Шейнкман

Шейнкман, Яков Семёнович

Яков Семёнович Шейнкман (22 декабря 1890, Тобольск — 8 августа 1918, Казань), деятель российского революционного движения.

Член Коммунистической партии с 1910. Родился в семье рабочего. В 1910 поступил в Петербургский университет, за участие в студенческих волнениях арестован, заключён в «Кресты». После освобождения эмигрировал в Швейцарию (1912), участвовал в работе Базельского конгресса 2-го Интернационала. С 1914 вёл партийную работу в Екатеринбурге (Свердловск). С сентября 1917 в Казани, заместитель председателя губернского продовольственного комитета, председатель фракции РСДРП (б) Совета. В октябрьские дни 1917 в Петрограде, член Следственной комиссии ВРК. С ноября 1917 председатель Казанского совета, губкома РКП (б). Делегат 5-го Всероссийского съезда Советов, член комиссии по выработке Конституции РСФСР. Участвовал в подавлении левоэсеровского мятежа 1918, член Следственной комиссии СНК по делу о мятеже. С 19 июля возглавлял оборону Казани от белочехов; после взятия города захвачен белогвардейцами и расстрелян. Статья Леонида Девятых "Лики Революций": ... Передо мной - план центральной части Казани. Масштаб 1:10 000. Конечно, на нем представлен и Кремль. На его плане от Спасской до Тайницкой башни обозначена белой полосой единственная кремлевская улица - проезд Шейнкмана. То есть улица бывшей цитадели Казанского ханства названа именем человека, никакого отношения к тому периоду не имевшего, не являвшегося потомком ханов или, на худой конец, казанских мурз. Кто же этот человек, удостоившийся такой чести? Вот официальная справка, публикуемая из года в год разными справочниками и путеводителями: "Яков Семенович Шейнкман, революционер-ленинец, соратник и друг Я.М. Свердлова, прибыл в Казань в августе 1917 года, где сразу включился в напряженную партийную работу. Я.С.Шейнкман был избран пред-седателем большевистской фракции Казанского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Социалистическая революция застала его в Петрограде, куда он был вызван по распоряжению ЦК. Шейнкман участвует в работе следственной комиссии по делам арестованных министров Временного правительства, царских генералов. Вскоре он возвращается в Казань и в ноябре 1917 года становится председателем Казанского губернского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Все свои силы Я.С.Шейнкман отдает напряженной борьбе по организации и упрочению Советской власти в губернии. Когда 6 августа 1918 г. (по новому стилю. - Л.Д.) белогвардейцы и белочехи временно захватили Казань, он вместе с другими коммунистами был арестован, а затем расстрелян у стен Кремля". Вот такая биографическая справка. Вроде бы все верно. И в то же время - не так. Шейнкман приехал в Казань в середине августа 1917 года с Урала, где родился и вырос. Он уже успел по-учиться малость в петербургском университете, посидеть в "Крестах" за участие в студенческой сходке, по-жить, как и многие революционеры, в Швейцарии и перезнакомиться с большевиками, завоевав особую симпатию у своего тезки Якова Свердлова. Когда Яков Шейнкман находился в Петербурге, у него открылся "недюжинный", как писал о нем казанский писатель Михаил Бубеннов, ораторский талант. С этого времени "Я.С. Шейнкман полностью отдался рево-люционной борьбе. С мандатом "ответственного оратора" Петроградского комитета он выступал на многих митингах в столице, разъясняя сущность большевистских лозунгов, призывая трудящихся к решительной борьбе против буржуазии. К лету 1917 г. Я.С. Шейнкман вернулся на Урал, но вскоре решил переехать в Казань - здесь он намеревался, продолжая революционную работу, закончить университет". (Жизнь заме-чательных людей в Казани. Казань, 1940, кн. 2, стр. 30). Ему разрешили продолжить учебу в Казанском университете. Там он сразу вошел в партийную организа-цию, а знакомство со Свердловым и иными большевиками пониже рангом типа Сосновских или Крестинских позволило ему войти в состав Казанского комитета РСДРП(б) от студенческой фракции. Когда Шейнкман появился в подвале комитета на Рыбнорядской (ныне ул. Пушкина), то первый, кто ему встретился, был Гирш Олькеницкий, тогда партийный секретарь. - Надолго? - спросил Олькеницкий, оглядывая собрата поверх пенсне. - Жизнь покажет, - ответил Шейнкман, усмехаясь. Скоро он стал действующим членом Казанского комитета партии большевиков, приятелем Олькеницкого и ответственным работником губернского продовольственного комитета под начальством товарища Штуцера. Одновременно стал работать и в Казанском губернском совете. Однако "работать" для Шейнкмана вовсе не значило стоять за станком, шить одежду или чинить часы. Не единожды он уже отказывался от весьма ле-стных и выгодных предложений уральских заводчиков стать их юрисконсультом с великолепным жаловани-ем. Работать - значило для него ораторствовать перед массами, призывать их к борьбе, митинговать. Он даже бросил ради этого университет, сдав всего лишь два экзамена и заявив Олькеницкому: "Это мне ме-шает. Как-нибудь после..."

