Пётр I и музыка

Пётр I и музыка

Содержание

Музыкальные пристрастия Петра I

Среди всего многообразия мнений и суждений о Петре I, эта сторона его многогранной натуры не избалована вниманием. Обыкновенное мнение таково, что император, будучи человеком деятельным и не то, чтобы вовсе загрубевшим, но довольно далёким от изящного, чуждым всякой сентиментальности, не любящим пышной праздности (Точное известие) и неизменно погруженным в каждодневные заботы о благоустройстве государства, к музыке относился, попросту говоря, без малейшего интереса. Обсудим вопрос детальней.

Начиная рассказ о его музыкальных увлечениях, заметить следует, что Пётр I, ознакомившись с бытом сначала московского Кукуя (Куракин), а затем и просвещённой Европы во время путешествия с Великим посольством в 1697—1698 гг. (Богословский) полюбил и всячески поощрял «людскость», предоставляя немало удивлённому своему приближению многочисленные и живописные примеры собственного весьма активного участия в публичной жизни общества. Примеры, требовавшие от лояльных подданных самого активного им подражания.

Он с охотой «танцовал» на балах (Берхгольц, Краткое описание), бывал на уличных увеселениях, которые часто сам же и инициировал, посещал приёмы в знатных и вовсе незнатных домах (Брюс). И, в целом, проявлял самый живой интерес к любым общественным увеселениям, очевидно, много больший, чем кто-либо в последующей генерации царской фамилии. Подобных случаев не счесть. Здесь же сориентируемся на одном только лишь персональном участии царя в музицировании и его личных музыкальных предпочтениях.

Православное пение

Среди прочего, первую очередь, подчеркнем интерес Петра I к православному пению (Брюс).[1] При всем том, что он предпринял ряд шагов направленных на ослабление власти церкви и влияния её на государство, и, более того, относился к старинным обрядам без должного почтения (Вебер), ему, видимо, нравился сам процесс церковных служб, в которых царь неоднократно принимал участие в качестве певчего. Можно упомянуть такие случаи, относящиеся к 14 и 15 августа 1701 г. в Соловецком монастыре (Финдейзен), празднованию Нового 1710 года в Москве (Юль), в Петербурге 26 апреля 1710 г. (Юль), 16 и 20 марта 1720 г. (Ливанова), в 1723 г. (Берхгольц) Он находился в числе певчих 30 августа 1724 г., участвуя в торжественной процессии переноса мощей святого Александра Невского в петербургский монастырь имени этого святого (Берхгольц). На службах в Петергофе, который он любил посещать в летнее время «во время литургии имел обыкновение читать апостол…» (Гейрот).

Финдейзен указывает на сохранившиеся рукописи ирмосов греческого распева с надписью: «Сии ирмосы его величество государь император Петр Великий в день тезоименитства своего на всенощном пении сам изволили на клиросе с певчими певать, ибо его величество до греческого напеву великую охоту имел, а голос содержал теноровый».

Царь предпочитал петь партии эксциллентирующего баса (Финдейзен). Имел «сильный голос и верный слух» (Бассевич), по другим свидетельствам — «громкий голос» (Юль), «порядочный голос» (Беляев), «голос приятный и звучный» (Со слов боярина В. И. Лопухина — Рассказы) или «голос сиповатый, не тонок и не громогласен» (Кашин). Так что, какой именно голос был у императора рассудить достаточно сложно — свидетельства уж слишком рознятся. Вероятно все же, царь имел обычный ничем особым не выдающийся довольно тусклый голос. Надо думать, если бы было наоборот, это бы нашло самое полное и однозначное отражение в заметках очевидцев.

Из разновидностей церковного партесного пения император предпочитал «типично русскую форму», состоящую в четырёхголосном аккордовом изложении обработанных мелодий распева (Феофан). Это подтверждается особенностями репертуара царского хора: именно в таком стиле написаны произведения уставщика хора С. И. Беляева и певчего А. М. Протопопова (Там же). Вероятно, с меньшим интересом относился Петр к украинскому партесному стилю, для которого характерно большее фактурное разнообразие. Эту особенность музыкальных пристрастий царя подчеркивают современники: «пение производит четвероголосное, партесу не жаловал» (Кашин).

Нотная грамота

Нотной грамоте он был обучен и мог петь как по нотам (Финдейзен), так и наизусть, поскольку был хорошо знаком с обиходным репертуаром — «часы и обедню царь знает как Отче Наш» (Юль). Иногда он даже пробовал выполнять функции регента, и, становясь в ряды певчих, «сам принимал на себя управление их хором» (Бассевич), как было в 1716 году в Данциге на венчании племянницы его царевны Екатерины и герцога Мекленбургского Карла-Леопольда: «Во время церемонии, продолжавшейся два часа царь Петр, по своему обыкновенно, часто переходил с одного места на другое и сам указывал певчим в псалтыре, что надлежало петь» (Эйхгольц).

Светское пение

Наряду с сугубо церковным пением царь принимал энергичное участие в увеселениях, на которых звучало пение вполне светское, что по преимуществу связано с рождественскими славлениями — обрядом, «постоянно соблюдавшимся Петром 1-м» (Ливанова, Фоккеродт, Забелин)[2]. Царь «славил» наряду с другими участниками, в основном, его приближенными и собутыльниками. Такие случаи можно отметить в Москве на рождественской неделе в 1698 г. (Корб), в 1709 г. (Юль), в 1721 г. (Бассевич), а также после празднования Нового года 3, 21 и 22 января 1722 г. (Берхгольц). Отмечаются случаи, когда император отправлялся праздновать, взяв с собой всех своих певчих, «с которыми он почти везде сам поет славу Новому году» (Берхгольц).

Меньше примеров из жизни царя в Петербурге. Из описаний встретились, лишь относящиеся к 1715 г. (Вебер) и 1723 г. (Берхгольц). Впрочем, навряд ли царь почему-либо прекратил справлять своими любимыми славлениями каждое новое Рождество[3]. Более вероятно, что свидетели происходящих преобразований в новой столице больше уделяли внимание новому строительству, дворцам, домам, фортециям, армии и флоту. На быт оставалось меньше места, чем при описаниях Москвы, где столь очевидных и интересных нововведений не отмечалось.[4]

Другие возможности далеко не церковного музицирования Петра I касаются петербургских застолий, на которых любил «разгуляться», привыкнув к тому, что некоторые падкие до пикантного писатели назвали «слишком вольной компанией, с пляской, попойкой, пением и музыкой» (Либрович). Иногда, как это случилось 16 сентября 1721 г., он «даже танцевал по столам и пел песни» (Берхгольц).

