Красный террор в Крыму

Эта статья в данный момент активно редактируется участником HOBOPOCC. Пожалуйста, не вносите в неё никаких изменений до тех пор, пока не исчезнет это объявление. В противном случае могут возникнуть конфликты редактирования. Данное предупреждение установлено 26 декабря 2012 и не должно держать статью более двух суток. Для указания даты установки предупреждения используйте конструкцию {{subst:L}}.

Проверить нейтральность. На странице обсуждения должны быть подробности.

Основная статья: Красный террор

Кра́сный терро́р в Крыму́ — красный террор, проводившийся на территории Крымского полуострова в 1917—1921 годах в периоды становления и господства Советской власти. Историки отдельно выделяют два особенно кровавых периода красного террора на территории Крыма. Первый пришёлся на зиму 1917—1918 годов, в период послереволюционного хаоса и стал первым случаем массового красного террора в ходе Гражданской войны в России^[1]. Второй длился с ноября 1920 по конец 1921 годов, когда в Крыму физически уничтожались все «классовые враги» советского государства, оставшиеся на полуострове после эвакуации Армии Врангеля. И если для первой волны террора характерны самосуды, обусловленные анархией и фактическим безвластием в Крыму, то террор 1920—1921 годов стал следствием прямой директивы правящей партии большевиков.^[2][3]

Террор зимы 1917—1918 годов

Терминология

«Брали на мушку», «ставили к стенке»,
«Списывали в расход» —
Так изменялись из года в год
Речи и быта оттенки.
«Хлопнуть», «угробить», «отправить на шлёпку»,
«К Духонину в штаб», «разменять» —
Проще и хлеще нельзя передать
Нашу кровавую трёпку.
Правду выпытывали из-под ногтей,
В шею вставляли фугасы,
«Шили погоны», «кроили лампасы»,
«Делали однорогих чертей».
Сколько понадобилось лжи
В эти проклятые годы,
Чтоб разъярить и поднять на ножи
Армии, классы, народы.
Всем нам стоять на последней черте,
Всем нам валяться на вшивой подстилке,
Всем быть распластанным с пулей в затылке
И со штыком в животе.

Максимилиан Волошин
29 апреля 1921 года
Симферополь

Исторический фон

См. также: Революционный терроризм в Российской империи, Распад Российской империи и образование СССР, Политическая ситуация в России в 1917—1918 годах и Революция и Гражданская война на Украине

Теоретическое обоснование допустимости массового террора

Террор всегда входил в теоретически обоснованные и приемлемые средства борьбы российских революционных партий, таких как эсеры, анархисты, большевики. Последние, отвергая (но всё равно применяя его на практике) индивидуальный террор, оправдывали применение массового террора в период «наивысшего обострения классовой борьбы» — пролетарской революции. Выдвинув с началом Первой мировой войны лозунг «Превратим империалистическую войну в войну гражданскую!» культурно и психологически большевики были готовы развязать гражданскую войну, сопровождавшуюся массовым террором, ради превращения мировой войны в мировую революцию^[4][1].

Ситуация на Крымском полуострове после Октябрьской революции

Митинг на площади Нахимова в Севастополе. 6 октября 1917 года

К концу 1917 года политический фон в Крыму, как и во всей России, сильно качнулся влево. Если на выборах в городские думы, проведённые летом 1917 года, во всём Крыме в думы прошёл единственный большевик — в Севастополе, — то выборы во Всероссийское Учредительное собрание, проходившие в Крыму 12 (25) ноября—14 (27) ноября 1917 года^[5], дали большевикам заметный процент избирателей в крупных городах: Симферополе, Севастополе, Ялте, Феодосии, Судаке, Коктебеле и ряде других населённых пунктах^[6].

Видную роль в Крымских событиях второй половины 1917 года играли анархисты. Группы анархистов действовали во всех крупных городах Крыма и на Черноморском флоте — о степени влияния анархистов на Флот свидетельствует тот факт, что председателем созданного 30 августа (12 сентября) 1917 года Центрального комитета Черноморского флота (Центрофлот) был избран анархист. Неискушённые в политике матросы не отделяли большевиков от анархистов — большевичка Н. И. Островская, присланная в Крым ЦК РСДРП(б) писала: «…их (анархистов) принимают за нас…»^[7].

За исключением значительной (но совершенно не бо́льшей^[8]) части Черноморского флота, рабочих Симферопольского завода А. А. Анатра и Севастопольского морского завода, население Крыма, в том числе крымский пролетариат, встретило октябрьский переворот резко отрицательно^[9].

К концу 1917 года на территории Крымского полуострова сформировалось три фактических центра власти^[10]:

• традиционные земства, городские думы, профсоюзы, фабзавкомы и советы, не признающие октябрьский переворот, представлялись Таврическим губернским советом народных представителей (СНП) — органом управления Таврической губернией, избранным 20 ноября (3 декабря) 1917 года съездом представителей упомянутых организаций. СНП стоял на традиционных общероссийских позициях (созыв Учредительного собрания и пр.), осуждая захват власти большевиками;
• Курултай крымскотатарского народа, осуждающий передачу власти советам, взявший курс на достижение государственной самостоятельности Крыма;
• Севастопольский Совет и образованный Военно-революционный комитет, контролируемые большевиками и их союзниками левыми эсерами, не признающие ни СНП (они переиграли его аббревиатуру в «Союз Народных Предателей»), ни претензии на власть Курултая, хотя с последним могли вступать во временные союзы по отдельным вопросам.