Говорить у него, действительно, получалось хорошо

"Я.С.Шейнкман выступал на митингах, - писал Бубеннов в своей работе, посвященной жизни и деятельно-сти "большевика-ленинца", - разъясняя трудящимся политическую обстановку в стране, раскрывая преда-тельские планы меньшевиков и эсеров, зажигая большевистской правдой тысячи сердец. Яков Семенович Шейнкман быстро завоевал популярность в Казани. Появлялся Шейнкман на трибуне, и в массы будто вры-вался огонь с ветром. Он говорил горячо и убежденно. Он громил, уничтожал острыми словами врагов пар-тии и народа, уничтожал беспощадно. Он имел большой запас таких слов, которыми мог легко вызвать гнев и радость... он знал такие краски, которыми можно было создать... наиболее яркие, волнующие картины грядущего...". Популярность пламенного оратора росла как на дрожжах, и на сентябрьском пленуме Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, проводимом в здании Дворянского собрания, председатель-ствовал Яков Шейнкман. 22 октября 1917-го губернский комитет партии командирует Шейнкмана в Петроград, и 24-го он был уже в Питере. А следующим днем было 25 октября... ЦК партии назначил Шейнкмана председателем следствен-ной комиссии при Военно-революционном комитете. Он допрашивал студентов, юнкеров, офицеров, гене-ралов, министра продовольствия Временного правительства С.Н.Прокоповича, лидера конституционных демократов, министра Н.М.Кишкина, министра иностранных дел, сахарозаводчика М.И.Терещенко. Как вид-но из дневниковых записей самого Шейнкмана, все это доставляло ему большое удовольствие и удовле-творение. "Дни героического революционного штурма в Петрограде, - пафосно писал Михаил Бубеннов, - непосредст-венное участие в закладке фундамента нового, советского государства, общение с вождями партии и наро-да Лениным и Сталиным - все это произвело на Я.С. Шейнкмана неизгладимое впечатление. Он вернулся в Казань, полный энтузиазма, неукротимого буйного стремления бороться не покладая рук за родное дело революции". Через несколько дней после приезда из Петербурга Шейнкмана избирают председателем Казанского гу-бернского комитета партии и председателем Казанского губернского совета рабочих, крестьянских и сол-датских депутатов. в переводе на социалистический язык это значило примерно, что стал он первым секре-тарем обкома партии и одновременно председателем Верховного совета республики. Основные силы ка-занских большевиков уходили на дебаты и борьбу за власть с меньшевиками и эсерами. Работать от гово-рильни было некогда, поэтому "старый чиновничий город, - как писал в 1924 году В.Мазунин, хроникер газе-ты "Рабочий" и секретный сотрудник губчека, - оказался вне внимания партии и власти". Собственно, Шейнкман и просмотрел беду, грозившую городу. Белое офицерство организовывалось. Слу-жащие бастовали. Губернская "чрезвычайка" во главе с Гиршем Олькеницким неистовствовала, а станови-лось все хуже и хуже. В ноябре-декабре забузил Мусульманский полк товарища Ахтямова, именем коего названа ныне одна из улиц Старо-Татарской слободы Казани. В феврале-марте, едва успели раскрыть офицерский заговор генерала Попова, как появилась в городской черте так называемая Забулачная рес-публика с собственным правительством во главе с Валидовым. Даже Социалистический батальон захотел создать собственное "правительство" и отделиться от всех и вся. После этого жить председателю Совета товарищу Шейнкману стало небезопасно. К нему приставили охра-ну, никуда не пускали одного, однако все же 4 марта 1918 года, ночью, в него и его жену Софью Альфре-довну стреляли. 1 апреля в газете "Знамя революции" было объявлено о ликвидации Забулачной республики. Она была разгромлена и разметана воинскими частями. Весной 1918-го прекратил существование и Татарский на-циональный парламент в Уфе под председательством Садри Максуди. В конце весны поднял восстание Казанский гарнизон, состоявший из четырех пехотных полков, двух школ прапорщиков, юнкерского училища и запасной артиллерийской бригады. Кое-как погасив мятеж и подписав несколько смертных приговоров, Шейнкман и Олькеницкий решили отдохнуть пару деньков от трудов пра-ведных на даче в деревне Займище у председателя Казанского уездного совета крестьянских депутатов товарища Коршунова. Далее, как вспоминала жена Шейнкмана Софья Альфредовна, "было покушение в Займищах, где был убит тов. Олькеницкий...". И ни слова больше. А ведь Коршунов и Шейнкман были рядом. Да и сама она - тоже, ибо Яков Семенович взял ее с собой.

