь в следующую ночь прибыл гонец от Алексея Стратигопула с письменным известием об освобождении Константинополя[28]. Во все концы уже не Никейской, а Византийской империи понеслись гонцы с царскими грамотами[29]. Однако, лишь 14 августа 1261 года, когда Константинополь спешно подготовили к приезду царя, Михаил VIII Палеолог торжественно вошел через Золотые ворота. Прежде чем зайти в столицу, он потребовал внести в город чудотворную икону Божьей Матери Одигитрия. Были прочитаны молитвы, и народ вместе с василевсом 100 раз на коленях провозгласил: «Господи, помилуй!». Затем царь отправился в Студийский монастырь, из него — в храм Святой Софии, и оттуда — в Большой царский дворец. Город ликовал.

Реставрация Византии

Отстройка Константинополя

Вскоре после возвращения Константинополя оказалось, что город находится в плачевном состоянии. Михаил приказал перестроить обветшавшие и сгоревшие кварталы[30], отремонтировать городские стены[31]. Улицы были расчищены от мусора[31]. Также были перестроены городские гавани, в которых началось создание флота[31].

Чтобы несколько затушить порыв латинян отвоевать Константинополь обратно, василевс целые дни проводил в приеме генуэзцев, венецианцев и прочих западных христиан, указывая им места для проживания и убеждая, что их интересы после возвращения грекам Константинополя не пострадают. Кроме того, желая хотя бы частично восстановить численность опустевшего при французах Константинополя, он приглашал деревенских жителей переселиться в столицу и деятельно восстанавливая святые обители и храмы, пострадавшие при латинянах[32]. Он затеял также посольство в Рим, надеясь успокоить папу. Но из этого ничего не вышло: послы потерпели бесчестье, а с одного из них, Никифорицы, итальянцы живьём содрали кожу.

Восстановления Константинопольского патриархата

Империя восстанавливалась, и необходимо было срочно найти Константинополю патриарха. Из ссылки срочно был вызван Арсений, которому предложили вновь занять патриарший престол — он оставался все ещё вакантным вследствие смерти патриарха Никифора. Арсения раздирали противоречивые чувства: с одной стороны, ему очень хотелось войти в древнюю столицу Восточной Римской империи в качестве настоящего Вселенского патриарха, с другой — волновала судьба Иоанна IV. В конце концов, долг победил в нём, и Арсений принял предложение, став Константинопольским патриархом. Он прибыл в Константинополь, и император в присутствии многочисленных архиереев и константинопольцев провозгласил его патриархом Константинопольским[33]. Не был обойден почестями и Алексей Стратигопул, которому даровали триумф в Константинополе, украсили голову венцом, похожим на царскую диадему, и повелели поминать его имя на Ектиниях вместе с царями[34].

Ослепление Иоанна IV и последствия

Михаил VIII всерьез опасался заговора со стороны недовольных вельмож и сторонников Ласкарисов, а потому спешил предпринять превентивные меры. Он спешно выдал двух остававшихся в девичестве дочерей покойного Феодора II Ласкариса: одну — за благородного, но незнатного латинянина, прибывшего по делам в Пелопоннес, другую — за генуэзского графа, приказав обеим немедленно покинуть пределы империи[35]. Для укрепления своей власти и подчеркивания того, что отныне он является единственным легитимным императором, Палеолог попытался провести с патриархом Арсением переговоры о возможности своего повторного венчания на царство. Он надеялся, что архиерей, утомленный недавней ссылкой, не станет упорствовать. Для подкрепления своей просьбы царь передал собору Святой Софии множество даров, и, к собственному удивлению, легко перехитрил патриарха Арсения. Тот посчитал, что венчать вторично великого дарителя и благотворителя Церкви после занятия древней римской столицы — благое дело, и не заподозрил никакого подвоха. В 1261 году Михаил VIII Палеолог был вновь венчан на царство как законный император[36]. Об императоре Иоанне IV Ласкарисе, которому уже исполнилось 10 лет, все как-то забыли.

Но его черёд уже настал. По приказу Палеолога мальчика отнесли в крепостную башню и там ослепили. Из сострадания к ребенку его ослепляли не раскаленными спицами, а полуостывшим железом, так что зрение у мальчика немного сохранилось. В день Рождества, 25 декабря 1261 года, его, находящегося без сознания, перевезли в башню Никитской крепости неподалеку от Никомидии и оставили там для постоянного проживания[37]. Теперь Михаил VIII Палеолог стал единовластным правителем Римской империи.

Действия Палеолога вызвали бурю негодования в византийском обществе, что заставило Михаила использовать политику устрашения. Своего писца Мануила Оловола, служившего ему с малолетства, император приговорил к отрезанию носа и губ, а затем отправил в монастырь. Пострадали и некоторые другие сановники, которых выгнали со службы или отправили в ссылку.

Вскоре восстали жители Никейского региона, к которым прибыл самозванец Лжеиоанн, потерявший зрение вследствие болезни, но выдававший себя за Ласкарис. Михаил направил против них большое войско, однако восставшие создали укрепления и приготовились отбивать атаки правительственной армии. Лишь с большим трудом восстание удалось погасить, Вифиния обезлюдела, а оставшееся местное население обложили дополнительными налогами[38].

Император Византии

     Экспансия Монгольской империи      Золотая Орда      Чагатайский улус      Государство Хулагуидов      Империя Юань

Начало правления

Соседи новой Византии

Византийская империя была восстановлена далеко не в том виде, какой она была до захвата Константинополя крестоносцами. Серьёзной проблемой оставались греческие Трапезундская империя и Эпирское царство, не признававшие новой Византии. Также, несмотря на падение Латинской империи, на бывших византийских землях всё ещё располагались другие латинские государства — Афинское герцогство и Ахейское княжество. Многие греческие острова принадлежали Венецианской и Генуэзской республикам. Кроме того, на бывших территориях Византии образовалась Великая Влахия. На тот момент Византия включала в себя только бывшие владения Никейской империи, Фракию, Македонию и Фессалоники, а также острова Родос, Лесбос, Самофракию и Имброс.

Кроме того, как и раньше, Византийской империи противостояла Болгария, хотя и существенно ослабленная, и набиравшая силу Сербия. Сельджуки, получившие сильнейший удар от монгол, уже постепенно восстанавливались и начинали также представлять серьёзную угрозу[39].

Отношения с Западом и папой римским

Византия была почти восстановлена, но ей пришлось напрямую столкнуться с теми западными правителями, которые считали делом чести возродить Латинскую империю или присоединить к себе её бывшие земли. Династические союзы и браки внесли столько неразберихи, что теперь не только бывший Латинский император, но и сицилийский король, Французский монарх и другие правители Запада считали себя наследниками бывших владений Балдуина II. Кроме того, римским епископам было тяжело смотреть на то, что греки, бывшие почти в их власти, теперь ускользали из рук Западной церкви. Верные своим представлениям о необходимости установления главенства Католической церкви над всеми прочими, они ни при каких обстоятельствах не согласились бы с фактом существования независимой Константинопольской церкви. Никогда ни до, ни после Рим не достигал такого могущества, как в XIII в. Достаточно сказать, что Четвертый Латеранский собор 1215 года официально объявил Римскую церковь матерью всех Церквей и наставницей всех верующих, а её епископа — стоящим выше патриархов Константинополя, Александрии, Антиохии и Иерусалима. Даже могущественный французский король Людовик IX Святой, относившийся к папе как к собственному епископу и составивший в 1269 году «Прагматическую санкцию», регулирующую права Римского престола, вынужден был соотносить свою политику с требованиями и пожеланиями понтифика[40]. Достаточно было папе, обладавшему таким могуществом, объявить новый Крестовый поход на Константинополь, как огромное крестовое воинство поднялось бы на Византию. И, наоборот — без согласия понтифика ни один западный государь не осмелился бы в XIII в. начать войну на Востоке.

Однако Запад не был единой силой, и его правителей раздирали множество противоречий, требовавших деятельного участия Римского папы как универсального посредника и арбитра. Данные обстоятельства давали шанс Византийской империи получить признание на Западе, заручившись поддержкой одного лишь папы римского. В противном случае Михаил VIII попросту не признавался лицом, правомочным на заключение соглашений, и договоры с ним не имели бы никакой силы. Выборы первого Латинского монарха, Балдуина I, также были произведены на легитимных для западного сознания началах. И в глазах католиков Михаил VIII Палеолог являлся узурпатором, да ещё и схизматиком. Западные государства не признали никакой восстановленной Восточной Римской империи, поскольку во главе неё стояли православный патриарх и Греческий царь — максимальный титул, которым понтифики и западные государи могли наделить Палеолога. Можно сказать, что у Михаила VIII Палеолога на момент начала самостоятельного правления не было ни одного друга на Западе — только враги или, в лучшем случае, нейтральные правители. Хотел того Михаил или нет, но обстоятельства вынуждали его идти на союз с Римом. А это означало, что рано или поздно возникнет вопрос о церковной унии, поскольку Рим никогда не отказывался от своего права возглавлять всю Христианскую Церковь[41].

Внутренняя политика

Андроник II Палеолог — соправитель и преемник Михаила VIII

Сам Михаил пришёл к власти во многом благодаря «выборной монархии», оказавшейся очень удобной для аристократии. Поэтому с самого начала он начал укреплять свою власть и восстанавливать традиционныые институты ромейской государственности. Император желал передать свою власть собственному сыну Андронику, и для этого ему нужно было заручиться поддержкой высшей знати и Константинопольского патриарха.

Аристократия была на стороне басилевса, ибо с его помощью получала новые способы обогащения и карьерного роста. Многие европейцы, несмотря на угрозу отлучения от Римской церкви, охотно шли на византийскую службу, благо там их ожидали хорошие ннаграды и перспективы. Большинство из них являлись выходцами из Франции, Испании и Скандинавии. Предполагается, что не менее 23 знатных родов имели иностранное происхождение, среди них:Раули, Торникии, Петралифы, Нестонги, Враны, Камицы, Цики, Хавароны, Контофры, Римпсы[42]. Но патриарх Арсений не признавал власть узурпатора Палеолога, к тому-же тот вёл активную дипломатическую переписку с папством.

Заключив договора с Венецией, Генуей и другими торговыми республиками, Михаил сознательно ослаблял ромейскую торговлю. Пошлины были весьма невысоки — купцы Пизы и Флоренции платили 2-2,5 %, а в черноморских портах стали заправлять итальянцы. Впрочем император стремился противопоставлять Венецию и Геную, но эта политика не сильно окупала получаемые расходы[43].

Михаил выделял из казны крупные суммы на восстановление столицы, содержание чиновничества и поддержку знати, а также на поддержку пышного дворцового церемониала. Эта политика, направленная на восстановление пышности двора императоров и имевшая целью обеспечить общественный слой, служащий царю, истощила провинции[44].

Вооружённые силы империи также не бедствовали: численность армии, чью основу составляли наёмники (турок и монголов), составляла 15—20 000 человек, а годовое содержание одного наймита равнялось 24 иперпирам. Флот, созданный с помощью Генуи, насчитывал 50 — 75 кораблей[45].

В течение немногого времени сама собой оказалась невостребованной система пограничной охраны, которую обеспечивали храбрые акриты. Активные ещё во времена Никейской империи, они перестали работать после возвращения Константинополя. Финансирование из казны практически прекратилось, а большая часть их земель перешла в государственную собственность. Таким образом восточная граница не имела защиты от мусульман, чем в будущем и воспользовался Осман I[46].

В 1280 году император направил своего сына Андроника II Палеолога вместе с протовестиарием Михаилом Тарханиотом и хранителем великой печати Ностонгом в области реки Меандр, чтобы тот восстановил город Траллы. Молодой соправитель отца активно взялся за дело, построил стены и переселил в город множество людей[47].