Очевидно, все эти развлечения, связанные с «очень крепкой выпивкой» напоминали императору его вольную от государственных тягот жизнь в любимой им, во всяком случае, отмечается, что в репертуар включались (22 июля 1723 г.) «голландские разгульные песни» (Берхгольц), с которыми царь, вероятно, основательно познакомился, посещая кабачки Заандама. Петр I любил атмосферу этих кабачков, и был не прочь почувствовать её вкус в Петербурге: «Я видел, — пишет Брюс, — что голландские шкиперы держались с ним весьма вольно, называли его не иначе, как „шкипер Петер“, чем царь был очень доволен».

Петр I — барабанщик

Особенно ярко, с точки зрения его музыкальных способностей, император проявил себя как военный музыкант-барабанщик. Барабан имелся среди его ещё детских игрушек (Погодин). В юности царь очень хорошо освоил этот инструмент[5] и начал свою службу в потешных войсках с низшей должности — солдата-барабанщика (Берхгольц, Вебер, Нартов, Описание Санктпетербурга, Рассказы, Точное известие, Фоккеродт), отчасти для того, чтобы самим этим фактом пробудить уважение знати к воинской службе и к военным чинам, даже самым незначительным, и, очевидно, в связи с личным пристрастием ко всей шумной и блестящей воинской атрибутике, в том числе — к военной музыке (Нартов, Перри, Фоккеродт).[6]

К своим обязанностям барабанщика царь относился очень серьёзно: «Не должно, впрочем, думать, чтобы сие определение Царя в роту барабанщиком было только одна личина для ослепления народа, или возбуждения, чрез пример, к последованию; Государь, в самом деле, отправлял в полном смысле свою службу: он носил барабанщичий мундир, и находился всегда на своем месте при всех учениях…» (Виллиамс)

Разумеется, современники видели в подобном увлечении юного государя отнюдь не музыкальные привязанности, что не поощрялось, но стремление познать с азов военную службу, что, напротив, приветствовалось. Вильбоа записал: «…он сам захотел вступить в эту роту и начать с самых низших чинов, таких как барабанщик, солдат, капрал и т. д., чтобы узнать на собственном опыте, как проходит службу военный человек во всех этих рангах».

Датский посланник видит в уважительном отношении царя к малым воинским чинам несколько иные причины: «… по моему мнению, — записал он, — в основании (такого образа действий) лежит здравое начало: царь (собственным примером) хочет показать прочим русским, как в служебных делах они должны быть почтительны и послушливы в отношении своего начальства» (Юль).

Этому же мнению следует и генерал Манштейн: Петр «начал службу не только с мушкета, то есть рядовым, но был даже барабанщиком. Он вручил всю свою власть относительно повышения военных чинов, в руки князя Ромодановского, который должен был производить его по заслугам и без малейшего снисхождения… Таким образом император достиг своей цели, так как дворянство, видя, что его государь не терпел никакого отличия по службе, также подчинилось этому, и хотя все ещё не могло забыть преимуществ своего происхождения, однако стыдилось придерживаться того, от чего отказывался сам государь».

Со временем царь сделался действительным виртуозом и, может быть, даже гордился своими успехами, потому что часто пользовался случаями продемонстрировать удивленным и даже восхищенным свидетелям собственные достижения в этом военно-барабанном искусстве. В мае 1697 г. в Кенигсберге, например, он показал лучшие результаты, в сравнении с другим благородным барабанщиком, вольфенбюттельским графом Книпгаусоном (Богословский).

В числе примеров — «искусное» исполнение сигналов на драгунском барабане в 1698 г. в Раве (Яблоновский). В том же году в Дрездене он «своим искусством даже превзошел настоящих барабанщиков» (Брикнер), то есть профессионалов. В Петербурге царь «искусно выколачивал на барабане» в 1715 г., будучи в числе 400 ряженых на шутовской свадьбе князь папы Зотова: (Вебер, Ливанова) «…в компании с троими — князем Меншиковым и графами Апраксиным и Брюсом — были одеты фрисландскими мужиками, и каждый с барабаном» (Брюс). В 1720 г. на свадьбе преемника Зотова нового князь папы П. И. Бутурлина он «изволил бить бой барабанный» вместе опять же вместе с Меншиковым (Нащокин). Позднее в сентябре 1721 г. на маскараде император «представлял корабельного барабанщика, и уж конечно не жалел старой телячьей кожи инструмента, будучи мастером своего дела…» (Алексеев). 31 января 1722 г. в Москве на знаменитом уличном маскараде, на котором участники разъезжали по улицам города на санях изготовленных в виде кораблей Петр I в морском же костюме «барабанил с большим искусством» (Берхгольц). 24 февраля 1723 г. в Петербурге он «в шутку, постоянно бил в набат» во время потешного сожжения своего же собственного, правда, старого дома (Берхгольц). В этом же году 30 августа «барабанил вместе с генералом Бутурлиным и майором Мамоновым» на одном из маскарадных гуляний (Берхгольц).[7]

Из перечисленного очевиден интерес Петра I к этому довольно специфичному музыкальному ремеслу, не подвергаются сомнению успехи императора в данной области. Пожалуй, при всем том, здесь ещё преждевременно рассуждать об интересе к, собственно, музыке, что более соотносится с душевной тонкостью, чем со способностью умело «выколачивать» сигналы на барабане. Нисколько не стремясь умалить значение ударных инструментов, все же приходится признать, что здесь мы имеем дело больше с искусством «фрунта и ранжира», сродни цирковой виртуозности вахт парадов, и мало связанного с другой музыкальной сферой не столь шумной и энергичной, но деликатно чувствительной и галантной.

Клавикорды

С известной долей вероятности можно говорить о других формах проявления музыкальных способностей императора.

Утверждается, в частности, что будто бы Петр I играл на клавикордах (Алексеев, Музалевский). Между тем свидетельства подтверждают лишь тот факт, что в комнатах Петра Алексеевича, в то время ещё царевича, в Москве имелись клавикорды, которые делал ему С. Гутовский, а также цимбалы, (Погодин, Ройзман, Шлянкина), но кто действительно играл на них остается неведомым. А потому говорить что-либо определённое на этот счет, не имеется серьёзных оснований. Добавим, что наряду с этим инструментами, среди детских игрушек юного Петра были также гусли, барабаны и бубны (между прочим, последние относились не к музыкальным, а к военным игрушкам) (Погодин),[8] так что всякий желающий может с легкостью, но без малейшего основания, ещё более расширить круг возможных музыкальных увлечений юного Петра.[9]

Духовые инструменты: волынка, гобой, тромбон и др

Иная ситуация сложилась в отношении императора к различным духовым музыкальным инструментам, к которым он проявлял много большую заинтересованность. По свидетельству Штелина ему «очень нравился помпезный звук тромбонов и… цинков»; он любил и всегда с удовольствием слушал «самую простую польскую музыку, состоящую в волынке». Особой любовью пользовалось у Петра I звучание духовых капелл из рогов и труб, составлявших «любимую его и обыкновенную музыку при столе». Позднее с не меньшим вниманием относился он к, сопровождавшей застолья, музыке учрежденных «по немецкому образцу» военных оркестров, включающих гобои, валторны и фаготы, «к которым иногда присоединялись несколько барабанщиков и флейщиков» (Штелин, Краткое описание).

