Ленинградский феминизм 70х

Условия и причины возникновения феминизма в СССР в диссидентском движении

Ленинградский феминизм 70-х годов, или диссидентский, или позднесоветский феминизм возник как движение в 70-е годы в Ленингаде в среде неофициального искусства, самиздата. Причины и особенности его формирования и сейчас вызывают острые дискуссии и еще не имеют устоявшейся исторической и теоретической версии. Как могло возникнуть движение за права женщин в стране победившего равноправия? А если никакого равноправия в СССР не было, то почему столько лет (до конца семидесятых годов прошлого века) этого никто не замечал? И почему именно в конце семидесятых существование равноправия между мужчинами и женщинами в нашей стране оказалось под сомнением?

Н. Малаховская, редактор легендарного феминистского журнала «Мария», анализируя ситуации, предлагает начать с рассмотрения, кем именно и в какой среде это равноправие было поставлено под вопрос. В неопубликованном интервью она говорит, что феминизм в Советском Союзе в конце семидесятых возник по той же самой причине, что и феминизм в Западной Европе в начале семидесятых годов: не как реакция на угнетение женщин, таящееся в недрах общества, невысказанное, а потому и неосознаваемое, а как реакция на высказываемое и открыто проявляющееся унижение конкретных женщин и женского начала вообще, которое обнаружилось — как это ни парадоксально — в среде борцов за освобождение.

Почему новому поколению, бунтующему против закоснелых в своих убеждениях родителей-конформистов, понадобилось унижать и угнетать женщин? Можно было бы предположить, что советским (то есть антисоветским) диссидентам и активистам самиздата равноправие казалось одним из атрибутов ненавистной советской системы и выбрасывалось за борт вместе с нею. Так можно было бы предположить, если бы не аналогичный опыт бунтующих в 1968 году студентов в странах западной Европы, где «сверху» никакое равноправие на словах не спускалось и не предписывалось. Остаётся предположить, что модели патриархального отношения к женщинам, в скрытом виде пребывавшие и никуда не девавшиеся и в СССР, вылезли наружу как только речь зашла о попытках воплотить на деле, хотя бы и в самых острожных формах, идеалы свободы. Процесс, аналогичный тому, что после перестройки прокатился по многим постсоветским странам. Видимо, риторика борьбы за освобождение у мужчин вызывала желание выпустить на волю свои угнетательные тенденции, а у женщин — представление о том, что свобода имеет отношение и к ним тоже (как у Олимпии де Гуж, которая во время французской революции попыталась провозгласить декларацию прав женщин, за что и закончила жизнь на гильотине). Связь между борьбой за освобождение и угнетением женщин проходит красной нитью по многим историческим периодам: так христианство, которое первоначально побеждало как освободительное движение не в последнюю очередь благодаря энтузиазму женщин, в конце концов выродилось в угнетающее женщин учреждение церквей. Революционному движению в Советской России понадобилось ещё меньше времени, чтобы от раскрепощения женщин перейти к закрепощению их же, на новом витке развития и в новых условиях.

Конечно, тот закрепленный, политически устоявшийся патриархат, что царил в странах западной Европы, отличался от советского, который таился в быту и в среде альтернативной культуры, то есть в сферах, скрытых от глаз идеологии. Осуществление спущенного «сверху» равноправия в СССР пошло по самому прямолинейному пути: если всё, что относилось к полу, было связано с угнетением одной половины человечества, то его надо было убрать (в идеале — отменить), не принимать во внимание, вынести за скобки осознания реальности. А если кто-то в эти прокрустовы рамки не влезал, так пусть ему же будет хуже. И в результате хуже оказывалось всем тем, кому не удавалось избежать травмирующих и почитавшихся «грязными» сторон пола. Эта сторона реальности пола была описана феминистками как презрительное и пренебрежительное отношение к женщинам в роддомах и в абортариях.

