Публий Корнелий Тацит

Публий Корнелий Тацит
Публий Корнелий Тацит

Пу́блий или Гай Корне́лий Та́цит[1] (лат. Publius Cornelius Tacitus или Gaius Cornelius Tacitus) — древнеримский историк (ок. 56 — ок. 117 годы н. э.).

Тацит достиг вершин политической карьеры, а после убийства императора Домициана обратился к литературному творчеству. В 98 году опубликовал сочинение «Агри́кола» и трактат «О происхождении германцев и местоположении Германии». Затем в период с 98 по 120 год он создал два своих главных произведения — «Историю» (лат. Historiae) и «Анналы».

Содержание

Биография

Происхождение, рождение, детство

План Колонии Клавдия алтаря Агриппины в III—IV веках н. э.

Точная дата рождения Тацита неизвестна. Основываясь на последовательности занятия магистратур (cursus honorum), его рождение относят к 50-м годам н. э.[2]. Большинство исследователей называют даты в промежутке с 55 до 58 года (Б. Боргези пишет, что Тацит родился в 55-56 годах[3], И. М. Гревс — около 55[4], Р. Сайм — в 56-57[5], Г. С. Кнабе — в 57-58 годах[6], М. фон Альбрехт — вскоре после середины 50-х годов[7]). Неизвестно и место рождения историка. Его отца часто отождествляют с Корнелием Тацитом, которого Плиний Старший упоминает в Естественной истории как всадника и прокуратора Белгской Галлии (Белгики)[8][9][10]. Плиний пишет, что наблюдал, как сын прокуратора необычайно быстро рос в течение первых трёх лет жизни. В XIX веке было распространено мнение, что упомянутый Плинием Корнелий Тацит — отец историка, а быстро росший ребёнок — его брат. Альтернативной точкой зрения тогда было мнение, что прокуратором Белгики был сам историк[11]. В XX веке окончательно возобладало мнение о том, что прокуратор Белгики — отец историка[9]. Также допускается возможность, что речь могла идти о дяде Тацита[7]. Однако отсутствие надёжных сведений о времени пребывания Плиния на Рейне не даёт возможности установить, действительно ли будущий историк родился в Белгике. Кроме того, в середине I в. н. э. недавно присоединённая к Римской империи Белгика оставалась варварской областью, и местом рождения историка чаще называют Транспаданию (северную часть бывшей Цизальпийскую Галлию) или Нарбонскую Галлию[12][13][14][15]. По мнению Г. С. Кнабе, более вероятно рождение историка в Нарбонской Галлии, поскольку там наблюдается самая высокая плотность эпиграфических памятников с упоминанием имени Тацитов[16]. Аналогичного мнения придерживаются авторы «Кембриджской древней истории» Г. Тауненд и Г. Вулф[17][18]. Некоторые исследователи предполагают, что Тацит родился в Риме, поскольку видят в его творчестве высокомерное отношение к провинциалам[19].

Предки Тацита, вероятнее всего, происходили из Италии. Когномен «Тацит» характерен для принципов образования имён в латинском языке[20]. Он происходит от глагола taceō — молчать, быть тихим[21]. Наиболее часто когномен «Тацит» встречается в Цизальпийской Галлии и Нарбонской Галлии[16][22], поэтому вполне вероятны кельтские корни семейства[23]. Несмотря на свидетельство Плиния о том, что Корнелии Тациты были всадниками (представителями плебейских ветвей рода Корнелиев), существует версия, что на самом деле он происходил из патрицианской ветви Корнелиев[19]. Некоторые учёные предполагают, что Тациты были потомками вольноотпущенников и, возможно, происходили от кого-то из десяти тысяч рабов, которым даровал свободу Луций Корнелий Сулла[22]. В современной историографии более распространено мнение, что предки Тацита получили римское гражданство примерно за сто-двести лет до его рождения при поддержке некоего римского магистрата Корнелия[24].

Макет Августы Треверов в IV веке н. э.

На основании анализа детальных описаний Тацитом различных районов Г. С. Кнабе предположил, что возможно узнать районы, где рос Тацит. По его мнению, такими областями были Белгика, Нижняя Германия, северо-восточная часть Нарбонской Галлии и долина реки По[25]. Р. Сайм, впрочем, указывает на то, что подробное описание Тацитом особенностей провинциальной географии было следствием использования хороших источников[26]. Если упомянутый Плинием Корнелий Тацит — отец историка и прокуратор провинции, то его детство прошло в городах Августа Треверов (лат. Augusta Treverorum; современный Трир) или в Колонии Клавдия алтаря Агриппины (лат. Colonia Claudia Ara Agrippinensium; современный Кёльн)[27][28]. Некоторые исследователя находят в творчестве Тацита галлицизмы, которые могут свидетельствовать о том, что образование историк получил за пределами Италии[20]. Кроме того, благодаря его неоднократным публичным выступлениям в Риме имеются свидетельства, позволяющие говорить о заметном акценте историка. Акцент мог сложиться под влиянием формирования речевых навыков среди романизированных германцев[27]. Возвращение Тацита из Белгики в Рим, таким образом, относят ко времени после середины 60-х годов, когда его акцент уже сложился[27].

Молодость, начало политической карьеры

Тацит получил хорошее риторическое образование[5]. Предполагается, что его учителем риторики мог быть Квинтилиан, а позднее — Марк Апр и Юлий Секунд[29]. Философской подготовки Тацит, вероятно, не получил, и позднее сдержанно относился к философии и философам[30]. Будущий историк добился большого успеха в публичных выступлениях, и Плиний Младший пишет о том, что в конце 70-х годов «громкая слава Тацита была уже в расцвете»[31]. Ничего не известно о военной службе историка.

В 76 или 77 году Тацит обручился с дочерью полководца Гнея Юлия Агриколы по инициативе последнего[32][33][34]. Примерно в это же время начала стремительно развиваться карьера Тацита. Его собственное признание о том, что его карьере способствовали три императора — Веспасиан, Тит и Домициан — обычно истолковывается как внесение в список сенаторов Веспасианом, квестура при содействии Тита и претура при Домициане[35][32]. Как правило, в римский сенат попадали все магистраты начиная с квестора или трибуна. Досрочное попадание Тацита в сенат стало свидетельством доверия со стороны нового императора[35]. Таким образом, Тацит попал в число «кандидатов цезаря» — лиц, рекомендованных императором к занятию должности и утверждавшихся сенатом вне зависимости от их способностей и заслуг[36]. Впрочем, по другой версии, в сенат он был введён только при Тите, то есть одновременно с квестурой[36][37]. В 81 или 82 году Тацит был квестором, а спустя два или три года стал трибуном или эдилом, хотя нет прямых свидетельств, указывающих на занятие этих должностей[38][36].

В 88 году Тацит стал претором. Примерно в это же время Тацит вошёл в коллегию квиндецемвиров, которая ведала иноземными культами и хранила Сивиллины книги. Членство в этой коллегии было очень престижным[39][36][32]. Столь быстрое возвышение, по мнению исследователей, стало следствием верности династии Флавиев[40]. В 88 году Тацит участвовал в организации внеочередных Секулярных (Столетних) игр, созванных по инициативе Домициана, о чём сам историк пишет в «Анналах»:

«…Ведь и он [Домициан] также дал секулярные игры, и в их устройстве я принимал деятельное участие, облечённый званием жреца-квиндецимвира и тогда, сверх того, претор; говорю об этом не ради похвальбы, а потому, что эта забота издавна возлагалась на коллегию квиндецемвиров»[41]

Подробнее Тацит описал эти игры в несохранившихся книгах «Истории»[42]. Тем не менее, ему не удалось воспользоваться почётными лаврами организатора игр — в том же году вспыхнул мятеж Луция Антония Сатурнина, который Домициан жестоко подавил, после чего провёл массовые казни в Риме[43]. Когда император начал репрессии против реальных и вымышленных оппонентов, Тацит ему не противодействовал[7]. В 89-93 годах Корнелий Тацит отсутствовал в Риме, однако не представляется возможным установить, где он находился. Само отсутствие историка выводится из описания смерти его тестя Гнея Юлия Агриколы (93 год) в одноимённом сочинении:

«Но меня и его дочь, при всей нашей скорби из-за потери отца, охватывает ещё и горькое сожаление, что нам не пришлось находиться при нём во время его болезни, окружать нашим вниманием умирающего, запечатлеть в себе его образ, обнять его напоследок. Мы, разумеется, знаем, в чём состояли его напутствия и каковы были сказанные им перед кончиною слова, и все они глубоко запали нам в душу. Но наша печаль, наша сердечная рана в том, что из-за нашего длительного отсутствия он был потерян нами за четыре года до этого»[44]

На основании упоминавшегося свидетельства Плиния Старшего самого историка изредка считают прокуратором Белгики[45]. Г. С. Кнабе приписывает Тациту пребывание в одной из германских провинций (по-видимому, в ранге наместника) на основе хорошего знания земель вдоль Рейна[46]. Р. Сайм, впрочем, предполагает, что Белгика была слишком важной провинцией для управления пропретором[45]. Однако Тацит, по его мнению, как и большинство других амбициозных политиков, мог командовать легионом в одной из провинций[47]. Э. Бирли[en] предполагает, что Тацит командовал одним легионом, расквартированным на Рейне или на Дунае[48].

Консулат, последние годы жизни

Памятник Тациту в Терни.

В 97 году Тацит стал одним из консулов-суффектов по заранее утверждённому списку. Чуть ранее, в 96 году, Домициан был свергнут, и императором стал Нерва. Из-за этого неясно, какой император составлял и утверждал список консулов на будущий год. Предполагается, что составлялся список Домицианом, а окончательно утверждался Нервой, поскольку известно, что консулами 69 года стали в основном люди, утверждённые ещё за шесть месяцев до нового года императором Нероном[49][45][50]. Другими консулами стали именитые политики, полководцы и юристы. Их одобрение Нервой стало знаком, что новую власть поддерживают самые известные люди из числа представителей нобилитета и талантливых выходцев из низов, и что новый император намерен опираться на них, не предпринимая радикальных изменений[49]. Состав консулов на 97 год также показателен тем, что почти все были верны прежним принцепсам (до Домициана) и не принадлежали к сенатской оппозиции императорам[51]. Для Тацита, сына прокуратора и всадника по рождению, это была вершина очень удачной карьеры[45]. В месяцы консулата Тацита (будучи суффектом, он был одним из двух консулов не весь год) произошёл мятеж преторианцев под руководством Касперия Элиана, и историк был свидетелем и участником попыток урегулирования ситуации[52]. Именно в дни мятежа Нерва усыновил популярного полководца Марка Ульпия Траяна, находившегося на Рейне, и послал ему письмо со строкой из Илиады «Слёзы мои отомсти аргивянам стрелами твоими!»[53][54]. Известно и о том, что в 97 году Тацит произнёс погребальную речь на похоронах консула Луция Вергиния Руфа[55]. Примерно в 100 году он вместе с Плинием Младшием участвует в деле африканских провинциалов против известного злоупотреблениями проконсула Мария Приска[56].

В 100—104 годах о Таците вновь ничего не известно, но он, скорее всего, вновь находился вне Рима. Впрочем, основания для этой гипотезы довольно шаткие, поскольку она основывается на письме Плиния к Тациту с приветствием о возвращении из какого-то путешествия (Цицерон аналогичным образом приветствовал вернувшихся издалека)[57]. Наиболее вероятным местом его пребывания называются провинции Нижняя или Верхняя Германия, причём скорее всего, он находился там в качестве наместника[58][59]. В эти годы военные действия на Рейне практически прекратились, и несколько легионов были переброшены на Дунай для войны с даками, поэтому не бывший профессиональным военным Тацит мог претендовать на эту должность[57][59].

Достоверно известно о проконсульстве Тацита в Азии с лета 112 до лета 113 годов — его имя и должность зафиксированы в надписи, найденной в конце XIX века в Миласах[59][60]. Провинция Азия была важна для империи, и императоры назначали туда доверенных людей. Назначение Тацита на 112/113 годы было особенно ответственным из-за готовившегося Траяном похода на Парфию[61].

Умер Тацит в период правления императора Адриана. Точная дата его смерти неизвестна. На основании того, что он озвучивал намерение описать также правление Октавиана Августа, а также Нервы и Траяна, но не выполнил обещания, предполагается, что он умер вскоре после издания «Анналов» (110-е годы)[62]. Однако отсутствие упоминаний о Таците в «Жизни двенадцати цезарей» Светония (этот автор никогда не называет по именам живущих людей) может свидетельствовать, что Тацит умер уже после выхода в свет этого произведения, то есть около 120 года или позднее[62].

Был в дружеских отношениях с Плинием Младшим, который передал ценные подробности о его жизни.

Богатый жизненный опыт, запечатлевшийся в его высоко настроенной душе; яркие воспоминания старших современников о начале империи, прочно усвоенные его глубоким умом; внимательное изучение исторических памятников — всё это дало ему большой запас сведений о жизни римского общества в I в. н. э. Проникнутый политическими принципами старины, верный правилам древней нравственности, Тацит чувствовал невозможность осуществить их на общественном поприще в эпоху личного правления и развращённых нравов; это побудило его служить благу родины словом писателя, повествуя согражданам об их судьбах и поучая их добру изображением окружавшего зла: Тацит стал историком-моралистом.

Литературная деятельность

Обзор

Мысль написать историческое произведение о ближайшем прошлом, по всей видимости, пришла к Тациту вскоре после убийства Домициана. Однако обратившись к литературному творчеству, он начал с небольших произведений. Сперва Тацит написал биографию своего тестя Агри́колыDe vita Iulii Agricolae» — «О жизни Юлия Агриколы»), где в том числе собрал воедино немало географических и этнографических подробностей о жизни британских племён. Уже во вступлении к «Агриколе» он характеризует правление Домициана как время, которое император отнял у римлян. Там же обозначено намерение автора написать всеобъемлющее историческое сочинение[63]:

«И всё же я не пожалею труда для написания сочинения, в котором пусть неискусным и необработанным языком — расскажу о былом нашем рабстве и о нынешнем благоденствии. А тем временем эта книга, задуманная как воздаяние должного памяти моего тестя Агриколы, будет принята с одобрением или во всяком случае снисходительно; ведь она — дань сыновней любви»[64].