Вполне достоверным можно признать утверждения очевидцев: (Ягужинского в пересказе Я. Штелина), что Петр I сам играл на волынке, звуки которой ему нравились. Другие сообщения очевидцев свидетельствуют, что в юности в Москве он любил звонить в «большой колокол» (Невилль), а позднее в мае 1697 в Кенигсберге, был случай, когда царь играл на гобое во время прогулки в саду курфюрста, «и было заметно, что он кое-что усвоил» (Богословский).

Очевидно, что из всей инструментальной музыки, военная интересовала царя в особенности. 21 мая 1697 г. в Кенигсберге на аудиенции у Бранденбургского курфюрста и шествии российского посольства: «Гауптвахта отдала честь и заиграла. То же сделали пять рот…, курфюршеские литаврщики и трубачи, а также гвардейские тотчас же заиграли, и вместе с барабанами, флейтами и гобоями пехоты производили такой воинственный гул и гром, что это великим послам, в особенности первым двум [то есть самому царю и Лефорту], очень понравилось» (Богословский).

Там же 1 июня 1697 г.: «Не без удовольствия слушали разнообразную музыку и, между прочим, барабаны и флейты; однако последние только при тостах и после того, как общество развеселилось от вина» (Богословский). Музыка эта так понравилась членам российского посольства, что Лефорт «договорился с одним из музыкантов Яношем Тремпом, который обязался обучить и привезти в Москву 6 человек „сиповщиков“ (флейтистов), за что ему было дано 400 золотых» (Богословский). Разумеется, подобные договоренности, вряд ли могли осуществляться без прямых на то указаний или молчаливого одобрения Петра.

Музыкальный театр

Недостаточное внимание к музыкальному театру подчеркивает Вебер, записывая, что в комедиях и в опере царь «мало находит удовольствия», хотя при этом им «заведены оперы и комедии и изысканы денежные на них средства».

Показателен инцидент, произошедший с царем в Парижской опере в 1717 г. Как отмечают очевидцы-французы Петр I «посетил оперу и комедию нашу, более из любопытства, чем по склонности к развлечению…» (Дюнайе) Или по версии другого свидетеля: «…регент заехал за ним и повез его в Оперу… В середине представления Царь спросил пива… В четвёртом действии он уехал из Оперы ужинать» (Ришелье). Этот факт отмечен также и в «Журнале путешествия» Петра, составленном одним из служащих царя: «…Его Величество отправился в театр, в Королевскую ложу. Давали Оперу Гипермнестру… Когда поднялся занавес, Царь удивился много великолепию театра, перемене декораций и танцам девицы Прево. — Государь выкушал несколько стаканов пива… — В четвёртом действии он ушел…» (Журнал путешествия).[10]

Пожалуй, единственный случай, когда Петру определенно понравилось театральное представление имел место в 1712 году в Дрездене, где он был проездом. В ряду увеселений, предоставленных государю гостеприимными хозяевами, было и придставление немецкого театра, которое царя весьма позабавило. Точнее же, положительная реакция последовала лишь в отношении одного лишь и довольно сомнительного эпизода: «…после обеда видел представление в немецком театре, в котором, между прочим, явился на сцене пьяный мужик, что очень понравилось царю» (Брикнер).

В плане театра же следует привести ещё одно замечание, касательно процветающего в допетровское время Пещного действа: «В Новгородском Софийском соборе хранятся на хорах, свезенные по повелению Петра I из всей России, разные образа. Там же находится огромная халдейская пещь, в коей ежегодно пред Рождеством Христовым в Новегороде с величайшею церемониею праздновалось пещное действие. Пещь ярко освещалась внутри, туда становились малые певчие в виде трех отроков и пели установленныя кантаты. Петр I запретил не только в Новегороде, но и в Москве отправлять cиe торжество» (Исторические рассказы). При всей любопытности этой реплики, она все же не вызывает доверия, а потому воздержимся от комментариев.

Столь определенные личные пристрастия человека, имевшего наиболее существенное финансовое и административное влияние в государстве, ни могло не воздействовать на особенности музыкального быта. Здесь можно согласиться с рассуждениями Штелина: «…итальянская и французская музыка совсем ему не нравилась, особливо ж не мог он терпеть последней, и для того никогда не бывало при его дворе итальянских и французских музыкантов».[11] Между тем царь отнюдь не избегал театра и театрального «великолепия». Иногда он посещал театральные представления, в частности в 1697 г. в Амстердаме (Богословский) и в 1716 г. в Гамбурге (Ливанова). Он также проявлял определенное внимание к театральным постановкам, которые затевала царевна Наталья Алексеевна в 1714 г. и которые полагал он весьма «полезными» (Либрович). Однако если имелся выбор, театру он предпочитал плавание на воде, как это было в бытность его в Англии (Перри).[12]

«Театральные книги» в библиотеке Петра I

Подчеркнем также, что в его библиотеке имелось более ста «театральных книг» (Беляев). Впрочем, интересовался ли он ими когда-либо или нет, сказать сложно. Но, все же, зная живую и деятельную натуру Петра, трудно представить его завзятым театралом, посвящавшим долгое время тому, в чём он сам не принимал бы самого активного участия.

Музыкальный фольклор

Неоднозначно отношение царя к некоторым формам музыкального фольклора. В частности, он запретил причет на похоронах царицы Марфы в Петербурге в 1715 г. (Вебер), каковой обряд он полагал неприличным с точки зрения нового статуса России как европейской державы. Из всей народной музыки им отдается предпочтение только той её части, которая может функционировать в игровых развлекательных ситуациях. Более того, можно сказать, что в подобном контексте она даже приветствуется. Это и славления на Рождество и карнавальные шествия, в которых царь самолично участвовал.

Об одном из таких шествий очевидец записал: «Шествие открывали несколько человек, бьющих в барабаны. Их сопровождала большая вереница саней, нагруженных пивом, вином, водкой и всевозможными съестными припасами. Затем следовало множество поваров и поваренков, каждый из которых имел какую-нибудь кухонную утварь. Все это производило страшный шум. За ними следовало много труб, гобоев, охотничьих рожков, скрипок и других музыкальных инструментов. Наконец шли кардиналы попарно, в одеждах, о которых уже говорилось. Каждый из них имел справа и слева двух смешно одетых прислужников… Царь, обряженный шкипером или голландским матросом, появлялся с большой группой придворных в маскарадных костюмах и масках то сбоку, то во главе, то в хвосте процессии» (Вильбоа).

Это о развлекательной народной музыке. Иной смысловой слой музыкального фольклора, выходящий за рамки по-европейски культурного досуга и соответствующего воспитания, ориентированный на изживаемые императором старинные обряды, безусловно, отвергается. В частности, изданное в 1717 г. под влиянием царя дидактическое руководство «Юности честное зерцало» советует сторониться «блудных песней». В более жесткой форме это же требование содержится и в воинских артикулах (Воинские артикулы).