К этому нужно прибавить всё ещё пытающуюся претендовать на законную власть администрацию Временного правительства. Всё это вместе взятое породило хаос и анархию в управлении Крымом^[10]. В политическом плане Крым представлял собой арену борьбы двух основных идей — большевизма и крымскотатарского национализма. Русское офицерство и русские социалистические партии прочих оттенков, являющиеся противниками и первого, и второго течений, по сути устранились от участия в этом конфликте^[11].

Главной и определяющей силой на Крымском полуострове был Черноморский флот. Не участвуя в боевых действиях с лета 1917 года, моряки флота, призванные в него со всех регионов бывшей Российской империи, всё больше и больше вовлекались в решение текущих Крымских проблем, хоть сам Крым был для них чужой землёй. Несмотря на разложение дисциплины, а возможно и благодаря этому, флот оставался грозной силой — только в Севастополе на кораблях и крепости находилось около 40 тысяч моряков. На иных кораблях сложились отношения, мало чем отличающиеся от отношений в преступных сообществах. Сухопутные части, дислоцированные в Крыму, находились в ещё большей степени разложения. После Приказа № 1 нормальной армейской и флотской службы не стало. После провала Корниловского выступления были отмечены случаи избиения офицеров. К концу 1917 года флотская среда стала уже более экстремистской, чем сами большевики. В этих условиях уже даже перед большевиками Крыма стояла задача не возбуждения флот, а сдерживания его крайних проявлений. Сами же моряки, имея собственные новые революционные органы власти (Севастопольский совет, Военно-революционный комитет, Центрофлот), были готовы начать стихийные погромы вне всякого внешнего руководства^[12].

Совет народных представителей и Курултай опирались на военную силу, стоящую за бывшим Штабом Крымских войск бывшей Русской армии — Объединённый крымский штаб. Во главе его стояли крымско-татарский лидер Джафар Сейдамет и полковник Макухин. Кроме крымско-татарских национальных частей — «эскадронцев» — он теоретически мог опереться на 2 ½ тысячи русских офицеров, находящихся на территории Крыма. Общее число бойцов, стоящих за СНП оценивалось в 6 тысяч штыков и сабель^[13][14].

Ещё одним фактором, дестабилизирующий обстановку, была активность соседней украинской Центральной рады, которая заявила о своих притязаниях на Черноморский флот бывшей Российской империи и поощряла украинизацию кораблей Черноморского флота, с целью их дальнейшего подчинения Украине, а с ноября 1917 года Центральная рада уже открыто заявляла о подчинении Крыма своей власти^[10]. При этом и Центральная рада, и Мусисполком крымско-татарского Курултая, не доверяя ни одной из сторон в борьбе за власть в Крыму, тем не менее старались использовать друг друга в борьбе против наиболее опасного противника — советского большевизма, вступая для этого во временные альянсы^[15].

Из всех политических сил Крыма только две были противниками насилия — народные социалисты и меньшевики. Все остальные партии, прежде всего большевики, левые эсеры и анархисты, намеревались достигать свои политические цели вооружённым насилием^[16].

Начало террора

См. также: I Общечерноморский съезд и Гражданская война на Дону

Проходивший в Севастополе 6 (19) ноября—10 (23) ноября 1917 года съезд экипажей кораблей и береговых команд Черноморского флота принял решение о направлении на Дон вооружённых отрядов моряков Черноморского флота для помощи местным советам в захвате власти и подавлении сопротивления «контрреволюции». Командование флота и офицерство выступало против этого. Эта позиция офицерства была расценена как «контрреволюционная». С 15 (28) ноября 1917 года в Севастополе начались самочинные аресты офицеров.

В боях с частями атамана Каледина отряды черноморцев были разбиты. Вина за это была возложена на командование отрядом — ещё под Тихорецкой матросы расстреляли лейтенанта А. М. Скаловского, одного из четырёх офицеров, которые входили в Черноморский революционный отряд. 10 (23) декабря 1917 года в Севастополь были доставлены тела 18 матросов, убитых в столкновениях с донскими казаками. Через день в Севастополь вернулись первые матросы из разбитого отряда. Похороны убитых в бою с казаками матросов вылились в громадную демонстрацию, требовавшую «немедленного избиения офицеров…». После похорон произошло первое убийство офицера — 12 (25) декабря 1917 года на борту эсминца «Фидониси», находившемся в море, кочегаром Коваленко был убит мичман Николай Скородинский, за то, что мичман сделал кочегару замечание за нерадивую службу^[17].

Кровавые события в декабре 1917 года в Севастополе

Основная статья: Красный террор в Севастополе

Поводом для начала расправы с офицерами стали воспоминания о Морском суде 1905 и 1912 годов, в котором матросов, принимавших участие в бунтах, офицеры приговаривали к каторге и расстрелам. Было решено найти всех офицеров, принимавших участие в тех событиях и убить их. На деле репрессии обрушились на всех морских и некоторую часть сухопутных офицеров. 15 (28) декабря 1917 года матросы эсминцев «Фидониси» и «Гаджибей» расстреляли на Малаховом кургане всех своих офицеров (32 человека). К вечеру того же дня резня офицеров шла уже по всему Севастополю. Трупы были выброшены в море в Южной бухте. Всего в Севастополе за время этих событий было убито 128 офицеров. Севастопольский Совет, накануне событий разогнанный большевиками, ничего не сделал для прекращения убийств. Лишь на следующий день, 16 (29) декабря 1917 года, Совет выразил убийцам «порицание»^[18].