Почти одновременно в отдельном сочинении «Германия» («De origine et situ Germanorum» — «О происхождении и расположении германцев») Тацит описал опасных северных соседей Римской империи — германские племена. «Агрикола» и «Германия» перекликаются с общей идейной направленностью поздних работ историка. После их завершения Тацит приступил к написанию масштабного произведения о событиях 68—96 годов — «Истории» («Historiae» — «История»[65]). Во время её создания им был также опубликован небольшой «Диалог об ораторах» («Dialogus de oratoribus»). К концу жизни историк занялся написанием труда «Анналы» («Annales»; первоначальным названием было «Ab excessu divi Augusti» — «От кончины божественного Августа») о событиях, предшествовавших описанным в «Истории» (то есть, 14-68 годы).

Агрикола

Военные походы Агриколы в Британии.

В 98 году Тацит написал биографию своего тестя Гнея Юлия Агри́колы с акцентом на его военных кампаниях на Британских островах — «De vita et moribus Iulii Agricolae»[66] (предисловие датируется промежутком между октябрём 97 и январём 98 года[67], а иногда 97-м годом датируется и всё произведение[68]). В настоящее время «Агрикола» чаще всего считается первым произведением Тацита[69][70]. Иногда предполагается, что «Агрикола» — это записанная погребальная речь (laudatio), которую обычно произносили на похоронах знатных римлян. Однако обычно погребальные речи были короче и эмоциональнее, чем произведение Тацита, и потому подобное сравнение оспаривается[71][72]. Впрочем, стиль «Агриколы» схож с произведениями этого жанра[71][72]. И. М. Тронский полагает, что биография Агриколы была написана вместо погребальной речи, которую Тацит не смог произнести[73]. По мнению же Р. Сайма, мысль описать жизнь своего известного тестя пришла к Тациту после зафиксированного в источниках произнесения им погребальной речи на похоронах своего коллеги консула Луция Вергиния Руфа в 97 году[74].

Произведение представляет собой биографию с ярко выраженной хвалебной составляющей[71]. Изображёние историком Агриколы олицетворяет идеал римского гражданина[75]. На примере своего тестя Тацит доказывает, что умеренный и добродетельный человек способен выжить при любом, даже самом суровом императоре[68]. При этом описание характера и умеренности Агриколы в политике может подходить и для самого Тацита[75]. По сравнению с более распространёнными занимательными биографиями раннеимперского периода, которые представлены сборниками Плутарха и Светония, «Агрикола» отличается почти полным отсутствием тривиальных фактов и анекдотичных историй из жизни описываемого человека[76]. Кроме собственно биографического материала, Тацит использовал этнографические и географические отступления, благодаря чему «Агрикола» — важный источник по истории Британских островов в первый век римского владычества[71].

В произведении достаточно кратко описывается юность и конец жизни Агриколы, а между ними находятся пространные описания Британии и походов полководца, а в начале и конце — перекликающиеся друг с другом вступление и заключение[77]. Представляя своего тестя прежде всего в качестве крупного полководца, Тацит следовал традиции, заложенной ещё в республиканскую эпоху. В соответствии с ней, римские аристократы обладали особым набором качеств (лат. virtus[78]), и проявляли её прежде всего в военных кампаниях[79]. Стиль сочинения характеризуется краткостью, возвышенностью слога и выразительными описаниями, что будет характерно и для более поздних произведений историка[76]. Кроме того, «Агрикола» в сжатой форме содержит основные идеи, которые впоследствии Тацит развивал в своих крупных произведениях[71].

Германия

Карта Германии, составленная по данным Тацита.

В том же году Тацит издал свою небольшую, но знаменитую «Германию» — «De origine, situ, moribus ac populis Germanorum»[67]. В ней рассматривается сначала быт (экон., сем., соц., полит, и религ.) германцев, затем описываются особенности учреждений отдельных племен. Ученые много спорили о «Германии». Одни утверждали, что это только политический памфлет, написанный с целью удержать Траяна от гибельного похода вглубь Германии рассказом о силе её племен. Другие считают её сатирою на римские нравы или утопией политического сентименталиста, видевшего золотой век в первобытном неведении. Правильным можно назвать лишь тот взгляд, который считает сочинение Тацита серьёзным этнографическим этюдом о жизни народов, начинавших играть видную роль в римской истории. Составленная на основании если не личных наблюдений, то сведений из первых рук и изучения всего раньше написанного о предмете, «Германия» является важным дополнением к главным историческим сочинениям Тацита. Для науки о германских древностях большое счастье, что во главе её источников стоит замечательное произведение, дающее возможность изучать историю Германии с I в. от Р. Х.; в нём сообщаются незаменимые данные, хотя и затемнённые некоторою манерностью и аллегоричностью изложения, вызвавшей бесконечные контроверзы. Разногласия в оценке «Германии» Тацита вытекают из того, что моралистический элемент в ней ещё более силён, чем в «Агриколе»: римлянин, встревоженный бедствиями родины, невольно строит печальные антитезы между слабостью соотечественников и силою угрожающего им неприятеля. Но изображение у Тацита нравов полудиких соседей — далеко не идиллическое; глубокою историческою прозорливостью звучат слова (гл. 33), в которых автор выражает пожелание, чтобы не прекращались междоусобия германских варваров, ибо раздоры внешних врагов отдаляют наступление грозного рока, который готовят государству его внутренние неустройства.

Диалог об ораторах

В основе произведения лежит сюжет о беседе нескольких известных в Риме ораторов о своём ремесле и его скромном месте в общественной жизни. Затрагивавшие вопрос о причинах упадка красноречия сочинения, подобные «Диалогу», были распространены в I веке н. э.[80][81], однако позиция Тацита на эту тему совершенно иная[82]. Ораторы Марк Апр и Юлий Секунд приходят к Куриацию Матерну, который на днях публично прочитал свою поэму о Катоне Младшем — одном из самых идеализируемых римских республиканцев и борцов с тиранией. Секунд указывает Матерну на сложную политическую ситуацию, при которой нежелательно издавать произведение, восхваляющее непримиримого защитника республиканского строя, а Апр нападает на злоупотребление Матерном поэзией и напоминает, что в судах слушаются дела его друзей, на защите которых ему следовало бы сосредоточиться. Матерн отвечает, что он не согласен со вторичной ролью поэзии по сравнению с ораторским мастерством, чем инициирует дискуссию. Ораторы последовательно высказывают свои мысли об ораторском мастерстве и поэзии, а затем и о современном состоянии ораторского дела, причём, по замечанию Г. С. Кнабе, это выглядит «как пародия на судебный процесс, с адвокатами, ответчиками и истцами, [повествование] пересыпано шутками, возражения высказываются с улыбкой»[83]. Впоследствии к спорщикам присоединяется ещё и Випстан Мессала, который привлекает собравшихся к обсуждению изменений, произошедших в ораторском мастерстве. Марк Апр выступает за обновление стилистики и ораторских приёмов, а Мессала говорит о необходимости следования традициям прежних поколений ораторов[84]. Молодой Тацит всё это время слушает своих наставников — известнейших ораторов Рима. Историчность главных героев находится под вопросом — иногда предполагается, что по крайней мере Марк Апр и Куриаций Матерн — персонажи вымышленные[85][86]. Разговор происходит около 75 года, но уточнить дату мешает оплошность Тацита: в тексте присутствует как указание на шестой год правления Веспасиана (между 1 июля 74 и 1 июля 75 года), так и упоминание того, что прошло сто двадцать лет со дня гибели Цицерона (то есть, после 7 декабря 76 года)[85].

В XIX веке «Диалог» считали первым произведением Тацита и относили его создание примерно к 77 году[37][87], то есть вскоре после описанного Тацитом разговора. Позднее такой точки зрения придерживался С. И. Соболевский[88]. Однако в настоящее время выход в свет произведения относится ко времени после убийства Домициана[89]. Ряд учёных относят написание произведения примерно к 102 году или ещё более позднему времени[90][91][92][87][67][81], Г. С. Кнабе отстаивает идею о появлении «Диалога» во время работы над «Историей» около 105—107 годов[93]. Окончательная датировка, впрочем, остаётся неясной[91]. Ещё в XVI веке Беат Ренан и Юст Липсий впервые подвергли сомнению и авторство Тацита[94][95]. Критика основывалась на стилистических различиях между «Диалогом» и другими произведениями Тацита (по стилю сочинение похоже на диалоги Цицерона[29]), из-за которых авторство «Диалога» приписывалось Квинтилиану, Светонию либо же Плинию Младшему. Впрочем, заметно отличающийся стиль может быть объяснён жанровыми различиями (основную часть произведения занимает прямая речь)[95]. В настоящее время Тацит считается автором «Диалога» практически всеми учёными-филологами[94][95].

История

Тацит, пережив эпоху Домициана, твёрдо решил описать это непростое время, начав повествование с года четырёх императоров (69 год). Первоначально Тацит планировал описать правление Домициана в негативном свете и противопоставить ему властвование Нервы и Траяна[96]. Впрочем, вскоре Тацит разочаровался в новом режиме, и изменение взглядов нашло отражение в его сочинениях[97]. По этой причине, а также из-за деликатности темы историк решил отказаться от описания правления Нервы и Траяна[98]. На это решение повлияло и недовольство известных в Риме людей излишне откровенными рассказами о закулисной жизни римского сената, которые хорошо осведомлённый Тацит начал включать в повествование. Плиний Младший упоминает о том, что однажды публично зачитывавшего своё сочинение (по-видимому, первые книги) Тацита прервали друзья некоего человека. Они стали упрашивать его не продолжать чтение, поскольку историк готовился рассказать слушателям информацию, которая могла бы негативно сказаться на репутации их друга[99]. Наконец, существовала и вероятность цензуры его произведений, если они будут касаться событий современности[99]. Историк был хорошо осведомлён о такой возможности, поскольку в «Анналах» он описывает трагическую судьбу Кремуция Корда и его исторического сочинения. Кроме того, в предисловии к «Агриколе» Тацит упоминает Арулена Рустика и Геренния Сенециона, которых казнили, а их произведения сожгли на костре. В «Диалоге» устами Юлия Секунда Тацит озвучивает распространённое мнение, что нежелательна публикация сочинений, которые могут быть истолкованы как скрытый выпад против императорской власти.

Произведение было завершено около 109 года[100][90][92][101], хотя нет свидетельств, позволяющих точно его датировать[98]. Точное число книг «Истории» неизвестно: современные исследователи чаще говорят о 12 книгах[102][100], хотя из оглавления рукописи «Медицейская II» (см. ниже) следует, что «История» состояла из 14 книг[103]. Историк очень подробно описал события года четырёх императоров — ему он посвятил три книги, в то время как оставшимся 26-ти годам он посвятил девять книг[104].

Анналы

Ещё во время написания «Истории» Тацит столкнулся с необходимостью исследования истоков проблем, с которыми римское общество столкнулось в год четырёх императоров и при Флавиях. Поэтому он начал написание произведения «Ab excessu divi Augusti» («От кончины божественного Августа»), в котором описал правление Тиберия, Калигулы, Клавдия и Нерона, а также, вероятно, шесть месяцев безвластия до начала повествования в «Истории»[105]. Только в Новое время это сочинение начали называть «Анналами». Это самое крупное произведение историка, состоявшее из 18 или 16 книг[103][106][107]. Вероятно, объёмное сочинение было разделено на три части и издавалось постепенно. По разным оценкам, «Анналы» были написаны после 110[37] или после 113 года[67]. До наших дней целиком сохранились только книги I—IV (описывали события 14-28 годов) и XII—XV (48-65 годы), частично — VI, XI, XVI (31-37, 47-48, 65-66 годы), а также небольшой фрагмент книги V (события 29 года). Таким образом, в основном сохранились описания правления Тиберия и Нерона, частично — Клавдия и совершенно не дошёл рассказ об императорстве Калигулы. Кроме того, «Анналы» могли остаться незавершёнными — Тацит мог умереть, не успев завершить работу над книгами XVII и XVIII (67-68 годы)[108]. Из-за смерти историка книги XIII—XVI «Анналов» могли опубликовать в предварительной редакции, что объяснило бы некоторые содержательные, логические и стилистические недостатки этих книг[105].

В «Анналах» Тацит озвучил намерение описать правление Октавиана Августа, но об этом сочинении ничего не известно — по-видимому, оно так и не было написано[98].

Источники

Принято считать, что Тацит внимательно относился к подбору источников, в отличие от ряда современников, которые занимались лишь компилированием других работ. Однако из-за того, что он практически никогда не называет свои источники информации, их установление проблематично. По словам немецкого филолога М. фон Альбрехта, Тацит атрибутирует только те мнения, «ответственность за которые он не желает брать на себя»[109]. Для большинства своих произведений он использует широкий круг источников — исторические произведения предшественников, политические памфлеты[110], законодательные акты[111][112]. Кроме того, Тацит изучал мемуары видных римлян (например, Агриппины Младшей и Гнея Корбулона[113]) и собирал свидетельства очевидцев[111][112]. Собранные сведения Тацит старался детально анализировать и сравнивать между друг с другом, чтобы выявлять недостоверную информацию[111]. Однако кропотливый труд по отбору источников не мешал историку записывать и всевозможные слухи (например, о том, что придворный Сеян в юности торговал собой)[114]. Впрочем, нередко Тацит указывает на то, что какая-то информация может и не соответствовать действительности[115].

Важным источником для Тацита служили акты сената из архива, хотя некоторые учёные оспаривают их важность для историка. Однако, по мнению Р. Сайма, подобная критика безосновательна, и по крайней мере в «Анналах» акты сената использовались очень часто[116]; замечено, что информация, которая могла быть почерпнута именно из сенатских протоколов, обычно группируется в описании событий конца каждого года[112]. Зачастую историк использовал официальные протоколы и тексты законодательных актов для уточнения или опровержения информации из других источников[117]. Использовал Тацит и публичные выступления императоров и политиков, которые нередко записывались и затем распространялись[118]. Также Тацит использовал отчёт Тиберия о своём правлении[119].

Ещё в XIX веке было замечено, что фактические сведения и особенности повествования у Тацита и писавшего по-гречески более позднего историка Диона Кассия нередко бывают похожи. Однако нет единого мнения, являются ли похожие фрагменты заимствованием Диона Кассия у Тацита, либо же оба историка использовали некоторые одинаковые сочинения предшественников, не дошедшие до наших дней[120]. В пользу последнего предположения свидетельствуют различные трактовки фактического материала (Дион Кассий — сторонник принципата) и серьёзные различия в описании событий нескольких лет, например, 15-16 годов[121]. Немало сходств обнаруживается у Тацита со Светонием и Плутархом (описание Тацитом императоров Гальбы и Отона очень похоже на их описание в «Сравнительных жизнеописаниях» Плутарха, однако оценки императоров у двух историков кардинально различаются)[122]. В качестве возможных источников их сведений называют сочинения Ауфидия Басса, Сервилия Нониана и Плиния Старшего[123]. Впрочем, все эти произведения не сохранились[123][124], а сам Тацит в предисловии к «Анналам» пишет о том, что ко времени написания сочинения история династии Юлиев-Клавдиев так не и была описана историками по политическим причинам[125].

