ПОЛИТИКА И ЭКОНОМИКА

ПОЛИТИКА И ЭКОНОМИКА

(politics and economics) Согласно разным определениям, главным предметом политики являются: гражданское правительство, государство, общественные дела; человеческие конфликты и их урегулирование; источники и осуществление власти. Соответственно, центральное место в определения экономики обычно занимают: системы производства и обмена; рациональное поведение, направленное на извлечение максимальной пользы посредством оптимального распределения недостаточных ресурсов; накопление и распределение богатства. Однако определение социальных наук, которое бы устроило всех, не так легко дается. Недостаточно точно обозначенные границы между ними делают возможными периодические "столкновения и вторжения на чужую территорию". Граница между политикой и экономикой является особенно открытой по той очевидной причине, что государства располагают значительными материальными ресурсами, а производство и товарообмен едва ли возможны без той или иной системы обеспечения безопасности. Тем не менее стоит остановиться на главных разновидностях определения, поскольку они помогают выяснить, что обычно лежит в основе покушений на целостность каждой из дисциплин. Итак, мы имеем две аналогичные группы определений. Первая пара имеет дело с институтами, вторая – со средствами или процессами, третья – исключительно с целями. Если рассмотреть их поочередно, станет ясно, что немногие из тех, кто изучает политику, будут готовы уступить экономистам исследование военных конфликтов только потому, что государства прибегают к широкому использованию наемников. Они сочтут предоставление хотя бы одной мере этой важной услуги по обеспечению обороны делом безусловно общественным. И наоборот, экономисты тратят немало времени, изучая конкурентное поведение свободных, рационально действующих участников рынка. Но многие признают, что фирмы представляют собой иерархические организации, в которых вместо свободы общения существуют субординация, добровольный обмен мнениями, что контракты едва ли могут быть надежными без правовой структуры, поддерживаемой государством, и что время от времени возникают и существуют крупные народнохозяйственные системы командного типа, где рынок играет ничтожно малую роль. Крупные фирмы, как известно, прибегают к различным приемам, в т.ч. используют свое влияние на государство, чтобы повысить свою конкурентоспособность путем увеличения издержек соперников, а не снижением собственных. Государства, проводящие меркантилистскую политику, как правило, делают то же самое. Но, хотя многие экономисты и сетуют на подобное несовершенство рынка, немногие из них согласятся уступить ученым-политологам исследование даже самых несовершенных рынков. Короче говоря, даже если взять, казалось бы, типичнейшие политические или экономические институты, то при ближайшем рассмотрении нередко окажется, что разнородный характер требует знаний, чаще всего связанных с другими конкурирующими дисциплинами. По-видимому, для тех, кто хотел бы доказать, что политическая наука – нечто большее, чем изучение экономики людьми, не сведущими в математике, лучший способ сделать это – принять за основу иррациональность как определяющую человеческую черту то ли в виде томистской концепции сферы практического разума, в которую случайность проникает как результат грехопадения, то ли в виде гоббсовского понимания человеческого рода как единственного, способного ко лжи, то ли в виде гегелевской идеи абсолютной свободы воли. Естественно, при этом возникают проблемы методологического порядка. Как может иррациональное рационально изучать самое себя и почему в самом деле оно должно захотеть сделать это? См. также: political economy (политическая экономия).

Политика. Толковый словарь. — М.: "ИНФРА-М", Издательство "Весь Мир". Д. Андерхилл, С. Барретт, П. Бернелл, П. Бернем, и др. Общая редакция: д.э.н. Осадчая И.М.. 2001.