Очевидно кем-то из образованных свидетелей этих кровавых событий им было дано прозвище «варфоломеевские ночи». Это название сразу прижилось в матросской среде и вошло в повседневный обиход не только в Крыму, но и на всём пространстве бывшей Российской империи. Вскоре однако появился более «русифицированный» термин — «еремеевские ночи». Выражения «варфоломеевские ночи», «еремеевские ночи» будут в дальнейшем широко применяться при описании последующих актов красного террора в Крыму^[19].

Установление советской власти в январе 1918 года

Проведённые в конце декабря выборы в Севастопольский совет и в ЦК Черноморского флота дали большинство коалиции большевиков и левых эсеров. Весь флот и крупнейший город Крыма находился в руках большевиков. «Севастополь стал Кронштадтом Юга» — писал в своих воспоминаниях Ю. П. Гавен. По примеру Севастополя, большевики начали образовывать Военно-революционные комитеты по всему Крыму. ВРК фактически подменяли существующие советы. В них господство большевиков уже было безусловным. 3 (15) января 1918 года Исполнительный комитет Севастопольского совета выпустил обращение: «…ко всем Советам Крымского полуострова с предложением немедленно приступить к образованию Красной гвардии для защиты завоеваний революции от посягательств контрреволюционеров, под каким бы флагом они не выступали». 12 (25) января 1918 года был создан претендующий на командную роль в военных вопросах Военно-революционный штаб, в который делегировали своих представителей ЦК ЧФ, Севастопольский ВРК, Севастопольский совет и главный заводской комитет. Однако этот орган оказался недееспособным из-за разнообразия мнений и отсутствия технического аппарата управления^[20].

Такое обилие властных органов не могло не породить хаоса и неразберихи. Единственным органом, который функционально мог управлять подчинёнными структурами был Черноморский Центрофлот, которому командование Черноморским флотом было поручено решением I Всероссийского съезда военного флота 27 декабря 1917 года (9 января 1918 года). Построенный по образцу советов (пленарные заседания, исполком с подотчётностью Всечерноморским съездам) он являлся одновременно и политическим, и командным органом Флота, так как располагал собственным аппаратом управления, кроме того ему подчинялось командование Флота со всей флотской материальной инфраструктурой и средствами связи. Хотя большевики и пытались обуздать матросскую вольницу хоть в какие-то рамки, но выпущенный ими же на волю поток насилия остановить было уже невозможно^[21].

Гражданская война на территории Крыма началась ещё в конце декабря 1917 года (старого стиля) — боевые столкновения между войсками СНП (основными вооружёнными силами которого были созданные ещё при Временном правительстве национальные части из крымских татар) и большевизированными частями происходили в Ялте, Евпатории, Симферополе, других крымских городах. К середине января 1918 года военные действия, носившие яркую национальную окраску (русские (сторонники советов) против татар (сторонники краевого правительства)) шли уже на всём полуострове^[22]. Установление советской власти в городах на побережье Крыма шло по единому сценарию. Первоначально в город вводились верные Краевому правительству, преимущественно татарские по национальному составу, воинские части, советы распускались, большевизированные местные гарнизоны разоружались. В ответ к городу по приказу Центрофлота и, иногда, по просьбам местных большевиков подходили военные корабли Черноморского флота, высаживался десант, к которому присоединялись местные большевики и тёмные личности, желающие заняться разбоем. Вооружённое сопротивление частей, верных Краевому правительству, легко преодолевалось. После этого начиналась расправа с захваченным противником и «буржуями», в категорию которых мог попасть любой обыватель^[23].

Красный террор в Евпатории

Основная статья: Красный террор в Евпатории

Тела казнённых во время «варфоломеевских ночей» в Евпатории, выброшенные на берег летом 1918 года

В Евпатории установление советской власти встретило сопротивление местной офицерской дружины и крымско-татарских частей, направленных в Евпаторию из Симферополя Штабом крымских войск, подчиняющимся СНП. Началось разоружение большевизированных воинских частей, размещённых в Евпатории. 13 (26) января 1918 года неизвестными был жестоко убит председатель евпаторийского совета Д. Л. Караев. На помощь местным большевикам из Севастополя на транспорте «Трувор» и гидрокрейсере «Румыния» был отправлен десантный отряд из революционных моряков и красногвардейцев числом до полутора тысяч. После обстрела города из орудий гидрокрейсера на побережье был высажен десант. В городе начался жесточайший красный террор. Прямо на глазах родственников, наблюдавших за совершением казни, были утоплены в море все схваченные члены офицерской дружины (46 человек), арестовано до восьмисот «контрреволюционеров» и «буржуев», степень виновности которых определяла тут же организованная из местных и севастопольских революционеров «судебная комиссия». Пленных разместили в трюме транспортного судна, комиссия заседала там же. По её решению в течение первых трёх дней жесточайшим способом было умерщвлено около трёхсот лиц из числа арестованных. Все трупы сбрасывались в Чёрное море. В дальнейшем, после убытия севастопольского десанта, казни продолжили местные активисты. Они совершались уже не в море, а в городе — на территории городской свалки или на улицах, прямо возле домов где производились аресты. Евпатория стала единственным крымским городом, в котором открытое и активное участие в уничтожении реальных и мнимых противников советской власти принимали не только безымянный матросы и люмпен-пролетарии, но и городское советское руководство (особую известность приобрела семья Немич)^[24].