С XIX века существует критическая традиция (Ф. Фабиа и другие), представители которой отстаивали тезис об исключительно компилятивном характере работ Тацита и, таким образом, об их ненадёжности для современных историков[126]. Однако в настоящее время она имеет немного последователей в чистом виде[126], как и сам подход, утверждающий компилятивный характер всей римской историографии[112]. При этом не отрицается решающая роль нескольких источников[122].

При написании «Германии» и этнографическо-географических пассажей в других сочинениях Тацит пользовался работами предшественников (сохранилась только «География» Страбона и немногочисленные фрагменты других сочинений) и записывал свидетельства путешественников[127]. Среди не дошедших до нашего времени работ предшественников источниками для «Германии» могли служить 104-я книга «Истории от основания города» Тита Ливия, «Германская война» Плиния Старшего и сочинения греческих авторов[128]. Несмотря на распространённое мнение о провинциальном происхождении Тацита и его наместничестве в провинциях, вопрос о роли личного опыта в описании германцев и географии Германии является дискуссионным[127].

Влияние предшественников

Стиль сочинений

Внутренние и внешние особенности исторических сочинений Тацита выясняются из знакомства с характером его и точкой зрения на дело историка. Тацит хочет изображать прошлое беспристрастно («sine ira et studio»; Ann. I, 1); он стремится хорошо знать, что происходило, и справедливо судить о том, что сообщает («Hist.» I, 1), так как одна правда может учить добру. Он собирает возможно больше сведений, но будучи все-таки больше «учителем», чем «ученым», не видит необходимости изучать источники в безусловной полноте, а довольствуется материалом, наиболее подходящим для его моралистической цели. Он желает не только рассказывать факты, но и объяснять их причины (Hist., I, 4). Критика его слаба: он легко принимает то свидетельство, которое психологически кажется ему вероятным; воображение у него подчиняет себе иногда разум. Он не умеет объективно отделить данные источника от собственного суждения. Добросовестность и искренность его безукоризненны, но под влиянием страсти он нередко преувеличивает темные (Тиберий) или светлые (Германик) стороны личностей, становится субъективным и тенденциозным при оценке событий. Впрочем, указанные недостатки проявляются у Тацита в частностях, общая же картина, рисуемая им, обыкновенно верна в своей основе; он обладал чувством исторической правды. У него нельзя найти широкого изображения культурной жизни всего римского мира; социально-экономические процессы, соединявшие тогда в один громадный организм отдельные части империи и обновлявшие в ней прогресс, ему непонятны или неизвестны. Но Тацит — превосходный историк нравов, политической и духовной культуры старого римского общества и вместе с тем великий психолог личностей, а также, отчасти, коллективных движений групп и масс. У него много данных для истории учреждений; он оригинально знакомит с жизнью инородцев Востока и Запада. Из сочинений его можно почерпнуть полезные сведения даже по социальной истории, если вчитываться в них при свете других памятников римской старины. В общем труды Тацита — не только замечательные литературные произведения, но и первостепенный исторический источник. Стиль Тацита ставит его в ряду первых светил всемирной литературы. Трудно оставаться равнодушным к обаянию его речи. Это не спокойное сияние изложения Ливия; это — бурная смена то ярких, то темных красок, отражающих в чудных сочетаниях волнения эпохи. Это истинно драматический язык, оригинальное зеркало событий и отношения к ним автора, возмущенный голос благородного человека, оскорбленного разладом действительности с идеалом, гражданина, пораженного упадком великого народа. Автор неослабно участвует сердцем в своем повествовании, и это участие воплощается в бесконечном разнообразии оттенков выразительного, властного слова, то величественного и строгого, то пылкого и негодующего, то умиленного, смотря по характеру изображаемого предмета. Упрекали Тацита в риторизме, искажающем истину в угоду эффекта. В самой природе таланта Тацита крылось могучее творческое начало; кроме того, он думал, что красота содействует правде, и потому не удерживал своей фантазии от украшения рассказа жемчужинами сильного и гибкого слога, отличающегося как смелостью рисунка, так и своеобразною колоритностью цветов. Риторическое образование дало Тациту богатый запас стилистических приемов, но он не следовал школьным шаблонам и выработал неподражаемый, ему одному свойственный язык. Всегда строго выбирая слова и речения, Тацит тщательно избегает низкого, пошлого и мелкого, постоянно держится на высоте великого, славного, поднимающего душу и непобедимо очаровывает роскошью поэтических образов. Сжатость его изложения, содержательность фразы, густота мысли с первого взгляда иногда ощущаются как искусственная запутанность, неумеренное нагромождение материала и рассуждения. Легко, однако, осилить эту первую трудность — и тогда перед читателем обнаруживаются превосходные качества произведения, великолепного как твердый и вместе с тем тонкий металл или мрамор, чудный по природе и замечательно обработанный. Книга римского историка становится источником плодотворного научного труда и чистого духовного наслаждения: в древнем писателе, истинном сыне своего времени, чувствуется близкий и нам человек, мощный гений которого силою страдания за родину научился понимать вечные идеи.

Взгляды Тацита

Мировоззрение Тацита лучше всего познается из его историографических взглядов. Он является типичным представителем римской образованности, но вместе с тем в нём обнаруживаются черты своеобразной и могучей индивидуальности. Тацит был глубоким идеалистом, но, как у большинства историков древности, идеализм его подрывается пессимистическим настроением: он сомневается в прогрессе и потому является консервативным защитником доброго старого времени. Изображая республику, он выдвигает как основную черту этой героической для него эпохи не свободу, а древнеримскую доблесть (virtus). Такая точка зрения вызывала в Таците недоверие к демократии. Доблестными не могут быть все: народ, толпа — сила темная и слепая (Ann., XV, 16); носителями добродетели всегда были благородные (nobiles). Тацит знал недостатки всех трех известных в его время основных форм правления — монархии, аристократии и демократии (Ann., IV, 33), но отдавал предпочтение второй: знатные — это лучшие, и благо народу, когда власть в их руках. Тацит, по происхождении чуждый нобилитету, был искренним защитником цицероновского идеала в эпоху уже сложившегося принципата, когда защитники павшего порядка слагали головы на плахе, когда даже друг Тацита, Плиний Младший, признавал себя приверженцем нового строя. Последний «идеолог старой аристократической республики» на вопрос: отчего она погибла? отвечал: «потому, что правящая знать потеряла свою virtus». В качестве силы, управляющей историческими процессом, выставляется, таким образом, этико-психологический момент; построение автора объединяется моралистическим прагматизмом; источник исторических перемен он видит в деятельности руководящих групп, ведущих государство к добру или злу, смотря по уровню нравственности своих вождей. Тацит сам ясно понимает и откровенно показывает необходимость утверждения в Риме монархии (см. A n n., IV, 33; Hist., I, 16). Он оценивает дело Августа как благодеяние для римского мира, утомленного войной и эксплуатацией неспособных и алчных правителей (Ann., I, 2; Hist. I,1). Но суровая совесть писателя не хочет примириться с падением республики, и проницательный взгляд историка предугадывает надвигающиеся бедствия. Правители с высокою душою редко рождаются в развращенном обществе; государство отдано в руки жестоких и распутных деспотов, которые легко господствуют над невежественною чернью и не встречают сопротивления в знатных, ищущих лишь наживы и карьеры, когда раболепствует даже сенат, исконный оплот гражданской чести и свободы. В силу своего староримского склада мысли Тацит не мог усмотреть прогрессивных течений, поддержанных империей и укрепивших её. Новый режим окрашивается в его глазах лишь кровью его жертв и оргиями во дворце Цезарей; его кругозор не заходит за пределы центра римского мира, и звуки новой жизни, зарождавшейся в провинциях, не доходят до его ушей. Тацит ужасается победою зла и пишет историю, чтобы, изображая беду, научить её исправлению (Ann., III, 65; IV, 33; Hist., III, 51). Такая задача летописания вызывает в нём почти религиозное одушевление; но он недоумевает, как осуществить избранное призвание. Он уже не верит, как Геродот, что народ его — избранник богов. Пути божества для него загадка: он рисует себе его скорее мстительным, чем милостивым. С другой стороны он не умеет, как Фукидид, верить в спасительную силу общественных условий. Не научился он понимать значение и коллективных факторов жизни. История рисуется в его потрясенной душе как мрачная и страшная трагедия. Государство нельзя спасти; остается искать достойный выход для личности. Это нелегко было сделать в той культурной среде, которая окружала Тацита. Члены принципиальной оппозиции цезаризму не имели готовой программы. В них не выработался тот дух непоколебимой пассивной борьбы за идею против насилия, который впервые создан был христианством; дорога заговоров казалась низкою их моральному ригоризму; над ними тяготела античная идея «верности государству» и мешала им стать открытыми революционерами. Жизнь их была проникнута тяжелой личной драмой: совесть упрекала их в содействии деспотизму непротивлением его жестокостям (Agric., 45). Тацит стремится «покориться судьбе», говорит, что надо желать хороших государей, но переносить пороки худых, как неустранимые грозные явления природы (Hist., IV, 8; 74). Он восхищается героизмом людей, подобных Тразее, но не одобряет их бесполезного самоотвержения (Agric., 42). Он старается найти между безнадежной борьбой и позорным раболепством средний путь, чистый от низости и свободный от опасности (Ann., IV, 20). Образцом такого поведения Тацит ставит Агриколу; идейный республиканец, он силится стать честным слугою империи. В конце концов он не выдерживает такого положения; в самом его тоне звучит внутренний разлад между благородными инстинктами нравственного человека и рассудочными доводами благоразумного политика. Вот отчего грусть разлита по произведениям Тацита; только это не безразличная меланхолия усталой старости, а горячее волнение оскорбленного, но любящего и жизненного сердца. Дух его ищет утешения в философии, против которой деловитый римский ум обыкновенно чувствует предубеждение (Agric., 4). Больше всего подходит к его темпераменту стоическая доктрина, рекомендующая выработку твердости воли в личной жизни и смерти. В трагическом кризисе, который переживал Тацит, это соответствовало непреклонной основе его души. Одобряя стоицизм как лучшую нравственную опору (Ann., IV, 5), Тацит не усваивает, однако, характерного для него презрения к миру; учение стоиков вносит в мысль Тацита только гуманную струю, предвкушение «общечеловечности» среди античных национальных и сословных предрассудков и религиозных суеверий, от которых не свободен и сам Тацит. Всего замечательнее в мировоззрении Тацита пробуждающееся в нём рядом с разочарованием в близости лучшего будущего для его родины преклонение перед духовною силою человеческой личности. Возникающая, может быть, бессознательно, из-под пессимизма вера в могущество свободной воли, проникнутой решимостью служить добру, открывает ему цель изучения истории и смысл самой жизни. Такая вера борется в сочинениях Тацита с безнадежностью отчаяния и, может быть, дает ему энергию видеть в деле писателя гражданский долг. Он сознает, что историку эпохи империи трудно воздвигнуть своему времени такой блестящий памятник, как историку славных деяний республиканского прошлого (Ann., IV, 32). Но он думает, что много можно совершить важного и здесь: пусть историк мрачных событий века Цезарей прославляет доблестных людей, выставляет порочных к позорному столбу, чтобы воспитывать мужественных и честных деятелей (Ann. III, 65). Наблюдая тиранию, которая хочет поработить сенат и народ, наложить молчание на просвещенных людей, писатель озаряется надеждой, что никогда не удастся деспотизму раздавить сознание человеческого рода (Agric., 2), то есть сокрушить силу независимой мыслящей личности (ср. Тас. Hist., III, 55). Только что указанную черту следует назвать главным признаком ярко выраженной «индивидуальности» Тацита в его римском мировоззрении.

Рукописи и издания

Судьбы сочинений и влияние Тацита подвергались из века в век сильным колебаниям. Уже современники признавали талант его; Плиний Младший предсказывал ему бессмертие. Но пророчество исполнилось не сразу. Испорченный вкус ближайших потомков предпочитал возвышенному и строгому историку легких биографов-анекдотистов. Только Аммиан Марцеллин (IV в.) подражал Тациту; Сидоний Аполлинарий (V в.) высказывал ему одобрение. Христианских писателей (Тертуллиана, Орозия) в нём отталкивало непонимание новой веры. Таким образом, Тацит мало повлиял на духовное развитие древнего мира, хотя император, носивший его имя, заботился о распространении его сочинений. Стало быть, тогда уже существовало их полное собрание, от которого исходят позднейшие тексты. С V в. наступает эпоха забвения Тацита; уже Кассиодор едва знает его.

Рукописи

Фрагмент рукописи «Медицейская I»
Страница из рукописи «Медицейская II»

Из-за небольшой популярности в Средние века сочинения Тацита сохранились лишь благодаря единичным рукописям.

I—VI книги «Анналов» сохранились в единственной рукописи, известной как «Медицейская I» (M1). Она была написана каролингским минускулом в середине IX века предположительно в Фульдском монастыре[129]. Её писали очень аккуратно, хотя при этом перенесли грамматические ошибки из предшествующих манускриптов. Внимательное палеографическое изучение рукописи указывает на то, что исходным текстом послужила грубая копия без пробелов между словами. Текст рукописи также указывает на то, что Тацита звали именно Публием (Сидоний Аполлинарий называл его Гаем). В манускрипте никак не обозначен разрыв в два года описанных событий между главой 5.5 «Анналов» и уцелевшими отрывками книги VI, нет деления на главы и параграфы (они были сделаны уже в печатных изданиях XVII—XX веков)[129]. Через какое-то время после завершения «Медицейская I» оказалась в монастыре Корвей. Она была доставлена в Рим по просьбе римского папы Льва X (правил с 1513 года), и уже в 1515 году было напечатано первое полное собрание сочинений Тацита (см. ниже). В Корвей манускрипт не вернулся, но вместо него в монастырь был отправлен напечатанный экземпляр[130]. В настоящее время рукопись хранится в библиотеке Лауренциана во Флоренции[129].