Но этот механизм вытеснения пола был осознан только в 70е. Риторика о победившем равноправии, оказывалась сильнее. И понадобилось осуществление тех же самых моделей поведения, что и в странах Запада во время студенческих бунтов в 1968 году, чтобы кто-то из российских женщин смог осознать, насколько репрессивной является эта риторика на деле.

Если в европейском студенческом движении 1968 года женщинам дозволялось обслуживать мужскую часть бунтующих («кофе варить»), что в 70-е годы и привело к возникновению европейского феминизма, то в среде ленинградского самиздата женщинам с удовольствием предоставлялась техническая часть работы (перепечатывание и переплёт самиздатских журналов), а к публикации собственных текстов допускались лишь те из них, кто обладали «мужским умом» или писали «мужские стихи» (такие характеристики в ту пору звучали как наивысшая похвала). Таким образом, лишь ценой самоотречения и самоотрицания женщинам удавалось каким-то образом пробиться к читателям. Те же самые процессы наблюдались и в среде художников-нонконформистов.

Феминистские издания «второй волны» и журнал «Мария»

Поэтому создательницами первого феминистического издания были принадлежавшие к среде ленинградской «второй» (или «другой», то есть неофициальной) культуры художница и поэтесса Татьяна Мамонова, писательница Наталия Малаховская и философ Татьяна Горичева. Летом 1979 года они начали издавать альманах «Женщина и Россия», направленный как против «чистого и высокого» искусства самиздата, не интересовавшегося конкретными проблемами реальной жизни, так и против официальной социалистической доктрины о том, что в СССР якобы существует равноправие между мужчинами и женщинами. Статьи альманаха говорили о доминировавшем в то время типе материнской семьи наделявшей женщину полной властью и невыносимой полной ответственностью, об ужасном положении в советских родильных домах, абортариях, о семейном насилии, унификации личности и стирании половых различий в идеологии, которые приводили к семейной эксплуатации женщин и унизительному отношению к женскому, но не всегда с позиции мужского, а зачастую и с позиции лишенного пола фрустрированного советского человека. Альманах выступал за возвращение субъективности, важным в этом возвращении было описание полового различия. По словам Горичевой, преодолеть инфантильность советского человека и получить опыт взросления возможно только через обнаружение пола.

Альманах вызвал резкую реакцию со стороны властей, его создательницы подверглись преследованиям, что вызвало необходимость в целях конспирации переименовать это издание. При этом произошло переформирование редакции этого издания: Мамонова продолжала выпускать свой альманах, назвав его «Россиянка». Горичева и Малаховская решили сделать это издание журналом с переходящими из номера в номер тематическими рубриками. Малаховская предложила назвать этот журнал одним из женских имён («Мария»), имея в виду, что, как она писала в предисловии к первому номеру, «в России много женских имён, и женщин в России больше, чем работников КГБ».

В редакцию этого журнала с осени 1979 года кроме Татьяны Горичевой и Наталии Малаховской стала входить и Юлия Вознесенская, у которой на квартире во время обыска в январе 1980 года был изъят первый номер готовившегося журнала «Мария». 1-го марта прошла первая конференция созданного по инициативе Ю.Вознесенской клуба «Мария», материалы которой были опубликованы затем в первом номере журнала «Мария» (который фактически был вторым). Этот номер вышел в свет 5-го мая 1980 года. После преследований со стороны властей в июле 1980 года Мамоновой, Малаховской и Горичевой было предложено в срочном порядке покинуть СССР, они оказались в Вене и затем в разных странах.