Красный террор в Феодосии

Основная статья: Красный террор в Феодосии

Для установления советской власти в Феодосии в первых числах января 1918 года на рейд прибыл эсминец «Фидониси» с отрядом революционных матросов на борту под командованием анархиста А. В. Мокроусова. Был высажен десант, причём матросы перебили всех найденных офицеров (число жертв оценивалось от нескольких десятков до шестидесяти трёх человек), но дальнейшего «истребления контрреволюции» в городе не произошло, благодаря позиции Феодосийского совета, возглавляемого умеренным большевиком врачом С. В. Констансовым, а также первого советского коменданта Феодосии М. Ф. Барсова, который прямо заявил севастопольским революционерам: «Буржуи здесь мои и никому чужим их резать не позволю»^[25].

Красный террор в Ялте

Основная статья: Красный террор в Ялте

Курортная Ялта, в которой традиционно проживало много выздоравливающих после ранений офицеров стала ареной кровопролитных боёв между отрядами революционных матросов и крымско-татарских эскадронцев с 9 (22) января по 17 (30) января 1918 года с применением корабельной артиллерии и гидроавиации. Заняв город матросы и красногвардейцы устроили настоящую охоту на офицеров и просто на случайных прохожих, которых убивали прямо на улицах и, иногда, вероятно, исключительно что бы ограбить трупы. Всего было убито, по разным оценкам, от восьмидесяти до ста человек^[26].

Красный террор в Симферополе

Основная статья: Красный террор в Симферополе

В Симферополе располагался Объединённый штаб крымских войск и головные структуры противоборствующих с большевиками и советами организаций — СНП и крымско-татарского курултая. После того, как стоящие за советскую власть отряды матросов и красногвардейцев начали наступление из Севастополя в сторону Симферополя, в самом Симферополе было поднято советское восстание. К 14 (27) января власть курултая и СНП была ликвидирована. В Симферополь вошли севастопольские отряды. Как и в других городах Крыма начались аресты и убийства офицеров и видных граждан города. Всего в первые дни после установления советской власти было бессудно казнено до двухсот человек^[27].

Вспышка насилия 21—24 февраля 1918 года

Основная статья: Красный террор в Севастополе

К концу января 1918 года (по старому стилю) в бывшем Черноморском флоте, в результате идущей с конца 1917 года демобилизации, численность флота сократилась в двое — на Флоте числилось 2294 офицера и 25 028 матросов и солдат. Причём бо́льшую часть составляли призывники 1917 года, которые вообще не встречали на службе иных условий, кроме революционного разлада. Правящая коалиция большевиков и левых эсеров, фактически управляющая флотом, к этому моменту начала распадаться из-за различного отношения этих партий к возможности заключения мира с Германией. Это ещё более ухудшило дисциплину на флоте — солдатская масса, получающая уже разнонаправленные сигналы от ещё недавно единых краевых органов, стала совершенно неуправляемой. На этом фоне активизировались анархисты, отряды которых представляли опасность даже для большевистского руководства^[25].

Тогда же финансовая жизнь Крыма пришла в полный упадок. Крымская казна была пуста. Рабочим, морякам флота и служащим было нечем платить заработную плату, не на что закупать продовольствие и прочее. Большевистские ревкомы, которым де-факто принадлежала власть, решили применить «контрибуции» — определённые и громадные суммы, которые в весьма ограниченный срок должны были вносить в пользу советов поименованные ими лица, отдельные социальные группы («буржуи»), целые административные единицы. Так например, Севастопольская буржуазия была обложена 10 миллионами рублей, Ялта — 20 миллионами, Евпатория и Феодосия — по 5 миллионов, Коктебель — 500 тысяч рублей и так далее, вплоть до каждого уезда и каждой волости. Внести такие огромные суммы было физически невозможно никак. Тогда же стали брать заложников, как гарантов исполнения контрибуций, из числа родственников тех, кто должен был вносить контрибуцию. Невыполнение контрибуций послужило поводом к событиям, разыгравшимся в Крыму в конце февраля 1918 года. Большевистские руководители Крыма впоследствии объясняли вспышку насилия последней декады февраля 1918 тем, что «…капиталисты и спекулянты ловко уклонялись от уплаты налога… такое поведение буржуазии… довело возмущение экспансивной массы моряков до такого состояния, что оно вылилось в стихийное массовое уничтожение злостных неплательщиков»^[28].