В середине XI века в монастыре Монтекассино была создана рукопись, известная как «Медицейская II» (M2)[131][130]. Она включает книги XI—XVI «Анналов» и книги I—V «Истории». Рукопись была написана беневентским письмом[en] (особой разновидностью рукописного шрифта). В манускрипте была применена сплошная нумерация книг (книги «Истории» I—V были пронумерованы как XVII—XXI). «Медицейская II» была известна Боккаччо. Более того, возможно, он содействовал перевозке рукописи во Флоренцию. В переписке между гуманистами Поджо Браччолини и Никколо де Никколи содержится указание на то, что около 1427 года де Никколи каким-то сомнительным способом получил в своё распоряжение этот манускрипт. После смерти де Никколи в 1437 году рукопись попала в Лауренциану. Из-за того, что «Медицейская II» была написана сложным для прочтения беневентским шрифтом, с неё сделали около 40 рукописных копий манускрипта, и именно они служили основой для всех изданий вплоть до 1607 года (см. ниже)[130].

Филологами также были найдены указания на то, что могла существовать и третья рукопись «Анналов» и «Истории» Тацита, поскольку прочтение ряда спорных моментов в «Лейденской рукописи» (L) свидетельствует о том, что при её написании мог использоваться отличный от «Медицейской II» источник. Однако впоследствии разночтения между рукописями L и M2 стали рассматривать как результат работы филологов XV века[132].

«Агрикола» и «Германия» также сохранились благодаря одной-единственной рукописи, хотя ещё в середине XV века, возможно, их было две. В 1425 году Поджо Браччолини в письме к Никколо де Никколи[en] сообщил о находке монахом Херсфельдского монастыря неизвестной рукописи Тацита с «Германией» и «Агриколой». Поджо пытался убедить монаха отправить ему манускрипт, но тот отказался. После этого де Никколи отправил письмо двум кардиналам, которые собирались посетить ряд монастырей во Франции и Германии, с просьбой привезти рукопись[132]. Неизвестно, откликнулись ли кардиналы на просьбу, но в 1455 году антиквар Пьер Кандидо Дечембрио[en] видел малые сочинения Тацита в Риме[133]. Дальнейшая судьба этого манускрипта неизвестна. В XV веке было сделано множество рукописных копий «Диалогов» и «Агриколы», на основании которых были напечатаны первые современные издания. Долгое время на основании существования двух разных традиций прочтения отдельных фраз в рукописных копиях XV века и первых печатных изданиях предполагалось, что существовало две исходных рукописи для малых произведений Тацита — «рукопись X» и «рукопись Y». Однако в 1902 году в частной библиотеке в Ези был обнаружен манускрипт, получивший обозначение «Codex Aesinas» (Рукопись Ези). Вместе с сочинениями Тацита в этой рукописи содержался также перевод «Дневника Троянской войны» Диктиса Критского[en] с древнегреческого на латинский язык, выполненный в IV веке неким Септимием. Манускрипт примечателен тем, что часть «Агриколы» написана почерком XV века, а часть — каролингским минускулом IX века. Кроме того, на полях записано большое количество альтернативных прочтений, в том числе и таких подробных, которые не мог оставить простой переписчик. Предполагается, что переписчик либо имел под рукой два манускрипта с разными прочтениями, либо переписывал текст со всеми маргиналиями. В почерке же XV века обычно признают Стефано Гварнери, основателя библиотеки Ези[133]. Благодаря находке в Ези гипотеза о существовании двух исходных рукописей для поздних копий Тацита подвергается сомнению[134]. Однако неизвестно, является ли находка в Ези той самой рукописью, обнаруженной в Херсфельде около 1425 года и увиденной Дечембрио в 1455 году в Риме. Во время Второй мировой войны «Рукопись Ези» была вывезена в Германию. Интерес к одному из самых ранних систематических описаний древних германцев был так велик, что «Codex Aesinas» изучал и привёз в Германию лично руководитель отдела Аненербе Рудольф Тилль. В 1943 году он издал фоторепродукцию обоих сочинений Тацита. После этого рукопись на долгое время исчезла и лишь недавно вновь оказалась в Риме. В настоящее время ряд исследователей предполагают, что страницы IX века в «Рукописи Ези» — это часть Херсфельдского манускрипта. Существует также мнение, что Херсфельдский манускрипт утрачен безвозвратно, а находка из Ези — часть другого манускрипта, сделанная в то время, когда существовали и другие рукописи[134].

Первые печатные издания

Комментированное издание Тацита Юстом Липсием. Лион, 1598.

Первое печатное издание Тацита было выпущено около 1470 года (по уточнённой хронологии, в 1472-73) Венделином фон Шпейером (да Спира) в Венеции[135][136]. Фон Шпейер использовал рукопись «Медицейская II», в которой, в частности, отсутствовали книги I—VI «Анналов». В 1472, 1476 и 1481 годах издание фон Шпейера переиздавалось в Болонье и Венеции. Около 1475-77 годов Франциском Путеоланом (лат. Franciscus Puteolanus) в Милане было выпущено второе издание, включавшее также «Агриколу»[131][136][137]. Путеолан исправил ряд неточностей в первом издании, но, по-видимому, не использовал другие рукописи, а лишь провёл филологическую работу[138]. В 1497 года Филипп Пинций (лат. Philippus Pincius) выпустил в Венеции новое издание, основанное на тексте Путеолана[139]. Около 1473 года Кройснером в Нюрнберге было предпринято издание «Германии» на основе другой рукописи, отличной от тех вариантов, которые издавались в Италии. Годом позже отдельное издание «Германии» было выпущено в Риме, а в 1500 году «Германия» на основании третьей рукописи была выпущена Винтербургом в Вене в составе сборника[139]. Первое полное издание сохранившихся трудов Тацита (включая первые шесть книг «Анналов» из рукописи «Медицейская I») было издано в 1515 году ватиканским библиотекарем Филиппо Бероальдо Младшим[de][140][130].

В начале XVI века Беат Ренан[en] издал комментированное издание сочинений Тацита, чем положил начало их активному филологическому изучению. По сведениям И. М. Тронского, оно было издано в 1519 году в Базеле[141], а по сведениям современного исследователя Рональда Мартина, Ренан выпустил два комментированных издания сочинений Тацита в 1533 и 1544 году[142]. С 1574 года было издано несколько изданий Тацита под редакцией известного филолога Юста Липсия с комментариями[143]. В 1607 году Курций Пикена (лат. Curtius Pichena) издал во Франкфурте первое издание, основанное на непосредственном изучении различных вариантов рукописей[130]. Однако из-за недостаточного опыта работы со средневековыми рукописями и Пикена, и Липсий соглашались с тем, что рукопись «Медицейская II» была создана в IV—V веках, хотя она писалась более поздним беневентским письмом[143].

Влияние Тацита

Титульный лист «Истории Италии» Франческо Гвиччардини, которая была написана под влиянием Тацита.

Античность и Средневековье

В античную эпоху Тацита не был очень известен. Хотя друг историка Плиний Младший в письмах к нему писал, что его произведения будут бессмертными, в сочинениях других интеллектуалов античной эпохи его имя практически не встречается. Всплеск популярности Тацита пришёлся на краткое правление императора Марка Клавдия Тацита, который считал себя потомком историка и повелел всем библиотекам в империи иметь экземпляры его сочинений. Кроме того, известный историк конца IV века Аммиан Марцеллин начал повествование в «Деяниях» (лат. Res Gestae) с 96 года (убийство Домициана и начало правления Нервы), то есть с момента окончания повествования в «Истории» Тацита.

В средние века рукописи его покоились во мраке монастырских книгохранилищ, редко упоминаемые летописцами (например, Рудольфом Фульдским в IX веке). (см. выше). Только с XIV века они вновь появляются на свет, и открывается эра нового влияния Тацита. Его читает Боккаччио и знают гуманисты XV веке (Пикколо); рукописи его разыскивают ученые (Поджио); светские меценаты и папы (Николай V в XV, Лев X в XVI веке) дают средства на это. Сочинения Тацита начинают печататься (с 1469 года) и с XVI века являются предметом все растущего интереса политиков (напр. итал. историк Гвиччардини), учёных (голландский филолог Липсий, 1574) и писателей различных стран. Тогда уже возникают многочисленные издания и толкования.

Новое время

Нидерландский филолог Юст Липсий, крупнейший знаток сочинений Тацита, много сделавший для популяризации его сочинений среди читающей публики. По словам С. И. Соболевского, «Липсий знал наизусть всего Тацита и хвалился, что может прочесть любое место из Тацита, даже если ему при этом приставят к горлу нож, чтобы вонзить при первой ошибке или заминке.»[144].
Статуя Тацита перед зданием Парламента Австрии в Вене.

Хотя сочинения Тацит издавались с 1470 года, его популярность первое время была невелика, поскольку тогда продолжали читать тех авторов, которые были хорошо известны в Средние века. Настоящая популярность к Тациту пришла в конце XVI века с публикациями известного филолога Юста Липсия[145], а также благодаря лекциям Марка Антуана Мюре[146]. В результате, в XVII веке он стал одним из самых читаемых античных авторов[145]. Так, за 1600—1649 годы в Европе было напечатано по меньшей мере 67 изданий «Истории» и «Анналов»[145]. За этот же период было выпущено около 30 изданий Саллюстия, второго по популярности латинского автора[147]. Поскольку язык Тацита считался достаточно трудным, активно предпринимались попытки перевода его сочинений на современные языки[145].

Европейцы, читавшие Тацита в XVI и XVII веках, считали, что его описания императорского Рима тесно связаны с реалиями их времени, и с помощью историка переосмысливали подоплёку политических событий, происходивших в их время[145]. После каждой резонансной смены трона в Европе вновь и вновь вспоминали об описанных Тацитом подробностях смены римских императоров[148]. Кроме того, нередко обращались и к описанию карьеры Сеяна. В нём видели собирательный образ временщика, высоко взлетевшего, но низко павшего[148]. Наконец, в свете активной цензуры правителями и католической церковью печатной продукции получила огромную актуальность критика Тацитом притеснений свободы слова[148]. Благодаря этому фрагмент «Анналов», где описывается судьба опального историка Авла Кремуция Корда (он покончил жизнь самоубийством, а его сочинения были сожжены), оказался одним из наиболее часто цитируемых отрывков этого сочинения[148]. Активное издание переводов Тацита, а также Тита Ливия и Саллюстия на английский язык сыграло немалую роль в подготовке Английской революции[149]. В 1627 году нидерландский учёный Исаак Дорислаус[en] начал читать в Кембриджском университете курс лекций о Таците, но его интерпретация римских императоров как узурпаторов повлияла на скорое отстранение от преподавания[150].

«История» и «Анналы» сильно повлияли на историков XVI—XVII веков, и они подражали стилю Тацита, копировали структуру его сочинений и отбирали фактический материал по принципам своего римского предшественника[145]. Одним из первых историков, работавших под серьёзным влиянием Тацита, стал в начале XVI века флорентиец Франческо Гвиччардини, чья «История Италии» выдержана в стиле «Истории» и «Анналов»[151]. Кроме того, в Новое время сочинения Тацита служили основой для многих трактатов по политической философии благодаря богатому фактическому материалу, собранному историком[152][153]. Сильное влияние Тацита обнаруживается у классиков естественного права Гуго Гроция и Томаса Гоббса, а также у многих других мыслителей Нового времени — Мишеля Монтеня, Джона Мильтона, Джона Адамса, Томаса Джефферсона[154][155].

Впрочем, уже в конце XVI века распространился и иной взгляд на сочинения набиравшего популярность автора. В это время, полное войн и междоусобиц, апологеты монархической формы правления начали акцентировать внимание на той строгой политике, которую проводили Октавиан Август и Тиберий для привнесения стабильности в политическую жизнь[156]. На первый план выставлялись и красочные описания гражданских войн, которые представлялись как большее зло, нежели ограничение прав и свобод. Таким образом, критика императоров привлекли к оправданию современных монархий. Кроме того, в 1589 году Юст Липсий, способствоваший распространению Тацита как издатель и комментатор его сочинений, издал работу «Шесть книг о политике». В ней он переосмыслил свои прежние взгляды на соотнесение идей Тацита с современностью. Если ранее он сравнивал герцога Альбу с деспотичным Тиберием, то теперь выискивал у римского историка рецепты по предотвращению гражданских войн и установлению сильной монархической власти[156]. Для этого именитый филолог не гнушался вырывать слова Тацита и героев его сочинений из контекста, порой придавая им противоположный смысл[157]. Тем не менее, Липсий продолжал осуждать тиранов, злоупотреблявших своей властью[153].

Хотя с середины XVII века роль Тацита как политического мыслителя стала снижаться, созданные им образы императорского Рима продолжали вызывать ассоциации с современностью[154]. Кроме того, его сочинения уже прочно вошли в состав неписаного канона исторической литературы[154]. В XVII веке Тацит становится очень популярным во Франции, чему способствовала эмиграция многих представителей итальянской элиты ко французскому двору[148]. Наибольший интерес вызывают его литературные таланты, и он привлекает французских филологов и вдохновляет поэтов (Корнеля, Расина). Век просвещения (XVIII-й) высоко ценит Тацита как защитника свободы. Вольтер отдает честь его таланту; Монтескьё на нём основывает свое понимание истории Рима. Руссо и энциклопедисты находят много духовного сродства с ним. Он снова одушевляет поэтов (Альфьери, Мари-Жозеф Шенье). Сильный философский и политический интерес к Тациту переходит в XIX веке; как «мстителя народов против тиранов» (слова Шатобриана) его ненавидит Наполеон I. Начинается эпоха специального научного изучения Тацита как писателя (это преимущественно заслуга немецкой филологии), а также критики его исторических взглядов. Начиная с Монтескье, историю римской империи изображали по Тациту, и только в свете новых открытий и построений была обнаружена односторонность его мнений и установлена правильная точка зрения на всемирно-историческую роль империи (Амедей Тьерри и Фюстель де Куланж во Франции, Меривэль в Англии, Моммзен и его школа в Германии). Это, однако, не уменьшило высокого уважения к Тациту современной науки; в её глазах он по-прежнему остается крупным историком, первоклассным писателем («Микеланджело литературы») и глубоким мыслителем, сочинения которого красотою и богатством содержания, по словам Грановского, доставляют наслаждение, подобное тому, которое дает Шекспир.

А. С. Пушкин. Записки об «Анналах» Тацита

...С таковыми глубокими суждениями не удивительно, что Тацит, бич тиранов, не нравился Наполеону; удивительно чистосердечие Наполеона, в том признававшегося, не думая о добрых людях, готовых видеть тут ненависть тирана к своему мертвому карателю.