По мнению Раабена, Петр I любил звук гудка, что позволило исследователю излишне поспешно рассуждать об интересе царя к народной музыке. Предположение это несостоятельно, так как основывается на случаях, когда царь эпизодически одаривал некоторыми суммами различных гудошников, бывая у них на торжествах семейного характера (Ливанова).[13]

Здесь однозначно видится иное объяснение: Петр I очень любил погулять в непринужденной обстановке, поэтому, пользуясь малейшим поводом, часто бывал на свадьбах и крестинах у «нижних чинов» (Нащокин), и, по случаю, жалуя деньгами виновников торжества (Штелин). Что же касается вознаграждений челяди — арапов, карл, великанов, поваров, садовников, индусов при чучеле слона или лапландских самоедов при живых ещё северных оленях (Точное известие), а также гудошников и певчих, — то это было всего лишь проявление традиционно способа изъявления лояльной челяди хозяйской милости. Тех, кто познатнее, и одаривали более серьёзно, прислуга же, простирать свои претензии далее нескольких рублей (обычно, одного рубля) и даровой выпивки, не имела никакого морального права (Гинзбург, Книга приходо-расходная).

К означенному ряду традиционных дворцовых соискателей возможных милостей нужно присовокупить и военных музыкантов, устраивающих долгие «поздравительные» серенады, промышляя положенное за то вознаграждение сверх уставного усердия (Диариуш).[14]

Тем же занимались и музыканты статские, порой даже излишне усердно (Берхгольц). Некоторые из наиболее близких царю музыкантов, могли получать и более существенное пособие, как это было с «Царского Величества певчим дьячком господином Иваном Михайловичем Протопоповым», который построил себе дом царским попечением. Однако таковые проявления царской приязни к гудошникам не относятся. По этому же поводу было бы полезным привести несколько замечаний Штелина, слышанные им от «старых людей»: император «с удовольствием принимал, когда зывали его в кумовья бедные люди, как-то ремесленники для него работавшие, нижние придворные служители и сим подобные». При этом, «обыкновенной его подарок состоял в поцалуе родильнице и одном рубле, которой он по древнему обыкновению клал под подушку…», (Штелин) или же он ограничивался несколькими гривнами (Неплюев).

Добавим к перечисленным выше приметам проявления внимания к народной музыке ещё одну любопытную деталь — иногда Петр I принимал деятельное участие в составлении забав, на которых звучали самые разные музыкальные инструменты, и в том числе народные.[15] Однако и в данном случае вряд ли справедливо говорить об его интересе к фольклору, так как вместе с народными инструментами использовался и столь своеобразный инструментарий, как сковороды и пузыри с горохом, и т. д. (Ливанова), что, со всей очевидностью, вовсе не означает пристрастий царя, например, к конкретной музыке. Так что, все же более верным будет утверждение, что народная музыка существовала для царя в пределах и репертуаре, исключающих противоречие с европейскими традициями, и лишь в контексте событий и времени, отведенному для увеселений.

Орган

Касательно органа в России, оправданным будет заявление, что император выказывал безусловное расположение к органному искусству (Ройзман). Мнение базируется на действительных фактах проявления им забот о развитии этой отрасли музыки в России. Впрочем, здесь требуются некоторые уточнения.

Органы Петра действительно интересовали, однако, свидетельств об его интересе непосредственно к звучанию органа или к органной музыке не встретилось. Поэтому возможно иное толкование событий, что орган привлекал Петра I не совсем, как музыкальный инструмент, но скорее, как тонкий и сложный механизм, к которым он был всегда крайне неравнодушен. А разного рода музыкальные забавы и «кунсты», к числу коих можно отнести и часы с курантами,[16] и «хрустальную колокольню» (глокеншпиль), устроенную им в Петергофе,[17] и прочие механические музыкальные устройства, увеселяющие наблюдателя вертлявыми фигурками разных птичек и человечков, в полной мере включая сюда и органы, его интересовали особенно.

Куранты, кунсты и прочие курьезы

Часы с курантами были одним из наилюбимейших музыкальных инструментов Петра I. Конструировались они и в допетровской Москве (Забелин). При нём же они быстро распространились в новой столице. Первые из них были устроены в башне Петропавловской крепости: «Башня главной церкви — порядочной высоты, она возведена из камня, с весьма пропорциональными пилястрами в четыре ряда один над другим и с большими сводчатыми арками. Это сделал архитектор Трезини, итальянец. На башне висят дорогие куранты, изготовленные по заказу царя в Голландии» (Вебер, Точное описание, де ла Мотрэ).

Разумеется, механические куранты появились не сразу, и поначалу они управлялись вручную. В 1710 г.: «Наверху в башне висит несколько колоколов, приводимых в движение вручную одним человеком; каждый час они на голландский манер благозвучно звонят, возвещая начало очередного часа. Затем этот человек, за неимением часового механизма, ударами в определенный колокол оповещает, который час» (Точное известие). Вкусы царя естественным образом копировались его приближенными, так что куранты быстро завоевали соответствующие высотные здания, например, у Меншикова на башне было «нечто вроде плохих курантов, на которых каждый час вручную исполняют некую мелодию» (Вебер). «Здесь вообще на дворцах и коллегиях много таких часов, играющих псалмы», — отмечает очевидец в 1720 г. (Краткое описание).

Царь всегда очень любил всякие сложные конструкции и устройства. Он интересовался тем — как они сделаны, из чего состоят и как работают.[18] Чего стоит, например, его страсть к патологоанатомии, или постоянное стремление выдрать кому-нибудь больной зуб, или, вообще, разнять несчастного на составные части, а для пущей сохранности заспиртовать. Как отмечали современники: «…он большой любитель всех занятных умозрительных наук, особенно математических и механических…» (Точное известие)

Сюда же можно отнести интерес императора к разного рода раритетам. Напомним хотя бы о, приобретенном им за немалые деньги, Готторпском глобусе или заспиртованных уродцах, положивших основу его Кунсткамеры. Где-то здесь же внимание Петра и к экстремальным диковинкам: к лилипутам, которых он собирал по всей России (Петр I), к великанам, двух из которых он нанял за границей, организовал из них семейную пару с целью естественного размножения.[19]

Думается, что к ряду подобных же экзотических курьезов можно отнести «узбекских песенников», что в 1714 г. «голосами своими и чудной мелодией, которую они производили прихлопыванием руками и присвисткою губами, равно как и своими странными телодвижениями, больше всего понравились Его Величеству…» (Вебер)[20]Вряд ли этот факт мимолетного внимания к восточной музыке может каким-либо образом отразиться на характеристике музыкальных вкусов царя.

