ПРОЩЕНЫЙ ДЕНЬ

последний день Масленицы, канун первого дня Великого поста. В этот день вечером совершался смиренный обряд прощения. С закатом солнца, не давая времени потухнуть вечерней заре, русские люди ходили из дома в дом и с преклоненною головою, тихим голосом просили прежде всего прощения у тех, кому чаще в году наносили обиды и оскорбления, и непременно кланялись в ноги, ожидая отпущения прегрешений поцелуем в уста. Этот вечер называется также в московской срединной Руси «прощаньями, проводами», а в северной новгородской — «целовником» в чисто народном смысле. В Малороссии последний день масленой — «чорна недиля», и к нему приспособлен особый обряд, как осколок язычества, называемый «колодка, колодай». В понедельник Масленицы собирались в корчму, бабы брали полено или палку, клали на стол, пеленали кусками холста — значит, «колодка родилась», а затем покупали водку и пили. Это повторялось каждый день в неделю: во вторник колодка крестилась, в среду — веселилась, в четверг — умирала, в пятницу — ее хоронили, в субботу — плакали, в воскресенье молодежь «волочила» ее и бросала.
В Великом Новгороде в этот день приготовляли святителю место среди церкви, покрывали его ковром, ставили кресло с изголовьем и полагали орлец. После вечерни совершалось прощение. К этому времени новгородский владыко успевал уже поездить по монастырям, обложившим город со всех сторон, для поклонения (прощаться). Везде, заранее предупрежденные о прибытии владыки, монастырские власти в мантиях со крестом и кадилом, всем наличным числом иноков встречали его во Св. Вратах. По выходе его из саней предварительный благовест превращался в звон «во вся». Перед вратами прибывший владыко молился, в церкви творил обычные поклоны и слушал молебен, который пели настоятели: архимандриты или игумены. Старших благословлял крестом, остальных — рукою. После обедни, которую слушал, в трапезе он принимал стол (садился с братиею кушать). После обеда заходил в церковь поклониться св. мощам. В четверг, на сырной неделе, сами настоятели монастырей приезжали в Новгород для прощания с перепойными «оловяниками» (оловянными сосудами с разным вином), и владыко в погребной палате давал стол им и Софийскому собору. Каждый получал по ковшу питья, и святитель прощался, благословляя рукою, а духовные лица целовали его в клобук.
В Софийском соборе, после вечерни, владыко прикладывался («знаменовался») к местным иконам на правой стороне, потом ходил к прочим придельным иконам, ко всем мощам и гробам почивших в соборе. Перед ним шел ключарь с витою свечою, а иподьякон — с лампадою; за ним следовали московский боярин, воевода, дьяк и народ. Святитель клал три земных поклона, оборотясь к народу, осенял его и читал поучение русского митр. Никифора (1104 — 21) по списку, приложенному в уставе. Во время всей церемонии на клиросах пелись покаянные стихиры.
С тою же самою благоговейною мыслью прощения себе от других и всем от себя в прощеные дни, начинавшиеся в Москве не с понедельника Масленицы, как в Новгороде, а с четверга, ходил богомольный московский царь по всем кремлевским и городским монастырям и по наиболее почетным монастырским подворьям (каковы московское Троице-Сергиевское и новгородское Кирилло-Белозерское). Сначала царь посещал загородные обители и в заключение их у гробов родителей прощался в Новоспасском монастыре. Прощаясь с братиею и с сестрами, с больничными старцами, государь оделял всех милостынею. В пятницу или субботу государи из дома Романовых прощались у гробов родителей. В воскресенье к государю приходил со крестом и св. водою прощаться патриарх со всеми духовными властями. Затем царь совершал обряд прощения с чинами дворовыми и служилыми, а вечером шествовал в Успенский собор, где патриарх совершал обряд прощения «по чину». Из собора государь заходил в крестовую палату к патриарху, который встречал его благословением и под руку шел с ним на обычные места. Потом, после «Достойно» и «приходной молитвы», когда патриарх вторично благословлял государя и всех бояр, садились все по лавкам. И «посидя немного», государь указывал стольникам нести свое государево питье. «Наложа по три кубка романеи (красного вина), да ренского (белого вина), да бастры (сладкого, вроде ликера, привозного из чужих земель), думский дворянин сдавал питья стольникам, которые чинно, один за другим, с кубками в руках входили в палату и подносили питья патриарху». Святейший отпивал и подносил царю «всех питей по три кубка». Затем отведывали бояре, окольничьи и думные люди. Во второй раз царю подносили в золотых ковшах красный мед по три раза, боярам — по одному. Напоследок в серебряных ковшах «тем же обычаем подавали белый мед». После этого те же стольники, по велению государя, тем же медом обносили других духовных лиц. По окончании этих «прощальных чаш» все удалялись, и государь, оставаясь наедине с патриархом, беседовал с ним около получаса. Потом снова входили бояре, и патриарх, встав с места, говорил «Достойно» и «прощание», т.е. прощальную молитву «Владыко многомилостиве», затем благословлял государя и весь его чин.
После патриарха государь в Вознесенском монастыре и в Архангельском соборе прощался у св. мощей и у гробов родителей (предков): в первом — с особами женского пола; во втором — мужского; затем, в одной из приемных палат, — с «комнатными людьми», со всеми чинами и должностными лицами своего двора, жалуя их к руке. То же самое и в то же время происходило и на половине царицы, где целовали ее руку: из мужчин — близкие родственные лица и весь придворный мужской штат, а из женщин — верховные боярыни, мамы, постельницы, мастерицы, мовницы (банщицы) и др. Завершался же весь этот чин тем же последовательным подвигом, непосредственно исходящим из завета о прощении и прямо высказанном в Евангелии словами Спасителя: утром или вечером ходили к царю начальники приказов с докладом о колодниках, действительно сидевших в сырых и темных тюрьмах с тяжелыми колодками на шее и плечах. Государь освобождал многих из тех, которые сидели много лет, и между ними главным образом тех, которые обвинялись в неособливо важных преступлениях.
Наступали строгие дни Великого поста. Смолкали песни, переставали звенеть бубенцы, подвешенные к дрогам: словно гром свалился с неба и всех разогнал. А между тем вечерняя заря еще не прогорала и можно было еще попеть и покататься. Следуют: поклоны в ноги, поцелуи с мольбою о примирении и прощении. Человеческие немощи и укоренившиеся обычаи требовали заговенья. В прощеный день даже иноку-патриарху полагался обильный стол, как и служившим при патриаршем дворе: казначею с начальною братиею, священникам, певчим, дворянам и всяких чинов дворовым людям, нищим и т.д.
О прощеном дне у русских крестьян См.: Прощение.
Н.П. Степанов

Источник: Энциклопедия "Русская цивилизация"