Папа Римский Урбан IV

Ссора с патриархом

Отлучение Михаила от церкви

Расправа с Иоанном резко осложнила отношения Михаила с патриархом, и в начале 1262 года Арсений подверг императора малому церковному отлучению, разрешив, однако, упоминать его имя на молитвах. Для Михаила VIII это была критическая ситуация. Какое-то время император действовал чрезвычайно осторожно. Михаил VIII Палеолог терпел, ожидая скорого прощения, но этого не происходило. Через посредника император попытался узнать у патриарха, каким способом может загладить свою вину. Ответ Арсения был таков: «Я пустил за пазуху голубя, а этот голубь превратился в змею и смертельно уязвил меня». Своим близким слугам архиерей откровенно говорил, что ни при каких обстоятельствах не простит Михаила и не снимет отлучения, какими бы муками его ни пугали. В течение 3 лет Михаил VIII Палеолог через друзей и лично пытался получить прощение, но тщетно: патриарх отказывался его слушать.

Такое поведение Арсения вывело императора из себя: он обвинил патриарха в том, что тот пытается устранить его от власти. «Так-то врачует нас духовный наш врач!», — воскликнул Михаил, добавив, что патриарх вынуждает его обратиться к Римскому папе, чтобы отлучение снял он — но даже это не подействовало на Арсения[48]. Палеологу оставался только один способ решить проблему церковного признания — под благовидным предлогом отрешить Арсения от патриаршества и поставить на его место своего соратника.

Случай представился довольно быстро. В 1265 году хартофилакс Константинопольской церкви Иоанн Векк запретил священнослужение одному иерею Фаросского храма, совершившему некий брак без его согласия. Узнав об этом, Михаил выказал недовольство тем, что царский иерей был наказан за столь малое прегрешение. Михаил посчитал, что хартофилакс превысил свои полномочия, запретив в служении царского священника без согласования с самим императором. Он вполне обоснованно посчитал свои права нарушенными, и открыто обвинил в этом Арсения, допустившего, что его хартофилакс позволяет себе нанести оскорбление царскому сану. Находясь в Фессалии, Михаил отправил приказ севастократору Торникию, эпарху Константинополя, разрушить дома хартофилакса, а заодно и великого эконома Восточной церкви Феодора Ксифилина, в наказание за совершенный проступок. Но их защитил патриарх Арсений, ударивший посохом руку севастократора, когда тот пришел выполнить приказ: «Зачем вы нападаете на наши глаза, руки и уши и ищете одни ослепить, другие отсечь?», сказал патриарх. Арсений открыто заявил, что священники, посвятившие себя Богу, не подлежат мирскому суду, а потому неподсудны царю[49].

Это уже было открытым неповиновением императору и попранием древних канонов, позволявших царской власти принимать к своему суду дела и светских, и духовных лиц[49]. Чтобы хоть как-то разрешить конфликт, севастократор предложил Векку и Феодору Ксифилину добровольно явиться в Фессалоники к императору для суда. В противном случае, объяснял он, пострадают и они, и патриарх[50]. На этот раз инцидент удалось погасить, однако ситуация вскоре вновь осложняется. По возвращению в том же году в столицу — а император воевал с царем Эпира и болгарами — Михаил отправился в храм Святой Софии, чтобы вознести благодарственные молитвы Богу, но был встречен патриархом Арсением, сделавшим ему строгий выговор. Патриарх напомнил императору, что уже неоднократно запрещал ему вести войны с христианами, тем более с деспотом Эпира Михаилом. Возможно, этой отповедью патриарх хотел открыто дать понять Палеологу и всему обществу, что не считает Михаила VIII равным себе, не говоря уже о признании за ним императорского достоинства. Император смиренно воспринял слова патриарха, заметив лишь, что этой войной он приобрел желанный мир. Но архиерей не принял объяснений[51].

Эта история переполнила чашу терпения Михаила. Не получив долгожданного прощения, император стал употреблять все меры, чтобы лишить Арсения патриаршества. Однако и теперь он не утрачивал надежды разрешить дело миром, не доводя ситуацию до открытого конфликта. Михаил VIII Палеолог часто собирал у себя во дворце епископов и объяснял им, почему церковное отлучение негативно сказывается на делах Империи.

Положение дел в Римском государстве требует большой свободы, а я её не имею, вынужденно несу наложенные патриархом путы наказания. Если допущенный мной проступок не подлежит исцелению, может быть, патриарху следует взять в свои руки и управление государством? Я просил у него прощения с искренним раскаянием и настойчиво хотел от него врачества, но он отказал и вместо раскаяния возбудил отчаяние. Тут можно подозревать одну насмешку над царским саном. Мне кажется, патриарх хочет, чтобы я за свой поступок оставил престол и возвратился к частной жизни. Но кому он предлагает передать царство — для меня вопрос. Какие отсюда произойдут следствия для государства — это само собой очевидно. Я не сомневаюсь в духовной мудрости патриарха, какая видна в других его распоряжениях, но в этом деле никак не могу одобрить его. Где, у какого народа произошло когда-нибудь подобное явление? Какой пример показывает, что иерарх может безнаказанно делать это и у нас? Верность большей части подданных окоченела на маске — как скоро царь унижен, они необходимо становятся дерзки. Разве не Церковью определено покаяние? Разве не на божественных законах основано оно? Разве не врачуете вы многих? А если у вас не стало постановлений о покаянии, то я пойду в другие Церкви и от них приму врачевание.

— Михаил VIII Палеолог[52]

Последний намек был понятен для всех — Михаил угрожал обратиться к папе римскому для обоснования своего титула и получения полного церковного прощения.

Фреска с изображением Михаила VIII Палеолога

Все ещё надеясь разрешить дело мирным путем, Михаил отправил к Арсению своего духовника, игумена Иосифа, настоятеля Гализейской обители — очень уважаемого человека, с просьбой отменить отлучение императора. В ответ Арсений грубо выбранил Иосифа и остальных посланников, а царя не простил. Более того, он запретил в начале утреннего Богослужения петь псалом, посвященный царям[53].

Поняв, что мирным путём проблему не решить, император не стал препятствовать, когда несколько архиереев принесли очередные жалобы на патриарха Арсения, обвинив того в нескольких нарушениях канонических правил. Приказом императора был назначен Собор для исследования дела патриарха. Почувствовав, что участь его предрешена, Арсений явился к Михаилу, надеясь переговорить с ним и отодвинуть конец своего патриаршества. Они добро пообщались, и патриарх решил отправиться в церковь на службу, за ним последовал император. Вполне возможно, что в голове Палеолога моментально созрел план разом закончить все дело. Если они вместе войдут в храм, то, получается, патриарх по факту простил его и снял отлучение. Тогда не нужен ни Собор, ни судебные разбирательства. Но, увы, патриарх догадался в чём дело, и грубо одернув императора выбежал из здания. После этого всем стало ясно, что патриарх ни при каких условиях не примирится с императором, а тот в свою очередь не простит Арсения.

Смещение Арсения и снятие анафемы с Михаила

В 1266 году начался Собор, на котором рассмотрели дело патриарха. Арсений был лишен патриаршества и отправлен в монастырь. Новым патриархом по приказу императора избрали его давнего сторонника и друга Германа, епископа Адрианопольского[54]. Моментально вокруг личности опального патриарха образовалась оппозиция, во главе которой стоял епископ Андроник, монах Иакинф из Никеи и сестра императора инокиня Марфа. Вскоре открылся и заговор против императора, участниками которого являлись придворный сановник Франгопул. Провели тщательное расследование — Михаила очень интересовал вопрос: не состоял ли ненавистный ему Арсений в числе заговорщиков. И хотя тот оказался чистым от подозрений, схваченные заговорщики под пытками оговорили бывшего патриарха. Но общественное мнение настолько поддерживало Арсения, что Палеолог, желая исправить впечатление от ложных обвинений, моментально прекратил по нему разбирательство, передал старцу много денег и прислал ему трех монахов для бесед[55].

Однако патриаршество Германа продлилось недолго — он быстро снискал дурную славу. Германа откровенно ненавидели и постоянно сравнивали с прежним патриархом, в котором усматривали прирожденную солидность и самостоятельность. Однако, несмотря на то, что для умиротворения Церкви Герман оказался не вполне удачной кандидатурой, Михаил хотя бы надеялся с его помощью решить свою главную проблему — получить прощение. Император требовал объяснений, но Герман уклонялся от них. Впрочем, истина вскоре открылась — выяснилось, что и в глазах патриарха Германа Михаил VIII Палеолог совершил тягчайший грех, подняв руку на Иоанна IV Ласкариса. И грех этот так силен, что лично он, патриарх Константинопольский, не может простить его перед Богом — это выше его сил. Кроме того, в Церкви начался раскол, который патриарх не смог преодолеть: многие монахи и рядовые обыватели требовали прекратить общение с теми епископами, кто одобрил низложение патриарха Арсения. К ним присоединился Александрийский патриарх Николай, зато Антиохийский архиерей Евфимий был согласен с решением Собора.

Вместо патриарха умиротворением Церкви занялся император. Михаил VIII деятельно боролся с расколом[56]. Однако в одиночку, при неавторитетном патриархе, он справиться не мог — раскол не утихал. В ситуацию вмешался духовник императора Иосиф, игумен Гализейский. Пользуясь доверием со стороны Михаила V III Палеолога, он сумел внушить тому мысль, что непопулярный патриарх не сумеет разрешить царя от греха и собрать воедино расколовшуюся Церковь. Но император и сам был мало удовлетворен поведением старого товарища, видя, как раскол все дальше и дальше разделяет Церковь на два лагеря. Получив разрешение императора, Иосиф встретился с патриархом и попытался убедить Германа сложить с себя патриарший сан добровольно. Новый патриарх был убежденный в том, что пользуется расположением Михаила. Наконец, перед праздником Воздвижения Креста Господня император и ближайшие архиереи откровенно дали понять Герману, что он не угоден им. Тот не стал спорить и 14 сентября 1267 года добровольно сложил с себя сан. Узнав об этом известии, император поспешил созвать Собор, на всякий случай, направив одновременно общее от себя и греческих епископов послание Герману с требованием вернуться обратно; но тот отказался[57]. В утешение отрекшегося патриарха наградили титулом «царского родителя». Михаил действовал так тонко, что, не взирая на неприятное для Германа событие, он сохранил с императором добрые отношения.

Вместо Германа решением императора архиереи избрали Константинопольским патриархом Иосифа Гализейского[58]. На этот раз, Михаил VIII не ошибся — уже 2 февраля 1268 года, на сретение, Иосиф на литургии вместе с другими епископами принял покаяние царя в храме Святой Софии. Сразу после прощения Михаил повелел своему слуге доставлять ослепленному Иоанну IV Ласкарису все необходимое из пищи и одежды в крепость, где тот содержался, и беспрестанно заботиться о нём[59].

Отношения с Западом

Возникновение анти-византийской коалиции

Тем временем папа Урбан IV начал деятельно готовиться к новому походу на Константинополь. В первую очередь, он потребовал от генуэзцев расторгнуть договор с Византией, но те отказались, и тогда понтифик подверг всю Геную интердикту. Его активно поддержали венецианцы. Становилось очевидным, что Запад формирует широкую коалицию против Византийской империи.

Встревоженный активностью папы, Михаил VIII Палеолог направил ему послание. Давая надежду на унию Рима с Константинополем, он писал: «Тебе бы, как нашему отцу, нужно было предварить нас в этом деле. Но я решился первым предложить тебе мир, свидетельствуя перед Богом и Ангелами, что если ты отвергнешь его, совесть моя не будет в том укорять меня». В ответном письме понтифик выражал большую радость, благодарил Бога, приведшего императора на путь истины, и высказывал надежду об уничтожении разногласий. В заключение, понтифик напрямую заявил: до тех пор, пока Византийский император не подчинится Риму, ни один латинянин не придет к нему на помощь.

Чтобы стимулировать согласие Константинополя, папа Урбан IV дал приказание объявить Крестовый поход против Византии, преследующий своей целью возврат греческих земель и восстановление Латинской империи. А на письма Михаила VIII Палеолога он просто перестал отвечать. Опасность усугублялась тем, что бывший Латинский император Балдуин II, явившийся к сицилийскому королю Манфреду, предложил тому свои права на Константинополь, чем заинтересовал его. Кроме того, Генуя заявила о готовности оказать германцам помощь силами своих соотечественников, проживавших в Константинополе, в случае нападения латинян на город. Понятно почему: Генуя не могла долго находиться в конфронтации с Римом. Но и Михаил уже начинал тяготиться союзом с Генуей, предпочитая ему примирение с Венецией. Узнав о тайных переговорах правителя Генуи с врагами Византии, Михаил VIII пришел в ярость и немедленно выселил всех генуэзцев из столицы[60].