Танцы

В отношении танцев и танцевальной музыки, напротив, заметен его устойчивый интерес. Петра часто видят танцующим на балах, маскарадах, ассамблеях Петербурга и за границей (Богословский). Встретилось даже утверждение, что и сам он изобрел «свой собственный весьма трудный и замысловатый „цепной“ танец (Kettentanz), в котором от 30 до 50 пар, бегая по зале, поднимали страшную кутерьму, толкотню, беготню и крик. Сам Петр и Екатерина, и вся царская фамилия не освобождали себя от этого: за ними бегали, гонялись, как и за всеми другими» (Либрович).[21] В его распоряжении об ассамблеях самое серьёзное внимание уделяется балам, на них происходящим. Сообщений о каких-либо других музыкальных развлечениях на ассамблеях не встретилось — «машкарадов, камедей и опор [опер] не бывало…» (Кашин).

И здесь опять же отношение царя к балам зависило от многих факторов. Так что можно указать случаи, когда Петр избегал танцевальных увеселений, как это было в 1719 году в Берлине, когда проведя не мало времени в пути, он определенно устал и нуждался в отдыхе: «После ужина должен был состояться бал, но царь, как только встали из-за стола, тайком улизнул…» (Вильгельмина) Понятно, что подобные сему единичные случаи, в силу своей редкости и неординарности, весьма незначительно влияют на характеристику предпочтений императора в целом, но могут рассматриваться лишь как исключения.

Напротив, более показательным является его серьёзное внимание к европейским танцам, как одному из проявлений новой обрядности. К примеру, в Петербурге 7 ноября 1724 г., был отмечен следующий случай: «Император, вероятно мимоездом, услышав музыку и любопытствуя видеть, как справляются свадьбы у этого класса иностранцев, совершенно неожиданно вошел в дом булочника с некоторыми из своих людей, приказал накрыть там два особых стола, один для себя, другой для своей свиты, и более трех часов смотрел на свадебные церемонии и танцы. Во все это время он был необыкновенно весел» (Берхгольц).

Танцы являлись одним из важнейших структурных компонентов учрежденных им ассамблей: «…вечерними собраниями, которые установил Петр Великий в последние годы своего царствования с целию водворить в обществе людкость и смягчить народные нравы и обычаи, загрубевшие под сению невежества, зная, что от успехов общежития зависят успехи ума и вкуса. Ассамблеи, или вечерние собрания, состояли в том, что люди достаточные должны были в известное время принимать гостей званых и незваных, без лишних, впрочем, издержек; требовалось только, чтобы комнаты были освещены, чтобы хозяин и хозяйка были ласковы с гостями и угощали их одним чаем. Люди молодые танцовали: пожилые беседовали или играли в дозволенные игры. Каждый офицер статский и военный мог приходить в дом, где была ассамблея, и веселился, как ему было угодно, не нарушая только приличия» (Царский шут).

Естественно, что поначалу непривычное к «людскости» российское общество не испытывало ни малейшей потребности проводить досуг по-европейски. Петр, конечно же, подошел к решению проблемы самым тираническим образом — присутствовал сам, одушевляя унылое общество, и заставлял всех веселиться, причем под угрозой весьма серьёзного штрафа — «Великого Орла» — большого бокала (или ковша) вина, который обязан был выпить провинившийся.

Конечно, приобщение российской знати к европейской цивилизованности приходилось начинать с самых азов воспитания, и успехи императора в этой области даже к концу его жизни ещё очень далеки от идеальных, так что в составленных им в 1724 г. правилах поведения в Монплезире (Петергоф) он вынужден был повторяться, стремясь утвердить в сознании вверенного ему малокультурного дворянского контингента все те же сравнительно элементарные нормы, и, в частности, им настоятельно рекомендовалось «неразуфся ссапогами или башмаками не ложится на постели» (Гейрот).

Специфика предпочтений

Из сказанного видно, что вопрос о музыкальности Петра I более сложен, не исчерпываясь однозначным и категоричным заявлением Финдейзена: «К музыке он не чувствовал склонности». Это совершенно не оправданно — император определенно любил все достаточно яркое, динамичное, шумное, громкое и незатейливое. Более сложные музыкальные формы им предпочитаемые (в частности, церковная музыка) относятся только к области родной культуры.

Можно утверждать, что Петр был равнодушен к сложной западноевропейской музыке, требующей иной, чем у него культурной подготовки, исключая, конечно, примитивный брутальный репертуар застолий, отлично способствующий усвоению изрядных доз алкоголя, обычно им принимаемых. В этом плане характерна запись в воспоминаниях бранденбургской курфюрстины: «Моя дочь заставила своих итальянцев петь; их пение ему [Петру] понравилось, хотя он нам признался, что он не очень ценит музыку…, но что у него с юности настоящая страсть к мореплаванию и к фейерверкам»[22].

Следует отметить ещё один известный случай пренебрежительного отношения императора к музыке, когда на одном из застолий он заставил «умолкнуть» оркестр императрицы, начавший «было играть недалеко от мужского стола», каковой случай послужил одному из очевидцев поводом заявить, что Петр I — «небольшой охотник до музыки» (Берхгольц). Такого же мнения придерживался, комментируя это событие, Финдейзен и, думается, напрасно, поскольку как раз в этом случае поведение царя вполне уместно. Он попросту, приказал оркестру придерживаться возложенной на него задачи — служить фоном, не мешая застольной беседе.

Подытоживая сказанное, отметим, что в целом музыкальные предпочтения Петра I включают те формы музицирования, которые, не вступая в противоречие с новым обликом России как европейской державы, уже успели утвердиться в её быту или были сравнительно элементарны и без затруднения входили в повседневность. Внимание его не распространяется на то старое, что противоречит новому этикету (обрядный «плач» на похоронах), и то новое, что для неподготовленного восприятия российского слушателя было ещё сложно и непривычно (европейская опера). При всем том, что особой склонности к музыке он, по его словам, не имел и, не принимая во внимание его явное пристрастие к «кунстштюкам», можно отметить действительный интерес Петра I к оркестровой музыке и к музыке православной.[23]

Администрирование

В историческом плане, конечно, более важен не столько факт личного музицирования царя, но скорее роль проводимых им реформ, которые стимулировали развитие русской музыкальной культуры Нового времени, то есть его деятельность в качестве администратора, наделенного самой высокой властью. Поэтому, рассказывая о музыкальных вкусах императора, невозможно оставить в стороне это обстоятельство, тем более что его административную деятельность, очень трудно отделить от его личных пристрастий. Даже не пытаясь представить исчерпывающее мнение на этот счет, лишь вкратце укажем на отдельные важные моменты, отнюдь не лишние в понимании его индивидуальности:

— заложил начало русской военной музыки европейского типа, на протяжении всего царствования заботясь о её развитии и укреплении её кадрами и инструментами (Матвеев, Штелин). В ранг закона наличие военного оркестра при полках подтверждено указами 1711 и 1723 гг. Однако, и ранее уже существовали свои военные оркестры: в 1699 г. во флоте и в гвардейских полках. Можно встретить утверждение, что первоначально «военная музыка» состояла из органов-позитивов, вывезенных из церквей Ливонии в Петербург по приказу царя (Анекдоты). Органы действительно вывозились (Эребо), равно как и всякое другое имущество (Берхгольц), но относительно их использования в качестве военно-музыкальных инструментов каких-либо надежных свидетельств не имеется. Вновь созданные военные оркестры, иногда по непосредственному приказу царя, стали использоваться не только в войсковом обиходе, но для обслуживания празднеств, ассамблей и придворных балов (Корб, Крейс, Описанное самовидцем торжество);

— способствовал развитию цивильной инструментальной (оркестровой и ансамблевой) музыки, чему имеется немало достойных примеров. Например, Петр привлекал из-за границы и целые «капеллы» и отдельных инструменталистов; имел свой «особый волыночный хор» из Польши (Штелин); из Риги им был выписан оркестр трубачей (Штелин); купил семерых мальчиков-гобоистов, доставленных в Россию бранденбургским послом (Корб), заботился о воспитании национальных кадров оркестрантов (Штелин). Во время его европейского путешествия во главе Великого посольства, его сопровождали собственные «свои скрипачи» (Богословский);

— важна роль царя в создании условий к появлению национального театра: в 1700 г. приказал на Москве театральным представлениям «быть», на которых всегда присутствовал (Пушкин), заказывал и оплачивал постановки новых спектаклей (Бассевич). Сюда же можно отнести его распоряжение относительно составления «плана постройки здания для оперы и концертов» в Петербурге в 1716 г. (Вебер), контракты с иностранными специалистами театра,[24] указ от 24 апреля 1723 г. о постройке «деревянного комедиантского дома», которое было построено спустя несколько месяцев, а в декабре того же года в нём начались спектакли труппы Манна (Берхгольц, Ройзман);

— проявлял живой интерес к развитию органного искусства в России: вывозились инструменты из завоеванных провинций (в частности, орган из церкви св. Иоанна г. Дерпта был вывезен в Петербург в 1708 г.) (Гротиан), делались заказы на изготовление и доставку в Россию новых инструментов, осуществлялось обслуживание и ремонт уже имеющихся (Ройзман);

— признавал значение музыки в воспитании юношества, что проявилось, например, в программе воспитания его сына царевича Алексея: в неё включалось партесное пение (Ильин), в комнатах царевича были установлены органы (Ройзман). Это же нашло отражение в разработанном по его повелению Феофаном Прокоповичем «Духовном регламенте». Рождение учебных заведений, где эти принципы осуществлялись, также связано с его распоряжениями. Следует сказать, что при воспитании своих дочерей Анны и Елизаветы музыке не уделялось сколь либо серьёзного внимания. Музыкальное образование было ограничено только танцами (Фоккеродт);

— оказывал содействие в закреплении новых европейских традиций воспитанного обихода, что касается и связанной с этим музыкой. В частности это относится к распоряжениям о музыке на ассамблеях (Брюс, Щербатов), на улице в праздничном и повседневном быту (Штелин);

— способствовал развитию хорового искусства, предприняв ряд мер по укреплению кадрами придворного хора, которому уделял самое пристальное внимание, обеспечивая его нотной литературой (Доклады), собирая в столицу лучшие музыкантские силы (Доклады).

Все перечисленное ориентируется на музыкальное искусство, и относится к воздействиям направленным и имеющим локальный узкоспециализированный характер. Другой путь влияния Петра I много более существенен. Он связан с общекультурным воздействием проводимых им реформ и значение его здесь равнозначно значению царя в преобразовании страны — новая музыка вообще оказалась реальной лишь вместе с новым вполне европейским обликом государства. Поэтому определяющая предпосылка расцвета русской музыки Нового времени заключалась не в распоряжениях царя, но в закономерностях развития самой культуры, в тенденциях к освоению новых веяний. Он же проявил себя как деятельный и дальновидный управитель, чье влияние ускорило процесс ассимиляции русской музыкой европейской культуры и способствовало упрочению позиций отечественного профессионального музыкального искусства.

Если говорить о реальных достижениях эпохи Петра I в развитии российской музыки, то наиболее важным, на наш взгляд, следует признать тот факт, что в это время европейская музыкальная культура в России получила самое прочное экономическое обоснование, определяющее её последующее быстрое развитие.

Как и всякая профессия, профессия музыканта во многом зависит от оплаченного спроса на свои услуги. Поэтому одним из важнейших критериев потенциала развития музыки является возможность музыканта профессионально заниматься своим делом и существовать за счет своей профессии, что предполагает наличие весьма высокой общественной потребности в музыке. Разумеется, европейские музыканты-профессионалы бывали на Руси и до Петра,[25] но именно при нём это приняло повсеместный характер. Определился потребительский спрос на музыку и сложилась экономическая ситуация позволяющая работать значительному количеству профессиональных музыкантов и свершаться большому числу разнообразных музыкальных событий, каковые два условия являются фундаментальными для действительного развития музыки.[26]

Фрагмент из книги анекдотов Якоба Штелина о Петре I

Анекдот 108. «Отменный вкус Петра Великого в музыке» Пример Петра Великого доказывает, что вкус в изящных художествах образуется более случаем узнавать оные с молодых лет, и частым упражнением утверждается. Сей Государь до 25 года своего возраста не видал никакой иной живописи, кроме обыкновенных икон, и поэтому не мог иметь вкуса в картинах. На первом своем путешествии в Голландию видел он в разных местах картины, привлекшие к себе его внимание. Живши несколько месяцев в Амстердаме, видал он целые собрания, или кабинеты самых лучших Нидерландских картин, которыми возбуждена была врожденная его склонность к натуральной красоте, и вкус его так образовался, что он тогда получил охоту иметь собрание таких хороших картин; но не прежде исполнил он сие желание, как уже на втором путешествии в Голландию в 1717 году. Таким образом, вкус его образовался Фламандскими, или Нидерландскими картинами, которые и впоследствии нравились ему больше всяких других. Но в рассуждении музыки последовало с Государем совсем иначе, хотя он впрочем, ко всякому знанию был способен. С самых молодых лет не имел он случая слышать ничего иного, кроме грубого звуку барабанов, полевой флейты, балалайки, которую можно почесть ещё самым нежнейшим из всех сих известных ему инструментов. На первом своем путешествии в Голландию и Англию, проезжал чрез Ригу, Кенигсберг, Данциг и другие Немецкие города, услышал он, как городские музыканты, по тогдашнему обычаю, на колокольнях играли на трубах. Важный звук сих инструментов привлек его внимание и произвел в нём отменное впечатление. Он приказал позвать музыкантов и заставил их играть при себе. Не слыхавши лучшей музыки, Государь пожелал иметь у себя таких музыкантов для своего увеселения. По возвращении с помянутого путешествия, когда Стрелецкие бунты совсем уже прекращены и спокойствие в Государстве восстановлено, выписал он из Риги пятерых таких музыкантов, определил им хорошее жалованье, заставлял их весьма часто играть при себе, и отдал каждому из них по два молодых людей для обучения. В сей старинной музыке, которая в Германии употреблена была только в церквах и для играния на башнях, Петр Великий находил столько приятности, что она составляла любимую его и обыкновенную музыку при столе. Старые Русские бояре, бывая у него, также немало удивлялись сей прежде неслыханной и для них новой музыке, и хвалили оную. Впоследствии, как Государь учредил регулярные полки по Немецкому образцу, введена была и Немецкая полковая музыка, состоящая из гобой, валторн и фаготов; и когда Государь веселился с своими Генералами, то приказывал играть полковым музыкантам, к которым иногда присоединялись несколько барабанщиков и флейщиков. По учреждении Флота и Адмиралтейства введено было в обыкновение играние на трубах, и как кораблестроение и мореплавание были приятнейшими упражнениями Петра Великого, то и трубы сделались любимыми его музыкальными инструментами; он всегда приказывал играть на них, когда садился на корабль, или когда веселился с морскими Офицерами и корабельными мастерами. Голландской вкус во всем отменно нравился Государю; а потому находил он приятность в колокольной игре, столь обыкновенной почти во всех Голландских городах. Его Величество завел такую колокольную игру в любимом своем городе Петербурге, как скоро колокольня соборной церкви в крепости была отстроена; а вскоре потом и другую на колокольне при церкви Св. Исаакия близ Адмиралтейства.