А дело было вот как

Как писал друг Олькеницкого губернский нарком земледелия Константин Шнуровский, ребята решили про-катиться по Волге на лодке, благо река - вот она, в двух шагах от Займища. Когда решили возвращаться в деревню, уже смеркалось. "Недалеко от деревни встретилось 5 человек, частью в форме матросов. Неожи-данно скомандовали "руки вверх", угрожая бомбами. Обезоружили. Привели в деревню, - писал Шнуровский, - инсценировали обыск от имени якобы Казанского губисполкома, предъявили даже подлож-ный мандат.

Объявили всех арестованными и повели к Волге к моторной лодке якобы для доставки в Казань...". А дальше случилось нечто невероятное. Вначале освободили Коршунова, и тот сбежал невесть куда. Потом - Софью Альфредовну. Олькеницкого и Шейнкмана повели дальше, явно намереваясь убить обоих. А потом вдруг - это уже известно только по словам Шейнкмана - освободили и его, и когда он "отошел шагов на 100 от бандитов, то услышал пять выстрелов".

Коршунов, рассказывая о случившемся, высказал предположение, что Олькеницкого убили бандиты, кото-рым Гирш Шмулевич сильно досаждал как руководитель губернского ЧК. Однако бандитской, белогвардей-ской да и иной крови было немало и на руках Якова Семеновича, а его не тронули. Все это было весьма странно, но эта версия убийства Олькеницкого всех устроила, и в большей мере - самого Шейнкмана. Очевидно, сей инцидент его сильно напугал. "Появились, - как писала в своих воспоминаниях Софья Шейнкман, - признаки неврастении. Неуверенность в будущее. Частенько в разговорах говорили о том, что, может быть, осталось недолго жить". С этого времени мысль эта будет преследовать его всю оставшуюся жизнь...

4 июля 1918 года в Москве открылся V съезд Советов

Делегатом от Казани был Яков Шейнкман. Он принимал непосредственное участие в подавлении левоэсе-ровского мятежа, был назначен в Особую следственную комиссию и даже допрашивал идейного руководи-теля мятежа, знаменитую террористку Марию Александровну Спиридонову, тогда члена президиума ВЦИК. А в июле 1918-го пришло от него письмо: "Меня посадили в комиссию по выработке конституции. Работаю с Свердловым, Лениным, Стекловым и Стучкой". 30 июля 1918 года Шейнкманвернулся в Казань с не оставляющим его предчувствием скорой гибели. Мя-тежный чехословацкий корпус взял к тому времени Самару, Сызрань, Симбирск и прямиком, вместе с ар-мией Каппеля шел на Казань. В городе командовали штаб Восточного фронта во главе с главкомом Иоаки-мом Вацетисом, комиссаром Данишевским и Реввоенсовет фронта во главе с Федором Раскольниковым, что находились в номерах купца Щетинкина. Было решено провести мобилизацию в Красную Армию призывников 1892 и 1893 годов рождения. Однако "на мобилизацию явилась одна треть или одна четвертая из всего количества", - вспоминал тогдашний уездный военком Ф. Терехин. Больше было отказных протоколов, типа присланного из Арской волости, где было постановлено "на мобилизацию не являться". Шейнкман опять много и с увлечением ораторствовал, призывал рабочих идти служить в Красную армию, а на "Победе", бывшей фабрике Шибанова, центральной в Суконно-Слободском районе, горячо призывал фабричных к "красному террору"... "О падении Казани думали мало, - вспоминал один из участников тех событий А. Кузнецов в московском журнале "Пролетарская революция" в 1922 году. - Почему-то у всех бы-ла уверенность, что она сумеет защитить себя. Но надежды не оправдались". Чехи подходили ближе и ближе. В городе создали Ревком, на который была возложена подготовка к защите города. Председателем был избран Яков Шейнкман. Необходимо было действовать решительно, но, ка-жется, кроме объявления в Казани военного положения, не было сделано ничего путного: бывший гимна-зист и "недолговременный студент", как называл Якова Семеновича казанский историк Николай Калинин, умел только ораторствовать, чего в создавшемся положении было крайне недостаточно.