Статуя Карла Анжуйского на фасаде королевского дворца в Неаполе
Сицилийское королевство к 1154 году. Границы государства оставались неизменными вплоть до вхождения в состав объединённой Италии.

Карл Анжуйский и начало противостояния с Сицилией

Между тем, на исторической сцене появилась фигура, во многом повлиявшая на последующие события и политику Михаила VIII Палеолога, — Карл Анжуйский, брат Французского короля Людовика IX Святого. Карла вызвал на первые роли Римский папа Урбан IV, занявшийся судьбой Сицилийской короны. Сначала папа предложил королю Людовику Святому принять Сицилию под свою власть, но тот рекомендовал корону Карлу Анжуйскому. Однако, это нарушало права короля Манфреда, убежденного в том, что он является единственным легитимным правителем Сицилии.

В 26 июня 1263 года между Карлом и Римом был заключен договор, согласно которому Карл получал корону. Узнав о заключенном договоре папы с Карлом, Манфред стал предпринимать меры против Рима[61]. 26 февраля 1266 года у Беневента французские и германские войска сошлись в битве, и французы победили, сам Манфред погиб в бою[62]. После этого папа объявил Карла королем Сицилии. Однако, вскоре наследник Манфреда, Конрадин, заявил о своих правах на Сицилию. 27 мая 1267 года при посредничестве папы Климента IV был заключен договор между Балдуином II и Карлом Анжуйским. Балдуин II вынужден был согласиться с передачей Карлу прав на любую треть территории Латинской империи. Начиная подготовку к войне с Византией, Сицилийский король попытался заключить несколько важных для него союзов, но, к счастью для греков, не очень преуспел в этом. Когда французские послы прибыли к монголам, чтобы договориться с ними о начале совместных военных действий, выяснилось, что ильхан Абага-хан, наследник хана Хулагу, был уже женат на византийской принцессе Марии Палеолог, внебрачной дочери императора, глубоко почитаемой у монголов, а потому ни о каком военном союзе хан не желал и слышать.

В 1265 году, пользуясь неразберихой в рядах коалиции, Палеолог заключил мирный договор с венецианцами. Согласно документу, дож не заключал договора, направленные против империи. В свою очередь, басилевс восстанавливал привилегии граждан «Светлейшей», а также позволял ей сохранить имевшиеся греческие владения, попутно обещая изгнать генуэзцев с территории своего государства[63].

Но из-за изменившейся внешнеполитической обстановки, правительство торговой республики решило повременить с подписанием договора. Неудача в переговорах с Венецией позволила Палеологу начать активные переговоры о возобновлении договорных отношений с Генуей, и в 1267 году соглашение было заключено[64].

Только в 1268 году, венецианцы подписали мирный договор с Византией. Согласно ему, граждане республики могли свободно приобретать собственность в империи, также им гарантировалась безопасность от нападений Генуи, в обмен на что они не должны были нападать на её граждан. Дож отказывался от титула «властителя трёх восьмых империи Романии», а венецианский представитель в Константинополе менял титул подесты на байло. Договор был весьма выгоден обеим сторонам, и 1273 году он был продлён [65].

Бюст Белы IV

Тогда Карл Анжуйский отправился к Венгерскому королю Беле IV, неоднократно предлагавшему организовать крестовый поход против Византии.[66] Но когда союз был почти заключён, началась война с Конрадином за Италию. Сицилия, недовольная засильем французов, находилась на грани бунта, а сам Конрадин в октябре 1267 года покинул Германию и двинулся в Италию. Ему навстречу выдвинулся Карл Анжуйский. 23 августа 1268 г. враги встретились в битве у Тальякоццо, и после затяжного и кровопролитного сражения Карл вновь одержал победу[67].

Конрадин и его товарищ Фридрих Баденский были судимы и обезглавлены 29 октября 1268 года. Это событие вызвало открытое недовольство поведением Карла Анжуйского, казнившего отпрыска королевских кровей. Но для Карла это означало только одно — обеспечение гегемонии на Сицилии и в Италии. Теперь он мог сосредоточиться на реализации своей мечты — создании Средиземноморской империи, куда должна была войти и Византия. Однако прошло ещё немало времени, пока удалось подавить мятеж на Сицилии, покорить Флоренцию и Тоскану. Всё это дало небольшую отсрочку Византии.

Тем временем, новый папа продолжил переписку с Михаилом VIII. В отличие от покойного Урбана IV, он не удовлетворился туманными, на его взгляд, заверениями Михаила VIII Палеолога и нашел присланное ему в Рим греческое исповедание веры полным погрешностей. Папа счел необходимым направить императору латинское исповедание веры с обстоятельным изложением всех догматов, канонов и богослужебной практики Римской церкви, в особенности — учение о главенстве Римской кафедры в христианской Церкви. Папа потребовал от императора и всех восточных епископов собственноручных подписей под ними[68].

Тогда Палеолог предложил Клименту IV совместный крестовый поход на Восток, и папа заколебался — уж очень заманчивым было это предложение. Тем не менее, 17 мая 1267 года он ответил в Константинополь, что вопрос об обсуждении любых совместных предприятий может быть обсужден только после признания греками и православной церковью его власти.

Переговоры о церковной унии

Пока Карл был занят войнами на западе, Михаил не терял времени зря. В Риме с большой тревогой следили за политикой Карла, высказывавшего большие аппетиты, и не желавшего согласовываться свои действия с папами. А тот в 1269 году предложил венецианцам расторгнуть договор с Константинополем. Из осторожности венецианцы для начала немного секвестрировали условия отношений с Михаилом VIII Палеологом. В ответ Византийский император изменил свои обязательства перед республикой: он отозвал обещание изгнать генуэзцев с территории Византийской империи и предоставить венецианцам кварталы в главных приморских греческих городах. Это охладило венецианцев, и они не решились рисковать, окончательно предпочтя Византии Карла Анжуйского[69].

Однако, все это не могло существенно повлиять на судьбу предстоящего похода Карла на Константинополь. Михаил VIII Палеолог понимал, что Сицилийского короля способен удержать только папа римский. Пока Апостольская кафедра пустовала, он провел много встреч с восточными епископами, где пытался найти предпосылки для церковной унии[70].

Весной 1270 года Карл Анжуйский решил, наконец, что летом непременно организует поход на Константинополь. Новый папа до сих пор так и не был избран, что развязывало ему руки. Союзником Карла вызвался стать сербский король Стефан Урош I[71]. Византийская империя оказалась в большой опасности. Император начал деятельно общаться с Римской курией в поисках спасения. Хотя папа не был ещё избран, но оставались кардиналы, влияние которых на ход политических событий нельзя было недооценивать. Щедро отправляя деньги и подарки в Рим, император Михаил VIII Палеолог посылал письма, в которых утверждал, что готов сделать всё для объединения Церквей. Эти мероприятия сделали свое дело, в значительной степени расстроив намечающийся поход Карла на Константинополь[72].

Кроме этого Михаил VIII Палеолог в 1270 году отправил два посольства в Париж к королю Людовику IX Святому. Зная о благочестии француза, мечтавшего организовать новый Крестовый поход против мусульман, он предложил тому свои услуги. Это предложение смутило короля: он не испытывал никаких симпатий к грекам, но и не желал, чтобы военная мощь его брата, Карла Анжуйского, вместо того, чтобы помочь Крестовому походу на Востоке, завязла у Константинополя. Тогда Людовик отправил письмо Карлу, в котором изложил свои сомнения. Настал черед самого Карла Анжуйского задуматься. Он искренне восхищался братом и хорошо осознавал, каким влиянием и авторитетом тот пользуется в Европе. Поэтому не присоединиться к Крестовому походу Людовика Святого он не мог. Вместе с тем, ему очень не хотелось отказываться от своей мечты — Константинополя. Поразмыслив, Карл предложил брату начать Крестовый поход против мусульман, а в качестве цели избрал Тунис[73]. 1 июля 1270 года армия Людовика Святого выступила в Крестовый поход. Карлу пришлось сворачивать свои приготовления к войне с Константинополем, присоединившись к остальным крестоносцам. Французы высадились в Тунисе 17 июля 1270 года, сицилийцы — 24 августа. Поход не принёс особых результатов, однако в нём скончался от болезни Людовик Святой[74]. Новым королём Франции стал Филипп III Смелый.

Смерть брата и воцарение безвольного племянника, Филиппа III, была тяжелой утратой для Карла Анжуйского. 1 сентября 1271 года состоялись выборы нового папы. Конечно, Карлу гораздо выгоднее было отсутствие папы на Апостольской кафедре — оно развязывало ему руки на Востоке. Но Филипп III категорически настаивал на своем решении — ждать появление нового Римского папы, а уж потом решать вопрос о войне с греками[75]. Наконец, папа был избран. Им стал Григорий X. В то время он пребывал вместе с принцем Эдуардом Английским в Палестине, и только в январе 1272 года прибыл в Южную Италию, где был встречен Карлом.

Пока новый папа добирался на кафедры, сицилийский король продолжал политику дипломатического удушения Византии. Воспользовавшись смертью Эпирского царя Михаила в начале 1271 года, Карл присоединил к себе часть территории Эпира. Карл Анжуйский подружился с сербским королем Стефаном I, жена которого была горячей поборницей католичества, и с болгарским царем, чья супруга приходилась родной сестрой ослепленному Иоанну Ласкарису. Всё было хорошо, кроме одного — сицилийский монарх не знал, как поведет себя новый Римский папа. А папа Григорий X, успевший по дороге продумать основные принципы своей политики, уже в апреле 1271 года своей буллой созвал новый Вселенский собор в Лионе на 1 мая 1274 года, определив его повесткой 3 вопроса: церковная реформа, отношения с Восточной церковью и новый Крестовый поход в Палестину. В глазах папы новый крестовый поход приобрел особое значение, и он хотел, чтобы в нём участвовали все христиане — и западные, и восточные[76]. Карл Анжуйский имел все основания быть недовольным этим: вопрос о крестовом походе и необходимости заключения унии с Константинополем вновь замораживал на неопределенное время его войну с Византией. Но откровенно выступать против папы было невозможно — Карл рассчитывал получить поддержку понтифика в своем противостоянии с Генуей, втайне подогреваемом Михаилам Палеологом[77]. Но папа Григорий X был готов поддерживать только в тех пределах, которые были выгодны Римской церкви и обеспечивали стабильность в христианском мире. Поход Карла на Константинополь так и висел в воздухе, пока отсутствовало благословение понтифика. Между тем, Михаил VIII урегулировал свои отношения с Венгрией, женив в 1272 году своего сына Андроника на дочери венгерского короля Иштвана V[78].

Как вскоре выяснилось, папа Григорий X вообще не считал целесообразным начинать войну с Византией. Много времени пробыв на Востоке, папа прекрасно понимал, что возможность реанимировать Латинскую империю — иллюзорна. Зато, если бы Византия добровольно присоединилась к Риму, она могла бы стать бесценным союзником. Не поставив в известность сицилийского короля, ещё по дороге в Рим он написал послание Палеологу, в котором продекларировал свое горячее желание организовать церковную унию. Папа намекнул в своем письме Палеологу, что не может разрешить Венеции заключить договор с Константинополем и вообще с трудом сдерживает Карла Анжуйского, готового вторгнуться на Восток. А после напрямую предложил грекам явиться в Лион для того, чтобы публично засвидетельствовать перед всем христианским миром о своем подчинении Римской церкви[79].

Но и для Михаила VIII Палеолога это был прекрасный шанс отодвинуть по времени опасность со стороны Карла Анжуйского, и он использовал его. Император ответил папе в восторженных тонах, предлагая тому даже лично приехать в Константинополь, чтобы решить все вопросы церковной унии. Папа понял, что правильно выбрал время: окруженный со всех сторон врагами, Михаил Палеолог не мог отвергнуть приглашения папы прибыть на Лионский собор, хотя будущая уния означала революционный переворот в системе церковного управления Византии. Но императора не пугали столь далекие перспективы — он надеялся, что легкие уступки в настоящем времени будут гораздо безопаснее для Византийской империи, чем немедленная война. И, уверенный в своей правоте, он пошел на воссоединение с Римским престолом, дав поручение подготовить посольство на Лионский собор.