Примечания

  1. Увлечение императора церковным пением было столь очевидно, что часто служит фоновым действием в разных анекдотах о нём. В одном из них рассказывается, что, например, в 1709 г. на панихиде по российским воинам, павшим в сражении со Швецией «… началась погребальная панихида. Петр Великий присоединил голос свой к голосу клироса; но часто пение его было прерываемо слезами, при одном воспоминании этого события …» и т. д. (Рассказы)
  2. Забелин о Потешном дворце в московском Кремле: «При Петре здесь же в особой палате бывал съезд к славленью, на известные потехи во время рождественских праздников»
  3. Важное значение здесь имел размер вознаграждения «славящих». Царь особо следил, чтобы приближенные не скупились, а недостаточно щедрых наказывал: «Филадилов, богатейший московский купец, дал царю, воспевавшему у него со своими боярами хвалы родившемуся Богу, только 12 рублей; царь этим так обиделся, что тотчас же послал к нему 100 человек мужичков, приказав немедленно выдать каждому из них по рублю» (Корб)
  4. Отмечая Рождество славлениями, Петр I был весьма традиционен, хотя и несколько невоздержан для монаршеского сана. И до Петра I в день Рождества Христова государи принимали «патриарха с духовными властями, соборный причт и певчих, приходивших славить Христа» (Забелин)
  5. Известно имя учителя Петра I. Со слов Б. И. Куракина, Его Величество «для экзерцицей солдатскаго строю ещё в малых своих летех обучился от одного стрельца Присвова, Обросима Белаго полку, а по барабаном от старосты барабанщиков Федора Стремяннаго полку, а танцовать по польски с одной практики в доме Лефорта…».
  6. Обстоятельство это известно столь повсеместно, что попало даже в учебные книги для юношества, в частности изданную для Кадетского корпуса небольшую книжку о Петре I (Аллец)
  7. В росписи маскарада бывшего в Петербурге в 1723 году с 30 августа по 6 сентября в числе барабанщиков записан: «Адмирал красного Флага Петр Алексеевич Михайлов», добавляя к лицам, перечисленным Берхгольцем ещё и князя Трубецкого (Компания машкарада)
  8. Бывший в 1663 г. в Москве граф Карлейль, среди войсковых инструментов называет бубны, трубы и флейты (Описание Московии). Следует сказать, что наряду с духовыми инструментами войска оснащались и барабанами, в частности стрелецкие полки в 1682 г. в Москве (Романов),
  9. Отметим, что задолго до рождения Петра I «в начале XVII ст. „органы и цимбалы“ упоминаются уже как самые обычные предметы дворцовых потех» (Забелин)
  10. Впрочем же, стремление, на основании этого лишь обстоятельства говорить о малом интересе Петра музыке и театру, было бы излишне поспешным. Аналогичные истории случались и с другими представителями российского императорского дома, напротив, известными своим благосклонным отношением к сценическому искусству. Для примера, приведем исторический анекдот о весьма примечательной театральной деятельности киевских семинаристов. Так, однажды во время посещения Киева Екатериной II «семинаристы Киевской духовной семинарии испросили разрешение пригласить её на зрелище, нарочно на этот случай ими изготовленное. Государыня милостиво приняла приглашение и отправилась в устроенный театр. Представление длилось очень долго и, наконец, утомило Государыню. Она поручила Шувалову, который сопровождал её, изъявить семинаристам от ея имени полное удовольствие: но, однако, узнать осторожно, скоро ли кончится представление? Шувалов отправился за кулисы и исполнил приказание. Обрадованные и ободренные семинаристы отвечали, что продлить и прервать представление совершенно в воле Ея Величества, а что у них заготовлено его на трое суток! Такой определенный срок выводил Государыню из затруднения: не опасаясь никого оскорбить, она немедленно встала и удалилась с „позорища“» (Львов). Очень похожее событие отмечается и с Елизаветой Петровной, когда она имела неосторожность посетить представление киевских семинаристов (Екатерина II).
  11. Первая французская труппа появилась в России во времена правления Петра II в 1728—1729 гг. (Берков). Это обстоятельство отмечалось и другими современниками: «Барон Лёвендаль писал: „Немецкая комедия нам приносит большую пользу, французская — не по вкусу Русских“» (Брикнер). Интересно, что согласно мнению одного из очевидцев, французская музыка все-таки в Петербурге звучала (1720 г.): «На другом берегу реки напротив царских дворцов возводят в камне большую оборонительную крепость. Посреди неё стоит церковь с башней, часы на которой играют французскую музыку» (Краткое описание).
  12. «…раз или два его уговорили посетить Театр, но этого он не любил. Большую часть времени проводил он на воде…»
  13. Более того, некоторые празднования, такие как родины обязательно сопровождались небольшими подарками. «Обычай требовал, чтобы все подносили какой-нибудь подарок родильнице…» (Мейерберг).
  14. 1726 г. 24 марта: «С утра от всех полков одни за другими приходили оркестры и барабанщики поздравлять с пожалованным чином, и играли свою музыку до самого полудня. Их щедро вознаграждали: раздавали на каждый полк по два чана водки и по две бочки вина».
  15. Использовалось вообще все способное издавать шум, даже «устрашающе рычавшие» медведи, так как по замыслу организаторов участвовало «около 400 лиц обоего пола. Каждые 4 человека были одеты в определенное платье и имели особенные музыкальные инструменты» (Брюс)
  16. Петр «находил приятность в колокольной игре» (имеются в виду башенные куранты) которых он немало установил в «любимом своем городе Петербурге» (Штелин)
  17. Благоустраивая Петергоф, «Петр Великий желал, чтобы „забавный дворец“ действительно изумлял посетителей разными диковинками. Так, по приказанию царя, в большом гроте было поставлено несколько стеклянных колоколов, подобранных по тонам (как говорилось тогда, „колокольня, которая водою ходит“). Пробочные молоточки у колоколов приводились в движение, посредством особого механизма, колесом, на которое падала вода. Колокола издавали, во время действия, приятные и тихие аккорды, на разные тоны. Эти так называемые „ноты“, существовали ещё во времена императрица Анны Иоанновны» и Елизаветы Петровны (Гейрот). Создание глокеншпиля и его последующее обслуживание было делом мастера Ферстера. Штелин относит время строительство хрустальной колокольни ко времени Петра II, что, по всей видимости, является ошибочным. Мастер Ферстер начинает фигурировать ещё во времена Екатерины I (Книга приходо-расходная)
  18. Интерес к редкостям свойственен отнюдь не одному Петру. То же можно сказать и о его окружении, или же, если выразиться точнее, это вообще свойственно людям той эпохи: «Охота к редкостям и драгоценностям, к разным узорочным, хитрым изделиям и курьезным вещицам была распространена не только во дворце, но и вообще между знатными и богатыми людьми того века. Она являлась как потребность к изящному, которое по вкусам и образованности века заключалось преимущественно в узорочной пестроте или курьезности, редкости и диковинности изделия или какой-либо вещицы. Само собою разумеется, что в числе разных диковинок могли попадаться и действительно изящные по тому времени предметы, но сущность дела и весь интерес оставался все-таки за диковинностью вещи или особенной хитростью её устройства и мастерства». (Забелин)
  19. «Были здесь также два человека — мужчина из Франции и женщина из Лифляндии. Мужчина был ростом 4 аршина, а в ширину два локтя и ходил в полусапожках. Жена его, ростом ещё на четверть выше, была одета в дамастное платье, на которое пошло 82 аршина» (Краткое описание, см. также: Берхгольц)
  20. Это произошло в Петербурге на встрече Петра с «узбекским послом», когда последний «…призвал своих певцов и музыкантов для развлечения императора» (Брюс)
  21. К сожалению, иных, более авторитетных свидетельств по этому весьма любопытному поводу не встретилось
  22. Это из записок старшей курфюрстины. Младшая же курфюрстина, описывая то же самое событие, сообщает лишь о благоприятном впечатлением, которое оказала музыка на царя: «Я позвала музыку, чтобы посмотреть, какое она произведет на него впечатление; он сказал, что она ему очень нравится, в особенности Фердинандо, которого он вознаградил так же, как и придворных кавалеров, стаканом» (Богословский)
  23. Здесь не отмечается его ярко выраженное пристрастие к пению в веселых компаниях, на славлениях Рождества или в кабачке со шкиперами. Так как здесь достаточно сложно сориентироваться, что же именно его привлекало — пение, непринужденное веселье, выпивка или все перечисленное разом
  24. Так в начале 1716 г. граф Карл Бартоломей Растрелли был нанят Лефортом по контракту на русскую службу. В контракте, заключенном на три года за 1500 р. в год он обязался обучать русских людей искусствам и в том числе «деланию… декораций для театров» (Гейрот).
  25. Здесь речь идет исключительно о музыке европейской традиции.
  26. Особенно наглядно подтверждает факт утверждения новой музыкальной культуры одна весьма любопытная история. Её герой, князь Иван Васильевич Одоевский, «неумеренным своим сластолюбием так разорился, что, продав все деревни, оставил себе токмо некоторое число служителей, которые были музыканты, и сии ходя в разные места играть и получая плату, тем остальное время жизни его содержали. Во истину, при древней простоте нравов, музыканты не нашли бы довольно в упражнении своем прибыли, чтобы и себя и господина своего содержать» (Щербатов).