К Тациту обращался Николай Карамзин во время работы над «Историей государства российского»[158]. Александр Пушкин внимательно читал Тацита и вдохновлялся им в процессе написания «Бориса Годунова», а среди заметок поэта есть «Записки об «Анналах» Тацита»[158]. В них Пушкин не столько обращал внимание на язык историка, сколько находил противоречия в сообщаемых Тацитом фактах, а также обращался к анализу историко-культурного контекста эпохи[159]. Читали и восхваляли историка декабристы[160] и Александр Герцен, который называл его «необъятно великим» и в 1838 года написал под его влиянием небольшую работу «Из римских сцен»[161].

Влияние в Германии

Благодаря тому, что сочинения Тацита содержали немало географических и этнографических описаний германских территорий, они нередко использовались для исследования древней истории Германии. В IX веке монахи Фульдского монастыря — одного из важнейших очагов сохранения античной культуры в Средние века — использовали рукописи Тацита для своих сочинений[162]. С его сочинениями были знакомы Эйнхард и Рудольф Фульдский[163]. Особенно активно Тацита использовал Рудольф, писавший о древних саксах[164]. Возможно, римского историка читали также Видукинд и Адам Бременский, но из-за того, что средневековые авторы не всегда указывали свои источники, если это были язычники, уточнить эти предположения невозможно[131].

Несмотря на достаточно активное использование в эпоху каролингского возрождения, впоследствии Тацит был практически забыт в Германии вплоть до XV века, когда итальянские гуманисты стали внимательно изучать его рукописи (см. выше). В 1457 году кардинал Энеа Сильвио Пикколомини, в скором времени ставший папой римским под именем Пия II, получил известия из Германии о том, что местное население недовольно политикой католической церкви. В Германии проводили параллели между текущей ситуацией и временами Римской империи, а церковную десятину сравнивали с уплатой налогов. Именно из-за римлян, полагали там, их некогда великая страна пришла в упадок. В ответ Пикколомини написал трактат, где на материале «Германии» Тацита показывал дикое и бесславное прошлое германцев (для этого он отобрал только негативные их характеристики у Тацита) и прогресс, которого они добились благодаря Риму[165]. Сочинение Пикколомини быстро распространилось в Германии, но своей цели не достигло. Оно было воспринято как провокация и лишь усилило антиитальянские и антипапские настроения[165]. Тем не менее, благодаря Пикколомини в Германии заново открыли сочинения Тацита — важнейшие источники по истории своих предков[166].

В 1500 году немецкий гуманист Конрад Цельтис указал на недостаточность знаний о древних германцах и призвал собирать и распространять все доступные свидетельства о них[167]. Благодаря Пикколомини и Цельтису «Германия» Тацита начала активно печататься на немецкоязычных землях[168], а в 1535 году Якоб Мицилл (Мольцер)[en] перевёл это сочинение на немецкий язык[167]. С подачи Цельтиса гуманист Ульрих фон Гуттен в начале XVI века обратился к сочинениям Тацита для создания идеализированного образа древних германцев. В отличие от Пикколомини, он подчеркнул не одни лишь негативные характеристики германцев, а только позитивные. На основе «Германии», «Анналов», а также небольшой «Истории» римского автора Веллея Патеркула фон Гуттен создал идеализированный образ вождя германского племени херусков Арминия, разбившего римлян в Тевтобургском лесу[141]. Благодаря фон Гуттену Арминий стал считаться национальным героем Германии, и образ борца за свободу своего народа против Рима сыграл значительную роль в становлении германского национального движения[141]. Впрочем, некоторое время в начале XVI века не менее популярными были шовинистические трактовки сочинений Тацита, утверждавшие вековечное превосходство германцев над римлянами[169].

В XVII веке тема противостояния с Римом более не была столь актуальной, и внимание к Тациту в Германии несколько ослабло. Изменилась и сфера использования «Германии» в литературе: записанные Тацитом свидетельства о древних германцах использовались уже повсеместно — от драматических и сатирических произведений до лингвистических трактатов[170]. К римскому историку активно обращались философы Иоганн Гердер и Иоганн Фихте[171], а в начале XIX века идеологи немецкого национализма Эрнст Мориц Арндт и Фридрих Людвиг Ян строили свои идеализированные картины жизни древних германцев на основе описаний Тацита. Арндт, в частности, приписывал немцам многие положительные черты, которые Тацит приписал древним германцам. Он также утверждал, что современные немцы сохранили значительно больше черт своих доблестных предков, чем все другие европейские народы унаследовали от своих праотцов[172].

Благодаря тому, что в немецком национальном движении распространилась односторонняя трактовка «Германии» как сочинения, описывающего достоинства древних германцев, это сочинение нередко привлекалось идеологами национал-социализма в 1930-е годы. Наиболее активным человеком, который распространял и приспосабливал его для нужд национал-социализма, был рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер. Впервые он прочитал «Германию» в молодости и был ей потрясён[173]. После своего возвышения он всячески пропагандировал положительные характеристики германцев у Тацита[173], а в 1943 году направил в Италию руководителя отдела «Аненербе» Рудольфа Тилля для изучения «Codex Aesinas» (см. выше) — одной из древнейших рукописей «Германии»[174]. Кроме того, в 30-е годы специалист по расовой теории Ганс Гюнтер нашёл в «Германии» Тацита указание на то, что древние германцы заботились о сохранении расовой чистоты[174], что согласовывалось с принятием в 1935 году Нюрнбергских расовых законов. Иные толкования Тацита не приветствовались: когда в 1933 году кардинал Михаэль фон Фаульхабер обратился к верующим с новогодним посланием, используя доводы Пикколомини о варварстве древних германцев, его отпечатанную речь сжигали на улицах члены «Гитлерюгенда», а в сторону его резиденции дважды стреляли[173].

Научное изучение Тацита

Научное изучение сочинений

В XVI веке Беат Ренан впервые издал первое издание сочинений Тацита с филологическими комментариями (см. выше). В нём он противостоял модным в то время попыткам использовать Тацита в немецкой публицистике (см. выше). В частности, публицисты нашли всем современным германским землям соответствия в виде племён древних германцев, что Ренан подверг сомнению[169]. Бо́льшую известность, однако, получили комментированные издания Тацита авторства известного филолога Юста Липсия (см. выше) — именно его обычно считают первым исследователем Тацита[135]. Липсий предложил по меньшей мере тысячу эмендаций (целенаправленных исправлений, основанных на изучении разночтений во всех рукописях, с целью исключить ошибки средневековых переписчиков и восстановить оригинальное написание) к одним только «Анналам», хотя некоторые из них он позаимствовал у предшественников[143].

В 1734 году Шарль Монтескьё написал небольшой трактат «Рассуждение о причинах величия и упадка римлян». В этом сочинении французский просветитель критически подошёл к трудам Тацита и, сопоставив его информацию с другими источниками, пришёл к выводу о его предвзятости[175]. Вольтер пошёл ещё дальше в оценке субъективности Тацита и считал его публицистом, к сведениям которого следует относиться скептически[176]. В XIX веке идеи о вторичности творчества Тацита получили в Европе большое распространение[177]. Как правило, исследователи признавали его несомненные литературные достоинства, но отрицали его мастерство историка[177]. Впрочем, существовали и более высокие оценки Тацита как историка (в частности, Гастон Буассье считал Тацита правдивым историком, хотя и признавал некоторую его предвзятость)[177].

В Российской империи изучением Тацита занимались Д. Л. Крюков[178], И. В. Цветаев[179], В. И. Модестов[180], М. П. Драгоманов[181], И. М. Гревс[182] (впрочем, его итоговая монография о Таците вышла лишь в 1946 году). В. И. Модестов доказывал несостоятельность критической традиции, принижавшей значение римского историка как оригинального и достойного доверия историка, утверждал его беспристрастность, а позднее издал полный перевод его сочинений, сохранявший свою ценность и спустя столетие[180][182]. М. П. Драгоманов, напротив, критиковал предвзятость Тацита, который, по его мнению, был чересчур пристрастен в отношении императора Тиберия[181].

Вопрос о подлинности сочинений

Тацит о христианстве

В конце XIX века в изучении истории религии сложились два направления — мифологическое и историческое. Учёные, работавшие под влиянием мифологической школы, отрицали историчность Иисуса, а свидетельства о нём и христианах у римских авторов I—II веков н. э., как правило, считали вставками средневековых монахов-переписчиков. В частности, немецкий учёный Артур Древс считал упоминание Тацитом Христа более поздней подделкой[183].

Библиография Тацита

Время написания[184] Название Оригинальное название
конец I в. Диалог об ораторах Dialogus de oratoribus
98 Юлий Агрикола (О жизни и характере Юлия Агриколы) De vita Iulii Agricolae
98 Германия (О происхождении и местоположении Германии) De origine et situ Germanorum
около 110 История Historiae
после 117 Анналы (От кончины божественного Августа[185]) Ab excessu divi Augusti

Русские переводы:

  • О положении, обычаях и народах древней Германии. Из сочинений Каия Корнелия Тацита. / Пер. В. Светова. СПб, 1772.
  • Жизнь Юлия Агриколы. Творение Тацитово. / Пер. И. Горина. М., 1798. 103 стр.
  • К. Корнелия Тацита Юлий Агрикола. / Пер. Ф. Поспелова. СПб, 1802. 100 стр.
  • Разговор об ораторах, или О притчинах испортившегося красноречия, писанной римским историком К. Корнелием Тацитом. / Пер. Ф. Поспелова. СПб, 1805. 108 стр.
  • Летописей К. Корнелия Тацита… / Пер. Ф. Поспелова. СПб, 1805—1806. Ч. 1. 1805. 424 стр. Ч. 2. 1805. 235 стр. Ч. 3. 1805. 605 стр. Ч. 4. 1806. 660 стр.
  • История К. Корнелия Тацита. / Пер. Ф. Поспелова. СПб, 1807. 660 стр.
  • Летопись К. Корнелия Тацита. / Пер. С. Румовского. СПб, 1806—1809. (на рус. и лат. яз.) Т. 1. 1806. XLVI, 468 стр. Т. 2. 1808. 279 стр. Т. 3. 1808. 305 стр. Т. 4. 1809. 319 стр.
  • Летопись К. Корнелия Тацита. / Пер. А. Кронеберга. М., 1858. Ч. 1. 293 стр. Ч. 2. 241 стр.
  • Книга П. Корнелия Тацита о положении, нравах и народах Германии. / Пер. Г. Нейкирха. Одесса, 1867. 55 стр.
  • Сочинения П. Корнелия Тацита, все какие сохранились. / Пер. А. Клеванова. М., 1870.
    • Ч. 1. Исторические записки. О Германии. Жизнь Агриколы. Разговор о старом и новом красноречии. LXI, 339 стр.
    • Ч. 2. Летописей книги I—XVI. XXXVI, 384 стр.
  • Сочинения Корнелия Тацита. / Пер., ст. и прим. В. И. Модестова. СПб., 1886—1887.
    • Т. 1. Агрикола. Германия. Истории. 1886. 377 стр.
    • Т. 2. Летопись. Разговор об ораторах. 1887. 577 стр.
  • Корнелий Тацит. Сочинения. В 2 т. (Серия «Литературные памятники»). Л., Наука. 1969. Т. 1. Анналы. Малые произведения. 444 стр. Т. 2. История. 370 стр.
    • перераб. издание: Корнелий Тацит. Сочинения. ТТ.1-2. Т.1. Анналы. Малые произведения. / Пер. А. С. Бобовича. 2-е изд., стереотипное. Т.2. История. / Пер. Г. С. Кнабе. 2-е изд., испр. и перераб. Статья И. М. Тронского. Отв. ред. С. Л. Утченко. (1-е изд. 1969 г.). (Серия «Литературные памятники»). СПб, Наука. 1993. 736 стр.

В серии «Loeb classical library» сочинения изданы в 5 томах.

В серии «Collection Budé» сочинения Тацита изданы в 10 томах.

