ЧЕХОВ

1.

ЧЕХОВ Антон Павлович (1860-1904), русский писатель, почётный академик Петербургской АН (1900; в 1902 вышел из АН в знак протеста против неизбрания М. Горького). Начинал как автор фельетонов и коротких юмористических рассказов (псевдоним Антоша Чехонте и др.). Оси. темы творчества: идейные искания интеллигенции, недовольство одних обывательским существованием, душевная "смиренность" других перед пошлостью жизни ("Скучная история", 1889; "Дуэль", 1891; "Дом с мезонином", 1896; "Ионыч", 1898; "Дама с собачкой", 1899). В рассказах "Бабье царство" (1894), "Мужики" (1897), "В овраге" (1900) показал дикость и жестокость деревенской жизни. Большой силы социального и художественного обобщения Чехов достиг в рассказах "Палата № 6" (1892), "Человек в футляре" (1898). В пьесах "Чайка" (1896), "Дядя Ваня" (1897), "Три сестры" (1901), "Вишнёвый сад" (1904), поставленных на сцене МХТ, создал особую, тревожную эмоциональную атмосферу предчувствия грядущей катастрофы. Тонкий психолог, мастер подтекста, своеобразно сочетавший юмор и лиризм.

А.П. Чехов

2.

ЧЕХОВ Михаил Александрович (1891-1955), актёр, режиссёр, педагог, заслуженный артист Республики (1924). Племянник А. П. Чехова. С 1913 актёр МХТ, 1-й Студии МХТ, позже МХАТа 2-го (в 1924-1927 художественный руководитель). Актёр, наделённый неистощимой изобретательностью, обострённым ощущением драматизма жизни, склонный к экспрессионистическому гротеску. Роли: Эрик ("Эрик XIV" А. Стриндберга), Гамлет ("Гамлет" У. Шекспира), Хлестаков ("Ревизор" Н. В. Гоголя), Аблеухов ("Петербург" А. Белого) и др. Исследовал проблемы актёрской психотехники; переосмыслив законы театрального творчества, открытые К. С. Станиславским, разработал "Теорию имитации" ("подражая" сложившемуся в его фантазии образу, актёр постепенно сливается с ним, достигая полного перевоплощения). С 1928 жил за рубежом (Германия, Латвия, Великобритания, США). Играл в театре, снимался в кино, руководил театральными студиями. Автор кн. "О технике актёра" (1943-45).

3.

ЧЕХОВ (до 1954 пос. Лопасня), город в Московской обл. Ж.-д. станция. 59,8 тыс. жителей (1998). Заводы: энергетического машиностроения, мостовых конструкций, пластмасс и др.; мебельный, полиграфический комбинаты. Назван по имени А. П. Чехова. В 15 км от ж.-д. ст., в Мелихове,- Литературно-мемориальный музей-заповедник А. П. Чехова.

4.

ЧЕХОВ, город (с 1947) в Сахалинской обл., на берегу Татарского пролива. Ж.-д. станция. 7,2 тыс. жителей (1998). Целлюлозно-бумажный завод. Назван по имени А. П. Чехова.

Источник: Энциклопедия "Отечество"