Папа Римский Григорий X

Лионская уния

Внедрение унии в византийское общество

Благодаря стараниям Михаила, первоначально список требований из перечня, под которым должны были подписаться греческие епископы, был небольшим[80]. Рим пока что не ставил вопроса о латинских догматах — папа требовал лишь признания своего главенства в Церкви, а также ещё несколько вопросов. Прими греки эти требования, и можно было считать, что проблема решена.

Однако в тот момент даже такие сверхмягкие условия не устраивали греческий епископат. Император убеждал клир и представителей самых знатных семей, недовольных его позицией, что гораздо удобнее и важнее предотвратить угрозу, чем потом бороться с ней[81]. Но все было бесполезно. Хуже всего то, что Константинопольский патриарх Иосиф, до сих пор являвшийся верным соратником императора, на этот раз занял сторону оппозиции. По его тайному поручению хартофилакс Иоанн Векк при встрече с царем заявил от лица всего епископата, что хотя греки не называют латинян еретиками, по сути они ими являются. В 1273 году хартофилакса бросили за это в тюрьму.

Тогда император поручил некоторым клирикам подготовить обширное исследование по спорным догматическим вопросам, дабы потом обсудить его с архиереями. В свою очередь, патриарх Иосиф и другие епископы начали своё исследование, но преследовали при этом иную цель — доказать василевсу невозможность унии с Римом. Каждый из епископов составил свою письменную позицию, а затем поручили клирику Иову Иаситу свести все вместе. Епископов поддержала даже родная сестра императора Евлогия.

Получив трактат епископов, Михаил понял, что никакой поддержки от них не получит. Поразмыслив, Михаил решил привлечь на свою сторону Иоанна Века, все ещё пребывавшего в темнице. Палеолог явился к нему и убедил самостоятельно изучить доводы в пользу унии и аргументы против неё[82].

Встретив открытое сопротивление со стороны епископата и близких родственников, Михаил VIII без промедления открыл гонения на своих врагов. Начались преследования оппозиции[83].

Обеспокоенный патриарх написал окружное послание и взял с архиереев клятву, что никто из них не перейдёт на сторону католиков. Почти все епископы подписали послание, тем самым, поставив императора в невероятно сложное положение. Без сомнения, Михаил VIII имел все основания быть недовольным действиями патриарха Иосифа, при помощи которого надеялся ликвидировать угрозу со стороны Запада. У Михаила не оставалось выбора, и он начал вести беседы не только с патриархом, но и с епископами.

И вдруг в 1274 году у Михаила неожиданно появился помощник — тот самый хартофилакс Иоанн Векк. Изучив католические книги, Векк пришел к выводу о том, что Римская курия с точки зрения догматики не так уж и лжива. Он уведомил императора о признании своих предыдущих заблуждений и принял активное участие в переговорах с архиереями[84].

Вероятно, папа знал о проблемах, с которыми столкнулся император, а потому решил немного попугать греков, запретив венецианцам возобновлять договор с Византией. Палеолог перевел столицу на осадное положение и начал готовиться к войне. Срочно возобновили договорные отношения с генуэзцами, которых массами принимали на византийскую службу[85].

Михаил VIII вновь предпочёл решать всё дипломатией. Надо было смягчить папу, и в своем послании в Рим Михаил VIII Палеолог объяснял, почему не в состоянии в настоящий момент реализовать свои обязательства, а попутно просил папу принять его делегацию в Лионе.

Кроме того, Михаил VIII предложил патриарху Иосифу на время работы Лионского собора удалиться в обитель как бы на покой, но с обязательным поминовением его имени на каждой Литургии, как патриарха. Если объединение церквей не состоится, Иосиф может вернуться к исполнению своих обязанностей. Если же состоится уния, то он добровольно уйдёт в отставку, и на его место выберут сторонника унии. Патриарх согласился[86].

Тем временем, переговоры о церковной унии, длившиеся весь 1273 год, приводили сицилийского короля в ярость. Он был вынужден приостановить приготовление своего похода на Константинополь. Срок его договора с Балдуином II истекал в 1274 году, после чего считался недействительным — в этом случае Карл утрачивал права на территории, которые ему уступал Латинский император.

Второй Лионский собор

Собор был открыт папой 7 мая 1274 года. Поскольку один из отправленных кораблей затонул, прибывшая греческая делегация была представлена не так пышно, как того хотелось византийскому императору. Но послов всё равно радостно встретили и провели объединительную службу. Зачитали послания императора и его сына Андроника, в которых оба правителя признавали главенство Римской церкви. Однако, несмотря на пышные выражения, по существу послание не затрагивало основных вопросов в той редакции, которая была бы удобна для Рима.

Папе были переданы и требования греков, на которых они согласны заключить унию: в первую очередь, устроить мир между Византией и Карлом Анжуйским с той оговоркой, что это необходимо для участия византийцев в новом Крестовом походе. Кроме этого, папу обязали отказать в приеме мятежным вассалам византийского императора, и, наконец, потребовали признания прав Михаила VIII Палеолога на трон[87].

Третье послание — от епископов Восточной церкви — содержало ещё более туманные позиции. Чтобы снять гнетущую тишину после прочтения этих посланий, Георгий Акрополит от имени императора поклялся принять католический Символ Веры и признать католические догматы единственно верными. Но когда папа Григорий X попросил предоставить письменную копию этой клятвы, Акрополит ответил, что та погибла во время шторма.

Но папа всё равно торжествовал. Посчитав, будто одержал решительную победу, Григорий X отпустил посольство в Константинополь, письменно поддержав императора. Официально, уния состоялась, но только формально, о чём папа ещё не догадывался. В завершении Собора, 6 июля 1274 году Римский епископ провел торжественное совещание, посвященное объединению Церквей. Выслушав отчет посольства, Михаил VIII Палеолог имел все основания считать свою политику успешной: он вновь получил важную отсрочку от нападения Карла Анжуйского и, кроме того, добился признания Римом своих прав на императорский трон. Теперь никто не мог сомневаться в его самодержавности и полномочиях, как византийского императора[88]. Вместе с тем, понимая что продолжение униальной церковной политики и реципирование Лионских решений может привести к бунту, Михаил решил сыграть на мелких уступках, не отдавая папе главного — подчинения православной церкви. Зато Лионские соглашения стали крахом надежд сицилийского короля. Дела Карла шли далеко не так успешно, как бы ему хотелось. В октябре 1274 году его войска потерпели урон в войне с Генуей, а положение в Пьемонте становилось совершенно плачевным. Кроме всего прочего, Карлу пришлось молча взирать на то, как византийцы, пользуясь тем, что папа запретил сицилийцам воевать с ними, принялись отвоевывать Албанию и Балканы от сербов, болгар и венгров.

Византийский император прекрасно понимал, что без военных успехов его церковная политика обречена на поражение. Поэтому, едва его посланники вернулись из Лиона, Михаил VIII направил в Албанию свои войска, захватив город Берат и морской порт Бутринти. Весной 1275 года византийская армия, состоявшая в основном из наемников-половцев, потерпела сокрушительное поражение при Навпатрасе от латинян, когда собиралась атаковать Эпирское царство. Но через несколько дней греческий флот под командованием Алексея Филантропесса у берегов Деметрии разгромил в венецианско-ломбардийский флот. Эта победа открывала для византийцев Эгейское море. В конце 1275 года византийцы разбили в Пелопоннесе войска Карла Анжуйского и герцога Гильома, что позволило Константинополю укрепить свое влияние в Лаконии, на Юго-востоке полуострова. В 1276 году всё в точности повторилось: Михаил вновь направил армию в Центральную Грецию, где византийцы потерпели новое поражение, и летом того же года их флот опять разгромил итальянцев[89].

Все это время Византийский император тщетно пытался сделать вид, что Константинополь признал унию. В принципе, греческие архиереи могли спокойно соглашаться на унию на тех условиях, которые им выставлял папа римский. Палеолог откровенно объяснял, что вопрос стоит о жизни и смерти Византийской империи, ради чего стоит пожертвовать тремя пунктами в перечне разногласий с католиками. Наконец, устав от объяснений, не приносящих результата, император предложил каждому из архиереев высказать мысль о том, каким способом можно избежать опасности. Но и это не помогло: епископы всячески избегали давать советы[90].

Поняв, что папе Римскому докладывать пока не о чём, император решил пригласить лично его в Константинополь, надеясь, что приезд папы снимет основные вопросы. Папа согласился, и император направил в Рим посольство договариваться о месте и времени встречи. Она должна состояться на Пасху 1276 года, но этому так и не суждено было случиться — в январе 1276 года папа Григорий X скончался[91].

Его смерть стала тяжелым ударом для Михаила VIII Палеолога. Имея общение с несколькими Римскими епископами, он по достоинству оценил такт и скромный объём требований покойного Григория X. Было бы верхом самонадеянности полагать, будто новый папа, в выборах которого наверняка примет активное участие Карл Анжуйский, станет проводить столь компромиссную политику. Нужно было в очередной раз продемонстрировать Римской курии успехи византийцев в деле осуществления Лионской унии, и, следовательно, физически устранять те препятствия, которые стоят на пути василевса.

У главных зачинщиков противостояния император, пользуясь тем, что весь Константинополь считался императорской собственностью, забрал дома. А самого патриарха Иосифа поспешил сместить с кафедры. Имя патриарха перестали упоминать на литургии, а Римского епископа внесли в диптихи как «Вселенского папу»[92].

Палеолог в очередной раз оказался прав в своих опасениях. 21 января 1276 года папой стал Иннокентий V. В угоду Карлу тот сразу же потребовал от Генуи заключить мир с Карлом Анжуйским. Те согласились — бесславный для Карла, но развязывавший ему руки для войны на Востоке, мир был заключен 22 июня 1276 года, но буквально через 4 дня Иннокентий V скончался. Новый папа, преданный друг Карла Анжуйского, Адриан V, избранный 11 июля 1276 года, скончался уже 18 августа того же года в Витербо. Очередным папой стал угодный Карлу Иоанн XXI, однако, тому не хотелось излишне укреплять опасного и честолюбивого француза в ущерб Апостольской кафедре[93].

Кроме того, невольно Иоанн XXI оказался связанным Лионской унией. Чтобы дать благословение Карлу Анжуйскому на войну с греками, ему необходимо было получить достоверные подтверждения тому, что Константинополь не выполняет своих обязательств. Однако это понимал и Михаил. Император Михаил VIII Палеолог многократно доказывал Риму, что в одночасье реализовать Лионскую унию — задача более тяжелая, чем всем казалось изначально. Ещё были живы византийцы, помнившие, что сделали крестоносцы в их древней столице, а современники были уже наслышаны об ужасах латинской оккупации Кипра. Кроме того, указывал император, восстановлению единства Церквей очень мешают военные угрозы. Если они будут устранены, и греки воочию убедятся в том, какой властью располагает папа. Нечего и говорить, что это была очередная уловка со стороны Палеолога, но хитрость умная, требующая достойного дипломатического ответа.

Борьба с оппозицией против унии

Чтобы показать Риму, с каким рвением он борется за Лионскую унию, Палеолог известил папу о смене Константинопольского патриарха и выборе по его приказу на пустующую кафедру Иоанна Векка, убеждённого сторонника унии[94]. Византийское посольство, прибывшее в Рим ещё к Григорию X, просило понтифика срочно начать Крестовый поход против мусульман, угрожавших Византии с Востока, и предать анафеме всех врагов василевса. Папа Иннокентий V, которому пришлось рассматривать прошение, соглашался с тем, что для реализации унии нужно много потрудиться, но уклонился от вопроса о Крестовом походе. Он отказал также и в церковном отлучении врагов Палеолога.

К досаде Михаила, под влиянием сицилийского короля папа Иоанн XXI направил в Константинополь посольство, чтобы его легаты имели возможность своими глазами увидеть, что делает Палеолог для выполнения обязательств. В ответ Палеолог направил письменное подтверждение ранее данной клятвы и приложил послание патриарха Иоанна Века и греческих епископов. Хотя слова греческих архипастырей были по-прежнему туманны, папа римский Иоанн XXI запретил Карлу I Анжуйскому войну с Константинополем, надеясь получить власть над греками мирным путем[95].