Примечания

  1. Правильное латинское ударение, однако в русском произношении часто встречается не вполне верная форма «Таци́т», на которую, вероятно, повлияло французское произношение
  2. Кнабе Г. С. Корнелий Тацит. Время. Жизнь. Книги. — М.: Наука, 1981. — С. 54
  3. Borghesi B. Oeuvres complètes de Bartolomeo Borghesi. Vol. 7. — Paris: Imprimerie Impériale, 1872. — P. 322
  4. Гревс И. М. Тацит. — М.—Л., 1949. — С. 14
  5. 1 2 Syme R. Tacitus. Vol. 1. — Oxford, 1958. — P. 63
  6. Кнабе Г. С. Корнелий Тацит. Время. Жизнь. Книги. — М.: Наука, 1981. — С. 63
  7. 1 2 3 фон Альбрехт М. История римской литературы. Т. 2. — М.: Греко-латинский кабинет Ю. А. Шичалина, 2004. — С. 1194
  8. (Plin. N. H., VII, 16 (76)) Плиний Старший. Естественная история, VII, 16 (76)
  9. 1 2 Кнабе Г. С. Корнелий Тацит. Время. Жизнь. Книги. — М.: Наука, 1981. — С. 55
  10. Birley A. R. The Life and Death of Cornelius Tacitus // Historia: Zeitschrift für Alte Geschichte. — Bd. 49, H. 2 (2nd Qtr., 2000). — P. 233
  11. The Natural History. Pliny the Elder. Translation and comments by John Bostock, H. T. Riley. — London: Taylor and Francis, 1855. — VII, 16 (76)
  12. Кнабе Г. С. Корнелий Тацит. Время. Жизнь. Книги. — М.: Наука, 1981. — С. 59
  13. Syme R. Tacitus. Vol. 2. — Oxford, 1958. — P. 615
  14. Barrett A. A. Introduction // Tacitus. The Annals. The Reigns of Tiberius, Claudius and Nero. — Oxford: Oxford University Press, 2008. — P. IX
  15. Gibson B. The High Empire: AD 69—200 // A Companion to Latin Literature. Ed. by S. Harrison. — Blackwell, 2005. — P. 72
  16. 1 2 Кнабе Г. С. Корнелий Тацит. Время. Жизнь. Книги. — М.: Наука, 1981. — С. 60
  17. Townend G. Literature and society // Cambridge Ancient History. Vol. X.: The Augustan Empire, 43 BC — AD 69. — P. 908
  18. Woolf G. Literacy // Cambridge Ancient History. Vol. XI.: The High Empire, AD 70—192. — P. 890
  19. 1 2 Syme R. Tacitus. Vol. 2. — Oxford, 1958. — P. 797
  20. 1 2 Syme R. Tacitus. Vol. 2. — Oxford, 1958. — P. 798
  21. de Vaan M. Etymological Dictionary of Latin and the other Italic Languages. — Leiden—Boston: Brill, 2008. — P. 604—605
  22. 1 2 Gordon M. L. The Patria of Tacitus // The Journal of Roman Studies. — Vol. 26, Part 2 (1936). — P. 145
  23. Gordon M. L. The Patria of Tacitus // The Journal of Roman Studies. — Vol. 26, Part 2 (1936). — P. 150
  24. Birley A. R. The Life and Death of Cornelius Tacitus // Historia: Zeitschrift für Alte Geschichte. — Bd. 49, H. 2 (2nd Qtr., 2000). — P. 233—234
  25. Кнабе Г. С. Корнелий Тацит. Время. Жизнь. Книги. — М.: Наука, 1981. — С. 57
  26. Syme R. Tacitus. Vol. 2. — Oxford, 1958. — P. 806
  27. 1 2 3 Кнабе Г. С. Корнелий Тацит. Время. Жизнь. Книги. — М.: Наука, 1981. — С. 58
  28. Syme R. Tacitus. Vol. 2. — Oxford, 1958. — P. 614
  29. 1 2 Тацит // Античные писатели. Словарь. СПб.: «Лань», 1999. — 448 с.
  30. Тронский И. М. Корнелий Тацит // Корнелий Тацит. Сочинения в двух томах. Т. 2. — М.: Ладомир, 1993. — С. 206
  31. (Plin. Ep., VII, 20) Плиний Младший. Письма, VII, 20
  32. 1 2 3 Birley A. R. The Life and Death of Cornelius Tacitus // Historia: Zeitschrift für Alte Geschichte. — Bd. 49, H. 2 (2nd Qtr., 2000). — P. 234
  33. Кнабе Г. С. Корнелий Тацит. Время. Жизнь. Книги. — М.: Наука, 1981. — С. 62
  34. Syme R. Tacitus. Vol. 1. — Oxford, 1958. — P. 64
  35. 1 2 Кнабе Г. С. Корнелий Тацит. Время. Жизнь. Книги. — М.: Наука, 1981. — С. 64
  36. 1 2 3 4 Тронский И. М. Корнелий Тацит // Корнелий Тацит. Сочинения в двух томах. Т. 2. — М.: Ладомир, 1993. — С. 208
  37. 1 2 3 Тацит, Корнелий // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона
  38. Syme R. Tacitus. Vol. 1. — Oxford, 1958. — P. 65
  39. Syme R. Tacitus. Vol. 1. — Oxford, 1958. — P. 66
  40. Кнабе Г. С. Корнелий Тацит. Время. Жизнь. Книги. — М.: Наука, 1981. — С. 68
  41. (Tac. Ann., XI, 11) Тацит. Анналы, XI, 11
  42. Тронский И. М. Корнелий Тацит // Корнелий Тацит. Сочинения в двух томах. Т. 2. — М.: Ладомир, 1993. — С. 209
  43. Кнабе Г. С. Корнелий Тацит. Время. Жизнь. Книги. — М.: Наука, 1981. — С. 69-70
  44. (Tac. Agr., 45) Тацит. Агрикола, 45
  45. 1 2 3 4 Syme R. Tacitus. Vol. 1. — Oxford, 1958. — P. 70
  46. Кнабе Г. С. Корнелий Тацит. Время. Жизнь. Книги. — М.: Наука, 1981. — С. 79
  47. Syme R. Tacitus. Vol. 1. — Oxford, 1958. — P. 68
  48. Birley A. The Life and Death of Cornelius Tacitus // Historia: Zeitschrift für Alte Geschichte, Bd. 49, H. 2 (2nd Qtr., 2000). — P. 235
  49. 1 2 Кнабе Г. С. Корнелий Тацит. Время. Жизнь. Книги. — М.: Наука, 1981. — С. 71
  50. Birley A. R. The Life and Death of Cornelius Tacitus // Historia: Zeitschrift für Alte Geschichte. — Bd. 49, H. 2 (2nd Qtr., 2000). — P. 238
  51. Кнабе Г. С. Корнелий Тацит. Время. Жизнь. Книги. — М.: Наука, 1981. — С. 72
  52. Кнабе Г. С. Корнелий Тацит. Время. Жизнь. Книги. — М.: Наука, 1981. — С. 73
  53. (Hom. Il. 42) Гомер. Илиада, 42
  54. (Cass. Dio, LXVIII, 3) Дион Кассий. История, LXVIII, 3
  55. Тронский И. М. Корнелий Тацит // Публий Корнелий Тацит. Анналы. Малые произведения. История. Т. 2. — М.: Ладомир, 2003. — С. 773
  56. фон Альбрехт М. История римской литературы. Т. 2. — М.: Греко-латинский кабинет Ю. А. Шичалина, 2004. — С. 1195
  57. 1 2 Syme R. Tacitus. Vol. 1. — Oxford, 1958. — P. 71
  58. Кнабе Г. С. Корнелий Тацит. Время. Жизнь. Книги. — М.: Наука, 1981. — С. 78
  59. 1 2 3 Syme R. Tacitus. Vol. 1. — Oxford, 1958. — P. 72
  60. Соболевский С. И. Тацит // История римской литературы. Т. 2. Под ред. С. И. Соболевского, М. Е. Грабарь-Пассек, Ф. А. Петровского. — М.: Изд-во АН СССР, 1962. — С. 244
  61. Кнабе Г. С. Корнелий Тацит. Время. Жизнь. Книги. — М.: Наука, 1981. — С. 75
  62. 1 2 Соболевский С. И. Тацит // История римской литературы. Т. 2. Под ред. С. И. Соболевского, М. Е. Грабарь-Пассек, Ф. А. Петровского. — М.: Изд-во АН СССР, 1962. — С. 245
  63. Birley A. The Life and Death of Cornelius Tacitus // Historia: Zeitschrift für Alte Geschichte, Bd. 49, H. 2 (2nd Qtr., 2000). — P. 239
  64. (Tac. Agr. 3) Тацит. Агрикола, 3
  65. Historiae — именительный падеж, множественное число, то есть «Истории», однако в латинском языке так могли называть единое историческое сочинение в нескольких частях.
  66. Mellor R. The Roman Historians. — London—New York: Routledge, 1999. — P. 78
  67. 1 2 3 4 Woodman A. J. Tacitus and the contemporary scene // The Cambridge Companion to Tacitus. Ed. by A. J. Woodman. — Cambridge, 2009. — P. 31
  68. 1 2 Чистякова Н. А., Вулих Н. В. История Античной литературы. — Л: ЛГУ, 1963 — С. 411
  69. Кнабе Г. С. Корнелий Тацит. Время. Жизнь. Книги. — М.: Наука, 1981. — С. 108
  70. Birley A. R. The Agricola // The Cambridge Companion to Tacitus. Ed. by A. J. Woodman. — Cambridge, 2009. — P. 48
  71. 1 2 3 4 5 Mellor R. The Roman Historians. — London—New York: Routledge, 1999. — P. 143
  72. 1 2 Кнабе Г. С. Корнелий Тацит. Время. Жизнь. Книги. — М.: Наука, 1981. — С. 109
  73. Тронский И. М. История античной литературы. — Л.: Учпедгиз, 1946. — С. 467
  74. Syme R. Tacitus. Vol. 1. — Oxford, 1958. — P. 19
  75. 1 2 Stadter P. A. Character in Politics // A Companion to Greek and Roman Political Thought. Ed. by R. K. Balot. — Wiley-Blackwell, 2009. — P. 464
  76. 1 2 Mellor R. The Roman Historians. — London—New York: Routledge, 1999. — P. 145
  77. фон Альбрехт М. История римской литературы. Т. 2. — М.: Греко-латинский кабинет Ю. А. Шичалина, 2004. — С. 1199
  78. Значение термина «virtus» в латинском языке более широко и включает в себя значения, связанные как с воинской доблестью, так и с нравственными достоинствами.
  79. Goodyear F. R. D. Early Principate. History and biography. Tacitus // The Cambridge History of Classical Literature. Volume 2: Latin Literature. Ed. by E. J. Kenney, W. V. Clausen. — Cambridge: Cambridge University Press, 1982. — P. 643
  80. Кнабе Г. С. Корнелий Тацит. Время. Жизнь. Книги. — М.: Наука, 1981. — С. 144
  81. 1 2 Goodyear F. R. D. Early Principate. History and biography. Tacitus // The Cambridge History of Classical Literature. Volume 2: Latin Literature. Ed. by E. J. Kenney, W. V. Clausen. — Cambridge: Cambridge University Press, 1982. — P. 645
  82. Лосев А. Ф. История античной эстетики. Том V. — М.—Харьков: АСТ—Фолио, 2000. — С. 598
  83. Кнабе Г. С. Корнелий Тацит. Время. Жизнь. Книги. — М.: Наука, 1981. — С. 154
  84. Чистякова Н. А., Вулих Н. В. История Античной литературы. — Л: ЛГУ, 1963 — С. 412—413
  85. 1 2 Кнабе Г. С. Корнелий Тацит. Время. Жизнь. Книги. — М.: Наука, 1981. — С. 158
  86. Кнабе Г. С. Корнелий Тацит. Время. Жизнь. Книги. — М.: Наука, 1981. — С. 147
  87. 1 2 Лосев А. Ф. История античной эстетики. Том V. — М.—Харьков: АСТ—Фолио, 2000. — С. 597
  88. Соболевский С. И. Тацит // История римской литературы. Т. 2. Под ред. С. И. Соболевского, М. Е. Грабарь-Пассек, Ф. А. Петровского — М.: Изд-во АН СССР, 1962. — С. 246
  89. Gibson B. The High Empire: AD 69—200 // A Companion to Latin Literature. Ed. by S. Harrison. — Blackwell, 2005. — P. 70
  90. 1 2 Grant M. Greek and Roman historians: information and misinformation. — London—New York: Routledge, 1995. — P. 19
  91. 1 2 Goldberg S. M. The faces of eloquence: the Dialogus de oratoribus // The Cambridge Companion to Tacitus. Ed. by A. J. Woodman. — Cambridge, 2009. — P. 74
  92. 1 2 фон Альбрехт М. История римской литературы. Т. 2. — М.: Греко-латинский кабинет Ю. А. Шичалина, 2004. — С. 1198
  93. Кнабе Г. С. Корнелий Тацит. Время. Жизнь. Книги. — М.: Наука, 1981. — С. 152
  94. 1 2 Соболевский С. И. Тацит // История римской литературы. Т. 2. Под ред. С. И. Соболевского, М. Е. Грабарь-Пассек, Ф. А. Петровского. — М.: Изд-во АН СССР, 1962. — С. 248
  95. 1 2 3 Powell J. G. F. Dialogues and Treatises // A Companion to Latin Literature. Ed. by S. Harrison. — Blackwell, 2005. — P. 237
  96. Ash R. Fission and fusion: shifting Roman identities in the Histories // The Cambridge Companion to Tacitus. Ed. by A. J. Woodman. — Cambridge, 2009. — P. 86
  97. Например, в «Истории» он критикует Луция Вергиния Руфа, хотя в 97 году он произнёс похвальную речь на его похоронах.
  98. 1 2 3 Goodyear F. R. D. Early Principate. History and biography. Tacitus // The Cambridge History of Classical Literature. Volume 2: Latin Literature. Ed. by E. J. Kenney, W. V. Clausen. — Cambridge: Cambridge University Press, 1982. — P. 646
  99. 1 2 Ash R. Fission and fusion: shifting Roman identities in the Histories // The Cambridge Companion to Tacitus. Ed. by A. J. Woodman. — Cambridge, 2009. — P. 87
  100. 1 2 Mellor R. The Roman Historians. — London—New York: Routledge, 1999. — P. 80
  101. Ash R. Fission and fusion: shifting Roman identities in the Histories // The Cambridge Companion to Tacitus. Ed. by A. J. Woodman. — Cambridge, 2009. — P. 89
  102. фон Альбрехт М. История римской литературы. Т. 2. — М.: Греко-латинский кабинет Ю. А. Шичалина, 2004. — С. 1202
  103. 1 2 фон Альбрехт М. История римской литературы. Т. 2. — М.: Греко-латинский кабинет Ю. А. Шичалина, 2004. — С. 1201
  104. Ash R. Fission and fusion: shifting Roman identities in the Histories // The Cambridge Companion to Tacitus. Ed. by A. J. Woodman. — Cambridge, 2009. — P. 88
  105. 1 2 Goodyear F. R. D. Early Principate. History and biography. Tacitus // The Cambridge History of Classical Literature. Volume 2: Latin Literature. Ed. by E. J. Kenney, W. V. Clausen. — Cambridge: Cambridge University Press, 1982. — P. 647