1. город в Московской обл., центр Чеховского р-на. Расположен на р. Лопасне (приток Оки). Население 60 тыс. чел.
Вырос из крупного торгового с. Лопасня (известно с XVIII в.), которое сложилось из д. Бадеево (известна с 1401, в XVI — XVIII вв. принадлежала Троице-Сергиевому монастырю), сел Зачатьевского (известно с XVII в.) и Садки (известно с XVII в.). С 1951 рабочий поселок. Город Чехов с 1954, переименован в честь А.П. Чехова (в 1892 — 99 жил в имении Мелихово, близ Лопасни).
2. Антон Павлович (17/29.01.1860-2/15.07.1904), великий русский писатель. Дед писателя по отцу, крепостной из Воронежской губ., выкупил себя с семьей на волю. Отец Чехова, глубоко верующий человек, владел небольшой бакалейной лавкой, но впоследствии разорился. Дети должны были помогать отцу в торговле, а также петь в организованном им церковном хоре. В 1879 Чехов поступает в Московский университет, где получает диплом врача, однако главным делом его жизни еще во время учебы становится литература.
Жизнерадостный по природе, одаренный редкою наблюдательностью, отменным остроумием и чисто гоголевской способностью подмечать и схватывать смешные черточки в поступках и характерах людей, Чехов начал свою писательскую деятельность в сатирических журналах «Будильнике», «Осколках», «Стрекозе» и др. под псевдонимами Антоша Чехонте, Балдастов и Человек без селезенки. Уже в ранних рассказах («Письмо донского помещика», «Злоумышленник», «Орден» и «Хирургия») он обнаружил недюжинный талант и много тонкого юмора, охотно пользуясь шаржем как литературным приемом, к которому он прибегал и впоследствии, особенно в своих комедиях и одноактных водевилях, вроде «Медведя» и «Юбилея». Но даже в этот первый период, наряду с легкой карикатурой и добродушным смехом, в творчестве Чехова наметились иные, более серьезные мотивы, сближавшие его с преобладающими веяниями 1880-х.
В своих более зрелых произведениях (повести и рассказы: «Степь», «Палата № 6», «Дуэль», «Человек в футляре», «Моя жизнь», «Скучная история»; драмы «Иванов», «Чайка», «Дядя Ваня», «Три сестры», «Вишневый сад») Чехов дал ряд неподражаемых по силе художественной изобразительности и глубине психологического анализа, выпуклых и ярких картинок из быта средних классов: купцов, чиновников, актеров, врачей, учителей и пр.
С особой глубиной и объективностью Чехов раскрывал образ русской космополитизированной интеллигенции, погибающей от бездуховности, неврастении, безволия, сознания своей оторванности от национальной жизни. Чехов, как многие его современники, не разделял русское общество на «прогрессивную интеллигенцию» и народ, а рассматривал его как единое целое. «Все мы народ, — говорил Чехов, — и все лучшее, что мы совершаем, дело народное». Вместе с тем, как горожанин, Чехов плохо знал быт русской деревни. Описания жизни русских крестьян в его произведениях (особенно «Мужики», «В овраге») схематичны и недостоверны и являют самую слабую сторону его великого таланта.
Все творчество Чехова, хотя и в высшей степени объективное и чуждое какому-либо доктринерству, является последовательным и бескомпромиссным осуждением духовного мещанства, будь то в лице грубого мужика Лопахина, вырубающего вишневый сад, или под гримом ученой воблы в образе педанта-профессора Серебрякова, или в комической фигуре занимающегося добровольным сыском унтера Пришибеева.
Согласно Чехову, корень духовного мещанства — не в какой-либо социальной прослойке, образовавшейся в ту или иную эпоху промышленного развития, а в безнадежной и неизлечимой мелочности человеческой природы вообще, превращающей всю нашу жизнь, независимо от географических зон и экономических перегородок, в сплошную мещанскую драму. В этом подходе к патологическому явлению вульгарности Чехов сходен и с Гоголем, и с Достоевским, создавшими извечные типы пошляков и духовных хамов — Хлестакова, Чичикова и Смердякова.
Чехов обостренно сознавал, как западная материалистическая, антидуховная цивилизация, выхолащивая душу человека, обезличивает его. Писателя удручала беспощадная переоценка всех ценностей. Все критерии — этические, социальные, эстетические, философские и религиозные — подвергались сомнению или отвергались критическим разумом. Равновесие было нарушено, цельность, да и самый смысл общественного бытия были разрушены, а между тем ни распространение образования, вернее полуграмотности, ни завоевания науки, ни блестящие триумфы техники не внесли ничего облагораживающего, ничего светлого и нравственно-устойчивого в общую сумму человеческого существования. Цивилизация не только не уничтожила духовного варварства, но сама больше, чем когда-либо, сделалась варварской. Вдумчивый и неподкупно честный в своих взглядах, Чехов не мог не сознавать, что люди очутились на краю бездонной, зияющей бездны: Чехов не видел выхода и не знал, суждено ли культуре пережить страшное нашествие цивилизованных дикарей.
Чехов верил в неисповедимые пути Господни, которые как-то, чудом, быть может, выведут родину нашу из того тупика, в котором волею судеб она оказалась. В заключительном монологе Сони, успокаивающей измученного жизнью дядю Ваню, Чехов устами своего героя говорит: «Мы будем жить. Проживем длинный ряд дней, долгих вечеров... будем трудиться для других и теперь, и в старости, не зная покоя, а когда наступит наш час, мы покорно умрем, и там, за гробом, мы скажем, что мы страдали, что мы плакали, что нам было горько, и Бог сжалится над нами, и мы с тобою… милый дядя, увидим жизнь светлую, прекрасную, изящную, мы обрадуемся, и на теперешние наши несчастья оглянемся с умилением, с улыбкой, и отдохнем... Мы услышим ангелов, и увидим все небо в алмазах... и наша жизнь станет тихою, нежною, сладкою, как ласка... Мы отдохнем».
В творчестве Чехова отразились черты русского национального характера — мягкость, задушевность и простота, при совершенном отсутствии лицемерия, позы и ханжества. Чеховские заветы любви к людям, отзывчивости на их горести и милосердия к их недостаткам, заветы ныне, столь бесчеловечно попранные вершителями революционно-бунтарской России, тем не менее живы в наших сердцах как воспоминанья о чем-то очень дорогом и нужном, бесконечно близком, пусть даже невозвратном.
Чехов — это трогательная страница подлинно нашей культуры, нежной и изящной, которою мы справедливо гордимся как драгоценным и неотъемлемым достоянием русского духа и русского народного гения.
Б.Б.

Источник: Энциклопедия "Русская цивилизация"