Хотя постоянные проволочки причиняли значительное беспокойство Карлу Анжуйскому, в глубине души тот полагал, что рано или поздно попытки реализовать унию провалятся, и тогда папа разрешит ему поход на Константинополь. Он искренне надеялся, что папа признает его самым ценным своим союзником, но 12 мая 1277 года случилось непредвиденное событие. Накануне папа приказал сделать ремонт в своей спальной комнате, но мастера поторопились, и ночью потолок рухнул на голову сонного Иоанна XXI, а через 8 дней он скончался. Избранный 25 ноября 1277 года папа Николай III едва ли мог быть причислен к друзьям Карла Анжуйского.

В 1277 году к Николаю III прибыли послы Михаила VIII Палеолога, направленные ещё к Иоанну XXI. Они уведомили апостолика, что император подтверждает все свои предыдущие обязательства, а от имени Константинопольского патриарха передали, что тот признает папу своим господином. Но папа бы не так прост, как казалось грекам. Он специально дал аудиенцию послам Карла Анжуйского в присутствии византийских посланников, чтобы последние наглядно убедились, какие планы вынашивает сицилиский король. Вместе с тем, французам было открыто высказано, что папа не одобряет похода Карла Анжуйского на Константинополь, поскольку греки отныне — «сыны Римской церкви»[96].

Михаил прекрасно понимал, что эта отсрочка носит временный характер. Когда папа проверит результаты реализации униональных соглашений, он прийдёт в ярость. Нужно было срочно что-то предпринимать, а иначе сицилийская армия вторгнется в пределы Византии. Проблема усугублялась тем, что родная сестра царя Евлогия и её дочь Мария, вышедшая замуж за Болгарского царя Константина, активно противодействовали унии, поддерживая её противников. В 1277 году Болгарская царица вообще захватила власть в стране в свои руки, пользуясь болезнью мужа, и опасность со стороны Болгарии резко увеличилась[97].

Снова началась ожесточённая борьба с оппозицией. Первым пострадал бывший патриарх Иосиф, в келью которого постоянно прибывали монашествующие лица, открыто заявлявшие о своем уходе в раскол вследствие непринятия Лионской унии. Василевсу надоело получать известия о том, что Иосиф становится невольным центром оппозиции, и он удалил того в 1275 году на остров Хиллу у берегов Чёрного моря.

В 1279 году на Векка вдруг открылось дело по обвинения патриарха в оскорблении царского величества. Главным обвинителем стал Исаак, митрополит Эфесский, духовный отец императора. Михаил VIII Палеолог не хотел допускать расправы с патриархом, а потому затормаживал рассмотрение дела. Но, вместе с тем, поняв, что и Иоанн Векк не в состоянии решить вопрос с церковным расколом, опасаясь все растущей независимости церкви от царской власти, Палеолог издал указ, которой запретил отныне Константинопольскому патриарху вмешиваться в дела обителей, находившихся в других митрополиях. Это был прямой и тяжелый удар по прерогативам патриарха, фактически отзывавшие у него древние полномочия. Видимо, император хотел показать всем, что он, как и прежние императоры, является главой церковного управления, и не намерен спокойно наблюдать за тем, как некоторые епископы, и даже сам Константинопольский патриарх, игнорируют его приказы[98].

В качестве следующей меры против раскола император официально запретил устраивать публичные диспуты по спорным догматическим вопросам, опасаясь, что слухи об этих дискуссиях дойдут до Рима, и тогда никто не сможет убедить папу, будто греки приняли Лионскую унию. Но патриарх Иоанн Векк ослушался приказа императора, стараясь доказать своим противникам, что Греческую и Римскую церкви разделяют надуманные противоречия.

Получив выговор от царя, в 1279 году Иоанн Векк добровольно оставил патриаршую кафедру. Это было очень некстати, поскольку как раз в это время прибыли папские нунции. Николай III направил Михаилу VIII Палеологу новое послание, состоящее из 10 дополнительных условий. Сюда вошли: требование о подтверждении клятв со стороны императора и его сына о подчинении Риму, а также письменное согласие патриарха и всех епископов придерживаться латинского Символа Веры. Кроме того, все греческие обряды подлежали ревизии со стороны Рима, и не могли применяться в восточных храмах на службах. Папа полагал также, что все византийцы должны принести покаяние перед папскими легатами, направленными в Константинополь, а император обязывался вместе с патриархом отлучить от Церкви всех противников унии. Это были, по меньшей мере, оскорбительные для греков требования, унижающие к тому же позицию императора в глазах византийцев. Поучалось так, что император заодно с папой, желающим унизить Православие.

Император срочно написал Иоанну Векку послание, в котором просил оставить место уединения и встретиться с римскими посланниками. Пока Векк думал, нунции пожелали на деле убедиться в реализации Лионской унии, и, как минимум, лично услышать, как Символ Веры поется в католическом варианте во время Литургии. Поняв, что такое предложение посланников папы, оглашенное публично, вызовет настоящий бунт, Михаил VIII срочно созвал архиереев на совет. Наконец, с послами встретился Иоанн Векк, не обмолвившийся ни словом о своих разногласиях с царем и вновь вступивший на патриарший престол[99].

По-видимому, папа был доволен отчетом своего посольства, и в очередной раз запретил Карлу Анжуйскому войну с Константинополем. Более того, он заключил секретный договор с императором Михаилом VIII Палеологом и королем Педро Арагонским против Карла Анжуйского[100]. Но Сицилийскому королю не долго пришлось терпеть — 22 августа 1280 года папа Николай III скончался.

Но борьба с противниками унии продолжалась. Не снискав любви подданных своей церковной политикой, атакуемый с Востока и с Запада, почти потерявший надежду на умиротворение с Римом, император находился в чрезвычайно тяжелом положении, но и сейчас не пал духом. Церковный раскол и оппозиция царю со стороны самых близких и высокопоставленных лиц возрастала. Но император никогда не терпел открытого неповиновения своей воле. Михаил начал беспощадно пытать и ослеплять противников унии. По свидетельству современника, император дошел до такой степени гнева, что едва ему поступал донос на человека, как он тут же приказывал казнить обвиняемого, даже не разобравшись с тем, в чём того обвиняют[101].

Бессмысленно оценивать сложившуюся в Византии и Восточной церкви ситуацию однозначно. Конечно, расправы царя с оппозицией производили тяжелое впечатление на окружающих. Но авторитет Михаила VIII и высокий образ императора по-прежнему доминировали в византийском обществе. В частности, святые отцы Афонской горы, направили императору письмо вскоре после заключения унии, в котором Старцы доказывали ошибочность некоторых латинских обрядов. Прекрасно зная, сколь суровы приговоры царского суда в отношении лиц, не принявших Лионскую унию, отцы, далекие от лести, тем не менее, писали в восхвалительных тонах[102].

Территория, отвоеванная Карлом I Анжуйским у Эпирского царства

Войны Карла Анжуйского на Балканах

Тем временем, сицилийский король начал первые операции на Балканах. В 1280 году он захватил город Бутринти у Эпирского царства и отправил войско во главе с Гуго де Сюлли (англ.)русск. вглубь страны. В течение осени того же года его армия отбросила византийцев в Берат и осадила город. Михаил VIII направил все свободные силы на помощь осажденному гарнизону под командованием своего племянника Михаила Тарханиота, но оно добралось до Албании только к февралю 1281 года. В завязавшихся боевых стычках успех сопутствовал византийцам, которым дважды удалось разбить французов и даже пленить де Сюлли. cицилийцы бежали, а Палеолог получил контроль над северным Эпиром и частью Албании, хотя Карл Анжуйский сохранил земли от Дураццо до Бутринти. Гуго де Сюлли провели в цепях по улицам Константинополя, и император даже повелел изобразить эту картину на фреске у себя во дворце.[2]

Провал Лионской унии

А в Риме решалась судьба папского престола. Выборы хотя и длились довольно долго, однако закончились оптимистично для Карла: 23 марта 1281 года на Апостольский престол был возведен сторонник Карла Мартин IV[103]. Для него интересы Французской короны и лично Карла Анжуйского были всегда на первом месте. Кроме того, новый папа считал, что никакой унии с греками не нужно. Он вскоре прекратил все сношения с Византийским императором, ссылаясь на то, что Михаил VIII Палеолог не выполнил свои обязательства. Палеолог срочно направил посольство в Рим, но оно было встречено крайне холодно. 3 июля 1281 года Карл Анжуйский и французский король Филипп III встретились с представителями Венецианской республики и с благословения нового папы подписали соглашение «О возрождении Римской империи, узурпированной Палеологами». Вскоре к ним присоединились пизанцы, латиняне Пелопонесса; и лишь генуэзцы отказались воевать со своими союзниками.

18 ноября 1281 года Мартин IV предал Михаила VIII Палеолога анафеме, обязав до 1 мая 1282 года передать Византийскую империю во власть Рима. В противном случае Палеологу было объявлено, что его предадут вечной анафеме[104]. Единственное, что оставалось ждать Византийскому императору — наступление летом 1282 года армады Карла Анжуйского. Этот резкий шаг поверг в прах политику предыдущих десятилетий. Безусловно, теперь ни о какой унии не могло быть и речи: Михаил VIII Палеолог чувствовал себя преданным Римским епископом и оскорбленным. Император хотел тут же публично порвать договор с Римом, но одумался — ведь в этом случае он своими руками расписывался в ошибочности политики предыдущих лет. Понятно, что это не могло пройти бесследно для царя. Поэтому император ограничился тем, что запретил упоминать имя папы на Литургии[105]. Но Византия оставалась беззащитной перед армадой латинян, возглавляемых Карлом Анжуйским. Однако здесь наконец сказались плоды стратегии Михаила VIII Палеолога, которую он проводил в течение почти двух десятков лет.

Увлеченный идеей построения Средиземноморской империи, Карл Анжуйский совершенно забыл о своих врагах в Европе, недовольстве сицилийцев, страдающих под его правлением, массе знатных лиц, высланных им с острова, и тяжелых налогах, которыми он замучил островитян. Как выяснилось, изгнанники из Сицилии нашли приют в у Арагонского короля Хайме I, сын которого Педро был женат на Констанции, дочери покойного сицилийского короля Манфреда. А в 1280 году Педро стал Арагонским королём, завязал дипломатические отношения с Константинополем и начал подготовку грандиозного заговора против Сицилии.

Противостояние арагонцев с французами смутило и Папу. Он одновременно благословил два крестовых похода — один для Карла Анжуйского против Византии, а второй — для Педро Арагонского в Тунис, на самом деле явно направленный против короля Сицилии[106].

Франческо Хайес «Сицилийская вечерня» (1846)

Сицилийская вечерня

Весной 1282 года громадный флот Карла Анжуйского уже стоял в гаванях Мессины, готовый к отплытию. К нему были готовы присоединиться венецианцы и католики Эпира и Фессалии. Сербия, Болгария и Венгрия собирались поддержать это предприятие, надеясь попутно расширить свои территории. Все свидетельствовало об успехе кампании. Но тут внезапно произошло событие, ознаменовавшее крах всей политики Карла Анжуйского и его мечты — на Сицилии началась Сицилийская вечерня, приведшая к тотальному уничтожению французов на острове и свержению власти Карла Анжуйского. Восстание началось 29 марта 1282 года, на Пасху. Поводом послужило заигрывание французских чиновников в Палермо с одной молоденькой сицилианкой во время празднеств, закончившееся тем, что муж женщины заколол обидчика на глазах толпы. Французы бросились отомстить за товарища, но сицилийцы накинулись на них и всех перебили. К следующему утру 2 тыс. французов, мужчин и женщин, были убиты разгневанными сицилийцами[107].

Карл Анжуйский находился в Неаполе, когда узнал о беспорядках в Сицилии и о резне в Палермо. Не догадываясь о реальных масштабах бедствия, он пришел в ярость, опасаясь только того, что из-за мятежа его поход на Константинополь вновь может быть отложен. Но уже 8 апреля 1282 года флот Карла в Мессине был почти полностью уничтожен. Отменив поход на византийцев, он при поддержке папы начал стягивать армию к Сицилии, собираясь возглавить её для подавления мятежа. Папа Мартин IV отлучил вождей сицилийского восстания от Католической церкви, а заодно с ними и Михаила VIII, которого назвал «именующим себя Греческим императором». Но уже 30 августа 1282 года арагонская армия высадилась на Сицилии. Началась крупная европейская война, отодвинувшая на неопределенный срок экспедицию на Константинополь[108].