14 февраля 1918 года в Севастополь были доставлены тела 27 матросов погибших в боях на Дону. В городе был объявлен всеобщий траур и отменены все увеселительные мероприятия^[29]. Непосредственным толчком к новому витку террора послужил декрет Совета народных комиссаров Социалистическое отечество в опасности!, от 21 февраля 1918 года в связи с началом германского наступления на разрушенном демобилизацией Русской армии Восточном фронте. Декрет возвращал смертную казнь, отменённую II съездом Советов. Причём правом бессудного расстрела наделялись красногвардейцы. Вот характерные выдержки: «6) В эти батальоны должны быть включены все трудоспособные члены буржуазного класса, мужчины и женщины, под надзором красногвардейцев; сопротивляющихся — расстреливать.… 8) Неприятельские агенты, контрреволюционные агитаторы, германские шпионы расстреливаются на месте преступления». В дополнение к общему декрету, широко растиражированному советской печатью Крыма, Черноморскому Центрофлоту пришла отдельная телеграмма от члена коллегии народного комиссариата по морским делам Ф. Ф. Раскольникова, которая предписывала «искать заговорщиков среди морских офицеров и немедленно задавить эту гидру». Декрет и телеграмма упали на подготовленную почву^[30].

Историки Зарубины обратили внимание на то, что хотя, на первый взгляд, террор тех дней имел совершенно хаотичные и неуправляемые формы, однако был подготовлен революционной агитацией предшествующего периода — при всём внешнем хаосе жертвами террора становились почти исключительно имущие группы населения и офицеры, пусть даже уже давно находящиеся в отставке («классовые враги» и носители «контрреволюционных настроений» в большевистской риторике). На этом основании историки сделали вывод, что большевистская власть несёт прямую ответственность за произошедшую резню^[31].

21 февраля 1918 года на кораблях флота прошли матросские митинги принимавшие самые крайние резолюции, «вплоть до поголовного истребления буржуазии». На общематросском митинге, проведённом на линкоре «Воля», была избрана 25-членная комиссия во главе с анархистами С. И. Романовским, С. Г. Шмаковым и Басовым. Всё это уже шло без ведома исполкома Севастопольского совета. Центрофлот ЧФ пытался протестовать, выпуская бессильные призывы остановить неконтролируемый террор, а после даже его осудив^[32].

За три страшных ночи 21—24 февраля 1918 года вышедшими из-под контроля матросами и красногвардейцами в Севастополе было умерщвлено до 700 человек. Вслед за Севастополем волна убийств прокатилась по другим крымским городам — Симферополю (в ночь на 24 февраля убито до 170 видных горожан и офицеров), Ялте, Феодосии. По всему Крыму в эти дни было убито до тысячи человек. Пост-фактум советская власть Крыма осудила февральскую вспышку террора, но историки Зарубины назвали решения советских органов запоздалыми, циничными и инфантильными. Террор был прекращён вооружённым вмешательством севастопольских рабочих, остановивших озверевшие банды матросов и осудивших беспомощную позицию Севастопольского совета, потребовав провести его перевыборы^[33].

Крымские города, в которых удалось избежать красного террора

В Крыму в ряде городов установление советской власти зимой 1917—1918 годов обошлось без жертв. Самым крупным из таких городов была Керчь, в которой большевистская власть со всеми её атрибутами времени (совет и ревком) была установлена 6 (19) января 1918 года. Очевидец событий вспоминал^[34]:

С благодарностью я вспоминаю г. Кристи, идейного большевика, которого судьба поставила во главе большевистской власти в Керчи. Интеллигентный человек, мягкий и кроткий, хотя — горячий и искренний последователь большевистских идей, но враг всякого насилия, крови и казней, обладая большой волей и характером, один только Кристи спас Керчь от резни, которую много раз порывались произвести пришлые матросы с негласного благословения Совдепа…

Ещё одним городом где не пролилась кровь была Алупка. В ней также благодаря местным большевикам — Тоненбойму, Батюку и Футерману — удалось недопустить «варфоломеевских ночей». Алупкинскому совету на почве «красного террора» пришлось выдержать сильное давление и вступить в открытый конфликт с Ялтинским советом, требовавшим «избиения буржуазии». 2 апреля 1918 года в Алупке прошёл «народный митинг», участники которого выразили поддержку и полное доверие своему местному совету, спасшему город от возможной резни, а от деятелей Ялты, которые «прикрываясь светлым ликом революции и своим высоким авторитетом… имеют преступные замыслы» потребовали немедленного сложения полномочий^[35].

На основании примеров этих городов историки Зарубины сделали вывод, что вспышки террора не были неизбежными, что если бы в руководстве большевистских организаций и советов и в иных городах стояли лица, твёрдо отвергающие насилие, а не тайно или даже явно подстрекающие к нему, то массового террора в Крыму можно было бы избежать^[34].

Судьба членов императорской фамилии

Историки Зарубины полагали, что только германское вторжение в Крым в апреле 1918 года спасло находящихся на территории Крыма представителей Дома Романовых от расправы. В своих имениях на Южном берегу Крыма проживали Великий князь Николай Николаевич, вдовствующая императрица Мария Фёдоровна, ряд других. Ялтинский совет неоднократно требовал расправиться с ними. Только твёрдая позиция комиссара Севастопольского совета, матроса Ф. Л. Задорожнего, прибывшего в Крым из Петрограда со специальным заданием охранять Романовых и выполнять исключительно приказания центральных властей, предотвратили расправу. Так и не получив от центра никаких указаний касательно судьбы Романовых, отряд матросов под командованием Ф. Л. Задорожнего охранял Романовых до самого прихода германцев, после чего был отпущен в Советскую Россию. Хотя германские офицеры и намеревались казнить большевиков, держащих членов царствующего дома под арестом, но за них вступились сами Романовы, выхлопотав для своих охранников право покинуть территорию Крыма по их желанию.^[36]

Причины, размах и оценки числа жертв

Размах, который принял красный террор в Крыму в период первого установления советской власти сравним с ведением «крестьянских войн». Исполнителями террора были прежде всего та часть флотских экипажей, которая более походила на сообщество уголовников на кораблях флота, чем на военнослужащих, и крымские городские люмпены. И хотя и те, и другие зачастую именовали себя «большевиками», они ни к идеям большевизма, ни к крымскому руководству большевистской партии не имели они ни малейшего отношения. Ни крымский пролетариат, ни здоровая часть корабельных команд в терроре участия не принимали, а иногда даже препятствовали его осуществлению^[37].