В предисловии редактора к немецкому переизданию «Женщина и Россия» («Die Frau und Russland») изложена история переводов и переизданий журнальный статей:"Первый номер альманаха состоит из текстов десяти женщин и одного ребёнка и после своего выхода в свет переходил из рук в руки… два из этих подпольных экземпляров попали во Францию, один из них в женское издательство «Tierce». В середине декабря 1979 года первые статьи из альманаха вышли в «Liberation» и вскоре после этого полный перевод альманаха в «Des femmes en mouvement hebdo» № 10. После этого тексты альманаха были выпущены двумя французскими издательствами в форме книг. «Edition Tierce» дополнительно выпустило ещё один том с текстами живущих в Париже диссиденток. В ФРГ статьи из альманаха № 1 почти полностью перепечатаны в «Courage» № 3 в марте 1980".^[1].

Принципиальные разногласия между советским и западноевропейским феминистским движением

Но уже в Вене обнаружилось трагическое непонимание между «советскими», то есть в действительности антисоветскими, и европейскими феминистками. Феминистки Европы боролись за права женщин в патриархальном обществе, которое не имело опыта государственного феминизма, а «советские» за права женщин в обществе, которое строилось на риторике равноправия и в котором женщинам «позволялось» работать на тяжелейших работах якобы наравне с мужчинами. Символами этого общества были Родина-мать (появившееся на плакатах военной поры мифическое существо, в котором Н.Малаховская находит черты хтонической Богини древности) и всеобщее равенство без различия, которое по определению равенством быть не могло, ибо ни в роддомах, ни в абортариях не-женщинам страдать не приходилось. Раз советский человек пола иметь не мог, пол идеологической программой не предусматривался, все эти биологические «подробности» выносились за скобки и не принимались во внимание, что приводило к пренебрежению здоровьем женщин, а заодно и женского как низкого, связанного с «грязной» сферой пола и быта в общественном сознании.

Для западных феминисток «советский» феминизм был феминизмом наоборот, вывернутым наизнанку: если в некоторых западных странах у женщин и до середины семидесятых годов не было права участвовать в выборах или устраиваться на работу без разрешения со стороны мужа, то в СССР женщины работали на тяжелейших работах (например, таскать рельсы). Работавшие в роддомах санитарки перенимали отсутствие пола в идеологии и культуре и воспроизводили его на деле как грубое и циничное отношение к пациенткам. Небрежность и пренебрежение здоровьем женщин приводила к случаям родильной горячки даже в считавшейся лучшей в городе клинике — институте им. Отто.

Личного пространства не хватало в обеих моделях, но дискурсы были порой противоположны: на Западе — дайте нам право работать, где мы хотим. А в СССР — снимите с нас обязанность трудиться непосильно. Через несколько месяцев после того, как в конце июля 1980 года приглашённая на Всемирный конгресс женщин, проходивший в Копенгагене, Н. Малаховская в беседе с главой конгресса выдвинула требование установить для женщин ограничения подъёма тяжестей при физических работах, такого рода закон в СССР (хотя бы на бумаге) был действительно принят. Но другие её требования (улучшить обращение с женщинами в роддомах и абортариях) услышаны не были.

«Советский» феминизм предъявлял конкретный анализ частных случаев, выступал против «идеологии унисекс» советского гражданина и возвращал женское в символический ландшафт идеологии, обращаясь к религии, мифологии, идеологии. Западный феминизм чурался религиозных тем, рассматривая свою задачу как тактику борьбы за равенство на языке экономики и юриспруденции (за исключением французской феминистской группы, разрабатывавшей теорию женского письма и феминистский психоанализ) и зачастую отказывался признать, что в «стране победившего равноправия» действительного равенства не было. «Советский» феминизм говорил о дискриминации, наступающей после провозглашённого равенства. Феминистская литература и эссеистика сложившаяся вокруг журнала Мария возвращала в литературу сюжеты женского, показывая разнообразие женского опыта и типов личности, не допускала нейтрализации и унификации литературных героев.

