МОЙРА

   • Μοι̃ρα.

         Слово это обозначает первоначально часть (Ноm. Od. 20, 171), затем предопределенный человеку срок жизни (μοι̃ρα βιότοιο Ноm. Il. 4, 170), далее предназначенную ему в жизни участь и смерть. Ноm. Il. 3, 101. Ноm. Od. 2, 100. Это понятие является у поэтов отчасти безличным, отчасти божеством, олицетворенною судьбою. У Гомера М. не является железным, неограниченно-властвующим роком; в ее распоряжения может вмешиваться Зевс, и другие боги могут дать им направление, остановить их (Il. 16, 434 слл. 20, 115 слл.), и сам человек благодаря своей свободе может иметь влияние на судьбу (Ноm. Od. 1, 34 слл.). Но отношения М. к Зевсу и другим богам у Гомера не определены точно. С одной стороны, Зевс считается богом, в руках которого находится судьба людей, добро и зло (Od, 4, 234. Il. 24, 527), с другой стороны, его воля не совпадает всецело с волей рока; взвешивая судьбу людей, он выведывает неизвестную ему волю мойры (Il. 8, 69. 22, 209); Зевс и другие боги являются то исполнителями и орудием ее, то противниками. Поэтому Зевс и другие боги являются у Гомера то равноправными с этим таинственным существом М., то подчиненными ему. Греки веровали во множество сильных богов, управляющих жизнью людей, но ограничивающих друг друга, т. к. каждый бог пользуется самостоятельностью и свободой; таким образом, даже самый высший, совершеннейший бог — Зевс, владыка богов и людей, не имел решительной, неограниченной власти. Поэтому человек чувствовал потребность поставить над этим ограниченным миром богов еще другую, единую, высшую власть, простирающуюся на всех. Но человеческий дух не мог дать живой образ этой отвлеченной силе, вследствие чего она могла бы бороться, энергично и сознательно, с существующими божествами и побеждать их. М. оставалась таинственною, непонятною и безжизненною силою; человек постоянно обращался к своим богам, полным жизни, и предоставлял им решения своей участи. Это противоречие, встречающееся у Гомера, тянется через всю греческую древность и никогда не было разрешено язычеством. М. представлялась то неограниченно властвующею над богами и людьми, то подчинялась воле богов, то считалась железным, неизбежным, жестоким и завистливым роком, то (как у трагиков) совпадала с высшим нравственным мировым порядком. У Гомера М. является обыкновенно в единственном числе, но встречаются и Μοι̃ραι во множественном числе (Il. 24, 49), они прядут человеку нить жизни (Il. 24, 209) и называются поэтому прядильщицами, Κατακλω̃θες (Ноm. Od. 7, 197). Но олицетворение их не дошло еще до того, чтобы число их, имена, признаки и происхождение были определены. Гесиод уже (Hesiod. theog. 217. 904) называет трех: Κλωθώ — прядущая, Λάχεσις — определяющая участь, 'Άτροπος — неизбежная; они дочери Ночи или Зевса и Фемиды. Впоследствии их представляли с жезлом в руках, строгими, возвышенными богинями, которые управляют рулем необходимости и дают власть карающим эриниям, или же как представительниц продолжительности человеческой жизни. Они определяют время рождения человека (потому их ставят иногда наряду с илифиями, Ει̉λείθυιαι, богинями родов), они прядут человеку нить жизни и определяют кончину его. Как богини смерти, они находятся в связи с керами (Κη̃ρες). Предопределяя судьбу людей, они знают ее уже наперед и, следовательно, могут предвещать ее. Ov. met. 8, 452 слл. Ov. trist. 5, 3, 25. Hor. с. s. 25. Plat. r. p. 10, p. 616. Поэты представляют мойр иногда в виде безобразных старух (Catull. 64, 306. Ov. met. 15, 781); художники же изображают их в виде строгих дев: Клофо с веретеном, Лахезис с шаром, на котором она намечает участь людей, или же со свертком, содержащим определения судьбы, Атропа с весами, ножницами, которыми она отрезает нить жизни, солнечными часами, на которых она показывает час смерти, и т. п. Они имели святилища в Коринфе, Спарте, Олимпии и других местах. Αι̉σα почти то же, что М., и обозначает первоначально также — часть; она прядет (в олицетворении), подобно М., нить жизни человека при его рождении (Ноm. Il. 20, 127. Ноm. Od. 7, 197); но она еще более, чем М., осталась отвлеченным понятием. Римские парки (Рагсае) в период развития римской литературы были тождественными с греческими М.; в более древнее время римляне имели, вероятно, лишь одну Парку. Слово Раrса стоит в связи с словом pars и имеет, следовательно, то же значение, как и Μοι̃ρα. Под словом Fatum, римляне разумели волю богов, открытую каким-либо богом, особенно Юпитером, ясно высказанное определение (fari, θέσφατον), то неизбежный, неизменный рок, то хороший или дурной жребий — и конец жизни, смерть. Во множественном числе fata обозначает или судьбы отдельных лиц, или, подобно паркам, — божества судьбы, которые записывают участь людей при их рождении; это — те fata scribunda, которых призывали в последний день первой недели после рождения ребенка.