Любой уголовник или люмпен, надев на себя матросскую форму мог заняться грабежом и убийствами. Чернью, творящей эти бесчинства, двигали прежде всего низменные инстинкты — «вырезать проклятых буржуев и поделить их имущество». На эти низменные страсти наложились ксенофобия, существующая ещё социальная кастовость российского общества, обнищание населения, усталость от войны с одной стороны, а с другой — уже вошедшая в привычку жестокость военного времени. И наконец — страх самих террористов, перед своими противниками, так как ещё Энгельс дал террору такое определение: «террор — это большей частью бесполезные жестокости, совершаемые ради собственного успокоения людьми, которые сами испытывают страх»^[37].

Но с ходом времени террор всё больше сближался с политикой официальных властей. Воззвания, издающиеся в Севастополе от имени властных структур, подогревали страсти. И если в декабре 1917 — январе 1918 года события шли зачастую не только не под руководством ревкомов и советов, а даже вопреки их воли, то вспышка террора 22—23 февраля 1918 года была спровоцирована прежде всего декретом СНК от 21 февраля 1918 года.

Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.

Террор 1920—1921 годов

Террор

Собирались на работу ночью. Читали
Донесенья, справки, дела.
Торопливо подписывали приговоры.
Зевали. Пили вино.

С утра раздавали солдатам водку.
Вечером при свече
Выкликали по спискам мужчин, женщин.
Сгоняли на тёмный двор.

Снимали с них обувь, бельё, платье.
Связывали в тюки.
Грузили на подводу. Увозили.
Делили кольца, часы.

Ночью гнали разутых, голых
По оледенелым камням,
Под северо-восточным ветром
За город в пустыри.

Загоняли прикладами на край обрыва.
Освещали ручным фонарём.
Полминуты работали пулемёты.
Доканчивали штыком.

Еще недобитых валили в яму.
Торопливо засыпали землей.
А потом с широкою русскою песней
Возвращались в город домой.

А к рассвету пробирались к тем же оврагам
Жёны, матери, псы.
Разрывали землю. Грызлись за кости.
Целовали милую плоть.

Максимилиан Волошин
21 апреля 1921 года
Симферополь

См. также: Крымская эвакуация

Предыстория

16 ноября 1920 года Дзержинский дал указание очистить Крым от контрреволюционеров, на основании которого ревком начал кампанию красного террора против оставшихся в Крыму офицеров Русской армии и других граждан^[38][14].

В Феодосии

Основная статья: Красный террор в Феодосии

Эвакуация из Феодосийского порта прошла самым неудачным образом в сравнении с иными пунктами крымской эвакуации. Не смог полностью погрузиться на суда даже Кубанский корпус, которому и предписывалось эвакуироваться из Феодосии — были оставлены 1-я Кубанская казачья дивизия и Терско-Астраханская бригада. В городе остались многие тысячи желающих эвакуироваться: отставшие от своих полков солдаты и офицеры Русской армии, отдельные батареи, роты и команды, тыловые учреждения, госпиталя, забитые ранеными и больными, семьи военнослужащих и чиновников^[39].

Расстрелы пленённых военнослужащих Русской армии начались сразу же по занятию красными города 16 ноября 1920 года. В ночь на 17 ноября 1920 года на железнодорожном вокзале Феодосии были расстреляны все находящиеся там раненные офицеры и солдаты команды выздоравливающих Виленского полка, всего около ста человек. Возможно, это была месть попавшему в плен противнику, так как 9-я дивизия красных неоднократно встречалась с Виленским полком на полях Северной Таврии^[39].

По упомянутому выше приказу № 4 Крымревкома в городе зарегистрировалось более 4500 человек. Через двое суток после окончания регистрации была объявлена перерегистрация во время которой всех явившихся немедленно арестовывали и направляли в импровизированные тюрьмы или концлагеря. В результате последующего опроса арестованных делили на две категории — тех кто служил исключительно белым и на тех, кто в течение Гражданской войны успел послужить обеим противоборствующим сторонам. Первых казнили немедленно, вторым предлагали вступить в Красную армию. В случае отказа — расстреливали. Согласившихся отправляли в полевые лагеря РККА, где их…тоже расстреливали, потому что их было нечем кормить^[39].

С самом начале пребывания красных в городе были расстреляны из пулемётов курские железнодорожные рабочие вместе с семьями, всего около 400 человек, ушедших из своего родного города вместе с отступающими белыми. К концу декабря 1920 года очередь дошла и до Феодосийских обывателей — Феодосийский ревком принял решение об аресте «буржуазии и спекулянтов». Арестованные эти категории горожан, по спискам биржи труда, где их обязали зарегистрироваться, затем были расстреляны. Параллельно шло прямое ограбление населения под видом реквизиций излишков^[39].