Обывателей убеждали, что чехам Казани ни за что не взять, что опасность их нашествия крайне преувеличена

Потому, видимо, и тянули с вывозом находившегося в Казани российского золотого запаса до последней минуты. Шестого августа с утра завязался бой. Чехи шли со стороны Архиерейской дачи и Суконной слобо-ды. Стояла полная сумятица и неразбериха. Вацетис рвал и метал, но толку не было никакого: у штаба фронта не имелось связи с частями, а у комитета партии, находящегося на Грузинской, - с районными ко-митетами. Попытались было вооружить рабочих, и редактор газеты "Рабочий" Вячеслав Покровский устроил собрание на заводе Крестовниковых. Но из трех тысяч пришло не более сотни: "особого рвения к защите Казани, - по словам самого Покровского, - у них не было". Как писал Ф.Терехин, уже цитированный мной выше, и по иным документам и воспоминаниям очевидцев, по суше чехи наступали в количестве 700 человек, и по Волге прорвался один пароход, поднявшийся несколько выше Казани и занявшийся обстрелом ее из ору-дий. С тыла по красным ударили несколько десятков организованных офицеров. и красноармейские части побежали... В комендатуре города и штабе Восточного фронта началась "спешная эвакуация", весьма похожая на обыкновенную панику. В три часа дня пришли сюда и супруги Шейнкманы. Яков Семенович был бледен и все порывался кого-то расстрелять. "Мы были в Щетинкинских номерах, комната № 7. Нам было очень тя-жело, потому что мы были одни, отрезаны от всех и почти ничего не знали, - вспоминала Софья Альфре-довна. - Вечером... пришли с разведки Розенгольц и Смирнов, заявили, что положение безнадежно, надо бежать". "Я.С.Шейнкман... понял, что положение катастрофическое, и предложил своей жене немедленно покинуть город, покинуть ради сына, которого он очень любил. Жена ушла, а Я.С.Шейн-кман, больной, измученный, взял винтовку и отправился к вокзалу - он, верный и стойкий большевик, не мог смириться с мыслью, что надо отступать, он не привык этого делать. И Яков Семенович своей грудью защищал город, защищал до последнего... Белогвардейцы захватили Я.С. Шейнкмана. Он недолго сидел в тюрьме. На стене своей камеры он напи-сал: "Умру спокойно, скоро расстреляют. Прощайте. Будь хорошим человеком (сыну)". Я.С. Шейнкман умер спокойно, с несокрушимой верой в победоносные силы великой социалистической революции. Он умер, как настоящий герой-большевик. Некоторые казанцы видели, как расстреливали Я.С. Шейнкмана. Когда его поставили к кремлевской стене, он неторопливо курил папиросу. Бросив окурок, гордо поднял голову: - Стреляйте". Так написано о последних часах жизни Шейнкмана в сборнике "Жизнь замечательных людей в Казани". А вот о чем свидетельствуют другие источники.

Уже смеркалось

Многие части города были захвачены. Кое-где появились чехословацкие патрули и заслоны, отрезавшие почти все выходы из него. У штаба Восточного фронта стоял заведенный автомобиль главкома Ваце-тиса. Сам он собирал последние вещи. - Вот вам пакет, - сказал он Шейнкману, сунув ему в руки бумажный конверт. - Вам надлежит немедлен-но отыскать Межлаука и передать ему пакет. Это очень важно. - Но.., - начал было Яков Семенович. - Никаких "но", - отрезал Вацетис. - Да вы понимаете, что толкаете его на верную смерть? - попыталась заступиться за мужа Софья Альфредовна. - Чехи, говорят, уже на Воскресенской. Вацетис ничего не сказал и вышел. "И через час удрал на автомобиле, оставив Я.С. в Щетинкинских но-мерах. Прощаясь с Я.С., я помню ясно его глаза, в которых было отчаяние и безнадежность". (С. Шейнк-ман. Яков Семенович Шейнкман. "Пути революции". Казань, 1922, № 1, стр. 12). Он просидел в здании гауптвахты в Кремле две ночи и один день и был расстрелян 8 августа 1918 года в двенадцать часов тридцать минут дня.

Связать^?