Теперь Сицилийское королевство оказалось расколотым на две части. Карл Анжуйский правил в Неаполе, а Педро Арагонский — на Сицилии. Всем стало ясно, что никакой Средиземноморской империи уже не будет, и последние союзники оставляли Карла один за другим. Теперь о нападении на Константинополь не могло быть и речи. А 7 января 1285 года Карл Анжуйский скончался в Фодже.

Византия была спасена. Но по достоинству оценил последствия этого события в тот момент лишь сам император и его ближнее окружение — многие византийцы проклинали царя, «предавшего» православие.

Отношения с государствами крестносцев

Вскоре после освобождения из византийского плена в 1261 году, ахейский князь Гильом II начал поиск союзников и ожидал помощь от стран Западной Европы[109]. Узнав об этом, Михаил VIII отправил в княжество армию под руководством своего брата Константина, однако экспедиция провалилась. Сначала византийцы были разбиты в битве у Приницы в 1263 году, а после возвращения Константина в столицу империи — в битве у Макриплаги в 1264 году[110][111].

В 1275 году герцог Афинский Жан I де ла Рош в союзе с правителем Фессалии Иоанном I Дукой (столицу которого, Неопатры, за несколько дней до этого захватил Михаил VIII) совершил поход на Византию, с целью освобождения Фессалии. Армия Палеолога, была ослаблена предыдущими сражениями, и Иоанн Дука с Жаном де Ла Рош одержали победу. Иоанн смог вернуть себе свою столицу.[112]

Год спустя, в союзе с Жильбером ди Верона Жан I отправился на помощь осажденному Михаилом Палеологом Негропонту. После высадки на остров, он проиграл битву при Ватонде, был ранен стрелой и упал с лошади. Герцог Афинский и Жильбер ди Верона, были взяты в плен и отвезены в Константинополь, где предстали перед Михаилом VIII Палеологом. Герцог понравился императору, и он обходился с ним хорошо. Он даже предложил ему руку своей дочери, но Жан отверг это предложение. Только после выплаты выкупа в 30000 солидов, и договора о вечном мире между герцогством и империей, Жан получил свободу и смог вернуться в Афины в 1278 году[112].

Другое государство крестоносцев, Сеньория Негропонта, располагалось на острове Эвбея. Вскоре после возвращения Константинополя Михаил VIII отправил в Негропонту войско под командованием Ликарио, которому удалось овладеть всем островом, кроме крепости Халкиды. Однако, в 1280 году венецианцы начали постепенно отвоёвывать остров, что впоследствии привело к полному изгнанию византийцев в 1296 году.

Политика на Балканах

Болгария

В 1261 году болгарский царь Константин I Тих нападает на Константинополь, но теряет почти всю армию. К походу его побудила супруга — сестра Иоанна IV Ласкариса, желавшая отомстить за брата.

В 1264 году Михаил, царь эпирский, и болгарский царь Константин, во главе 20 тыс. монгол вторглись в Фессалию. К ним присоединился Иконийский султан Кылыч-Арслан IV, которого, спасая от монгол, император ранее поселил в городе Эна. С трудом спасшись от врагов, император возвратился в Константинополь, конфисковал казну султана, арестовал его семью, а иконийский отряд, сплошь состоявший их крещенных турок, присоединил к своей армии[113].

Пока Михаил пытался заключить церковную унию с Западом, Константин предпринял против византийцев ещё несколько походов. Но, овладев вначале несколькими областями Фессалии и Македонии, он потерпел несколько поражений от греческой армии, которой помогал хан Ногай, и утратил не только свои завоевания, но и последние владения в Македонии, а также города Месемврию, Анхиал, Филиппополь, Станимак, Скопье, Прилепу и Полог[114].

В 1272 году болгарский царь овдовел, и Византийский император сумел убедить его жениться на своей племяннице Марии Кантакузен. Когда же болгары, не получив обещанного в качестве приданного за невесту, попытались выступить против Византии, их остановили монголы хана Ногая[115]. Тонкими маневрами удалось примириться также с Сербией и Венгрией.

Сербия

После битвы при Пелагонии сербский царь Стефан Урош I начал налаживать хорошие отношение с Византией, и в 1265 году Михаил VIII попытался устроить брак между младшим сыном Стефана и своей дочерью Анной. Однако, брак сорвался из-за сопротивления сербской оппозиции[116]. И всё-же, в 1273 году (или ещё 1272) Стефан Урош I решил присоединиться к антивизантийской коалиции Карла Анжуйского,[117] рассчитывая расширить свои владения за счёт Византии[118].

В 1276 году царём Сербии стал Стефан Драгутин. Он не предпринимал никаких мер против Византии, вплоть до Сицилийской вечерни и распада коалиции[119].

Фессалия

В 1272 году Иоанн I Дука заключил союз с Византийской империей, скреплёный династическим браком своей дочери с племянником Палеолога. В этом же году он получил от Михаила титул севастократора. Тем не менее Дука оставался соперником империи, и Михаил дважды (в 1273 и 1275 годах) посылал войска в Фессалию для усмирения ненадежного союзника[120].

Фессалия входила в антивизантийскую коалицию Карла Анжуйского. В 1277 году Иоанн созвал синод, на котором противники Лионской унии, высланные из Византии, отлучили от Церкви басилевса и константинопольского патриарха Иоанна XI Векка. В этом же году Палеолог начал очередное наступление на своего соседа, но в сражении у Фарсала войска Иоаннна вынудили ромеев отступить, хотя Фессалию разграбили союзные Византии отряды Ногайской орды[120].

Эпирское царство

После битвы при Пелагонии, царь Эпира — Михаил II Комнин Дука дал Палеологу клятву верности, и Эпир стал |вассалом Никейской, а потом Византийской империи.

Вскоре после возвращения Константинополя Михаил VIII вынудил сына эпирского государя Никифора жениться на своей племяннице Анне Кантакузине в 1265 году[121].

В 1267 году Корфу и большая часть царства были захвачены Карлом Анжуйским, и в 1267/68 годах Михаил II умер, и ему наследовал Никифор. В 1271 году он заключил с Карлом союз, согласившись стать его вассалом. Вскоре после Сицилийской вечерни Византия захватила у Эпира Албанию[121].

Восточная политика

Золотая орда и государство Хулагуидов

После восстановления Византийской империи Михаил VIII всячески стремился не допустить вторжения монголов путём поддержания с ними мирных взаимоотношений и династических браков. Сначала он заключил мирное соглашение с Золотой Ордой в 1263 году, а спустя два года выдал свою внебрачную дочь Марию Палеолог за правителя государства Хулагуидов ильхана Абака[122], заключив с ним союзный договор.

Однако, предотвратить вторжение кочевников императору не удалось. Хан Золотой Орды Берке, недовольный заключением союза между Византией и главным своим противником на Кавказе государством Хулагуидов, организовал в том же 1265 году совместный монгольско-болгарский поход на Византию. После этого монголы неоднократно вторгались на территорию Византии. В 1266 г. император выдал свою дочь Ефросинью за хана Ногая чем не только приобрел верного союзника, но и блокировал активность враждебных болгар[123]. Благодаря этому союзу он использовал монгольскую помощь во время двух болгарских походов на Византию в 1273 и 1279 годах[124]. Монгольский отряд численностью 4000 воинов был отправлен в Константинополь и в 1282 году для борьбы с деспотатом Фессалии[125][126].

Иконийский султанат и турецкие бейлики

После возвращения Константинополя внимание Михаила VIII акцентировалось на отвоевании Балкан и отношениях с Западом. Восточной границей и турецкими соседями же несколько пренебрегали. Иконийский султанат находился в большой зависимости от государства Хулагуидов, и не представлял опасности для Византии, в то время как другие, более мелкие, государства турков были заняты междоусобицами. Однако, отдельные турецкие шайки, не считаясь с международными договорами, продолжали делать грабительские набеги в пределы империи. Происходило же это во многом из-за прекращения поддержки правительством акритов[127].

Мамлюкский султанат

В 1262 году Михаил VIII и мамлюкский султан Бейбарс I заключили договор о свободном доступе египетских судов к Чёрному морю[128].

Также Михаил завязал дружеские отношения с мамлюкским султаном Калауном, убедив того, что им обоим угрожает общая опасность от латинян[127].

Трапезундская империя

Несмотря на захват Михаилом VIII Константинополя, трапезундские императоры отказывались признавать возрожденную Византийскую империю. Из-за этого Византия и Трапезунд долгое время враждовали[129].

Император Трапезунда Георгий Великий Комнин заключил союз с противниками унии в Византии, а также входил в антивизантийскую коалицию Карла Анжуйского[129].

В 1282 году, преемник Георгия, Трапезундский император Иоанн II Великий Комнин, женившись на дочери Палеолога Евдокии, добровольно отказался от титула «Римский император», получив взамен от Михаила VIII Палеолога титул «царь Востока, Грузии и заморских стран». Это упрочило отношения между двумя византийскими государствами и объединило их силы в борьбе с врагами[130].

Отношения с Русью

После монгольского нашествия на Русь и Четвёртого крестового похода против Византии, контакты между русскими княжествами и византийцами практически прекратились. После возвращения Константинополя контакты также были редки — русские были заняты междоусобицами и прочими проблемами. Однако, известно что в 1278 году митрополит Кирилл III и золотоордынский хан Менгу-Тимур направили к императору Михаилу VIII и патриарху Константинопольскому Иоанну XI Векку сарайского епископа Феогноста, как своего совместного посланника, с письмами и дарами от каждого из них[131].

Смерть

Хотя угроза вторжения латинских армий теперь была отсрочена на неопределенный срок, успокаиваться было рано. Буквально в эти же дни в Константинополь пришли известия о том, что севастократор Иоанн, правитель Фессалоники, взбунтовался. Император срочно направил послов к хану Ногаю, попросил у него 4 тыс. конных монгол и, присоединив их к своему войску, двинулся в поход[132]. Во время переправы через Мраморное море во Фракию корабли внезапно попали в шторм, и здоровье царя, уже изношенное многими государственными делами, окончательно пошатнулось. К счастью, кораблям удалось справиться с волнами, и царь вместе с войском достиг Редесты, откуда в ноябре 1282 года направился к городу Аллага, ставшему последним местом его жизни. Там василевсу стало ещё хуже, и, почувствовав скорое приближение смерти, он простился с товарищами и родными. Пришел иерей, и началась последняя литургия — император пребывал в полной памяти и все понимал. Михаил VIII Палеолог принял Причастие, помолился, произнес: «Господи, избави меня от часа сего!», упал на подушку и испустил дух; ему было всего 58 лет. Это случилось 11 декабря 1282 года[133].

Память и оценка деятельности

Это был неискренний и двуличный человек, а когда выходил из себя, становился и вовсе безжалостным и жестоким. То, как он обошёлся с Иоанном Ласкарисом, шокировало всех его современников, в том числе и собственную семью. Но мало кто ещё смог бы настолько уверенно управлять империей в самый опасный период её истории. Возможно, Михаилу и везло, однако его народу, который обрёл такого правителя в такое время, повезло ещё больше[134].

Ночью слуги вместе с сыном царя Андроником II Палеологом, новым императором, перенесли тело покойного василевса в только что построенную церковь. Однако, опасаясь гнева ортодоксов, не простивших Михаилу VIII Лионской унии, и родственников лиц, пострадавших в годы царствования отца, Андроник II приказал вынести тело из храма подальше от лагеря и зарыть в землю без обычного отпевания и погребения[135]. Затем прах Михаила VIII Палеолога был перенесен по приказу Андроника II в Силимврию из опасения, чтобы над ним не глумились латиняне. Но в Константинополь перенести гроб сын не решился.