Волна расстрелов пошла на спад только в апреле 1921 года, но в мае вновь усилилась. Вообще же казни прекратились только в октябре 1921 года. По подсчетам разных исследователей в Феодосии было расстреляно от 6000 до 8000 человек^[39].

Оценки общего числа жертв

Точное число жертв учёту не поддаётся, но, по мнению крымского краеведа Петрова, составляло не менее 20 тыс. (доказуемое число). Максимальное число жертв террора оценивалось в 120 000 человек^{[40][41][42][14]}.

Этот раздел статьи ещё не написан. Согласно замыслу одного из участников Википедии, на этом месте должен располагаться специальный раздел. Вы можете помочь проекту, написав этот раздел.

Общие оценки

События, развернувшиеся в Крыму зимой 1917—1918 годов убедительно демонстрируют всю несостоятельность объяснений лидеров большевизма и последующей советской историографии, что красный террор был «навязан» советской власти её противниками, что «белый террор предшествовал красному»^[43]. Одной из составляющих политики террора стали убийства священнослужителей и осквернение храмов^[44].

На территории Крыма по состоянию на 2008 год не было сооружено никакого памятного знака о погибших от большевистского террора ни в зиму 1917—1918 годов, ни в период 1920—1921 годов^[45].

См. также

• Бойня офицеров в Гельсингфорсе

Примечания

1. ↑ ^{1 2} Зарубины, 2008, с. 264
2. ↑ Зарубины, 2008, с. 690
3. ↑ Быкова, 2011, с. 122
4. ↑ Колоницкий Б. И. Октябрь уж наступил // Война за мир // За державу обидно, но не настолько, чтобы умирать
5. ↑ Голоса крымских избирателей распределились следующим образом. По партийным спискам: ПСР разных франкций получила 352 726 голосов, или 67,9 %; кадеты — 38 108 голосов или 6,8 %; большевики — 31 154 голосов или 5,5 %; меньшевики — 14 693 голосов или 3,3 %; по национальным спискам: мусульмане — 64 880 или 11,9 %; немцы — 23 590 или 4,8 %; евреи — 13 145 голосов или 2,4 %. Крым, как и вся Россия, голосовал за социалистов. (Зарубин, А. Г., Зарубин, В. Г. Без победителей. Из истории Гражданской войны в Крыму. — 1-е. — Симферополь: Антиква, 2008. — С. 222. — 728 с. — 800 экз. — ISBN 978-966-2930-47-4)
6. ↑ Зарубины, 2008, с. 222
7. ↑ Зарубины, 2008, с. 123
8. ↑ На выборах во Всероссийское Учредительное собрание во Флоте за эсеров проголосовало 22 000 моряков, за большевиков — 10 800, за прочие партии и национальные списки — 19 500 (Зарубин, А. Г., Зарубин, В. Г. Без победителей. Из истории Гражданской войны в Крыму. — 1-е. — Симферополь: Антиква, 2008. — С. 222. — 728 с. — 800 экз. — ISBN 978-966-2930-47-4)
9. ↑ Зарубины, 2008, с. 214, 255
10. ↑ ^{1 2 3} Зарубины, 2008, с. 235
11. ↑ Зарубины, 2008, с. 253
12. ↑ Зарубины, 2008, с. 160—161, 255
13. ↑ Новиков В. Гибель Черноморского флота в 1917—1918 гг. (хроника событий) (рус.) // Обозреватель — Observer : Информационно-аналитический журнал. — 1994. — Т. 13.
14. ↑ ^{1 2 3} Зарубины, 2008
15. ↑ Зарубины, 2008, с. 223
16. ↑ Зарубины, 2008, с. 241
17. ↑ Зарубины, 2008, с. 235, 246
18. ↑ Зарубины, 2008, с. 226, 227
19. ↑ Зарубины, 2008, с. 305
20. ↑ Зарубины, 2008, с. 237
21. ↑ Зарубины, 2008, с. 238, 255
22. ↑ Зарубины, 2008, с. 272—283
23. ↑ Зарубины, 2008, с. 255
24. ↑ Зарубины, 2008, с. 260-263
25. ↑ ^{1 2} Зарубины, 2008, с. 271, 309
26. ↑ Зарубины, 2008, с. 276
27. ↑ Зарубины, 2008, с. 283
28. ↑ Зарубины, 2008, с. 284
29. ↑ Крестьянников В. В. (ред.) Севастополь: Хроника революций и гражданской войны 1917—1920 гг. — 1-е. — Севастополь, 2005. — 294 с.
30. ↑ Зарубины, 2008, с. 286, 317
31. ↑ Зарубины, 2008, с. 288
32. ↑ Зарубины, 2008, с. 287
33. ↑ Зарубины, 2008, с. 287—295
34. ↑ ^{1 2} Зарубины, 2008, с. 272
35. ↑ Зарубины, 2008, с. 273
36. ↑ Зарубины, 2008, с. 365
37. ↑ ^{1 2} Зарубины, 2008, с. 267
38. ↑ Абраменко, 2005
39. ↑ ^{1 2 3 4 5} Бобков, 2002
40. ↑ Петров, В. П. К вопросу о красном терроре в Крыму в 1920—1921 гг. // Проблемы истории Крыма: Тезисы докладов научной конференции (23—28 сентября). — Симферополь, 1992. — Выпуск второй. — С. 58—61.
41. ↑ Мельгунов, 1979
42. ↑ Зарубин, А. Г., Зарубин, В. Г. Красный террор в Крыму: концепция (рус.) // Крым и Россия: неразрывные исторические судьбы и культура Материалы республиканской научно-общественной конференции : Сборник. — Симферополь, 1994. — С. 31—33.
43. ↑ Зарубины, 2008, с. 309
44. ↑ Зарубины, 2008, с. 298
45. ↑ Зарубины, 2008, с. 295