  106. Соболевский С. И. Тацит // История римской литературы. Т. 2. Под ред. С. И. Соболевского, М. Е. Грабарь-Пассек, Ф. А. Петровского — М.: Изд-во АН СССР, 1962. — С. 258
  107. С. И. Соболевский (с. 258) утверждает, что существование лишь 16 книг «Анналов» — это общепринятое мнение. Однако его выводы основываются на исследовании рукописи «Медицейская II». При этом не учитывается, что при существовании лишь 16 книг «Анналов» последние два года правления Нерона должны быть изложены необычайно кратко.
  108. Бокщанин А. Г. Источниковедение Древнего Рима. — М.: МГУ, 1981. — С. 100
  109. фон Альбрехт М. История римской литературы. Т. 2. — М.: Греко-латинский кабинет Ю. А. Шичалина, 2004. — С. 1206
  110. Жанр политического памфлета был распространён начиная с I века до н. э.
  111. 1 2 3 Бокщанин А. Г. Источниковедение Древнего Рима. — М.: МГУ, 1981. — С. 101
  112. 1 2 3 4 Goodyear F. R. D. Early Principate. History and biography. Tacitus // The Cambridge History of Classical Literature. Volume 2: Latin Literature. Ed. by E. J. Kenney, W. V. Clausen. — Cambridge: Cambridge University Press, 1982. — P. 648
  113. фон Альбрехт М. История римской литературы. Т. 2. — М.: Греко-латинский кабинет Ю. А. Шичалина, 2004. — С. 1207
  114. Powell J. G. F. Dialogues and Treatises // A Companion to Latin Literature. Ed. by S. Harrison. — Blackwell, 2005. — P. 251
  115. Соболевский С. И. Тацит // История римской литературы. Т. 2. Под ред. С. И. Соболевского, М. Е. Грабарь-Пассек, Ф. А. Петровского — М.: Изд-во АН СССР, 1962. — С. 277
  116. Syme R. Tacitus. Vol. 1. — Oxford, 1958. — P. 280—281
  117. Syme R. Tacitus. Vol. 1. — Oxford, 1958. — P. 281
  118. Syme R. Tacitus. Vol. 1. — Oxford, 1958. — P. 283
  119. Syme R. Tacitus. Vol. 1. — Oxford, 1958. — P. 277
  120. Соболевский С. И. Тацит // История римской литературы. Т. 2. Под ред. С. И. Соболевского, М. Е. Грабарь-Пассек, Ф. А. Петровского — М.: Изд-во АН СССР, 1962. — С. 276
  121. Syme R. Tacitus. Vol. 1. — Oxford, 1958. — P. 273
  122. 1 2 Goodyear F. R. D. Early Principate. History and biography. Tacitus // The Cambridge History of Classical Literature. Volume 2: Latin Literature. Ed. by E. J. Kenney, W. V. Clausen. — Cambridge: Cambridge University Press, 1982. — P. 649
  123. 1 2 Syme R. Tacitus. Vol. 1. — Oxford, 1958. — P. 274
  124. Syme R. Tacitus. Vol. 1. — Oxford, 1958. — P. 285
  125. фон Альбрехт М. История римской литературы. Т. 2. — М.: Греко-латинский кабинет Ю. А. Шичалина, 2004. — С. 1206—1207
  126. 1 2 Соболевский С. И. Тацит // История римской литературы. Т. 2. Под ред. С. И. Соболевского, М. Е. Грабарь-Пассек, Ф. А. Петровского — М.: Изд-во АН СССР, 1962. — С. 274
  127. 1 2 Соболевский С. И. Тацит // История римской литературы. Т. 2. Под ред. С. И. Соболевского, М. Е. Грабарь-Пассек, Ф. А. Петровского — М.: Изд-во АН СССР, 1962. — С. 253
  128. Goodyear F. R. D. Early Principate. History and biography. Tacitus // The Cambridge History of Classical Literature. Volume 2: Latin Literature. Ed. by E. J. Kenney, W. V. Clausen. — Cambridge: Cambridge University Press, 1982. — P. 644
  129. 1 2 3 Martin R. H. From manuscript to print // The Cambridge Companion to Tacitus. Ed. by A. J. Woodman. — Cambridge, 2009. — P. 243
  130. 1 2 3 4 5 Martin R. H. From manuscript to print // The Cambridge Companion to Tacitus. Ed. by A. J. Woodman. — Cambridge, 2009. — P. 244
  131. 1 2 3 Тронский И. М. Корнелий Тацит // Корнелий Тацит. Сочинения в двух томах. Т. 2. — М.: Ладомир, 1993. — С. 241
  132. 1 2 Martin R. H. From manuscript to print // The Cambridge Companion to Tacitus. Ed. by A. J. Woodman. — Cambridge, 2009. — P. 245
  133. 1 2 Martin R. H. From manuscript to print // The Cambridge Companion to Tacitus. Ed. by A. J. Woodman. — Cambridge, 2009. — P. 246
  134. 1 2 Martin R. H. From manuscript to print // The Cambridge Companion to Tacitus. Ed. by A. J. Woodman. — Cambridge, 2009. — P. 247
  135. 1 2 Martin R. H. From manuscript to print // The Cambridge Companion to Tacitus. Ed. by A. J. Woodman. — Cambridge, 2009. — P. 242
  136. 1 2 Martin R. H. From manuscript to print // The Cambridge Companion to Tacitus. Ed. by A. J. Woodman. — Cambridge, 2009. — P. 248
  137. The Germania of Tacitus. Ed. by R. P. Robinson. — Hildesheim: Georg Olms Verlag, 1991. — P. 327
  138. The Germania of Tacitus. Ed. by R. P. Robinson. — Hildesheim: Georg Olms Verlag, 1991. — P. 327—328
  139. 1 2 The Germania of Tacitus. Ed. by R. P. Robinson. — Hildesheim: Georg Olms Verlag, 1991. — P. 328
  140. Тронский И. М. Корнелий Тацит // Корнелий Тацит. Сочинения в двух томах. Т. 2. — М.: Ладомир, 1993. — С. 241—242
  141. 1 2 3 Тронский И. М. Корнелий Тацит // Корнелий Тацит. Сочинения в двух томах. Т. 2. — М.: Ладомир, 1993. — С. 243
  142. Martin R. H. From manuscript to print // The Cambridge Companion to Tacitus. Ed. by A. J. Woodman. — Cambridge, 2009. — P. 249
  143. 1 2 3 Martin R. H. From manuscript to print // The Cambridge Companion to Tacitus. Ed. by A. J. Woodman. — Cambridge, 2009. — P. 250
  144. Соболевский С. И. Тацит // История римской литературы. Т. 2. Под ред. С. И. Соболевского, М. Е. Грабарь-Пассек, Ф. А. Петровского. — М.: Изд-во АН СССР, 1962. — С. 287
  145. 1 2 3 4 5 6 Gajda A. Tacitus and political thought in early modern Europe, c. 1530 — c. 1640 // The Cambridge Companion to Tacitus. Ed. by A. J. Woodman. — Cambridge, 2009. — P. 253
  146. Gajda A. Tacitus and political thought in early modern Europe, c. 1530 — c. 1640 // The Cambridge Companion to Tacitus. Ed. by A. J. Woodman. — Cambridge, 2009. — P. 254
  147. Osmond P. J. Princeps historiae Romanae: Sallust in Renaissance political thought // Memoirs of the American Academy in Rome. — 1995. Vol. 40. — P. 134
  148. 1 2 3 4 5 Gajda A. Tacitus and political thought in early modern Europe, c. 1530 — c. 1640 // The Cambridge Companion to Tacitus. Ed. by A. J. Woodman. — Cambridge, 2009. — P. 258
  149. Gajda A. Tacitus and political thought in early modern Europe, c. 1530 — c. 1640 // The Cambridge Companion to Tacitus. Ed. by A. J. Woodman. — Cambridge, 2009. — P. 266
  150. Gajda A. Tacitus and political thought in early modern Europe, c. 1530 — c. 1640 // The Cambridge Companion to Tacitus. Ed. by A. J. Woodman. — Cambridge, 2009. — P. 267
  151. Gajda A. Tacitus and political thought in early modern Europe, c. 1530 — c. 1640 // The Cambridge Companion to Tacitus. Ed. by A. J. Woodman. — Cambridge, 2009. — P. 255
  152. Gajda A. Tacitus and political thought in early modern Europe, c. 1530 — c. 1640 // The Cambridge Companion to Tacitus. Ed. by A. J. Woodman. — Cambridge, 2009. — P. 253—254
  153. 1 2 Gajda A. Tacitus and political thought in early modern Europe, c. 1530 — c. 1640 // The Cambridge Companion to Tacitus. Ed. by A. J. Woodman. — Cambridge, 2009. — P. 261
  154. 1 2 3 Gajda A. Tacitus and political thought in early modern Europe, c. 1530 — c. 1640 // The Cambridge Companion to Tacitus. Ed. by A. J. Woodman. — Cambridge, 2009. — P. 268
  155. Mellor R. The Roman Historians. — London—New York: Routledge, 1999. — P. 108
  156. 1 2 Gajda A. Tacitus and political thought in early modern Europe, c. 1530 — c. 1640 // The Cambridge Companion to Tacitus. Ed. by A. J. Woodman. — Cambridge, 2009. — P. 259
  157. Gajda A. Tacitus and political thought in early modern Europe, c. 1530 — c. 1640 // The Cambridge Companion to Tacitus. Ed. by A. J. Woodman. — Cambridge, 2009. — P. 260
  158. 1 2 Чистякова Н. А., Вулих Н. В. История античной литературы. — Л: ЛГУ, 1963 — С. 415
  159. В частности, Пушкин замечает, что представления о самоубийстве у римлян заметно отличались от современных, и потому следует иначе трактовать некоторые фрагменты Тацита.
  160. Тронский И. М. История античной литературы. — Л.: Учпедгиз, 1946. — С. 470
  161. Чистякова Н. А., Вулих Н. В. История античной литературы. — Л: ЛГУ, 1963 — С. 415-416
  162. Krebs C. B. A dangerous book: the reception of the Germania // The Cambridge Companion to Tacitus. Ed. by A. J. Woodman. — Cambridge, 2009. — P. 281
  163. Тронский И. М. Корнелий Тацит // Корнелий Тацит. Сочинения в двух томах. Т. 2. — М.: Ладомир, 1993. — С. 240
  164. Krebs C. B. A dangerous book: the reception of the Germania // The Cambridge Companion to Tacitus. Ed. by A. J. Woodman. — Cambridge, 2009. — P. 282
  165. 1 2 Krebs C. B. A dangerous book: the reception of the Germania // The Cambridge Companion to Tacitus. Ed. by A. J. Woodman. — Cambridge, 2009. — P. 283
  166. Krebs C. B. A dangerous book: the reception of the Germania // The Cambridge Companion to Tacitus. Ed. by A. J. Woodman. — Cambridge, 2009. — P. 284
  167. 1 2 Krebs C. B. A dangerous book: the reception of the Germania // The Cambridge Companion to Tacitus. Ed. by A. J. Woodman. — Cambridge, 2009. — P. 285-286
  168. Если до 1500 года «Германию» на немецкоязычных землях напечатали лишь один раз (в Нюрнберге в 1476 году), то уже в первое десятилетие XVI века это сочинение начало издаваться очень часто.
  169. 1 2 Krebs C. B. A dangerous book: the reception of the Germania // The Cambridge Companion to Tacitus. Ed. by A. J. Woodman. — Cambridge, 2009. — P. 288
  170. Krebs C. B. A dangerous book: the reception of the Germania // The Cambridge Companion to Tacitus. Ed. by A. J. Woodman. — Cambridge, 2009. — P. 288-289
  171. Krebs C. B. A dangerous book: the reception of the Germania // The Cambridge Companion to Tacitus. Ed. by A. J. Woodman. — Cambridge, 2009. — P. 291-292
  172. Krebs C. B. A dangerous book: the reception of the Germania // The Cambridge Companion to Tacitus. Ed. by A. J. Woodman. — Cambridge, 2009. — P. 293
  173. 1 2 3 Krebs C. B. A dangerous book: the reception of the Germania // The Cambridge Companion to Tacitus. Ed. by A. J. Woodman. — Cambridge, 2009. — P. 296
  174. 1 2 Krebs C. B. A dangerous book: the reception of the Germania // The Cambridge Companion to Tacitus. Ed. by A. J. Woodman. — Cambridge, 2009. — P. 297
  175. Кузищин В. И. Французская просветительская историография // Историография античной истории. Под ред. В. И. Кузищина. — М.: Высшая школа, 1980. — С. 41
  176. Кузищин В. И. Французская просветительская историография // Историография античной истории. Под ред. В. И. Кузищина. — М.: Высшая школа, 1980. — С. 42
  177. 1 2 3 Тронский И. М. Корнелий Тацит // Корнелий Тацит. Сочинения в двух томах. Т. 2. — М.: Ладомир, 1993. — С. 246
  178. Фролов Э. Д. Изучение античности в России дореформенного периода // Историография античной истории. Под ред. В. И. Кузищина. — М.: Высшая школа, 1980. — С. 75
  179. Кузищин В. И., Фролов Э. Д. Изучение античности в России // Историография античной истории. Под ред. В. И. Кузищина. — М.: Высшая школа, 1980. — С. 131
  180. 1 2 Кузищин В. И., Фролов Э. Д. Изучение античности в России // Историография античной истории. Под ред. В. И. Кузищина. — М.: Высшая школа, 1980. — С. 136
  181. 1 2 Кузищин В. И., Фролов Э. Д. Изучение античности в России // Историография античной истории. Под ред. В. И. Кузищина. — М.: Высшая школа, 1980. — С. 138
  182. 1 2 Тронский И. М. Корнелий Тацит // Корнелий Тацит. Сочинения в двух томах. Т. 2. — М.: Ладомир, 1993. — С. 247
  183. Немировский А. И. Германская историография античности // Историография античной истории. Под ред. В. И. Кузищина. — М.: Высшая школа, 1980. — С. 149
  184. Примерное
  185. Такое название дал «Анналам» сам Тацит. Заглавие «Анналы» было присвоено труду уже в Новое время