Состоявшийся в 1283 г. Константинопольский собор принял решение об отлучении от Церкви патриарха Иоанна Векка и лишил вечного поминовения императора Михаила VIII Палеолога. А сын Андроник II Палеолог и супруга покойного василевса Феодора приняли и утвердили данное определение[136]. Нет сомнений в том, что ни императрица Феодора, ни Андроник II Палеолог не являлись инициаторами такого решения. Но, опасаясь конфронтации с сильной партией епископата, пожелавшего найти «истинных» виновников своего вчерашнего конформизма в лице Иоанна Векка и Михаила VIII Палеолога, не осмелились выступить против определений этого судилища. Впрочем, к слову сказать, отказ в вечном поминовении не является отлучением от Церкви и не препятствует личному поминовению покойного царя. Иными словами, даже враги не осмелились назвать царя врагом Церкви или ересиархом, наглядно видя на протяжении многих лет, какую титаническую борьбу с Западом ему пришлось выдержать.

Если мы припомним, что в течение всего своего царствования он отовсюду был окружен политическими врагами, и что он, как умный и энергичный человек, не будучи в состоянии пассивно относиться к такому положению дел, с необыкновенной политическим тактом умел пользоваться единственным средством, бывшим у него в руках — обезоружить большую часть врагов мыслью об унии, то не можем отказать ему в умственных достоинствах и не можем не чувствовать к нему уважения. В течение 20 лет, при восьми папах, он умел сдерживать Запад. Таким образом, как государственный человек, Михаил с честью трудился на своем поприще. Для правильного суждения о нём нужно отличать в нём государственного деятеля от религиозного и в известной степени недостатки его нравственного характера извинять обстоятельствами времени. Легко было его сыну и преемнику Андронику быть более нравственным после того, что сделал для безопасности Империи со стороны Запада его отец[137].

Несомненно, Михаил VIII Палеолог являлся крупной, сильной и даровитой личностью. Среди тяжелых испытаний он безропотно исполнял обязанности императора, очень часто оставаясь непонятным даже близкими людьми. Его несравненная выдержка и великолепное дипломатическое умение многократно спасали Византию. Умея смотреть опасности в глаза, он никогда не отступал, неизменно сохраняя верность той идее, которая казалась ему правильной. Так, несмотря на все противостояния, он навязал унию всему обществу и до конца дней сумел настоять на своем[137].

Восстановить Византийскую империю в её целости и в былом великолепии можно было только чудом. Михаил VIII попытался осуществить это чудо; и хотя ему не удалось полностью воплотить в жизнь свои грандиозные планы, тем не менее, поставленная им перед собой цель, его практические дарования и гибкий ум делают его последним значительным императором Византии[138].

Под конец жизни Михаил VIII Палеолог написал устав обители св. Дмитрию в Константинополе, где частично коснулся своей биографии. Там присутствуют такие строки: «Я не искал трона, но был вынужден принять его как достойнейший»[2].

Семья

В 1253 Михаил VIII Палеолог женился на Феодоре Дукине Ватаца, внучатой племяннице Иоанна III Дуки Ватаца, императора Никеи. Их детьми были:

Также Михаил VIII имел двух незаконнорождённых дочерей:

Предки Михаила

Михаил VIII Палеолог в культуре

Михаил VIII Палеолог в литературе

См. также

Примечания

  1. Васильев А. А. История Византийской империи. — Т. 2. — С. 274.
  2. 1 2 3 4 5 6 Величко А. М. История Византийских императоров. Том 5.
  3. Акрополит Георгий. Летопись великого логофета. Глава 50. С.336-339.
  4. Пахимер Георгий. История о Михаиле и Андронике Палеологах. Книга 1, глава 9. С.22.
  5. Григора Никифор. Римская история, начинающаяся со взятия Константинополя латинянами. Т.1. Книга 3, глава 2. С.65.
  6. Успенский Ф. И. История Византийской империи. Т.5. С.272, 279, 280.
  7. Пахимер Георгий. История о Михаиле и Андронике Палеологах. Книга 1, глава 17. С.40,41.
  8. Григора Никифор. Римская история, начинающаяся со взятия Константинополя латинянами. Т.1. Книга 3, глава 3. С.68-70.
  9. Пахимер Георгий. История о Михаиле и Андронике Палеологах. Книга 1, главы 21, 22. С.48, 49.
  10. Пахимер Георгий. История о Михаиле и Андронике Палеологах. Книга 1, глава 7. С.55-57.
  11. Акрополит Георгий. Летопись великого логофета. Глава 76. С.388
  12. Григора Никифор. Римская история, начинающаяся со взятия Константинополя латинянами. Т.1. Книга 3, глава 4. С.73, 74.
  13. Васильев А. А. История Византийской империи. Т.2. С.209.
  14. Григора Никифор. Римская история, начинающаяся со взятия Константинополя латинянами. Т.1. Книга 3, глава 5. С.74-76.
  15. Пахимер Георгий. История о Михаиле и Андронике Палеологах. Книга 2, глава 1. С.65, 66.
  16. Успенский Ф. И. История Византийской империи. Т.5. С.300.
  17. Григора Никифор. Римская история, начинающаяся со взятия Константинополя латинянами. Т.1. Книга 4, глава 1. С.78.
  18. Пахимер Георгий. История о Михаиле и Андронике Палеологах. Книга 2, глава 4. С.68.
  19. Акрополит Георгий. Летопись великого логофета. Глава 77. С.389.
  20. Успенский Ф. И. История Византийской империи. Т.5. С.301.
  21. Пахимер Георгий. История о Михаиле и Андронике Палеологах. Книга 2, глава 8. С.71-73.
  22. Григора Никифор. Римская история, начинающаяся со взятия Константинополя латинянами. Т.1. Книга 4, глава 1. С.79.
  23. Успенский Ф. И. История Византийской империи. Т.5. С.306.
  24. Григора Никифор. Римская история, начинающаяся со взятия Константинополя латинянами. Т.1. Книга 4, глава 1. С.80.
  25. Васильев А. А. История Византийской империи. Т.2. С. 210.
  26. Григора Никифор. Римская история, начинающаяся со взятия Константинополя латинянами. Т.1. Книга 4, глава 2. С.81, 82.
  27. Григора Никифор. Римская история, начинающаяся со взятия Константинополя латинянами. Т.1. Книга 4, глава 2. С.83.
  28. Акрополит Георгий. Летопись великого логофета. Глава 86. С.409, 410.
  29. Пахимер Георгий. История о Михаиле и Андронике Палеологах. Книга 2, глава 30. С.103, 104.
  30. Füchs, Die Höheren Schulen von Konstantinopel im Mittelalter, p. 155.
  31. 1 2 3 Chapman, Michel Paléologue, p. 47-49.
  32. Пахимер Георгий. История о Михаиле и Андронике Палеологах. Книга 2, главы 32, 33. С.108, 109.
  33. Акрополит Георгий. Летопись великого логофета. Глава 88. С.412, 413.
  34. Григора Никифор. Римская история, начинающаяся со взятия Константинополяь латинянами. Т.1. Книга 4, глава 2. С.84, 85.
  35. Григора Никифор. Римская история, начинающаяся со взятия Константинополя латинянами. Т.1. Книга 4, глава 4. С.87.
  36. Пахимер Георгий. История о Михаиле и Андронике Палеологах. Книга 3, глава 2. С.114, 115.
  37. Пахимер Георгий. История о Михаиле и Андронике Палеологах. Книга 3, глава 10. С.125, 126.
  38. Пахимер Георгий. История о Михаиле и Андронике Палеологах. Книга 3, главы 11-13. С.126-131.
  39. ДилльШ. История Византийской империи. М., 1948. С.128, 129.
  40. «Эпоха Крестовых походов»/ под ред. Э.Лависса и А. Рамбо. Смоленск, 2002. С.265-267, 371.
  41. Пападакис Аристидис. Христианский Восток и возвышение папства. Церковь в 1071—1453 годах. С.288, 289.
  42. Жаворонков П. И. Положение и роль этнических групп в социально-политической структуре Никейской империи// Византийский временник. № 56(81). 1995. С.140, 142, 143.
  43. Соколов, 1957, с. 84-85
  44. Герцберг Г. Ф. История Византии. С.414.
  45. Сказкин Ф. И. История Византии. Том 3. Глава 5. Восстановленная Византийская империя. Внутренняя и внешняя политика первых Палеологов.
  46. Васильев А. А. История Византийской империи. Т.2. С.298, 299.
  47. Пахимер Георгий. История о Михаиле и Андронике Палеологах. Книга 6, главы 20, 21. С.292-295.
  48. Пахимер Георгий. История о Михаиле и Андронике Палеологах. Книга 3, глава 19. С.138, 139.
  49. 1 2 Лебедев А. П. Исторические очерки состояния Византийско — восточной Церкви от конца XI до середины XV века. СПб., 1998. С. 88.
  50. Пахимер Георгий. История о Михаиле и Андронике Палеологах. Книга 3, глава 24. С.145, 146.
  51. Пахимер Георгий. История о Михаиле и Андронике Палеологах. Книга 3, глава 26. С.154.
  52. Пахимер Георгий. История о Михаиле и Андронике Палеологах. Книга 4, глава 1. С.161-163.
  53. Пахимер Георгий. История о Михаиле и Андронике Палеологах. Книга 4, глава 2. С.163, 164.
  54. Григора Никифор. Римская история, начинающаяся со взятия Константинополя латинянами. Т.1. Книга 4, глава 4. С.88, 89.
  55. Успенский Ф. И. История Византийской империи. Т.5. С.343, 344.
  56. Пахимер Георгий. История о Михаиле и Андронике Палеологах. Книга 4, глава 11. С.177.
  57. Пахимер Георгий. История о Михаиле и Андронике Палеологах. Книга 4, главы 17, 18, 21. С.186, 191, 192.
  58. Григора Никифор. Римская история, начинающаяся со взятия Константинополя латинянами. Т.1. Книга 4, глава 8. С.97.
  59. Пахимер Георгий. История о Михаиле и Андронике Палеологах. Книга 4, глава 25. С.195, 196.
  60. Васильев А. А. История Византийской империи. Т.2. С.286.
  61. Рансимен С. Сицилийская вечерня. История Средиземноморья в XIII веке. С.88-91.
  62. Рансимен С. Сицилийская вечерня. История Средиземноморья в XIII веке. С.118, 119.
  63. Соколов, 1957, с. 80
  64. Герцберг Г. Ф. История Византии. С.415- 417.
  65. Соколов, 1957, с. 82-83
  66. Рансимен С. Сицилийская вечерня. История Средиземноморья в XIII веке. С.164, 166, 167.
  67. Грегоровиус Фердинанд. История города Рима в Средние века (от V до XVI столетия). С.917.
  68. Катанский А. История попыток к соединению церквей Греческой и Латинской в первые четыре века по их разделении. С.134.
  69. Успенский Ф. И. История Византийской империи. Т.5. С.331.
  70. Пахимер Георгий. История о Михаиле и Андронике Палеологах. Книга 5, глава 9. С.231, 232.
  71. Герцберг Г. Ф. История Византии. С.418.
  72. Пахимер Георгий. История о Михаиле и Андронике Палеологах. Книга 5, глава 8. С.225, 226.
  73. Рансимен С. Сицилийская вечерня. История Средиземноморья в XIII веке. С.169-171.
  74. Мишо Жозеф. История Крестовых походов. Глава XXXIV.
  75. Рансимен С. Сицилийская вечерня. История Средиземноморья в XIII веке. С.173-176.
  76. Мишо Жозеф. История Крестовых походов. Глава XXXIII.
  77. Рансимен С. Сицилийская вечерня. История Средиземноморья в XIII веке. С.180.
  78. Успенский Ф. И. История Византийской империи. Т.5. С.333.
  79. Рансимен С. Сицилийская вечерня. История Средиземноморья в XIII веке. С.189, 190.
  80. Пападакис Аристидис. Христианский Восток и возвышение папства. Церковь в 1071—1453 годах. С.319, 320.
  81. Григора Никифор. Римская история, начинающаяся со взятия Константинополя латинянами. Т.1. Книга 5, глава 2. С.108, 109.
  82. Пахимер Георгий. История о Михаиле и Андронике Палеологах. Книга 5, главы 14, 15. С.238, 239.
  83. Григора Никифор. Римская история, начинающаяся со взятия Константинополя латинянами. Т.1. Книга 5, глава 2. С.109.
  84. Пахимер Георгий. История о Михаиле и Андронике Палеологах. Книга 5, глава 16. С.240.
  85. Успенский Ф. И. История Византийской империи. Т.5. С.339.
  86. Пахимер Георгий. История о Михаиле и Андронике Палеологах. Книга 5, глава 17. С.242.
  87. Успенский Ф. И. История Византийской империи. Т.5. С.349, 350.
  88. Грегоровиус Фердинанд. История города Рима в Средние века (от V до XVI столетия). С.925.
  89. Рансимен С. Сицилийская вечерня. История Средиземноморья в XIII веке. С.198-201, 212, 213.
  90. Пахимер Георгий. История о Михаиле и Андронике Палеологах. Книга 5, глава 18. С.243,244.
  91. Васильев А. А. История Византийской империи. Т.2. С.291.
  92. Пахимер Георгий. История о Михаиле и Андронике Палеологах. Книга 5, глава 22. С.250, 251.
  93. Рансимен С. Сицилийская вечерня. История Средиземноморья в XIII веке. С.207-209.
  94. Успенский Ф. И. История Византийской империи. Т.5. С.351, 352.
  95. Рансимен С. Сицилийская вечерня. История Средиземноморья в XIII веке. С.210, 211.
  96. Катанский А. История попыток к соединению церквей Греческой и Латинской в первые четыре века по их разделении. С.158, 159.
  97. Иречек К. Ю. История болгар. С.364, 365.
  98. Пахимер Георгий. История о Михаиле и Андронике Палеологах. Книга 6, глава 10. С.281, 282
  99. Пахимер Георгий. История о Михаиле и Андронике Палеологах. Книга 6, главы 14-16. С.284-286.
  100. Катанский А. История попыток к соединению церквей Греческой и Латинской в первые четыре века по их разделении. С.165.
  101. Пахимер Георгий. История о Михаиле и Андронике Палеологах. Книга 6, глава 24. С.301-306.
  102. Каллист Влатос. Марк Эфесский и Флорентийский Собор. М., 2009. С.79, 80.
  103. Рансимен С. Сицилийская вечерня. История Средиземноморья в XIII веке. С.228, 229.
  104. Рансимен С. Сицилийская вечерня. История Средиземноморья в XIII веке. С.232, 233.
  105. Пахимер Георгий. История о Михаиле и Андронике Палеологах. Книга 6, глава 30. С.314
  106. Рансимен С. Сицилийская вечерня. История Средиземноморья в XIII веке. С.251, 252.
  107. Рансимен С. Сицилийская вечерня. История Средиземноморья в XIII веке. С.257-259.
  108. Рансимен С. Сицилийская вечерня. История Средиземноморья в XIII веке. С.263, 264.
  109. Bartusis, 1997, с. 49
  110. Bartusis, 1997, с. 49-50
  111. Hooper N., Bennett M. The Cambridge Illustrated Atlas of Warfare. — 1996. — P. 104.
  112. 1 2 Setton, Kenneth M. (general editor) A History of the Crusades: Volume II — The Later Crusades, 1189—1311.
  113. Григора Никифор. Римская история, начинающаяся со взятия Константинополя латинянами. Т.1. Книга 4, глава 6. С.92.
  114. Иречек К. Ю. История болгар. С.361, 362.
  115. Пахимер Георгий. История о Михаиле и Андронике Палеологах. Книга 5, глава 4. С.219, 220.
  116. J. Fine: The Late Medieval Balkans. s. 204.
  117. G. Ostrogorski: Dzieje Bizancjum. s. 361.
  118. S. Runciman: Nieszpory sycylijskie. s. 149.
  119. J. Fine: The Late Medieval Balkans. s. 219.
  120. 1 2 Успенский Ф. И. История Византийской империи; 8; 3,5-6
  121. 1 2 Васильев А. А. «История Византии» Т.2 — Москва: Алетейя, 2000
  122. Канал Д.-А., Рюнсиман С. История Крестовых походов. С. 320.
  123. Джексон П. Монголы и Запад, 1221—1410. С. 202—203: «С 1273 г. Михаил, заключив союз с Ногаем и отдав ему свою внебрачную дочь в жёны, использовал его с целью оказать давление на Болгарию.»
  124. Джексон П. Монголы и Запад, 1221—1410. С. 202—203.
  125. Джексон П. Монголы и Запад, 1221—1410. С. 203.
  126. Хис Я., МакБрайд Э. Византийская армия: 1118—1461. С. 24.
  127. 1 2 Васильев А. А. История Византийской империи. Т.2. С.297, 298.
  128. Baybars I — статья из Энциклопедии Британника
  129. 1 2 Trebizond
  130. Герцберг Г. Ф. История Византии. С.456.
  131. Монголы и Русь. Правление Менгу-Тимура
  132. Григора Никифор. Римская история, начинающаяся со взятия Константинополя латинянами. Т.1. Книга 5, глава 7. С.123.
  133. Пахимер Георгий. История о Михаиле и Андронике Палеологах. Книга 6, глава 36. С.327-330.
  134. Д. Норвич. История Византии. — с. 469-470
  135. Григора Никифор. Римская история, начинающаяся со взятия Константинополя латинянами. Т.1. Книга 5, глава 7. С.125, 126.
  136. Каллист Влатос. Марк Эфесский и Флорентийский Собор. С. 96.
  137. 1 2 Катанский А. История попыток к соединению церквей Греческой и Латинской в первые четыре века по их разделении. С. 171—173.
  138. ДилльШ. История Византийской империи. С.129.
  139. Багратиони — цари объединенной Грузии