Литература


Wikimedia Foundation. 2010.

Игры ⚽ Поможем решить контрольную работу

Полезное


Смотреть что такое "Пётр I и музыка" в других словарях:

  • Музыка Израиля — Музыка Израиля представляет собой неотъемлемую часть культуры Израиля. Археологические находки указывают, что музыкальная культура существовала на территории современного Израиля уже четыре тысячи лет назад. По видимому, тогда она не… …   Википедия

  • МУЗЫКА — Без музыки жизнь была бы ошибкой. Фридрих Ницше Любое искусство стремится к тому, чтобы стать музыкой. Уолтер Пейтер Музыка универсальный язык человечества. Генри Лонгфелло Музыка ничего не говорит разуму: это идеально структурированная… …   Сводная энциклопедия афоризмов

  • Музыка Португалии — имеет общие истоки с музыкой Испании и на протяжении веков развивалась во взаимодействии с ней, при этом отличаясь яркой самобытостью. Содержание 1 Португальская музыка до 12 века …   Википедия

  • Музыка и Лермонтов — МУЗЫКА и Лермонтов. Музыка в жизни и творчестве Л. Первыми муз. впечатлениями Л. обязан матери. В 1830 он писал: «Когда я был трех лет, то была песня, от которой я плакал; ее не могу теперь вспомнить, но уверен, что если б услыхал ее, она бы… …   Лермонтовская энциклопедия

  • Музыка Индии — включает разнообразие живых и исторических жанров народной, популярной, эстрадной и классической музыки. Индийская классическая музыка, представленная традициями Карнатака и Хиндустани, восходит к «Сама веде» и описана как сложная и многообразная …   Википедия

  • Музыка в видеоиграх — Музыка в компьютерных и/или видеоиграх это любые мелодии, композиции или саундтреки видеоигр. Содержание 1 История 1.1 Ранние технологии: музыка на интегральных схемах …   Википедия

  • МУЗЫКА — МУЗЫКА, (музыка устар.), музыки, мн. нет, жен. [греч. musika]. 1. Искусство, в котором переживания, настроения, идеи выражаются в сочетаниях ритмически организованных звуков и тонов. История музыки. «Из наслаждений жизни одной любви музыка… …   Толковый словарь Ушакова

  • Музыка и Электроника (журнал) — Музыка и Электроника Специализация: образовательный журнал по музыкальному искусству …   Википедия

  • МУЗЫКА — (греч., от musa муза). Стройное, гармоническое сочетание инструментальных или вокальных звуков, с предназначением действовать на чувство человека. Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка. Чудинов А.Н., 1910. МУЗЫКА греч. musike …   Словарь иностранных слов русского языка

  • Музыка и время (журнал) — Музыка и время Специализация: музыкознание, культурология, искусствоведение, педа …   Википедия

  • Музыка и Электроника (конкурс) — Музыка и Электроника Music and Electronics …   Википедия


Поделиться ссылкой на выделенное

Прямая ссылка:
Нажмите правой клавишей мыши и выберите «Копировать ссылку»