Литература о Таците

Монографии
  • Schanz М. Gesch. d. rom. Literatur. — 2. Aufl. — München, 1901. — Bd. 2. — S. 210. (в том числе библиография)
  • О. Wackerman (1898) и W. Rösch (1891);
  • «Der Geschichtsschreiber Tacitus»;
  • Peter Н. Die geschichtliche Litteratur über die romische Kaiserzeit. — Leipzig, 1895. (мировоззрение Тацита)
  • Die antike Kunstprosa / Hrsg. von Norden. — Leipzig, 1898. (литературная оценка)
  • Syme, Ronald. Tacitus, 2 vols. (London: Oxford University Press, 1958)
  • Mellor, Ronald. Tacitus (New York: Routledge, 1993)
  • Гревс И. М. Тацит : Жизнь и творчество. — М.; Л., 1946.
  • Крюков А. С. Летопись первого века: историческая проза Тацита. — Воронеж: ВГУ, 1997. — 194 с.
  • Кудрявцев П. Н. Римские женщины : Исторические рассказы по Тациту. — М., 1856. — 453 с.
  • Модестов В. И. Тацит и его сочинения : Историко-литературное исследование. — СПб., 1864. — 206 с.
  • Кнабе Г. С. Корнелий Тацит. — 2-е изд. — М.: Наука, 1981. — (Научные биографии). — 200 000 экз.
  • Ancient Historiography and its Contexts: Studies in Honour of A. J. Woodman. Ed. by C. S. Kraus, J. Marincola, C. Pelling. — Oxford, 2010. — P. 269—384
  • Daniewski J. B. Swewowie Tacyta czyli Słowianie zachodni w czasach rzymskich. — Warszawa: Gebethner i Wolff, 1933. — 188 s.
  • Grant M. Greek and Roman historians: information and misinformation. — London—New York: Routledge, 1995. — P. 170
  • Hausmann M. Die Leserlenkung durch Tacitus in den Tiberius- und Claudiusbüchern der Annalen. — Berlin—New York: Walter de Gruyter, 2009. — 472 p.
  • Sailor D. Writing and Empire in Tacitus. — Cambridge, 2008. — 359 p.
  • The Cambridge Companion to Tacitus. Ed. by A. J. Woodman. — Cambridge, 2009. — 366 p.
Статьи
  • Балахванцев А. С. Дахи и арии у Тацита // Вестник древней истории. 1998. № 2. — С. 152—160
  • Гаспаров M. Л. Новая зарубежная литература о Таците и Светонии // Вестник древней истории. 1964. № 1. — С. 176—191
  • Кнабе Г. С. Жизнеописание Аполлония Тианского, βασιλεύς χρηστός и Корнелий Тацит // Вестник древней истории. 1972. № 3. — С. 30-63
  • Кнабе Г. С. К биографии Тацита. Sine ira et studio // Вестник древней истории. 1980. № 4. — С. 53-73
  • Кнабе Г. С. Римская биография и «Жизнеописание Агриколы» Тацита // Вестник древней истории. 1978. № 2. — С. 111—130
  • Кнабе Г. С. Спорные вопросы биографии Тацита. Cursus honorum // Вестник древней истории. 1977. № 1. — С. 123—144
  • Колосова О. Г. Судьба человека и империи в диалоге Тацита «Об ораторах» (К интерпретации текста) // Вестник древней истории. 1998. № 3. — С. 168—187
  • Крюков А. С. Пролог в «Анналах» Тацита // Вестник древней истории. 1983. № 2. — С. 140—144
  • Крюков А. С. Устная традиция в «Анналах» Тацита // Вестник древней истории. 1997. № 1. — С. 133—147
  • Кудрявцев О. В. Источники Корнелия Тацита и Кассия Диона по истории походов Корбулона в Армению // Вестник древней истории. 1954. № 2. — С. 128—141
  • Черняк А. Б. Тацит и жанр парных речей полководцев в античной историографии // Вестник древней истории. 1983. № 4. — С. 150—162
  • Черняк А. Б. Тацит о венедах (Germ. 46.2) // Вестник древней истории. 1991. № 2. — С. 44-60
  • Черняк А. Б. Тацит о смерти Клавдия (Ann. XII, 67, 1) (История текста на примере одного пассажа) // Вестник древней истории. 1981. № 3. — С. 161—167
  • Adler E. Boudica’s Speeches in Tacitus and Dio // The Classical World, Vol. 101, No. 2 (Winter, 2008). — P. 173—195
  • Allen W., Jr. Imperial Table Manners in Tacitus' «Annals» // Latomus, T. 21, Fasc. 2 (1962). — P. 374—376
  • Allen W., Jr. The Yale manuscript of Tacitus (Codex Budensis Rhenani) // The Yale University Library Gazette, Vol. 11, No. 4 (April 1937). — P. 81-86
  • Ash R. An Exemplary Conflict: Tacitus' Parthian Battle Narrative («Annals» 6.34-35) // Phoenix, Vol. 53, No. 1/2 (Spring — Summer, 1999). — P. 114—135
  • Beare W. Tacitus on the Germans // Greece & Rome, Second Series, Vol. 11, No. 1 (Mar., 1964). — P. 64-76
  • Benario H. W. Tacitus and the Principate // The Classical Journal, Vol. 60, No. 3 (Dec., 1964). — P. 97-106
  • Benario H. W. Vergil and Tacitus // The Classical Journal, Vol. 63, No. 1 (Oct., 1967). — P. 24-27
  • Büchner K. Tacitus über die Christen // Aegyptus, Anno 33, No. 1 (1953). — P. 181—192
  • Chapman C. S. The Artistry of Tacitus // Greece & Rome, Vol. 16, No. 47 (Apr., 1947). — P. 85-87
  • Christ K. Tacitus und der Principat // Historia: Zeitschrift für Alte Geschichte, Bd. 27, H. 3 (3rd Qtr., 1978). — P. 449—487
  • Cowan E. Tacitus, Tiberius and Augustus // Classical Antiquity, Vol. 28, No. 2 (October 2009). — P. 179—210
  • Edwards R. Hunting for Boars with Pliny and Tacitus // Classical Antiquity, Vol. 27, No. 1 (April 2008). — P. 35-58
  • Fitzsimons M. A. The Mind of Tacitus // The Review of Politics, Vol. 38, No. 4 (Oct., 1976). — P. 473—493
  • Flach D. Von Tacitus zu Ammian // Historia: Zeitschrift für Alte Geschichte, Bd. 21, H. 2 (2nd Qtr., 1972). — P. 333—350
  • Fuchs H. Tacitus über die Christen // Vigiliae Christianae, Vol. 4, No. 2 (Apr., 1950). — P. 65-93
  • Gordon M. L. The Patria of Tacitus // The Journal of Roman Studies, Vol. 26, Part 2 (1936). — P. 145—151
  • Griffin M. Claudius in Tacitus // The Classical Quarterly, New Series, Vol. 40, No. 2 (1990). — P. 482—501
  • Haynes H. Tacitus’s Dangerous Word // Classical Antiquity, Vol. 23, No. 1 (April 2004). — P. 33-61
  • Henry D., Walker B. Tacitus and Seneca // Greece & Rome, Second Series, Vol. 10, No. 2 (Oct., 1963). — P. 98-110
  • Jens W. Libertas bei Tacitus // Hermes, 84. Bd., H. 3 (1956). — P. 331—352
  • Kehoe D. Tacitus and Sallustius Crispus // The Classical Journal, Vol. 80, No. 3 (Feb. — Mar., 1985). — P. 247—254
  • Kurfess A. Tacitus über die Christen // Vigiliae Christianae, Vol. 5, No. 3 (Jul., 1951). — P. 148—149
  • Laupot E. Tacitus' Fragment 2: The Anti-Roman Movement of the «Christiani» and the Nazoreans // Vigiliae Christianae, Vol. 54, No. 3 (2000). — P. 233—247
  • Levene D. S. Tacitus' «Dialogus» as Literary History // Transactions of the American Philological Association (1974-), Vol. 134, No. 1 (Spring, 2004). — P. 157—200
  • Lord L. E. Tacitus the Historian // The Classical Journal, Vol. 21, No. 3 (Dec., 1925). — P. 177—190
  • Marsh F. B. Tacitus and Aristocratic Tradition // Classical Philology, Vol. 21, No. 4 (Oct., 1926). — P. 289—310
  • Mierow C. C. Tacitus Speaks // Studies in Philology, Vol. 38, No. 4 (Oct., 1941). — P. 553—570
  • Mierow C. C. Tacitus the Biographer // Classical Philology, Vol. 34, No. 1 (Jan., 1939). — P. 36-44
  • Miller N. P. Dramatic Speech in Tacitus // The American Journal of Philology, Vol. 85, No. 3 (Jul., 1964). — P. 279—296
  • Miller N. P. Tacitus' Narrative Technique // Greece & Rome, Second Series, Vol. 24, No. 1 (Apr., 1977). — P. 13-22
  • Morgan M. G. Vespasian and the Omens in Tacitus «Histories» 2.78 // Phoenix, Vol. 50, No. 1 (Spring, 1996). — P. 41-55
  • Nesselhauf H. Tacitus und Domitian // Hermes, 80. Bd., H. 2 (1952). — P. 222—245
  • Oliver R. P. The Praenomen of Tacitus // The American Journal of Philology, Vol. 98, No. 1 (Spring, 1977). — P. 64-70
  • Percival J. Tacitus and the Principate // Greece & Rome, Second Series, Vol. 27, No. 2 (Oct., 1980). — P. 119—133
  • Perkins C. A. Tacitus on Otho // Latomus, T. 52, Fasc. 4 (1993). — P. 848—855
  • Reid J. S. Tacitus as a Historian // The Journal of Roman Studies, Vol. 11, (1921). — P. 191—199
  • Rogers R. S. Ignorance of the Law in Tacitus and Dio: Two Instances from the History of Tiberius // Transactions and Proceedings of the American Philological Association, Vol. 64, (1933). — P. 18-27
  • Ryberg I. S. Tacitus' Art of Innuendo // Transactions and Proceedings of the American Philological Association, Vol. 73, (1942). — P. 383—404
  • Sailor D. Becoming Tacitus: Significance and Inconsequentiality in the Prologue of Agricola // Classical Antiquity, Vol. 23, No. 1 (April 2004). — P. 139—177
  • Shotter D. C. A. Tacitus, Tiberius and Germanicus // Historia: Zeitschrift für Alte Geschichte, Bd. 17, H. 2 (Apr., 1968). — P. 194—214
  • Syme R. Obituaries in Tacitus // The American Journal of Philology, Vol. 79, No. 1 (1958). — P. 18-31
  • Syme R. Tacitus on Gaul // Latomus, T. 12, Fasc. 1 (Janvier-Mars 1953). — P. 25-37
  • Tanner R. G. Tacitus and the Principate // Greece & Rome, Second Series, Vol. 16, No. 1 (Apr., 1969). — P. 95-99
  • Turner A. J. Approaches to Tacitus' «Agricola» // Latomus, T. 56, Fasc. 3 (1997). — P. 582—593
  • Turpin W. Tacitus, Stoic exempla, and the praecipuum munus annalium // Classical Antiquity, Vol. 27, No. 2 (October 2008). — P. 359—404
  • Walsh P. G. The Historian Tacitus // Studies: An Irish Quarterly Review, Vol. 47, No. 187 (Autumn, 1958). — P. 288—297
  • Willrich H. Augustus bei Tacitus // Hermes, 62. Bd., H. 1 (Jan., 1927). — P. 54-78
  • Woodhead A. G. Tacitus and Agricola // Phoenix, Vol. 2, No. 2 (Spring, 1948). — P. 45-55
Диссертации
  • Елагина, А. А. Тацит и его историческая концепция: Автореф. дис. на соиск. учен. степ. канд. ист. наук (07.00.09). — Казань, 1984. — 16 с.
  • Кнабе Г. С. Корнелий Тацит и проблемы истории древнего Рима эпохи ранней империи (конец I — начало II вв.): Автореф. дис. на соиск. учен. степ. д-ра ист. наук (07.00.03). — Л., 1982. — 37 с.
  • Крюков А. С. Поэтика исторической прозы Тацита: Автореф. дис. на соиск. учен. степ. д-ра филол. наук (10.01.08; 10.02.14). — СПб., 2002. — 38 с.
  • Маркин А. Н. Менталитет римской имперской аристократии в изображении Корнелия Тацита и Плиния Младшего: некоторые аспекты: Автореф. дис. на соиск. учен. степ. канд. ист. наук (07.00.03). — М., 1997. — 24 с.
  • Торканевский А. А. Рим в системе принципата и становление христианской общины Рима (I — середина II в. н. э.): Автореф. дис. на соиск. учен. степ. канд. ист. наук (07.00.03). — Минск, 2012. — 23 с.
  • Черниговский В. Б. Альтернативные высказывания Тацита и их художественная функция: Автореф. дис. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук (10.02.14). — М., 1983. — 22 с.

Ссылки

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).


Wikimedia Foundation. 2010.

Игры ⚽ Нужна курсовая?

Полезное


Смотреть что такое "Публий Корнелий Тацит" в других словарях:

  • Публий Корнелий Тацит — (ок. 55 ок. 120 гг.) государственный деятель, историк Деяния Тиберия и Гая (Калигулы), а также Клавдия и Нерона, покуда они были всесильны, из страха перед ними были излагаемы лживо, а когда их не стало под воздействием оставленной ими по себе… …   Сводная энциклопедия афоризмов

  • Публий Корнелий Долабелла (претор) — Публий Корнелий Долабелла лат. Publius Cornelius Dolabella претор Римской империи …   Википедия

  • Публий Корнелий Сципион (консул 56 года) — В Википедии есть статьи о других людях с именем Публий Корнелий Сципион. Публий Корнелий Сципион лат. Publius Cornelius Scipio кон …   Википедия

  • Корнелий Тацит — О римском императоре см. Марк Клавдий Тацит. Публий Корнелий Тацит Публий или Гай Корнелий Тацит[1] (лат. Publius Cornelius Tacitus или Gaius Cornelius Tacitus)  величайший древнеримский историк (ок. 56  ок. 117 н. э.). Родился, предположительно …   Википедия

  • Тацит Публий Корнелий — (около 56 около 117 гг.) римский историк. Занимал ряд государственных должностей. С 80 х гг. приобрёл известность как оратор. Тацит принадлежал к новой, вышедшей из провинций знати, на которую опирались императоры Флавии. Однако события 90 х гг.… …   Исторический словарь

  • Тацит Публий (?) Корнелий — (Publius Cornelius Tacitus) (около 58 после 117), римский писатель историк. Принадлежал к новой, вышедшей из провинций знати, на которую опирались императоры династии Флавиев. Автор соч.: «Агрикола» (написано в 97 98) жизнеописание типичного… …   Большая советская энциклопедия

  • Тацит Публий Корнелий — (Tacitus, Publius Cornelius) (ок. 55 120 н.э.), рим. историк и консул. В 112 г. был наместником в Азии. Составил первое из дошедших описание герм, племен и биографию отчима Агрико, наместника в Британии. Его Анналы , история Рима от Августа до… …   Всемирная история

  • Публий Корнелий Лентул Сципион (консул-суффект 24 года) — В Википедии есть статьи о других людях с именем Публий Корнелий Лентул Сципион, Публий Корнелий Лентул Публий Корнелий Лентул Сципион лат. Publius Cornelius Lentulus Scipio …   Википедия

  • Тацит, Публий Корнелий — (лат. Publius Cornelius Tacitus) (ок. 55 после 120 н.э.)    римский историк, выходец из Южной Галлии. Как сын прокуратора, был введен в сенатское сословие и стал членом почетной жреческой коллегии квиндецемвиров, а вскоре и претором. В годы… …   Античный мир. Словарь-справочник.

  • Тацит Публий Корнелий — () римский историк. Занимал ряд государственных должностей. С 80 х гг. приобрёл известность как оратор. Тацит принадлежал к новой, вышедшей из провинций знати, на которую опирались императоры Флавии. Однако события 90 х гг. (, .) заставляют… …   Энциклопедический словарь «Всемирная история»


Поделиться ссылкой на выделенное

Прямая ссылка:
Нажмите правой клавишей мыши и выберите «Копировать ссылку»