Альманах «Женщина и Россия» и журнал «Мария» после высылки издательниц

Оказавшись за границей, издательницы альманаха и журнала продолжили работу в начатом ещё на родине направлении. В «Обществе прав человека» во Франкфурте было издано три номера журнала «Мария», в ленинградском самиздате было издано пять (по некоторым данным семь) выпусков этого журнала. Редакторов было несколько, они постоянно менялись. Поначалу журнал редактировали Клавдия Ротманова и Татьяна Беляева, потом — Елена Шаныгина. После вынужденной эмиграции второго набора редакторов в конце 1981 редактором была Наталья Лазарева, которая была осуждена за издание журнала на 6 лет. По делу «Марии» было выслано из страны семь человек. Татьяна Мамонова стала выпускать и выпускает до сих пор альманах «Женщина и Земля», который выходит в США на русском и английском языках. Малаховская нашла путь преодолевать царящее во всех странах неравноправие, как явное, так и тайное, при помощи филологических и фольклорных исследований, в центре которых стоит загадочная личность Бабы-Яги русских народных сказок. Семантическая многослойность этого образа и его полифункциональность привела её к мысли о том, что Баба-Яга, первая троица, единая в своих трёх лицах, и является той трёхипостасной богиней, Великой Матерью древности, о которой пишут западные исследовательницы. Для философских интересов Горичевой ключевой фигурой стала Богородица и ее присутствие/отсутствие в философских традициях.

Примечания

1. ↑ «Die Frau und Russland», Verlag Frauenoffensive, 1980. Einführung der Gruppe «Frauen und Osteuropa» pp. 7-25.

Список основных статей, опубликованных в феминистском сам(там)издате:

• Татьяна Мамонова: «РОДЫ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ», статья (1975)

1979 — в cамиздатском альманахе «Женщина и Россия».

• Наталия Малаховская: «МАТЕРИНСКАЯ СЕМЬЯ», cтатья (1979).

1979 — в cамиздатском альманахе «Женщина и Россия».

• Наталия Малаховская «ЗАЖИВО ПОГРЕБЁННЫЕ», текст доклада (1980)

1981, в cамиздатском журнале «Мария» № 1.

• Наталия Малаховская «ЧЕЛОВЕК-НАДЕЖДА», эссе (1980).

1982, в самиздатском журнале «Мария» № 3

• Татьяна Горичева: «РАДУЙСЯ, СЛЁЗ ЕВИНЫХ ИЗБАВЛЕНИЕ», — из «Писем по молитвам к Богоматери» (1979)

1979 — в cамиздатском альманахе «Женщина и Россия».

• Татьяна Горичева «ВЕДЬМЫ В КОСМОСЕ»

1981, в cамиздатском журнале «Мария» № 1.

Литература о феминизме второй волны

• «Die Frau und Russland», Verlag Frauenoffensive, 1980. Einführung der Gruppe «Frauen und Osteuropa» S. 7-25.
• «First feminists exiles from the U.S.S.R., interviewed by Robin Morgan. Ms.Magazine», november 1980,Volume IX, No.5. Page 49-56, 80-83, 102—108.
• Интервью М.Завьяловой с А. Н. Малаховской in: SOLANUS, International Journal for russian & East European Bibliografic, Library & Publishing Studies, Vol.14, P. 85- 89. 2000, London.
• А.Темкина, Е.Здравомыслова (ред.) Гендерное измерение социальной и политической активности в переходный период. СПб.1996.
• И.Жеребкина, Постсоветский феминизм: чем мы ангажированы. . //Гендерные исследования № 20-21
• А.Митрофанова, История феминизма-30 лет.//ГЭЗета, печатный орган Галереи экспериментального звука (ГЭЗ21) и философского кафе, выпуск № 2- апрель 2009.
• Parnell Christina, Das Rätsel der Baba-Jaga — Über die Schriftstellerin A.N.Malachowskaja. In VIA REGIA; Erfurt, Mai/Juni 1996, s.52.
• Waters Elizabeth, Appendix: Backround and postcript, The second culture and the «Maternal Family», in: SOLANUS, International Journal for russian & East European Bibliografic, Library & Publishing Studies, Vol.14, P. 85- 89. 2000, London.