Литература

  • Акрополит Георгий «Летопись Великого логофета Георгия Акрополита» ВИПДА. СПб, 1863
  • Васильев А. А. «История Византийской империи»
  • Величко А. М. История Византийских императоров (в 5 томах).
  • Герцберг Г. Ф. История Византии / П.В. Безобразов. — М., 1896. — 746 с.
  • Никифор Григора. Римская история / Перевод под редакцией П. Шалфеева. — СПб, 1862. — Т. 1.
  • Дашков С. Б. Андроник I Комнин // Императоры Византии. — М.: Красная площадь, 1997. — 558 с. — ISBN 5-87305-002-3
  • Дашков С. Б. Михаил VIII Палеолог // Императоры Византии. — М.: Красная площадь, 1997. — 558 с. — ISBN 5-87305-002-3
  • Диль Ш. История Византийской империи. М.: Иностранная литература, 1948. — 157 с.
  • Пахимер Георгий «История о Михаиле и Андронике Палеологах» СПб. 1868
  • Сказкин С. Д. История Византии. Том 3. — М.: Наука, 1967. — Т. 3. — 508 с.
  • Джон Норвич. История Византии. — М.: АСТ, 2010. — 542 с. — ISBN 9-78-517-050648
  • Рыжов К. Михаил VIII Палеолог // Все монархи мира. Древняя Греция. Древний Рим. Византия. — М., 2001.
  • Соколов М. П. Венеция и Византия при первых Палеологах (1263–1328) // Византийский временник. — 1957. — № 12. — С. 75—96.
  • Успенский Ф. И. История Византийской империи (в 5 томах). — М.: АСТ, 2005
  • Bowman, Steven. The Jews of Byzantium 1204—1453 (University of Alabama Press, 1985).
  • Charanis, Peter. «The Jews in the Byzantine Empire under the First Palaeologi.» Speculum, 22(1947): 75-77.
  • Deno John Geanakoplos, «Michael VIII Palaeologus and the Union of Lyons (1274)», The Harvard Theological Review, Vol. 46, No. 2 avr., 1953.
  • Deno John Geanakoplos, «Greco-Latin Relations on the Eve of the Byzantine Restoration: The Battle of Pelagonia-1259», Dumbarton Oaks Papers Vol. 7, 1953.
  • Deno John Geannakoplos, Emperor Michael Palaeologus and the West 1258—1282: A Study in Byzantine-Latin Relations, Cambridge University Press, 1959.
  • Deno John Geannakoplos, Constantinople and the West: Essays on the Late Byzantine (Palaeologan) and Italian Renaissances and the Byzantine and Roman Churches., University of Wisconsin Press, 1989.
  • Geanakoplos, Deno J., Emperor Michael Palaeologus and the West (Harvard University Press, 1959)
  • Harris, Jonathan, Byzantium and the Crusades (Hambledon and London, 2003). ISBN 1-85285-298-4
  • Heath, Ian, Byzantine Armies, AD 1118—1461 (Osprey Publishing, 1995). ISBN 1-85532-347-8
  • Nicol, Donald. The Last Centuries of Byzantium, 1261—1453 (Cambridge University Press, 1993). ISBN 0521 43991 4
  • Oxford Dictionary of Byzantium, Oxford University Press, 1991
  • Vannier, J-F. Les premiers Paléologues (Etudes prosopographiques), 1989
  • Γιώργος Λεονάρδος, Μιχαήλ Η΄Παλαιολόγος ο Ελευθερωτής, Εκδ.οίκος Α.Α.ΛΙΒΑΝΗ ISBN 978-960-14-0998-6
  • Ελένη Τσιμπονάκη, Η αρχή του τέλους, 2007, εκδ. ΕΝΤΟΣ ISBN 960-8229-75-8
  • Κ.Γιαννάκόπουλος, Ο αυτοκράτωρ Μιχαήλ Παλαιολόγος και η Δύση (Harvard University Press, 1959- ελλην.μετάφραση 1969

Ссылки



Wikimedia Foundation. 2010.

Игры ⚽ Нужно решить контрольную?

Полезное


Смотреть что такое "Михаил VIII Палеолог" в других словарях:

  • МИХАИЛ VIII Палеолог — (ок. 1224 11 декабря 1282), византийский император, основатель династии Палеологов (см. ПАЛЕОЛОГИ); правил с 1261 (с 1258 как никейский император). Основатель последней императорской династии Византии, Михаил Палеолог начал свой путь к трону как… …   Энциклопедический словарь

  • Михаил VIII Палеолог — (1261 1282) визант. император, основатель последней династии визант. императоров Палеологов. Происходил из знатного визант. рода Палеологов; видный полит, деятель, смелый военачальник, ставленник высшей феод, знати Никеи. В 1258 1261 гг. был… …   Средневековый мир в терминах, именах и названиях

  • МИХАИЛ VIII ПАЛЕОЛОГ, император Византии — Никейский император в 1259 1261 гг. Византийский император в 1261 1282 гг. Род. ок. 1224 г., ум. 11 дек. 1282 г. Михаил происходил из знатного и богатого рода Палеологов. Его бабка была дочерью императора Алексея Ангела и, женившись на ней, его… …   Все монархи мира

  • Михаил VIII — Палеолог Μιχαήλ Η΄ Παλαιολόγος Монета Михаила VIII …   Википедия

  • Михаил IX Палеолог — Μιχαήλ Θ Παλαιολόγος …   Википедия

  • Иоанн VIII Палеолог — В Википедии есть статьи о других людях с именем Иоанн. Иоанн VIII Палеолог Ιωάννης Η Παλαιολόγος …   Википедия

  • Михаил (имя) — Михаил (מיכאל) еврейское Пол: муж. Толкование имени: «Кто как Бог?» Отчество: Михайлович Михайловна Другие формы: Миша, Мишенька, Мишута, Мишутка, Мишук, Мишаня, Мишка, Мишган, Михайло, Мишука, Михей, Михан. На др …   Википедия

  • Михаил Палеолог — (греч. Μιχαήλ Παλαιολόγος) имя ряда представителей византийской императорской династии Палеологов. Михаил VIII Палеолог (1224 1282)  император Никеи в 1259 1261 годах, византийский император с 1261 года, первый император Византии из династии …   Википедия

  • Михаил II Комнин Дука — Μιχαήλ Β΄ Κομνηνός Δούκας …   Википедия

  • Михаил — У этого термина существуют и другие значения, см. Михаэль. Михаил (מִיכָאֵל) еврейское Другие формы: Миша, Михайло (устар., разг.)[1] Производ. формы: Мишенька, Мишутка, Мишаня, Мишечка Иноязычные аналоги: англ …   Википедия


Поделиться ссылкой на выделенное

Прямая ссылка:
Нажмите правой клавишей мыши и выберите «Копировать ссылку»