Литература

Мемуары и документы

• Красный террор в годы гражданской войны. По материалам Особой следственной комиссии по расследованию злодеяний большевиков / Под ред. докторов исторических наук Ю. Г. Фельштинского и Г. И. Чернявского. — Москва: Терра—Книжный клуб, 2004. — 512 с.
• Раздел 2. В Крыму // Красный террор глазами очевидцев / составл., предисл., и коммент. д. и. н. С. В. Волкова. — 1-е. — Москва: Айри-пресс, 2009. — С. 173—236. — 448 с. — (Белая Россия). — 3000 экз. — ISBN 978-5-8112-3530-8
• Крестьянников В. В. (ред.) Севастополь: Хроника революций и гражданской войны 1917—1920 гг. — 1-е. — Севастополь, 2005. — 294 с.
• Сапожников А. Л. По воспоминаниям отрока из семьи последних крымских помещиков (рус.) // Крымский архив : Журнал. — 2001. — № 7. — С. 200—231.

Исследования

• Абраменко Л. М. Последняя обитель. Крым, 1920-1921 годы. — 1-е. — Киев: МАУП, 2005. — 480 с. — ISBN 966-608-424-4
• Бобков А. А. Красный террор в Крыму. 1920–1921 годы (рус.) // Отв. ред. А. В. Терещук Белая Россия: опыт исторической ретроспекции. Материалы международной научной конференции в Севастополе. (Библиотека россиеведения. Выпуск 7) : Сборник. — Санкт-Петербург: Посев, 2002. — ISBN 5-85824-140-9.
• Быкова Т. Б. 4.1. Красный террор // Создание Крымской АССР (1917—1921 гг.) = Створення Кримської АСРР (1917–1921 рр.) / ред. С. В. Кульчицкий. — 1-е. — Киев: Институт истории Украины НАНУ, 2011. — 247 p. — 300 экз. — ISBN 978-966-02-5992-8
• Галиченко А. А., Абраменко Л. М. Под сенью Ай-Петри: Ялта в омуте истории, 1920-1921 годы: Очерки, воспоминания, документы. — 1-е. — Феодосия: Коктебель, 2006. — 232 с. — (Образы былого; Вып. 6). — 1500 экз. — ISBN 9669594103
• Протоирей Николай Доненко Новомученики Феодосии. — 1-е. — Феодосия/Москва: Коктебель, 2005. — 320 с. — (Образы былого). — 5000 экз. — ISBN 5-9423-008-2
• Зарубин А. Г., Зарубин В. Г. Без победителей. Из истории Гражданской войны в Крыму. — 1-е. — Симферополь: Антиква, 2008. — 728 с. — 800 экз. — ISBN 978-966-2930-47-4
• Мельгунов С.П. Красный террор в России. — 2-е изд. — New York: Brandy, 1979. — 204 с. — ISBN 0-935874-00-3
• Соколов Д. В. Очерки по истории политических репрессий в Крыму (1917—1941 гг.): сборник статей. — Севастополь: Телескоп, 2009. — 59 с. — ISBN 9661539065

Художественная литература

• Шмелёв И. С. Солнце мёртвых. — Даръ, 2008. — 384 с. — (Русская культура). — ISBN 978-5-485-00156-8

Ссылки

• Ишин А. В. Из истории крымского повстанчества: конец 1920-го - 1-я половина 1921-го гг.  (рус.). Информационно-аналитическая газета «Крымское эхо» (25 января 2012). Проверено 9 ноября 2012.
• Ишин А. В. Из истории органов ВЧК в Крыму  (рус.). Информационно-аналитическая газета «Крымское эхо» (15 февраля 2012). Проверено 9 ноября 2012.
• Ишин А. В. К 95-летию октябрьской трагедии: опыт первой «большевизации» Крыма  (рус.). Информационно-аналитическая газета «Крымское эхо» (10 ноября 2012). Проверено 22 ноября 2012.
• Установление советской власти в Крыму. Резня в Евпатории. Январь 1918  (рус.). Сайт «Страница Кирилла Филькенштейна». Проверено 2 ноября 2012.
• Пагануцци П. К 60-летию оставления Крыма. 1920—1980 (рус.) // Кадетская Перекличка : Журнал. — 1981. — Т. 28.
• Крестьянников В. В. Варфоломеевские ночи в Севастополе в феврале 1918 г  (рус.). Сайт Севастопольского государственного архива.
• Соколов Д. В. Зародыш ГУЛАГа. Организация и функционирование мест временного содержания и заключения в процессе осуществления красного террора в Крыму (1920—1921 гг.)  (рус.). Информационно-аналитическая газета «Крымское эхо» (2 декабря 2011). Проверено 9 ноября 2012.